Текст книги "Удачная попытка"
Автор книги: Карли Филлипс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 7
Эрин проснулась, ощущая окутывающее ее тепло. Она чувствовала каждую мышцу, как после хорошей тренировки в спортзале, и ей нравилось это ощущение, особенно если вспомнить, что стояло за ним. Взглянув на часы, она обнаружила, что совсем скоро надо вставать на работу, но несколько минут, чтобы понежиться в кровати, у нее все же оставалось.
Понежиться и подумать о том, что произошло прошлой ночью. Эту ночь она не променяла бы ни на что на свете. Коул спал рядом, обнимая ее во сне, но она не сомневалась в том, что он проснется, вспомнит… и отстранится. Эрин судорожно сглотнула, решив, что в войне выигрывает тот, кто сумеет предугадать следующий ход противника, даже если эта война исключительно оборонительная. А ей было что оборонять. Как жить дальше с разбитым сердцем? Иного выхода нет – надо вести себя так, словно ей дела нет до того, что между ними было. Если она собиралась играть в его лиге, то должна принять его правила игры.
Даже если у нее возникло и укрепилось чувство к мужчине, который не желал никого впускать в свой мир, обнимал ее ночью, но отталкивал днем. Эрин уже знала про себя, что она из тех девушек, для которых близость значит больше, чем просто секс. И она ничего не могла с этим поделать. Ее так воспитали. Когда она спала с парнем, то делала это потому, что была готова к серьезным отношениям.
Коул стал тем единственным мужчиной, ради которого она нарушила собой же установленное правило, но это было тогда, когда они впервые переспали. На этот раз у нее было время все обдумать. И сейчас она знала его лучше. Ей не слишком хорошо были известны подробности его прошлого, это верно, но того мужчину, каким он стал, Эрин понимала неплохо, и она обнаружила, что интуиция, с самого начала подсказывавшая ей, что Коул – человек хороший, ее не подвела. Ему не чуждо было чувство ответственности, он знал, как о ней позаботиться, и он делал это без жалоб и стонов. И он без слов понимал, что ей нужно.
И как она могла не ценить его за это? Но Эрин согласилась, что между ними будет только секс, и никаких далеко идущих планов. В будущем им предстоит определить долю участия каждого из родителей в воспитании их общего ребенка. Разумеется, принимать участие в воспитании Коул сможет, только когда будет приезжать в город. Эрин даже не хотелось думать о том, что еще им предстоит, если между ними возникнут разногласия, которые не удастся решить мирно.
Все, что от нее требовалось, – это трезвый подход к ситуации: он опекал ее, потому что стремление заботиться о слабом присуще его характеру, он это делает исключительно из чувства долга. Да, это больно. Но все обстояло именно так, и ей следовало об этом помнить.
При этой мысли Эрин осторожно отодвинулась от Коула, чтобы выбраться из кровати незамеченной, до того как он проснется. К несчастью, будильник зазвонил раньше, чем ей удалось сбежать.
– Снова удираешь? – сонно спросил Коул.
Эрин отключила будильник на мобильном телефоне.
– Нет. Просто мне вставать пора. Непохоже, чтобы на этот раз мне удалось исчезнуть незаметно.
– Ты в порядке? – спросил он, удивив ее этим вопросом.
– В полном порядке. А почему ты спросил?
– Для начала, потому что ты на меня не смотришь.
Заставив себя повернуть к нему лицо, Эрин встретилась с его взглядом. Не надо было этого делать. Утренний Коул был нестерпимо, преступно сексуален. Взлохмаченные волосы, щетина на скулах, тяжелые веки… Больше всего на свете Эрин хотелось вернуться в кровать, броситься ему на грудь и зацеловать до бесчувствия.
– Это все гормоны, – пробормотала Эрин.
– Что?
– Ничего. Я проголодалась. Мне надо принять душ и съесть что-нибудь перед работой.
– Ладно. Чур, я первый в душ. Я правда быстро. А пока ты будешь одеваться на работу, я тебе что-нибудь приготовлю. – С этими словами он откинул одеяло, встал с кровати и направился в душ, ослепительно прекрасный в своей наготе: от мускулистых рук с татуировками на бицепсах и верхней части спины до тех зон его тела, на которые она воздерживалась смотреть. В отличие от Коула Эрин намертво вцепилась в одеяло, закрываясь от него от шеи до пяток.
