Текст книги "Страсть под запретом"

Автор книги: Карла Кэссиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Дождь лил около часа, но грозовой фронт, к счастью, прошел стороной. Кое-как прикрывшись его пиджаком от непогоды, насквозь промокшие и несчастные, они сидели в полной темноте и слушали собственное дыхание. Элизабет первой нарушила молчание:

– Очевидно, спасатели уже не появятся… Талбот и рад был бы сказать ей что-нибудь ободряющее, но в данной ситуации честность представлялась ему куда важнее морально-этических соображений. Ограничиться полуправдой, до поры до времени попридержав собственные сомнения и мрачные прогнозы, – вот единственный вполне приемлемый компромисс, за который он мог сейчас ухватиться.

– Сомневаюсь, что поиски начнутся сегодня же. Погода не располагает.

– Значит, нам все-таки придется переночевать в лесу… – В ее голосе послышались странные нотки… беспокойства, что ли?

– А если завтра утром мы не заметим никаких признаков спасательной операции, сами отправимся за помощью, – предложил Талбот, тактично умолчав о том, что из-за поврежденной ноги он вряд ли сможет сносно передвигаться.

– Нам остается одно – сидеть здесь в полной темноте… – прошептала она.

Если бы в этот момент на небе сверкнула молния, Талбот наверняка смог бы – пусть на мгновение – увидеть ее лицо и, возможно, понять, чем вызвана необъяснимая тревога, что так ясно звучала в ее голосе. Не зная причины, он мог лишь гадать:

– Согласен, тебе предстоит отнюдь не самая комфортная ночь в жизни, но у нас просто нет другого выбора.

Ни взрыва праведного гнева, ни колкого упрека в ответ не последовало. Элизабет довольно долго молча сидела рядом с ним на бревне, чуть касаясь его плеча своим плечом и наконец решилась признаться:

– Не люблю темноту…

Невероятно. Так вот что ее мучило – страх! Оказывается, даже такие умные, хладнокровные, уверенные в себе женщины, как Элизабет Маккарти, иногда боятся темноты!

– Поверь, здесь тебе ничего не угрожает. – Несмотря на все старания, ему не удалось избежать покровительственного тона.

– Я не боюсь темноты! – гордо возразила она. – Просто у меня есть все основания недолюбливать темное время суток.

Но Талбот ей не поверил: даже после столь вопиющего оскорбления в свой адрес она продолжала сидеть на прежнем месте – рядом с ним, слегка касаясь его плеча (очевидно, чтобы чувствовать себя в безопасности). Честно говоря, эта уязвимость очень ему импонировала: в глубине души Талбот никогда не переставал надеяться, что в один прекрасный день она станет открытой и трогательной, вопреки всем принципам сильной женщины, так часто выводившим его из себя.

– И давно ты страдаешь этой фобией? – мягко и дипломатично, чтобы ненароком не обидеть ее, полюбопытствовал он.

– Это не фобия, – вздохнула Элизабет, легким движением откидывая упавшую на лицо прядь.

На мгновение шелковистая волна коснулась его плеча. Со стороны ее волосы выглядели такими густыми, мягкими и послушными, что Талбот едва устоял перед искушением запустить в них пальцы.

– Лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это лечь спать. Утро вечера мудренее. Завтра, глядишь, все и наладится… – бодро заметил он.

– Мне бы твою уверенность.

Больше они в тот вечер не разговаривали, безуспешно пытаясь заснуть на холодной земле. Элизабет без конца ворочалась и вздрагивала при каждом шорохе, а он, положив руки под голову, разглядывал сквозь листву ночное небо, затянутое грозовыми тучами. Время шло. Вздохи и возня по соседству затихли: Элизабет наконец уснула. И вдруг, повернувшись во сне на другой бок, она бессознательно прижалась к нему всем телом! Впервые не на шутку испугавшись внезапно нахлынувших эротических фантазий, он хотел было оттолкнуть ее, но передумал, вовремя вспомнив, что по утрам в лесу бывает очень холодно.

Прекрасно понимая, что завтра ему понадобятся все силы, вся энергия, чтобы осуществить задуманное, Талбот медленно закрыл глаза и попробовал максимально расслабиться. Не получилось: насущные проблемы бестактно вытеснили из его сознания сладкие грезы, окончательно прогнав сон. Его неотступно преследовала мысль о том, что их самолет вполне мог разбиться в непроходимой части леса, где на мили вокруг нет ни одного населенного пункта, да и состояние поврежденной ноги, увы, не внушало ему особого оптимизма. Так и эдак прикидывая возможные сценарии развития событий, он не смыкал глаз до самого рассвета, пока его наконец не сморил краткий беспокойный сон.

