Текст книги "Королева воздуха и тьмы"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

4. Ничем на наши не похожи

Костры еще горели, когда процессия двинулась обратно, в город. Дым будет клубиться всю ночь, а семьи соберутся на площади Ангела, чтобы скорбеть вместе со всеми.

Но Блэкторны туда явно не пойдут, подумала Эмма. Останутся дома, наедине друг с другом. Слишком много времени они провели врозь, чтобы ждать утешения от остальных Охотников, которых они едва знали.

Она брела в стороне от остальных, слишком уязвленная, чтобы снова заговорить с Джулианом, тем более на глазах у всей семьи.

– Эмма!

Она обернулась и увидела Джема Карстерса.

Джем… От удивления она потеряла дар речи. Когда-то он был Безмолвным Братом. Карстерс, но очень дальний родственник – в основном потому, что ему уже больше ста лет. Выглядел Джем, тем не менее, лет на двадцать пять и одет был в джинсы и потертые ботинки. А еще в белый свитер – судя по всему, это была дань уважения траурному дресс-коду Охотников. Джем больше не был Охотником, хотя когда-то довольно долго состоял в их рядах.

– Джем, – прошептала она, не желая беспокоить остальных. – Спасибо, что пришел.

– Хотел, чтобы ты знала: я скорблю вместе с вами, – он выглядел бледным и усталым. – Ты любила Ливию как сестру.

– Мне пришлось увидеть ее смерть, – сказала Эмма. – Ты когда-нибудь видел, как умирает человек, которого ты любил?

– Да.

С почти бессмертными существами так всегда, подумала Эмма. Редко когда твой жизненный опыт может сравниться с их опытом.

– Мы можем поговорить? – внезапно спросила она. – Только ты и я.

– Да. Я и сам хотел побеседовать с тобой наедине.

Он указал на невысокий холм в отдалении, спрятанный за чередой деревьев. Предупредив Кристину, что отойдет поговорить с Джемом – что, с тем самым Джемом? со старым? который женился на колдунье? ты серьезно? – она покинула процессию.

Джем уже ждал ее, сидя на траве среди россыпи древних камней. Они посидели немного в молчании, глядя на Поля.

– Когда ты был Безмолвным Братом, – без обиняков начала Эмма, – тебе случалось сжигать людей?

Джем посмотрел на нее: взгляд его был очень темен.

– Я помогал разжигать погребальные костры. Один умный человек сказал как-то раз, что мы не в силах понять жизнь – куда уж нам пытаться понять смерть. Я отдал ей многих из тех, кого любил, и с годами это легче не становится. И смотреть, как горят костры, тоже.

– Мы – лишь прах и тени, – пробормотала Эмма. – И пепел.

– Цель этого ритуала в том, чтобы сделать нас всех равными, – сказал Джем. – Всех сожгут. И из пепла построят Город костей.

– Кроме преступников, – уточнила Эмма.

Джем нахмурился.

– Ливию вряд ли можно отнести к этой категории. И тебя тоже – если ты, конечно, не задумала какое-то преступление.

«Задумала. Я преступно влюблена в своего парабатая». Желание произнести эти слова, признаться хоть кому-то – и особенно Джему – разрывало ей голову.

– А твой парабатай когда-нибудь отдалялся от тебя? – поспешно спросила она. – Когда тебе… ну, скажем, нужно было срочно поговорить?

– Люди часто ведут себя странно, когда у них горе, – мягко сказал Джем. – Я наблюдал за сегодняшними событиями, издалека. Видел, как Джулиан полез на костер за своим братом. И знаю, как он всегда любил этих детей. Ничто из того, что он говорит или делает сейчас, в эти первые и самые худшие дни, не отражает его истинной сути. К тому же, – добавил он с едва заметной улыбкой, – быть парабатаем – дело нелегкое. Я своему как-то крепко врезал.

– Ты… что сделал?

– То, что сказал, – Джему, кажется, понравилось произведенное им впечатление. – Я двинул своему парабатаю. Я любил его больше, чем кого бы то ни было, в этом мире, за исключением Тессы, и я ударил его по лицу, потому что сердце у меня в груди рвалось в тот момент пополам. Мне ли судить других?

– Тесса! – воскликнула Эмма. – А она-то где?

