Текст книги "Loveушка для мужчин и женщин"

Автор книги: Катерина Шпиллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Великим будет тот человек, который придумает, как можно «скрестить» эти два противоположных образа жизни! Но пока, боюсь, этот гигант мысли еще даже не родился. А потому многие мои современницы, как и их повзрослевшие дочери, впадают в состояние когнитивного диссонанса, мечась между выбором: активное и деятельное существование в современном мире или милая домашняя рутина с любимым ребеночком на руках на обочине бурно текущего общественного бытия.

Мне могут возразить: есть ведь детские сады, няни, гувернантки, в конце концов, если ты, к примеру, успешная бизнес-леди? Ну, ясли-сады я отвергаю сразу, как противное моей душе – хотя бы потому, что слишком часто там болеют практически все детки. Няня… Для того, чтобы иметь возможность платить няне, нужно очень хорошо зарабатывать. А как прийти к этому хорошему заработку смолоду, когда и следует рожать детей? У некоторых получается, примеры такие знаем, но не так уж много. И вообще, вот что я вам скажу: это не решение проблемы, а половинчатый выход. Сады-няни – может, это где-то, кому-то и хорошо, но расти ваш ребенок будет все равно без вас. Вы не увидите, не заметите всего самого интересного, важного и неповторимого. Так что выбор сада и няни – это все тот же отказ от женской и мамкиной радости. Приходящая мама – вот, кем вы будете. Так что, вопрос выбора остается. Мне очень интересно, как в будущем решат эту проблему? А ее необходимо разрешить, в противном случае вообще остановится рождаемость, либо… Опять вспомнится «Домострой», при котором девочкам будут давать совершенно определенное «образование»: быть женой и мамой. Кому-нибудь из современных образованных женщин хочется этого?

Если уж мы заговорили на эту больную тему, поделюсь еще одной мыслью, которая не дает мне покоя уже долгие годы. Итак, девочку сначала учат в школе. В идеале она должна быть хорошисткой-отличницей, прекрасно усваивать математику и гуманитарные предметы и проявлять недурные интеллектуальные способности. Девочка вырастает и поступает в вуз. Там она тоже учится хорошо и, в конце концов, получает диплом специалиста. А дальше, возможно, начинает работать, делать карьеру. Только начинает… А может даже и не успевает начать. Ибо приходит время (по природе и мнению общества) обзаводиться семьей и рожать детей. И молодая, способная, умная, дипломированная женщина становится домашней хозяйкой и мамой. И если она хорошая мама, то годы уходят, жизнь бежит вперед, а наша специалистка занимается прекрасным делом – растит детей в любви и заботе. И есть у нее дочечка. Самая лучшая в мире, умница-красавица, которую отдают в лучшую школу, где она учится очень хорошо, проявляя способности и к математике, и к гуманитарным наукам… И все опять идет по тому же кругу.

Что я предлагаю в этой ситуации? Не давать девочкам образования? Упаси боже! Первая пойду на баррикады за право женщин на равноправие во всем. Но что же делать с этим дурацким противоречием?

Я сама, как и моя героиня Лена, в какой-то момент жизни возненавидела свое домашнее существование… Что бы там ни говорили, а домашний труд женщин – самый неблагодарный, тоскливый и, как известно, ни копейкой не оплачиваемый. Что со мной происходило? Во-первых, мне было очень скучно. Лишь в те часы, когда я занималась чем-то с дочерью или водила ее в студии и кружки, было хорошо и приятно. Во все остальное время хотелось выть от каждодневной тоски домашнего хозяйства, недостатка общения и ощущения себя как человека, выброшенного на обочину жизни.

Второе логически вытекает из первого. Постепенно я теряла всякое самоуважение. Конечно, это неправильно, ведь моя домашняя работа и занятия с ребенком в глазах любого нормального человека – дело достойное и уважаемое (о придурках, считающих подобный труд постыдным мы не говорим; такие люди не стоят того, чтобы с ними дискутировать). Но… только не в моих собственных глазах. У меня тогда появилось стойкое ощущение, что мозги превращаются в нечто киселеобразное, я становлюсь клушей, даже несмотря на мое желание быть в курсе всего, а потому ежедневное чтение газет и «смотрение» по телевизору новостей и «умных» передач. И все равно я становилась неинтересной, скучной гусыней, теряла профессионализм. А вокруг разрастался вакуум, где уже нет тех людей, которым я была нужна, которым было до меня дело, пока я работала и была в центре событий, общалась с коллегами и постоянно совершенствовала свои навыки и умения, тренировала и развивала свой мозг.

