Текст книги "Не думай (СИ)"
Автор книги: Каролина Беркут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Не надо быть ясновидящим, чтобы это понять. И в кольте Малого станет одним камнем больше.
– Чтоб Вас всех! – Крикнул он в ночь. Никто ему, как и прежде, не ответил.
Карлос сжал кулаки, повторяя про себя, что для него главное спасти друга от чар этой зеленоглазой девчонки. А спор, это ничего не значащие мелочи. Ведь даже если бы спора не было, он бы все равно поступил так же. Разве нет?
Карлос задумался.
Он отъехал уже довольно далеко. Достаточно далеко, чтобы запутать следы. Если его, конечно же, будут искать. Карлос был пьян. Но не был идиотом. Он часто размышлял на эту тему. Осторожность превыше всего. Он остановился у закрытой на ночь одинокой заправочной станции. То, что ему и надо.
Телефонную будку он приметил почти сразу. Карлос долго стоял возле нее, собираясь с силами. В конце концов, кто, если не он?
Ах да. Это он уже говорил. Решиться чертовски трудно. Руки предательски дрожали. Или это из-за трех стаканов виски?
Мужчина достал из нагрудного кармана пиджака свой шелковый вышитый с гравировкой платок. Сложил его в несколько раз, и разместил на телефонной трубке. Это должно немного исказить голос.
Мера предосторожности, так на всякий случай. Он же не идиот.
Друг, прости меня. Я должен. И набрал номер.
– Полиция, – раздался из трубки усталый голос женщины диспетчера. – Офицер Скалли Монтана. Я вас слушаю. Чем мы можем Вам помочь?
– Я знаю, где сейчас держат Кимберли Паркер, – сипло сказал Карлос, и почувствовал, как струйка холодного пота скатилась за воротник его рубашки. – Пишите адрес.
Глава пятая
Эроэс дель Десьерто. Мексика. 17 августа 1978 год.
Снова приходилось собирать своё тело по частям. Словно сломанную куклу. Ким чувствовала себя полностью разбитой, и головная боль настойчиво давала о себе знать, расцветая яркими красками, пульсируя в затылке, застилая туманом глаза. В висках стучало и ужасно хотелось пить. Казалось, что язык у нее во рту распух и прилип к нёбу.
Снова она одна, в темноте. И почти ничего не помнит. Нет, кое-что из последнего она помнит… Боже, только бы Рей не пострадал. Ведь она видела, как те двое жестоко избивали парня. О, нет! Теперь она поняла, что с ней стало. Ее похитили. Подстроили пожар в доме, чтобы навести панику и…
Ким стало дурно. Что этим людям надо от неё?
Где-то вдалеке раздавались приглушенные стенами голоса мужчин. Смех. Звон стеклянных бутылок.
– Пить, – прошептала она. Но никто ей не ответил. Слава богу.
Девушка поняла, что лежит на голой земле в каком-то подвале. Нужно сесть. Лежа она совсем беззащитна. От малейшего движения голова начинала невыносимо раскалываться. Встать она не рискнула, ощупывая руками земляные стены своей темницы.
Ким не знала, сколько времени она просидела вот так. Опершись спиной о сырую стену. Прислушиваясь к каждому шороху. К каждому звуку. Ей казалось, что прошли как минимум сутки. Хотя возможно минуло всего лишь несколько часов. Она замерзла и всё время дрожала, обхватив себя руками, чтобы согреться. Тонкое шелковое платье совсем не грело. Скорее наоборот. И еще ей ужасно хотелось воды. Но звать на помощь она не спешила. В тайне надеясь, что если она будет сидеть тихо-тихо, то о ней не скоро вспомнят.
Надеждам не суждено было сбыться.
Дверь в ее подвал со скрипом приоткрылась, и к ней не спеша зашел худой нескладный мужчина с эспаньолкой. В одной руке он держал фонарь, от чего его лицо казалось бледным и жутковато-худым.
От яркого света Кимберли зажмурилась, закрывая глаза руками.
– О, наша спящая красавица уже проснулась? Я думал, здесь нужен поцелуй прекрасного принца. Чтобы пробудить деву от долгого сна. – Мужчина усмехнулся. – Можешь притвориться, что спишь. Я уже иду.
