Текст книги "Горечь шипа (ЛП)"

Автор книги: Кассандра Клэр

Соавторы: Сара Риз Бреннан
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Авторы: Кассандра Клэр, Сара Риз Бреннан

Переводчик: Анастасия Горохова (vk.com/id132054027 )

Горечь шипа

Солнце светило, птицы пели – это был ещё один прекрасный день в Академии Сумеречных охотников.

Ну, Саймон был уверен, что солнце светило. В их с Джорджем подземной комнате было тусклое освещение, отбрасывавшее тени на зеленую слизь, которая покрывала стены.

И, разумеется, он не мог слышать пения птиц, находясь под землей, но Джордж вернулся из душа напевая.

– Доброе утро, Сай! Я видел крысу в ванной, но она спала, и мы не потревожили друг друга.

– Или крыса умерла от заразной болезни, которая теперь распространилась по нашему водопроводу, – предположил Саймон. – И мы будем пить отравленную крысой воду неделями.

– Никто не любит пессимистов, – проворчал Джордж. – Никто не любит Угрюмого Сая. Никому не нравится Каприза Милдред. Никто не...

– Я уловил основное направление твоего рассуждения, Джордж, – сказал Саймон. – Но я не хочу, чтобы на меня ссылались, как на Капризу Милдред. Особенно когда я чувствую себя Тихой Жизнерадостной Милдред. Я смотрю, ты с нетерпением ждешь своего великого дня?

– Сходи в душ, Сай. – подстегнул его Джордж. – Начни свой день обновленным. Может, причешись немного. Это ведь не убьет тебя.

Саймон покачал головой:

– В ванной мертвая крыса, Джордж. Я не пойду в ванную.

– Она не мертва. Она просто спит, я в этом уверен.

– Бессмысленный оптимизм – вот как начинаются эпидемии. Спроси об этом жителей средневековой Европы. Ох, подожди, ты ведь не можешь.

– Они были веселыми ребятами? – спросил Джордж скептически.

– Я уверен, они были намного веселее до эпидемии чумы. – ответил Саймон.

Он чувствовал, что делает действительно хорошие выводы, и история его поддерживает. Он снял футболку, в которой спал, с надписью: «Давайте бороться!», и ниже, маленькими буквами: «У наших врагов закончились хитрые ходы». Джордж шлепнул Саймона по спине мокрым полотенцем, и тот вскрикнул.

Саймон улыбался пока доставал форму из шкафа. Их миссия начиналась сразу после завтрака, поэтому он мог переодеться сейчас. К тому же, одевать каждый день форму для мужчин было, своего рода, победой.

Они с Джорджем вышли к завтраку с прекрасным настроением.

– Знаешь, эта каша не такая уж и плохая, – сказал Саймон, старательно жуя. Джордж с энтузиазмом закивал, его рот был полон.

Беатриз с грустью посмотрела на них и, возможно, подумала, что мальчики в большинстве своем такие глупые.

– Это не каша, – сказала она им. – Это яичница-болтунья.

– О, нет, – слабо прошептал Джордж, его рот всё ещё был полон. – О, нет.

Саймон уронил ложку и уставился на дно своей тарелки с нескрываемым ужасом.

– Если это яичница-болтунья...? – спросил он. – Я не спорю с тобой, Беатриз, я просто должен спросить кое-что важное... если это яйца, то почему они серого цвета?

Беатриз пожала плечами и продолжила есть, тщательно избегая комков:

– Я не знаю ответа.

Саймон предположил, что из этого могла бы выйти грустная песня. Если это яйца, то почему они серого цвета? Я не знаю ответа, я не знаю ответа. Он иногда задумывался о словах песен, хотя и не выступал больше с группой.

Правда, песня «Почему Яйца Серые?» вряд ли бы стала хитом, даже в хипстерских кругах.

Джули поставила свою тарелку на стол рядом с Беатриз.

– Яйца – серые, – объявила она. – Я не знаю, как они это делают. Уверена, было бы намного лучше, если бы они хоть иногда не портили еду. Но это продолжается каждый день, на протяжении всего года. Может, Академия проклята?

