Текст книги "Нокс - 3 (ЛП)"

Автор книги: Кассия Лео

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Он улыбается, когда я снова подаю ему её, но ждет продолжения.

– И ты найдешь Бекки. Не только у тебя есть куча денег и связи. И ты не единственный, кто её любит.

Его улыбка исчезает, пока он забирает у меня ручку и засовывает её во внутренний карман пиджака. Он качает головой, и улыбка возвращается.

– Тебе действительно не стоило этого говорить.

Глава 6

Ребекка

Я открываю глаза и тут же понимаю, что-то не так. Я не могу двигаться.

Руки и ноги привязаны веревками к металлической спинке кровати. Я пытаюсь закричать, но сквозь кляп выходит один лишь приглушенный писк. Это действительно произошло. Меня похитили.

Я должна осмотреться, оценить, где я нахожусь, вспомнить все детали. Кто-нибудь обязательно найдет меня. Нокс обязательно найдет меня.

Мои глаза осматривают все вокруг, каждую деталь. Матрас, на котором я лежу, покрыт белой чистой простыней. Комната серая и грязная, окно закрыто фольгой, через которую попадает узкий луч света. Такое впечатление, что мои похитители беспокоятся, что я умру от недостатка солнечного света.

Беспокоятся. Что за глупые мысли. Конечно же, они не беспокоятся. Тот, кто оставил меня здесь, не беспокоиться о моем самочувствии, это уж точно.

Я пытаюсь освободить руки и ноги, но только создаю шум, царапая кроватью деревянный пол. Понимаю, что веду себя слишком громко, и останавливаюсь. Но, слишком поздно.

Приближаясь с каждой секундой ближе, шаги становятся громче. Мое сердце стучит настолько громко, что я больше не слышу этих шагов. Наконец, дверь открывается, и мое сердце падает вниз.

В дверном проеме стоит Нокс. Я не вижу его лица, но этот силуэт я где угодно узнаю. Он один из тех, кто сделал это со мной.

– Почему? – пытаюсь я закричать через кляп, но ничего не выходит.

Он заходит в комнату, и закрывает дверь. Он одет в свой привычный костюм, но без пиджака. Рукава рубашки закатаны, но на лице нет обычной лукавой усмешки.

– Красавица, ты должна вести себя потише.

Я матом кричу на него через кляп, и он качает головой, пока подходит к кровати.

– Ребекка, сейчас, сейчас. Я не могу убрать кляп, если ты будешь кричать. Кивни, если обещаешь быть тихой.

Я качаю головой и, как львица, сражаюсь с веревками. Он наклоняет голову, недовольный тем, что я не подчиняюсь ему. Он стоит и ждет, пока я корчусь на кровати. Когда, наконец, тяжело дыша, я падаю на кровать, пытаясь прийти в себя, он смотрит на меня. Я отворачиваюсь, не хочу доставить ему удовольствие, но он хватает мое лицо и заставляет взглянуть ему прямо в глаза.

– Ребекка, я делаю это, чтобы защитить тебя и твоего отца.

Я пытаюсь вывернуться из его хватки, но его пальцы только сильней врезаются в мою челюсть. А затем приходят слезы.

Пожалуйста. Моя просьба через кляп слышится как стон. Пожалуйста, отпусти меня.

Он отпускает мою челюсть и вытирает слезы.

– Дорогая, не плачь. Я не пытаюсь причинить тебе боль. Я пытаюсь защитить тебя.

Слезы начинают течь быстрей. Не знаю, показалось мне или нет, но я вижу сожаление в его глазах.

– Ребекка, я люблю тебя.

Мой желудок сжимается, и я закрываю глаза, мечтая, чтоб все это оказалось просто дурным сном. Пожалуйста, пусть это будет всего лишь ночной кошмар.

– Я просто хочу, чтоб ты была в безопасности.

Его руки ложатся на мой живот, а я не могу открыть глаза, не хочу видеть выражение его лица, когда он лжет мне.

Его руки скользят под рубашку, и он берет мою грудь в ладони.

Пожалуйста, остановись.

– Ребекка, я люблю тебя. Всегда любил.

И тут я понимаю, что на мне только юбка, никаких трусиков. Его руки у меня между ног.

О, мой Бог.

Он пальцами раздвигает мои складки и скользит языком внутрь, медленно потирая мой клитор круговыми движениями. Он находит самое чувствительное место, размером не больше ногтя, и продолжает стимулировать меня, пока я дважды не кончаю. Я чувствую, что вот-вот задохнусь от желания.