– Тебе известно о болезни магов? – Рука Джема сжалась в кулак.

Эмма действительно что-то слышала про период слабости у Магнуса, когда у него стремительно истощалась магия. И про то, что это не его единичный случай, а участь всех колдунов.

– Так Тесса больна? – переспросила она.

– Нет. Была больна, но уже выздоровела.

– То есть чародеи все-таки могут поправиться?

– Тесса – единственная, кому удалось побороть эту болезнь. Она думает, дело тут в ее Охотничьей крови. Но сейчас заболевает все больше чародеев – и первыми среди них те, кто старше, кто больше пользовался магией, и чья магия сильнее прочих.

– Как Магнус, – прошептала Эмма. – Что Тессе известно про эту болезнь? Что уже удалось выяснить?

– Тесса полагает, это может быть связано с теми заклинаниями, при помощи которых Малкольм Фейд поднял Аннабель. Он питал свою магию смерти от лей-линий, и если теперь они отравлены этой тьмой, то могут передавать яд всякому чародею, который к ним подключится.

– А чародеи разве не могут… ну, просто не пользоваться ими?

– Источников силы в природе не так уж много. Леи – самый простой и доступный из них. Многие чародеи перестали, и теперь их магия истощается очень быстро, а это само по себе нездоро́во.

Он улыбнулся ей, но не слишком убедительно.

– Тесса с этим разберется, – добавил он. – Нашла же она Кита, найдет и решение этой проблемы.

Джем опустил голову. Его волосы были коротко острижены, и отметины Безмолвного Братства на щеках были хорошо видны – шрамы там, где когда-то чернели руны молчания.

– Я хотел поговорить с тобой насчет Кита, – сказал он. – За этим я, собственно, и здесь.

– Правда? Кит в порядке, насколько я знаю. Хотя грустит, конечно, как и все мы.

– Кит – не просто Эрондейл, – сказал Джем. – Эрондейлы, конечно, важны для меня, но и Карстерсы, и Блэкторны тоже. Мы с Тессой понимали, что мальчик в опасности, с той самой минуты, как выяснили его происхождение. Мы сразу кинулись на поиски, но Джонни Грач хорошо его спрятал.

– Происхождение? Какое происхождение? Джонни Грач был фокусник, а мать Кита – хористка в Вегасе. Он сам мне говорил.

– Джонни Грач точно был фокусником, но в его жилах была и Охотничья кровь, в каком-то очень далеком поколении, может быть, сотни лет тому назад. Но не это в Ките главное, а то, что он унаследовал от матери.

Джем помолчал, собираясь с духом.

– Многие поколения семью его матери преследовали фэйри. Неблагой Король решил их уничтожить, а Кит – последний в роду.

Эмма повалилась в траву.

– Только не фэйри! – простонала она. – Хватит с меня уже фэйри!

Джем улыбнулся, но в его глазах по-прежнему читалась тревога.

– Мать Кита убил Всадник Фаль. Думаю, ты его знала?

– Думаю, я его убила, – Эмма снова поднялась. – И потому рада это слышать. Значит, он убил мать Кита? Какой ужас.

– Я не могу рассказать тебе всего, хотя очень хотел бы, – сказал Джем. – Во всяком случае, пока не могу. Но в жилах Кита есть и кровь фэйри. За матерью Кита всю жизнь охотились, а еще раньше – за ее отцом, и так много поколений. Кит жив только благодаря тому, на что пошла Розмари, чтобы скрыть сам факт его рождения. Она постаралась спрятать все связывающие их нити, и когда она умерла, Король решил, что род пресекся вместе с ней.

– Видимо, что-то изменилось? – спросила Эмма.

– Мы боимся, что да. Мы с Тессой оставили Кита у тебя в Институте, потому что уже начиналась эпидемия болезни, поразившей магов. Мы не знали, передается она людям или нет. К тому же нам нужно было в Спиральный лабиринт, а нам не разрешили бы взять с собой Кита. Мы собирались вернуться за ним, и понятия не имели, что Всадников отправят теперь уже за тобой. Неизвестно, узнали они его или нет… Кит все-таки очень похож на мать.

– Я так не думаю, – покачала головой Эмма.

Она считала, что Кит удивительно похож на Джейса.