– Я уже думал об этом, – сказал Джордж. – Иногда я слышу жуткий шум, будто привидения трясут своими цепями. Честно говоря, я надеялся, что Академия была проклята, иначе тот шум издают создания в трубах. – Джордж вздрогнул. – Жуткие создания.

Джули села. И в этот момент Саймон и Джордж обменялись многозначительными взглядами. Они следили за тем, как часто Джули предпочитает компанию их троих Джону Картрайту. И сейчас расклад был шестьдесят процентов к сорока в их пользу.

То, что Джули села с ними было хорошим знаком, особенно в великий день Джорджа.

Так как это был их второй год в Академии, и, по словам Скарсбери, они «не слишком безнадежны и смогут не срубить свои собственные глупые головы», им поручали более-менее важные миссии. Для каждой миссии заранее назначался лидер группы, именно он получал вдвое больше очков, если миссия проходила успешно. Джули, Беатриз, Саймон и Джон уже были лидерами группы, и всё прошло отлично: все миссии были завершены, демоны были убиты, нежить, нарушившая закон, была наказана строго, но справедливо. В какой-то степени всем было жаль, что миссия Джона прошла так хорошо, так как он хвастал об этом целыми днями. Саймон думал, что миссии Джона будут проходить успешно, даже если его сглазить. У этого парня всё было идеально.

– Нервничаешь, лидер? – спросила Джули. Саймон должен был заметить, что его тревожит её поведение.

– Нет, – сказал Джордж, а потом добавил под пристальным взглядом Джули:

– Ну да, может быть. Но знаешь, это необходимое количество нервов, сдержанных и полезных нервов.

– Не расклеивайся, – сказала Джули. – Мне нужен безупречный результат.

За этим последовала неловкая тишина. Саймон, чтобы отвлечься, посмотрел на стол Джона. Когда Джули оставляла его, он должен был есть в одиночестве. Пока Марисоль не решила, что хочет сидеть с ним и мучить его. Что, как заметил Саймон, она делала сейчас. Маленький дьявол. Марисоль было весело.

Джон жестами просил о помощи, но Джули сидела спиной к нему и ничего не видела.

– Я не говорю это, чтобы запугать тебя, Джордж, – сказала она. – Хотя всё к лучшему, наверное. Это важная миссия. Ты знаешь, что фейри – худшие из жителей Нижнего Мира. Они вторглись в сферу примитивных, и хитростью заставлять их есть фрукты фейри – это не шутка. Ты знаешь, примитивные могут усохнуть и умереть, отведав этих фруктов. Это убийство, и за это убийство мы должны поймать их, потому что, пока примитивные умирают, фейри уже уходят. Ты ведь воспринимаешь это всерьез?

– Да, Джули, – сказал Джордж. – Я действительно понимаю, что убийство – это плохо.

Джули сморщилась:

– Помнишь, это из-за тебя моя миссия чуть не провалилась.

– Я немного сомневался, что мы должны были связывать того ребенка вампира, – подтвердил Джордж.

– Совершенно верно. Больше никаких сомнений. Как лидер группы, ты должен брать инициативу в свои руки. Я не говорю, что ты плох, Джордж. Я просто считаю, что тебе нужно подучиться.

– Я не уверена, что кому-нибудь нужны такие мотивирующие наставления, – сказала Беатриз. – Это волнительно. А Джорджа и так легко слишком легко разволновать.

Джордж, который выглядел тронутым заступничеством Беатриз, перестал таким выглядеть.

– Я просто думаю, что лидеры групп должны время от времени повторяться, – проворчала Джули, давая им понять, откуда у неё такая враждебность. Она с тоской разрезала серые яйца:

– Ведь я была так хороша.

Саймон вскинул брови:

– У тебя был хлыст, и ты угрожала бить меня им по голове и лицу, если я не буду делать то, что ты скажешь.

Джули указала на него ложкой:

– Именно. И ты делал то, что я говорила. Вот это и есть лидерство. Более того, я не била тебя по голове и лицу. Добрая, но строгая – это я.

Джули ещё какое-то время обсуждала собственное величие, и Саймон поднялся, чтобы сходить за ещё одним стаканом сока.

– Как ты думаешь, какой это сок? – спросила Катарина Лосс, присоединяясь к нему в очереди.

– Фруктовый, – ответил Саймон. – Просто фруктовый. Так все они говорят. Но я отношусь к этому с недоверием.