Мои мышцы дергаются и болят, пока он встает с кровати. Я открываю глаза, и вижу, что его ухмылка вернулась.

– Не волнуйся , дорогая. Я буду хорошо тебя кормить, и удовлетворять твою страсть, пока не придет время отпустить тебя.

Внезапно, я понимаю, не хочу, чтобы он уходил.

Подожди! Он наклоняет голову, пока я отчаянно кричу. Подожди! Пожалуйста.

– Ты обещаешь быть тихой, принцесса?

Я поспешно киваю, и он садится на кровать, чтобы убрать мой кляп. Я слегка ворчу, когда он убирает его, и я снова могу свободно дышать.

– Спасибо, – шепчу я.

– Я не буду одевать его, пока ты будешь вести себя тихо.

– Пожалуйста, не уходи, – умоляю я.

Он улыбается.

– Ты хочешь ещё.

– Да.

Внезапно, веревок нет, и я оказываюсь лицом вниз на матрасе. Вес его тела на мне ощущается безумно приятно, пока он двигается во мне.

– Не останавливайся.

Он обнимает меня за талию, продолжая врываться в меня.

– О, Нокс.

Он медленно движется, с каждым разом входя всё глубже и глубже. С каждым толчком я стону, и он прикусывает мое плечо, чтобы не кончить слишком быстро. А потом он прикусывает его настолько сильно, что я кричу. Я смотрю вниз и вижу кровь, которая бежит вниз по моей груди.

– Нокс, остановись.

Но он не останавливается, он продолжает толкаться все глубже и глубже, с каждым разом всё жестче.

– Стоп!

– Ребекка, проснись!

Я открываю глаза, и вижу лицо Литы. Мое сердце громко стучит, а горло саднит.

– Я кричала?

– Да. Тебе нужно вести себя тихо! – шепчет она.

Я несколько раз моргаю, чтобы сосредоточиться. Я узнаю эту комнату. Это подвал, где нас с Литой держат уже три дня. Здесь нет никаких пут на кровати, никаких кляпов. Но стены и окна покрыты звукопоглощающей пеной.

Я закрываю лицо руками, и начинаю плакать.

– Когда они собираются нас найти?

– Ребекка, нет вообще никакой гарантии, что нас найдут.

Даже не хочу думать об этом. Лита сколько хочет, может оставаться реалисткой, но я не хочу даже думать о том, что могу умереть здесь, в подвале. Всё, что я видела здесь, указывало на то, что нас никогда не найдут. Нас держат здесь, чтобы достичь какой-то цели.

Полагаю, мне стоит поблагодарить свою счастливую звезду, что пока нас никто не трогает.

А затем я вспоминаю сон, который только что видела. Я тянусь, чтобы дотронуться до своего плеча, там, где он кусал меня, и вздрагиваю, когда Лита обнимает меня.

– Тебе снился секс с Ноксом. – я смеюсь сквозь слезы, и она вместе со мной. – Все в порядке. Если кто-то и вытащит нас отсюда, это будет он.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он любит тебя.

Я снова вспоминаю свой сон. Нокс никогда не говорил мне, что любит. Но, во сне, он говорил об этом. Он любил меня настолько, что сначала похитил, а потом искусал мое плечо, пока трахал меня. Боже, я больна.

– Не уверена. А что, если мы находимся здесь именно из-за него?

– Да ладно тебе, Ребекка. Не будь такой наивной. Конечно же, мы находимся здесь из-за него.

– Тогда почему ты утверждаешь, что он меня любит?

Она отодвигается от меня, и обнимает свои колени.

– Потому что он не монстр?

– Чего?

– Все, что он делает, он делает ради тебя.

– Нет, все, что он делает, он делает ради мести.

– Ты ошибаешься. – Она поворачивается, чтобы, сквозь желтый свет от лампы, висящей на потолке, посмотреть на меня. – Он оплачивал больничные счета моего отчима в течение семи месяцев. И делал он это не из-за мести. Он делал это, чтобы подобраться поближе к тебе.

– Семь месяцев? И ты только сейчас говоришь мне об этом?

– Он заставил меня пообещать, что я не расскажу тебе. Чтобы ты сделала на моем месте, если бы твой отец умирал, и кто-то предложил ему лучшее лечение, доступное в нашей стране? Что мне оставалось делать? Позволить отцу умереть? Сказать нет Ноксу Саважу?

