Текст книги "Блондинка"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Плоско, как доска, – сказал я.

Бармен подал выпивку, и Полник выглядел обеспокоенным, пока я не расплатился.

– В общем, ей надоело сидеть без дела, – задумчиво произнес я, – тогда она изготовила бомбу, пристроила ее к звонку и стала ждать, пока кто-нибудь надавит на кнопку.

– Самоубийство! – вскричал пораженный Полник. – Значит, вы уже раскрыли это дело, лейтенант!

Глава 3

Это был стиль испанского модерна со штукатуркой под мрамор. "Моя саманная хижина", – пели когда-то о жилищах такого сорта. Патио внутренний дворик – окружен высокими стенами и обсажен для красоты шестью пальмами, но ни одна из них ни разу не принесла хотя бы финик.

Я позвонил у входной двери, но ответа не получил и направился по аллее к "остину-хили", когда до меня донесся из патио всплеск. Я остановился и услышал, как хриплый голос тихонько напевает. Пели фальшиво. Дверь в патио была закрыта, но не заперта. Я толкнул ее и очутился перед бассейном. На другом его конце я заметил что-то белое, потом снова услышал всплеск. Я стал ждать.

– Она проплыла кролем три четверти бассейна, прежде чем обнаружила мое присутствие.

– Вы в частном владении, – сказала она своим сиплым голосом. – Вы этого не заметили?

– Вы – Кей Стейнвей?

– Убирайтесь!

– Я – лейтенант Уилер из службы шерифа. Я хотел бы поговорить с вами.

– Ах! – сказала она. – Но сначала я должна вылезти отсюда.

– Я вас жду.

– Но на мне нет купальника!

– Несчастье одних составляет счастье других, – любезно утешил ее я.

Она от души рассмеялась:

– Мой халат на стуле, позади вас. Не будете ли вы столь галантны, чтобы подать его мне?

– Вы злоупотребляете моим рыцарским характером, – сказал я неохотно, взял белый халат со стула и подошел к бассейну.

Она подплыла к краю и положила на него руки:

– Положите его сюда и отвернитесь.

– Я дальнозоркий. Я вас даже не вижу, – сказал я наугад.

– Отвернитесь, или я останусь в воде.

– Хорошо. Но вы убили во мне юного натуралиста.

Я послушно отвернулся и затянулся сигаретой.

Десять секунд молчания, потом она объявила:

– Теперь можете повернуться. Я в порядке.

– Досадно!

Я повернулся. Она завязывала пояс халата.

– Идемте в дом, – сказала она. – Мне необходимо выпить.

Мы прошли вдоль бассейна, пересекли патио, вымощенный белыми плитами, и вошли в стеклянную дверь, распахнутую настежь.

Гостиная была в стиле модерн, с баром в одном конце. Кей зашла за стойку и посмотрела на меня:

– Что вам приготовить?

– Виски, кусочек льда и капельку содовой.

Я смотрел на нее, пока она наполняла стаканы. Она был так же красива в натуре, как и на большом экране, с трехметровой головой.

Брюнетка, с шелковистыми волосами до плеч. Изящное лицо и серо-зеленые глаза, которые она, наверное, уродовала днем какой-нибудь замазкой. Губы полные.

Купальный халат мягко облегал пышные формы.

Она протянула мне стакан и подняла свой.

– За здоровье полиции, – сказала она. – Я сегодня вечером начала уже скучать в своей собственной компании.

– Вы могли бы сделать карьеру в плавании, – сказал я. – Вы заработали бы состояние, просто выступая публично.

– Вы как будто дальнозоркий?

– Не забудьте, что я видел, как вы плыли с другого конца бассейна.

– О, лейтенант, – замурлыкала она, – от вас ничего не скроется!

– Если бы я не был здесь по другому делу, мне было бы это очень приятно.

– Нужно сочетать дело с удовольствием, – небрежно заметила она. Необходимые издержки, как я это называю. Но, может быть, вы не имеете права?

– Я могу тратить сколько угодно, но при условии, что это не превысит полдоллара в месяц. Вы знали Джорджию Браун?

– Я знала ее очень давно и очень мало. Она должна стать новой звездой телевидения с этой субботы?

– Теперь ее рейтинг повысится еще больше. Когда вы ее видели в последний раз?