Эрин вообще-то на фигуру не жаловалась, но и гордиться своим телом не привыкла. Но сейчас, на пятом месяце беременности, она не слишком комфортно чувствовала себя в своем меняющемся теле. Беспокоили ее и новые округлости, и внезапно ставшая исчезать талия. Прошлой ночью она была слишком увлечена процессом, чтобы испытывать стыдливость, но утро, как говорится, вечера мудренее.
– Иди, – махнув ему рукой, разрешила Эрин.
Взгляд его упал на ее пальцы, вцепившиеся в одеяло.
– Эрин?
– Что? – слишком жизнерадостно спросила она.
– Ты прекрасна, и если бы тебе не надо было идти на работу, я бы сорвал с тебя это одеяло и начал бы с того, на чем мы закончили ночью.
С губ ее сорвался еле слышный стон, но он уже закрыл за собой дверь ванной, никак не дав ей понять, что его услышал. Через несколько минут из ванной уже доносился шум льющейся из душа воды. Как ей хотелось оказаться с ним в одной душевой кабине!
Эрин со стоном нырнула глубже под одеяло. Она понятия не имела, как сможет удерживать дистанцию, но у нее не было иного выбора, если она хотела без фатальных эмоциональных потрясений пережить это навязанное ей сожительство.
Коул готовил на кухне завтрак. Он вытащил хлеб из холодильника и как раз открывал пакет, когда услышал из коридора отчаянный визг Эрин.
Коул уронил пакет и бросился на крик.
– Что случилось?
– Я вышла взять газету с крыльца, открыла дверь, и… посмотри! – Эрин указала пальцем на приоткрытую входную дверь. Рука ее тряслась, а лицо было бледным как полотно.
Коул оттащил Эрин к себе за спину и, вытащив пистолет из кобуры, осторожно выглянул за дверь. Мертвое животное, скорее всего сбитое автомобилем на дороге, лежало на ее пороге в коробке из-под обуви.
За спиной у него раздался сдавленный крик. Коул обернулся и увидел, как Эрин метнулась в ванную на первом этаже, прижимая руку ко рту.
– Вот дерьмо, – пробормотал Коул. Не желая прикасаться к улике, он оставил коробку там, где ее нашел, а сам побежал следом за Эрин в ванную.
Стоя в дверях ванной комнаты, он смотрел, как Эрин рвет в унитаз. Он чувствовал ее боль как свою.
Не спрашивая разрешения, он вошел, намочил полотенце и опустился рядом с ней на колени.
– Уходи, – простонала она в унитаз.
Коул сделал вид, что не услышал. Он лишь приподнял ее волосы и приложил к ее затылку влажное полотенце.
– Приятно, – неохотно проговорила она. Он понял, что она не столько злится за то, что он вошел за ней в ванную, сколько смущается.
– Если ты в порядке, я позвоню твоим братьям, чтобы они прислали сюда кого-нибудь, чтобы изучили… улики. – Поскольку ее больше не рвало, он решил на всякий случай не называть дохлое животное своим именем.
– Иди, – махнув рукой и не глядя на него, сказала Эрин, и на этот раз он ее послушался.
Через несколько минут один за другим прибыли Майк и Сэм. Майк приехал на своем внедорожнике, а Сэм – на патрульной машине. Эрин на кухне медленными глотками пила имбирный эль, у двери их встретил Коул.
Сэм, в форме офицера полиции, опустился на колени перед злосчастной коробкой и нахмурился.
– Господи, – пробормотал он. – Каким психом надо быть, чтобы забирать с дороги дохлятину?
– Ей не хотелось делать грязную работу, а высказаться хотелось, только и всего, – сказал Коул.
– Ты хочешь сказать, что это была женщина? – спросила, подойдя к нему со спины, Эрин.
Коул оглянулся, машинально отметив про себя ее бледность. Не в силах удержаться от соблазна, он обнял ее за плечи, желая приободрить.
– Давай пройдем в дом и поговорим обо всем подробнее, – предложил Коул.
– С минуты на минуту сюда прибудут наши эксперты-криминалисты, – сказал Сэм.