– Так ты собираешься забрать Кита с собой? Мы не хотим его терять, но если нужно…

– Чародейская болезнь становится все хуже. Мы с Тессой день и ночь работаем в Спиральном лабиринте, чтобы найти лекарство. И еще кое-что, – он помолчал. – Тесса беременна.

– О! Поздравляю! – это была первая хорошая новость за целую вечность.

Джем улыбнулся, словно внутри у него на мгновение включили свет. Слишком долго он был один и думал, что уже никогда не заведет семью. И теперь иметь жену и ждать появления ребенка – обычное чудо, из тех, которых полно в жизни обычных людей – для него это было невероятно.

– Да, это совершенно удивительно, – сказал он и накрыл ее ладонь своей. – Я доверяю тебе, Эмма. Прошу тебя, присматривай за Китом, а если заметишь что-нибудь подозрительное – хоть малейшие признаки того, что его ищут, сразу же сообщи мне. Я тут же явлюсь.

– Послать тебе огненное письмо? – восторг по поводу будущего ребенка уже начал угасать.

– Его не всегда можно отправить. Есть способ проще. – Он положил что-то ей в руку: простое серебряное кольцо с прозрачным камнем. – Это стекло. Разбей его, и Тесса узнает – у нее такое же.

Эмма надела кольцо на палец. Кит так преданно оставался возле Тая во время похорон. Светлые кудри, синие глаза, озорное лицо… – наверное, можно было догадаться, что в мальчишке кровь фэйри? Но нет, он был совсем не похож на Марка – скорее, вообще на Эрондейла.

– Можешь на меня положиться, – сказала она. – Я присмотрю за Китом. Могу я чем-то помочь с леями?

– Было бы очень полезно, если бы в Лос-Анджелесе кто-то из Охотников приглядывал за магией Малкольма, – кивнул Джем. – Когда доберетесь домой, свяжись с Катариной Лосс, ей может понадобиться твоя помощь.

– Свяжусь. Мне сейчас не помешает цель в жизни. Ливви мертва, Джейс и Клэри на задании, до них не дотянуться, а Гораций Диарборн теперь Инквизитор. Похоже, надеяться больше не на что.

– Надежда есть всегда, – твердо сказал Джем. – Когда я был очень молод, у нас еще практиковали реквизицию: собственность любого Нижнемирского мог конфисковать любой Охотник – как трофей. Я знал человека, который стены в своем Институте украшал головами убитых им фэйри.

Эмма издала такой звук, будто ее вот-вот вырвет.

– Темное сердце Конклава до сих пор отравлено ядом. Но многие сейчас искренне полагают, что Нижнемирские – наши братья, и таких действительно больше. Все мы – дети под крылом Ангела. И хотя я не могу остаться с тобой, – он вздохнул, – просто разбей кольцо, и я немедленно приду, как бы далеко ни находился.

Он крепко обнял ее и тут же отпустил.

– Береги себя, мей-мей.

– Что это значит? – спросила Эмма, но его уже не было рядом: исчез за деревьями, так же незаметно, как появился.

Кит стоял у окна их с Таем комнаты и смотрел, как вдалеке, в полях, все еще поднимается дым.

Ну, у них с Таем хотя бы общая спальня, подумал он. В углу валялась его сумка, и никто явно не собирался объяснять, что ему полагается сейчас быть совсем в другой комнате. Утром он одевался в ванной и вышел оттуда ровно в тот момент, когда Тай натягивал через голову футболку. Знаки у него на коже были совсем черные – видимо, из-за очень бледного фона. Он выглядел таким хрупким – Киту даже пришлось поскорей отвести глаза от «крыльев» лопаток и тонкого позвоночника. Как он мог быть таким худым и одновременно достаточно сильным, чтобы сражаться с демонами?

Сейчас Тай был внизу, с остальной семьей. Когда кто-нибудь умирает, люди обычно начинают готовить еду, и Сумеречные охотники исключением не были. Кажется, на кухне уже тушили рагу. Из демона.

Кит прислонился лбом к холодному стеклу.

Было время, когда он еще мог убежать. Убежать, бросить этих Охотников, затеряться в темном мире Сумеречных базаров. И, как отец, не принадлежать ни одному из миров, вечно жить между ними.

