Текст книги "Будь по-твоему, Алекс..."

Автор книги: Карла Кэссиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Прости, Ханна. Пришлось задержаться дольше, чем… – принялся извиняться Алекс с порога гостиной, потом понял, что разговаривает с пустотой, и остановился посреди комнаты. – Ханна? – Сзади послышались шаги Джейкоба, и Алекс повернулся к нему.

– Сэр, мисс Мартиноф ушла домой, – объявил старик. – Она оставила для вас сообщение.

– Какое?

– Она попросила передать вам одно-единственное слово… «приоритеты».

Алекс остолбенело уставился на Джейкоба.

– И все?

– Да, – Джейкоб важно кивнул.

– Спасибо, иди, – Алекс впал в состояние крайнего разочарования.

Когда Джейкоб ушел, он начал беспокойно расхаживать взад-вперед по толстому ковру гостиной. Просто не верится, что Ханна смогла уйти! Пятнадцать минут – он отсутствовал всего пятнадцать минут, не больше! В конце концов, на что она рассчитывала? Что он не подойдет к телефону? Что в ее обществе позабудет обо всем на свете?

– Скатертью дорожка! – пробурчал Алекс сквозь зубы. Он промаршировал к магнитофону и вырубил плавно текущую по воздуху романтическую мелодию. Потом включил свет, разогнав по углам последние остатки интимного полумрака и возвращая комнату в жесткую действительность.

Эта женщина какая-то ненормальная! Ее запросы чересчур высоки и невыполнимы. Прежде всего, он – бизнесмен. Тут Алекс нахмурился. Или, прежде всего, он – мужчина?..

– Черт! – рявкнул Алекс. Сумасшествие Ханны оказалось заразным. По ее милости, он потерял четкие представления о том, кто он и какое место занимают в его жизни вещи, которые он привык считать главенствующими. Ханна оказала на него пагубное влияние, поэтому впредь лучше держаться от нее подальше.

Алекс подошел к пианино и заметил стоящий на полированной поверхности недопитый бокал с бренди. Он взял его в руки и повертел перед глазами. На граненом ободке бокала остался бледно-розовый отпечаток ее помады. В памяти Алекса моментально возродилось воспоминание о вкусе ее губ, слегка подкрашенных розовым блеском, и сладости поцелуев, которыми они обменивались, пока их не прервал стук Джейкоба. Те поцелуи были насыщены настоящей страстью – страстью, которую он разглядел за внешней холодностью Ханны, которая кипела и переливалась внутри ее цветными огнями.

Приоритеты… Послание длиной в единственное слово красноречиво рассказывало о сущности Ханны. Первое впечатление Алекса о ней полностью подтвердилось. Из нее получится ужасная корпоративная жена.

Тогда почему его так непреодолимо тянет отправиться к Ханне и попытаться снова наладить с ней отношения? Не потому ли, что он задался целью завоевать Ханну и не собирался отступать на полпути? Была ли она вызовом, который Алекс просто не мог не принять? Или его тянуло к ней потому, что она помогла ему вспомнить о существовании, помимо материального мира, мира духовного, о неких неосязаемых вещах, которые необходимы для нравственного роста и душевного здоровья человека?

Ханна отправила его в познавательное путешествие по просторам собственной личности, а потом неожиданно покинула его. Простым объяснением, почему она растворилась в чернильной темноте ночи и оставила ему на прощание какое-то коротенькое сообщение, Ханне не отделаться.

– Джейкоб! – крикнул Алекс и встал с дивана. Решение было принято.

Слуга моментально явился на зов.

– Сэр?

– Я отправляюсь к Ханне.

Старик кивнул:

– Я приготовлю машину.

– Не надо, я прогуляюсь пешком.

– Пешком? – Брови Джейкоба удивленно приподнялись.

– Да, мне необходимо время, чтобы подумать и найти разумное объяснение, почему я вообще трачу свое драгоценное время на мисс Ханну Мартиноф.

– Хорошо, сэр, – промолвил Джейкоб, и на какое-то мгновение Алексу показалось, что на губах старика заиграла легкая усмешка. Он не стал придавать этому значения, быстро сбежал по ступенькам крыльца и решительным шагом направился к дому Ханны.