Я издаю долгий вздох, и обнимаю колени.

– Ему невозможно отказать.

– Ты злишься на меня?

Я качаю головой, и кладу щеку на колени.

– Я не злюсь. Мне просто страшно.

– Мне тоже.

– Мы должны найти выход отсюда.

– Ага, только его нет, и ты это знаешь. Мы уже пытались.

– Нет, нам нужен план. Мы должны найти способ, заставить их перевезти нас куда-то. Не могут же они вечно нас здесь держать.

Я смотрю в угол подвала, там находится раковина и туалет, никаких стен, занавесок, ничего. Рядом с туалетом стопка рулонов туалетной бумаги, их штук двести, не меньше. В паре шагов стоит деревянный стол, за которым мы ели стоя. Пластиковая тарелка с сухарями и две пустых чашки, под столом где-то сорок галлонов воды.

Нас кормили супами, пастой и булочками. По крайней мере, еда вполне приличная, даже если нам приходиться есть руками. Должно быть, они приносят её из ресторана, или просто делятся с нами тем, что готовят сами.

В любом случае, от голода мы не помрем. Но, они так и не сказали нам, как планируют с нами поступить. Они только подают нам пищу, и все. Они не били нас, не угрожали, вообще не разговаривали. И мы никогда не видели их лица, и не слышали их голоса.

Насколько я знаю, это вполне может быть и Нокс.

Глава 7

Бенсонхерст не сильно изменился за прошедшие восемь лет. Значительная часть 18-й Авеню закрыта из-за праздника Святой Розалии. Мы с Джерри Майнеллой любили посещать продуктовую ярмарку, отличное было место, можно было попасть в переделку или же подцепить девчонку.

Иногда, я скучаю по этому месту. Но, сегодня совсем не такой день.

Мы проезжаем мимо магазина, где Джон обычно сидел, попивая газированную limonata и настаивал, чтоб все «сели и ели гребаную еду. А теперь он, как чертова крыса, прячется в подвале в Ньюфаундленде. Его жизнь была в опасности, и нам оставалось только посадить его под домашний арест. И его адвокат привел отличные доводы, почему я могу защитить его лучше любой программы защиты свидетелей.

Мы поворачиваем за угол, и движемся мимо моего старого дома. Дома, где была до смерти избита моя мать. Табличка «продается» стоит, наклонившись, она выглядит усталой, так долго здесь стоит. Трава пожелтела из-за августовской жары. Когда моя мать была жива, но дом пустовал, соседи всегда поливали траву. Видимо, он пустует уже очень давно.

Да уж, трудно продать дом, где произошло убийство.

Бруно паркует машину на тротуаре, вниз по улице от моего старого дома на 80-й улице, рядом с белым, двухэтажным домом на 19-й Авеню. Это один самых больших домов в округе. Джон купил участки по соседству, чтобы расширить его. В результате, получился дом с восемью спальнями, и двором, который примерно в шесть раз больше того крошечного заднего двора, который был у нас с мамой.

Когда мы были детьми, все завидовали такому дому. А теперь у меня, по всему земному шару, по крайней мере, пять домов, больше и лучше этого. Но я ни перед кем не хвастаюсь своим богатством. Особенно перед Джоном.

Не важно, чего я достиг, я все еще глупый ребенок, который не смог убить Тони Анджело. Тот, кто, когда его мать была убита, пошел плакаться к Джону. И Джон всегда останется тем человеком, который убил Фрэнка Майнелу за то, что помог Тони сбежать. И он пообещал мне тогда, что Тони за все заплатит.

Джон человек слова. Пришло время и мне стать таким.

Бруно открывает ворота, и мы идем вверх по дорожке, к входной двери. Он осматривает улицу, а затем звонит в дверной звонок. Я слышу легкие шаги за дверью.

Дверь слегка приоткрывается, Мари Венето смотрит на меня, на ее лице нет и тени улыбки. Она открывает дверь шире, и отходит в сторону, жестом приглашая меня войти. Я и не ожидал, что она будет прыгать от радости, когда увидит меня, но этот холодный прием только подтверждает мою тревогу по поводу этого визита.

– Мари, мне так жаль по поводу Ребекки.

Она ничего не говорит, пока идет на кухню. Я следую за ней, аромат клубники и сахара витает в воздухе. Кухня белая и чистая. На острове лежат тарты с клубникой и сливками. Я присаживаюсь за стол, когда Мари направляется к холодильнику.