– Пожалуй, три года назад, – ответила она с гримасой. – В тот день слушалось дело о самоубийстве Ли Меннинга. Она была в суде. С тех пор я ее не видела, И не думаю, что ее вообще кто-нибудь видел с тех пор, кроме Паулы Рейд.

– Я видел ее сегодня утром, – сказал я. – Кто-то взорвал у нее бомбу, и ее разнесло на куски.

Она спокойно допила свой стакан, налила снова виски и выпила одним глотком. Ее замечательно гладкое лицо не дрогнуло.

– Это низко! – сказала она наконец.

– Именно тогда, когда она собиралась рассказать правду о причинах, толкнувших Меннинга на самоубийство, – сказал я. – Она собиралась доказать свою непричастность и назвать имена.

Кей Стейнвей задохнулась от смеха:

– Вы бесподобны!

– Я сказал что-нибудь смешное?

– Невинность Джорджии! Она так же невинна, как французская звездочка, которая выклянчивает у продюсера главную роль.

– Среди имен было и ваше.

– Это безумие, – возразила она ровным тоном. – Я знала Меннинга, но как все! В те времена я была никто. Я снималась в говорящей роли – одно слово! Оркестр умолкал, и камера снимала меня крупным планом. "Шикарно!" говорила я, и камера возвращалась к оркестру.

– Расскажите мне о Джорджии Браун.

Она налила себе третий стакан, но пить уже не торопилась.

– Вы советуете мне повидать моего адвоката, лейтенант?

– Я просто собираю сведения. Она назвала три других имени, владельцев которых я еще не видел. Первой я выбрал вас.

– Почему?

– Мои причины оказались оправданными, как только я увидел вас ныряющей в этот бассейн. Скажем, я действовал инстинктивно, и к тому же ваше имя было единственным женским в списке.

– Кто другие?

– Ну, все-таки я должен иметь кое-какие секреты.

– Зачем же? У меня от вас теперь их нет. Вы почти не пьете, лейтенант... Должна ли я продолжать звать вас лейтенантом, когда я готова открыть вам свою душу так же, как я открыла остальное? Не могли бы мы стать друзьями?

– Зовите меня Эл, – сказал я.

– Это уменьшительное от какого?

– Просто Эл.

– Это абсурд. – Она нахмурилась. – Такого имени при крещении не бывает.

– Не важно, – твердо сказал я. – Вернемся к Джорджии Браун.

– Она была подругой Меннинга. Я полагаю, что вы никогда не были знакомы с Меннингом?

– Нет.

– Он был из сволочей сволочь, один Бог знает, мог ли кто-нибудь в Голливуде с ним соперничать.

– И что же?

– Он был ужасным бабником. Девушек у него было навалом... Но все они имели нечто общее: юные, невинные, честолюбивые, не имеющие контрактов. Его слова "Я вас устрою в кино" срабатывали почти всегда, потому что он действительно работал в кино и все это знали.

– В этом нет ничего оригинального.

– Но это действовало. Он устраивал у себя уикэнды, где бывало до полудюжины будущих звездочек, и он чувствовал себя султаном в гареме. Я даже удивлялась, как он помнит имена их всех. Проще было бы давать им номера.

– Вас приглашали на уик-энды?

Она покачала головой:

– Я была слишком стара для него. Когда я с ним познакомилась, мне было девятнадцать лет.

– Да, он действительно любил юных...

– И невинных. Я не обладала ни той ни другой из этих добродетелей.

– Для кого-нибудь это оказалось кстати...

– И главное, он плохо обращался с ними! Он был самым извращенным существом, которое можно себе представить. Не больной, не сексуальный маньяк, нет. Просто извращенец.

– И такой тип мог пойти на самоубийство! – сказал я недоверчиво. Бросьте! Ему достаточно было принять несколько витаминных пилюль.

– Дело немного сложнее. Норман Коте был его продюсером в то время. Он снимал фильмы за свой счет.

Деньги шли от Хиллари Блейна. Вы знаете – финансист?

– Я слышал о нем.

– Ли Меннинг в конце концов погорел на одной из своих малышек. Девочка из Арканзаса или из Теннесси, не знают точно. Шестнадцать лет и все прочие требуемые качества. Он пригласил ее на один из своих знаменитых уик-эндов. Может, у нее было слабое сердце, может, он был чересчур силен, но факт тот, что она умерла у него в доме.

