Текст книги "Мера святости (СИ)"
Автор книги: Карина Пьянкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
После то ли непроявившегося, то ли неполученного ожога, можно всерьез задуматься и о воскрешении... Чем черт не шутит. Нет, ну все-таки, как я могла ожог-то не получить, а? И что дед говорил по поводу того, что вроде бы я с пожаром справилась?..
– Ничего я не делала! – возмутилась я. – Я колдовать не умею!
Чур меня от обвинений во владении магией.
– Да в тебе и правда колдовства ни на грош, – согласился отец-настоятель, взирая на меня как-то... обреченно. – Только ты же, чадо, молилась... Вот Творец и внемлил мольбам чистой души, отвел беду от монастыря.
Чего? Какая молитва? Вряд ли так можно назвать мои слова "Господи, хоть бы пронесло, хоть бы пронесло". Да и какая, прошу пардону, чистая душа-то? Любой адвокат, пусть даже и будущий, это все равно потенциальный адвокат дьявола.
– Э... Так ведь многие-то молились. Как минимум с десяток братьев, – попыталась откреститься я.
Судя по выражениям на физиономиях обитателей монастыря, мое робкое блеяние не особо помогло разрушить их представление о произошедшем... Когда людям хочется чего-то сверхъестественного, убедить их полной будничности событий просто невозможно. Это то же самое, что уфологов убедить, что зеленые человечки появляются только после третьей бутылки водки натощак.
– Нет, сестра! Мы не молились... – покаянно изрек брат-кузнец. – Ты уж прости, грешны, мы... матушку твою скверным словом поминали.
Предсказуемо.
– Все? – на всякий случай уточнила я. Вдруг все-таки удастся свалить на кого-то произошедшую "неожиданность".
Окружающие меня люди виновато потупились. Все. Очень хотелось сказать какое-нибудь слово. Матерное. Чтобы разрядить обстановку и убедить всех в том, что Творец до такой никогда не снизойдет. Но ругаются здесь по-другому. И я промолчала.
– Видно, действительно, чадо Творец тебя осенил милостью своей и послал сюда не ради твоего спасения, а ради наших душ! – поддался общему психозу отец Иоанн.
А что ему еще оставалось, когда клич "чудо" дружно раздавался во всей обители разом? Самому-то старикану явно не слишком грело возможное явление кого-то там особо угодного местному богу. Глазки-то у настоятеля бегали, да еще как!
– Э... Может, не стоит делать таких поспешных выводов? – уж совсем занервничала я. – Возможно, что все произошедшее, всего лишь цепь случайностей и не имеет никакого отношения к Тв... Э... То есть, все конечно, по воле Его и я лишь малая песчинка на длани Его... О! Вот! Я лишь смиренная раба Творца нашего и не пристало говорить обо мне такие вещи! Потому как грех и ересь!
При слове "ересь" восторги несколько поутихли. Уже не так приятно прославлять мудрость Творца, когда за спиной слышится почти реально дыхание псов Его. Забавно-то как у нас слова "псы господни" появилось из-за обычной игры слова "доминиканцы – domini canis", то есть монахов, чей орден исправно пополнял ряды инквизиторов, чаще всего так "обласкивали" за глаза, то здесь борцов с вольномыслием в делах веры вполне официально титуловали псами Творца. И явно не за милосердие и добронравие.
В общем, восторги общественности по поводу явления очередной чудотворицы удалось-таки с грехом пополам оборвать (по углам шептались, но орать перестали), и недели две протекли как и раньше, в постоянных удираниях от брата Марка и попытках не нарваться на очередную порцию оплеух от обожаемых соучеников, чтоб им икалось...
А потом...
Потом явились псы Его...
В принципе, никаких особых примет больших неприятностей не было. И день ясный, погожий, солнце макушку припекало так, что даже наш палач, то есть наставник, смилостивился и отпустил нас раньше, и в храме ничего не падало, не загоралось и не рыдало кровавыми слезами. Даже жалкие вороны, которых обычно мерено-немерено, так и те не соблаговолили посетить монастырь.
