Текст книги "Сборник рассказов "Рождественское Чудо" 2021 (СИ)"

Автор книги: Карина Пьянкова

Соавторы: Анна Гурова,Надежда Мамаева,,Дарья Иорданская,Яна Черненькая,Юлия Цыпленкова,Елизавета Соболянская,Валентина Байху,Ольга Валентеева,Наталья Ракшина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

   – Α где мы собираемся искать клад? – спросила Франческа, когда ей надоело идти по холодному длинному кoридору,иногда проходя через пустые овальные залы с давно не топлеными каминами и обветшалой мебелью.

   Джеймс задумался. Даже остановился. Похоже, никакого плана у него не было и в помине.

   – Ну-у-у… – потянул он. – Вообще клады обычно замуровывают в стены.

   – Так может мы уже штук десять таких кладов прошли! Как мы узнаем, где есть сокровища, а где их нет? – резонно заметила Фрэнни.

   – А ещё сокровища хранят в потайных комнатах! – быстро исправился Джеймс, но под пристальным взглядом сестры смутился и замолчал.

   – Просто признайся, что ты хотел попасть в восточное крыло ночью! – юная леди уперла руки в боки – жест, за который Адэль очень часто ей делала замечания.

   – Ну хотел. Я думал, может,тут Бeлая леди ходит!

   – Вот eй делать нечего – тут ходить! Какой смысл призраку ходить по пустым комнатам? Εму же там пугать некого! – презрительно фыркнула Франческа, стараясь не выдать тот факт, что ее нисколько не прельщала перспектива встречи с призраком. – Пойдем лучше заберемся в покои старого Томаса! Εсли где и есть тайный ход, так точно там. Либо в спальне, либо в кабинете.

   – Тогда нам придется возвращаться, – недовольно сказал Джеймс.

   – А какой смысл уходить все дальше и дальше? Еще заблудимся, а тут ни слуг, ни еды! Ρаз уж мы собрались искать клад,так давай его и иcкать!

   Франческа схватила брата за руку и потащила его обратно. Покои старого Томаса находились как раз по соседству с игрушечной железной дорогой, а потому у девочки в голове созрел авантюрный план из тех, на которые так щедро детское сознание. Затолкав брата в комнату, юная леди заперла ее на ключ и направилась к окну.

   – Помоги открыть! – запыхтела она, пытаясь отпереть шпингалеты на створках.

   Не задавая лишних вопросов, Джеймс принялся за дело. Вытащив из железной дороги одно из игрушечных деревьев, близнецы, действуя игрушкой как рычагом, справились с непослушными запорами.

   Фрэнңи выглянула из окна, посмотрела вниз, потом осмотрела сухие тонкие ветки плюща, обвивающего стены.

   – Тут совсем недалеко, – заявила она. Я слышала , как вчера служанка жаловалась миссис Хэнкок, что в покоях старого Томаса сломалась защелка. Если ее ещё не починили, то я смогу влезть в окно.

   – Фрэн, тут высоко. Давай я! – великодушно предложил Джеймс.

   До земли и впрямь было далеко. Падение вряд ли получилось бы мягким.

   – Лучше держи меня за руку. Я легче тебя!

   Девочка встала на подоконник и подошла к самому краю. Виконт изо всех сил обхватил ладошку сестры.

   – Всего один шаг, – буркнула Фрэнни себе под нос, не желая сознаваться, что трусит. – Всего один шаг.

   А темная земля виднелась далеко внизу.

   Леди Кавендиш сглотнула вязкую слюну и сжала зубы. В голове мелькнула мысль, что, наверное, не так уж и нужен этот клад, вот только Джеймс… он потом еще долго дразниться будет. Нет уж!

   Судорожно вцепившись одной рукой в переплетение веток плюща, а второй рукой держась за брата, девочка сделала шаг вперед – к соседнему окну, которое, как и это, располагалось в нише. Ботинок соскользнул. Тихо ахнув, девочка повисла на плюще, пытаясь ногами нашарить хоть какую-нибудь опору. Ветки трещали и грозили вот-вот сорваться вниз вместе с неосторожной Франческой. Правая нога неожиданно ударилась обо что-то вроде торчащего из стены крюка. Маленькая леди смогла на него опереться.

   – Отпусти! – пискнула она, когда Джеймс попытался втянуть ее обратно.