Возможно, не вкусив плодов творческой работы, деятельного «запоя», прекрасной профессиональной суеты, я, погрузившись в домашний «кисель», ничего такого не испытывала бы. Но мой мозг уже был «отравлен» всем этим. И вот, что я думаю: в нашей стране любая женщина, за редчайшим исключением, прошла либо через вуз, либо через работу, либо через то и другое. То есть, каждой знакома какая-то деятельность в той или иной области, каждая знает, что такое быть в коллективе и в общественной жизни… Поэтому мало найдется тех, кто, будучи выдернутыми из круговорота событий, годами лишенных всякого мало-мальски значимого общественного бытия, будут этому рады и счастливы долгое время быть домашними хозяйками.

Впрочем, нередко бывают исключения: человек ненавидит свое образование, свою специальность и, соответственно, работу. Что там лукавить – подобных людей я часто встречала в своей жизни. Особенно во времена «совка», когда люди порой вообще не понимали, для чего и зачем они работают, кому они «отдают общественный долг», и высшим достижением у многих считалась работа, когда «сидишь и ничего не делаешь». Кстати, чаще всего подобное происходило именно с женщинами. Да и в новые времена такое встречается не так уж редко. Многим приходится работать только из-за денег, чтобы просто выжить. Это грустно… Люди вынуждены трудиться вовсе не там, где им хотелось бы, а там, куда удалось устроиться и где неплохая зарплата. Это все еще грустнее… Раньше я не понимала не любящих свою работу, теперь жалею. Ведь это несчастье! Каждый день восемь часов проводить в том месте, где тебе противно, заниматься тем, что ты ненавидишь и, скорее всего, плохо умеешь, потому что невозможно хорошо делать то дело, к которому категорически не лежит душа.

К счастью, со мной такого не происходило. Ни разу у меня не было работы, которая не доставляла бы мне удовольствия! Зная себя, понимаю, что не смогла бы и двух дней прослужить там. Возможно, это покажется смешным, но я всегда шла на работу с радостным нетерпением. Еще смешнее: часто, когда я получала зарплату или гонорары, мне бывало чуточку неловко – я получала деньги за удовольствие, как-то нехорошо!

Когда я была девочкой, затем юной девушкой, а мои детство и юность пришлись на самое вонючее загнивание социализма в нашей стране, я, откровенно говоря, была уверена, что при малейшей возможности стану домохозяйкой. Потому что работать в «совке», даже на творческой работе, было сомнительным удовольствием. Какое там творчество! Какая свобода, словно воздух необходимая для любой творческой профессии! Ничего этого не было и в помине. А сферой приложения моих сил могла быть только журналистика. А потому…

…А потому я чуть было не пополнила «профсоюз истопников, дворников и сторожей». Все к тому шло. Но вдруг – о-ппа! Резко, резче не бывает, изменилось время, ситуация, страна, общество – вся среда обитания! Но в самый интересный момент истории я была в положении домохозяйки с новорожденной дочкой на руках. А те самые «истопники-дворники» оказались очень даже востребованными.

Я не знаю, сколько нас было таких, оказавшихся на обочине жизни, имевших немаленький потенциал для того, чтобы реализоваться и много чего сделать полезного и… скажем так, очень даже оплачиваемого в новых рыночных условиях. Подозреваю, что много. Хотя бы потому, что в те годы родилось детей «сверх нормы» – в результате кратковременно мудрой политики партии и правительства в начале перестройки. Я знала женщин, бежавших от постылой работы в «совковых» условиях, а в результате убежавших от бурлящей новой действительности. Мы с моей самой близкой подругой, большой умницей и очень способным человеком, много и не очень-то весело об этом беседовали. Ее дочь на месяц младше моей…

Поэтому чуть ли не главными словами героини рассказа – Лены – стала фраза «Я – проклятое жизнью существо, я – домохозяйка». Автор, то есть я, очень хорошо помнила это состояние и понимала его.