Я опустошил свой стакан, и она мне его машинально наполнила.

– Сначала скандала не было, – продолжала она, – решили, что это несчастный случай. Но полиция стала разнюхивать и открыла, какого сорта был вечер. Затем установили точный возраст крошки. И они навалили на него кучу обвинений.

Досадно, что Коте, как независимый продюсер, не обладал достаточно влиятельной организацией, чтобы затушить дело. Но думаете, газетам не заплатили? Ли захватил первые полосы для себя одного. Он всегда был смышлен насчет присоединения к звездам!

– А какова была роль Джорджии во всем этом?

– Это она представила девчонку Меннингу. Кстати, не впервые. Такая деятельность имеет название, нет?

– Сводня?

– Что-то в этом роде. Во всяком случае, премию "Оскар" за это не дают.

Я согласился:

– Я помню заголовки газет о самоубийстве Меннинга, а также намеки на оргии, но насчет разоблачений там было скудно. Не было ни слова о шестнадцатилетней девушке.

– После смерти Ли дело замяли.

– Каким образом?

– Ну, так или иначе. Ли умер, и его нельзя было преследовать. Я думаю, этот аргумент был главным.

К тому же семью малышки вовсе не устраивало видеть свое имя вывалянным в грязи.

– Спасибо, – сказал я. – Больше ничего?

– Нет, Эл, больше ничего. Останьтесь еще ненадолго, отдохните.

– Очень хотел бы, но я на работе. Вы знаете, что это значит?

Она покачала головой:

– Нет, объясните.

– С удовольствием, но в другой раз, – сказал я совершенно искренне.

Я допил свой стакан и не спеша направился к стеклянной двери. В патио она меня догнала:

– Вы правда не хотите остаться ненадолго, Эл?

– Не сейчас, – ответил я, – но я скоро вернусь.

– Ладно, возвращайтесь сегодня вечером, например.

Я даю раут. Вы можете встретить интересных людей.

Будет и Паула Рейд.

– Она не придет после того, что случилось.

– Придет, – уверила Кей. – Неудобно говорить, но...

Я – Кей Стейнвей, не забывайте. Самая крупная звезда муз-комедии после Джинджер Роджерс. Паула не посмеет отказаться от моего приглашения!

– Если у меня будет время, я охотно вернусь.

– Это будет очень интимный вечер. Я надеюсь, вы сумеете прийти, Эл.

Мы направились к двери патио.

– Как случилось, что вы так хорошо знаете, что происходило у Меннинга во время его знаменитых уик-эндов? – спросил я ее.

– Я была там, – ответила она. – Джорджия меня привезла тоже, но Ли на меня только взглянул, и этого было для него достаточно. Я была слишком стара и слишком опытна для него, да к тому же не имела класса!

– А Джорджия? Что она там делала?

– Она присутствовала на всех его вечерах. Надо думать, это ее интересовало в личном плане. Она поставляла девушек. Я думаю, ей это нравилось. Она обожала бегать по поручениям.

– Она и сама была веселой?

– Почти как тарантул.

Я открыл дверь:

– Еще раз спасибо, Кей. Я в самом деле постараюсь прийти на ваш вечер. Я хотел бы снова увидеть вас, и как можно скорее.

– Увидите даже раньше, чем вы думаете, – сказала она. – Я умираю от жары. Если бы у меня не было этого бассейна, я спятила бы летом.

Она развязала пояс халата, отвернулась и высвободила плечи. Халат скользнул на белые плиты, а она повернулась ко мне, выпятив нижнюю губу:

– Как по-вашему, гожусь я для синерамы?

Я созерцал ее с минуту. Округлые расцветшие груди, крепкие бедра, длинные стройные ноги.

– Надеюсь, что вы не сгорите, – сказал я. – Это, наверное, будет больно.

Она хрипло и воркующе засмеялась, побежала к бассейну и нырнула.

Я проводил ее глазами, вышел из патио и закрыл дверь.

Я успел дойти до "остина-хили" к тому моменту, когда горн долга из последних сил просипел несколько приглушенных нот и они еле-еле отыскали дорогу до моих ушей.

Глава 4

Норман Коте открыл дверь своего номера в отеле с очаровательной улыбкой, которая мгновенно исчезла, как только он увидел меня.

– Что вы желаете? – спросил он колко.