И вот, когда мы, объекты издевательства брата Марка, все вместе топали в трапезную на обед, во двор, аки назгулы, на черных конях влетели люди. И пусть выглядели они не в пример приятнее толкиновской нежити, однако реагировали на них также. Такого ужаса я прежде не видела, причем не животного, того, когда бежишь сломя голову как можно дальше от опасности, а того, который вызывает тупую покорность перед участью. А я сперва даже и не поняла, что в этих людях в одинаковой винно-красной одежде такого жуткого. Ни рогов, ни клыков, вроде бы, не наблюдалось.
А потом кто-то еле слышно выдохнул позади меня:
– Краснорясые!
И вот тут меня тоже накрыло. Ох, недаром кривился отец Иоанн, видать, чуял, чем обернуться-то может. Сразу стало ясно: по мою душу-то явились. Разнеслась-таки весть о моем появлении, вот и прискакали псы.
Приехало "назгулов" всего-то пятеро, и пусть они были молодыми и поджарыми, будто гончие, но братья бы смогли раскидать их быстро и легко, но... боялись. А от этой пятерки тянуло опасностью, силой и... чем-то странным, я чувствовала, что они способны еще на что-то...
– Где противная Творцу ведьма, именуемая Ири? – раздалось из-под одного капюшона.
Описать невозможно, что я в тот момент испытала. Кровь отхлынула от лица. Ноги стали тяжелыми, непослушными. Сердце колотилось так, что казалось вот-вот ребра проломит.
– Так вот она, Ири, – произнес отец Иоанн.
Я слышала его голос, будто через слой ваты. Ведьмой не назвал. Хорошо. Хоть что-то хорошее происходит.
И ощущение такое, будто я прокаженной за одно мгновение стала: люди вокруг меня расступались так стремительно... Только брат Марк и Томас остались рядом стоять.
Господи, но они же могут справиться с инквизиторами! Легко могут! Да один брат Марк троих за одновременно может в бараний рог свернуть! Почему же они не хотят вступаться за меня?!
– Ведьма, на все воля Творца нашего, ты не сможешь более волшебствовать! – снова провозгласил капюшон и продемонстрировал мне какую-то фиговинку на цепочке. Разглядывать я ее не стала, потому что товарищи оратора уже двигались ко мне. С однозначными намерениями.
Страшно. Как же мне страшно...
– Да беги ж ты, дура! – рявкнул на меня мой наставник и дал хорошего такого, привычного пинка для ускорения.
И побежала! Увернулась от лап инквизиторов и так дунула, что чуть ли не уши заложило. Правильно, если я побегу – за мной сам черт не угонится, разве что на лошадь сядут... Так я через кусты и по полю! Кони там ноги на раз переломают!
Бежала я не разбирая дороги, не думая, куда, лишь бы подальше, под ноги не смотрела совершенно, как только шею-то не свернула, самой непонятно. Наверное, тоже Творец подсуетился, который меня со смертного одра поднял.
А потом я вдруг поняла, что бежать стало легче, спотыкаться больше не спотыкаюсь, а крики позади меня из гневных переросли в изумленные.
Я замерла на месте. А потом посмотрела вниз.
Озеро. Вода. Я стою на воде. Я по ней бежала. Только что.
– С причала рыбачил апостол Андрей, а Спаситель ходил по воде... – хрипло пропела себе под нос я, икнула... и с визгом пошла ко дну.
До берега было метров пятьдесят, озеро, если я правильно помню, не мелкое... Ладно, все хорошо. Плаваю я хоть и не отлично, но вполне себе пристойно, вода теплая, одежды на мне не очень много и она не тяжелая. Выплыву. Вот только на берегу краснорясые торчат и только и ждут, когда я выйду на сушу.
Я рванулась было к поверхности, но будто что-то преградило мне путь. Невидимое, но вполне ощутимое препятствие. Потом появился воздух. Я даже изумляться не стала. Ну мало ли. Сперва ходила по воде, потом задышала под ней. Наверное, жабры прорезались. Подумаешь. Я уже устала удивляться чему-либо.