Если кто-то вдруг подумает, что в тот момент я ассоциировала себя с Анжеликой из моего очерка, то это не так. Этот тип женщин был для меня загадкой и даже, в какой-то степени, предметом восхищения. Хотя я и понимала, что очень часто подобный образ жизни означает отказ от многих радостей, существенно ценимых мною. В частности, возможность много времени проводить со своим ребенком, спокойно гулять с ним в парке и не поглядывать при этом нервно на часы, вместе собирать яркие осенние листья и составлять букеты («для папы, для бабули и нам для красоты в комнате»)… Вместе с дочкой возвращаться с музыкальных занятий в Школе искусств и повторять разученную сегодня песенку… В общем, нет для Анжелик подобных радостей, не могут они себе их позволить. Часто у них и детей нет…

Зато успешные счастливы по-своему, и их счастье недоступно таким, как я. Бизнес, риск, деловое творчество (да-да, это тоже творчество!), интересные проекты и огромная радость от успешной их реализации. Ну, и доходы, разумеется, не сравнимые с теми, что имеют за свой труд не занимающиеся бизнесом женщины. Кто сказал, что они несчастней меня и мне подобных? Подозреваю, что нас они считают обделенными. Если так, то они искренне не понимают, что никакой жертвы нет и в помине! Впрочем, и товарки из «нашей команды» часто не верят в счастливую жизнь деловых женщин. Ах, какие мы все немножко ксенофобы! Иной образ жизни, иные устремления – и отличного от собственного понятия о счастье не принимаем и не хотим понимать.

Раньше, очень давно, и я считала бизнес-дам обделенными настоящими чувствами, истинным пониманием о счастье. Потом «излечилась» от этой глупости. Я увидела таких женщин вблизи, мне приходилось иметь с ними дела по разным поводам… Я замечала у них такой блеск в глазах, который прежде наблюдала лишь у влюбленных женщин. Или у молодых мам. Да, работа приносит этим дамам огромную радость. Дело, конечно, и в деньгах (это мерило успеха), но отнюдь не только в них. Хотя, чего греха таить, абсолютная независимость и возможность полностью себя обеспечивать без помощи родителей или мужа – тоже предмет их радости и гордости. А разве это на самом деле не здорово?

В общем, я давно переменила свое мнение и восхищаюсь этими женщинами, как всегда восхищалась людьми, которые умеют делать что-то, недоступное мне, причем, делать очень хорошо, профессионально. Меряться, кто живет правильнее и кто при этом счастливее – наиглупейшее из занятий. «Мамы разные нужны, мамы разные важны».

Но выдуманная Анжелика – непостижимый для меня тип. И я придумывала ее без особых знаний предмета. И, знаете, по-моему, здорово наврала… Моя героиня устала от бизнеса, хочет любви и нежности, домашнего уюта и преданного мужа. В общем, тогда еще я подгоняла образ бизнес-леди под собственное представление о якобы правильной жизни, в которой женщина непременно должна хотеть быть просто бабой – любящей, любимой, домашней. Чушь! В общем, я сама вносила лепту в миф об «истинном женском счастье». В результате у меня получилось, что плохо обеим дамам: и домохозяйке, и бизнес-леди. И, что самое смешное и наивное, проблема упирается в «не того» мужчину рядом. Но если в случае Лены это хотя бы объяснимо и вполне реально (да я же по себе судила, по собственному мужу и нашим с ним отношениям!), то в случае Анжелики я, простите, дорогие читатели, наврала и напортачила. Конечно, бывает и такое. Но это, скорей, исключение. Ведь для того, чтобы всерьез делать бизнес (по-настоящему, а не как в сериалах показывают), нужно работать двадцать восемь часов в сутки с полной самоотдачей. И где, скажите на милость, найти время и силы на страдания о загулявшем муже, на размышления о любовнике (а на любовника-то время как найти?) и на планы о смене одного сексуального партнера на другого? О, господи, какая глупость! Такое вот женское «блондинистое» представление о жизни и бизнесе. Впрочем, как выяснилось, вполне пригодное для дамского «глянца». Собственно, только для него и пригодное…

Потому и мужчины в моем рассказе – функции, а не личности. Одному нужна женщина без проблем, другому – слабая и покорная. Все просто и по готовым схемам. Зато сильной Анжелике нужен еще более сильный мужчина (кстати, весьма спорная и не подтверждаемая жизнью идея). И в подобной «глянцевой» ситуации логичен красивый призыв «Перетасуй нас, господи!» – и все будет хорошо. Как бы не так!