Я назвался и сказал, что мне нужно поговорить с ним.

– Может быть, вы войдете?.. – сказал он не слишком убежденно.

Он постоял еще несколько секунд, потом глубоко вздохнул и пропустил меня в комнату.

Я закрыл за собой дверь.

На нем был шелковый халат цвета голубя мира, страдающего морской болезнью, шарф лавандового цвета заботливо окружал его шею.

– Я вас уже где-то встречал, лейтенант, – сказал он.

Улыбка, похожая на нервный тик, вспышкой осветила его лицо. – Кажется, сегодня утром, в отеле?

– Вы не оценили моих талантов, мистер Коте, – сказал я. – Я сенсационен в роли бесстрастного наблюдателя. Меня специально приглашают на вечера и рауты.

– Я не остался, – продолжал он. Руки его трепетали перед ним, как бы готовясь улететь. – Я нашел, что ситуация абсурдна. Я хотел видеть мисс Рейд только для того, чтобы узнать адрес мисс Браун. А портье... Ну, он разозлил меня. Вы понимаете мою реакцию, не так ли, лейтенант?

– Какое это имеет значение? – возразил я. – Зачем вы хотели видеть Джорджию Браун?

– Ну... – Он осторожно потрогал укладку на висках. – Я хотел узнать, хочет ли она действительно вытащить на свет Божий эту старую историю о Ли Меннинге в телепередаче Паулы Рейд, и надеялся уговорить ее не делать этого. Это никому не принесет пользы, знаете. Только она могла выбрать подобный сюжет! Я ничего не имею против интервью по телевидению, но, право же, эта Паула Рейд действительно невозможна! Вы не находите, лейтенант Уилер?

– Я могу сообщить вам хорошую новость, мистер Коте.

Передача в субботу не состоится.

– Правда? – Он, кажется, немного успокоился. – Вы в этом уверены, лейтенант?

– Совершенно уверен. Джорджия Браун умерла.

– Умерла? – Улыбка сбежала с его лица, унеся с собой по крайней мере два года массажа. – Я.., извините, я сяду.

Он ощупью нашел кресло и осторожно сел.

– Извините, – повторил он, – это шок... Смерть страшно потрясает, лейтенант.

– Джорджию она тоже здорово потрясла. Ее буквально распылило по квартире. От нее осталось только...

– Прошу вас! – Он вздрогнул и закрыл глаза. – Я не могу перенести мысли об этом!

Я безжалостно продолжал:

– Она была убита. И по-моему, ее уничтожил кто-то, кто хотел любой ценой помешать ей участвовать в этой телепередаче, кто-то вроде вас, не так ли?

Он вытаращил глаза:

– Не думаете ли вы, что я... Это бессмысленно!

– Она собиралась выплюнуть кусок этого дерьма, Ли Меннинга. Рассказать всю историю знаменитых уик-эндов и девочки шестнадцати лет, у которой, говорят, было слабое сердце, и обо всем, что вы предприняли для того, чтобы замять дело. Именно так, нет?

Он промокнул губы шелковым платком:

– Я знал, что, если она обо всем этом расскажет, это будет стеснительно для меня. Стеснительно, лейтенант, но не больше. Я хотел ее видеть, чтобы постараться убедить ее не делать ничего этого. Но убить ее! Это совершенно абсурдно, лейтенант! Я и мухе не причиню зла.

– Однако кто-то пристроил бомбу в ее квартире.

У вас был великолепный повод ее убить. Кто мог иметь лучший?

– Какого дьявола я могу это знать? – вскричал он с гневом. – Ваше дело искать виноватого, а не мое!

Так как у меня от природы голова игрока в покер, я сделал загадочное лицо и внимательно уставился на Котса. Он смущенно заерзал в кресле под моим взглядом и быстро отвел глаза.

– Я не знаю, кто мог хотеть ее убить, – сказал он наконец.

– А Хиллари Блейн?

– Блейн? – Он покачал головой. – У него нет для этого никаких причин.

– А Фарго?

– Какой Фарго? – спросил он ошеломленно.

– Кент Фарго. Не говорите, что никогда о нем не слышали. Его имя должно было проникнуть даже в те круги, в которых вы вращаетесь.

– Вы говорите о Фарго, гангстере?

– Конечно, не об Уэллс Фарго!