Через пару минут меня понесло куда-то. Судя по ощущениям – к берегу. К инквизиторам. Попыталась грести обратно, да куда там! Будто в озере вдруг обнаружилось какое-то течение. В общем, очередной бред, но я привыкла. На берег вынесло мягко, бережно, будто кто-то опустил меня огромных ладонях. И я была совершенно сухой.
– Истинно, Творцу угодна! – выдохнул кто-то из монахов.
Инквизиторы тактично промолчали. Хотя бы в очередной раз в колдовстве не обвинили, уже радость для меня. Да и хватать меня тоже не спешили.
– Не было никакого колдовства! Творец ее защитил! – раздался голос отца-настоятеля.
Что ж ты раньше молчал-то, зараза?! Когда они меня чуть не схватили?! Одновременно я чувствовала и облегчение пополам с благодарностью, и страстное желание задушить отца-настоятеля своими руками. Он ведь за милую душу отдал бы меня, если бы не очередное "чудо", слова бы поперек этим красным не сказал... Я чувствовала себя... преданной. Хотя что я могла ожидать от него? Я здесь никто, на отце Иоанне целый монастырь, так чего ради ему рисковать такой прорвой народа ради одной пришлой девчонки? Все логично. Принцип меньшего зла.
– Да, – не слишком охотно подвердил капюшон. – Колдовства не было. Но почему эта девка тогда убегала от слуг Его, раз невиновна?
– Можно подумать, хоть кто-то не удирал бы сломя голову от псов Его, – тихо, но довольно-таки отчетливо пробормотала я.
Все присутствующие посмотрели на меня. Язык мой – враг мой. Ну что мне стоило промолчать и позволить кому-то другому управлять ситуацией? Я же здесь всего-то глупая "девка", без прав, семьи и хоть какой-нибудь защиты.
– Еще и рот открывает, – брезгливо бросил инквизитор, очевидно, главный в этой компании, и откинул капюшон красного плаща.
Хм. Я люблю свой факультет, я его просто обожаю, честное слово. Ничто так не лишает девичьих иллюзий и прочей ерунды, как обучение на юридическом, да и смазливые физиономии в наших аудиториях не редкость.
Проклятый краснорясый был красив, чтоб его приподняло и шлепнуло. Подобного рода актеров подбирают на роли "плохих парней" в Голливуде. Лицо этакого итальянского мафиози, черные чуть вьющиеся волосы, черные глаза, смуглая кожа, черты лица правильные, привлекательные, но с оттенком хищности. А приглядевшись, можно было даже сказать, что пес Творца похож на крысу. Очень большую черную крысу, пусть и красивую. Пристрастия к грызунам я никогда не питала. Предпочитаю кошек.
– На ней-то милость Творца, все знают, а ты-то здесь колдовство учинял! – прогудел брат Марк.
Я, честное слово, буду стараться на наших тренировках и постараюсь никогда-никогда не расстраивать своего наставника. Пусть и садист он, да и не жалеет меня ни капли, а только он один меня и защищает. Больше никто не вступился, разве что Томас. Так Томас – дело другое, он меня, изверг, едва не убил.
– Ересь! – прошипел крыс. – За языком следи, как бы укоротить не пришлось! Всем известно, какие вы тут службы служите и кому молитвы возносите!
– Творцу нашему молимся! И грядущую ожидаем! – рявкнул отец-настоятель, уперев руки в бока.
Ага. Ясно. Одно дело меня выдать, а тут, кажется, на всю обитель разом замахиваются. И чем это братия так официальной церкви не угодила-то?
– Нет никакой грядущей!
– В святом Аникии сомневаешься? Ересью пахнет!
Они так и будут друг на друга эту ересь сваливать? Так я может, пойду тогда? Я же тут и не нужна на самом деле, так, лишний повод сцепиться.
На плечо мне легла знакомая тяжелая рука, которая так часто награждала меня затрещинами за нерадение.
– Не бойся, не тронут тебя эти, не позволим.
– Вам-то зачем за меня вступаться? – шепотом спросила я. – Из меня же воина не получится, хоть я наизнанку вывернусь.