«Халатность»

Подрастают наши детки-котлетки и начинают по-своему оценивать и нас, и наш образ жизни, сравнивать нас и других, анализировать. До чего интересный процесс! Для них. А для взрослых – неоднозначный «нежданчик», который падает на голову с бухты-барахты, а ты не успеваешь надеть каску и получаешь по башке чувствительный удар. Однажды дитятко вдруг такое спросит или скажет, что родители впадают в ступор и понимают, что с этой минуты никаких «опасных» бесед при ребенке, а также никакого хождения по квартире в нижнем белье.

Мама! Надень халат!

Если рассказ ведется от первого лица, то это вовсе не значит, что речь в данном случае идет об авторе, это просто литературный прием!

– Ты опять? – раздался позади меня недовольный голос дочери.

– Что – опять? – я перестала красить ресницы, отвернулась от зеркала и встретилась глазами с гневным взглядом Насти.

– Опять ты… – она махнула рукой и, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, сильнее, чем обычно, стуча пятками, быстро вышла из комнаты.

Разумеется, я поняла, в чем причина: с некоторых пор между мною и десятилетней дочкой возник какой-то странный конфликт. Я стала замечать, что Настя очень внимательно наблюдает за тем, как я делаю макияж, во что одеваюсь, как часто пользуюсь духами. В один прекрасный день она высказалась:

– Ты слишком много красишься и носишь очень короткие юбки. Ты не должна этого делать!

– Это еще почему?

– Потому что ты уже давно – мама, взрослая женщина, а не девушка. Последи за собой…

Я стала за собой следить и пришла к приятному выводу, что для своих лет выгляжу очень даже ничего. Мне идут короткие юбки, а также джинсы, обтягивающие брючки и майки, оставляющие открытым пупок.

Летом мы отдыхали в Египте. Там, по мнению Насти, я совсем распустилась. Во-первых, не вылезала из бикини. Во-вторых, ходила на дискотеку, таская за собой своего мужа и ее папу, который, как оказалось, выглядит много старше меня: некоторые пряди его черных волос уже поседели, и он немного располнел…

Однажды на пляже, когда муж плескался в море, а мы с дочкой собирали на берегу ракушки, к нам подошел загорелый красавец и сказал:

– Давно наблюдаю за прелестными сестричками. У вас такой строгий папа! А почему мама не поехала отдыхать?

Я, естественно, расхохоталась. А Настя… Просверлив незнакомца взглядом, она громким и противным голоском отчеканила:

– Мама, прекрати смеяться! У тебя, мама, покраснел нос. Ты, мама, плохо намазалась кремом. Смотри, мама, сгоришь!

Вечером того же дня, когда я собиралась на дискотеку, Настя сидела по-турецки на кровати и бубнила:

– Слишком много помады. Зачем лить на себя так много духов, не понимаю? Эти длинные серьги совсем не красивые. И не идут к этой майке.

– Как не идут? – испугалась я. – В один тон… И по стилю…

– Не идут – и все. Сними серьги. И кулончик тоже. Между прочим, ты уже восьмой раз причесываешься… Пап! – раскапризничалась она. – Ты же не любишь танцевать! Зачем вы ходите на дискотеку?

– Я не люблю, а мама любит. Пусть потанцует.

– Я могу сходить и одна, – мне уже было все ясно, и я решила подразнить дочь. – А папа пусть останется с тобой…

– Нет! – закричала она. – Тогда уж ходите вместе!

На следующий день я попыталась выяснить наши отношения.

– Дочь! Чем ты не довольна?

– Мама! – отвечала та. – Ты неправильно себя ведешь по отношению к папе. Мне все девчонки говорят: у тебя такая молодая мама, а папа, наверное, намного старше! А ведь вы ровесники…

– И что же мне делать?

– Не танцевать, не так одеваться, не так краситься…

– А как краситься?

– Лучше вообще никак.

– А почему не танцевать?

– Потому что тебе уже тридцать два года! Хватит уже!

После родительского собрания в новом учебном году Настя спросила:

– Ну, видела других мам?

– Видела. И что?

– Господи! Теперь ты понимаешь, как должна выглядеть нормальная мама? Ты видела Юлину маму?