Они все направились в гостиную. Эрин прилегла на диван, поджав под себя ноги. Взгляд ее был мутным и мрачным, она совсем не походила на секс-бомбу, какой была ночью, и Коул вдруг поймал себя на том, что отчаянно желает возвращения той, ночной Эрин. Эрин, что видел он перед собой сейчас – напуганная, тревожная, – была ему совсем не по душе.
– Наверное, я должна бы радоваться тому, что мне не швырнули этот «подарок» в окно, которое я только недавно заменила, – сказала Эрин.
Все трое мужчин стремительно повернули к ней головы.
– Что за окно? – спросил Коул.
– Несколько месяцев назад мне в окно попали бейсбольным мячом. Пришлось заменить разбитое стекло.
– И почему ты об этом ничего не сказала? – спросил Сэм.
Майк приподнял бровь, раздраженно посмотрев на сестру.
– Перестаньте вы так на меня пялиться. Ребята играли в бейсбол и промахнулись, только и всего! И не признались лишь из страха получить нагоняй от родителей. Все это случилось задолго до той стрельбы на стоянке, и я напрочь забыла о разбитом окне и вспомнила только сейчас.
Коулу все это очень не нравилось. Что-то заставляло его испытывать сильное беспокойство, но он не мог сказать, что именно и почему.
– Давайте вернемся к этому утреннему «подарку», – предложил Майк.
В дверь позвонили.
– Должно быть, это эксперты-криминалисты, – сказал Сэм, вставая.
Эрин, Майк и Коул сидели молча в ожидании заключения экспертов.
Чувствуя, что Эрин не по себе, Коул положил руку на ее обтянутую чулком лодыжку. Эрин была в чулках, потому что спустилась за газетой, уже одевшись на работу.
Майк сразу заметил этот интимный жест и скривился.
Коул сделал вид, что не замечает его недовольной мины. Сестра Майка нуждалась в утешении, и Коул мог ей его дать, нравится это Майку или нет. И ему было плевать на то, что думает по этому поводу ее старший брат.
– Эрин, ты сообщила, что заболела и не пойдешь на работу? – спросил он у нее.
– О Боже. Я не могу позволить себе пропустить еще больше рабочих дней.
– Еще больше? – спросил, заглянув ей в лицо, Коул.
– Ее тошнило по утрам, но она думала, что это у нее желудочная инфекция. Но, похоже, ты не в курсе, что лично меня не удивляет. Тебя же и близко рядом с ней не было все это время. – Майк смотрел на него с нескрываемым презрением.
– Ты не мог бы помолчать? – сказала Эрин, обращаясь к брату. – Мне сейчас не до стычек с тобой. Лучше дай мне телефон. К тому времени как мы тут закончим, я уже не успею заехать на работу перед назначенной встречей.
– А что за встреча? – спросил Коул. Они еще не успели обсудить ее планы на сегодняшний день.
– В полдень у меня назначена встреча с моим врачом.
– С тобой что-то не так? – озабоченно поинтересовался Коул.
– Да нет, со мной все в порядке, – покачав головой, ответила Эрин. – Обычный плановый врачебный осмотр. Все беременные должны его проходить.
Коул кивнул. Эту тему они обсудят позже. Он протянул ей лежащую на столе трубку.
Пока Эрин звонила, чтобы отпроситься с работы, Майк не сводил с Коула гневного взгляда. Ну что же, Коул не питал иллюзий. Он и не рассчитывал, что братья Марсден будут смотреть сквозь пальцы на то, в каком положении по его милости оказалась Эрин. У Коула сестры не было, но, если поразмыслить, он бы вел себя так же, если бы на месте Эрин оказалась его сестра.
Если честно, то сейчас Коул не слишком гордился собой. Он действительно не знал, что Эрин вынуждена была пропускать работу из-за вызванного беременностью недомогания, не знал, через что ей пришлось пройти в первый триместр. Его не было рядом. Коул закрыл глаза и призвал себя к спокойствию.
– Давайте обсудим то, что знаем, – сказал Майк, возвращаясь к насущной проблеме. – Вначале стрельба, потом угроза.
– Нелогично, – сказал Коул. – Обычно вначале идет предупреждение, а потом действия.
Майк кивнул.
– Если только, – задумчиво добавил он, – тот попавший в окно бейсбольный мяч не был предупреждением.