Проснулся Талбот так же неожиданно, как и заснул. Элизабет все еще крепко спала в его объятиях, и у него появилась – поистине редчайшая – возможность полюбоваться ею вблизи. Ричарду сказочно повезло, что такая восхитительная женщина однажды согласилась стать его женой! Нежная атласная кожа, роскошные волосы, полные чувственные губы, удивительные темно-синие глаза, обрамленные густыми ресницами (жаль, что он не видел их сейчас), безупречные формы – да, Талбот хотел ее и ничего не мог с собой поделать!

Ведя незримый бой со столь неподобающими желаниями, он с трудом встал на ноги, но, очевидно, был недостаточно осторожен, убирая ее руку со своей груди, потому что Элизабет забеспокоилась, зевнула и открыла глаза.

– Боже! – пробормотала она, поднимаясь с земли. – Я чувствую себя так, словно по мне пробежало целое стадо слонов…

Скрестив руки на груди и зябко поеживаясь от прохладного ветерка, гуляющего в кронах деревьев, Элизабет бросила взгляд в сторону обгорелых обломков и вздрогнула.

– До сих пор не верится, что мы выжили, правда? – прекрасно понимая ее чувства, с улыбкой заметил он.

– Да, – кивнула она. – Как твое колено?

– Заживет.

– Рада это слышать. Ведь, если в ближайшее время спасатели не дадут о себе знать, нам придется выбираться отсюда самостоятельно.

– Слишком спешить, пожалуй, не стоит. Они наверняка отправились в путь на рассвете, то есть приблизительно час назад. Давай подождем их возле самолета столько, сколько сочтем нужным, а потом решим, что делать дальше… За Эндрю и Ричарда не волнуйся, – продолжал он, безошибочно определив по выражению ее лица причину беспокойства. – Бьюсь об заклад, они уже давно вернулись в Канзас-сити, так и не дождавшись нас в Твиноакс.

– Ты уверен в этом? – с надеждой в голосе уточнила Элизабет.

Немного взъерошенные светло-русые волосы с застрявшими в них веточками и листьями, кое-где испачканное сажей лицо, лучистый открытый взгляд делали ее потрясающе красивой. Неудивительно, что Талбот вдруг испытал непреодолимое желание взять ее на руки и поцеловать прямо в губы, чтобы она хотя бы ненадолго забыла все тревоги и переживания последних двух лет. Невероятным усилием воли он взял себя в руки, но его ободряющие слова прозвучали как-то по-особенному грубо и бесцеремонно:

– Абсолютно. Несмотря на бесшабашность и импульсивность, Ричард всегда был и до конца своих дней останется замечательным отцом.

– Ты, должно быть, проголодался, – глядя на него с плохо скрываемым удивлением, предположила она. – Ричард всегда разговаривал со мной таким же командирским тоном, когда хотел есть.

На несколько секунд Талбот в буквальном смысле слова потерял дар речи, не зная, что ответить: ну не мог же он, в самом деле, признаться, какие именно чувства вынудили его спрятаться за маской грубияна?! Пришлось соглашаться:

– Да, поесть было бы неплохо. Может, раздобудешь нам что-нибудь съестное на завтрак? Ягоды, коренья всякие… В лесу такого добра должно быть полным-полно.

Элизабет сделала вид, что не замечает его иронии.

– Если мой чемодан каким-то чудом избежал языков пламени, мы сможем перекусить сладкой воздушной кукурузой и яблоком – увы, одним-единственным. До прихода помощи как-нибудь продержимся… Интересно, где он может быть? Поблизости от самолета?

– Сомневаюсь, – откликнулся Талбот, опираясь на больную ногу и тут же хватаясь за ближайшее дерево, чтобы не упасть от острой пульсирующей боли, пронзившей, казалось, все тело. – Хотя, с другой стороны, почему бы и нет. Давай поищем…

Кивнув, Элизабет решительно направилась к месту катастрофы, а он, с силой оттолкнувшись от опоры, похромал за ней. В критической ситуации Талбот просто не мог позволить себе проявить непростительную слабость, хотя каждый шаг отзывался невыносимой болью.