О, да. Грустное зрелище: молодая еще женщина, по-моему, давно забывшая, что она женщина, с уныло обвисшими волосами, с неухоженной, угреватой кожей, одетая в коричневую мужскую куртку поверх лыжного «олимпийского» костюма.

– Настя! – ужаснулась я. – Ты хочешь, чтобы я была такая же?

– Какая – «такая же»? Нормальная! Ее никто никогда не обзовет Юлиной сестрой. И еще она, между прочим, очень часто печет пироги, а ты их покупаешь в магазине!

– У меня нет на это времени, да и не люблю я торчать у плиты…

– Вот именно! – зловеще произнесла дочь. – Об этом и речь!

И она назидательно подняла пальчик.

– Ты голодная, что ли? – начала заводиться я. – Недоедаешь? Тебя невкусно кормят?

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! – и она посмотрела на меня так, что я покраснела. До меня дошло. Значит, до сих пор боится. Значит, помнит…

Помнит тот мой давний, короткий роман. Каюсь… Были и телефонные звонки домой каждые полчаса, и цветы, которые Он дарил мне чуть ли не ежедневно и которые я, придя домой, выбрасывала, чтобы муж, не дай бог, не увидел. Но Настя-то видела… Почему я не выбрасывала букеты еще на улице? Потому что ни секунды не предполагала, что дочь тоже может задуматься об их происхождении… Она помнит мою дурацкую, часами не сходящую с лица улыбку и ответы на ее вопросы невпопад. Один раз я зашла за ней в школу вместе с Ним (где была моя голова?) и познакомила их… Он поначалу ей очень понравился (кстати, Он очень славный, даже теперь я так думаю). Зачем я это сделала? Возможно, где-то в «тайных глубинах» души думала о перемене в своей судьбе. И радовалась, как идиотка, их взаимной симпатии. Но когда моя мудрая дочь кое-что поняла, она заявила:

– Этот твой знакомый… Он никуда не годится.

– Как? Почему?

– Дурак какой-то! И некрасивый совсем.

И я (ненормальная!) начала ей доказывать, какой он «хороший дядя», однако добилась противоположного результата: Настя наотрез отказалась видеть, слышать и вообще – знать моего друга.

Тогда я была занята исключительно собой и своими чувствами. Я сходила с ума, хотя мне казалось, что веду себя вполне разумно. По крайней мере, дома. Моей главной задачей было скрыть до поры все происходящее от мужа (что получалось). Но когда все закончилось и даже улеглась первая боль, Настя меня спросила:

– Ты больше не любишь своего друга?

– Кого? Ты с ума сошла? Ты о ком? Как ты смеешь?

Очень много вопросов. Слишком эмоциональные восклицания. Настя грустно смотрела на меня исподлобья и скорбно кивала.

– Понятно, – тихонько сказала она, и больше мы к этому никогда не возвращались…

Но с того момента она начала меня воспитывать. Иногда мне казалось, что передо мной моя мама. В Настином голосе частенько появлялись интонации классной дамы.

– Почему ты и дома ходишь в брючках? У тебя же есть халат, махровый, розовый.

– Я его надеваю вечером, после душа…

– А почему только после душа? Ходи дома как дома!

Смешно, но днем позже я купила байковый халат и, придя домой, примерила это красное в цветочках изделие…

– Как красиво! – восхитилась Настя, с умилением глядя на меня.

– Боже мой, сними эту гадость! – пробормотал муж.

– Вот видишь! – с упреком сказала я дочери.

– Он привыкнет, – успокоила меня Настя. – Тебе очень идет. И вообще, ты же знаешь, что мужчины ничего не понимают в женской одежде.

Недавно я опять сделала попытку поговорить с дочерью. Как говорится, помолясь. На сей раз Настя снизошла до серьезного объяснения своей позиции, деликатно обойдя острую тему.

– Не люблю, когда ты нравишься другим… мужчинам. Ты разве не понимаешь, что это может быть обидно папе?

– Папе приятно, когда я нравлюсь…

– Этого не может быть! Он переживает. Я точно знаю… А вдруг ты опять… влюбишься в кого-нибудь?

– Такое может случиться не только с тем, кто носит короткие юбки. Влюбиться может и та мама, которая печет пироги и ходит дома в халате…

– Но в нее-то никто не влюбится!