– Возможно, но это не объясняет, почему после стрельбы снова угроза.
Эрин следила за ними взглядом. Она слушала, но участия в разговоре не принимала. И это беспокоило Коула. За то короткое время, пока они жили вместе, Коул достаточно хорошо ее изучил, чтобы знать: для Эрин позиция стороннего наблюдателя в отношении собственной жизни и судьбы совсем не характерна.
– Гильзы, оставленные возле места преступления, дохлое животное в коробке на пороге дома в густо заселенном районе. Матерый преступник не сделал бы ни того ни другого, – продолжил Майк.
– Коул, ты отозвался о том человеке, что оставил… «подарок», как о женщине. Почему? – спросила Эрин.
Коул мысленно вздохнул с облегчением. Эрин подала голос, значит, с ней все в порядке.
– Потому что мужчина просто взял бы и убил животное, если бы хотел оставить такого рода послание. Женщина предпочтет не обременять свою совесть убийством, а воспользоваться уже имеющимся трупом.
– Но какая женщина пойдет сама подбирать раздавленное машиной животное? – воскликнула Эрин и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
Коул решил, что она дыхательными упражнениями борется с приступами рвоты. Увиденное в коробке произвело на нее не самое приятное впечатление.
– Возможно, у нее есть сообщник, – предположил Майк. – Мужчина, который взял на себя эту грязную работу.
Эрин кивнула.
– Разумно, но кто бы это мог быть? Кому понадобилось стрелять в меня? Именно в меня? – воскликнула Эрин.
Коул стиснул ее лодыжку, чтобы показать, что он рядом. И никуда не исчезнет, пока она в опасности.
– Эй, может, вы захотите увидеть это, – сказал Сэм, вернувшись с запечатанным пластиковым пакетом с запиской внутри.
Эрин выпрямилась.
– Что это?
– Записка. Написана от руки.
– И что в ней говорится? – спросил Майк.
– «Оставь его в покое», – сказал Сэм.
Эрин наморщила нос.
– Кого «его»?
– Вот это вопрос на тысячу долларов, – убитым голосом ответил Сэм. Он разделял владеющее всеми присутствующими обескураживающее чувство бессилия.
– Кто-то велит мне оставить «его» в покое. Еще одно подтверждение того, что мы имеем дело с женщиной, верно? – Эрин посмотрела на Коула, и он увидел в ее глазах растерянность и тревогу.
Коул кивнул:
– В отношении сегодняшнего «подарка» – да, верно. Относительно того, кто в тебя стрелял? Я не слишком уверен. – Что-то не так со всей этой историей. Может, потому, что преступница или преступник был не в себе?
– Ты хочешь сказать, что за мной охотятся сразу двое? – спросила Эрин. В ее голосе послышалась паника.
Коул крепко держал ее за лодыжку.
– Я этого не исключаю. А ты, Майк? – Коул взглянул на ее брата, ожидая подтверждения. Они оба получили одинаковую подготовку, и оба работали внедренными агентами.
– Женщина вряд ли стала бы стрелять из ружья, – согласился Майк. – А то, что мы увидели сегодня, – явно женская работа. Но, как я уже сказал, стрелять мог и соучастник, при этом он мог действовать по собственной инициативе, а не по приказу или согласованию с женщиной.
– У меня болит голова, – пробормотала Эрин.
– Послушайте, давайте не будем спешить с выводами. Пусть это послание исследуют в лаборатории, найдут отпечатки… Кстати, вы, двое, ничего там не трогали? – сказал Сэм.
Коул покачал головой.
Эрин зажала рот, борясь с подступающей рвотой. Продышавшись, она закричала:
– Вы что, все сошли с ума? Как я могла до этого дотронуться? – Еще серия дыхательных упражнений, и она уже другим, более спокойным тоном добавила: – Я хочу знать, кто за этим стоит. Надеюсь, изучив «улику» в лаборатории, наши эксперты продвинутся дальше, чем им удалось в эпизоде со стрельбой.
– Скоро мы все узнаем, – заверил ее Коул, и у него были основания для оптимизма, потому что он уже предпринял кое-какие шаги, так сказать, по личным каналам. – Я позвонил своим, и они обещали сдвинуть дело с мертвой точки. В скором времени картина прояснится.