Она низкого роста, тонкая и красивая, и очень сильная духом. Целыми днями она готовит и печет для людей по соседству, но вряд ли сама когда-нибудь ест это. Я вижу темные круги под её глазами, видимо ситуация с Ребеккой не дает ей спать.

Она наливает стакан лимонада для меня, и ничего для себя. Ставит стакан передо мной, садится напротив и выпускает длинный вздох. Она вообще когда-нибудь разговаривает?

– Послушай, Мари. Я знаю, что я совсем не тот человек, которого ты надеялась увидеть.

– Она месяц не звонила мне.

– Что?

Она отрывает взгляд от стола, и смотрит на меня.

– Ребекка. Она не звонила мне целый месяц. Что происходит? Это из-за отца? Это вина Джона?

– Джон здесь ни при чем. Это моя вина.

– Твоя вина?

Её карие глаза расширяются, она ждет моего объяснения, и в этот момент я понимаю, как Ребекка будет выглядеть через двадцать пять лет. Я не могу тянуть волынку. Я должен сказать ей правду.

– Мари, я не тот, кем ты меня считаешь. Я не Нокс Саваж.

Она качает головой.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду…я Марко Леоне.

Она искоса смотрит на меня, изучает черты моего лица. Её ноздри расширяются, а глаза наполняются слезами.

– Марко? Мальчик Эллы?

Желудок скручивается от имени моей матери.

Я медленно киваю.

– Это я.

Она закрывает рот, и снова качает головой.

– Я думала, ты умер. – плачет она. – После того, как Фрэнк умер, я продолжала надеяться, и все спрашивала о тебе. Ты ведь всегда был где-то рядом, и вдруг исчез. Я думала, ты умер. – Я протягиваю руку, чтобы погладить её по плечу, и она хватает её. – Хочу, чтоб ты знал, – она продолжает, и слезы бегут все быстрее, – я не знала об их романе, пока твоя мать не умерла, и я никогда не винила её. Никогда.

– Я знаю.

– Нет, ты должен мне поверить. Мне было больно от того, что случилось с твоей мамой. Если бы я была умнее, этого, может быть, и не случилось бы. Если бы я знала, что происходит, я бы смогла прекратить это.

Я не знаю, почему она сейчас говорит о том романе. Все в округе знали, что Джон не верен Мари. Такое впечатление, что только она не знала об этом. Она действительно была настолько бестолковой?

– Послушай. Я здесь не для того, чтобы говорить о моей матери. Я здесь, чтобы поговорить о Ребекке.

Она отпускает мою руку, и опускает голову.

– Последний раз мы разговаривали месяц назад, и я все продолжала давить на неё. Я сказала, что ей необходимо сказать своему парню, что им пора назначить дату свадьбы. Она ответила мне, «Ма, тебе стоит перестать говорить об этом, или я никогда не познакомлю вас». И больше я ничего от нее не слышала.

Последняя вещь, которую я хотел бы обсудить во время визита к Мари, так это чертову свадьбу Ребекки и Августа. Особенно, когда этот маленький ублюдок, только что попал на вершину моего черного списка. Но я должен вести себя уважительно, я не могу напугать Мари. Она нужна мне на моей стороне.

– Мари, я здесь, чтобы сказать, я собираюсь вернуть Ребекку назад. И я не имею в виду, на Манхэттан, где она снова может месяцами не звонить тебе. Я имею в виду сюда, в этот дом, где ты сможешь обнять её, и выбрать с ней свадебное платье.

– Она помолвлена?

–Еще нет.

– Ох, Марко. Благослови тебя. – Она встает со стула и обнимает меня. – Господь благослови тебя, Марко. Я знаю, твоя мама наблюдает за тобой. Я чувствую, что все будет хорошо. Я знаю, ты вернешь Ребекку. Я просто знаю это.

– Обязательно. Даже, если это будет последним, что я сделаю.

Глава 8

Последняя вещь, которая нужна мне сейчас, это агент ФБР со слезящимися глазами, и его пухлы кореш, разоряющие мои яйца из-за дела Джона. Но, сотрудничество с Бюро часть моей жизни как Нокса Саважа. Жизнь, которую я, очень скоро, надеюсь оставить позади.

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Вода, газировка, виски?

Агент Армстронг мигает своими слезящимися глазами, и посмеивается.