– Ну, положим, наизнанку-то ты, девка, и не выворачиваешься. Уж больно ленива и жалеешь себя сверх меры. Постаралась бы, может, чего и вышло б. А так... не за воина, так за внучку мою сойдешь.
Я едва не ахнула от неожиданности. За... внучку? Внутри сразу как-то потеплело. Вернуться назад, к себе домой, я даже и не рассчитывала. Некуда мне было возвращаться, мое прежнее тело уже давно и безнадежно мертво. Здесь же я чужая, никому не нужная, ни семьи, ни друзей, а брат Марк хочет, чтобы я его внучкой стала. Да я едва не разревелась от благодарности!
– Спасибо, – сморгнув некстати навернувшиеся на глазах слезы произнесла я.
– А спуску все равно не дам! – пригрозил наставник. – Семь потом завтра с тебя сойдет.
– И пусть! Только бы живой остаться.
– Никуда ты не денешься. Творец любит, а люди смирятся.
Оптимист. Мне бы так все просто, а то больно уж нервируют эти типы в красном. Наверное, теперь смотреть без содрогания на этот цвет не смогу.
А взаимные упреки между крысиным инквизитором и отцом Иоанном и не думали прекращаться. Неконструктивный диалог только-только перешел на личности и никто и думал как-то попытаться дойти до истины. Четверо сопровождающих "крысы" уже успели преспокойно уйти в монастырь, очевидно, обустраиваться в странноприимном доме, а старший их этого, казалось, даже не заметил. Зря. К компании из семерых монахов, подтянулось еще с десяток воспитанников покрупнее. Похоже, если краснорясый не поумнеет, его будут бить. А бить наши умеют так, что неделю потом отлеживаются. Меня (тьфу-тьфу-тьфу) всерьез не трогали, но кто-то из деревенских не оценил ухаживаний конопатого Ива за местной девкой, подкараулил его с дружками, да хорошенько отдубасил. Метелить деревенских ходили человек двадцать наших, я тоже пошла, постояла в сторонке, поглядела, поохала. Впечатлений хватило надолго.
– Что, думаешь, удастся справиться со мной с помощью этого быдла? – ощерился инквизитор, обводя взглядом совсем не дружелюбную толпу.
– Попытаюсь! – решил идти до последнего настоятель.
Но ведь неразумно бить заезжего борца за чистоту веры. Во-первых, он вернется с подкреплением, а разгневанные сыны церкви в количестве больше пяти штук, по-моему, не будут очень приятны в общении, во-вторых, он же явно умеет что-то, отец Иоанн сам обвинил его в том, что тот "волшебствует". А вдруг это "волшебствовальщик" кого-нибудь покалечит? Лично мне не очень хочется, чтобы кто-то из братии или учеников пострадал. Совсем не хочется!
Ребята засучили рукава и с самыми зверскими физиономиями пошли на врага. Тот высокомерно хмыкнул и сделал какой-то странный жест руками. Я зажмурилась. Ой, мамочки...
А потом раздались вопли инквизитора. Его-таки били. И магия не особо помогла.
– Против веры нет приема, – прокомментировала себе под нос я.
Брат Марк покосился на меня странно, но руку с плеча не убрал. Благоговейное выражение на лице Томаса несколько напрягало, но пока вроде тот не вздумал чего-нибудь не слишком умного ляпнуть, так что пусть пялится, мне не жалко.
– Эта ведьма не дает мне колдовать! – заорал в пылу драки "крыс".
Кто? Я? Видать успели его уже по голове приложить... Наверное, отец-настоятель... Кхм... Отец-настоятель смотрел на меня изучающе, недоуменно, будто не зная, чего от меня ждать, пользы или пакости. Значит, это не он инквизитору ворожить мешает? Но не я же... я же ничего, совершенно ничего не делала.
Но и по воде я бежала, не особо задумываясь над тем, что делаю. И, когда кузница вдруг потухла, а все подумали на меня, я ведь тоже ничего не делала. Я только захотела, чтобы все стало в порядке. А сегодня я просто хотела удрать от преследователей.