– Если у него были причины убить Джорджию, то, уверяю вас, я их не знаю!

– Разве не Фарго финансировал ваши фильмы в те времена, когда вы были независимым продюсером? Точнее – фильмы, в которых снимался Меннинг?

– Нет, меня финансировал Хиллари. – Он снова машинально поправил волосы. – Хиллари всегда был исключительно мил.., в денежных вопросах. Я никогда не смог бы работать с гангстером!

Его даже передернуло.

– Хорошо, – сказал я, – в настоящее время я вынужден этим удовольствоваться. Вы долго собираетесь пробыть в Пайн-Сити, мистер Коте?

– Несколько дней.

– Отлично. Мне не обязательно просить вас остаться, не так ли? – Я достал из кармана карточку и написал на ней номер телефона. – Если вы что-нибудь вспомните, что может быть нам полезным, мистер Коте, я прошу вас позвонить мне. Если меня на работе не будет, я написал тут и номер моего домашнего телефона.

Не стесняйтесь звонить, даже если то, что вы сможете сообщить, покажется вам мелочью.

Он взял карточку:

– Договорились, лейтенант. Я к вашим услугам.

Я открыл дверь и вышел в коридор. Меня провожали до самой машины волны розового аромата.

***

Через полчаса я добрался до Хиллари Блейна. Камердинер, открывший мне дверь, смотрел на меня вопросительно-вежливо.

– Я лейтенант Уилер, – сказал я. – Служба шерифа. Я хотел бы видеть мистера Блейна.

– Здравствуйте, лейтенант, – серьезно ответил он. – Мистер Блейн у себя. Я сейчас доложу ему о вас.

– Я чувствую, что это будет сделано на высшем уровне, – сказал я столь же серьезно. – Однако остерегайтесь, я могу быть грабителем!

– Конечно, сэр, – ответил он сухо и оставил меня ждать.

Он вернулся и ловко взял мою шляпу, пока я осматривался.

– Мистер Блейн примет вас в библиотеке, сэр, – сказал он. – Прошу вас следовать за мной.

Я прошел за ним в библиотеку, и Хиллари Блейн встал из-за своего рабочего стола.

Это был маленький сухонький человечек, совершенно лысый, за исключением нескольких случайно уцелевших волосков на верхушке черепа, в очках в золотой оправе, громоздящихся на его носовом придатке. У него был озабоченный вид, и глубокие морщины, бороздящие его лицо, указывали, что он озабочен со дня рождения, когда он оказался вынужденным доверяться другим.

– Садитесь, лейтенант, – сказал он резко. – Чем могу служить?

Я устроился в удобном кожаном кресле и закурил. Он с особенными предосторожностями сел в свое кресло и холодно посмотрел на меня.

Так как я не нашел оригинальной формулы, я просто сказал об именах, которые собиралась назвать Джорджия, и уточнил, что его имя входит в их число.

– Я знаю, лейтенант, – сказал он.

Он снял очки, заботливо протер их платочком и снова водрузил на нос. Свет, отражавшийся в них, когда он поднимал на меня глаза, придавал его физиономии странно пустое выражение.

– Конечно, я был знаком с ней когда-то. – Он задумался на мгновение. Точнее, мы были в контакте одно время, но в чисто деловом, разумеется.

– Вы финансировали Котса, когда он делал фильмы с участием Меннинга как звезды, – сказал я. – Джорджия тоже играла в некоторых из них, не так ли?

– В самом деле, – сказал он, – в самом деле. Но я, право, не знаю, почему она упомянула мое имя в связи с делом Меннинга. Мне нечего скрывать.

– Я знаю историю умершей девушки, – сказал я, – и не знаю, как замяли это дело после самоубийства Меннинга.

– Досадно! – вскричал он. – Исключительно досадно! В то время, если бы сделали рекламу вокруг смерти этой девушки, это было бы...

– Досадно?

– Конечно! Но теперь? – Он пожал худыми плечами. – Я больше не помещаю деньги в фильмы производства Котса. Вообще не помещаю денег в кино. Так зачем мне беспокоиться, что мое имя произнесено в связи с...

– Я понял, что, в сущности, речь шла не о ваших деньгах, мистер Блейн. По моим сведениям, вы были только ширмой. Деньги давал Кент Фарго.

Он заколебался.

– Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть этого заявления, лейтенант.

