355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Карина Тихонова » Рапсодия в стиле mort » Текст книги (страница 3)
Рапсодия в стиле mort
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 06:05

Текст книги "Рапсодия в стиле mort"


Автор книги: Карина Тихонова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4

Список ночных кошмаров Арсения возглавлял хит с повторной сдачей экзаменов. Вот он стоит перед дверью, за которой заседают экзаменаторы, и понимает, что ничего не знает. А еще он понимает, что уже сдавал этот экзамен когда-то очень давно, и зачем вызвался на экзекуцию второй раз – совершенно непонятно. Отвратительное чувство. Говорят, такое случается у людей, не реализовавших себя в жизни. Поразительно. Разные передряги, разные судьбы, а кошмар общий, один на всех.

Второе место занимал кошмар, связанный с потерей денег и документов. Он снился Арсению не так часто, как первый, но тоже посещал ночами с пугающей регулярностью. Иногда он сам терял сумку, где находились Важные Вещи, иногда сумку у него крали…

В общем, оба варианта казались малоприятными. И какое же облегчение наваливалось на него, когда, просыпаясь, он соображал: ничего не произошло! Экзамены давно сданы, сумка стоит в коридоре под вешалкой, документы во внутреннем кармане пиджака, деньги в надежном месте… Унизительное ощущение беспомощности и паники медленно отступало. Это были редкие моменты, когда он радовался возвращению в реальность.

«Слава богу, мне все приснилось!»

Это была первая мысль, посетившая Арсения. Неважно, сколько времени душа бродила в потемках неизвестности, неважно, где в этот момент находилось его тело, важно только одно: Нина жива и все идет по-прежнему. Ему не придется думать, что делать. Сейчас откроется дверь, в комнату войдет жена и все ему объяснит. Спасибо, Господи, за великие милости. Он глубоко вздохнул от свалившейся с небес благодати и снова погрузился в небытие.

Пробуждение состоялось на следующее утро. Арсений открыл глаза, но тут же прикрыл их согнутой рукой. Состояние было отвратительным, как похмелье. Болела голова и сильно покалывало сердце. А когда он поднял вторую руку, то ниточка боли из груди потянулась следом за ней.

– Арсюша! – позвал знакомый голос.

Арсений повернул голову, прищурился и разглядел почерневшее от горя лицо в облаке пушистых рыжих волос.

– Настя? – Губы казались сделанными из резины и плохо слушались.

Сестра всхлипнула, и в этот момент он вспомнил все. Сны отодвинулись на положенное им расстояние, а реальность предстала в отвратительной безжалостной наготе. Арсений застонал, и ниточка боли, тянущаяся от сердца к левому запястью, завибрировала, как натянутая струна.

– Господи, несчастье-то какое! – запричитала сестра. Ее серо-голубые глаза мгновенно наполнились слезами.

– Помолчи, пожалуйста, – попросил Арсений. Он ненавидел эту актерскую способность плакать буквально по желанию. – Давно я здесь?

– Пять дней.

– Что?!

Арсений попытался приподняться, но Настя удержала его.

– Лежи, Арсюша, тебе пока нельзя вставать.

– Ты с ума сошла! А Нина? – Арсений задохнулся, потому что разбитое лицо и склеенная кровью челка были реальными, как солнечный свет. – Нужно заниматься похоронами!

Настя погладила его по голове. Она была старше Арсения на одиннадцать лет, и ему часто казалось, что сестра считает его ребенком. Собственным ребенком, нужно добавить. Бог его знает, почему. Может, потому, что в детстве мама часто доверяла серьезной и ответственной Насте присматривать за хулиганистым выдумщиком Арсюшей, может, потому, что у нее нет своих детей… Факт в том, что для Насти Арсений никогда не вырастал из детских штанишек.

– Арсюша, ты только не нервничай. Ниночку уже похоронили.

Арсений взглянул на сестру диким непонимающим взглядом. Похоронили? Без него?

– Не ругай меня, – попросила Настя. – Нельзя было тянуть. Она уже… понимаешь?

Арсений стиснул зубы. Понимает, что ж тут непонятного. Нина слегка поплыла, как и полагается покойникам. Он нахмурился, хотя в глубине души испытал облегчение, ведь все неприятные процедуры остались позади.