– Я не сплю, – сипло сказала Ким, поражаясь собственному голосу. – Я уже не сплю. Благодарю, но не стоило беспокоиться.
– Какие манеры! И главное находишь их там, где и не ожидал найти. Это как с носками. Ладно. – Мужчина повесил фонарь на какой-то крюк у стены. – Просто я хотел лично убедиться, что ты тут жива и здорова. Не хотелось бы разочаровывать твоего психованного парня.
– Коул найдет меня, – как можно увереннее сказала Ким.
– Конечно, найдет. – Мужчина часто закивал головой, соглашаясь. – Я сам тебя ему верну. Когда он выполнит мои условия, тогда и верну. Сразу же. Эй, а он у тебя случайно не садист? Детка, у тебя на запястьях синяки от веревки. Да и по рукам и ногам полно ссадин. Немножко садо-мазо? Не отвечай. Если это по обоюдному согласию, то я не имею ничего против. Действительно. Я и сам порой… Ну да, ладно. Так значит, мой новый деловой партнер тебя заставляет и принуждает? Вот это уже что-то интересненькое.
Ким закачала головой, выражая свое несогласие.
– Каждый испорчен в меру своих возможностей, – саркастично сказала она, выдерживая взгляд этого человека. Он не должен знать, что она его боится, решила Ким, и приподняла подбородок повыше.
– Значит не заставляет? Сама согласна? – Родригес рассмеялся. – Какие пикантные подробности открываются. Если хочешь, я тоже могу немного с тобой пошалить. Может быть, мы сыграем в изнасилование?
– Нет!
– Очень хорошо. – Родригес усмехнулся и двинулся к ней. – По правилам ты должна будешь долго сопротивляться, и звать на помощь.
– Нет!
– А я буду глух к твоим мольбам. – Он усмехнулся, глядя в широко раскрытые глаза девушки. – Обычные правила. Запомнишь? Хотя ты, судя по твоему помятому виду, и так их прекрасно знаешь. Готова?
Ким хотела закричать, ударить его, или позвать на помощь, но в это время раздался звук полицейских сирен. Звук становился всё ближе и ближе.
Сюда едет полиция! – Поняла она и обрадовалась.
– Твою же мать! – Выругался Родригес. – Вот черт! Сиди тут, и не смей высовываться! Чего это легавых сюда занесло? Сейчас я все улажу. – Он забрал свой фонарь, и снова ее запер.
И Ким осталась одна в темноте. Ничего, к темноте она привыкла. Этим ее не испугать. Хоть она все еще дрожала от холода, не зная чего ей ждать дальше.
А судя по звукам, что раздавались снаружи, уладить тому типу так ничего и не удалось. Девушка слышала перестрелку. И вздрагивала от каждого хлопка. До нее долетали какие-то крики, голос из рупора. Звуки сирен. Затем просто одиночные выстрелы. Постепенно стихли и они.
Девушка забилась в самый угол своего подвала, дрожа от холода и страха. Спустя некоторое время дверь в ее камеру снова отворилась, и в лицо ей ударил луч маленького карманного фонарика.
– Все в порядке, мисс Паркер. – Как можно мягче обратился к ней мужчина в полицейской форме. – Вы спасены. Все будет хорошо.
И Ким к своему удивлению расплакалась.
* * *
Она не помнила, как ее вывели из подвала, и поместили в карету скорой помощи. На плечи тут же накинули больничное оранжевое одеяло, что бы она быстрее согрелась. Кто-то пытался с ней говорить, но голова так сильно болела, что отвечать на бесконечные вопросы просто не было сил, и Ким молчала. Или кивала. Зависело от того, что от неё хотели.
– У нее шок, – твердили все вокруг. – У неё стресс. Врача сюда. Бедная девочка. Она столько вынесла. Врача! Скорее врача сюда!
Кимберли слышала, как пришедший врач что-то говорит ей. Что-то у нее спрашивает, но во рту так пересохло, что отвечать она уже не могла. Тогда ей просто сделали укол, и девушка провалилась в спасительную темноту.
Она пришла в себя в больничной палате. Светлая белая комната с большими окнами. Ким повертела головой, открывая глаза.