– Это не так…

Так, так! – Настя чуть не расплакалась, что вызвало у меня огромную досаду от собственной глупости и бестактности, но дочь взяла себя в руки и мужественно продолжила:

Я много думала об этом. Если ты бросишь папу, наша семья разрушится. – А вот если бы ты… немножко постарела…

Тебе было бы спокойней?

– Да…

Ну уж ни за что! Я понимаю, лапочка моя, что причинила тебе боль. Прости меня. Но тем не менее, я не собираюсь стариться даже ради твоего душевного спокойствия. Я буду носить короткие юбки и модные джинсы, покупать косметику и даже кокетничать. Надо же! Давно ли она сосредоточенно трясла погремушкой, сидя на детском стульчике? Тогда мы с мужем не стеснялись обсуждать при ней качество презервативов. Оказывается, не так просто привыкнуть к тому, что дочь уже все понимает и оценивает почти по-взрослому, только беспощадней. Мне не на что обижаться. Сама виновата.

Я, Настя, люблю твоего папу. А седина ему, между прочим, очень идет. Скоро ты станешь совсем большой и поймешь: несмотря ни на какие мои глупости (чур, меня, безумные страсти, чур!), это здорово, когда твоя мама – молодая и красивая. К тому же эта мама прекрасно знает, что у нее самый лучший в мире муж и папа ее дочери.

* * *

Эх, где мои тридцать два года! Где мои короткие юбочки и маечки, открывающие пупок! А ведь казалось, что этот праздник будет вечным…

Несмотря на эпиграф к статье, в основном, это, конечно же, моя история. С двумя неправдами. Неправда первая: никогда в жизни дочка не была в курсе моих романов. Если и видела каких-то мужчин в моем окружении, то не понимала ничего. Это я знаю точно, не спрашивайте, почему. Просто надо знать мою дочку. В общем, ребенок ни о чем не подозревал и, соответственно, не мог бояться, что наша семья может развалиться.

Неправда вторая: последний абзац… Никакой любви у меня к мужу уже не было, но журнальный материал должен был закончиться именно так – по закону жанра и для пущей моральности. Я помню, как мне было неприятно писать этот абзац, будто весь мир мог уличить меня во лжи. Кому я лгала? Себе? Нет, если прекрасно понимаешь, что лжешь, значит, себе уже не лжешь. Читателям? Да какое им дело до меня, до моей семейной жизни, они меня не знают и в глаза не видели. Чего ж стыдиться-то? А вот, тем не менее…

История с дочкой… Да, так все и было: она сердилась на меня за внешний вид, пытаясь всеми силами воздействовать на мою совесть. Все случаи, описанные в статье, имели место в реальности. Особенно забавной была история на курорте, когда мужа – моего ровесника – приняли за нашего с дочкой папашу. И гнев дочери тогда был особенно силен.

Я огорчалась ужасно! Не один раз я пыталась сделать из дочки «подружку», вместе разучить какие-нибудь танцы (ох, любила я тогда танцевать!)… Тщетно. Она сердилась и сопротивлялась. И открытым текстом заявляла, что хочет маму в байковом халате, пекущую пироги.

Однажды я поделилась всем этим со своей мамой, и та меня огорошила:

Она тебя ревнует.

Боже, к кому?

Ко всем. И злится, как женщина, по поводу твоей привлекательности.

Ма, что ты говоришь? Как такое может быть?

Возможно, моей матери было видней. Возможно, у нее самой был подобный опыт. Мне такие чувства были в диковинку. Завидовать матери? В таком случае, следует допустить, что мать может завидовать дочери. А это абсурд! (Ха-ха!!!)

И что ж вы думаете? Несколько позже я узнала, что существует такой феномен, чисто женский, верней сказать, животный, самочий: конкуренция с молодой и цветущей дочкой. Честно скажу, от этой информации у меня тогда наступил ступор часов на десять. Потому что в голове все это не укладывалось. Сейчас я смотрю на свою красивую дочь, своим видом сшибающую мужчин с ног, и кроме радости и гордости ничего другого не испытываю. Неужели может быть иначе?

В общем, зависть дочери к матери, в моих глазах, – сходные вещи. Поэтому своей матери я не поверила, тем более, знала, какое количество тараканов водится в ее голове.