– Я люблю фрукты, – сказала Катарина, но её голос звучал неуверенно. – Вы сегодня освобождены от моих уроков. Куда собираетесь?

– У нас миссия по остановке фейри от нарушения границ и распространения незаконной торговли. Джордж – лидер группы.

– Джордж – лидер? Хм...

– Почему все такого плохого мнения о нём? – спросил Саймон. – Что не так с Джорджем? С ним всё в порядке. У него нет ни одного недостатка. Он – идеальный шотландский ангел. Он всегда делится вкусностями, которые ему присылает мама, и он выглядит лучше, чем Джейс. Да, я сказал это и не возьму своих слов обратно.

– Я вижу у тебя хорошее настроение, – сказала Катарина. – Ну ладно. Беги, повеселись. И позаботься о моем любимом ученике.

– Хорошо. Подожди, а кто это?

Катарина жестом отмахнулась от него и взяла свой непонятный сок:

– Замешайся в толпе, светолюб.

Все были рады поучаствовать в ещё одной миссии. Саймон также с нетерпением её ждал и был рад за Джорджа. Но с ещё большим нетерпением он ждал окончания миссии, потому что после он должен был быть ещё кое-где.

* * *

Благой народ последний раз видели в охотничьем угодье в графстве Девон, Англия. Саймон был взволнован их визитом сюда и надеялся, что у них будет время посмотреть на красные автобусы и выпить лагера в английском пабе.

Вместо этого, охотничье угодье оказалось огромным участком бугристого поля, скал и холмов в отдалении, никаких красных автобусов или привлекательных пабов поблизости не было. Они сразу взяли лошадей, которые их ждали.

Много полей, много лошадей. Саймон не был уверен, почему они покинули Академию, хотя у него уже был такой же опыт.

Первое, что сказал Джордж, когда они выехали на равнину, было:

– Я думаю, нам нужно разделиться.

– Как в... фильме ужасов? – спросил Саймон.

Джули, Беатриз и Джон посмотрели на него с раздражением и непониманием. Неуверенное выражение лица Марисоль говорило о том, что она согласна с Саймоном, но не собирается говорить об этом. А Саймон не хотел быть единственным имеющим что-то против лидерства собственного друга. Они осмотрят больше местности, если разделятся. Может, это была прекрасная идея. Больше местности! Что может пойти не так?

– Я буду в паре с Джоном, – тотчас сказала Марисоль, и её темные глаза свернули. – Я бы хотела продолжить наш разговор. Мне нужно много чего рассказать ему о видео играх.

– Я больше не хочу ничего слышать о видео играх, Марисоль! – выкрикнул Джон, Сумеречных охотник, страдающий от обилия примитивной информации.

Марисоль улыбнулась:

– Я знаю.

Марисоль только недавно исполнилось пятнадцать. Саймон не знал, как ей удалось выяснить, что подробные рассказы о мире примитивных – это эффективный психологический терроризм для Джона. Её зло только выросло за год, и это изменило отношение к ней Саймона. Он начал уважать её.

– Мы с Саем будем вместе, – легко сказал Джордж.

– Хм... – сказал Саймон.

Ни он, ни Джордж не были ещё Сумеречными охотниками, и хотя Катарина помогла им видеть сквозь чары, они не были так надежно защищены, как нефилимы. Но Саймон не хотел оспаривать авторитет Джорджа или говорить, что не хочет быть с ним в паре. Он также боялся быть в паре с Джули и быть избитым по голове и лицу.

– Отлично, – сказал Саймон слабо. – Может, мы можем разделиться, но всё же оставаться... в зоне видимости друг у друга?

– Ты хочешь разделиться, но остаться вместе? – спросил Джон. – Ты понимаешь, что означают эти слова?

– А ты понимаешь, что означают слова «World of Warcraft»? – грозно спросила Марисоль.

– Да, знаю, – ответил Джон. – Мы соберемся все вместе в таком случае, а я не хочу этого.

Он погнал лошадь дальше по равнине. Марисоль последовала за ним. Саймон уставился на удаляющуюся фигуру Джона и забеспокоился, что тот уедет слишком далеко.

Но ведь они планировали разделиться. Всё было в порядке.