– Нет, спасибо. Это не займет много времени.

Я смотрю на его напарника, агента Вердута, и он качает головой без всякого выражения.

Армстронг берет инициативу на себя.

– Итак, мы хотим задать вам несколько вопросов о Джоне и Ребекке Венето, а потом не будем вам надоедать.

Сегодня Армстронг играет роль хорошего полицейского.

– Все, что угодно, если это не противоречит соглашению о конфиденциальности.

Армстронг выгибает бровь.

– Соглашение о конфиденциальности? Ваш клиент подписал его?

– Да, для собственной защиты. – От меня.

– Окей, я понял. Они будут молчать, чтобы не поставить под угрозу вашу операцию по обеспечению безопасности, пока дожидаются суда?

– Вы только посмотрите на себя, Армстронг. А вы толковый.

Армстронг пожимает плечами.

– Что я могу сказать. Я уже двадцать два года вращаюсь в этих кругах.

– Повезло вам.

Вердута еще ни разу не улыбнулся, и не сказал ни слова, и это начинает, бл*дь, выводить меня из себя.

– Окей, я буду задавать короткие вопросы, надеюсь, они не противоречат контракту, – продолжает Армстронг. – Когда вы взяли за дело Джона Венето? Точную дату, пожалуйста.

Я откидываюсь в кресле, и пожимаю плечами.

– Я не знаю. Где-то в марте или апреле.

Армстронг смотрит на записи в своем блокноте, и улыбается.

– Но до июля против него не было выдвинуто никаких обвинений.

– Расследование смерти Фрэнка Майнеллы возобновили в марте. И Джон всегда был главным подозреваемым по этому делу.

– Хорошо, следующий вопрос. Ребекка Венето помогала вам с делом Джона, когда была похищена?

Я пытаюсь сохранить самообладание.

– Что вы подразумеваете под словом «помогала»? У Ребекки, естественно, есть интерес к этому делу, но я бы не сказал, что она как-то помогала с обеспечением безопасности.

– Окей. Позвольте мне перефразировать. Вы сейчас, или вы были, в отношениях с Ребеккой Венето, когда она была похищена?

А вот здесь я должен задуматься об адвокате. Я не хочу оговорить себя. Самая большая ошибка новичков, думать, что вас не смогут прижать, если вы ничего не сделали. В тюрьме полным полно людей, которые скажут вам одну вещь. Никогда не разговаривайте с властями без адвоката.

Но нет ничего плохого в том, чтобы немного рискнуть.

– Да, мы с Ребеккой вместе.

Вердута, наконец, слегка улыбается. Армстронг смотрит на него, и они слегка кивают друг другу. А затем он пишет что-то в своем блокноте.

Они хотят, чтобы я начал нервничать, выдал больше информации или оправдывался, но я не идиот.

– Это все? – спрашиваю я, когда Армстронг закрывает блокнот.

– На сегодня все, – говорит он, откидываясь на спинку стула. – Вы не возражаете, если я спрошу вас кое-что не для записи?

Не для записи, ха. Они что, думают, я смог бы построить эту империю, если бы велся на такие уловки?

– Я не возражаю, – говорю я, вставая с кресла. – Если вы не возражаете, чтоб я налил себе выпить.

– Конечно же, нет.

Я иду к полке позади стола, и наливаю себе виски.

– Итак, о чем вы хотели спросить?

Армстронг оглядывается, а затем смотрит мне прямо в глаза.

– Кто такой Нокс Саваж?

Я улыбаюсь, а затем делаю глоток виски.

– Я просто парень с мягким сердцем, который помогает людям.

Он кивает и улыбается, когда понимает, что больше ничего не сможет вытащить из меня. Он смотрит на Вердута и кивает в сторону двери. Они оба встают, и я предлагаю руку Армстронгу. Его рукопожатие такое же слабое, как и метод допроса. Вердута не пожимает мне руку, и я этому рад.

– Приятно дня вам обоим. Думаю, сегодня будет жарковато. – Подмигиваю я Вердута, когда он выходит из моего кабинета. Он закатывает глаза, когда я закрываю за ним дверь. – Долбаные федералы.

Глава 9

Вопросы, на которые я не знаю ответа. Обещания, которые не уверен, что смогу выполнить. Сообщники, которым не уверен, что смогу доверять. Вот типичный день из жизни Нокса Саважа.

Кто такой Нокс Саваж.