– Как Пашка? – спросил он через минуту.

Настя взглянула на него с осуждением, будто он сморозил бестактность:

– А как ты думаешь? Переживает, конечно!

– И в чем это выражается?

Арсений сам не заметил, как у него вырвался вопрос «глупее не придумаешь». Но он действительно не мог совместить шестнадцатилетнего Пашку с душевными горестями. Сын вырос здоровенным лоботрясом со шкурой гиппопотама и любимым словом «нормально».

– Как дела в школе?

– Нормально.

– Как кино?

– Нормально.

– Как погода?

– Нормально.

– Как прогулялся?

– Нормально…

И так до полного посинения. Хотя, кто знает, может, с Ниной сын демонстрировал обогащенный словарный запас? Арсений не был у Пашки «в авторитете». В прения с отцом парень не вступал по одной только причине: решающее слово принадлежало матери. Пашка понял это очень рано – лет в восемь. Наверное, он и вправду сообразительный мальчик, раз быстро догадался, с какой стороны у бутерброда масло. А что касается впечатлений, то в горе Арсений видел Пашку только один раз, в восьмом классе. Пашка заказал ему на день рождения дорогущую модель мобильника, Арсений счел, что для школы это «чересчур». Пашка сначала разозлился, а потом чуть не расплакался.

– Ты не видел, какие мобильники у наших пацанов!

– И не хочу видеть! – заявил Арсений. – Вы в школу учиться ходите, а не мобильниками щеголять!

– Жлоб! – крикнул Пашка.

Арсений замахнулся на сына, но ударить не смог. Он никогда его не бил.

Нина тоже не поняла, в чем проблема.

– Тебе что, денег жалко?

Арсений объяснил, что дело не в деньгах. Рановато четырнадцатилетнему пацану носить в кармане такую игрушку.

– Если ему так хочется дорогой мобильник, пускай сам на него заработает!

– Где? В «Макдоналдсе»? – уточнила Нина. – Мытьем посуды?

– А почему нет? – с вызовом спросил Арсений. – Любая работа достойна уважения! Пускай привыкает сам себя обеспечивать!

Нина посмотрела на него точно так же, как Пашка. Как на безнадежного чайника, который не в состоянии уразуметь простейшие, всем понятные вещи.

– Сеня, ты застрял мозгами в прошлом веке, – уронила Нина после долгой паузы.

Она купила Пашке приглянувшийся мобильник. Вообще-то ей был заказан новый ноутбук, но она с легкостью осилила оба подарка: слава богу, зарплата главного редактора в журнале позволяла. С тех пор Арсений окончательно смирился с домашней ролью «кушать подано». А в день рождения выдавал сыну деньги. Иногда три тысячи, иногда четыре. Он считал, что это тоже запредельная сумма для парня, который в жизни не помыл тарелки, но Пашка совал купюры в карман с таким равнодушным видом, что у Арсения прихватывало сердце.

– С кем он сейчас? – спросил Арсений.

– Норочка забрала к себе, – ответила Настя. – У нее двое пацанов, Паше будет не так тяжело одному.

Нора, давняя подруга Нины и ее первый заместитель. Наверное, именно она теперь возглавит популярный женский журнал «У очага». Их тандем считался у совета директоров практически идеальным. Напористость и деловая агрессия Нины прекрасно уравновешивалась женственным обаянием Норы. Хотя Арсений подозревал, что все это не более чем игра в плохого и хорошего полицейского. После сокрушительной энергетики Нины мягкая уступчивость Норы казалась глотком воды в пустыне. Однако попадались и другие клиенты, которых, как акул, привлекал запах свежей горячей крови. Вот тут Нине не было равных.

– Похороны прошли хорошо, – продолжала Настя. Арсений чуть не засмеялся, так дико прозвучала эта фраза. – Народу было много, по телевизору тоже говорили. Да! Артур Григорьевич просил передать тебе соболезнование и деньги.

Настя потянулась за сумочкой, но Арсений ее остановил:

– Оставь у себя, вам с Пашкой пригодятся. Скажи лучше, что со мной приключилось.