Джордж оглядел оставшихся членов группы и, казалось, пришел к решению:

– Мы будем оставаться в зоне видимости друг у друга и прочешем местность. Посмотрим, есть ли места, где Благой народ мог бы устроить засаду. Вы со мной, команда?

– Я с тобой до конца, если это не займет много времени! Ты знаешь, я собираюсь на свадьбу к Хелен Блэкторн и Алине Пенхоллоу. – сказал Саймон.

– Фу, ненавижу свадьбы, – сказал Джордж с сочувствием в голосе. – Ты должен одеть костюм и сидеть там уйму времени, пока все в тайне ненавидят друг друга из-за расположения цветов. Плюс, волынки. В смысле, я не знаю, как проходят свадьбы у Сумеречных охотников. Там есть цветы? Волынки?

– Я не могу говорить прямо сейчас, – сказала Беатриз. – Представляю Джейса Эрондейла в смокинге. В моей голове он выглядит как прекрасный шпион.

– Джеймс Бонд, – внес свой вклад Джордж. – Джеймс Блонд? Я всё ещё не люблю смокинги. Но ты похоже не против, Сай.

Саймон убрал руки с поводьев, чтобы с гордостью указать на себя, год назад этот маневр заставил бы его упасть с лошади:

– И этот проказник идет туда с Изабель Лайтвуд.

Эти обычные слова наполнили Саймона смыслом существования. Что может пойти не так в этом прекрасном мире?

Он посмотрел на свою команду: все они были в форме с длинными рукавами против зимнего холода, облачка пара образовывались в холодном воздухе от их дыхания; фигуры в черном с луками за спиной, скачущие на быстрых лошадях по равнине в миссии по спасению человечества. Три друга рядом с ним, и Джон с Марисоль в отдалении. Джордж, который так гордится быть лидером группы. Марисоль, насмешливый городской ребенок, скачущая на лошади с особой грацией. Даже Беатриз и Джули, даже Джон, Сумеречные охотники по рождению, выглядели немного по-другому для Саймона во второй год в Академии. Скарсбери натренировал их, Катарина обучила, и даже ученики-одногруппники изменили их. Сейчас рожденные Сумеречные охотники и примитивные выполняли миссии, работая как единое целое, и так называемые отбросы держались на должном уровне.

Охотничьи угодья были покрыты зеленью, а на полосе деревьев слева от них листья дрожали, как если бы деревья танцевали на легком ветру. Солнце светило тускло и чисто, освещая их головы и черную одежду. Саймон поймал себя на мысли, с любовью и гордостью, что они выглядят, как настоящие Сумеречные охотники.

Он заметил, что Джули и Беатриз по обоюдному молчаливому согласию погнали своих лошадей быстрее. Саймон посмотрел им вслед, потом обратил взгляд на Джона и Марисоль, он всё ещё мог рассмотреть их. Но он снова почувствовал укол тревоги.

– Почему они скачут так быстро? – спросил Саймон. – Я не собираюсь указывать тебе что делать, но разве отважный лидер группы не приказал бы им не отъезжать далеко?

– Дай им минуту, – сказал Джордж. – Знаешь, ты ей вроде нравишься.

– Что?

– Не то чтобы она собиралась с этим что-то делать. Никто из тех, кому ты нравишься, не собирается с этим ничего делать. Никто не захочет, чтобы Изабель Лайтвуд лишила их головы.

– Я нравлюсь? – повторил эхом Саймон. – То, как ты говоришь, подразумевает какое-то количество людей. Которым нравлюсь я.

Джордж пожал плечами:

– Очевидно, ты просто привлекаешь людей. Не спрашивай меня. Я думаю, девочкам нравится пресс.

– Я могу иметь пресс, – сказал ему Саймон. – Однажды я посмотрел в зеркало, и мне показалось, что я видел кубики. Говорю тебе, все эти тренировки делают мое тело лучше.

Саймон не считал себя страшным или что-то в этом роде. Он уже видел нескольких демонов с щупальцами вместо глаз и был уверен, что люди точно не будут чувствовать отвращение смотря на него.

Но он не был Джейсом, который заставлял девочек оборачиваться ему вслед, как если бы они были одержимы. Не было никакого смысла в том, что среди всех учеников Академии Беатриз нравился именно он.

