Текст книги "Выгодная смерть"

Автор книги: Карло Вилла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5

Грехи в пробирке. Впервые познав любовь. Зачем такая таинственность?

Словно едва научившийся читать маленький мальчик, Де Витис, еле осилив фразу, не без труда принимается за следующую. Мысли его витают далеко. Кто будут его жильцы? С какими привычками ворвутся они в его тихую жизнь, скрытую от чужих глаз? После долгого путешествия оба устанут, особенно она, ей захочется отдохнуть, принять ванну; и при мысли, что вскоре можно будет наблюдать за каждым ее движением, за тем, как она расстегивает и развязывает все, что на ней, воображение слуги закона делает такие прыжки, что у него каждый раз перехватывает дыхание.

Дома в кресле, приготовив все для наблюдения, он преображается, но тело по-прежнему незримо облекает тога. Пропасти, которые сейчас разверзнутся перед ним, лишь подчеркивают, с одной стороны, его могущество, а с другой – самые чудовищные, но как бы заключенные в пробирки грехи. Из этих пробирок, клокоча, выплескивается его жизнь.

Но где же его добыча, почему она так запаздывает? Правда, путь сюда неблизкий, но уже пора, они вот-вот явятся, и хотя Де Витис еще сжимает перо, сидя над обоснованием сурового приговора, писать он уже не в состоянии.

Он уставился на стальное перо, и под его неподвижным взглядом заостренный кончик вдруг раздвигается, превращаясь в дразнящее, опережающее реальность видение.

И вот наконец, доведенный чуть ли не до судорог, он слышит, как во двор флигеля въезжает машина и разворачивается, чтобы остановиться на неширокой аллейке. Это они, больше некому, ликует возбужденный прокурор, и, слыша скрип гравия под колесами и рокот мотора, дотянувшего машину до самых дверей, он бросает перо, обрывается от стопки бумаг и приникает к отверстию на за дней стенке распахнутого бюро.

Двери машины открылись, потом захлопнулись, но голосов пока не слышно. Хотя о чем им разговаривать? Будучи людьми сдержанными, они, конечно же, решили отложить обмен впечатлениями на потом. А вот и ключ, он осторожно проникает в скважину, поворачивается в замке. В тиши дома замок щелкает один, другой, третий раз, сладкой музыкой отдаваясь в ушах Де Витиса, чье сердце бьется неистово, как у юноши, впервые познавшего любовь.

Величественный сановник, прильнув к окуляру, превратился в малого ребенка, склоненного над игрушкой, ко всему на свете равнодушного, лишь бы только игрушка не сломалась. Вот она наконец, высокая, статная блондинка, совершенно в его вкусе. На этот раз агентство не промахнулось. Она, по-видимому, совсем молода и неутомима в постели.

Де Витис еще не разглядел ее как следует, потому что она не успела поднять жалюзи – вносит в комнату бесконечные сумки, пакеты, свертки.

Кроме того, на ней огромные солнечные очки и шелковая косынка, отчасти закрывающая волосы. Но экземпляр, несомненно, великолепный. Однако что же это она, еще куда-то собралась? Почему не хочет отдохнуть, переодеться? И где ее спутник, человек, занимающий столь высокое положение, что вынужден посылать вместо себя секретаря? Де Витис весь горит от нетерпения.

Внезапно вновь прибывшая оборачивается и внимательно смотрит на противоположную стену, как раз на то место, где висит двустороннее венецианское зеркало, и Де Витис вздрагивает, словно его поймали за руку. Где-то он уже видел эту женщину. Но где?

Он покрывается холодным потом, но не отрывается от окуляра, и та, другая, тоже не отводит взгляда. Напряженная, драматическая минута. Такие не проходят бесследно. Подобное ощущение может возникнуть лишь на краю гибели, когда перед человеком, как утверждают, в одно мгновение проносится вся его жизнь.

Теперь женщина неторопливо осматривается вокруг с видом человека, который не то что бы изучает обстановку и расположение нового дома, желая побыстрее освоиться, а скорее припоминает что-то знакомое. Возможно ли это? Так или иначе, но, стремясь, по-видимому, разглядеть все как следует, цветущая блондинка без долгих размышлений поднимает жалюзи, разматывает шарф, снимает очки и открывает изумленному прокурору лицо, несомненно принадлежащее Луизе Савелли, в замужестве Конти. Как она попала в его дом? Значит, это супруги Конти сняли его на лето. Но если это они, зачем такая таинственность? Что ж, она все еще красивая женщина, хоть прошло уже столько лет, а это самое главное; приключение будет еще занятнее, только и всего.