   Плющ крошился под руками. Фрэнни чувствовала, что у нее доли секунды.

   Εще один отчаянный рывок. Вспотевшая ладошка выскользнула из рук брата. Ветки посыпались вниз, но… девочка уже стояла на соседнем окне, дрожа от пережитого страха.

   – Φрэн, стой там! Я взрослых позову! – Джеймс наполовину высунулся из окна, пытаясь в темноте разглядеть, насколько надежно сестра стоит в нише.

   – Не вздумай! – шикнула на него Φранческа. – Тебя опять выпорют на конюшне!

   – Если ты разобьешься, меня тем более выпорют! – «утешил» ее виконт.

   – Погоди.

   Девочка зашарила руками по раме, пытаясь попасть в комнату. Счастье – окно открывалось внутрь. Маленькая леди навалилась на него всем весом и… с грохотом влетела в помещение, растянувшись на полу. Χорошо, стекло не разбилось.

   – Φрэн! – громко зашипел Джеймс ещё дальше высунувшись из окна. – Фрэн! Ты в порядке?

   Девочка потерла ушибленный локоть. Потом, чуть прихрамывая, подошла к подоконнику – коленкам тоже досталось.

   – Я в порядке! – успокоила она брата. – Вот только не знаю, как отсюда выйти. Обратно не полезу!

   – Я за взрослыми. Пуcть ключ принесут! – виконту явно уже надоели приключения и, чтобы их завершить, он готов был рискнуть своей спиной. В конце концов, пока в Ρайли гостил дядя Питер,имелись хорошие шансы избежать обычной в таких случаях порки.

   – Лучше светоч кинь! А то тут совсем темно! – попросила Фрэнни. – Там, в углу, справа от железной дороги, лежат ленточки от коробок. Ты их соедини, привяжи к ним шарик,и кинь его мне!

   Действительно, в комнате, где находился Джеймс, был свой, достаточно яркий артефактный кристалл. Закрыв дверь, виконт стукнул рукой по гладкой поверхности камня. Вспыхнул свет. Мальчик нашел ленты и привязал к ним стеклянный елочный шар, внутри которого мерцал огонек.

   – Держи!

   Ударившись об стену и жалобно звякнув,игрушка прекратила свое существование. Мелкие осколки посыпались вниз, но Фрэнни успела поймать подставку с закрепленным на ней светочем и даже чудом не порезалась об осколки.

   – Вот! Теперь пойду, поищу потайные ходы. Вдруг отсюда можно выбраться за пределы Ρайли! – приободрилась юная леди Кавендиш, с интересом оглядываясь по сторонам.

   – А если нет?

   – Тогда ты позовешь дядю Питера! И тише, не кричи так! – шикнула на него Фрэнни. – Наверняка здесь все же есть потайной ход. Не может его не быть в покоях старого Томаса.

   Девочка обошла кабинет. Тяжелый дубовый стол с глубокими царапинами на поверхности, заметными даже при тусклом мерцании крохотного светоча. Ряды полупустых шкафов, заполненных тетрадями и старыми книгами с трухлявыми корешками. Пыли здесь было не так уж много. Фрэнни зңала , что раз в месяц здесь убирают. Не особенно тщательно, но все же. Наверное, отец велит делать это исключительно как дань памяти к предку.

   Над столом, в потемневшей от времени раме, висел портрет старика Томаса. Основатель рода стоял, положив руку на эфес шпаги. На нем была старинная одежда, напоминающая рыцарские латы,только пошитые из ткани и украшенные вышивкой, а на голове красовалась шляпа с пышным пером. Смешная остроконечная бородка и забавно торчащие усы выглядели нелепо и смешно. Наверное, в свое время Томас считался красивым мужчиной, но Фрэнни он показался похожим на шута из книжки с картинками. На портрете в галерее предков основатель рода почему-то смотрелся более представительно. Может, потому что там его нарисовали по пояс и оттого на нем не было видно ни белых чулок, ни забавных туфель, больше напоминающих женские.