Я откидываюсь назад в кресле в Mr. Black’s Gentlemans’ Club и думаю как ответить на этот вопрос, когда первая девушка выходит на сцену. Эта блондинка с рыхлыми бедрами сказала бы, что Нокс Саваж отчаянный миллиардер с огромным членом, и он дает отличные чаевые. Бруно и Билли сказали бы, что Нокс Саваж это не тот парень, которого вы захотели бы разозлить. Агент Армстронг, вероятно, сказал бы, что Нокс Саваж, вымышленный персонаж.

А что Ребекка сказала бы о Ноксе Саваже?

Вероятно, сказала бы, что я трахал её больше одного раза.

Но, я не делал этого уже пять дней. Обычно, я не воздерживаюсь так долго, иначе в моей голове полный беспорядок. Но до этого у меня никогда не было моногамных отношений.

Блондинка смотрит на меня, облизывает губы и вертится вокруг шеста. Она пробегает руками по груди, и скользит вниз к своим бедрам. Затем она поворачивается, и наклоняется, предоставляя мне прекрасный вид на тонкую ниточку стрингов.

Я не могу не вспоминать о той ночи, когда Ребекка танцевала для меня в моей клубной комнате. Мы только что вернулись из подземелья. Она поняла, что больше не будет танцевать ни с кем и ни для кого, кроме меня. Так что, когда она встала с дивана, я понял, что сейчас получу свое шоу.

Пока она идет к пилону, ее ноги все еще трясутся от множественных оргазмов, которые я подарил ей. Она хватает его руками, и останавливается. Затем поворачивается ко мне, и вид её полной груди заставляет мой член дернутся.

– Детка, потанцуй для меня.

Она поднимает руки за головой, хватается за шест позади нее, а затем медленно скользит вниз и низко приседает. Держась одной рукой за пилон, другой рукой она ласкает свое тело, движет вниз по груди, животу, и, наконец, скрывается между ног. Её веки закрываются, рот слегка приоткрывается, и она издает мягкий стон.

– Нокс, – тяжело дышит она, потирая свой клитор, медленно двигая бедрами, – О, Нокс.

– Громче, детка.

Она кричит мое имя, и её ноги начинают дрожать. Она кричит его снова и снова, пока я не чувствую, что мой член пытается вырваться из моих брюк. Затем, она падает на колени, и тяжело дыша, ползет ко мне.

– Вот так, детка. Пресмыкайся передо мной.

Ее глаза горят от голода, когда она хватает мои колени и приподнимается. Она разводит мои ноги и тянется к ремню. Я отталкиваю её руки, и она изумленно смотрит на меня.

– Пожалуйста, – умоляет она.

– Пожалуйста, что?

– Пожалуйста, дай мне его. Позволь мне танцевать на нем.

Я улыбаюсь, расстегивая ремень и брюки, выпуская на волю свою эрекцию. Она улыбается, когда отталкивает мои руки и хватает головку члена. Она держит её напротив своего клитора, и водит бедрами вперед-назад, потираясь об него.

– Тебе нравится? – шепчет она.

– Милая, я был бы мертвый, если бы мне это не нравилось.

Она двигает бедрами слегка сильнее, так, что мой член касается ее открытых складочек, но тут же двигается назад. Она просто дразнит меня. Может быть, это расплата за пытки, которые она пережила в подземелье. Ну, что ж, подыграю ей немного.

Наконец, она опускается на меня, и я скольжу в нее. Она двигает бедрами вверх-вниз, вперед-назад, пока не чувствует, что я вот-вот кончу. Затем, она останавливается.

Она слезает с меня, и поворачивается. Медленно она наклоняется так, чтобы я мог видеть её припухшую киску. Я протягиваю руку вперед, и легко нахожу ее клитор. Она стонет, пока я ласкаю её. Затем я наклоняюсь вперед, и хватаю ее бедра обеими руками. Я тяну ее назад, чтобы дотронуться до неё ртом.

Она такая мокрая, сочная, и такая чувствительная. Она быстро кончает. Я встаю, она обхватывает руками свои лодыжки, и я толкаюсь в нее. Мгновенно, мой член становится гладким от её влаги. Я выхожу, и снова потираюсь об её клитор. Как только она начинает стонать, я с легкостью вхожу в её попку.

Я двигаюсь, сначала медленно, растягивая её, а затем ускоряюсь. Она кричит мое имя больше раз, чем я могу сосчитать, пока мы, наконец, не добираемся до моей спальни.