Почти в ту же самую минуту благодаря одному из непостижимых зигзагов судьбы, которые кажутся плодом фантазии романиста, новый заместитель прокурора Специи, доктор Франко Конти, входит в самое престижное в городе агентство по найму недвижимости. Его коллега Нордио написал ему, что остался доволен услугами, оказанными здесь, и вот он поднимается по устланной пушистым ковром лестнице и размышляет: правильно ли было решиться на такой шаг, не посоветовавшись с женой. Но если он отыщет уютную, заманчивую квартирку, можно будет вернуться к тому разговору.

Если он так никогда и не дознается, почему его сюда перевели, хотелось бы, по крайней мере, жить тихо и спокойно, вдали от городского шума и гари, читать и размышлять. Желание забиться поглубже в нору всегда было у него первой защитной реакцией, а с тех пор, как он получил новое назначение, он чувствует себя в опасности, как никогда прежде.

Ничего не скажешь, место приличное. Все отделано с такой тщательностью, видно, что клиентура тут непростая. У дверей Конти встречает приветливая секретарша, проводит в небольшую гостиную и просит минутку подождать. По стенам развешаны эстампы нежных пастельных тонов с нарядными лошадками, резвящимися на просторных вересковых полянах. В застекленном шкафчике чистейший модерн – рекламные альбомы в синих кожаных переплетах, а на стеклянном низеньком столике – аккуратно подобранные по темам стопки журналов; голубые шелковые обои прекрасно гармонируют с лакированными деревянными панелями того же цвета, украшенными по краям тонким резным золоченным узором и явно стилизованными под конец XVII века. Такая удачная декорация не может не наводить на мысль об уютных, тихих уголках, и Конти уже видит себя лежащим в шезлонге, среди цветов, на затененной террасе, любующимся бескрайней морской гладью, когда дверь с легким шорохом открывается, и входит толстенькая дама, воплощение вкрадчивости и жеманства:

– Добрый день, я Лилиана.

– Добрый день.

– Желаете кофе или чаю или предпочитаете что-нибудь покрепче?

– Не хочется вас утруждать, да и времени у меня мало…

– Выбор дома требует самого пристального внимания, это первый совет, который я позволяю себе давать клиенту.

– Я и моя жена должны будем пробыть здесь… ну, скажем, год и хотели бы поселиться в тихом местечке; живописном, по возможности, но без каких-то там изысков, понимаете, без особых претензий.

– Понимаю, понимаю, но почему не побаловать синьору красивыми видами, ведь природа в наших местах так расточительна. Ах, эти мужья! Никто еще по-настоящему не пожалел замужнюю женщину…

И в предчувствии выгодного дела владелица агентства продолжает, не давая вставить ни слова:

– Сейчас я покажу вам наши альбомы. Итак, насколько я поняла, вы предпочитаете жить не в самом городе, а в его ближних окрестностях, верно? Сразу вам скажу: второй вариант представляет исключительные возможности, – и, не дожидаясь ответа, начинает раскладывать роскошные альбомы с фотографиями и переворачивать их страницы с головокружительной скоростью.

– Вот, например, маленькая вилла Телларо, стоит почти на самом берегу, но на машине подъехать можно; она окружена великолепными магнолиями – мечта, да и только! При доме маленький садик, оттуда через калитку можно выйти на каменную лестницу: шесть не слишком крутых маршей ведут прямо в поселок. Вы работаете в Специи?

– Да, в прокуратуре, я новый заместитель главного прокурора.

У Конти это вырвалось как-то неожиданно. Впрочем, скоро об этом станет известно всем; а женщина восклицает:

– Ах, Боже мой, ваше превосходительство…

– Нет-нет, прошу вас, называйте меня просто доктор.

– Конечно, вам нужен полнейший покой. И у меня как раз есть подходящее местечко. Это в поселке Грацие, не доезжая Портовенере. Сейчас я вам покажу его, сейчас… вот, смотрите, с отдельным входом, кругом сплошная зелень, ваша жена будет счастлива там поселиться. Почему бы вам не съездить и не показать ей дом, конечно, без всяких обязательств с вашей стороны? Подождите минуточку, я возьму ключи… а вы пока посмотрите фотографии; говорю вам, это не дом, а мечта, удобный отдельный флигель, просто игрушечка.