Ночь выдалась на редкость темная. Парившая высоко в небесах луна лишь изредка проглядывала сквозь густые свинцовые тучи, словно застенчивый ребенок, прячущийся в складках материнской юбки.

– Черт! – выругался Алекс, споткнувшись об увесистый булыжник и чуть было не полетев на землю. Его окружала такая непроглядная темнота, что было невозможно ничего увидеть дальше вытянутой руки. Услышав слева шорох в высокой траве, Алекс вздрогнул. Наверное, какой-нибудь ночной зверек вышел на поиски пропитания. Алекс, не желающий новых встреч с обитателями ночи, ускорил шаг.

Взобравшись на насыпь, он остановился. Впереди темнели силуэты построек. Дом Ханны выделялся черным пятном на фоне более светлого ночного неба. Все огни в нем были погашены; дом выглядел мрачным и заброшенным. Должно быть, Ханна и Эдна уже легли спать.

При мысли о престарелой матроне Алекс нахмурился. Он собирался поговорить с Ханной наедине, и уж никак не в присутствии Эдны. Придирчивая старуха не скрывала своего неприязненного отношения к Алексу, и он не хотел, чтобы ее мнение каким-либо образом повлияло на Ханну.

Алекс осторожно подкрался к погруженному в темноту дому. Может, стоит пробраться в окно Ханниной спальни?.. Тогда они смогут поговорить без свидетелей. Гениальная задумка!

Он обошел дом кругом, гадая, которое из окон ведет к Ханне. Створки одного окна были наглухо закрыты, а тяжелые портьеры плотно задернуты. Другое окно было приоткрыто. Порывы прохладного ночного ветерка мягко колебали прозрачные цветастые занавески. Наверняка это окошко Ханны. Алекс мгновенно представил ее раскинувшееся на шелковых простынях тело. Легкий ветерок раздувает складки ее ночной сорочки и ласкает оголившиеся округлости… Да, это окно, несомненно, ведет в спальню Ханны.

Алекс бесшумно открыл окно. Он надеялся беспрепятственно проникнуть в комнату и разбудить Ханну без ведома ее грозной экономки.

Подтянувшись на подоконнике, он наполовину очутился в комнате, как вдруг… его оглушил пронзительный свист. Алекс вскрикнул от неожиданности и ударился затылком об оконную раму. Не успел он оправиться от потрясения, как получил несколько сильных ударов подушкой по физиономии; оглушительный адский свист не умолкал. Моментальная догадка озарила Алекса – он ошибся окном!

* * *

Когда пронзительное звучание свистка Эдны разорвало тишину дома, Ханна тотчас проснулась и села на постели. Ее сердце бешено заколотилось. Проклятый свисток долгие годы спокойно висел на шее Эдны; впервые услышав его в действии, Ханна поняла – случилось что-то неописуемо страшное!

Она прекрасно сознавала, что одиноким женщинам небезопасно жить одним, поэтому предусмотрительно держала за дверью спальни бейсбольную биту. Соскочив с кровати, Ханна схватила биту и побежала Эдне на выручку.

На пороге ее комнаты Ханна замерла, прислушиваясь к глухим звукам ударов. Темнота мешала ей ясно увидеть происходящее. Она нащупала на стене выключатель и зажгла свет. Представшая перед глазами Ханны картина повергла ее в состояние глубокого шока.

У окна с воинственным видом стояла Эдна, готовая поразить врага занесенной над головой подушкой. А через подоконник перевешивался Алекс, накрепко застрявший между створками окна…

– Алекс! – изумленно вскричала Ханна. Швырнув в сторону биту, она бросилась к нему. – Что вы здесь делаете?! – Она дернула оконную раму, пытаясь открыть ее, но раму заклинило. – Эдна, помоги!

Эдна неохотно отложила подушку и забормотала:

– С какой стати я буду ему помогать? Меня чуть инфаркт не хватил, когда он полез в окно, словно ночной воришка.