– Допустим на минуту, что Джорджия Браун сказала правду; если она упомянет об этом в своем телеинтервью, вас это не обеспокоит?

– Не понимаю, почему бы это меня обеспокоило, – ответил он надменно.

– Это может обеспокоить Фарго.

Он резко снял очки и осмотрел их на свет; потом с торжествующим ворчанием повторил процедуру протирания их стекол.

– Почему вы не спросите об этом мистера Фарго? – подозрительно спросил он наконец.

– Я его спрошу, – сказал я. – Мистер Блейн, мы должны быть реалистами, я так думаю. Убита женщина.

Перед смертью она назвала имена людей, о которых хотела говорить в телепередаче Паулы Рейд. Четыре имени, в их числе ваше и Фарго. Это ставит вас обоих, так же как и двух других, в положение главных подозреваемых. Я вас прошу помочь мне, а вы знать ничего не хотите.

Он несколько секунд пристально глядел на меня.

– Честно, лейтенант, – сказал он наконец, – я ничем не могу быть вам полезен. Я сожалею об этом. Если вы хотите знать мое мнение, совершенно личное, Джорджия Браун срочно нуждалась в деньгах; она пошла к этой.., гм.., телевизионной интервьюерше и уверила ее, что она в состоянии поднять завесу над скандалом с Меннингом. Все это, разумеется, за звонкую монету.

Если бы интервью состоялось, я уверен, что оно потерпело бы фиаско. Публичные разоблачения, касающиеся смерти Ли, нанесли бы ущерб только одной особе.

– И кто эта особа?

Он ухмыльнулся:

– Сама Джорджия Браун. Я не знаю, насколько вы в курсе данных событий, лейтенант, но из того, что вы мне уже сказали, ясно, что вы должны знать достаточно много. Вы знаете истинную роль, которую играла Джорджия?

– Я предпочел бы услышать вашу версию, – сказал я вежливо.

– Она была обыкновенной сводницей! Она подбирала девушек, девочек, которые были слабостью Меннинга. Она убеждала их, что он их выдвинет, и приглашала их на уик-энд. Это она нашла ту крошку. Она прекрасно знала ее возраст, но не думайте, что это ее смущало!

– Вы правы, эта Джорджия совершенно очаровательна!

– Лейтенант, – сказал он убежденно, – Джорджия Браун была развращенным существом, полностью развращенным, и мир будет чище без нее!

Он откинулся на спинку кресла и трагически скрестил руки на груди:

– Теперь, я полагаю, вы меня арестуете?

– Думаю, что вы выразили мнение большинства о Джорджии Браун, откликнулся я. – И я не считаю это преступлением. Вы можете еще что-нибудь сказать, мистер Блейн?

– Нет. Я, вероятно, и так сказал лишнее.

– Я вам очень признателен.

Я встал и направился к двери.

– Лейтенант!

Я обернулся:

– Да, мистер Блейн?

– Не ошибитесь: Джорджия Браун была не дура. По-моему, она выбрала четыре имени, которые заботливо передала мисс Рейд, основываясь на их общественной ценности, чтобы запросить подороже. Если бы Джорджия знала, что ее разоблачения могут угрожать ее жизни, она бы этого не сделала. Она слишком дорожила своей шкурой, чтобы рисковать ею.

– Значит, вы думаете, что эти четыре имени абсолютно ничего не значат?

– Абсолютно ничего, – убежденно подтвердил он.

Я закрыл глаза и мысленно сосчитал до четырех... роскошных блондинок.

– И зачем только я к вам пришел! – посетовал я и вышел.

Камердинер меня ждал и слегка поклонился:

– Вот ваша шляпа, сэр.

– Спасибо, – ответил я надменно и вырвал шляпу из его рук. – Я вижу, что подкладка пока на месте.

– Если позволите мне замечание, сэр, то ваш головной убор отлично сохранился, – сказал он сладко. – Он, вероятно, принадлежал еще вашему отцу?

Глава 5

Ночь была светлой, идеально подходящей для ночного раута. Полумесяц в безоблачном небе и приятно теплая погода без духоты. Я чувствовал себя в полной форме, когда стучал в дверь Кей Стейнвей.

Дверь открылась, выпустив волну музыки и шум голосов.

– Проходил мимо, и, так как крюк составил всего двадцать километров...

– Входите же, – сказала она.