– Ну, наконец-то, дорогая! – К ней склонилась красивая женщина, и театрально изобразила поцелуй. Именно изобразила, не коснувшись накрашенными губами её щеки. – О, Кимберли, мы с отцом так волновались за тебя!
– Линетт, – суровый надменный голос пожилого мужчины заставил Ким вздрогнуть. – Дай ей время, пусть придет в себя.
– Конечно дорогой, – красивая женщина улыбнулась, словно в рекламе зубной пасты, обнажая ровные белые зубки. – Конечно.
– Девушке пришлось многое пережить, – к её кровати подошел мужчина в белоснежном халате. На лацкане его халата была табличка с именем, и Ким прочла, что ее нового врача зовут Фредерико Тартон. – На её теле столько ссадин и гематом. Сильное сотрясение мозга. В крови остатки снотворного. Возможно, ее все время опаивали, чтобы она вела себя тихо. Даже не хочу говорить, через какие круги ада прошла ваша дочь, мистер Паркер.
– Насилие?
– Как таковых, следов изнасилования нет. – Врач с состраданием посмотрел на девушку. – Одному богу известно, что ей пришлось вынести. На ней столько синяков и гематом. Видимо, это следы побоев. Или пыток. И сотрясение мозга. Скорее всего, ее били по голове. И я даже рад, что этих подонков не взяли живьем. Это ведь был наркопритон. Чудо, что вашу дочь не подсадили на иглу, ко всему прочему.
– Ким? Расскажи, что с тобой произошло? – Обратился к ней тот, кого называли ее отцом. Она не узнавала этого пожилого мужчину. И эту красивую женщину тоже не узнавала.
– Я ничего не помню, – честно призналась она.
– Это пройдет. – Доктор Фредерико ей вымученно улыбнулся. – Наша частная клиника специализируется как раз на таки случаях. Мы быстро приведем ее в норму. Можете не сомневаться. – Последнюю фразу врач сказал, глядя на ее отца.
– Именно поэтому я и обратился в вашу клинику. – Энтони Паркер смерил доктора взглядом. – У моей дочери скоро помолвка. И мне нужно, что бы она пришла в себя как можно скорее.
– Но я думала, – удивленно пролепетала Ким. – Я думала, что вы против нашей свадьбы. Я думала, что вы не одобрили наше решение пожениться. Вы разве не против?
– Против? – Красивая женщина закатила глаза. И снова это выглядело так театрально. – Джастин блестящая партия! Мы с отцом ждём не дождёмся, когда можно будет тебя поздравить с предстоящей свадьбой, дорогая.
– Джастин? – эхом повторила Ким. – Джастин?
– Твой жених, Джастин. Вы же так долго встречались. – Пояснила Линетт. – Он от тебя просто без ума.
«Это уважительная причина, чтобы не идти на ужин с Джастином?» – Вспомнила Ким. И невольно вздрогнула.
– Но мой жених не Джастин! – Выдавила, наконец, она. И поняла, что все смотрят на нее, как на сумасшедшую. Неприятное чувство.
– Приведите ее в норму. – Не глядя на нее, сказал отец, обращаясь только к врачу. – Я заплачу любые деньги. Мне нужна нормальная прежняя дочь. И как можно быстрее. Желательно к завтрашнему дню. Приведите ее голову в порядок. И в максимально короткие сроки.
Они говорят так, будто ее здесь нет. И от этого Кимберли стало до боли в груди обидно. Неужели это и есть ее семья? И это к ним она хотела вернуться?
Вот она и оказалась среди людей, которые её раньше знали. И… И ничего не изменилось. Просто новая толпа незнакомцев. И все говорят ей, что делать. И всем им на нее на самом деле плевать.
* * *
Всю ночь и весь следующий день Ким провела в больнице. Её кололи витаминами и успокоительным. Медсестры суетились возле нее, и ни кто не желал слушать, что она уже в порядке. Ей не верили.
– Смотрите, – перед Кимберли на прикроватном столике лежала утренняя газета. И одна из многочисленных милых вышколенных медсестер указала на первую полосу газеты. – Добрый самаритянин отказался от вознаграждения! Это просто немыслимо. Вы же знаете, сколько пообещала ваша семья за любую информацию о Вас. А этот святой человек рассказал, где Вас держат те мерзавцы. Но не назвал ни своего имени, ни телефона. Он даже не пожелал получить вознаграждение! Есть же еще на земле такие честные порядочные люди!