Блондинка ползет ко мне по сцене.

– Хочешь приватный танец? – хриплым голосом спрашивает она.

Я качаю головой, а затем, замечаю Ленни, на другой стороне клуба. Брюнетка в костюме девушки-ковбоя танцует для него приватный танец.

Эх, Ленни, стыдно. Ты выбрал не ту команду.

Я поднимаюсь, он замечает меня и толкает девушку прочь со своих коленей. Она матом кричит на него, пока он несется к выходу. Ох, ненавижу гоняться за кем-то.

Я бегу вслед за ним, отталкивая со своего пути лысого парня в куртке Янки. Перепрыгиваю через стол, и несусь дальше. Я выскакиваю наружу, и вижу, что Билли уже схватил Ленни на стоянке.

Я добираюсь до Ленни, и со всей силы бью его в челюсть. Он вырубается, а Билли и Бруно тащат его к моей машине. Они сажают его на заднее сиденье, и садятся по бокам. Я скольжу на пассажирское сиденье, оборачиваю галстук вокруг своего кулака, и Ленни открывает глаза.

– Какого хрена? – бормочет он и тянется к своей челюсти.

Он вздрагивает, когда понимает, что она припухла. Затем он чувствует во рту вкус крови, и выплевывает на ладонь зуб.

– Ты, твою мать, челюсть мне сломал. И зуб!

– Ты не должен был заставлять меня бегать за тобой. Ненавижу это.

Он выплевывает еще больше крови.

– Пошел ты! – нечленораздельно произносит он.

Билли берет его в захват, и кроссовки Ленни упираются в крышу автомобиля, он пытается бороться.

– Ленни, тебе, бл*дь лучше успокоиться, или я заставлю тебя смотреть, как я вышибу мозги из твоей жены.

– Хорошо, хорошо!

Я киваю Билли, Ленни перестал бороться. Билли отпускает его, но Ленни ведь гребаный мудак, и он бьет Билли локтем по ребрам. Билли бьет его в ответ, и мы с Бруно смеемся.

– Прекрати, ты, долбаный кусок дерьма, – говорит Билли.

Я поднимаю руку, чтобы остановить его. Ленни нужен мне в сознании.

– Достаточно. Теперь дай ему свою чертову рубашку, чтоб он не забрызгал здесь все кровью.

Билли снимает куртку и рубашку. Затем он снимает футболку, и пихает Ленни, и снова одевается.

Ленни берет футболку, и вытирает кровь.

– Какого черта тебе надо?

– Ленни, ты знаешь, чего я хочу. Я хочу знать, кто прикрывает Тони. Если ты сегодня назовешь мне имя, я отпущу тебя и не буду трахать твою жену на глазах у тебя, и на глазах твоих детей. Я даже могу позволить тебе дожить до твоего сорокового дня рождения. Так что скажешь, Ленни? Ты готов сказать мне, в какую дыру мне заглянуть, чтобы найти задницу Тони?

Он качает головой, но я знаю, он пытается не заплакать. Он уже однажды рыдал передо мной, и ушел живым. Но у него слишком много гордости, чтобы сделать это снова.

– Твою мать, – шепчет он, закрывая глаза, уступая судьбе. – Нико…Нико Трапани. Он…он бойфренд Женевы.

– Я знаю гребаного Нико Трапани.

Женева Анджело, дочь Тони Анджело, пару лет назад связалась с Нико Трапани. Я должен был догадаться, что это что-то большее, чем просто плохой вкус в мужчинах.

– Я не знаю, где Тони, но Нико знает. – он снова плюет в футболку, кровотечение еще довольно сильное. – Теперь я могу идти? Клянусь, это все, что я знаю о Тони.

– Ленни, мы отпустим тебя. Но сначала, я преподам тебе урок. Ты должен был дать мне эту информацию три дня назад.

Его глаза панически расширяются.

– Но ты хотел узнать о Ребекке. Я ничего не знаю о ней.

– Ты уверен, что ничего не знаешь о Ребекке? – я киваю Билли, он хватает руки Ленни и заводит за спину.

– О черт, вот урод!

– Отвечай на вопрос, Ленни!

Крики Ленни заставляют мой живот скрутиться. Я не могу стоять и смотреть на парня, с которым вырос, когда он стонет как крыса. И даже если не я убью его, кто-то обязательно сделает это.