На ней было облегающее платье из розового муслина с вшивным поясом и расклешенной юбкой.

– Пойдемте, я представлю вас другим гостям, и вы мне скажете, порадует ли ваше сердце это зрелище.

Я последовал за ней в гостиную, где волны голубого дыма скрывали лица. Оглушительная сутолока, хотя всего десяток гостей. Кей представила меня. Я не запомнил имен. Не важно. Они тоже не запомнили моего. Затем появились и знакомые персоны.

– Это ваш выходной вечер, лейтенант? – спросила Паула Рейд. – Или вас привела сюда работа?

– Да, – ответил я, – я не хочу, чтобы мои мозги лопнули раньше времени.

Я с интересом уставился на нее. На ней было голубое бархатное платье с декольте ниже груди, которое, по-видимому, держалось лишь на одном энтузиазме. В футляре из черного джерси, закрывающем горло, Дженис Юргенс выглядела рядом с ней строгой, почти суровой.

– Я вам приготовлю стаканчик, Эл, – сказала Кей. – Виски со льдом?

– И чуть-чуть содовой.

Мы составили трио с Паулой и Дженис, но, увы, ненадолго. Вскоре к нам подошел Норман Коте с буйно окрашенным коктейлем в изящной руке.

– Счастлив снова видеть вас, лейтенант, – сказал он с улыбкой.

Кей Стейнвей подошла и протянула мне стакан.

Я поблагодарил ее.

– Смерть Джорджии должна страшно осложнить вам существование, любезно пояснил Коте Пауле. – Что вы будете делать с вашей субботней передачей?

– Я выпутаюсь, – сухо ответила Паула. – Можете не радоваться, Норман.

– Радоваться? – Он принял приличествующий случаю сокрушенный вид. – Я огорчен за вас, дорогая, право, огорчен.

– Воображаю!

– Я считаю, что для вас, милочка, это единственный случай, промурлыкала Кей, обращаясь к Пауле. – Не смогли бы вы интервьюировать себя?

Паула восхитительно улыбнулась.

– Может быть, следовало интервьюировать вас, мой ангел, – ответила она, – но моя программа еще никогда не подвергалась запрету, и я не хотела бы рисковать своим положением.

– Нет, я предпочитаю свою идею, – настаивала Кей. – Это позволило бы вам расшевелить грязь еще сильнее. Ведь в этом как раз цель вашей программы, не так ли, милочка? Раскапывать грязь как можно глубже.

– Может быть, уйдем? – шепнула Пауле Дженис.

– Смешно! – яростно возразила Паула. – Мне только-только становится весело. Скажите, лейтенант, вы допрашивали Кей? Говорят, она была близка с Ли Меннингом как с мужем, хотя брака как раз и не было!

– Мы говорили об этом, – ответил я. – Кей сказала мне, что она была старовата для Меннинга.

– Вы не убедите меня в этом! – фыркнув, сказала Паула.

– В то время мне было девятнадцать лет, – вмешалась Кей. – Если бы вы находились в тех краях, он назвал бы вас мамашей!

– Какой профессиональный юмор! – съязвила Паула. – Настоящая клоунада! Вы уже слышали, как она поет, лейтенант?

– Пауле очень идет голубое, – с улыбкой сказала Кей, – и если вы услышите, что ее волосы были до окраски серыми, то не верьте: они были седыми.

Рассвирепев, Паула бросилась на нее:

– Ах ты...

Но Дженис схватила ее за руку и оттянула назад.

– Немного выдержки, милочка, – сказала Кей. – Вы здесь не на телевидении. Большинство гостей работают в кино. Это имена!

Она удалилась, слегка покачивая бедрами.

Паула глубоко вздохнула, и этого было достаточно, чтобы отделить голубой бархат от того, что он покрывал.

Я увидел все.

Коте издал лихорадочный смешок.

– Нет ничего более веселого, чем дружеский разговор двух больших звезд, – сказал он более чем радостно.

– В один прекрасный день я... – начала Паула и резко повернулась:

– Принесите мне выпить, Дженис.

– Вы не думаете, что уже достаточно выпили? – обеспокоилась Дженис.

– Я плачу вам – и много – за то, чтобы вы были моей секретаршей, а не нянькой! – рявкнула Паула.

Они обе направились к бару, оставив меня одного с Котсом. Он достал платок из нагрудного кармана и вытер пот со лба.