– Не завидую я тому воришке, который осмелится проникнуть в ваш дом, – отпарировал Алекс. Пока женщины пытались открыть заклинившую раму, он чувствовал себя в совершенно дурацком положении;

Когда они, наконец, справились с рамой и Алекс тяжело ввалился в комнату и поднялся на ноги, Ханна повторила:

– Что вы здесь делаете?

– Я пришел поговорить с вами, – ответил он.

– А вам не пришло в голову постучать в дверь, как положено нормальным людям? – сердито поинтересовалась Эдна и принялась поправлять раскрутившиеся во время схватки бигуди.

Алекс вспыхнул. Он неожиданно понял, что, решив проникнуть в окошко Ханны, только выставил себя идиотом.

– Мне действительно необходимо поговорить с вами… наедине.

– Нам нечего сказать друг другу, – холодно заявила Ханна. Поступок Алекса страшно разозлил ее. Какая наглость – вломиться в ее дом без предупреждения, не заботясь о том, что его обитатели легли спать, да еще таким оскорбительным образом! Алекс принимал в расчет только свои собственные желания. Ему, видите ли, приспичило посреди ночи выяснять с ней отношения! Этот мужчина – просто ходячий сборник характерных особенностей Овна!

– Ханна… пожалуйста. – Последнее слово далось Алексу с трудом. Он не привык униженно вымаливать снисхождение, но стремление объясниться с Ханной приобрело для Алекса такое первостепенное значение, что он махнул на гордость рукой. Сама Ханна неожиданно приобрела для Алекса первостепенное значение.

– Решайте побыстрее, будете вы с ним разговаривать или нет, только, пожалуйста, не в моей спальне, – устало попросила Эдна. Она заползла обратно в постель и сурово смотрела на них из-под сведенных бровей.

– Ладно, пойдемте на кухню, – смилостивилась Ханна, выключая в комнате Эдны свет. Они вышли в коридор, и она плотно прикрыла за собой дверь.

В гробовом молчании они прошли на кухню. Там Алекс присел за кухонный стол; а Ханна занялась приготовлением кофе.

– Ханна, простите меня… – заговорил было Алекс, потом запнулся.

Она посмотрела ему в лицо с горьким пониманием во взгляде.

– Что, трудновато? Не привыкли извиняться?

Алекс передернул плечами.

– Да, я нечасто первым приношу извинения. – Он долгую минуту напряженно рассматривал Ханну. С копной очаровательно растрепанных после сна волос она казалась ему невероятно желанной. Ее простая хлопковая ночная рубашка не имела ничего общего с прозрачным неглиже, в котором он недавно рисовал Ханну в своем воображении, но даже в столь скромном одеянии Ханна выглядела очень соблазнительно. Хлопковая материя плотно обтягивала пару вызывающе торчащих грудок и покачивалась мягкими складками вокруг стройных лодыжек. Алекс не сомневался, что под его пальцами материя ее рубашки окажется мягкой и гладкой. Усилием воли он заставил себя вспомнить о цели своего визита.

– Но вы тоже обязаны передо мной извиниться.

– Интересно, за что? – Она налила воду в кофеварку и скептически посмотрела на Алекса.

– За то, что ушли и оставили на прощание какое-то загадочное сообщение, очевидно рассчитывая вызвать у меня угрызения совести.

– А что, у вас есть основания чувствовать себя виноватым? – спросила Ханна.

После минутного колебания Алекс признал:

– Есть, хотя я вовсе не обязан чувствовать за собой вину. Ханна, вполне естественно, что я отлучился ответить на деловой звонок. Разве вы рассчитывали на что-то другое? Чего вообще вы от меня ждете? – В его голосе прозвучала горечь, а глаза требовательно потемнели.