Так значит, ее родители ее искали… И даже предлагали деньги…
«Твоя семья не знает, что с тобой. И никто не знает, что ты у меня. Считай, что у тебя больше нет семьи. Только я. Смирись с этим». – Вспомнила она слова Коула.
«Ты решила сбежать ко мне».
Теперь ситуация становилась более-менее понятной. Из известной ей информации получалось состыковать какие-то кусочки пазла, но общая картина была пока ещё ей не ясна.
Позже к ней приходила женщина в полицейской форме, и с жетоном офицера полиции, и долго задавала свои странные вопросы.
– Что с вами произошло после ограбления банка? – Все спрашивала и спрашивала она.
Какого банка? Ким не понимала. Причем тут вообще банк?
– У ваших похитителей деньги мы так и не нашли, – отвечала ей женщина-полицейский. – Что вам известно? Ну же, Мисс Паркер. Вспомните хоть что-нибудь. Это очень важно!
Ким хотела было рассказать о том, что она была у своего жениха. И ничего не знает об ограбленном банке. Но что-то её удержало. Шестым чувством она понимала, что нужно молчать. Тем более в этом месте у нее какой-то другой жених. Загадочный Джастин, с которым она когда-то не хотела ужинать… И который не счел нужным даже навестить ее в этой больнице…
Женщина-офицер еще много чего у нее спрашивала, и в конечном итоге решила, что у Ким что-то не в порядке с головой. Кимберли слышала через приоткрытую дверь, как её лечащий врач Фредерико Тартон показывал этой женщине снимки головы, и рассказывал о разных последствиях сотрясения мозга.
Больше её вопросами не мучили.
– Мисс Паркер, – вечером у ее кровати стоял доктор Тартон с ее картой-историей болезни. – Ваш отец настаивает на скорейшей вашей выписке. Вы готовы сегодня отправиться домой?
– Да, – девушка постаралась улыбнуться. Быть может, дома она наконец-то хоть что-то вспомнит. Еще одну ночь в больнице ей не вынести. Да и от успокоительного она уже на пределе.
– Хорошо. Просто я хотел уточнить Ваше мнение.
– Все в порядке, я чувствую себя значительно лучше. – Соврала Ким. На самом деле ей совсем не нравилось лежать весь день в постели. Больница и сама здешняя атмосфера угнетали её. – Я чувствую, что я уже в порядке. Честно.
– Рад это слышать. Вечером Ваша семья заберет Вас. Я приготовлю все документы к выписке.
Чуть позже к ней зашла красивая женщина – Линетт. Назвать ее «мама» язык не поворачивался. Снова театральный поцелуй.
– Дорогая, доктор сказал, ты стала чувствовать себя лучше.
– Так и есть, – Ким кивнула. – Думаю, вчера я просто была под воздействием шока. Сегодня я наконец-то пришла в себя окончательно.
Кимберли уже поняла, что если она будет делать вид, что все помнит, и со всеми соглашаться, и кивать, то это очень радует людей вокруг. И на неё перестают смотреть как на сумасшедшую. А последнее не маловажно.
– Я принесла твое любимое коралловое платье. То самое, помнишь? Что я забрала из салона.
– Конечно, – Ким снова закивала головой, впервые видя это платье. – Спасибо!
– Вот и отлично! Действительно, эта клиника не зря выписала нам такой огромный счет за твое лечение. Всего какие-то сутки, и ты снова в порядке. Ну, разве это не чудесно?
– Конечно, – повторила Ким. И еще раз закивала. Чтобы закрепить эффект.
К дому она подъезжала со всё нарастающим волнением. Сейчас она увидит место, где жила все эти годы. Ну разве можно забыть свой родной дом? Такое не забывается! Это место наверняка перенасыщено эмоциями. Ей надо хоть одно воспоминание. Хоть одно малюсенькое воспоминание! Хоть что-то, чтобы прояснить вязкий туман в голове. Нужна та самая ниточка, за которую можно будет потянуть, и моток ее воспоминаний распутается, и все встанет на свои места.
Кимберли безумно надеялась, что родной дом, это и есть та самая ниточка.