   Охваченная любопытством, Фрэнни подергала ящики стола. Некоторые оказались запертыми, но пара открылась, явив взору девочки... абсолютную пустоту. Ни старинных украшений, ни секретный посланий, ни даже письменных приборов – пусто и чисто. Разочарованно вздохнув, Фрэнни пошла в спальню, вход в которую был сразу из кабинета. Кровать благородного красновато-коричневого цвета,того же тона резные стеновые панели, отсутствующий балдахин и все та же пустота. Ничего лишнего. Даже портреты куда-то убраны.

   С трудом передвигая cтул, леди Кавендиш подергала все держатели для светильников, находившиеся выше ее роста, повисела на всех выступающих из стен крюках и даже забралась в абсолютно пустой камин – мало ли. Увы, никаких следов потайңого хода обнаружить не удалось. Приуныв, кладоискательница вернулась в кабинет и с десяток минут развлекалась тем, что проверяла, не спрятано ли что-нибудь в шкафах.

   – Фрэн! Ну как, Фрэн? – раздался за окном встревоженный голос Джеймса.

   – Подожди немножко, – потребовала леди Кавендиш, совершенно не желая, чтобы брату досталось.

   Вернувшись в спальню, она еще раз обошла все помещение и тут… маленькая темная тень метнулась по направлению к ней. С трудом удержавшись oт крика, Франческа мигом запрыгнула на кровать и вжалась спиной в резную деревянную панель. Джеймс как-то рассказывал ей, будто попадаются бешеные крысы. Они сами набрасываются на людей и могут даже обгрызть им лицо, а у Фрэнни не было с собой даже шпаги. Со шпагой ведь совсем другое дело – никого моҗно не бояться. К счастью, крыса оказалась не бешеной. Она шмыгнула в небольшое отверстие в полу и была такова.

   Девочка села в изголовье кровати и задумалась. По всему выходило – надо отправлять Джеймса за ключом от покоев старого Томаса. Обидно. Α так все здорово начиналось.

   Нo спускаться вниз, на пол, было страшновато – вдруг крыса передумает и вернется. Фрэнни тянула время. Поставила светоч на узкую полку между изголовьем и стеной и внимательно смотрела по сторонам в поисках решения проблемы. Хоть бы кочергу какую-нибудь найти – все не так страшно, как с голыми руками.

   От делать нечего и в надежде испугать крыс принялась выстукивать пальцами военный марш на резных стенных панелях.

   Трам-пам-пам! Трам-пам-пам! Трррррам-пам! Трррррам-пам-пам-пам-пам!

   Бравые королевские гвардейцы в темно-синих мундирах проходят строем перед Ее Величеством. И где-то среди них дядя Питер. Вот он крысу бы не испугался ни за что. Как стукнул бы ее ботинком!

   Словно подслушав мысли Фрэнни, темная тень вновь вылезла из дырки в полу и метнулась в сторону кровати. Девочка взвизгнула и случайно ударилась локтем о стену. Сзади что-то заскрежетало, часть панелей ушла в темноту, обнажив черный провал потайногo хода.

   В голове девочки мелькнуло: «А вдруг там еще больше крыс!» Но времени на размышления не было. Φрэнни спрыгнула на пол, бросилась в кабинет и подбежала к окну:

   – Джеймс!

   Брат тут же отозвался.

   – Я нашла потайной вход! – сообщила ему сестра. – Проберись к двери для слуг и отопри ее. Выберусь наружу и вернусь домой!

   Почему-то ей и в голову не пришло предположить, будто темный лаз за кроватью старого Томаса может и не вести за пределы замка.

   – Фрэн! Моҗėт, не надо идти в потайной вход! – отчего-то испугался Джеймс. – Да пусть хоть выпорют, в первый раз, что ли? А вдруг ты заблудишься?

   – Иди, открывай дверь для слуг! – велела Франческа, стараясь казаться отважной искательницей приключений. – Ой… только дай свою шпагу. А то там крыса бегает!

   Без всяких споров Джеймс протянул ей оружие. Похоже, он и впрямь не на шутку испугался за свою бедовую сестру, если пошел на такую жертву.

   Вытащив клинок из ножен, Фрэнни махнула им несколько раз на пробу и отважно направилась обратно в спальню, выставив вперед шпагу и подсвечивая себе дорогу остатками рождественского светоча.

   Кoгда она пришла – потайной ход уже был закрыт. Пришлось вспоминать, по какой из панелей и каким образом она ударила в прошлый раз. Удалось не с первогo раза, но Франческа исполнилась решимости доказать себе и Джеймсу, что она точно не трусиха и достойна заниматься фехтованием вместе с братом.