Нет. Все-таки чушь. Совпадение. Не бывает.
А отец Иоанн все продолжал смотреть и мне расклад не нравился. Такое нехорошее, прямо-таки очень нехорошее чувство возникло. Даже наши монастырские мордовороты что-то почуяли: отвлеклись от избиения "крысюка" и тоже глядели на меня.
– Не Ири ей имя, а Ирина, грядущая святая, меч в руках Творца. Он послал ее для защиты детей Своих от зла! – изрек мерзкий старик.
Немая сцена.
ГЛАВА 4
Как говорила одна моя хорошая подруга, над головой сгущается задница, возможны осадки. На меня смотрели абсолютно все и... странно. Понять в тот момент не могла, с симпатией или наоборот взирают на меня обитатели монастыря и чем мне все это грозит. Нет, объявить меня святой определенно было худшим решением в жизни отца-настоятеля. И, богом клянусь, я при первой же возможности докажу ему самым наглядным образом насколько я не святая.
– Ересь! – попробовал было использовать старый прием, но ему тут же чем-то заткнули рот. Один из парней не пожалел портянки для благого дела.
А вот что хуже для меня? Ересь? Или все-таки признание меня святой?
Народные же массы радостным ревом приветствовали очередного народного героя, не особо обращая внимания на мою перекошенную "счастьем" физиономию. Ребята радостно завели какое-то храмовое песнопение в честь моей тезки, отец-настоятель радостно подхватил. Разумеется, всем весело. Моего же мнения и не спрашивали, мол, раз отец Иоанн сказал, что святая, значит, святая и сомнений быть никаких не может.
– Святой отец, вы что творите?! – разъяренно прошипела я настоятелю. – Какая я вам к едрене фене святая?!
– Такая, дщерь, – отмахнулся вредный старик. – Что Творец послал – тому и рады.
Подставил меня, хрыч старый.
– Отче, а что делать-то придется, когда я ничем не смогу доказать, что святая, а? – продолжала возмущаться я. – Я ж не святая, вы же знаете!
– Цыц! – шикнул монах. – Святая или не святая... Главное, люд рад и краснорясых погонит!
– А куда этот люд меня-то потом погонит, когда все раскроется?!
Вы думаете, меня хоть кто-то послушал? Нет. Ни один. Они нашли свою ожидаемую святую и теперь, что называется, отрывались по полной. Мне все припомнили: и погашенную кузницу, и "чудесное воскресение", и "прогулки по воде". Мол, раз все это сотворила – точно святая. Ну ладно, про воду, может, и было что-то такое, чудесное, а остальное – бред какой-то. Кузницы могла из-за чего угодно погаснуть, а уж принимать летаргию за воскресение могут только в темные века, точно.
– Начнем же торжественную службу в честь святой Ирины, что мы ожидали! – продолжал гнуть свою линию отец-настоятель, игнорируя все мои попытки прекратить этот балаган.
Конечно, он-то точно выкрутится, когда до местных дойдет, что к Творцу их я имею самое отдаленное отношение, то меня быстро сдадут тем же инквизиторам на расправу. И вроде как все довольны, а о пришлой девчонке и не вспомнят. Действительно, кто я такая?
Трое моих соучеников тут же меня скрутили и поволокли куда-то, оказалось, переодевать в "одеяние святой", но до того, как они объяснили мне, я чуть не лишила своих мучителей пары зубов. Все-таки не прошли измывательства брата Марка зря, хоть в малости, а полученную науку мне удалось применить.
– Изверги, если вы меня еще и раздевать посмеете, я с вами не знаю, что сделаю!!! – в голос орала я, наплевав на приличия.
– Да вы что, святая, как можно! – возмутился Йохан. А ведь только вчера дурищей называл...
Черт подери, каким, оказывается, прекрасным был вчерашний день.
Притащили меня не в мою келью, а в комнату рядом с обиталищем отца Иоанна. Прежде дверь сюда была заперта, я даже дергала пару раз за ручку, когда никто не видел, теперь же меня сюда буквально запихнули, тактично оставив меня один на один... с одеянием. Наверное, это стоит назвать ризами. Или хламидой. Или еще чем-то странным.