Линетт остановила машину у парадного входа в особняк.
Дом, это ты?
Красивое высокое трехэтажное здание с панорамными окнами на первом этаже, с ажурными балконами на втором и с эркерными выступами на третьем. С огромным садом и просторной подъездной площадкой для автомобилей, говорящей о статусе хозяев этого дома. Ничего из этого великолепия девушка не помнила. Ничего у нее внутри не шевельнулось, при взгляде на этот дом.
Ким поднималась по широким ступеням в холл, следом за Линетт. И не узнавала это место. Все это она видела впервые. Ни расположение комнат, ни шикарная внутренняя обстановка – ничего она не помнила. Глупо было надеяться на чудо. Но и лежать в той палате дальше она тоже не могла.
Возможно, ей просто нужно время. Не стоит расстраиваться, что переступив порог этого жилища, на неё не свалилась лавина видений из прошлого. Не все сразу. Доктор Фредди Костес предупреждал, что ей потребуется время.
И как только Ким переступила порог, навстречу ей, вместо лавины, кинулась пожилая полная женщина в переднике. И девушка отметила, что у этой женщины глаза покраснели от слез. И у нее не театральная скорбная гримаса, а настоящие слезы.
– Кимми, слава богу! – Обнимая её за плечи, всхлипывала женщина. – Слава богу! Ты цела! Я столько ночей не спала, я все это время молилась за тебя.
Так неловко. Ким не зала как зовут эту женщину, и испытывала такое сильное смущение. И чувство вины. Они наверняка раньше были близки с этой женщиной. Возможно даже ближе, чем с матерью. Точно, ближе.
– Мисси, – Красивая женщина с укором посмотрела на эту сцену и довольно резко произнесла. – Возьми себя в руки, соберись. Хватит разводить сырость. Отправляйся-ка на кухню и займись своим делом.
– Мисси, – повторила Ким, и это имя никак не отозвалось в её душе. И она невольно подумала, что эта низенькая полная женщина – единственная, кто искренне рад её видеть. – Мисси, я в порядке. Правда.
Женщина дрожащими руками вытерла слезы своим же передником.
– Слава богу, – повторила она, еще раз крепко обняла Кимберли за плечи и поспешила куда-то в недра дома.
– Мамочка, – Ким специально обратилась к этой женщине так. Пусть все думают, что она действительно помнит всё. Возвращаться обратно в больницу ей совсем не хотелось. А ведь ее могут туда упрятать, если раскусят. – Мамочка, пойдем со мой в мою спальню. Я хочу о многом с тобой поговорить.
– Конечно дорогая, – И Линетт подхватила ее под локоть и повела наверх, по лабиринтам незнакомого дома. Сама Кимберли эту комнату тут ни за чтобы не нашла. Пришлось идти на хитрости.
Комната была на втором этаже. Большая, светлая спальня для девочки. Словно срисована с какого-то журнала по дизайну интерьера. Такая же милая и безликая. Персиковые обои и кремовый потолок. Кимберли отметила, что из ее спальни есть выход на балкон с видом на сад. И еще две двери. Одна вела в ванную комнату, другая в гардеробную.
– У тебя такой растерянный вид! – Женщина по-хозяйски уселась на широкую кровать. – Что такое? Что-то не так, дорогая?
– Я, – Ким действительно растерялась. Замерев у туалетного столика, заставленного косметикой, коробочками и парфюмерией, она смотрела на своё отражение в зеркале. Линетт права, она выглядела потерянной. И очень грустной. – Я так скучала по дому. – Выдавила Ким. И легко провела рукой по крышке шкатулки, надавливая на скрытый рычажок. Шкатулка открылась. Она знала, что нужно давить на рычажок. Хоть и не помнила эту шкатулку. Значит, это все-таки ее комната. Её шкатулка. Да и в глубине души Ким понимала, что эти люди не лгут ей. Что она действительно их дочь, и что это действительно ее дом. Её комната. И эти люди – ее родственники. – Мама, расскажи мне, как там поживает Джастин. Я думала, он приедет ко мне в больницу.
– Дорогая, ты же знаешь, у него очень много работы. – Линетт пожала хрупкими плечами. – Бедняга так переживал, когда ты пропала. На нем лица не было. Даже я расчувствовалась.