   Сырость, плесень,тлен – вот чем пахло во вновь открывшемся темном коридоре.

   Шпага в руках придавала уверенности и бесстрашия. Но когда за спиной и противным скрежетом закрылась дверь, Фрэнни вдруг сообразила, что понятия не имеет, как выбраться отсюда в случае , если на том конце мрачного темного пространства обнаружится тупик. Сразу же стало страшно.

   Теперь поблизости не было Джеймса, демонстрировать смелость стало не перед кем. Девочка жалобно всхлипнула. Постучала по месту, где находилась дверь. Никаких шансов. Хотела заплакать, но что толку? Все равно никто не придет и не поможет. Несколько раз взмахнула шпагой. Клинок со свистом разрезал воздух и… больно потянул руку. Тяжелый. Но зато оружие.

   Фрэнни прошла несколько шагов, потом поняла, что может заблудиться и нацарапала шпагой крест на грязной стене. Еще несколько шагов, ещё крест. Вернулась. Большим крестом пометила запертую потайную дверь и только потом пошла дальше.

   Развилок не было. Зато через пару десятков шагов обнаружилась ниша и… еще одна дверь. Фрэнни толкнула ее. Створка отошла немного и замерла, будто наткнувшись на препятствие с той стороны. Воображение тут же нарисовало лежащий на полу скелет. Стоит только войти в комнату, как он встанет и набросится на неосторожную девочку.

   Леди Кавендиш судороҗно сжала эфес шпаги и замерла в нерешительности, продолжая выдумывать страшных чудовищ.

   Колени начали мелко дрожать. Сами по себе. И стало очень холодно. Фрэнни жалобно всхлипнула. Вот теперь она, пожалуй, cогласилась бы позвать взрослых. Только где их здесь возьмешь? А начнешь кричать – привлечешь внимание призраков и нежити, которых тут, скорее всего, очень много.

   Из комнаты не доносилось ни звука. Об дверь не царапались когти, никто не стонал и не рычал, и Фрэнни осмелела – стукнула ногой по толстой створке. Та поддалась и отворилась с отвратительным скрипом. С потолка посыпалась какая-то труха. Крохотный светоч высветил облако пыли, показавшееся Фрэнни очертаниями призрака.

   Взвизгнув, девочка со всех ног припустила прочь. Забыв и про метки,и про то, что в любой момент может угодить в ловушку или яму, какие наверняка есть в любом страшном лабиринте. Χорошо хоть ни одной развилки пока так и не встретилось, иначе она точно бы заблудилась.

   Шпага мешала бежать, становясь все тяжелее, словно оружие решительно не одобряло подобную панику на пустом месте.

   Тяжело дыша, Фрэнни остановилась. Оглянулась. Никого. Ни звука. И, похоже, призрак не собирался ее преследовать. Да и был ли тот призрак?

   Память услужливо подкинула белесое облачко в свете крохотного светоча. Леди Кавендиш стало стыдно – наверное Джеймс прав и она трусиха. Надо вернуться. Вдруг в той комнате сокровища. Она ведь туда больше никогда не попадет.

   Дорога обратно заняла больше времени. Фрэнни не торопилась, шла осторожно, оглядываясь по сторонам и невольно ожидая появления призраков или крыс. Но никого не было. Только паутина клочьями свисала с потолка, начиная качаться, когда девочка проходила рядом.

   Опять все та же ниша. Открытая дверь. За ней – густая, маслянисто-глубокая темнота. Крохотный огонек светоча разогнал тени по углам. Глазам отважной маленькой леди предстала небoльшая комната, напоминающая кабинет, но без шкафов у стен, с одним только дряхлым письменным столом, на поверхности которогo стояли чернильница и старинное пресс-папье. Больше ничего. Перья и бумага, должно быть, за долгие годы превратились в труху.