– Ничего страшного, – быстро сказала Настя. Слишком быстро, чтобы это была правда. – Твоя обычная аритмия. Ну и шок, конечно. Еще бы, два раза через такое пройти…

Два раза? Арсений удивился, а потом вспомнил раздирающий душу треск ткани и тело, распростертое на столе с безделушками.

– Кто это был? – спросил он почему-то шепотом.

Настя брезгливо поджала губы.

– Какая-то девица из гостиницы. Говорят, наркотиков наглоталась. Спрашивается, где справедливость? Свалилась черт знает откуда, и ни одной серьезной травмы! Синяки и царапины! Даже сотрясения мозга не заработала, хотя было бы чему сотрясаться…

– Подожди, подожди! – перебил Арсений. – Она что, живая?

– Живее всех живых! – подтвердила Настя.

Арсений вспомнил огромные, широко распахнутые глаза. Тогда ему почему-то примерещилась Нина. Лица девушки он то ли не разглядел, то ли не запомнил, однако испытал облегчение при мысли, что с ней все в порядке.

– Слава богу, – пробормотал он тихо.

– Что, Арсюша? – Настя наклонилась к нему. Арсений вяло помахал рукой. – Как ты себя чувствуешь? Есть хочешь? Вообще-то тебе сейчас ничего нельзя, кроме бульончика, ты уже давно на физрастворе. Выпьешь бульончик?

– Давай, – устало согласился Арсений. Есть не хотелось, хотелось поскорее набраться сил и сбежать из города кошмаров.

Настя просияла улыбкой, вскочила с кресла и закопошилась в большой хозяйственной сумке на тумбочке. О, Арсений хорошо знал эту сумку! С ней Настя ходила по магазинам, когда Нина поручала ей купить продукты. Клава, их домработница, всегда отоваривалась в элитном супермаркете рядом с домом, а Настя не ленилась ездить в «Ашан», где те же продукты покупала в полтора-два раза дешевле. Обычно Нина отправляла Настю в культпоход по магазинам накануне домашней вечеринки или дня рождения. Арсению это не нравилось.

– Нина, это некрасиво. Моя сестра не прислуга.

– Так она сама предложила! – отмахивалась Нина.

– А ты воспользовалась! Пойми, она член нашей семьи!

– Тем более! Пускай принимает участие в семейных хлопотах! Ей скучно одной дома сидеть!

– Нина, Настя уже пенсионерка..

– Причем здоровая, как лошадь, – договаривала Нина. – Мне бы такое здоровье в ее возрасте.

Вот так обычно заканчивались все их споры. Арсений незаметно оглядел Настю. У Нины была теория, что Господь, создавая человека, обозначал предназначение его внешностью. Настя походила на терпеливую рабочую лошадь – высокая, худая, сильная. И руки у нее были большие, не женские, способные таскать тяжести, будь то пятилетний мальчишка или битком набитая хозяйственная сумка. Здоровье – это да, тут сестре можно позавидовать, она даже гриппом ни разу не болела. Настя вообще почти не менялась. Есть люди, которые рождаются уже взрослыми или уже старыми. В молодости это неприятно, зато с ходом времени все как-то выравнивается, сглаживается, и вот – вуаля! Наступает день, когда блистательные прежде ровесники напоминают развалины графских замков, а «поздние люди» расцветают, как поздние ягоды красной калины. У Насти даже седины нет – так, несколько волосков, потерявшихся в густом рыжем великолепии. Сестру огорчала только очень белая кожа, на которой пигментные пятна проступили особенно ярко. Нина водила ее к своему косметологу (очень дорогому) и привозила из-за границы всяческие средства для борьбы со следами старения (очень дорогие). Арсений был благодарен жене за внимание, ему не нравилось лишь то, что Нина всегда сообщала Насте цену подарка. Она делала это не для того, чтобы подчеркнуть разницу в социальном статусе. Просто дорогие подарки как бы давали ей право в очередной раз позвонить сестре и небрежно бросить между делом:

– Кстати, Настюша, у нас послезавтра сабантуй, ты, разумеется, приглашена. Не съездишь в магазин, у меня руки не доходят? А наша Клава меня просто разорит на одних консервах. Да, список составила. Пиши, дорогая…

Даже ежу было бы понятно, что именно ради этого Нина и позвонила. Приглашение на «сабантуй» было простой формальностью, все равно Настя весь вечер носилась между кухней и гостиной, подавая и убирая тарелки с едой. Наверное, Нина находила это весьма удобным. Не нужно нанимать официанта.