Святую Ирину здесь действительно ждали. По крайней мере, об этом говорили тяжелые златотканые одежды с драгоценным камнями. Нет, я понимаю, когда для иконы делают оклад из благородных металлов, но засовывать святого в такой оклад заживо, это, по-моему, все-таки перебор. Латы вряд ли будут тяжелее. А в углу на подставке еще и меч со щитом. Конечно, Святая Ирина, Меч в руке Творца. Вот только я это не подниму, даже если мне будут смертью угрожать. Да я и под этими тряпками, скорее всего, развалюсь.
– Святая, вы облачились? – поинтересовались из коридора.
– А может, не надо, а? – проблеяла я. – В конце концов, в глазах Творца не одеждами мы славны, а делами и помыслами?
Получив отмазку из местного святого писания собеседник мой (кто это, кстати говоря?), слегка озадачился, но быстро парировал фразой из того же источника:
– Но слава Творца должна быть видима детям Его. Одевайтесь, святая, братия ждет вашего явления, чтобы начать праздничную службу.
Чтоб провалилась эта братия и этот монастырь!
На прошитого золотыми нитями монстра я смотрела с подлинным ужасом. Я не знала, как это одевать, как в этом ходить и возможно ли в этом дышать. С трудом я влезла в тяжеленную хламиду. Как все в итоге выглядело, я понять не смогла, но вот, что плечи мои придавил изрядный груз, почувствовала мгновенно. Мне знакомый ролевик рассказывал о том, что делает кольчуги и даже пугал их весом, но не думаю, что эти творения народного промысла были намного тяжелее одежд, приготовленных для моей тезки, будь она неладна. Но все же ноги под грузом не подломились и до дверей я с грехом пополам доковыляла.
Боже мой, ну как же пару-тройку веков назад женщины носили парадные платья? Это же пытка какая-то.
Едва я ступила на монастырский двор, как раздались здравицы в честь грядущей и народ практически синхронно попадал на колени.
– Слава Творцу нашего и Его святой, что мы ожидали! – зычно провозгласил отец-настоятель.
Единственное, что вносило диссонанс в это омерзительное по своей слаженности ликование, были возмущенные вопли помятого донельзя "крыса", которого уже успели скрутить, но не сунули в ближайший погреб, как можно было ожидать.
Я улыбалась толпе заученно, как долго репетировала перед зеркалом, прежде чем пойти на свидание с Вадиком из параллельного потока. Вадик вроде бы мою гримасу одобрил, народ, судя по радостному реву, тоже. Для усиления эффекта я еще и рукой помахала, как голливудская звезда на ковровой дорожке. Это я с отцом Иоанном могу припираться на тему своей мнимой святости, а этот... пролетариат, он зверь опасный, и булыжник – оружие его... С этими лучше не делиться своими измышлениями на тему моей причастности к высшим силам, а то еще и хоронить нечего будет.
– Теперь, когда святая с нами, мы поборем и еретиков лесных и тех, что скрываются под личиной верных детей Его!
Люд еще больше возрадовался еще больше предстоящей прополке.
– Чистота веры восторжествует! И да низринется гнев его на головы краснорясых, творящих беззакония именем Творца нашего!
О... Ёпт, как выразился мой двоюродный братец Коля, увидев меня, только что вернувшуюся с приусадебного участка. Мне это совсем не нравится. Мне не нравится насилие как таковое, да я даже на гражданскую специализацию пошла, чтобы не приведи господи, с криминалом дел не иметь... Да я даже таракана убить не могу – рука не поднимается, а мне тут предлагают стать идейным вдохновителем для массовых репрессий? Мне не идет кровова-красное!
– С нами сила Его! – продолжал надрываться священник. – На костер еретиков!
Так... Это он об инквизиторах, что ли?