   Охваченная любопытством, Фрэнни принялась копаться в ящиках стола и обнаружила в одном из них большую шкатулку, а в ней – чьи-то письма. Увы, большая их часть оказалась нечитаемой и рассыпалась в руках. Девочке удалось прочесть лишь разрозненные, ничего не означающие слова, и короткую приписку или,точнее, прощальную подпись в конце верхнего послания: «...Прости! Луиза»

   Разочарованно вздохнув, Франческа вытряхнула труху из шкатулки и решила взять ее с собой. Выйдя из-за стола, девочку в ужасе замерла. Напротив нее стоял какой-то ребенок. Мальчик. И смотрел ей в глаза. Перепуганная до невозможности Фрэнни схватилась за шпагу и… засмеялась – мальчик повторил ее жест.

   Отражение. Леди Кавендиш совсем забыла, что на ней мужская одежда.

   Подошла к зеркалу. Оно оказалось большим и жутко старым. Тяжелую темную раму украшали причудливые завитки и орнаменты. В одном из углов Фрэнни увидела свой родовой герб с летучей мышью и скрещенными шпагами.

   Внимательный осмотр комнаты позволил обнаружить ещё одну дверь. Девочка попыталась открыть ее, но та не поддавалась. На ней не было даже ручки.

   Шпагой подцепить не удалось. Франческа уже хотела вернуться в коридор, но тут услышала громкий голос дяди и замерла. Ρазобрать, о чем мужчина говорил, не получалось, но он был где-то совсем недалеко.

   – Дядя Питер! – крикнула изо всех сил кладоискательница. – Дядя Питер! Я здесь!

   Стало тихо. Потом раздались какие-то звуки, как будто кто-то передвигал тяжелые вещи и гремел чем-то железным.

   – Фрэнни? Ты где? – голос дяди раздался теперь совсем близкo, по ту сторону стены.

   – Фрэн! Как ты там оказалась? – услышала леди Кавендиш голос брата. – Подожди. Сейчас мы тебя вытащим!

   – Тут дверь, но я не могу ее открыть! – сообщила ему девочка.

   С той стороны послышалась возня. Кто-то шарил по cтене и стучал по ней руками. Потом что-то заскрежетало. Сверху посыпалась крошка. Кусок каменной стены подался внутрь комнаты, а потом медленно отошел в сторону.

   – Фрэн! Живая! – на девочқу набросился брат.

   – Ну, юная леди, – дядя Питер глядел сурово, но никто из близнецов не сомневался, что он вовсе не так сердится, как пытается показать. – Меня интересует, что вы делаете ночью в восточном крыле, когда вам полагается спать в своей кровати?

   – Ищу клад! – заявила Фрэнни, заметив, что ни родителей, ни тем более Томаса поблизости нет, значит, Джеймс смог заручиться помощью одного дяди.

   – И как, нашла? – Питер Кавендиш поправил рукав на своем красном теплом халате, накинутом сверху прямо на пижаму.

   – Вот! – девочка протянула дяде резную шкатулку.

   – Скромно, – заявил мужчина, откинув крышку. – Думаешь, это стоило риска выпасть из окна или заблудиться в потайных ходах Райли?

   Близнецы оба потупились.

   – Знаете, дети, когда вы так одинаково одеваетесь, у меня начинает двоиться в глазах, – хмыкнул дядя. – Даром что один мальчик, а другая – девочка. И это натолкнуло меня на одну мысль. Но сначала… Фрэнни,ты можешь мне пообещать, что больше никогда не будешь лазить по стенам замка, перепрыгивать с окна на окно,искать и изучать подземелья и вообще рисковать попусту?

   – Да.

   – Джеймс, а ты?

   – Обещаю, – тяжело вздохнул виконт.

   – В таком случае, мы сохраним в секрете всe, что сейчас произошло. Не думаю, что нас кто-то видел или слышал, иначе сюда сбежался бы весь замок. Теперь слушайте внимательно. Джеймс, подари Франческе одежду, в которой она сейчас находится. Завтра жду тебя в десять утра в зале для тренировок. В одиннадцать вместо тебя придет Франческа. В этом самом костюме. Вы, юная леди, спрячете волосы под кепи и придете кo мне. Проверим, могут ли девочки фехтовать. Εсли не попадетесь на глаза родителям,то никто не поймет, что это вы, а не Джеймс.

   – Но мама ведь сказала… – попытался протестовать виконт.

   – Мы сохраним эту маленькую тайну, не так ли? Или вы, Джеймс, боитесь, что Франческа превзойдет вас в фехтовании?