О, последнее видимо для этой женщины совсем не типично.
– Не волнуйся. Сегодня мы пригласили его на семейный ужин. – Линетт снова ей улыбнулась, выставляя напоказ свои белые ровные зубки. – И постарайся не расстраивать отца, моя дорогая. Он и так всё последнее время на взводе. Будь сдержаннее. Ты же знаешь, он не выносит, когда с ним кто-либо не согласен. Договорились?
– Все, что угодно, чтобы папа мной гордился, – тихо сказала Кимберли. Теперь она поняла, что значит эта фраза. И невольно поджала губы. Наверное, она очень изменилась за эти дни. Раз эта фраза больше не казалась ей единственно верной.
– Вот и умница. Готовься к ужину по случаю твоего возвращения. И я тоже пойду припудрю носик. – Красивая женщина поднялась с кровати, и оставила ее в спальне одну.
Ким молчала, разглядывая свою комнату. Симпатично, но ей здесь было не комфортно. Она зашла в ванную, рассматривая плитку и огромную мраморную ванну. Теперь понятно, почему её не впечатлила ванная в доме Коула.
Боже, она скучала по нему. По его взрывному характеру. По его резкому командному тону. И по тяжелому взгляду. По крайней мере, он вёл себя с ней без театральных манер. И никогда не говорил с людьми о ней так, как будто она пустое место.
И теперь Ким наконец-таки поняла, почему она решила сбежать из этого дома. Жить здесь совсем не выносимо. Для этих людей она чужая. Им все равно, помнит она что-то или нет. Главное, чтобы она делала то, что от неё хотят. Остальное им совсем не важно.
И ещё этот Джастин… Кто ты такой??? Так занят, что не нашёл даже времени навестить её в больнице? Этот тип ей с первого упоминания о нем не нравился. Возможно еще и по тому, что у неё уже есть жених?
Кимберли совсем запуталась.
Это свое теперешнее состояние она воспринимала сейчас по-новому. Когда-то Рей сказал ей, чтобы она наслаждалась своим неведением. Нет, Ким не наслаждалась. Но потеря памяти помогла понять, что же за люди раньше окружали её. Это как сбой в системе. И начинаешь смотреть глазами, а не чувствами. И замечать поступки. А не верить пустым словам. Наверное, ей нужно было сильно удариться головой, что бы понять все тонкости. Что бы увидеть истинные цели людей, окружающих ее. Сейчас, вернувшись в окружение, бывшее для нее привычным, она замечала, что все здесь не правильно. Все не так, как надо. Только это не люди изменились за ее отсутствие. Изменилась она сама.
Голова снова разболелась, и Ким оперлась рукой о раковину, и немного побрызгала в лицо холодной водой. Помогло.
Она вышла из ванной, и прошла в не менее громадную гардеробную. Боже, и это у неё столько вещей? Здесь точь-в-точь, как в каком-то магазине. Девушка проводила пальчиками по вешалкам. Вечерние платья, коктельные платья, деловые костюмы, брюки, юбки, блузки. И все идеально будут сидеть на ней. Каждая вещь была именно её размера. И именно её цвета. То же и с обувью. На полках любая обувь ей подходила. Ким взяла первые попавшиеся босоножки и примерила. Интересно, она уже обувала их прежде? Куда?
Ни одного воспоминания. Она все трогала и трогала вещи, в пустой надежде… Но нет. Память не желала возвращаться к ней.
У туалетного столика её привлекли духи. Ким перенюхала каждый флакончик, отмечая, что все эти ароматы действительно идут ей.
У полки с книгами она долго стояла и смотрела на тома. Она не помнила, когда читала эти книги, но некоторые истории были ей знакомы. Значит, все-таки читала… Когда-то…
Как можно забыть целую жизнь?
Разве так бывает?
Она скинула с ног босоножки и удобнее уселась за туалетным столиком. У нее так много разной косметики тут расставлено. Наверное, она любила всем этим пользоваться… Наверное она часто красилась, сидя вот так, перед зеркалом, и глядя на себя. На свое отражение в свете лампы-прожектора. Ким достала из одного ящичка подводку для глаз, рассматривая. Известная марка. Разрекламированная. Тюбик был полупустой. Значит, им часто пользовались. Это ее спальня, значит пользовалась этим она, если рассуждать логично.