Когда моя кукла выросла, я спросила ее, помнит ли она обо всем этом. Выяснилось, что да, помнит.

И что же ты чувствовала, почему так сердилась? – спросила я у нее. – И сердишься ли по-прежнему или успокоилась, так как я уже отнюдь не девочка в короткой юбочке?

Да что ты, – возмутилась дочь. – Ты до сих пор самая молодая из всех мам, которых я видела! Ты все еще девочка! И я так этим горжусь, особенно когда подружки обалдевают от тебя и говорят мне потом: «Какая у тебя мама молодая!». А свои тогдашние чувства я помню – почему-то я завидовала (не понимаю, почему) тем девчонкам, у которых были полные, немолодые мамы, одетые, в моем представлении, вполне по-старушечьи. И от них всегда пахло или пирогами, или еще какой-нибудь вкусной едой. А от тебя вечно французскими духами, – дочка рассмеялась.

Вдруг я подумала: ведь, вполне возможно, что у нее это была подсознательная тоска… по бабушке. Кто-то такой домашний и вкусно пахнущий должен встречать из школы ласковыми словами, кормить обедом и следить за тем, как малыш одевается на прогулку. Я вспомнила, что в моем детстве практически у всех моих подруг были такие бабушки, самые настоящие бабушки, многие из деревни. Они дарили детям ощущение надежного дома, покоя и защищенности, в то время, когда родители были на работе.

Сейчас таких нет. Нынешние бабушки – совсем не старые и чаще всего работающие женщины. К счастью, у многих мам – моих сверстниц – уже была возможность (хотя у иных вынужденно) сидеть дома с детьми. Нередко эти женщины быстро превращались в домашних клуш (в добром смысле этого слова!), ласковых мамочек у плиты, готовивших для своих деток вкусненькое, не очень озабоченных собственным внешним видом, а уже тем более, внешним видом дома… Оттого и халатики. И уютная полнота. И равнодушие к прическе.

По моим наблюдениям, есть два распространенных типа женщин. Первые живут, как живется, не работая над внешним видом, в частности. Их любимый жизненный рефрен: «пусть меня любят такой, какая я есть». Удобная позиция для ленивых, а выглядит, вроде, пристойно, как жизненное кредо. Ну, как говорится, что выросло, то выросло. Но ведь никто не обязан любоваться этим результатом. Человек разумный (к женщинам это относится в первую очередь) может и обязан стремиться к совершенствованию себя, повторюсь – во всех смыслах.

Женщины другого типа только и зациклены на собственном облике, забыв про все остальные человеческие ипостаси. Такая годами «живет» в салонах красоты, холит и лелеет свое тело, одевает его исключительно в самые изысканные шмотки, стремясь всегда выглядеть, словно рекламная картинка. Нередко смотреть на такую даму бывает приятно, но до тех пор, пока она рот не откроет. Вот такие две крайности, по моим наблюдениям, и есть два основных типа женщин.

И есть третий тип, как мне кажется, это самая немногочисленная группа. Это дамы, которые стремятся разумно и гармонично сочетать в себе первое и второе, без ущерба для того и другого. Смею надеяться, что меня по всем признакам отнесут именно к такому типу. Во всяком случае, я прилагаю к этому все мои усилия.

Я старалась давать моей девочке все, что ей было необходимо, несколько лет не работала, посвящая себя ей и дому. Я холила и лелеяла свое жилище, которое всегда было уютным и красивым. Мой «бзик» – чистота и порядок в доме. Пирогов, правда, не пекла, готовила только самое необходимое, а халаты ненавидела. А второй мой «бзик» – собственный внешний вид. Я всегда следила за фигурой, за лицом… будто бы ждала появления принца в своей жизни, который должен меня заметить и не отвернуться брезгливо. Дождалась-таки! Это произошло. Вот почему последний абзац статьи – абсолютная неправда. В чем каюсь спустя много-много лет.

Впрочем, мой избранник оценил не только мои внешние данные. Мы нашли массу общих тем для бесед: он утверждает, что с самого начала ему было со мной интересно, а наговориться мы не можем по сей день. Так что, милые девушки, от всей души советую вам: старайтесь развивать свой мозг, постоянно пополнять свои знания и не забывать о «красе ногтей». Принцы любят таких, ох, как любят!