Кажется, о них, вон, братья уже и сопровождающих "крыса" приволокли, да и бока изрядно намяли. Ой, мамочки, нет, они мне, конечно, категорически не нравятся, как и их организация, но чтобы так... Это... Это же убийство! Двух и более лиц с особой жестокостью! Это преступление! Надо как-то останвить их... Надо! Но ведь мои писклявый голос не пробьется через весь этот гомон. И отец Иоанн, он же их руководитель уже столько времени, они ему верят, а я кто такая...
Хм. А я святая Ирина. Он же так сказал сам, верно? Значит, по логике вещей мое слово должно быть весомее его. Так? Так.
– На костер их! – подстрекал толпу настоятель.
Я набрала воздух в легкие. Это должно прозвучать... весомо. И с достоинством. Точно. Я же вроде как особа приближенная к Творцу. Мне визжать не полагается. Но только бы услышали, только бы услышали. Блин, но для этого точно чудо потребуется, никак не меньше.
– Он заповедовал детям Своим прощать! – изрекла, по иному и не скажешь, я.
И все-таки услышали. Правда. Даже замерли. А уж как по-рыбьи выкатил глазища отец-настоятель. Кажется, роль идейного вдохновителя он планировал взять на себя, а меня хотел поместить на знамя, как символ борьбы. Кровавой. Не хочу. Раз уж я теперь святая, то отче, играть мы будем немножко по-другому. И раскладку ролей надо бы сменить от греха подальше.
– И не через пламень приводить к нему заблудшие души, а через прощение и покаяние!
Мамочка, спасибо, что запихивала в меня классическую литературу, вот уж точно пригодилось! Вещаю, как по написанному!
Инквизитор явно не мог поверить своему счастью: разозленные монахи с ворчанием, недовольством, но все же отпустили псов Его и даже развязали.
– Прощайте и Творец простит вас, – решила усилить эффект я.
Отец Иоанн вынырнул за моей спиной как черт из табакерки:
– Девка, да что ж ты творишь?
Я ухмыльнулась. Получи, старый хрыч. Сам загнал меня в этот угол, так нечего теперь удивляться. Я бы сама ни за какие деньги не стала бы в такие игры играть, но и этому пройдохе не позволю прикрываясь моей истощенной тушкой творить здесь непотребства. Раз уж назвал меня святой, пусть ожидает, что и поступать я буду соответственно.
– А что я делаю? – невинно хлопнула глазами я.
– Ты зачем рот открыла? – еще яростнее зашипел на меня старик.
– Так я ж святая, – улыбнулась я. – Мне полагается наставлять заблудших на путь истинный и творить добрые дела во славу Творца.
– Да какая ж ты святая? Ты же девка бестолковая! – в конец разъярился монах, аж слюна забрызгала.
Я едва не испугалась.
– А вы теперь это им скажите, – кивнула я в сторону толпы, которая продолжала восторженно меня славить. – Попробуйте. И посмотрим, что выйдет. Хотите? А?
Я видела только два вариант: либо он на костер пойдет один, либо на костер пойдем вместе. В любом случае, ему не выкрутиться, все-таки про святость он вякнул первым.
– Ах ты, змея!
– Не-а, – протянула я. – Святая Ирина. Сами сказали – сами теперь и мучайтесь, а устроить непонятно в честь чего резню я вам не позволю. Святая ведь, как-никак.
– Я тебя в порошок сотру!
– Себя вместе с собой сотрете, – парировала я, бодро благословляя братьев, возжелавших приобщиться к благодати. На пятом человеке необходимый навык уже был получен, так что выглядело все это действо даже немного эстетично.
– Я вас за язык не тянула, – вздохнула я.
– Святая, так точно этих пятерых отпускать что ли? – спросил неуверенно у меня брат Маркус.
Он явно был несколько смущен тем фактом, что рядом со мной находится отец-настоятель, но спрашивать позволения приходится у той, которую привык считать бесполезной девкой. Но с другой стороны, я же теперь вроде как выше отца настоятеля.
– Заберите оружие и приглядывайте за ними. Творец всем может даровать прощение, но глупцам в его милости будет отказано, – решила не перегибать с дозой милосердия я.
Инквизиторам я не собиралась доверять, как и кидаться защищать их, если они повторно что-то натворят. Я же не та, в честь которой построен этот монастырь, в конце концов.