Но я совсем не умею наносить это на глаза!
– Пока не попробую, не узнаю! – И девушка принялась за макияж. Оказывается, её руки сами знают, что делать. Как и читать или вести записи – хоть здесь память ее не подводила. Стрелки на верхних веках получились идеальными. Тональный крем замаскировал ее царапины на щеке и желтый синяк на ее лбу. А тени придал ее глазам какой-то таинственный блеск. Нежная помада дополнила образ. Из зеркала на нее смотрела красавица.
Интересно, когда Коул увидел ее впервые, она была такой же красивой?
Волосы Ким убрала наверх с помощью шпилек, оставляя у висков вьющиеся пряди.
Она могла бы и не переодеваться, оставаясь в этом коралловом платье. Но под яркий вечерний макияж легкое платье не шло. Казалось слишком простым, обычным. И Кимберли выбрала из гардеробной платье-футляр темно-зеленого оттенка. Под цвет ее глаз. И туфли на очень высоком каблуке. То, что надо.
– Ким, ты готова? – Линетт постучала и открыла дверь в ее спальню. – Отлично выглядишь, милая! Я так рада, что эти мерзавцы не тронули тебя. Ты такая красавица.
– Ты тоже.
Линетт кивнула. Видимо мама и не сомневалась в своей неотразимости.
– Я нашла альбом с твоими детскими снимками. – Она указал на розовую книжицу в ее руках. – Хотела, чтобы ты просмотрела эти снимки. Но только не сейчас. Время уже поджимает. Возможно перед сном мы вместе полистаем эти фотографии и повспоминаем былые времена. А сейчас нет времени. Отец и Джас уже внизу. Идем же к ним. Не хорошо, опаздывать, дорогая. И помни, отца не нужно злить. Запомнила?
Ким шла по ступеням, шатаясь на каблуках. Одной рукой она намертво вцепилась в перила, чтобы не упасть. И невольно думала, что Коул ни за что бы не пустил ее бродить по лестнице самостоятельно.
В большой гостиной было светло, полыхал камин, у которого, потягивая напиток из бокалов, стояли ее отец и какой-то парнишка. Светлые волосы парня были испачканы гелем. И зачесаны на один бок. Над верхней губой росли беленькие редкие усики.
На каблуках я выше него, невольно подумала девушка, выискивая в лице этого светловолосого юноши хоть что-то знакомое.
– Кимберли! – парень взял ее руку и осторожно поцеловал пальчики. И Ким заметила, как его взгляд задержался на темном синяке, что змейкой оплетал ее запястье. – Я рад, что ты цела и невредима. – Последнее слово он проговорил, заливаясь краской, и не отрывая взгляда от ее синяка-браслета.
– Спасибо, – Ким вернула себе свою руку. – Как дела в банке? – Она спросила первое, что пришло ей в голову. Она же кажется банковский клерк. Коул говорил ей. Она знает. И нужно всеми силами заставить их поверить, что она в порядке, чтобы ее не упрятали обратно в клинику и не начали пичкать успокоительным снова.
– Вот теперь я наконец-то узнаю свою дочь! – Энтони Паркер похлопал ее по плечу. Как хлопают друг дружку мужчины. – После ограбления дела пошли не важно. Думаю, ты понимаешь, что к чему. Многие вкладчики поспешили тут же забрать свои вклады. Но ты же знаешь, что я привык страховаться на случай таких вот неприятностей. Береженого сам Бог бережет. Страховка мне вернула все убытки. А Джас неплохо поиграл на фондовой и на валютной бирже. Дела быстро пришли в норму. Не волнуйся, Кимберли. Я все еще богат. – И Энтони рассмеялся собственной шутке. И Джастин захохотал вместе с ним, словно эхо.
– О, это отлично. – И Ким вспомнила свой странный сон, где люди лежали на полу, и происходило что-то необычное. Ограбление банка? Что, если это было как раз то самое ограбление, о котором все только и говорят?
– Ты расскажешь, как провела эти дни? – Джас внимательно смотрел на нее. И Ким отметила, что у него прозрачные светлые ресницы. И взгляд от этого казался рассеянным и водянистым. А сами глаза напоминали очищенные виноградинки. Жадные очищенные виноградинки.