– Сейчас же сядь на место, – строго приказала она, обернувшись.

– Я в порядке… – попытался возразить он.

– Так я тебе и поверила, – Элизабет перекинула его руку себе на плечо, и они, не спеша, вернулись обратно. – Не хочу, чтобы ты обвинял меня в том, что стал калекой, принимая участие в поисках моего чемодана.

Талбот нехотя опустился на бревно, прекрасно понимая, что настаивать на своем и дальше просто бесполезно, так как непроизвольная мимика ясно говорит о том, что он испытывает сильную боль. Однако не в его правилах было пасовать перед трудностями.

– Подожди немного. Я отдышусь и… – пробормотал он, поглаживая колено.

– Я и сама справлюсь. Спасибо за заботу.

В ответ Талбот лишь развел руками, как бы говоря: «Что ж, мое дело – предложить. Поступай, как знаешь…» – и сосредоточился на осторожном массаже поврежденной ноги, чувствуя, как с каждым поглаживанием ему становится все лучше и лучше.

Единственное, что мешало ему наслаждаться моментом, – это не в меру назойливая мысль о том, что скоро им с Элизабет, возможно, придется встать и отправиться куда глаза глядят. Он прислушался и разочарованно вздохнул. В этот ранний час в лесу царила столь непривычная современному человеку идиллия – неповторимая гармония тишины и природного многоголосья. И, как назло, ни малейшего намека на близость автострады или присутствие людей, проводящих выходные на природе!

От горьких раздумий Талбот быстро вернулся к реальности, тем более что новости были самые приятные.

– Я все-таки нашла его! – радостно воскликнула Элизабет, извлекая из-под вороха листьев испачканный, местами деформированный, но, главное, уцелевший чемодан. – Ума не приложу, когда он мог выпасть из кабины. Наверное, во время «мягкой посадки» на кроны деревьев…

С этими словами она поставила свою находку на бревно и заглянула внутрь. Сверху почему-то лежали красные кружевные трусики. И Талбот, разумеется, не мог не обратить на них внимания: богатое воображение живо нарисовало ему поистине сногсшибательный образ полуобнаженной Элизабет с бокалом вина в руке, пробуждая неуправляемую волну жара, идущую из неведомых глубин его мужской сути.

– Не знаю, как ты, а я нахожу наш завтрак просто замечательным! – краснея и торопливо пряча трусики среди прочей одежды, наигранно бодрым тоном воскликнула реальная Элизабет. – Пакет воздушной кукурузы и яблоко – что может быть лучше! – продолжала она, доставая из чемодана обещанные продукты и поспешно захлопывая его.

Талбот внимательно следил за тем, как на чистой салфетке растут две одинаковые горки съестного: настойчивые требования желудка быстро взяли верх над прочими естественными потребностями.

– Надеюсь, спасатели догадались взять с собой несколько бутылочек минеральной воды без газа, – весело рассуждала она, заканчивая делить еду. – От сладкой кукурузы мне всегда ужасно хочется пить.

В критической жизненной ситуации Элизабет проявила похвальное мужество и несгибаемый оптимизм. Терзаемый угрызениями совести, Талбот больше не мог (да и не хотел) скрывать малоприятную правду об истинном положении дел: в конце концов, это было бы нечестно по отношению к ней.

– Кстати, насчет спасательной операции… – мрачно начал он, смутно догадываясь, как именно она отреагирует на его признание.

– Что? – мгновенно насторожилась Элизабет.

– Боюсь, мы их не дождемся.

– Не говори глупостей! Нас, конечно же, найдут. В аэропортах принято отслеживать прибытие и отлет воздушного транспорта, так что там уже давно подняли тревогу.

– Честно говоря, я… воспользовался другим, незарегистрированным маршрутом.

– Что ты хочешь этим сказать? Не понимаю…

– Диспетчер не мог следить за нашим полетом. Дело в том, что он просто-напросто не знал, где мы.

– Как ни странно, твой поступок меня ничуть не удивляет. Интересно, почему? – скептически хмыкнув, холодно заметила Элизабет, но потом, пододвигая к нему завтрак, несколько смягчилась: – Вот. Поешь. Совсем скоро тебе понадобится вся энергия, чтобы помочь нам обоим как можно быстрее выбраться отсюда.