– Становится жарко, когда две эти дамы встречаются, – сказал он.

– Скажите лучше – горячо, – добавил я. – Кей говорила мне сегодня о Меннинге.

– Ли? – Он откашлялся. – Это был виртуоз.

– Парень знал, чего хотел, – сказал я, – и у него насчет воспитания молоденьких девочек были идеи столь же точные, сколь и оригинальные.

– Тот еще парень, – согласился Коте. – Не то чтобы я одобрял его.., развлечения, лейтенант, поймите меня правильно...

Я внимательно посмотрел на него.

– Охотно верю, – сказал я наконец.

– Очень досадно, – сказал он, – но что поделаешь?

В то время он был звездой экрана, большой звездой, понимаете, лейтенант? Он делал деньги.

– Иначе говоря, он мог позволить себе все, включая убийство?

– В этом никто не был уверен, – быстро возразил он. – Я хочу сказать, что у малютки было слабое сердце или, по крайней мере.., могло быть слабое сердце, ну, я хочу сказать...

– Ладно, – сказал я. – А Фарго не забеспокоился, узнав о случившемся?

– Право, не знаю. Извините меня, лейтенант, я пойду возьму себе еще одну "Блондинку".

– Пожалуйста, – сказал я, оглядывая зал, – у вас есть выбор.

– Я, разумеется, имел в виду коктейль.

– Конечно, – согласился я, но он уже направился к бару.

Я допил свое виски и некоторое время созерцал пустой стакан. У меня оставалось мало времени: нужно сегодня же увидеть Фарго. Я в свою очередь направился к бару, но Коте уже исчез. Там оставалась только Паула Рейд.

– Веселитесь, лейтенант? – спросила она.

– Мне кажется, здесь немало интересных людей.

– Интересных? – Она слегка улыбнулась. – Да, без сомнения, особенно для того, кто знает их так, как я.

Она повернулась спиной к бару, чтобы оглядеть присутствующих.

– Вот действительно интересный для вас тип, там, в углу. Вы ее знаете, я полагаю?

– Джекки Слейд? Да, конечно. Увидев ее спецовку, не ошибешься.

– Настоящий тип молодой бунтовщицы. Она против всего.., кроме денег, которые ей платит ее студия. Увядшая блондинка рядом с ней – не ее мать.

– Нет?

– Нет, но она сообщила ей все, что знала, особенно о женщинах. Поэтому она имеет такой утомленный вид, что даже институты красоты считают ее неисправимой.

Джекки, я думаю, предпочла бы кого-нибудь более соответствующего ее возрасту, но эта женщина вытащила Джекки из сточной канавы и имеет половинную долю во всех ее контрактах. Легче стать настоящей актрисой, чем освободиться от нее. Но Джекки никогда не будет актрисой.

– Бедная Джекки!

– Она молода, но тряпка, надо прямо сказать. Одним словом, она всегда будет молодой тряпкой. Вы видите там Кэрол Харт?

Я посмотрел на брюнетку, очень стройную, с короткими волосами и большими выразительными глазами.

– Она стоит того, чтобы на нее посмотреть, – сказал я восхищенно.

– У вас никаких шансов, лейтенант, – сказала Паула. – В настоящее время она делает брачную разведку. Подойдет любой, имеющий миллион долларов, желательно больше. Сейчас она разыгрывает пренебрежение – пока миллион не представился. Как только он появится перед ней, она станет таять так быстро, что ее придется собирать черпаком. Я вижу, она снова начала выпивать.

– Это для нее не обычно?

– Она держала сухой режим с тех пор, как вылетела из гнезда третьего мужа, но у меня такое впечатление, что сегодня она не удержится. После четырех стаканов она покажет стриптиз. Я думаю, что все знают эту ее привычку.

– Только не я. Интересно, сколько стаканов она уже...

– Не угадаете, лейтенант. Но это неотвратимо, как смерть и налог.

Я заметил, что снова опустошил стакан, и налил третий.

– Вы как будто весьма хорошо осведомлены, – сказал я.

– Это естественно, – бесстрастно бросила она. – Я шевелю грязь, как с редкой деликатностью выразилась Кей, больше двух лет. Покажите мне знаменитость, и я покажу вам грязь.

– В таком случае, познакомьте меня с Паулой Рейд, – сказал я.