Джордж закатил глаза. Он не мог понять, как медленно достигается хорошая физическая форма. Он, наверное, родился с накачанным прессом. Кто-то рождался с этим, кто-то достигал этого, а у кого-то наподобие Саймона пресс появлялся под надзором сурового инструктора.

– Да, Сай, ты правда киллер.

– Потрогай эти руки. – сказал Саймон. – Крепкие, как камень! Не хочу хвастаться, но всё это кости. Всё – кости.

– Сай, мне не нужно трогать их. Я верю в тебя, потому что это то, что делают братаны. И я рад твоей загадочной популярности среди девушек, потому что так поступают братаны. Но, серьезно, остерегайся Джона, потому что мне кажется, он сделает с тобой что-то в ближайшие дни. Он не уступит тебе свою неоспоримую привлекательность. У него кубики до подбородка, и он думает, что все девчонки Академии его.

Саймон продолжал ехать, слегка потрясенный.

Он думал, что любовь Изабель к нему была ошеломительной и необъяснимой случайностью, как вспышка молнии. (Великолепной и бесстрашной молнии, которой он был поражен!) Хотя, исходя из последних известий, он начинал верить, что пора изменить свое мнение.

Его достоверно проинформировали, что он встречался с Майей, главой нью-йоркской стаи оборотней, хотя у него было впечатление, что он всё испортил. Также он слышал о королеве вампиров, которая была ним заинтересована. И, как бы странно это не казалось, был короткий период времени, когда они с Клэри были вместе. А сейчас он возможно нравился Беатриз.

– Серьезно, Джордж, скажи мне правду. Я – красавчик?

Джордж рассмеялся, его лошадь отступила назад на несколько шагов.

А затем Джули крикнула: «Фейри!» и указала пальцем. Саймон увидел фигуру в плаще с капюшоном с корзинкой фруктов в руке, появляющуюся из тумана рядом с деревом.

– За ним! – крикнул Джордж, его лошадь последовала за фигурой, а Саймон устремился за ним.

Марисоль, далеко впереди, прокричала: «Засада!», а затем вскрикнула от боли.

Саймон отчаянно смотрел на деревья. У этого фейри, как он видел, было подкрепление. Их предупреждали, что Благой народ стал более осторожным и жестоким после Холодного Мира. Они должны были слушать лучше и думать больше. Они должны были это предусмотреть.

Саймон, Джордж, Джули и Беатриз скакали быстро, но были слишком далеко от нее. Марисоль покачивалась в седле, кровь стекала с её руки: эльф попал.

– Марисоль! – закричал Джон Картрайт. – Марисоль, ко мне!

Она направила лошадь к нему. Джон встал на свою лошадь и перепрыгнул на её, стоя на спине лошади и защищая Марисоль таким образом, будто он был странным стреляющим из лука акробатом. Саймон знал, что никогда не смог бы сделать что-либо подобное, пока, конечно, не Вознесется.

Джули и Беатриз повернули лошадей к деревьям, откуда спрятанные фейри вели огонь.

– Марисоль с ними, – запыхался Джордж. – Мы всё ещё можем поймать продавца фруктов.

– Нет, Джордж, – начал Саймон, но Джордж уже направил лошадь к фигуре в капюшоне, сейчас исчезавшей рядом с деревом и туманом.

Вспышка солнечного света стреляла из-за ствола и веток дерева, это была ослепляющая белая линия между изогнутых ветвей дерева. Должно быть, она преломлялась в глазах Саймона, становясь широкой и четкой, как полоса лунного света в море. Фигура в капюшоне ускользала, наполовину скрывшись в ослепительном свете, а лошадь Джорджа была в дюймах от опасности. Его рука достигла края плаща фейри, но он был невнимателен к направлению, которое выбрал.

– Нет, Джордж! – крикнул Саймон. – Мы не посягнем на территорию фейри!

Саймон преградил путь Джорджу собственной лошадью, заставив его остановиться, но, увлекшись спасением друга, он забыл остановить свою лошадь, сейчас испуганную и мчащуюся всё быстрее.