Пока они утоляли голод более чем скудными припасами, Элизабет испытала самые парадоксальные эмоции. С одной стороны, она, разумеется, злилась на Талбота за ничем не оправданную беспечность, которая, в конце концов, привела к весьма печальным последствиям. Но, рассуждая здраво, она все же не могла не признать, что при сложившихся обстоятельствах сотрясать воздух, предъявляя – по большому счету, бесполезные – претензии, по крайней мере неразумно. Ведь Элизабет еще предстояло выполнить очень сложную задачу: фактически верхом на себе вытащить из леса взрослого мужчину с поврежденной ногой, а значит, ей следовало, в первую очередь, беречь силы и нервы.

– Ты готов отправиться в путь? – поинтересовалась она сразу же после завтрака.

– Все еще злишься на меня, да? – вопросом на вопрос ответил Талбот, с трудом принимая вертикальное положение и стискивая зубы от острой боли в ноге.

– Глупости! – усмехнулась она. – Что заставляет тебя так думать?

– У тебя всегда дергается правая бровь, когда ты, мягко говоря, чем-то недовольна.

– Неужели? Ну, хорошо, признаюсь: я немного рассержена. Надеюсь, такой ответ тебя устраивает?

– И ты что же, никогда-никогда не кричишь, не возмущаешься?

– А зачем? Я с раннего детства усвоила, что крики и бессмысленные разглагольствования ни к чему хорошему не приводят. Кроме того, если кто и может со знанием дела объяснить, что означает всем известное выражение «железная выдержка», то только ты. Лично я ни разу не видела, чтобы тебе хоть на миг изменило холодное равнодушие. И, честно говоря, я часто злюсь на тебя именно за это.

– Знаешь, давай не будем перечислять недостатки друг друга. Если захотим, мы можем препираться до самого вечера, а у нас в запасе не так уж много времени, чтобы выбраться отсюда до темноты, – мягко напомнил он.

Элизабет молча кивнула, подставила ему плечо, а в другую руку взяла чемодан. Как ни странно, но на этот раз она почти не ощущала тяжести, напротив, тепло его тела действовало на нее возбуждающе, придавая ей сил.

– Куда же мы пойдем? – спросила она, изо всех сил игнорируя это новое, непривычное для нее ощущение.

Талбот огляделся и наугад показал налево:

– Туда.

– Ты уверен, что это верное направление?

– Нет, черт побери! – вспылил он. – Но, думаю, оно ничем не хуже любого другого.

– Прекрасно! – в тон ему ответила Элизабет. – От того, что мы ворчим и злимся друг на друга, твоя нога не заживет и спасатели, увы, не появятся!

– Тогда идем.

Итак, чудом выжившие в авиакатастрофе товарищи по несчастью отважно шагнули в неизвестность. Несмотря на титанические усилия с его и ее стороны, двигались они чрезвычайно медленно. Не хватало сил даже на то, чтобы начать какой-нибудь пустяковый разговор для поддержания боевого духа. Высокие могучие стволы, казалось, подпирали собой небесный свод, а в густых кронах деревьев резвились белки, оглашая весь лес пронзительными криками, рассчитанными на то, чтобы прогнать незваных гостей. Земля чуть пружинила под ногами, помогая им идти. Элизабет изо всех сил старалась сосредоточиться на окружающем ее чудесном пейзаже, но усталость быстро брала свое, а не на шутку разыгравшееся воображение охотно подбрасывало ей провокационные эротические фантазии, словно желая выяснить, как долго она сможет сохранять спокойствие и твердость духа, находясь так близко от мужчины своей мечты. В конце концов, Элизабет споткнулась о попавшийся на пути толстый корень дерева и едва не упала, но Талбот, каким-то чудом устояв на больной ноге, вовремя подхватил ее.

– Ты в порядке? – пробормотал он, с трудом переводя дыхание.

– В полном, – кивнула она.

– Рад слышать. Устала?

– Ну что ты. Я полна сил и энтузиазма…

Они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, в буквальном смысле слова, рухнули на землю от изнеможения.

– Как твое колено? – немного отдохнув, поинтересовалась она.

– Опухло.

– Надеюсь, рана не откроется от долгой ходьбы…

– Придется проверить на практике, – Талбот нервно провел правой рукой по волосам и неожиданно добавил: – Прости. Это я во всем виноват…

Элизабет отказывалась верить своим ушам: он явно не собирался отпускать язвительные замечания или по старой привычке намекать на то, что в случившемся, несомненно, есть и ее вина! На этот раз его темно-карие глаза были полны искреннего раскаяния.