Дверь отворилась – он увидел это в отражении, – вошел Тай. Все еще в траурной одежде, хотя куртку он уже снял и остался в футболке с длинными рукавами. Слишком поздно бежать – эти люди теперь ему небезразличны. Особенно Тай.

– Здорово, что ты здесь, – Тай сел на кровать и начал расшнуровывать ботинки. – Я хотел с тобой поговорить.

Дверь он оставил слегка приоткрытой, снизу, из кухни, доносились голоса: Хелен, Дрю, Эммы, Джулиана. Диана ушла к себе, в свой дом. Кажется, она жила на складе оружия или где-то в этом роде. Пошла за инструментами, чтобы вытащить занозы из ладоней Джулиана.

С руками Тая все, вроде бы, было в порядке – но он был в перчатках. Кит видел руки Джулиана, когда он подошел к раковине: казалось, он пытался заслониться руками от выстрела шрапнелью в упор. Рядом стояла расстроенная Эмма, но Джулиан заявил, что ираци ему не нужно – от нее кожа нарастет прямо поверх заноз. Его голос звучал так безжизненно, что Кит едва его узнал.

– Я понимаю, как это прозвучит, – сказал Кит, оборачиваясь и прислоняясь к холодному стеклу, на сей раз спиной (Тай наклонился вперед, на шее у него блеснуло золото), – но ты ведешь себя совсем не так, как я ожидал.

– Ты о том, что я полез на костер? – Тай наконец скинул ботинки.

– Нет… это было, наоборот, самое ожидаемое, – возразил Кит. – Я просто…

– Я полез туда, чтобы достать вот это, – Тай коснулся того, что висело у него на шее.

Кит узнал золотую цепочку, а на ней – тонкий металлический диск, медальон Ливви, тот самый, с которым он ей помогал в Лондоне. Спереди был изображен венок из терний, а на обратной стороне Джулиан сделал еще одну гравировку: пару скрещенных сабель, оружие Ливви.

Кит так хорошо все это помнил – как она откинула волосы набок, как он застегнул замочек… запах ее духов. Его сердце сжалось от печали.

– Ее ожерелье, – пробормотал он. – Нет, это-то как раз вполне разумно. Я просто думал, ты будешь…

– Плакать? – Тай, кажется, совсем не рассердился, но взгляд его серых глаз стал еще пристальнее. – Все вокруг грустят. Они приняли ее смерть, смирились с ней. Я – нет. Я не принял.

– Что?

– Я собираюсь вернуть ее.

Кит тяжело осел на подоконник.

– И как ты собираешься это сделать?

Тай достал из кармана телефон.

– Вот это было у Джулиана в телефоне. Это фотографии страниц из Черной книги мертвых. Он снял их, когда был в библиотеке с Аннабель.

– Когда ты их достал? – Кит знал, что смс в Идрис не приходили. – Джулиан знает, что они у тебя?

– Я настроил его телефон так, чтобы он бэкапился на мой. Думаю, он до сих пор не в курсе. А когда я увидел эти снимки в Лондоне, я… – он поморщился. – Ты же ему не скажешь?

– Конечно, нет.

– Тогда иди сюда, садись рядом. Давай вместе посмотрим.

Кит хотел отказаться, но не смог. Он бы хотел, чтобы ничего этого не происходило, но тщетно. Когда он сел на кровать рядом с Таем, матрас прогнулся, и он случайно задел его локоть: кожа Тая казалась горячей даже сквозь футболку, словно у него была лихорадка.

Киту даже в голову не пришло, что Тай может врать или ошибаться – на него это было совершенно не похоже. Проведя пятнадцать лет в обществе Джонни Грача, Кит отлично знал, как выглядят плохие книги заклинаний, и эта выглядела очень плохо. Страницы были покрыты неразборчивыми формулами, написанными от руки и перемежавшимися неприятными изображениями – набросками вылезающих из могил трупов, вопящих лиц и обугленных скелетов.

Впрочем, Тай не считал эти рисунки отвратительными – он смотрел на фотографии так, словно перед ним был святой Грааль.

– Это самая могущественная книга заклинаний, чтобы поднимать мертвых, какая только есть на свете, – сказал он. – Поэтому неважно, сожгли ли они тело Ливви. С такими чарами ее можно вернуть целой и невредимой, независимо от того, что сделали с телом и сколько оно… – тут у него перехватило дыхание, по телу прошла дрожь. – Но ждать я все равно не хочу. Начну, как только попадем в Лос-Анджелес.