– Сама не знаю, на что я рассчитывала, – проговорила Ханна. Ее голос тоже задрожал от горечи. – Знаю только одно: много лет назад я поклялась не повторять ошибок прошлого. Я поклялась больше никогда не связываться с человеком, который, подобно Эдварду, отодвинет меня в своем сознании на второй план. – Она стала расхаживать взад-вперед по кухне. – Слишком много ужинов я провела в одиночестве, на слишком многих вечерах оставалась одна из-за привычки Эдварда предпочитать бизнес всему остальному. – Она прекратила беспокойное хождение по комнате и села напротив Алекса. Глаза Ханны умоляли его войти в ее положение. – Алекс, больше я не соглашусь на такие отношения. В браке с Эдвардом я пыталась примириться с его системой приоритетов и в результате превратилась в жалкое подобие нормального человека. Я перестала радоваться жизни, потеряла чувство собственного достоинства. – Тихий голос Ханны наполнился грустью. – Сегодня я ушла потому, что ваш поступок до боли напомнил мне сцену из прошлого. Тогда я поняла, что между нами невозможны никакие отношения.

Алекс испытующе посмотрел на нее. Он даже представить себе не мог, каким безмозглым болваном нужно было быть ее бывшему муженьку, чтобы отодвигать на второй план такую чудесную женщину. Бушующая в зеленых глазах и исказившая лицо боль воспоминаний придавала Ханне ужасно беззащитный вид. Алексу хотелось стиснуть ее в объятьях и поцелуями стереть из ее памяти каждую обиду, каждую сердечную боль ее прошлого.

Он о чем-то заговорил, но Ханна мягко перебила его:

– Проблема заключается в том, что вы – Овен, а я – Рак. Мне следовало помнить, что эти знаки несовместимы, – ведь Эдвард тоже был Овном.

Алекс недоверчиво посмотрел на нее.

– Только не говорите, что верите в эту астрологическую чепуху.

Ханна пожала плечами.

– Тем не менее, эта астрологическая чепуха содержит некоторую толику правды. Сегодняшний вечер тому подтверждение.

Алекс помолчал, потом воскликнул:

– Вы несправедливы ко мне! – Его большая загорелая ладонь накрыла ее бледные пальцы. Ханна смерила его насмешливым взглядом, и Алекс продолжил: – Вы поступаете несправедливо, приписывая мне все недостатки вашего бывшего мужа и обвиняя меня в несчастье родиться в одинаковом с Эдвардом месяце.

Ханна попробовала выдернуть руку, но Алекс не пожелал ослабить пожатие.

– Я сужу только по совершенным лично вами поступкам. Пока что вы действуете в лучших традициях мужчины-Овна.

– Ханна, я не могу изменить дату своего рождения. Неужели в характере Овнов нет ничего искупляющего их отрицательные качества?

Его слова вогнали Ханну в краску. Он, безусловно, прав: в характере Овнов содержится множество достоинств. Овны сообразительны и оптимистичны. Они полны кипящей энергии и энтузиазма. Может, она действительно необоснованно боится повторить ошибку прошлого только потому, что двое мужчин родились под одним зодиакальным созвездием?

И все-таки Ханна боялась… боялась довериться Алексу из страха, что он на корню разрушит ее душевное равновесие. Она вперила взгляд в стоящий напротив деревянный комод, словно на его поверхности волшебным образом мог появиться ответ.

– Ханна… – тихо произнес Алекс ее имя. Их взгляды встретились, и Ханна увидела в его глазах такое тепло, такое понимание, что ее решительный настрой ощутимо поколебался. – Совместимы мы или нет с точки зрения астрологии, но нельзя отрицать, что между нами протянулись какие-то ниточки, началась какая-то химическая реакция.

– Да, только химические реакции нередко приводят к разрушительным взрывам, – хмыкнула она. Хоть бы он перестал смотреть на нее так неотрывно и многозначительностью взгляда напоминать о недавно пережитом ею голоде желания, которое он так умело пробудил.

Ответ рассмешил Алекса, и от звука его раскатистого, соблазнительно-глубокого смеха по спине Ханны побежали мурашки.

– О, Ханна, не стоит игнорировать происходящее между нами! – Его большие пальцы выписывали крошечные круги на тыльной стороне ее кисти. – Не разрешайте прошлому вторгаться в ваше будущее. – Алекс посмотрел прямо ей в глаза. – Я не обещаю, что не совершу ни единой ошибки. Вы знаете, что я только начинаю открывать для себя новую систему приоритетов. И я не обещаю, что буду вести себя иначе не только при встречах с вами, но и в своей деловой жизни. Но я не хочу, чтобы вы принимали скоропалительные решения и торопились прекращать наши встречи. Мне хочется узнать, во что выльется эта… химическая реакция, а вам?