Бесспорно, жена у него замечательная, хотя бы потому, что все вокруг без конца твердят об этом; бесспорно, домик просто прелесть, но вот беда: одно никак не сочетается с другим. Было бы чудесно в этой необъяснимой передряге с переводом найти приятную сторону, вкусить курортной жизни в уютном домике среди зелени и с видом на море, но надо еще добиться согласия Луизы.

Лилиана выскакивает из комнаты, Конти рассеянно просматривает фотографии и вдруг настораживается: он уже видел этот дом.

Наконец с замиранием сердца он узнает его. Точно, это особняк Де Витиса, только сфотографированный сбоку, он ведь действительно находится в этих местах, в этом самом поселке Грацие.

От воспоминаний об унизительной поездке у него заныло в груди; как это ни ужасно, приходится связать два обстоятельства: назначение сюда против его воли и то, что у Де Витиса, давнего поклонника Луизы, здесь есть вилла, которую он сдает. Вроде бы совершенно случайное совпадение, а все-таки его грызет тревога, подозрение уже кажется обоснованным, ситуация сомнений не вызывает, когда в комнату, пыхтя, возвращается владелица агентства, поспешно отбирает у него альбом и с некоторым беспокойством поясняет: «Нет, только не это, этот дом уже занят… и вообще, знаете, он вам не подошел бы… разрешите…»

Вместе с альбомом у Конти вырывают и сердце. Вот, значит, как. Теперь все сходится. Стало быть, это Де Витис устроил его перевод.

Как же долго он ждал, какую хитрую осторожную игру вел заодно с Луизой теперь становятся понятны все ее причуды, особенно нежелание идти в агентство вдвоем. Так, значит, уютным уголком его жена обзавелась. Ясное дело. Иначе и быть не могло. Вот чем объясняются все эти разговоры о карьере и продвижении по службе. Теперь она занялась его карьерой и будет делать ее тем единственным способом, какой знает. Всерьез занялась, ничего не скажешь. Если есть на свете ад, то он находится в душе меланхолика, который сам обрек себя на вечную печаль. И в его привычке желать ради самих желаний, никогда не претворяя их в поступки. Но сейчас Конти чувствует: надо что-то делать. И как можно скорее.

Глава 6

Появиться обнаженным – еще недостаточно. Стратегия пинг-понга. Постоянство – леность сердца.

«Появиться обнаженным – еще недостаточно, чтобы налицо был факт нарушения общественного порядка», – гласит набранный крупным шрифтом заголовок, а напечатанная под ним заметка окончательно отравляет настроение: «Для этого явно требуется нечто большее», – таково решение суда в Сарцане. Черт возьми! Нечто большее? Позвольте узнать, что именно? Де Витису ничего больше не требуется, он встает с кресла во всем своем грозном величии и направляется к лифту.

Миг – и лифт возносит его на нужный этаж, и, едва выйдя, он набрасывается на подбежавшего к нему служителя:

– Всех ко мне в кабинет! Нордио, Матильду, – быстро!

– Сейчас, ваше превосходительство.

Берарди ответил с привычной четкостью, но не двинулся с места, разрываясь между усердием чиновника и осмотрительностью бывалого солдата. Ведь с сегодняшнего дня в командном составе прокуратуры появилось новое лицо; но Де Витис, очевидно, еще не в курсе дела. Наконец, не в силах побороть желание первым сообщить тат кую новость, он вкрадчиво спрашивает:

– И доктора Конти, ваше превосходительство? Де Витис никогда бы не подумал, что его старый товарищ может заступить на должность в субботу, имея в своем распоряжении такой уютный дом и такую соблазнительную женщину. Однако, не желая обсуждать это с подчиненным, который с хитрым видом уставился на него, он отделывается кратким ответом:

– Да, конечно, и его тоже.

Он произносит это небрежно-повелительным тоном, а про себя думает: Конти дурак, его нетрудно будет обойти. К нему идеально подходит чье-то выражение: «Я научил тебя быть честным, потому что ума у тебя нет».

Конти не считает возможным атаковать Де Витиса в прокуратуре. Здесь он непобедим, всемогущ, и, если начать задавать ему вопросы, требовать объяснений, это, конечно, добром не кончится. Да и о чем его спрашивать? Действительно ли он устроил перевод Конти? Де Витис в этом не признается, а что касается других ужасных подозрений, то ему пока что недостает убедительных доказательств.