– А Малкольму разве не пришлось убить кучу народу, чтобы вернуть Аннабель? – осторожно спросил Кит.

– Корреляция, а не каузальность, Ватсон, – возразил Тай. – Самый простой способ заниматься некромантией – используя энергию смерти. Короче, проще всего покупать жизнь в обмен на смерть. Но есть и другие источники. Я бы ни за что не стал никого убивать.

Он состроил рожу, которая, видимо, должна была изобразить презрение, но получилась очень милой.

– Не уверен, что Ливви одобрила бы твою затею.

– Не уверен, что Ливви хотела бы быть мертвой, – Тай отложил телефон.

Слова ударили Кита, как кулаком в грудь, но прежде чем он собрался с силами, чтобы ответить, снизу донесся шум. Они с Таем выскочили на лестницу (Тай – в носках) и свесились вниз, пытаясь понять, что происходит на кухне.

Там оказался испанский приятель Зары Диарборн, Мануэль, в форме офицера Гвардии. Помимо формы, была еще нехорошая улыбка. Кит перегнулся через перила, пытаясь понять, с кем он разговаривает. Оказалось, с Джулианом – тот с непроницаемым лицом стоял у стола. Эмма была в бешенстве, Кристина держала ее за плечо, словно удерживала, не давая броситься вперед.

– Да неужели? – гневно спросила Хелен, которую им не было видно. – И что, нельзя было подождать до завтра? Обязательно тащить Эмму и Джулиана в Гард сегодня, в день похорон нашей сестры?

Мануэль пожал плечами: ничьи похороны его явно не волновали.

– Приказ Консула.

– Да что тут происходит? – возмутилась Алина. – Ты о моей матери говоришь, Мануэль! Она не стала бы требовать встречи без веских причин.

– Дело в Мече Смерти, – сказал Мануэль. – Это достаточно веская причина?

Тай вцепился в руку Кита и потащил по коридору, прочь от лестницы. Голоса стали тише, но не спокойнее.

– Думаешь, они пойдут? – спросил Кит.

– Эмма и Джулиан? Придется, если Консул приказала. Но это она, а не Инквизитор, так что все будет в порядке.

Он припер Кита к стене и наклонился к нему – от него пахло костром.

– Я могу все это сделать и без тебя – я про возвращение Ливви. Но не хочу. Шерлок ничего не делает без Ватсона.

– Ты еще кому-нибудь говорил?

– Нет.

Тай потянул рукава футболки вниз и теперь нервно теребил края.

– Все придется делать тайно. Людям это не понравится, но когда Ливви вернется, все обрадуются, и им будет наплевать, как мы это сделали.

– Лучше просить прощения, чем разрешения… – пробормотал Кит. Голова у него слегка кружилась.

– Да!

Тай не смотрел прямо на него – он никогда на него не смотрел, – но в его глазах вспыхнула надежда. В смутном свете коридора его глаза казались такими светлыми, как будто были полны слез. Кит вспомнил, как Тай спал – весь день смерти Ливви и потом всю ночь, а он сам смотрел на него и ждал… с ужасом думая, что будет, когда друг проснется.

Все тогда были напуганы – думали, что у Тая будет срыв. Джулиан стоял над ним, гладя по волосам. И, видимо, молился. Кит не знал, что Охотники молятся, но именно этим Джулиан тогда и занимался. Тай сломается без сестры, думали они, превратится в пепел, как ее мертвое тело…

А теперь он просит Кита о помощи, говорит, что не хочет делать это без него… И что если Кит откажется, а Тай сломается – теперь уже из-за того, что ему придется совершить такое в одиночку? Вдруг Кит сейчас лишит его последней надежды, и Тай… просто закончится?

– Я тебе нужен? – медленно проговорил Кит.

– Да.

– Значит, – закончил Кит, уже чувствуя, что совершает огромную ошибку, – я помогу тебе.

В Схоломанте всегда холодно, даже летом. Школа построена прямо в скале, высокие окна тянутся вдоль обрыва. Свет эти окна дают – и еще, конечно, люстры с колдовским светом, – но не тепло. От озера внизу, глубокого и черного в лунном свете, поднимается холод, впитывается в каменные стены и полы, проникает внутрь.