Коул не торопил полицию Серендипити, не желая задевать профессиональные чувства работавших там людей. Но ждать ему надоело, как и старательно обходить острые углы, чтобы, упаси Бог, не задеть оскорбленные чувства братьев Эрин. У Майка были связи среди высокопоставленных полицейских чинов Манхэттена, у Коула тоже связей хватало, как в полицейском управлении штата, так и в ФБР. И Эрин стоила того, чтобы нажать на кое-какие рычаги влияния.
Майк хотел было возразить, но передумал.
– Спасибо, – неохотно буркнул он.
– Не за что.
Майк поднялся с кресла и подошел к Эрин.
– Ты в порядке, сестренка?
Эрин кивнула:
– Я думала, что с утренней тошнотой покончено, но это… – Она закрыла глаза при воспоминании.
– Да. Но я имел в виду не только это.
– Он хотел спросить, нормально ли тебе живется со мной, – разъяснил ей Коул.
Эрин раздраженно вздохнула.
– Я в порядке. Если бы это было не так, Коула тут бы не было. Конец дискуссии. – Она скрестила руки на груди – явный признак того, что от своего слова не отступит.
По крайней мере кое-что из языка жестов Эрин он успел усвоить.
– Прекрасно. – Майк поднял обе руки, давая понять, что сдается. – Но знай…
– Я знаю. Вы меня в обиду не дадите. И я вас за это люблю. – Голос ее смягчился. – Но если вы хотите, чтобы я прошла через все это без потерь, предлагаю вам принять как факт, что Коул является частью моей жизни и жизни моего ребенка. И то, что мы считаем приемлемым для нас с Коулом, должно и вас устроить.
Майк наклонил голову и поцеловал Эрин в щеку.
– Я позвоню тебе, как только что-то узнаю.
Эрин кивнула.
– А ты, – сказал он, обращаясь к Коулу, который тоже встал, – не выпускай ее из виду.
– Я не дам Эрин никому в обиду, – ответил Майку Коул. Может, между ними и существовало немало разногласий, но в том, что касалось безопасности Эрин, их позиции полностью совпадали.
Майк удовлетворенно кивнул.
Как только Майк ушел, Коул обратился к Эрин:
– Давай-ка прими еще раз душ и переоденься. Я тебе помогу, если нужно. Сразу почувствуешь себя лучше, и тогда, возможно, тебе захочется чего-нибудь съесть.
Эрин встала с дивана. Она уже не была такой бледной.
– Я сама справлюсь. Встретимся на кухне через пару минут.
Коул чувствовал, что все испортит, навязывая свою опеку. Несмотря ни на что, она не хотела подпускать его слишком близко. Он заметил это, когда только проснулся, но решил не суетиться по этому поводу. Она нравилась ему податливой и нежной, но он понимал, что ею движет чувство самосохранения.
Кроме того, ему не хотелось слишком сильно привязывать Эрин к себе, и то, что она готова была сохранять статус-кво в их отношениях, на самом деле неплохо. Он изложил правила: никаких взаимных обязательств, просто секс, и сегодня она обозначила границы, за которые переступать никому из них не следует. Отчасти он одобрял ее действия, потому что так было безопаснее для них обоих. Но, черт возьми, то, что она не подпускала его слишком близко, ранило больнее, чем он ожидал.
Она словно ушла в себя, в свою раковину, и произошло это именно тогда, когда Эрин особенно нуждалась в том, чтобы рядом был человек, на которого она могла опереться. Коул прекрасно это понимал и чувствовал себя виноватым. Ему импонировала независимость Эрин. Может, она и нуждалась в нем, но не позволяла себе полагаться на него так, как это свойственно многим женщинам. Взять, к примеру, Викторию Марони. Как униженно она просила его не оставлять ее, словно Коул действительно дал ей повод считать, что между ними могут сложиться какие-то отношения. Он не спал с этой женщиной, не пытался ее обольстить, и все же…
Коул чувствовал себя виноватым перед Эрин и за то, что ей пришлось пройти через первый триместр беременности со всеми сопутствующими физическими и психологическими страданиями в одиночестве, тогда как забеременела она не без его участия. И сегодня она упомянула о визите к врачу, о котором он ничего не знал. Коул был потрясен тем, как сильно привязался к ней за то короткое время, что они прожили вместе. Тревожный сигнал. Его навязчивая опека была ей не нужна, зато у него созрела потребность быть рядом, заботиться о ней, чтобы она чувствовала, что не одна.