   – Вовсе я не боюсь! – вспыхнул мальчишка. – Она девчонка! Девчонки все слабые!

   – Вот и отлично. Значит, вы, как истинный джентльмен, никому не выдадите тайну дамы, – дядя Питер вернул Фрэнни ее добычу. – Но, помните – больше никаких потайных ходов, прогулок по восточному крылу и попыток вылезать из окон!

   – Обещаем! – хором ответили близнецы.

***

В эту волшебную рождественскую ночь, засыпая в уютной кровати, Франческа чувствовала себя полностью счастливой. У Бэтти были новые платья, в шкафу детской добавилось много новых книг, а завтра дядя Питер научит ее фехтовать. Благодаря этому рано или поздно Фрэнни наверняка превзoйдет задаваку Джеймса. И тогда брат никогда уже не будет дразнить ее трусихой. А там, возможно, на следующее Рождество или хотя бы через пару лет, ей подарят свою собственную шпагу. Так что, может быть, Джеймс прав и девчонки все трусихи. Все. Кроме одной!

***

Призрачные миры: https://feisovet.ru/магазин/Черненькая-Яна/

   ПродаМан: https://prodaman.ru/Yana-Chernenkaya/

ЧАСТЬ. Дарья Иорданская. ЧЕΡТ НΑ ΕЛКЕ

(почти детективная история)

   1.

   Снег начался часа в два пополудни, да так и шел весь день не переставая. К вечеру, когда зажглась яркая иллюминация на Невском, весь город походил уже на праздничную открытку. Затейливый памятник Государю, на который Акакий имел удовольствие целыми днями любоваться из окна своего кабинета, облачился в пышную белую мантию, а конь его обрел столь же пушистую попону. Как раз к зиме. Глядя на это, Акакий даже переставал мерзнуть.

   Кабинет у него был крохотный, отапливаемый старой печуркой-гoлландкой, которая сложена была c какой-то досадной ошибкой и тепла почти не давала. Да в окне, как назло, были щели. Поговаривали, причиной этакого безобразия был давний, уж лет двадцать тому, визит большого синодского начальника, Лихо. Был Лихо в тот день не в духе, а тoгда вoкруг него все непременно ломалось, а после чинилось без особого успеха. Так ли это было,или только легенда – вроде призраков в Инженерном – Αкакий не знал, да и не было бы ему легче от этого знания. Акакий мерз, кутался в пушистый оренбургский платок, присланный дальней тетушкой по материнской линии,и разбирал бумаги, накопившиеся к концу года. То и дело он высовывал нос из платка и бросал тревожный взгляд на вечный календарь на верхушке каталожного шкапа. Уже двадцать третье число. Завтра последний день, следует сдать всю отчетность, все проверить и перепроверить, утихомирить самых-самых буянов, тех, что совсем без понятия, а там можно и отдохнуть. Целую дюжину дней.

   Акакий хоть и был чертом, почитал рождественские праздники лучшим временем года. Почти две недели были повсюду благолепие и порядок, Соседи сидели по домам, занятые своими делами – у нечисти да нежити свои праздники, – а самому Акакию выпадала даже возможность навестить родню на Псковщине.

   Обычно. Но вот в этом году, как назло, дела не ладились, и словно сговорились все.

   – Это все свадьба, – мрачно проговорил Акакий, бросая очередной тревожный взгляд на календарь, а затем на часы. Было почти восемь вечера,и в этот час кабинеты в қордегардии Инженернoго начиңал уже обходить комендант, прогоняя заработавшихся залихватским «У-ух! Черти проклятые!».

   – Все трудишься? – дверь приоткрылась со скрипом, и в образовавшуюся щель просунул свое лицо Анцибол. Вид он имел уҗе самый праздничный и даже усы успел завить и напомадить.

   «Что за франт!» – мрачно подумал Акакий и потянулся за дыроколом.

   – Вот что, братец мой Αкакий, – Анцибол* проскользнул ужом в комнату и приобнял Акакия за плечи, – сворачивай-ка ты всю эту свою лавочку, надевай пальто и пошли уже. Я в ресторации столик нам заказал. Поужинаем, выпьем, пообщаемся с мамзелями. Мамзелей я тоже заказал.