Вот почему даже в начале сентября Диего Росио Розалесу приходилось надевать джинсы, толстый свитер и пальто.

Пыльные светильники швыряли вперед его длинную тощую тень, пока он мчался по коридору в библиотеку. По мнению Диего, Схоломант отчаянно нуждался в модернизации. Когда брат Хайме приезжал навестить его – всего один раз за всю историю человечества, – он сказал, что интерьерами тут, судя по всему, занимался еще граф Дракула. К несчастью, это была чистая правда. Всюду железные люстры (Кьеран от них чихал), бронзовые бра в форме драконов, держащих в пасти древние камни с ведьмовским светом, огромные, похожие на пещеры камины с неприветливыми резными ангелами по сторонам. Общие трапезы проходили за длинным столом, способным вместить все население Бельгии, хотя теперь в школе осталось человек двадцать. Большинство учителей и студентов либо торчали в Идрисе, либо разъехались по домам.

И это облегчало задачу – спрятать принца фэйри, скрыть присутствие Кьерана в Схоломанте. Диего очень нервничал. Он и в спокойные времена не слишком хорошо врал, а усилия по поддержанию «отношений» с Зарой вконец его измотали. Но Кристина очень просила его спрятать Кьерана, а для нее он сделал бы что угодно.

Дверь в конце коридора вела в библиотеку. Когда-то давно на ней красовались выведенные золотом буквы: «Библиотека». Сейчас от них остался только слабый след, а петли визжали, как испуганные мыши – вот и сейчас, стоило Диего налечь на дверь плечом.

Когда ему показали библиотеку, Диего решил, что его разыгрывают. Огромная комната находилась на верхнем этаже школы, под потолком из пропускавшего свет толстого стекла. Пока в школе никого не было, в скопившейся под полами земле пустили корни и вымахали деревья: Кьеран заметил, что силы в них, как в дубе из страны фэйри. Ни у кого не было ни времени, ни денег, чтобы их убрать, вот они и остались. Корни раскалывали плиты, змеились между столов и шкафов; высоко наверху раскинулись ветви, образуя над стеллажами свод и осыпая стулья палой листвой.

Возможно, Кьерану тут так нравилось, потому что он чувствовал себя почти как в лесу. Большую часть времени Кьеран обычно проводил на скамье у окна, с довольно кислым выражения лица читая все, что в нашлось в каталоге о фэйри. Книги, которые ему казались «правильными», он откладывал в стопку. Стопка вышла совсем маленькая.

Он бросил быстрый взгляд на вошедшего Диего. Волосы у него были сине-черные, цвета озера за окнами. Он добавил еще две книжки в «правильную» стопку и сейчас читал третью: «Брачное поведение Неблагих фэйри: ритуалы и спаривание».

– Не знаю ни одного фэйри, кто женился бы на козе, – раздраженно заметил он. – Ни при Благом, ни, прошу заметить, при Неблагом Дворе.

– Не принимай на свой счет, – Диего подтащил стул и сел, глядя на их двойное отражение в оконном стекле. Костлявые запястья Кьерана торчали из обшлагов чужой формы. Одежда Диего оказалась ему велика, но на помощь пришел Райан Мадуабучи и одолжил Кьерану кое-что из своих вещей. Его, кажется, ничуть не волновало, что Диего прячет у себя в комнате фэйри – но олимпийский покой Райана, кажется, вообще мало что могло потревожить. Зато Дивья, другой лучший друг Диего, всякий раз подскакивала при вести, что кто-то собирается в библиотеку, хотя Кьеран отлично умел скрывать свое присутствие.

Диего сказал о Кьеране только этим двоим – Райану и Дивье – больше никому. В основном потому, что в данный момент это были единственные два человека в Схоломанте, которым он доверял. Проживающий профессор там вообще сейчас был только один – Гладстон, но он отправился в Идрис на похороны Инквизитора. Когда-то Диего без вопросов доверился бы любому из преподавательского состава, но эти времена, увы, давно прошли.

– Из Идриса что-нибудь слышно? – осведомился Кьеран, не отрывая взгляда от книги.