Потом белый ослепительный свет заполнил взгляд Саймона. Он вдруг вспомнил чувство попадания к фейри, как он промок до нитки в пруду; ещё он вспомнил, как Джейс был добр к нему и как сильно он из-за этого негодовал, как он подумал: Хватит унижать меня, и всё внутри загорелось от негодования.

Сейчас он попадал к фейри с криком перепуганной лошади в ушах, листьями, ослепляющими его, и ветками, царапающими лицо и руки. Он попытался защитить глаза и обнаружил, что падает на камни и темнота обрушивается на него. Он был бы очень благодарен, если бы Джейс сейчас был вместе с ним.

* * *

Саймон очнулся во владениях фейри. Его голова пульсировала так, как пульсирует палец, ударенный молотком. Он надеялся, что никто не бил его по голове молотком.

Он очнулся в слегка покачивающейся кровати, что-то кололось ему в щеку. Он открыл глаза и увидел, что это вовсе не кровать, а он лежит среди веток и мха, разбросанных по качающейся поверхности, сконструированной из деревянных планок. У него перед глазами были странные темные полосы, загораживающие ему вид вокруг.

Владения фейри были похожи на равнину в Девоне, но в тоже время выглядели совершенно по-другому. Туман казался пурпурным, как грозовые тучи, нависавшие над землей, двигаясь, они приобретали необычную и зловещую форму. Листья на деревьях были зелеными, желтыми и красными как в мире людей, но сияли слишком ярко, как драгоценные камни, а когда они шелестели от ветра, Саймон мог почти различить слова, как если бы листья шептались друг с другом. Здесь природа вела себя буйно, изменившись от магии.

И тут Саймон осознал, что находится в клетке. В большой деревянной клетке. А темные полосы у него перед глазами – ни что иное, как прутья клетки.

И, что возмутило его больше всего, это чувство было знакомым. Он вспомнил, что уже был в подобной ситуации. И не один раз.

– Сумеречные охотники, вампиры, а сейчас и фейри, все страстно желают бросить меня за решетку, – сказал Саймон вслух. – Почему ко мне вернулись именно эти воспоминания? Почему это всегда я? Почему всегда я – болван за решеткой?

Собственный голос заставил его ноющую голову болеть.

– Сейчас ты в моей клетке, – сказал голос.

Саймон поспешно сел, и от этого стало ещё хуже – всё вокруг поплыло перед глазами. Он увидел фигуру в плаще с капюшоном, которую Джордж так отчаянно пытался поймать. Саймон сглотнул. Лица незнакомца не было видно из-за капюшона.

И тут он почувствовал какое-то движение в воздухе, будто собирался проявиться призрак. Ещё один фейри появился из теперь чистого и голубого неба, листья хрустели под его босыми ступнями. Его светлые волосы сияли из-за солнечного света, длинный нож сверкал у него в руке.

Фейри в плаще снял капюшон и склонил голову в неожиданном почтении. Сняв капюшон, он обнажил большие уши, окрашенные фиолетовым, как если бы у него вместо ушей были баклажаны, и пучок длинных белых волос, которые завивались вокруг ушей подобно облаку.

– Что произошло, и почему твои хитрости мешают нашей работе, Хефейд? Лошадь из примитивного мира встала на пути у Дикой Охоты. – сказал новый фейри. – Я надеюсь, что она не имела большого значения, потому что наши гончие с ней разделались.

Сердце Саймона сжалось за бедную лошадь. Ведь его тоже могли скормить гончим.

– Мне очень жаль, что я побеспокоил Дикую Охоту, – сказал фейри в плаще, склонив голову ещё ниже.

– Так и должно быть, – ответил фейри из Дикой Охоты. – Те, кто переходит дорогу Охоте, всегда сожалеют об этом.

– Это Сумеречный охотник, – продолжил другой с беспокойством. – Или как минимум один из детей, которых они надеются изменить. Они подкарауливали меня в мире смертных, и этот преследовал меня даже на территории фейри, так что он – мой законный трофей. У меня и в мыслях не было побеспокоить Дикую Охоту, это случилось не по моей вине!

Саймон чувствовал, что такое изложение ситуации не принесет ему ничего хорошего.

– Это так? Теперь иди, у меня хорошее настроение, – сказал фейри из Дикой Охоты. – Принеси свои извинения и дай мне поговорить с твоим пленным – как ты знаешь, я немного заинтересован в Сумеречных охотниках – и я не принесу своему повелителю Гвину твой язык.