Боже, он же ей совсем не нравится. Верните первого жениха, черт возьми. Я согласна на первого!
– Что с тобой? – Парень заметил, что она смотрит в его глаза слишком пристально. – Ты расскажешь, как провела эти дни?
– Как я провела эти дни… – Эхом повторила Ким, стараясь взять себя в руки и собраться с мыслями. – Это не самая лучшая тема для беседы. – Девушка постаралась улыбнуться, уходя от ответа. – Возможно в другой раз. Сейчас ещё воспоминания слишком свежи. Надеюсь, вы меня простите?
– Конечно, дорогая. – Линетт взяла ее за ладонь и ободряюще сжала пальцы. – Мисси уже накрыла на стол. Предлагаю занять свои места в гостиной.
Мужчинам идея понравилась, а вот Ким кусок в горло не лез.
Неужели это и есть ее жизнь? Фальшивые улыбки и театральные поцелуи. Неинтересная работа, не нелюбимый жених.
– Как думаешь, ты сможешь приступить к работе на следующей неделе? – Отец сверлил её взглядом. И Ким вспомнила фразу, что нужно во что бы то ни стало радовать папу.
Какое-то странное правило. А если отца порадует, если она прыгнет с крыши – то надо прыгать во что бы то ни стало? Глупости какие…
Ким не ответила отцу, продолжая молчать. Что ей ответить, когда она даже понятия не имеет, что она делала раньше на своей работе. И чего от нее сейчас хотят.
– Хорошо. – Энтони кивнул, видимо принимая ее молчание за согласие. – Предлагаю тост. За мою единственную дочку. И за ее одаренного жениха. Я не хотел торопиться с помолвкой, Ким. Но раз ты уже в порядке, то зачем что-то откладывать. Верно? Тем более мне уже давно нужен помощник, моя правая рука. И Джас прекрасно себя проявил в эти тяжелые дни.
Ким поняла, что сейчас не сдержится. Взорвется. Устроит скандал. Ведь ни кто даже не спросил ее мнения! Не поинтересовался, чего она хочет. А чего нет. Им её мнение не интересно.
После тоста, беседа за столом продолжилась. Джастин и отец все время говорили о торгах на какой-то бирже, и были полностью довольны друг другом. Линетт откровенно скучала, но не могла позволить себе зевнуть.
Ким все время молчала. Размышляла.
«А я готова плясать под эту дудку и дальше?» – Все думала и думала она, мешая вилкой в тарелке салат. Готова ли она прожить свою жизнь, беспрекословно подчиняясь тем, кто уже все за нее решил. Пусть она и утешала себя мыслью, что родители хотят ей добра. Что они так поступают исключительно, потому что желают для неё только самого лучшего. Но вот понятия о том, что же лучше, у них сильно отличалось.
– Я решила, – начала она, когда за столом образовалась пауза в разговоре. – Я решила научиться шить. Хочу окончить курсы кройки и шитья. Хочу стать модельером.
– Что? – У Линетт даже вилка из рук выпала.
– Что? – В тон жене проревел ее отец.
– Детка, – Линет первая взяла себя в руки. – Дорогая, шить, это удел чернорабочих. Это же не для тебя. Серьезно! Если тебе нужно новое платье, то мы закажем тебе любое. И его для тебя сошьют. Портнихи. Ты создана для большего.
На мгновение Кимберли охватило отчаяние. Но только на мгновение. Она не стала отступать, чтобы папа порадовался.
– Но мне кажется, что это будет интересно. Шить мне интересно. – Не сдавалась девушка. – Я хочу делать то, что мне приносит радость. Работа в вашем банке не для меня.
– Что еще за бред? – Отец поднялся. – Чтобы я этого больше не слышал. Я столько денег потратил на твое экономическое и финансовое образование. И что в итоге – она хочет шить! Забудь.
– Но что плохого в том, чтобы заниматься интересным для себя делом? Творчеством! – Настаивала на своём Ким. – Я не хочу прожить свою жизнь для других. Растрачивая себя на то, к чему у меня не лежит сердце! Я хочу делать то, что нужно именно мне. Что интересно мне. Даже если вам это и не нравится.