«Настя должна была ее ненавидеть», – вдруг подумал Арсений. Вообще-то эта мысль пришла ему в голову впервые. Женщины никогда не ссорились, во всяком случае, он об этом ничего не знал.

– Арсюша, приподними голову.

Он прижал подбородок к груди и послушно позволил сестре подложить под голову еще одну подушку. Настя села на край кровати и зачерпнула бульон ложечкой. Сначала попробовала сама, не горячо ли, и только потом поднесла к губам Арсения. Он подумал, что вряд ли осилит больше капли, но организм вдруг проснулся и потребовал еще, и еще, и еще…

– Пока хватит, – сказала Настя, когда он с жадностью проглотил двенадцатую ложку некрепкого, но ароматного куриного бульона. – Врач сказал, не больше половины тарелки. – Она вытерла его рот чистой салфеткой и поставила пустую тарелку на тумбочку: – Так-то, мой дорогой. Остались мы с тобой одни.

Арсений даже вздрогнул, столько скрытого ликования прозвучало в голосе сестры. Их взгляды встретились, и Настя торопливо отвела глаза.

– Ладно, Арсюша, я за врачом схожу. Он велел позвать, когда ты проснешься.

Она забренчала тарелкой с ложкой, возвращая их в сумку. Арсению все время казалось, что сестра специально отворачивается, чтобы он не увидел ее лица. Конечно, он тоже хорош – нормальный человек просто обязан оплакивать жену. Но радость в голосе сестры была отвратительной, как прорвавшийся гнойный нарыв.

Чтобы отогнать неприятное ощущение, Арсений огляделся. Заметил, что больничная палата буквально заставлена свежими цветами, и удивленно спросил:

– Это от кого?

– Что? – Настя словно размышляла о чем-то другом. – А-а-а, ты про цветы… Самой интересно. Каждый день свежие приносят, а от кого – не говорят. – Она погрозила Арсению пальцем: – Признавайся, обзавелся поклонницами? Не слишком ли рано? – Настя закрыла сумку на «молнию», поставила на пол и наклонилась к Арсению: – Подумай, братик, зачем нам вторая Нина? – шепнула она. – Зачем нам вторая язва?

И не успел Арсений сообразить, что ответить, как сестра выпрямилась и быстро вышла из палаты. «Господи!» – подумал Арсений.

Глава 5

Три дня, прошедшие со дня визита следователя, Даша провела в постели, складывая обрывки воспоминаний.

Итак, сначала было странное объявление на «Доске студента», конкурс на лучший анализ книги Арсения Платонова «Рапсодия в стиле блюз». Слово «конкурс» подействовало на Дашу как катализатор на лакмусовую бумажку. Она любила конкурсы, вернее, любила на них побеждать. Странно только, что Даша ничего не слышала ни об этой книге, ни об этом авторе, равно как и вся студенческая братия. Ладно остальные: попроси их назвать последнего лауреата «Русского Букера» – забуксуют ведь. Однако Даша была читающей девочкой, поэтому удивилась пробелу в своем библиотечном формуляре. Может, Арсений Платонов какая-нибудь сверхновая звезда, а его книга – торпедный прорыв в стоячих водах книжного рынка? Заинтригованная Даша отправилась в книжный магазин, но книги с нужным названием не обнаружила.

– Арсений Платонов? – переспросила продавщица и с сомнением покачала головой. – Даже не слышала о таком писателе. Наверное, кто-то из старых авторов. Попробуйте поискать в библиотеке, может, что-нибудь раскопаете.

Библиотекарь – полная дама в старомодных очках – долго перебирала потертые книжные переплеты, поднимая едкую бумажную пыль.