– Поверь, тебе не за что извиняться, – наконец ответила она. – Самолет разбился по роковому стечению обстоятельств. Ты ведь не хотел, чтобы это произошло, верно?

– Так-то оно так. Но перед отлетом из Канзас-сити я обязан был еще раз переговорить со своим механиком, убедиться, что все системы работают нормально.

– Что было – то прошло. Забудь. Расскажи-ка лучше о своем родном городе. Почему Ричард так стремился показать Эндрю Твиноакс? И с какой стати ему понадобилось мое присутствие там?

Талбот подполз к ближайшему дереву и, облокотившись спиной о его ствол, с наслаждением вытянул больную ногу. Элизабет сидела на мягкой лесной подстилке, обняв согнутые колени и положив на них голову. Оба чувствовали, то им опять предстоит серьезный разговор.

– Я могу только догадываться, о чем думал Ричард, когда уезжал. Наш разговор был недолгим, – начал он. – Как я уже говорил, всю неделю брат вел себя чересчур сентиментально и без конца вспоминал наше детство. Мы выросли в замечательном местечке под названием Твиноакс. В те далекие времена мир казался нам таким удивительным и справедливым…

Элизабет вся обратилась в слух: ведь ее детские годы, к сожалению, никак нельзя было назвать счастливыми.

– Расскажи об этом поподробнее, – затаив дыхание, попросила она.

Талбота не пришлось долго уговаривать: очевидно, эти воспоминания доставляли ему истинное наслаждение. Резкие черты его лица смягчились, а в глазах появилось мечтательное выражение.

– Это настолько маленький городок, что его нет ни на одной карте. Мы с братом жили там до тех пор, пока не переехали в Монингвью, штат Канзас. Примерно за год до трагической гибели родителей… Но Твиноакс навсегда остался в наших сердцах как лучшее место на земле. Там все друг друга знают и по-прежнему любят устраивать совместные пикники и праздники.

– Звучит просто чудесно! – пылко воскликнула Элизабет, невольно залюбовавшись его улыбкой, излучающей невероятное тепло и оптимизм.

– Ты права, – кивнул он. – Твиноакс – пожалуй, единственное место, где я чувствовал себя по-настоящему свободным (исправно посещая школу) и жил счастливо вместе матерью, отцом и младшим братом, – в его карих глазах заплясали озорные искорки. – Знаешь, мама часто готовила на обед или ужин различные запеканки, а я, честно говоря, терпеть не мог это блюдо и каждый раз придумывал всевозможные отговорки, лишь бы мне положили самую маленькую порцию!

– Тебе, должно быть, нелегко пришлось… после внезапной смерти родителей? Нести ответственность за четырнадцатилетнего подростка, когда самому едва исполнилось двадцать один…

– Очень трудно, – закончил ее мысль Талбот, мгновенно перестав улыбаться. – Но у меня просто-напросто не было другого выбора. Вскоре после похорон я взял на себя обязанности опекуна и стал воспитывать брата самостоятельно… Ладно, хватит о грустном, – он сделал акцент на слове «хватит», давая ей понять, что не желает больше разговаривать на эту тему. – Нам давно пора в путь.

Всю дорогу она снова и снова мысленно возвращалась к их последнему разговору. В то время как другие молодые люди его возраста наслаждались обретенной свободой и независимостью, посещая клубы и назначая свидания любимым девушкам, Талботу пришлось взять в свои руки бразды правления отцовской компанией, вносящей свой вклад в компьютерную индустрию, и постоянно присматривать за непутевым младшим братом! Они были знакомы почти десять лет, но, пожалуй, впервые за все эти годы Элизабет испытала искреннее уважение, восхищение и «белую» зависть по отношению к нему, справедливо полагая, что, как это ни печально, далеко не каждый человек способен на столь бескорыстное самопожертвование.

– Похоже, мы уже целый час ходим кругами, – скептически озираясь вокруг, заметила она, когда они устроили очередной привал.

– Я ориентировался по солнцу и уверен, что мы никак не могли сбиться с пути. Хотя… – Талбот задумчиво помассировал ноющее колено. – Очень странно, что нам до сих пор не встретился какой-нибудь мотель или лагерь туристов-любителей.