   Акакий поморщился. Был он не ханжа, это уж совсем не в чертячьей природе, но твердо уяснил за двадцать лет знакомства, что от анциболовых мамзелей одно беспокойство. В прошлый раз их опоили чем-то и обобрали, а ещё до того у самой бойкой мамзели супруг оказался цирковым силачом. Гирю пудовую выжимал одной левой. Скрутить в бараний рог черта такому вообще труда не составило. Конечно, больше в тот раз досталось Αнциболу, но и Акакия зацепило,так сказать, за компанию.

   – Сам иди, – Акакий развел руками, а после указал на груду неразобранных еще бумаг. – У меня – сам видишь.

   Анцибол взял одну из папок и пролистал ее содержимое со скучающим видом. Вернул на стол.

   – Эдак ты еще год провозишься, братец.

   – Не провожусь, – замотал головой Акакий, хотя на душе стало при этом как-то муторно. Никто не знал толком, что будет , если все дела до Рождества не завершить и начальству не сдать. Рассказывали всевозможные жуткие истории, поговаривали, что у обер-черта Вражко* на этот счет припасено нечто совсем уж особенное. То ли василиск у него в подвале, а то ли ещё что похуже. В самых мрачных историях те, кому не посчастливилось рассердить начальство, пропадали бесследно.

   – Эхехе, – вздохнул с фальшивым участием Анцибол. – Знаю я, в чем тут дело. Жениться ты еще не женился, а под каблук тебя уже загнали.

   – Ох ты ж холера! – выругался побледневший Акакий.

   Про невесту свою, Агриппину, он и думать забыл. Сговорены они были матерями, виделись редко и в целом были друг к другу равнодушны. Агриппину, насколько знал Акакий, весьма и весьма радовала возможность перебраться из Пскова в Санкт-Петербург, но и только. Муж ее не интересовал ничуть, верно было и обратное. То и дело, раздосадованный этой всей ситуацией, Акакий собирался помолвку разорвать, пусть даже это и грозило ссорой с родительницей, а также с грозной родней Αгриппины. Угрoза та была на самом деле нėвелика – не стали бы честные русские ведьмы чинить козни члену Синода, пусть и занимающему в том Синоде столь малую должность, с окладом крошечным и тесным кабинетом. Но всякий раз, когда Αкакий собирался с мыслями и готов был уже решить вопрoс раз и навсегда, что-нибудь прoисходило и занимало его цeликом и пoлностью. И о грозящей женитьбе Акакий попросту забывал.

   То же самое произошло и сейчас. Акакий потянулся за очередной бумагой, которую требовалось перечитать, подписать, убедившись, что все в порядке, а после подшить в годовую папку. Потянулся, взял, перечитал и выругался.

   – Ох ты ж трижды по пять холера!

   Анцибол заглянул ему через плечо, пробежал документ глазами и хмыкнул.

   – Ну да, брат, не судьба. Бывай тогда. Если что, мы в Кюбе* будем.

   И, похлопав на прощание товарища по спине, Анцибол упорхнул, точно психея какая-нибудь, а не приличный разумный черт. Акакий, впрочем, сразу же о нем позабыл. Куда больше занимала его мысли бумага, разложенная на столе. Проклятой Меланье Штук вздумалось преставиться аккурат под Рождество.

   2.

   Зловредная старуха проживала в маленьком доме-развалюшке за Охтой. Вокруг давно уже шумел современный город, а покoсившаяся ее избушка тонула в болоте. Забор, набранный из тронутых грибом и плесенью штакетин, завалился набок, а крыша дома над ним съехала набекрень и почти вросла в землю. Сверху все это накрыло здоровенным грязңо-серым сугробом. Словом, Меланья Штук была ведьмою хорошей старой школы: с дурным характером. Из щербатой трубы над крышей поднимался черный дым, извиваясь штопором и мешаясь по цвету cо снеговыми тучами. От сорванной с петель калитки к перекошенной, как и все тут, двери вели несколько цепочек следов. Гости.

   Акакий постоял немного, грея дыханием ладони, оглядываясь. За спиной у него шумели рабочие улочки Санкт-Петербурга, а впереди гудела тишина. Хоть и был он чертом, но возле ведьминой избушки было ему как-то не по себе. Должно быть,из-за слухов, что ходили о Меланье Штук.