– Вот, – положила на стойку книгу, оформленную строго, как монашеское одеяние. Никаких рисунков, никаких финтифлюшек-завитушек, только название и фамилия автора. Даже фотографии – и той нет. Даша открыла первую страницу и посмотрела на дату издания. Восемьдесят девятый год! Ничего себе, «преданья старины глубокой»! Она родилась в этом году!

– Знаете, а я ведь помню эту книгу, – сказала вдруг библиотекарша. На ее щеках выступил легкий румянец. – Первый раз я читала ее в «самиздате»… – Она остановилась и вопросительно взглянула на Дашу: – Знаете, что это такое? Наверняка нет.

Даша знала. Рукописи книг, запрещенных цензурой, перепечатывались добровольцами на машинке и ходили по рукам, размножаясь в геометрической прогрессии. Библиотекарша одобрительно кивнула.

– Вот именно, в «геометрической». Очень был популярный автор. Насколько я помню, это первое официальное издание. Тогда начали выпускать многие запрещенные книги. Булгакова, Солженицына…

– Это что, политический памфлет? – прервала Даша и положила книгу, которую вертела в руках, обратно на стойку. Если так, то участие в конкурсе отменяется. Публицистика ее совершенно не интересовала, равно как и политика.

Библиотекарша рассмеялась.

– Нет-нет, что вы! Я бы сказала, что это полная ее противоположность. Книга о провинциалке, приехавшей в Москву работать по лимиту… – Она снова вопросительно взглянула на Дашу. Та утвердительно кивнула, мол, знаю, знаю. В университете так до сих пор называют особо резвых приезжих. – В общем, книга о девушке, осуществившей провинциальную мечту: прописаться и осесть в столице.

– Боже! – Даша поспешно достала носовой платочек и вытерла руки. Подобных шедевров на книжных полках – завались, спрашивается, какого черта поднимать архивную пыль?

– А почему она ходила в «самиздате»? Тема вроде безобидная.

Библиотекарша сняла очки и протерла стекла. Без них она выглядела очень трогательно и беззащитно, словно лишилась бронированной оболочки.

– Знаете, книга очень… – она поискала слово, – раскованная. – Снова надела очки и кивнула. – Да, раскованная. Там есть такие описания… – она покраснела еще сильнее. – В общем, вы меня понимаете.

Даша скользнула быстрым взглядом по рукам собеседницы без признака маникюра. Аккуратно постриженные ногти и ни одного кольца. В том числе обручального. Понимаю, что же тут непонятного.

– Тогда такие вещи не поощрялись, – продолжала библиотекарша. – Все в этой книге очень по-западному: напор, энергия, никаких принципов. Сейчас-то этим никого не удивишь, а тогда… – Она развела руками: – Шок! Повальный всесоюзный шок! Книга была очень, очень популярной. По-моему, даже фильм по ней сняли. – Библиотекарша нахмурилась, вспоминая. – Или собирались снять? – Она виновато улыбнулась. – Не помню.

Даша посмотрела на книжную стойку. «Рапсодия в стиле блюз» – сообщали оранжевые буквы на непроницаемо-серой обложке. Брать, не брать?

– Я бы, пожалуй, перечитала ее, – вдруг сказала библиотекарша. – Есть продолжения, но первая книга самая лучшая. Остальные – так, сиквелы на гребне успеха, близнецы «Анжелики». А в ней, – палец с аккуратным ногтем постучал по обложке, – что-то есть. – Библиотекарша вздохнула и совершенно не к месту, как показалось Даше, добавила: – И музыка хорошая.

Это решило Дашины сомнения. Она заполнила карточку читателя и получила темно-серую потрепанную книжку с музыкальным названием, по поводу которого Интернет выдал кучу информации.

«Рапсодия в стиле блюз» – произведение для рояля с оркестром американского джазового композитора Джорджа Гершвина. Ставится в один ряд с такими выдающимися творениями этого автора, как «Порги и Бесс»… и так далее и тому подобное. Кстати, Джордж Гершвин оказался выходцем из Одессы, что добавило теме привлекательности. Даже стала наклевываться какая-то параллель: девушка, осуществившая российскую мечту, и одесский еврей, осуществивший американскую. Может получиться интересное эссе.