Он просматривает газеты и наслаждается, читая о смелом решении суда в Сарцане, – он слишком хорошо знает Де Витиса, для него это будет большой удар – когда раздается стук в дверь и в комнату заглядывает Берарди:

– Быстро к начальству! Он просто вне себя!

Значит, Де Витис уже прочел решение суда. Надо сказать, оно основывается на совершенно новаторском толковании статей 528 и 529. Особенно в этом месте: «…Необходимо, чтобы половой член был приведен в состояние, способствующее его активизации», – именно так! – «состояние, обусловленное его природной и физиологической восприимчивостью».

Ничего не скажешь, судья Рампикини мыслит логически: ну прямо философ-картезианец, рассуждающий, как, впрочем, и все его единомышленники, о различных способах заклинать нечистую силу, чтобы лишний раз доказать существование ее.

Сейчас не время предаваться подобным забавам, и Конти встает, готовясь к малоприятной сцене, но у самой двери его вдруг нагоняет Нордио, направляющийся на то же совещание.

Сдержанный обмен приветствиями. Если не считать короткой переписки с целью ввести новичка в курс дела, они еще не успели познакомиться, поэтому Конти, скорее из желания сказать что-нибудь, чем из любопытства, выпаливает:

– Как ты думаешь, это из-за танцовщицы?

– Знаешь, поднимать шум по такому поводу два раза в неделю – это, по-моему, слишком.

– Почему два?

– В понедельник судья Ванджелисти в Амельо уже вынес решение по аналогичному делу.

– Опять танцовщица?

– Нет, две девушки из Ливорно.

– Они что, тоже исполняли стриптиз?

– Нет, на сей раз просто загорали без лифчиков.

– Он опротестовал решение суда?

– Поднимай выше: сделал заявление для печати.

– Не может быть!

– Как, ты не слышал? Самое настоящее заявление для печати, просто блеск; он в нем пишет, как настоящий специалист – да он и есть специалист, – об эротическом порыве к наслаждению, о необузданной свободе самовыражения, о том, что тело, освобожденное от покровов, ласкают жаждущие взгляды мужчин, наделенных здоровой сексуальностью…

– Ты даже наизусть выучил!

– Да, запомнилось; говорю тебе, это потрясающе. Я повторяю это жене, как только прихожу домой. «Изобрази девку из Ливорно», говорю ей, и она бросает свои кастрюли-сковородки и встает в позу, прислонясь спиной к буфету и выпятив голую грудь, а я декламирую: «Вот они, бесстыжие особы, нагло выставляющие свои самые заветные сокровища на всеобщее обозрение…» Приходи как-нибудь вместе с Луизой: разыграем это вчетвером… девок из Ливорно было ведь две, да и твоей жене, кажется, тоже нравится загорать без купальника…

И, не дав ошеломленному коллеге спросить, что он имел в виду, идет дальше по коридору, торопит:

– Пошли скорее, пошли, а то Великий инквизитор озвереет.

Кто сказал, что правосудие в Италии вершится в духе самого непримиримого консерватизма? Напротив, оно наделено богатым воображением и открыто для многочисленных нововведений. Это хорошо известно Де Вити-су, который изводит местные судебные власти с помощью совершенно нового приема. По сути, дело сводится к тактике пинг-понга, применяемой в юридической практике. В последнее время он довел ее до совершенства, и о ней стоит рассказать подробнее.

Игра, в общем-то, простая. П и н г: судья такой-то выносит оправдательный приговор по делу об оскорблении общественной нравственности. П о н г: доктор Франческо Паоло Де Витис, прокурор провинции Специя, опротестовывает приговор и берет разбирательство дела на себя, ссылаясь на буквальное толкование соответствующих статей закона. П и н г: дело рассматривается в суде второй инстанции, обвиняемый полностью оправдан за отсутствием состава преступления. П о н г: прокурор Специи не сдается и снова опротестовывает вердикт, ссылаясь на необходимость предотвратить рецидивы. П и н г: областной суд снова оправдывает обвиняемого, и так далее… И если зачастую неясно, кого же считать победителем, Де Витис всегда может сказать, что победа за ним, ибо, оттянув время изматывающими процедурами и прениями, он, по крайней мере, не допустил проникновения в девственно невинные массы соотечественников очередной безнравственной продукции. В любом случае непреклонность Де Витиса наносит одержимому Дьяволом противнику серьезный ущерб, особенно если это издатель или кинопродюсер, чью работу тормозит хитроумная юридическая дуэль.