Элизабет посмотрела на бледно-голубое небо, пламенеющий закат, потом на своего спутника:

– Неужели нам придется провести здесь еще одну ночь?!

– Вполне возможно, – мрачно откликнулся он, привычным жестом приглаживая растрепанные волосы. – В лесу темнеет быстро. А перспектива бродить в кромешной тьме меня почему-то совсем не прельщает.

– Знаешь, я ужасно проголодалась, – сжавшись в комочек при одной мысли об этом, призналась она.

– И я! – мгновенно приободрившись, охотно поддержал предложенную тему Талбот. – Сочный стейк, не слишком поджаристый, с молодым печеным картофелем и холодной подливкой из сметаны и зелени – вот это шикарный ужин! А вы, мисс, наверняка предпочли бы съесть пару листьев салата или морковку, не так ли?

– Ошибаетесь, мистер. Я мечтаю о двойном чизбургере, картофеле фри и шоколадном коктейле, – улыбнулась Элизабет, осторожно вытаскивая застрявший в волосах сучок. – С какой стати мне интересоваться безвкусной растительной пищей?!

– Всякий раз, когда вы с Ричардом приходили ко мне на ужин, ты почти ничего не ела, помнишь? Вот я и решил, что ты либо сидишь на диете, либо увлеклась вегетарианством.

В первые месяцы после свадьбы Талбот бдительно следил за молодыми супругами и часто приглашал их к себе в гости. Элизабет прекрасно помнила эти добровольно-принудительные семейные посиделки.

– Честно говоря, я слишком нервничала, чтобы есть, – ответила она, тактично умолчав о том, что подобные вечера в его компании были для нее настоящей пыткой: ведь Ричард – при всех его несомненных достоинствах – не шел ни в какое сравнение со старшим братом.

– А внешне ты казалась такой спокойной и сдержанной. Вот никогда бы не подумал, что такое возможно!

– Действительно, эта роль мне удалась. Хотя на самом деле я ужасно переживала, что из-за начавшегося токсикоза меня вырвет прямо за столом. Помнишь ту забегаловку «Биг бургер» вниз по улице? Возвращаясь домой, я всегда просила Ричарда притормозить там и купить мне что-нибудь поесть.

Талбот недоверчиво посмотрел на нее:

– По-моему, ты нервничала совсем по другому поводу…

– Из-за тебя, разумеется! – не подумав, выпалила Элизабет и стала лихорадочно искать выход из положения, чтобы ненароком не выдать себя. – И не делай такие удивленные глаза. Я прекрасно знаю, что сначала ты меня, мягко говоря, недолюбливал. Ты считал, что моя внезапная беременность – это всего лишь хитроумная ловушка для состоятельного мужа. Или, может, я ошибаюсь?

– Все так и было, – неожиданно смутился он. – Так почему вы решили пожениться?

– Поверь: богатство семейства Маккарти меня совсем не интересовало. Юная и доверчивая, я была страстно влюблена в Ричарда и к тому же ждала от него ребенка.

– Вам обоим едва исполнилось семнадцать лет. Что вы – юнцы – могли знать о любви?

– Да, теперь-то я понимаю, что во многом ты был, безусловно, прав, – задумчиво протянула она. – Но, сам знаешь, достучаться до влюбленных подростков практически невозможно! Иметь собственный дом, быть нужной кому-то – вот о чем я всегда мечтала. А твой брат, казалось, жаждал обрести себя ничуть не меньше меня. Помимо внешней привлекательности, Ричард подкупил меня своей добротой и неиссякаемым чувством юмора, и совсем скоро я искренне поверила в возможность семейного счастья рядом с ним. – Элизабет вкладывала в этот монолог всю душу в надежде, что после девяти лет недомолвок и взаимных обид Талбот наконец-то поймет, какие причины способствовали их с Ричардом стремительному сближению и, самое главное, почему они, в конце концов, расстались. – Ты наверняка не раз испытывал нечто подобное, – для пущей убедительности добавила она, заглядывая ему в глаза. – Я права?

– В данный момент я со всей страстью желаю только одного – как можно скорее выбраться отсюда, – раздраженно откликнулся он, торопливо поднимаясь на ноги. – Идем. Нам надо спешить, пока еще достаточно светло.

Элизабет последовала его примеру, ловя себя на мысли, что на этот раз его равнодушие и отстраненность – вместо привычного гнева – вызвали лишь тупую боль в сердце.