Для начала Даша купила диск Гершвина и прослушала «Рапсодию» три раза подряд. Джаз она не любила – сложная музыка со скачущей синкопированной мелодией, под такую не потанцуешь. Американский классик с одесской лихостью насовал синкоп и в свою «Рапсодию», но что-то отличало его творение от любой другой джазовой фантазии. Что?

Даша в четвертый раз надела наушники и сосредоточилась. Зазвучало бравурное фанфарное вступление с «раскачивающимися» октавными ходами. Странная ритмика. То бросает музыку вперед, то тормозит в самых неожиданных местах. Дискомфортное ощущение, словно наблюдаешь гонку на автомобилях с одной спущенной шиной. Есть в этой музыке какое-то зловещее величие, как в «Болеро» Равеля. При всем уважении к мистеру Гершвину она назвала бы его «Рапсодию» танцем с прихрамывающей смертью.

Даша отложила плеер и взялась за книгу. Пошелестела страницами, проверила, есть ли иллюстрации (их не было), и начала читать.

Книга ее захватила с первых страниц. Арсений Платонов писал без вымученной современной легкости, просто и увлекательно. Приключения провинциалки в столице проходили на фоне исторических декораций, известных Даше лишь понаслышке. В школе и в вузе она от всей души сочувствовала преподавателям российской истории, которых вечно ставили в неловкое положение разные идеологические повороты. Попробуй разберись, как теперь относиться к нашему славному позорному прошлому? Кто-то из преподавателей то время хвалил, кто-то ругал, а Арсений Платонов взял и сделал его частью событий. Изучать историю по детективной книге гораздо интереснее, чем по учебнику. Таким уж странным свойством обладает литературный вымысел: либо ты в него веришь, либо нет.

Главная героиня оказалась вовсе не наглой беспринципной дурой, каких можно увидеть на любом канале в любом реалити-шоу. Поначалу Даша опасалась, что все сведется к безотказной формуле «ноги врозь», однако Арсений Платонов был слишком влюблен в свою Полину, чтобы подкладывать ее под каждого желающего. Девушка-танк держала мужчин на расстоянии вытянутой руки, пока здравый смысл не подсказывал ей сделать нужный шаг. И она вовсе не была холодной стервой. Просто изо всех сил рвалась из удушливой провинциальной бытовухи, тащила себя за волосы, как барон Мюнхгаузен, жадно училась, стучала кулачками в пуленепробиваемые окна другой, «настоящей» жизни. Даша ее понимала: она сама приехала в Москву не для того, чтобы вернуться в грязный заштатный городишко, где даже фонари по вечерам не горят. И училась она так же честно, как Полина, зарабатывала баллы мозгами, а не ногами. Конечно, Полине несколько раз пришлось поступиться самолюбием – здесь Арсений Платонов ничем не мог ей помочь. Как поется в одной грустной песенке: «Этот мир придуман не нами, этот мир придуман не мной». Однако описания, из-за которых библиотекарша заливалась румянцем, не были такими уж… раскованными. По сравнению с тем, что печатают и показывают сейчас. И когда книга закончилась, Даша могла точно сказать, что влюблена в Полину не меньше, чем Арсений Платонов. Вот только подумала, а можно ли сохранить душу после таких передряг? В радость ли Полине все то, что она оторвала зубами у этой несправедливой жизни? Она вообще может радоваться?

Ответ Джорджа Гершвина казался самым убедительным. Даша поняла, почему Арсений Платонов выбрал для книги такое название… и такой эпиграф, если можно назвать эпиграфом джазовую фантазию. В «Рапсодии» был яркий гламурный шик – эдакий парадный выход мисс Золушки в переливах дорогого шелка и блеске бриллиантов. Запах кожаного сиденья длинного белого лимузина, смешанный с ароматом дорогого мужского парфюма. Шум прибоя на пустом вечернем пляже. Золотая корона и перевязь через плечо с надписью «мисс Вселенная». Одним словом, было все, о чем мечтают девочки в нетопленых комнатах общаги, кроме одного – радости. Стоит ли завоевывать мир ценой собственной души? Арсений Платонов ответа не давал.