Совещание при закрытых дверях продолжается уже довольно долго, прокурор включил над своей дверью красную лампочку, что означает «не беспокоить».

Конти все еще вне себя от бесцеремонного намека, так неожиданно брошенного ему коллегой. Что он имел в виду и откуда ему известны такие интимные подробности? Возможно ли, чтобы все кругом знали больше его самого? Правда, в письме он писал Нордио о пятнах на коже у Луизы и о том, что ей полезны солнечные ванны, но это не оправдывает столь наглую выходку.

Только без пяти три Конти наконец освобождается и в задумчивости идет к лифту. У него нет даже сил, чтобы немедленно объясниться с Нордио, будет лучше, если он прежде всего выслушает жену. К счастью, завтра воскресенье, и он сможет начать свое расследование. Не взглянув на Берарди, уплетающего лепешку с помидором, он уже собирается вызвать лифт, как вдруг Де Витис из дальнего конца коридора ласковым и дружеским тоном приглашает его к себе. Конти не готов к серьезному разговору и очень неохотно возвращается в кабинет. Де Витиса словно подменили, он закрывает дверь и обращается к Конти с обезоруживающей сердечностью:

– Извини, я даже не имел возможности сказать тебе «добро пожаловать».

Конти удивлен этим простым, непринужденным обращением.

– Ну что ты.

– Знаешь, тут работы просто невпроворот, особенно сейчас, в начале курортного сезона, ты сам мог убедиться… Кто-то, может быть, и отдыхает, радуется жизни, но только не я, мне достаются одни неприятности.

– Ну конечно…

– Нам с тобой ни к чему официальный тон, по крайней мере, с глазу на глаз, верно?

– Разумеется.

– Понимаешь, на людях необходимо поддерживать престиж высокой должности.

– Ясно…

– Это не высокомерие, заметь, а только выражение того, что эта должность означает и чем она является для окружающих. Ты согласен со мной, не правда ли?

– Не беспокойся.

– А наедине мы можем быть на «ты», как в доброе старое время.

– Понял, очень хорошо.

– Я хотел пригласить тебя с женой пообедать у меня завтра. Ничего особенного, просто чтобы отметить ваш приезд. Пообедаем втроем, без посторонних, вспомним службу в министерстве. Расскажешь, что слышно в Риме. Мы с тобой побеседуем, я рад буду снова увидеть твою жену. Ее зовут Луиза, да? А ведь я ее прекрасно помню.

Конти слегка оторопел. Потом подумал: а почему бы и нет? В конце концов, это чисто официальное приглашение. Однако он чувствует: за этим кроется что-то совсем другое. Но отказываться сейчас так утомительно и вдобавок невежливо. Ведь с Де Витисом теперь придется встречаться каждый день. И потом, хотелось бы узнать о нем побольше и еще раз увидеть этот домик и эти места: ему кажется, что он сможет выяснить множество деталей, которые вызывают у него беспокойство. Поэтому он соглашается и поспешно откланивается. Времени уже очень много. Но у самой двери его опять окликают:

– Послушай, вы уже нашли квартиру?

– Пока мы поселились в пансионе «Палас Инн», на виа Пьер Каппони. А потом посмотрим.

В «Палас Инн»? На виа Пьер Каппони? Де Витис встрепенулся, не в силах скрыть удивление. Он ждал, что Конти назовет его адрес. Но что же тогда Луиза делает в «Беллосгуардо»?

А взбудораженный Конти, оставшись один в тесной кабине лифта, пытается понять, почему столь банальная информация вызвала такое изумление на лице прокурора.

Отыскать в министерстве нужного тебе сотрудника с помощью междугородной телефонной связи – дело почти безнадежное. А если это начальник любого ранга, хотя бы заведующий сектором, – дело и вовсе гиблое. Комиссии, подкомиссии и командировки делают ответственных слуг общества вечно недоступными, в лучшем случае можно услышать от секретаря: «Он вышел… его нет на месте… позвоните через несколько минут».

Но Луизе это не грозит, хотя человек, которого она ищет, один из самых неуловимых во всем здании на виа Аренула. Она знает его прямой телефон, его самые интимные привычки, а с его личным секретарем давно уже поддерживает тесную дружбу.