И это желание защищать и баловать женщину, которая носила его ребенка, входило в явное противоречие с тем, что подсказывали логика и здравый смысл. Он должен был, напротив, всячески поощрять ее стремление к независимости, готовя к тому, что ей придется полагаться лишь на себя, когда он исчезнет из ее жизни. Но пока еще он был здесь, с ней, и не позволит ей нести ее бремя одной. Пусть побережет силы. Они ей понадобятся, когда его не будет рядом.
День едва начался, а Эрин уже чувствовала себя выжатой как лимон. Она медленно спускалась по лестнице, думая о том, что только психически ненормальная особь могла оставить у ее порога труп животного, не посчитав нужным конкретно объяснить, что ей или ему от нее, Эрин, нужно. Кого она должна оставить в покое? Почему?
В животе заурчало, и Эрин внезапно поняла, что умирает от голода. Она даже думать ясно не в состоянии. Хорошо уже, что ее больше не тошнило.
Коул ждал ее на кухне. Завтрак был на столе, и от вида гренок и апельсинового сока у Эрин потекли слюнки.
– Ты явно выбрал не ту профессию, – с улыбкой сказала она Коулу.
Он поразил ее своими кулинарными талантами, и внезапно ей захотелось научиться готовить. Ей бы не помешало кормить себя и ребенка так же вкусно, как сейчас их кормил Коул.
– Я бы не сказал. Просто люблю поесть, – с обезоруживающей улыбкой ответил Коул.
– Ты меня научишь? – спросила она. – Знаешь, чтобы я могла устраивать для малыша или малышки роскошные воскресные застолья, как моя мама устраивала для нас.
У Коула потеплел взгляд.
– Да, я могу это устроить.
Эрин намазала гренок кленовым сиропом.
– Я помню, как папа выходил за газетами, а когда возвращался и мы просыпались, мама уже ждала нас с восхитительными оладьями на столе. – Эрин хотелось бы перенести эту традицию и в свое будущее.
Конечно, Коула в этом сценарии не будет, и Эрин быстро опустила взгляд в тарелку, чтобы он не заметил разочарования.
Отрезав кусочек гренка ножом и попробовав его, Эрин сказала:
– Господи, да ты волшебник.
Коул засмеялся и принялся за еду.
– Так расскажи поподробнее о сегодняшнем визите к врачу.
Эрин пожала плечами:
– Не о чем особенно рассказывать. Обычный ежемесячный осмотр. Ты можешь просто высадить меня у больницы. После того как прием закончится, я тебе позвоню, и ты меня заберешь.
– Эрин, – с нажимом в голосе сказал он, – то, что ты до сих пор была одна, не значит, что ты и сейчас одна.
Эрин подняла глаза, заметила упрямо стиснутые зубы и поняла, что он обеспокоен тем, чтобы с ней ничего не случилось.
– Можешь посидеть в приемной, если тебе будет от этого легче, но в больнице мне правда ничего не грозит. – Эрин сделала большой глоток апельсинового сока и ощутила прилив бодрости.
– Теплее, но еще не горячо, любимая.
Эрин прищурилась.
– Ты ведь не хочешь сидеть в той же комнате, где врач будет меня осматривать?
Коул ожесточенно воткнул вилку в тост.
– Именно этого я и хочу.
– Но там никого не будет, кроме меня и доктора! Никто ко мне и близко не подойдет! – Даже ее сверхзаботливым братьям в голову бы не пришло выдвигать такие нелепые требования.
– Дело совсем не в том, что на тебя кто-то может напасть.
Эрин поставила стакан на стол.
– А в чем же тогда? Я не понимаю, объяснись, пожалуйста.
– Тебе не приходило в голову, что мне просто хочется быть рядом с тобой, когда врач будет проверять здоровье нашего ребенка?
«Нет», – подумала Эрин. Ей это в голову не приходило. Она сознательно пошла на то, чтобы стать матерью-одиночкой, и даже когда Коул сказал, что будет помогать ей и ребенку, полагала, что он имеет в виду только финансовую помощь.