– Пожалуйста. Я ничего не знаю о Ребекке. Клянусь жизнью детей. Я ничего не знаю.

Я киваю Билли, он отпускает его, думаю, я услышал хруст его костей. Полагаю, Ленни надолго запомнит эту встречу. И он будет молчать об этом, пока может. Ну, по крайней мере, несколько дней.

Это все, что мне нужно теперь, когда я знаю имя Нико. Меньше, чем через сорок восемь часов, Ребекка будет дома. Со мной.

И Тони будет мертв.

Глава 10

Джон не слишком доволен тем, что я оставил Ленни в живых. Я вполне могу гнев Джона, если это значит, что подольше Ленни останется в живых. С другой стороны, мне нравится идея, что Ленни будет уничтожен одним из своих. Это даже как-то поэтично.

– Все в порядке, Джон. Увидимся завтра вечером.

– Ничего не важно, кроме Ребекки. Не забывай об этом.

– Не забуду.

– Хороший мальчик. Увидимся завтра.

Я заканчиваю разговор, и убираю телефон в карман пиджака. Вообще-то, завтра вечером я не планирую встречаться с Джоном. Я лечу в Ньюфаундленд сегодня вечером, чтобы забрать его. Но излишняя осторожность не помешает. Иногда даже главаря стоит оставить в неведении.

Я снимаю пиджак и кладу его на заднее сиденье. Затем, закатываю рукава и выхожу из машины.

Когда я иду по коридору в сторону гаража, куда пять недель назад притащил Ребекку, я с иронией думаю, что здесь все началось. Сегодня здесь все и закончится.

Еще одна причина, почему я выбрал это место, я знал, что оно будет напоминать мне о ней. И, как и сказал Джон, я должен помнить, ничего не имеет значение. Ни его побег. Ни моя месть. Ничего. Только Ребекка.

Я вхожу в гараж, и мне в нос сразу же ударяет запах. Это запах старого моторного масла, крови и мочи. Затем я вижу Нико Трапани, он сидит в центре гаража на металлическом стуле. Его руки связаны за спиной, а лодыжки привязаны к ножкам стула. Его голова опущена, а изо рта течет тонкая струйка слюны.

Пора начинать шоу.

– Что это такое, твою мать? – кричу я на Бруно.

– Ты сказал нам избить его.

– Я сказал вам избить его, но не превращать его в овощ. Вы идиоты? Убирайтесь отсюда к чертям. – Бруно и Билли выглядят сконфуженными, но подчиняются. Они хорошие актеры. – Убирайтесь.

– Извините, босс, – бормочет Бруно, проходя мимо меня.

– Позже, вам будет чертовски жаль. Убирайтесь отсюда к чертям.

Они выходят из гаража, и когда дверь за ними закрывается, представляю, как они смеются в коридоре. Славные они детишки, эти двое.

Я хватаю другой стул, ставлю его в нескольких шагах от Нико спинкой вперед. Затем сажусь на него верхом, и смотрю на Нико.

Его светло-каштановые волосы мокрые от пота, и, видимо, от крови. Его куртка Никс порвана, на его серых тренировочных брюках пятна от травы на коленях. Должно быть, он устроил драку, когда они брали его.

– Когда мне было четыре месяца, я упал с дивана и ударился ухом об деревянный пол. – Начинаю я свой рассказ. Я использовал эту историю, по крайней мере, полдюжины раз, но она очень эффективна. Если и это его не сломает…. – Моя мама отвезла меня в госпиталь, и доктор сказал, что я, вероятно, никогда не смогу слышать левым ухом. Кроме того, он сказал, что у меня, скорей всего, возникнут проблемы во время обучения, я буду отставать от всех в классе. В основном, все сводилось к тому, что я буду гребаным калекой всю оставшуюся жизнь.

Грудь Нико поднимается и опускается, но он не признает меня.

– Но, моя мама не хотела в это верить. Когда мне был год, она отправила меня к логопеду. Она не хотела слушать врачей, которые говорили, что мне нужен слуховой аппарат. Когда мне было четыре, она отвела меня к врачу, который сделал мне экспериментальную операцию, и восстановил большую часть моего слуха на левом ухе. – Я смеюсь, когда думаю о том, насколько дерьмова эта история. – Моя мама была настоящей занозой. Она была бойцом. Никогда не сдавалась. И, к тому времени, как мне исполнилось семь, логопед мне больше был не нужен.