И все же, набирая номер, она неспокойна. Вот уже два дня, как она с мужем поселилась в пансионе и звонит непрерывно, начиная с десяти утра, а его все нет на месте.

Сейчас, воспользовавшись тем, что муж еще не пришел с работы, она звонит опять, но номер все время занят. Она снова и снова раздраженно крутит телефонный диск, размышляя, кому нужна вся эта комедия, зачем заставлять ее переезжать сюда? Конечно, было мило с его стороны снять для нее этот домик в Портовенере, но какой от этого прок, если он сам не думает появляться? И потом, надо же ему сказать, что их приют для тайных свиданий – флигель во владении Де Витиса! Только этого, черт возьми, не хватает!

С другой стороны, если он узнает, то может не приехать туда совсем. А ей нужно видеть его срочно, потому что назначения на ответственные должности будут утверждаться в течение месяца.

Луиза чувствует, что теряет его, и если она начнет что-то требовать всему конец. Он только и ждет, чтобы избавиться от нее. Но сначала он должен выполнить свое обещание, пусть даже ценой скандала в министерстве. Вряд ли он когда-нибудь видел домик Де Витиса, а вход здесь отдельный, и встречаться с хозяином не обязательно.

Сейчас у нее нет выбора: единственное, что остается, – делать хорошую мину при плохой игре. Паниковать она не собирается: слишком верный у нее нюх на дела.

Маловероятно, что она или он могут наткнуться на Де Витиса: машина проедет от самой двери флигеля до калитки, а за калиткой – по длинной дорожке, обсаженной высоким, в рост человека, можжевельником. Вот наконец номер освободился.

– Алло, это доктор Никола Маино, секретарь замминистра? Алло, Маино, да, это я, он у себя?

– Минутку, синьора…

– Никола, прошу вас, скажите ему, что мне надо поговорить с ним немедленно, иначе я сейчас выеду в Рим…

– Да, синьора, сейчас, синьора, минутку, не вешайте трубку…

Хватит, на сей раз Луиза решила идти ва-банк. Эта связь теряет смысл; мало радости гоняться за таким ненадежным, двуличным человеком. Если она и согласилась переехать в Специю, то только потому, что это возможность для Франко получить повышение. Де Витис, судя по всему, стал неугоден. Это только вопрос времени. Он все обещает и обещает, но на сей раз ему словами не отделаться.

– Алло; это Карло?

– Да, Луиза…

– Наконец-то я тебя слышу!

– Ты же знаешь, где я…

– Я хотела дать тебе мой новый телефон.

– Есть он уже у меня, есть…

– Тогда мог бы и позвонить.

– Ты что, газет не читаешь?

– Читаю, читаю, можно сказать, только этим и занимаюсь с тех пор, как очутилась в этой дыре.

– Потерпи, я скоро приеду.

– Но как «скоро»?

– Через неделю. На будущей неделе у меня съезд во Флоренции, и оттуда я заскочу к тебе. А ты приготовь дом к моему приезду, ты ведь так замечательно умеешь все устраивать.

– Но сейчас твоя очередь кое-что устроить, если не ошибаюсь?

– Да, да.

– Нет, ты мне ясно скажи.

– Ну хорошо.

– Ты уже подписал?

– Не волнуйся, это будет нетрудно, наш приятель становится слишком неуклюжим, он все время такую чушь несет…

– Ну так дай ему пинка!

– К твоему дню рождения – Двенадцатого, правильно?

– Да, двенадцатого… но ты приедешь раньше?

– Конечно, все будет нормально. Я позвоню тебе из Флоренции, когда буду точно знать день приезда, а ты пока прихорашивайся.

– А ты думай о том, как сделать дело.

– Похоже, тебя интересует только это.

– А что тебя интересует? Неужели я?

– Слушай, мне пора идти, будь умницей.

– А ты будешь умницей?

– Хорошо.

– Пока.

– Пока.

Возвращаясь на заседание аттестационной комиссии, Каррерас невольно думает, что насилие, которое мы совершаем над собой, сохраняя верность одной-единственной женщине, ничем не лучше неверности. Кто обещает женщине вечную любовь, должен предполагать, что она вечно будет достойна любви; так чего ради быть ей верным, если она так часто обманывает твои ожидания? В сущности, постоянство – это леность сердца, и как мучительно, когда стакан всегда наполнен одним и тем же вином!