– То есть от Марка, – перефразировал Диего. – Нет, от него – ничего. Я не из его любимчиков.

– А из чьих ты любимчиков? – Кьеран умудрился спросить так, словно это было не оскорбление, а просто ему было интересно знать.

Диего, который и сам нередко задавался этим вопросом, отвечать не стал.

– Я просто подумал, вдруг Кристина прислала весточку, – Кьеран закрыл книгу, заложив страницу пальцем. – В порядке ли она, и Марк… Похороны, кажется, были сегодня.

– Ага, были. – Кристина и правда могла бы дать о себе знать… ей всегда нравилась Ливия Блэкторн. – Но похороны отнимают много сил. Куча всяких церемоний, и полно народу, все приходят, выражают соболезнования. Вряд ли у нее сейчас есть время.

– Куча хлопот и надоедал. Мы, фэйри, оставляем тех, кого постигла утрата, в покое.

– И да, и нет. – Диего вспомнил, как умер дедушка, и дом был весь заставлен велами – эти свечи давали очень красивый свет.

Все приходившие приносили еду. Они ели и пили вместе, и вспоминали его абуэло. Кругом были бархатцы – море бархатцев – и коричный запах атоле, и смех…

Горевать одному так холодно и одиноко. Но фэйри совсем другие.

Взгляд Кьерана стал жестким, словно он увидел что-то особенное в выражении лица собеседника.

– Для меня есть план? Куда меня пошлют, когда мое изгнание здесь закончится?

– Я думал, ты захочешь вернуться в Лос-Анджелес, – удивился Диего.

Кьеран потряс головой, и его волосы стали белыми. Кажется, они меняли цвет в зависимости от его настроения.

– Нет. Я не хочу туда, где Марк.

Диего молчал, никакого плана у него не было. Кристина попросила его спрятать Кьерана, но не сказала, насколько. Он охотно сделал это для нее, потому что был обязан ей… А еще он вспомнил о Заре – и о том, как на лице Кристины отразилась боль, когда она впервые ее встретила.

Это была его вина. Он не сказал ей про Зару, так как сам отчаянно надеялся, что случится что-нибудь… и он сумеет отвертеться от помолвки, пока не станет слишком поздно. А всё Диарборны – это они настояли на брачном контракте. Еще они угрожали раскрыть всему свету семейные тайны Росио Розалес, если Диего не сделает все, чтобы доказать им свою верность (это случилось после его заявления, что он не знает, где находится его брат… и про украденный им артефакт ему тоже ничего не известно).

Вопрос о том, любит ли он Зару и любит ли она его, вообще никогда не стоял. Помолвку с представителем известного семейства она, судя по всему, считала чем-то типа пера на шляпке, но страсти в ней никогда никакой не было – за исключением, пожалуй, страсти к кошмарным идеям ее отца.

– А это еще что такое? – Кьеран вытаращил глаза.

«Это» оказалось ярким светом наподобие блуждающего огонька над плечом Диего. Огненное послание. Он поймал его ладонью, и в руках тут же развернулся бумажный свиток. Почерк был знакомый.

– Кристина, – сказал Диего. – Это от Кристины!

Кьеран так резко сел, что книги посыпались у него с коленей на пол.

– Что она пишет? У нее все в порядке?

Странное дело, подумал Диего: ему бы скорей интересоваться, все ли в порядке с Марком… но эта мысль покинула его голову очень быстро, ей там просто не осталось места.

Чувствуя себя так, будто ему дали под дых, Диего дочитал послание, протянул его Кьерану и получил возможность полюбоваться, как тот на глазах становится пепельно-бледным: фэйри узнал, что Горация Диарборна сделали Инквизитором.

– Это пощечина всем Блэкторнам, – заявил Кьеран, руки у него тряслись. – Удар для всех них, и для Кристины тоже. К тому же он опасен, смертельно опасен, – он поднял на Диего взгляд, черный как ночь и серый как буря. – Что мы можем сделать?

– Я совершенно не разбираюсь в людях, – Диего думал о Заре, о Хайме, обо всей нагроможденной лжи, которая не принесла ему того, что он хотел, и только сделала все хуже. – Не надо меня спрашивать, что нам делать.

Кьеран удивленно посмотрел на него, а Диего уронил лицо в ладони и замер.