– Мне тоже, – прошептала Ханна, не в состоянии отказаться от соблазна пройти путь до конца – и не важно, каким будет этот конец. – Хорошо, Алекс, я согласна продолжить наши отношения, только давайте условимся, что будем продвигаться очень медленно.

Алекс сжал ее руки.

– Я буду продвигаться такими медленными шагами, что вам покажется, будто я двигаюсь назад. Если, конечно, вы именно этого добиваетесь.

Ханна замолчала и, в конце концов, призналась:

– Я не знаю, чего добиваюсь.

Алекс медленно кивнул. Слова Ханны обеспокоили его. Он предпочел бы совершенно точно знать, что Ханна хочет его, что ему требуется лишь осторожно подтолкнуть и тактично соблазнить ее, чтобы она упала прямиком в его распростертые объятья. Но, по-видимому, ему придется приложить немало усилий, чтобы направить ход событий в нужное русло.

Ханна казалась Алексу зашифрованной тайной. Обычно сочетание из его выигрышной внешности, его богатства и власти безотказно действовало на самых заносчивых красоток, но Ханна отказывалась подчиняться этому принципу. Алекс в который раз подумал: какой волшебный ключик способен отпереть затворы ее чересчур осторожного сердца?

– Но вы правы, – задумчиво продолжила Ханна. – Что-то связало нас, и я пока не готова порвать ниточки этой связи.

У Алекса вырвался вздох облегчения. До этого мгновения он не подозревал, что жаждет услышать именно такое заключение.

– Великолепно' – воскликнул он, радуясь, что они сумели миновать их временный кризис. – Тогда… вы собираетесь угостить меня кофе или будете продолжать сводить меня с ума его бесподобным ароматом?

Ханна рассмеялась и высвободила руки.

– Я налью вам чашечку, но при одном условии…

– Каком?

– Пообещайте, что больше никогда не будете ломиться в окно Эдниной спальни, – поддразнила она с улыбкой на губах.

Алекс горестно простонал:

– О, ради Бога, не напоминайте… В моей голове до сих пор отдается звук ее адского свистка. И, кажется, я больше никогда не смогу спокойно относиться к подушкам. – Он усмехнулся по-мальчишески озорной улыбкой. – Торжественно обещаю больше никогда не лазить в ее окно, однако что касается вашего окна, я не даю вам никаких гарантий!

– Ах, так! Ладно, когда вы познакомитесь с моей бейсбольной битой, то с сожалением вспомните мягкую подушку Эдны, – шутливо предупредила Ханна. Алекс состроил кислую мину, и она опять рассмеялась. Продолжая улыбаться, она налила ему кофе.

Улыбка озаряла ее лицо и после ухода Алекса.

Ханна вымыла кофейные чашки и, накинув на плечи легкую шаль, вышла на веранду. Ночь обволокла ее бархатистой синевой. Ханна присела на деревянные ступени крылечка и поплотнее укуталась в шаль, почувствовав прохладное дыхание ночи.

Глупейшее безрассудство или мудрость… Ханна недоумевала, к какой категории отнести совершенный ею поступок. В отношении Алекса не существовало компромиссов, не существовало промежуточных серых оттенков между черным и белым, не существовало спасительных неопределенностей, в окружении которых Ханна чувствовала себя уютно и безопасно.

Согласие продолжать встречаться с Алексом казалось ей началом рискованной игры в рулетку, ставкой в которой было ее хрупкое благополучие. И Ханна была бессильна что-либо изменить. Ей оставалось только ждать и надеяться, чтобы ей выпало счастливое число в этой игре.

Имей она хоть чуточку хладнокровия, она бы послушалась голоса обозленного рассудка и единым ударом обрубила бы всякие отношения с ним. Но разве она могла продолжать на него злиться?.. Ведь Алекс буквально рисковал жизнью, когда отважно пробирался в дом через окно, а потом, на кухне, разговаривал с ней с такой проникновенной теплотой.