Он жил здесь лишь потому, что ей, возможно, грозила опасность, а не оттого, что ему хотелось с ней жить. Прошлой ночью он предельно ясно все изложил. Будь у него выбор, он бы сейчас находился в своей квартире над баром и, случись им встретиться в городе, делал бы вид, что ее не замечает. Секс был для Коула лишь бонусом в его незавидной работе. С какой стати он сейчас смотрит на нее так, словно она его обидела? Нет, Эрин не понимала его.
– Ты должна знать, что ты не одна, – терпеливо пояснил Коул. – Я буду с тобой сегодня, и хочу знать, когда тебе назначат прийти в следующий раз и потом тоже. Отныне к врачу будем ходить вместе.
– Ну ладно, раз ты настаиваешь…
Эрин не могла определиться, как относиться к этому его программному заявлению, и подозревала, что Коул и сам не знает, чего хочет, и невербальные послания, что она от него получала, свидетельствовали о его метаниях.
То он заявляет, что у них нет будущего, то вдруг заверяет, что она не одна. У Эрин голова шла кругом, но одно она знала точно: Коул обиделся за то, что она не сочла нужным поставить его в известность, что ее и их будущего ребенка сегодня будет осматривать врач. Она могла бы сказать в свое оправдание, что ни за что бы не подумала, что Коула могут интересовать те вопросы, которые беременные женщины обычно обсуждают с наблюдающим их врачом.
Она думала… А что она, собственно, думала? Что Коул вручит ей чек на содержание ребенка и исчезнет из ее жизни? Разве так поступил бы тот мужчина, каким она его знала? И если ход его рассуждений был примерно таким же и он пришел к тому же выводу, что и она, то ей не следует удивляться этому обиженному взгляду.
Они молча закончили еду и убрали со стола. Коул пытался разобраться в своих чувствах. Он сам был растерян, ошеломленный силой своего эмоционального отклика на новость о том, что Эрин идет к врачу. С каких это пор у него возникло желание принимать деятельное участие в таких делах, как посещение женщиной врача-гинеколога? Откуда взялось это инстинктивное стремление защитить Эрин, уберечь ее любой ценой? Не является ли это патологическое стремление проявлением иного инстинкта, инстинкта собственника? И почему он заговорил в нем только сейчас, когда речь зашла об Эрин?
Да, конечно, он отец ее ребенка и не собирался увиливать от ответственности. Коул сразу решил, что поступит, как велит долг: не обидит ни Эрин, ни малыша. Но даже приняв это решение, он не слишком ясно представлял, что именно от него потребуется. Возможно, Эрин тоже об этом не задумывалась, и в этом случае его реакция была неадекватной. Однако когда Майк обвинил его в том, что он отсиживался в сторонке, когда Эрин пришлось первые три месяца в одиночестве пройти через все, что выпадает женщине, вынашивающей первенца, что-то внутри Коула сдвинулось, оставив ощущение растерянности и смутной тревоги.
Коул чувствовал, что окончательно запутался и самому ему уже не выбраться. Но к кому он мог обратиться за советом? Не к Майку же! Оставался отчим, но тогда его бы пришлось ввести в курс его, Коула, личной жизни, а к этому он еще не был готов. Как не был готов сообщить о случившемся матери. И уж к отцу он бы точно ни за что не обратился. Коул даже усмехнулся, представив, на какое дерьмо изойдет отец, узнав, что его сын обрюхатил Эрин. Нет, этот разговор желательно отложить на как можно больший срок.
Может, обратиться к Нику? Двоюродный брат Коула недавно женился и, возможно, уже имел кое-какой опыт в тех вопросах, в которых Коулу только предстояло набраться опыта. Надо бы поскорее связаться с Ником. Потому что то, что Коул чувствовал, слишком отличалось от того, что способен был дать. Отдельная тема – чего заслуживала от жизни Эрин. Вполне возможно, они совместимы по целому ряду критериев, в том числе и по темпераменту. В постели они настолько подходили друг другу, что при слиянии становились взрывоопасны. Но у него и у Эрин были разные представления о браке. Коул знал, в какой семье она выросла, и не сомневался, что именно такую ей захочется иметь в будущем. Коул привык жить один. Он искренне желал Эрин счастья и хотел, чтобы у нее была та семья, о которой она мечтает и в которой для Коула места нет.