– Я понимаю, что мои слова покажутся вам пустыми, но я скорблю по Ливви, – сказала Джиа.

– Ты права, – кивнул Джулиан. – Такими они и кажутся.

Горе словно окунуло его с головой в ванну, полную колотого льда, пронеслось в голове у Эммы. Все в нем было холодно – тон голоса, глаза, выражение лица. Она попробовала вспомнить юношу, страстно обнимавшего ее прошлой ночью… но сейчас он был так далеко, за многие мили отсюда.

Уже почти наступил вечер. Демонские башни окружали Аликанте, как цепь алмазов с острыми гранями. Эмма оглянулась, вспоминая, когда последний раз была в этой комнате: кажется, ей было двенадцать лет. Ее так поразила здешняя роскошь – толстый ковер на полу, блестящий стол из красного дерева. Сейчас они с Джулианом и Дианой сидели в каминных креслах перед этим самым столом – по другую его сторону сидела Джиа. Диана была в ярости. Джулиан – пуст, как лист белой бумаги.

– Эти дети устали и переживают страшную потерю, – процедила Диана. – Я уважаю твое мнение, Джиа, но неужели этим нужно заниматься прямо сейчас?

– Да, нужно, – отрезала Джиа. – Потому что Гораций Диарборн собирается подвергнуть допросу Хелен и Марка, а вместе с ними и всякого другого Нижнемирского или частично Нижнемирского в Аликанте. Магнус и Алек уже собирают вещи и сегодня же уйдут через портал. Эвелин Хайсмит вернулась в Лондонский Институт, а им пора отправляться в Нью-Йорк. Вы наверняка захотели бы отправить Хелен и Марка вслед за ними.

Она прижала пальцы ко лбу, словно у нее болела голова.

– Что-что он собирается сделать? – взвилась Эмма. – Ты не можешь ему это позволить!

– У меня нет выбора. Он избран большинством голосов, – поморщилась Джиа. – Допрос любого члена сообщества – право Инквизитора, и решение он принимает, сверяясь только со своей совестью.

– Нет у Диарборна никакой совести! – рявкнула Диана.

– Именно поэтому я предупреждаю вас. И предполагаю, что Хелен и Марк – и Алина, которая вряд ли покинет Хелен, – пожелают сегодня же ночью отправиться в Лос-Анджелес через портал.

На мгновение в кабинете воцарилось молчание.

– То есть ты собираешься отправить Хелен в Лос-Анджелес? – осторожно уточнил Джулиан. – Не на остров Врангеля?

– Я собираюсь временно доверить Хелен и Алине управление Лос-Анджелесским Институтом. – Джиа и Эмма оторопели. – Я Консул, и это в моей власти. Полагаю, сейчас самое время воспользоваться этим моим правом, пока Диарборн занят другими вещами.

– Значит, нам всем нужно уходить домой через портал? И Хелен с Алиной пойдут с нами? – переспросила Эмма. – Это же просто здорово!..

– Не всем, – оборвал ее Джулиан.

Его руки были перевязаны. Он сам достал большую часть заноз концом острого ножа, на бинтах проступала кровь. Причем он, кажется, ничего не чувствовал в процессе – Эмма и та корчилась от боли, глядя, как расседается под ножом его плоть, но он даже бровью не повел.

– Она имеет в виду, что Диана, ты и я должны остаться в Идрисе.

– Ты всегда был очень умен, Джулиан, – кивнула Джиа, хотя, судя по тону, ее это отнюдь не восхищало.

– Если Хелен и Марка здесь не будет, – продолжал Джулиан, – он станет допрашивать нас. Это так?

– Нет! – воскликнула Диана. – Они же дети!

– Да, – сказала Джиа. – Тем более, что один из этих детей сломал Меч Смерти. И Инквизитору, как и всем вообще, очень хочется узнать, как. Кортана – легендарное оружие, но она всего лишь меч. Она не должна была раздробить Маэллартах.

– Он мог бы спросить меня, – вставила Эмма. – Хоть я и не знаю, почему так вышло. Я ударила им Аннабель, потому что она пыталась меня убить. Это была самозащита.

– Люди напуганы, – покачала головой Джиа. – А страх не дружит с логикой. Хвала Ангелу, что Чаша и Зеркало не пострадали.