Когда Ханна и Алекс сидели напротив друг друга и пили ароматный кофе, а за стенами ее кухни крепко спал весь остальной мир, интимные ниточки тесно переплели их души. В их полуночном общении содержалось гораздо большее, чем просто интимность, которая сломила сопротивление Ханны и вырвала у нее согласие на их будущие встречи. Куда сильнее на Ханну подействовала соблазнительная теплота золотисто-карих глаз Алекса, умиротворяющее пожатие его сильных ладоней и воспоминание о его поцелуях, которые взволновали ее до глубины души.

Алекс был прав – нельзя отрицать происходящее между ними таинство. Еще Ханна не могла отрицать собственное пылкое стремление пройти этот путь до конца. Мудрость или безрассудство… время покажет.

* * *

– Целое утро ты сидишь с таким озабоченным видом. Что-нибудь случилось?

В ответ на вопрос Алекса Ханна благодарно улыбнулась. За последнюю неделю он научился бережно и чутко относиться к ее настроениям. С их полуночного разговора прошло пять дней, и с тех пор они ежедневно проводили вместе по нескольку часов – часов, наполненных гармонией более глубокого познания друг друга. Алекс оставался верен своему обещанию и продвигался очень медленно, нисколько не принуждая ее к физическому контакту в любом смысле этого выражения.

– Ханна?

Алекс терпеливо ждал ответа, и очнувшаяся от своих мыслей Ханна покраснела.

– Ничего особенного не случилось. – Она насупилась и выдернула травинку из буйных зарослей рядом с покрывалом, на котором они сидели. – Впрочем, случилось. Вчера мне позвонил Эдвард. Похоже, кто-то из соседей пронюхал, что фактически я живу на территории его владений, и обратился к нему с просьбой выдворить меня отсюда.

– Он принуждает тебя съехать? – спросил Алекс. Удивительно: при мысли, что, возможно, совсем скоро его будет отделять от Ханны не несколько холмов, а гораздо большее расстояние, его охватила паника.

– Пока еще нет. – Она невесело усмехнулась. – Я должна быть благодарна Эдварду: в кои-то веки его упрямство и непоколебимая способность не поддаваться на уговоры сыграли мне на руку.

– Разве после развода вы с Эдвардом остались друзьями? – спросил Алекс, опять удивленный своей реакцией на слова Ханны. Его неожиданно затрясло от какой-то незнакомой эмоции. От ревности…

Рассмеявшись, Ханна положила травинку на ладонь и подула. Травинка взлетела вверх, потом закружилась и медленно опустилась на землю.

– Я бы не назвала наши с Эдвардом отношения «дружескими». Просто иногда приходится с ним общаться.

– Ваше расставание было болезненным?

Вспоминая те времена, Ханна помедлила минуту перед ответом.

– Мне была необходимо развестись, чтобы выжить. Да, наше расставание было болезненным. Жизненное крушение всегда причиняет боль.

Алекс откинулся на спину и устремил задумчивый взгляд куда-то ввысь, в простирающееся над ними синее небо.

– Иногда мне кажется, – тихо промолвил он, – что, если бы мама не умерла, ее брак с отцом рано или поздно распался бы.

– Почему ты так думаешь? – с любопытством спросила Ханна. Она вытянулась рядом с Алексом на покрывале и с трудом подавила желание запустить пальцы в темную массу его волос, на которых поблескивали лучи полуденного солнца.

– В последнее время я много размышлял об отношениях моих родителей и понял, что они совершенно не подходили друг другу.

– Почему? – спросила Ханна. Приятно было наблюдать, как Алекс с каждым днем все больше перестает испытывать затруднения, когда разговор касается его родителей, в частности его матери. Он примирился с ее смертью, и Ханну радовало его выздоровление.

– Они были полной противоположностью друг другу. Отец был помешанным на бизнесе трудоголиком, ему доставляло величайшее удовольствие делать деньги. А мама предпочитала спокойную жизнь. Она любила играть на пианино, любила разводить цветы. Она находила удовольствие в простых, незамысловатых радостях.

– Разница характеров – необязательная причина для развода, – заметила Ханна. – Может быть, они находили компромисс, чтобы мирно уживаться друг с другом.