– Никогда не заключал более справедливой сделки, – сказал Хефейд с некоторой поспешностью и убежал, боясь, что фейри из Дикой охоты изменит свое решение, и наступая на полы своего плаща.

В этот момент Саймон понял, что значит из огня да в полымя.

Новый фейри выглядел как шестнадцатилетний юноша, не старше Марисоль или младше его самого, но Саймон знал, что по внешнему виду нельзя определить возраст фейри. У него были плохо сочетающиеся глаза: один – янтарный, как темная сердцевина дерева, а другой – яркого сине-зеленого цвета морской волны. Резкий контраст глаз и освещение, пропускающее зеленый свет сквозь злобно шепчущиеся листья, придавали его тонкому грязному лицу пугающий вид.

Он выглядел как угроза. И он подходил ближе.

– Что фейри из Дикой Охоты хочет от меня? – хрипло спросил Саймон.

– Я – не фейри, – сказал юноша с жуткими глазами, заостренными ушами и листьями в волосах. – Я – Марк Блэкторн из Лос-Анджелесского Института. Не важно, что они говорят или делают со мной. Я всё ещё помню, кто я. Я – Марк Блэкторн.

Он посмотрел на Саймона с диким выражением лица, его тонкие пальцы ухватились за прутья клетки.

– Ты здесь, чтобы спасти меня? – спросил он. – Сумеречные охотники наконец пришли за мной?

* * *

О, нет. Это был брат Хелен Блэкторн, который был как и она – наполовину фейри, и которого безвозвратно забрала Дикая Охота. Это была очень неловкая ситуация.

Даже хуже. Это была приводящая в ужас ситуация.

– Нет, – сказал Саймон, потому что надежда была бы для Марка Блэкторна самым жестоким обманом. – Всё так, как говорил другой фейри. Я оказался здесь случайно и был взят в плен. Я – Саймон Льюис. Я... знаю твое имя и то, что случилось с тобой. Мне жаль.

– Ты не знаешь, когда Сумеречные охотники придут за мной? – спросил Марк с разрывающим сердце рвением. – Я... отправил им письмо, на протяжении войны. Я понимаю, что Холодный Мир осложнил отношения с фейри, но они должны знать, что я всё ещё им предан и буду полезен. Они должны прийти, но прошло уже... прошли целые недели. Скажи мне, когда?

Саймон пристально глядел на Марка и у него пересохло во рту. Ведь с того момента, как Сумеречные охотники бросили его поиски, прошло уже больше года.

– Они не придут, – прошептал он. – Меня там не было, но мои друзья были. Они рассказали мне, что произошло. Конклав провел голосование. Сумеречные охотники не хотят, чтобы ты возвращался.

– Ох, – сказал Марк, и этот тихий звук напомнил Саймону тот, что издают животные перед тем, как умереть.

Он отвернулся от Саймона, его спину свело судорогой боли, которая казалась физической. Саймон рассмотрел на его голых руках старые следы от кнута. Даже несмотря на то, что он не мог видеть его лица, Марк скрыл его на мгновение, как если бы ему было больно смотреть на владения фейри.

Затем он повернулся и спросил:

– Что насчет детей?

– Что? – Саймон был в недоумении.

– Хелен, Джулиан, Ливия, Тиберий, Друзилла, Октавиан. И Эмма. – сказал Марк. – Видишь? Я не забыл. Каждую ночь, не взирая на то, что произошло за день, не взирая на то, что я побит, обескровлен или ломит кости так, что хочется умереть, я смотрю на звезды и даю каждой звезде имя брата или лицо сестры. Я не засыпаю пока не вспомню их все. Скорее все звезды на небе погаснут, чем я забуду.

Семья Марка, Блэкторны. Все они, кроме Хелен, младше Марка; Саймон знал это. И Эмма Карстаирс, которая живет с младшими Блэкторнами в Лос-Анджелесском Институте, маленькая девочка со светлыми волосами, которая осталась сиротой после войны и много писала Клэри.