Даша потратила целую неделю на поиск информации о загадочном авторе, канувшем в небытие. Пустые хлопоты. В Союзе писателей России (как и в Союзе писателей СССР) такой автор никогда не значился. Знать хотя бы, жив ли он? Почему пропал с издательского горизонта? Может, эмигрировал в лихие девяностые? Может, спился и сейчас бомжует на каком-нибудь вокзале? Может, погиб в аварии или свернул себе шею на дорогом горнолыжном курорте? А может, женился на такой вот Полине и сейчас занимает ответственную должность «ничегонеделателя» в холдинге жены? В общем, масса вариантов.

Остальные книги о приключениях Отважной Полины, как справедливо заметила библиотечная дама, оказались всего лишь сиквелами, отражением настоящего успеха. Чем дальше заходил Арсений Платонов в придумывании испытаний для своей героини, тем меньше сам себе верил. Сначала она из Отважной Полины превратилась в Полину Отстойную. Автор без зазрения совести совал ее в постели олигархов, банкиров и мужичков попроще, отправлял в разные закрытые кабаки, где практиковали садомазо. Ну а в последней части Арсений Платонов не постеснялся заслать героиню в чеченское пекло, где та, наподобие библейской Юдифи, очаровывает бесчисленных главарей террористов и так же лихо режет им головы. Впрочем, демонстрируя сомнительный патриотизм, Отмороженная Полина спит еще и с российскими офицерами. Все это пахло уже откровенным цинизмом, и Даша пожалела, что Арсений Платонов не удержался от продолжения саги.

Несмотря на это, работу Даша написала с удовольствием и нисколько не удивилась, когда куратор объявила ее победителем конкурса. Мало кто из студентов соблазнился предложенной темой, а зря. Первый приз выглядел очень достойно: недельная турпоездка в старый русский город, «все включено». Мало того: к билетам прилагались нехилые «суточные», и Сашка чуть локоть себе не откусил, когда понял, чего лишился. Неделя свободы, сплошная халява и вполне приличные деньги на сувениры!

– Дашка, возьми с собой, – заканючил он, наблюдая за ее сборами. – Я же свихнусь от ревности!

Даша уложила в сумку симпатичное платьице-коктейль, которое ей одолжила Маша Суворова, и показала язык.

– Нечего было от работы отлынивать!

– Так кто ж его знал, где счастливый билетик, – уныло протянул Сашка. Подошел к ней сзади, обхватил двумя руками и потерся носом о ее волосы. – Дашка, я без тебя неделю не проживу.

Горячее дыхание защекотало уши и шею. Даша освободилась из объятий и села на кровать. Сашка, конечно, ее парень, но она уже настроилась побыть одна. К тому же Сашка был частью суматошной жизни общаги, а Даше хотелось на время о ней забыть. В общем, было множество резонов ехать одной, но Сашка есть Сашка. Переубедил.

С расходами все решилось просто: «суточных» вполне хватило на два дополнительных билета туда и обратно. Даша нервничала из-за гостиницы. Поселят их двоих просто так или потребуют доплаты? А может, вообще предложат снять двухместный номер? Где взять деньги?

– Что-нибудь придумаем, – беспечно отмахнулся Сашка.

Ну конечно, «придумаем»! Придумывать будет она, Даша, а Сашка просто изумленно раскроет большие голубые глаза, когда все останется позади, и скажет: «Ну, ты, мать, сильна!»

К большому облегчению, в гостинице все обошлось. Правда, когда Даша заполняла карту гостя на двоих, вышло небольшое недоразумение:

– Девушка, там только одна кровать, – предупредила администратор, весьма представительная дама в строгом костюме с белой рубашкой.

– Нам хватит, – заявил Сашка, возникая за Дашиным плечом.

Дама слегка приподняла брови и по очереди оглядела их обоих: сначала Сашку, потом Дашу. А потом склонилась над гостевой картой и усмехнулась. Едва заметно, чуть-чуть, но этого хватило, чтобы Даша чуть не умерла в номере от стыда, а Сашка – от смеха.

– Ты видела, какие шары выкатила эта мочалка? Прикол!