Алекс перекатился на бок. Теперь они лежали на покрывале почти нос к носу.

– А вам с Эдвардом не удалось найти такой компромисс?

Она улыбнулась.

– Эдвард и понятие компромисса были несовместимы.

– Пускай! Этот болван даже не понял, от какой роскошной женщины отказался, – сказал Алекс.

Его улыбка согревала Ханну сильнее весеннего солнца. Протянув руку, Алекс коснулся ее шелковистых волос, словно в отличие от Ханны не сумел удержаться от соблазна приласкать ее. Его глаза потемнели от страсти. Алекс склонился над ней, определенно намереваясь одарить ее поцелуем. О, как же она хотела его поцелуев! Губы Ханны раскрылись в сладостном предвкушении и… С веранды неожиданно раздался вопль Эдны:

– Ханна, этот зверюга снова удрал!

Она со стоном села на покрывале и посмотрела в сторону загона для животных. Так и есть – веревка, которой Шерман был привязан к ограде, валяется на земле, а самого барана и след простыл.

– Нужно срочно найти его. Хватит с меня соседских жалоб, – с неохотой в голосе пробормотала Ханна.

– Я помогу тебе. – Алекс встал и протянул ей навстречу руки. Она ухватилась за них, и он рывком поднял ее с покрывала и притянул к себе. Моментально каждое нервное окончание ее тела воспламенилось и возжелало более смелых интимных соприкосновений с его телом. С полуоткрытых губ Ханны слетел непроизвольный стон.

– Алекс… – Она поспешно вывернулась из его объятий из опасения, что если пробудет там еще немного, то решит остаться навеки в кольце сильных рук Алекса. – Мне нужно срочно поймать барана.

– Нам нужно срочно поймать барана, – поправил Алекс и по-доброму улыбнулся ей.

Поправка ужасно понравилась Ханне. Мы… да, это звучало гораздо приятнее одинокого я.

Когда они с Алексом, взявшись за руки, побежали к подножью холма, она с неожиданной ясностью поняла, что в последние два дня Алекс прочно утвердился в ее сознании и стал неотъемлемой частью ее жизни. Ханна всем своим существом стремилась чувствовать его подле себя и днем, и ночью – видеть его в момент пробуждения на рассвете и в последние мгновения перед тем, как отдаться во власть сна.

* * *

Они нашли Шермана на заднем дворе. Баран методично пережевывал листья молодых саженцев помидоров, которые выращивала и берегла как зеницу ока Эдна.

– О Шерман, Шерман, если Эдна застукает тебя за этим занятием… ты – труп! – воскликнула Ханна. Они оттащили барашка обратно в загон. Там Алекс подобрал с земли обрывки веревок.

– Он перегрыз их, – объявил Алекс и в качестве доказательства показал Ханне измочаленные веревочные концы. – Нужно серьезно подумать о каком-нибудь более надежном способе удерживать его в пределах ограды. – Он окинул двор хмурым взглядом. – Может, стоит поместить его вместе с лошадью? Уж деревянный забор-то он не перегрызет.

– Забор, конечно, Шерману не по зубам, – согласилась Ханна, – только вон там сломано несколько планок. – Она указала на дальний конец покосившегося, скрытого густым кустарником забора. – Шерман запросто сможет пролезть в дыру.

– Тогда… тогда я возьму и починю твой забор! – весело заявил Алекс, закатывая рукава рубашки и энергично потирая руки.

– О, Алекс, если я позволю тебе поработать над забором, меня замучают угрызения совести! – запротестовала Ханна.

– А почему? Ты хочешь, чтобы Шерман продолжал вырываться на свободу и перессорил тебя со всей округой? – Ханна не нашлась что ответить, и Алекс усмехнулся. – Будет тебе, дай, в конце концов, мужику покрасоваться перед тобой с молотком! Быстренько неси инструменты и гвозди, и я превращу твой забор в конфетку.

Ханна рассмеялась.

– Уговорил. Подержи Шермана, а я схожу за инструментами.

Алекс крепко ухватился за кожаный ошейник Шермана, и тогда Ханна отправилась в сарай.

– Только попробуй еще раз удрать и причинить Ханне неприятности! Тогда я смогу заставить себя полюбить тушеную баранину, – шепотом пригрозил Алекс Шерману, который моргал на солнце с совершенно равнодушным видом невинной овцы.

Когда Ханна вернулась с кучей инструментов в руках, Алекса поразило неожиданное открытие: какими пустыми и безрадостными были бы каникулы без этой невероятно прекрасной, невероятно нежной и доброй женщины. Раньше его отвращала сама мысль провести две недели в абсолютном бездействии, но потом он встретил Ханну, и… мир превратился в сказку. Проведенные в ее обществе дни пролетели незаметно, и отпуск Алекса близился к концу. Странно, он совершил столько необъяснимых поступков… Встречаясь со своими прежними пассиями, Алекс всегда строил тщательно продуманные планы свиданий, не желая проводить с женщинами и минуту впустую. С Ханной все было иначе. Он просто наслаждался ее обществом, наслаждался тишиной и тихими разговорами о прошлом. Алекс полюбил делиться с ней своими мечтами и надеждами на будущее и, в свою очередь, внимательно выслушивать ее мечтания. Для Алекса было высшим блаженством просто находиться подле Ханны, ему даже в голову не приходило требовать большего. Теперь Алекса почти отвращала мысль, что завтра ему придется вернуться на работу.

Когда Алекс спохватился, что ему пора отправиться домой и подготовиться к завтрашнему рабочему дню, уже наступил вечер. К тому времени они объединенными усилиями починили забор и благополучно препроводили Шермана в соседнее с лошадью Гарриет стойло. Теперь уставшие от трудов Ханна и Алекс отдыхали на ступеньках веранды и смотрели, как исчезает за горизонтом огненный диск солнца.

– Мне нужно идти домой, – промолвил Алекс, но продолжал неподвижно сидеть, прислонившись к деревянному косяку.

– Иди, а мне нужно отпечатать несколько планов лечения больных на завтра, – согласилась Ханна и тоже не сдвинулась с места. Они сидели так близко, что соприкасались плечами. Небо на западе превратилось в огромную палитру оранжевых и розовых оттенков, которые раскрасили сумерки акварельными пурпурно-оранжевыми разводами. Долгую минуту Алекс и Ханна молчали, завороженные великолепием вечернего неба, потом Алекс произнес:

– Завтра я вновь приступаю к работе. – Едва он вымолвил эти слова, последние солнечные лучи пропали за горизонтом, а теплые сумеречные небеса приобрели унылый фиолетово-серый оттенок.

– О! – только и смогла проговорить Ханна, с трудом скрывая разочарование. Господи, почему он возвращается к работе именно сейчас?.. Она не была готова к столь быстрому завершению их знакомства, ведь они только-только достигли гармоничных и доверительных отношений.

– Ханна… – Требовательными пальцами он приподнял ее подбородок и заглянул в расстроенное лицо. – Ханна, я всего-навсего возвращаюсь на работу, а не переезжаю в Африку.

– Знаю. – Ханна вымученно улыбнулась. Она понимала логику происходящего: настало время Алексу вернуться в свое кресло начальника. Но она смертельно боялась, что привычный корпоративный мир заставит его отказаться от их непритязательной дружбы. Выстоит ли воспоминание о ней в сознании Алекса, не затмит ли ее скромный образ суматоха деловых переговоров, заседаний и ланчей?

Алекс нежно поцеловал Ханну в кончик носа и поднялся на ноги, увлекая ее за собой.

– Мне страшно представить, насколько перегруженным окажется мое завтрашнее расписание – как-никак это будет мой первый день на работе после двухнедельного отсутствия, но я обязательно позвоню тебе.

Она кивнула.

– Тогда поговорим завтра?

– Поговорим, – согласился Алекс, потом наклонился и поцеловал ее. Прильнувшие к ее губам губы были теплыми и ласковыми, и Ханне безумно захотелось растаять, раствориться в крепких объятьях Алекса и никогда больше не расставаться с ним. Но Алекс почти немедленно отстранился и улыбнулся, глядя на нее с высоты своего роста. Когда он уходил, на его губах продолжала играть ласковая улыбка.