Саймон хотел бы знать о них больше. Клэри говорила об Эмме. Магнус также произносил несколько речей этим летом о Холодном Мире и приводил Блэкторнов, как пример ужасных решений Конклава наказать тех, в ком течет кровь фейри. Саймон слушал Магнуса и ему было жаль Блэкторнов, но их история казалась просто очередной трагедией войны: чем-то ужасным, но далеким, о чем быстро забываешь. Саймон так отчаянно пытался вспомнить, кем он был. Пошел в Академию, чтобы стать Сумеречным охотником, узнать больше о собственной жизни и вспомнить всё, что он потерял, стать сильнее и лучше.

Вот только нельзя стать сильнее и лучше, думая только о себе.

Он не знал, что фейри сделали с Марком, чтобы его воспоминания о семье ускользали.

– У Хелен всё хорошо, – сказал он. – Я видел её недавно. Она читала лекцию в Академии. Мне жаль. Демон забрал... многие мои воспоминания, не так давно. И я знаю как это – не помнить.

– Счастлив тот, кто не забыл имени своего сердца. Если он помнит, его сердце не сможет потеряться, оно всегда найдет путь обратно. Ты не забыл имени своего сердца, Саймон Льюис?

– Я так думаю, – прошептал Саймон.

– Как они? – спросил Марк тихим потертым голосом. Он выглядел очень усталым.

– Хелен выходит замуж, – сказал Саймон, это была единственная хорошая новость, которую он мог рассказать Марку. – За Алину Пенхоллоу. Я думаю... они действительно любят друг друга.

Он чуть не сказал, что собирается к ним на свадьбу, но даже это казалось жестоким по отношению к Марку. Ведь он не мог пойти на свадьбу собственной сестры. Его даже не пригласили. Ему даже не рассказали об этом.

Марк не выглядел рассерженным или уязвленным. Он мягко улыбался, как ребенок, которому рассказали хорошую историю перед сном, и просунул лицо через прутья клетки Саймона.

– Моя дорогая Хелен, – сказал он. – Отец рассказывал нам истории о Елене Троянской. Она родилась из яйца и была самой красивой женщиной в мире. Быть рожденной из яйца очень необычно для людей.

– Я слышал об этом, – сказал Саймон.

– Она была очень несчастна в любви, – продолжил Марк. – С красотой всегда так. Ей нельзя доверять, потому что она может утечь сквозь пальцы как вода и обжечь язык как яд. Красота может быть стеной, удерживающей тебя от всего, что ты любишь.

– Хм, безусловно.

– Я рад, что моя прекрасная Хелен будет счастливее, чем та Елена. – сказал Марк. – Я рад, что её любовь взаимна и не поддельная. Передай ей в день её свадьбы, что её брат Марк шлет свои поздравления.

– Если выберусь отсюда, передам.

– Алина сможет помогать ей с детьми.

Он почти не обращал внимания на Саймона, его лицо приобрело неподвижное и далекое выражение, как если бы он слушал историю или вспоминал о чем-то. Саймон испугался, что эти истории и воспоминания стали для Марка чем-то далеким, прекрасным и нереальным.

– Таю нужно особое внимание, – продолжил Марк. – Я помню, родители говорили об этом, – его рот сжался. – Я имею в виду своего отца и женщину, которая пела мне каждую ночь перед сном, хоть я и не был её крови. Мне больше не позволено называть её своей мамой. Песни – это не кровь. Только кровь имеет значение для Сумеречных охотников и фейри. Песни важны лишь для меня.

Только кровь имеет значение для Сумеречных охотников.

Саймон не мог вспомнить, когда он это слышал, но помнил, что часто слышал эту фразу от людей, которых любит сейчас, но не любил тогда. Примитивный, примитивный, примитивный. А позже, вампир. Нежить.

Он вспомнил, что первая тюрьма, в которой ему довелось посидеть, была тюрьмой Сумеречных охотников.

Как же Саймону хотелось убедить Марка Блэкторна в том, что он не прав.

– Мне так жаль, – сказал он.

Ему было жаль, что он не слушал и не беспокоился об этом. Он считал себя голосом разума в Академии, но не осознавал, насколько самодовольным стал, как просто позволял своим друзьям высмеивать людей, которые были не такими, как они.

Он хотел бы объяснить всё это Марку Блэкторну, но сомневался, что Марку будет до этого дело.