– Благодарю, святая, – произнес "крыс". – Твоему всепрощению нет границ.
Что-то в выражении лица инквизитора заставило меня занервничать. Ответить явно надо было как-то правильно, в духе своей роли, вот только я не особо-то и представляла... Хотя... Вроде как смирение мне полагается, что-то там было такое, кажется, у той же Санд. Девушка, спасаясь от преследователей бросилась в пропасть, но божьей помощью была спасена, люди назвали ее святой и девица из гордыни решила повторить свой полет. Финал был невеселым, разумеется.
– Я лишь дочь и раба Его, – покачала головой я. – И не я тебя простила, но Творец наш. Его и благодари.
Народ смотрел умиленно, и я едва удержалась от облегченного вздоха. Пока все нормально, стало быть. Но как долго я смогу дурить местным голову? Они же точно скоро потребуют подтверждения, чудес они потребуют, а отмазка с тем, что вера должна быть искренней и не требовать доказательства, долго не будет проходить.
– Вознесите все хвалу Творцу нашему за каждодневные милости Его к детям Своим!
Фух. Надеюсь, на пару часов братия будет занята, а я хоть с мыслями соберусь. Надо как-то выкручиваться. Желательно удрать куда подальше, где меня никто не знает, и попытаться начать все заново. Можно попробовать все-таки замуж выйти. Или в тот же монастырь податься, послушницей. При любом раскладе этот спектакль со святой Ириной добром кончиться не может.
Поулыбавшись напоследок и благословив пару особо страждущих, я уползла в свою келью. Господи, ну как же мне убраться отсюда тихо и незаметно, а?
Едва дверь закрылась за моей спиной, как в нее тут же постучали.
– Кто там? – охрипшим от волнения голосом спросила я.
От визитеров я ничего хорошего не ждала. Да я вообще ничего хорошего больше не ждала. Очевидно же: не сумею сбежать – буду жить плохо и недолго.
– Брат Марк.
– И Томас.
Я облегченно выдохнула. Они... они вроде бы не фанатики и относятся ко мне с симпатией. А мне надоело быть одной.
– Входите, – позволила я.
Мой наставник и соученик казались донельзя растерянными. И смущенными
– Ири, девонька, ты только объясни мне, с чего ты вдруг святой-то стала? – неуверенно спросил монах. – Ты же хоть и добрая, однако ж особыми добродетелями не отличалась никогда.
Сказать или не сказать, вот в чем вопрос? Безопаснее, наверное, продолжать разыгрывать святую. Да и разумнее. Но это и единственный мой шанс на побег, одна я пройду недолго. До первого разбойника или еще какого урода. Я же и защитить-то себя толком не могу.
– Да по слову отца-настоятеля – развела руками я.
Пусть будет так. Рано или поздно, в любом случае вышло, а они... Может быть и не сдадут меня.
– Но как же тебя зовут-то тогда? – задал мучавший его вопрос Томас.
Я фыркнула. Возмущения по поводу моего святотатства вроде бы нет. Уже легче. И даже надежда есть.
– Нет, зовут-то меня как раз Ириной. Но... Что в имени? То, что зовем мы розой, – и под другим названьем сохраняло б свой сладкий запах! – насмешливо произнесла я. – Вот только в моем случае запах далеко не благоуханный. Как не назови. От святой только имя... Но разве кто стал меня слушать? Отцу Иоанну, видимо, приспичило с инквизиторами разобраться, вот и втянул меня в эту авантюру, вроде как воля Творца и все такое...
Монах и ученик сперва пораженно слушали мое словословие, а потом с пониманием переглянулись. Значит, как-то так они и подозревали.
– Да уж, деточка, в нехорошую историю ты попала-то.
– Не то слово, – кивнула я. – Мне бы убраться куда. Ну какой из меня Меч Творца? Я и с обычным-то мечом управиться не могу! И не собираюсь я участвовать в карательных операциях! Я вообще против насилия! И крови не люблю! И я обычная девушка и ничего не могу! Совершенно! Я даже готовить здесь не могу!