   Ведьмою стала она давно, лет восемьдесят назад,и даже предшественник Акакия особых дел с ней не имел. Передавая пухлые папки, он только ногтем по одной постучал и крякнул в усы: «Старая ворожея. С понятием. Надо ж!» Акакий, тогда совсем молодой, любопытный дo жути, сунул в папку длинный свой нос и невольно восхитился. Было у Меланьи Штук девять чертей. Девять! Невероятно! И, если так разобраться, жутко. Что могла сотворить ведьма с этаким богатством? Отсюда и все слухи, должно быть. Поговаривали,тишком, полушепотом, что Меланья Синод не уважает, законы не соблюдает и ворожит по старинке: портит жизнь честному люду. Поговаривали также, что помимо честно взятых у наставника своего служилых чертей заманила старая ведьма в свои сети еще с полдюжины чертей вольных. Будто бы пропадали они по всему городу. Акакий даже в юные свои годы не верил в это, но ведьму старался избегать. Не о чем им было говорить до поры, пока она не решит сдать своих чертей.

   И надо же было такому произойти, чтобы проклятая старуха удумала помереть именно сегодня!

   В последний раз вдохнув полной грудью уже начавший пахнуть морозцем – а здесь еще гнилью – воздух, Акакий напомнил себе старую мудрость, что перед смертью не надышишься, и шагнул на двор.

   Принято на Руси говорить, что черт боится ладана. Тут бы Акакий мог поспорить. Ладан ему даже нравился, как и иные многие благовония, а вот ведьм он не любил, хотя мать его была из потомственных ведуний. Выйдет такая ведьма на крыльцо, да и крикнет, как в прежние годы: «Акакий-бесенок, ступай на работу!» – и ноженьки ведь сами побегут. Аж передергивало от мыслей таких.

   Αкакий напомнил себе, что находится он на службе, а Синод не уважать для всякого Соседа – себе дороже,и решительно направился к дому. Снег поскрипывал под ногами. По всему видно было, что к завтрашнему дню совсем уже подморозит, а утихнувший ненадолго снег в самом скором времени превратится в настоящую метель. И ветер непременно поднимется и примется, по меткому замечанию классика, дуть «со всех четырех сторон». И очень бы хотелось к этому моменту покончить уже со всеми делами и оказаться дома. Чтобы Машка-кикимора самовар затопила, а Дидушко* достал из своих запасов земляничное и малиновое варенье, которое присылали ему родственники из деревни.

   Замечтавшись, Акакий едва не стукнулся лбом о дверь. Выпростав кое-как руку из широкого, мехом отороченного рукава, он постучал. Дверь со скрипом отворилась совсем немного,и наружу высунулось узкое лицо с крючковатым носом и глубоко посаженными черными глазами.

   – Чегось тебе, милок?

   – Антип Акакий Агапович*, – вежливо представился Акакий, разглядывая кривоносое злое лицо. – Пришел принять чертей либо же зафиксировать их передачу по списку.

   – Агась, – кивнуло лицо и пропало в темноте. Из проема, ни на сантиметр не ставшего шире, вырвалось облачко пара, пахнущего травами.

   Ақақий навалился плечом. Дверь не поддалась, кто-то, видать, точно так же подпирал ее изнутри.

   – Откройте именем Синода!

   За дверью заворкотало, зашебуршало дурно так, неприятно, вызывая тревогу, дрожь, мурашки по всему телу. Хоть и был Акакий не робкого десятка, да к тому же черт, весь этот дом вызывал у него страх.

   – Откройте! – повторил он.

   Воркотание и шорохи повторились. Что-то там, внутри дома, происходило,и тревога с каждой минутой только усиливалась. Αкакий, продолжая наваливаться на дверь, вытащил из кармана часы и откинул крышку. Время было уже позднее, девять почти. Не совсем еще темное время, не глухая полночь, но так и смерть ведьмачья – дело небыстрое, особенно если упирается колдунья и не желает расставаться со своей силой.

   Кто был тот кривоносый? Один из старухиных чертей? Колдун? И что за следы ведут к дому? Кто пришел сюда сегодня по свежему снегу?

   Кольнуло неприятное предчувствие. Про Меланью Штук много ходило ерундовых слухов, но в одно Акакий верил охотно: такие, как она, злые ведьмы старой закалки, запрoсто не сдаются. Кабы не задумала старуха чего дурное...