– Мог бы и придержать язык, – сквозь зубы заметила Даша. У нее все еще мучительно полыхали уши. Мужчинам гораздо проще в таких ситуациях, чем женщинам.

– Вот еще! Зачем? – Сашка подошел к ней вплотную, прижался лбом к ее лбу и заговорил низким «волнующим» голосом: – Мадам, как вы относитесь к сексу втроем?..

Даша решительно отпихнула его в сторону, но Сашка только расхохотался:

– Представляешь ее физиономию после такого вопроса?

Даша представила, не удержалась и тоже фыркнула. Сердиться на Сашку было невозможно. К тому же номер оказался очень симпатичным, кровать удобной и достаточно широкой даже для двоих, а вид из окна изумительным. Но главный сюрприз ждал Дашу впереди.

– Девушка, вам приглашение! – окликнула Дашу мымра-администраторша. Первый конфуз уже прошел, и Даша с непроницаемым видом приняла длинный серый конверт.

– Куда нас приглашают? – влез с вопросом Сашка, когда прозрачная кабинка лифта плавно поплыла на четвертый этаж.

– Не нас, а меня, – поправила Даша и вынула из конверта пригласительный билет с большими оранжевыми буквами: «Рапсодия в стиле блюз». Вот это да! Даша раскрыла билет и быстро пробежала глазами текст.

– Ты смотри, он, оказывается, живой, – заметил Сашка, дочитав приглашение на встречу с Арсением Платоновым. – Пойдешь?

– А как же! – удивилась Даша. – Интересно же! Пойдешь со мной?

– Разбежался! – Сашка оторвался от ее плеча, сунул руки в карманы и прислонился к стене кабинки. – И тебе не советую. Что там делать? Скукота смертная, пиво не продают, в зале три старых маразматика, а четвертый отвечает на вопросы, если не забудет, о чем его спросили. Тебе это надо?

Арсений Платонов оказался вовсе не старым маразматиком, а очень даже симпатичным мужчиной лет сорока семи. Даше понравилась его густая шевелюра цвета «соль с перцем», понравилось отсутствие пивного животика, понравилась манера общения: ироничная и немного грустная. Когда Арсению Платонову задавали вопрос, он непроизвольно наклонялся к собеседнику, и это Даше тоже понравилось. Понравилось чувство юмора, которое она уже знала по первой книге. Понравился даже замшевый пиджак, хотя это был явный китч, содранный с образа Сименона, только трубки не хватало. На высоком худом Арсении Платонове пиджак смотрелся хорошо. «Пускай носит», – решила Даша.

Писатель охотно отвечал на все вопросы, кроме двух: «Куда вы исчезли?» и «Над чем вы сейчас работаете?» На первый вопрос Арсений Платонов отшутился, типа: «Куда ж я от вас денусь, вот он я». На второй ответил уклончиво: «Кое-что пишу, но заранее говорить не хочу». Дашу это не удивило. Она уже вспомнила, что видела Платонова в холле гостиницы с платиновой блондинкой, похожей на элегантную изящную борзую. Тогда она еще не знала, что это и есть Арсений Платонов, но блондинку знала прекрасно. Главный редактор популярного семейного журнала, Нина Шебеко, вот кто. Выходит, Арсений Платонов сменил непостоянную писательскую планиду на более или менее надежные хлеба гламурной журналистики. Даша даже размышляла, не подкатить ли к влиятельной даме с просьбой о работе – внештатником, конечно! – но так и не успела этого сделать. Дама совершила прыжок без парашюта с крыши отеля в тот самый вечер, когда ее муж общался с литературными поклонниками. А за день до этого Даша видела ее в кафе, целующейся с каким-то симпатичным парнем лет тридцати пяти.

«Интересно, Арсений знает, что жена приехала сюда с любовником?» – первое, что подумала Даша, когда вернулась в гостиницу и узнала сногсшибательные новости. Ей было жалко симпатичного мужика с грустными глазами побитой собаки и несовременной интеллигентной манерой поведения. Впечатление от поездки оказалось основательно подпорчено, и Даша даже подумала, а не вернуться ли им обратно, в Москву? Сашка назвал ее малохольной дурочкой, небрежно чмокнул в макушку и прекратил обсуждение вопроса.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю