Текст книги "Гладиатор (СИ)"

Автор книги: Карина Кисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5

Расставание с Анютой

Месяц, последующий за операцией, летел словно ракета. Аня была бодра и весела, несмотря на постоянные пробы и анализы. Угроза второй операции отступала, Карлов заверил меня, что все будет в порядке, если придерживаться предписаний. Я проводил в больнице все свое свободное время, которое проводил вне «Арены».

В клубе ничего особенного не происходило, кроме разговора, состоявшегося у меня с Косым. Он произошел через несколько дней после операции. Я был не выспавшимся, с синяками под глазами и похудевшим на несколько футов. Мы с Мишкой занимались в тренажерном зале, когда вошел Косой. Он следил за мною некоторое время, маскируя свой интерес. Спустя минут десять, он двинулся к выходу, уже подойдя к двери, оглянулся и грозным тоном сказал:

– Максим, через минуту жду в моем кабинете, поторопись.

Меня окружала тишина и испуганные взгляды уже знакомых мне парней. Наскоро вытеревшись полотенцем, я торопясь заспешил к Косилину.

Едва постучав в дверь, я понял, что разговор будет не из легких.

– Входи Воронцов, – деловым тоном заявил хозяин кабинета.

Я вошел и, опустив глаза, стал ждать приговора.

– Ты отдаешь себе отчет в том, – начал разливаться голос Косого, – что делаешь?

– Не понял?

– Не понял?! Я помог тебе, когда тебе было трудно?

– Да, Андрей Николаевич, – тихо ответил я.

– Дал работу? – продолжал давить он.

– Да.

– Я вложил в тебя средства, дал тебе деньги, когда они тебе были необходимы. Я даже разрешил тебе несколько дней не появляться в клубе! Теперь я жду от тебя полной отдачи, для достижения нашей общей цели. И учти, Воронцов, больше я к этому разговору не вернусь. Если ты будешь бесполезен...

Всю свою речь, Косой произносил суровым, воспитательным тоном, а последнюю, неоконченную фразу, он произнес своим фирменным, тягучим голосом, от которого кровь застывала в венах.

С этого дня тренировки являлись моим приоритетом. Перемежая их с походами в больницу, я установил кое-какую гармонию в своей жизни. Я ждал и боялся того дня, когда Ане можно будет вернуться домой. С одной стороны, нет ничего более желанного, а с другой – страх. Страх оставить ее одну в той хибарке, что мы снимали, да еще и после тяжелой операции. Я переживал и нервничал, не зная как поступить, однако помощь пришла сама собой.

Однажды придя в больницу, меня позвал к себе Карлов, с ходу шокировал меня:

– Меня переводят в Питер.

– Что? – запнулся я, – А как же Аня?

– Поэтому я тебя и позвал. Я не могу остаться и не могу перепоручить твою сестру другому врачу.

Онемев от страха и безысходности, я молча смотрел на доктора, которому смог довериться и который сейчас предал меня.

– Я хочу ее перевезти в Санкт-Петербург.

– Что?! Нет, я не могу уехать...

Все еще сомневаясь, что хочет предложить Карлов, я уже догадывался. Он хочет увезти от меня сестру на другой конец страны, а я не смогу ехать с ними. Мне придется остаться у Косого, выплачивая ему все долги, которые успел нажить за свою недолгую жизнь в Москве.

– Я знаю, – согласился со мной доктор, – мы тебя всегда будем ждать. Мы будем рады тебе в нашем доме.

Я молча обдумывал ситуацию, все яснее понимая, что это единственный выход. Аня будет под присмотром с самыми надежными людьми на свете, а я... что ж, Анюта предупреждала меня не связываться с этими людьми. С другой стороны – я спас ее жизнь, это послужит мне утешением.

– Когда вы уезжаете? – обреченно спросил я.

– Через неделю все будет готово.

– Спасибо Алексей Михайлович, я рад, что Анюта будет с вами. Более надежных людей и представить нельзя.

Борясь со слезами, я вышел за дверь. Карлов не пытался вернуть меня или задержать, он понимал, что мне нужно время справиться с собой. Стоя у большого больничного окна, я смотрел на ненавистный теперь город, в который меня так влекло.

Солнечные лучи играли в окнах домов, посылая яркие блики. Я прислонился лбом к прохладному стеклу, привыкая к мысли об одиночестве. Разве я должен жаловаться? Моя сестренка так привязалась к Ларисе, что я иногда ревновал. Боясь, что у Ани появился человек дороже меня. Пусть они заменят ей родителей, которых она так рано потеряла.

Нацепив на лицо сияющую улыбку, я вошел в палату Анечке.

– Как чувствует себя наша больная? – пошутил я.

– Привет, – грустным голосом произнесла сестра.

– Что болит? – обеспокоенно спросил я.

– Нет, все хорошо. Просто... тетя Лара говорила с тобой?

Она смотрела на меня своими большими глазами, собираясь сообщить мне плохую новость. Я изобразил еще большую радость на лице и произнес, глотая комок в горле.

– Мне сообщил Карлов. Это же прекрасно! Питер! Ты же мечтала о путешествиях.

Моя радость даже мне казалась фальшивой.

– А ты?

– А что я? Я буду к вам приезжать. Зато ты будешь под присмотром доктора. Разве плохо? И к тому же, разве ты не хочешь ехать?

– Хочу!

– Вот и отлично, завтра начну паковать твои вещи.

– У тебя ничего не выйдет, – суровым тоном заявила Аня.

– Ты о чем? – удивленно спросил я.

– Об упаковке вещей! Ты ужасен в этом! – рассмеялась сестренка.

Как приятно было забыть обо всех неприятностях, сидя рядом и разговаривая.

Неделя подходила к концу, а с ней приближалась наша с Аней разлука. Все чаще я замечал грусть в ее глазах, но с приходом Ларисы она преображалась. Светились радостью ее глаза, она ловила каждый взгляд и жест своей названной матери.

За день до отбытия, нас с Анютой пригласили к себе Карловы. Мы ночевали у них в доме. Дом казался опустевшим. Он выглядел жалко без всех вещей, фотографий.

Вечером меня позвала Лариса. С присущей только ей доброй улыбкой она заверила меня, что я у них всегда буду желанным гостем. Карлова настаивала, чтобы я обязательно приезжал к ним. А также заверила меня, что Анюта с ними в безопасности и, что они уже любят ее как дочь. При этом разговоре, очень трудно было сдержать слезы, у Ларисы это и не получилось, поэтому закончился наш разговор объятиями и мокрыми платочками.

Нет ничего тяжелее расставания. Даже понимание необходимости этого, не избавляет от страданий. Про себя решив не показывать Анюте своей горечи, я постарался быть веселым и остроумным. Так разговаривая за ужином, мы не заметили, как потемнело. После этого ужин стал походить на траурный обед. Боясь, встречается со всеми взглядом, я заспешил в гостевую спальню, которая неоднократно принимала меня на ночевки.

Поспать мне почти не удалось, поэтому утром я был еще более разбитым.

Стук в дверь раздался, когда я был в ванной.

– Макс, ты в ванной?

– Да Ань, я сейчас.

Когда я вышел с ванной, она обняла меня и сказала:

– Мы так грустим, как будто больше не увидимся! Пообещай мне, что приедешь не позже, чем через месяц.

Я помотал головой, сдерживая ненавистный комок в горле.

– Тогда через два?

– Обещаю, – выдавил я.

– Если не явишься, то я приеду, несмотря на свое хрупкое здоровье.

Мы посмеялись вместе, еще раз обняв меня, она вышла.

Еще через час мы были в аэропорту, откуда на специализированном самолете перевезут сестру на другой конец страны. Мне разрешили проститься с ней возле трапа самолета.

Не говоря ни слова, мы обнялись, а Анюта клюнула меня в щеку и унеслась прочь.

Я смотрел как взлетают самолеты и гадал, как мне выкроить время, для поездки в Санкт-Петербург. Одернув себя, я посмеялся над собой. Еще не показав себя, не участвовал ни в одних боях, я прихожу к Косому и прошу отпуск – то-то он посмеется!

Все, что мог для сестры я сделал. У нее есть сердце, семья и дом. А я должен работать

Всего себя я отдал работе. Тренировки, тренажерный зал, снова тренировки... Но мне это нравилось. Уже и мишка просил меня остановиться, что доставляло мне удовольствие. Косой стал нагружать меня и иной работой. У него появились для меня разные мелкие поручения, смысла которых я не всегда понимал, но предпочитал не вникать слишком глубоко. Несколько раз я доставлял кейс скользкому типу, по кличке Лом, перевозил машины с места на место, передавал деньги каким-то дельцам. Я не видел в этом ничего плохого.

В один из зимних вечеров, Мишка ворвался в зал с победным криком, возвещая о начале новых игр. Бои должны были длиться неделю или около того, собирая толпы зрителей (естественно очень надежных и проверенных).

Я в этих играх должен был принять участие только для разогрева публики, как мне сказал Старков. К большой игре я был не готов, но меня заводило даже это.

Наконец я покажу на деле, на что я способен.

До начала оставалась всего неделя, но этого было достаточно для волнений и переживаний донимавших меня. Не хотелось бы мне разочаровать Косого, да он бы и не позволил мне это сделать.

Мишка насмехался надо мной, как и всегда, но помогал во всем. Как то вечером, упражняясь с ним на ринге, нас позвал к себе Косой. Я, по обыкновению, испугался, а Михаил на этот раз без смеха, сказал, что это из-за игр. Так и вышло.

– Воронцов, – начал он, – неделя до игр. Это серьезно. Мы подходим к боям с художественной точки зрения. Важно все: одежда, прическа, обувь и даже история из прошлого. В общем завтра начнем работать над твоим образом. Я придумал тебе имя.

– Какое же? – удивился я.

– Ты начал свою карьеру весьма оригинально, поэтому я назвал тебя Волкодав.

– Волкодав? – скривился я, но спорить не стал.

– Завтра начнешь со стилиста, – бросил Косой Мишке, теряя ко мне интерес.

Михаил вывел меня из кабинета, посмеиваясь.

– Эй, что смешного? Сам, небось, не лучше? – обиделся я.

– Геркулес, – с достоинством ответил друг, вновь заржав как лошадь.

На Мишку обижаться – гиблое дело, поэтому я проглотил свое новое имя.

Завтра меня ждало много интересного. Но я с радостью ожидал этого момента.

Глава 6

Обучение

Утро выдалось неудачное. Меня разбудил скрежет тормозов и удар, последующий за ним. Случилась авария, почти под моими окнами. Заснуть после такого я уже не смог. Затем вой сирен и людской гомон завершили начатое. Душ встретил меня ледяной водой. Наскоро помывшись, бриться я не стал.

К тому времени, когда нужно было выходить из дому, я был вне себя. Думать о том, что ждет меня на работе и вовсе не хотелось. Выходя из дому, я услышал сигнал моего старенького ноутбука. Он сообщал о новом письме.

Сердце ускорило бег. Анюта!

Кликнув на него, я прочел:

" Дорогой брат! Нет человека счастливее меня. Я в лучшем месте на земле. Этот город – сказка! Что может быть лучше? Только новые родители, которых нам послала судьба. Да! Я считаю их своими родителями. Так они мне стали дороги, что описать это – нет сил. Единственного мне не хватает в этом раю – тебя брат. Я надеюсь, ты не думаешь, что стал для меня менее родным и любимым братом?!

Молю тебя приезжай к нам хоть на денек. Хочу увидеть и обнять тебя, кажется, я не делала этого лет сто. Хочется поговорить с тобой, как раньше – обо всем на свете. Я целый день думаю о том, что я должна тебе рассказать, боясь что-либо упустить.

Завтра приезжает сын Карловых. Они с такой теплотой говорят о нем, что мне не терпится увидеть этого джентльмена. Тетя Лара на завтрашний вечер готовит шикарный ужин, а я пыталась не мешать ей, пока она не доверила мне убрать гостиную.

Дядя Леша пропадает на работе, но я его не виню, хоть мы с тетей Ларисой и скучаем без него. Он делает важную и нужную работу. Ведь я обязана ему своей жизнью, каждым ударом своего сердца, которое он починил.

Макс! Я знаю, что ты занят, но я тебя очень люблю и жду, когда ты навестишь свою сестру".

Читая письмо, я улыбался, повторяя про себя, что парни не плачут. Анюта мне не звонила, по моему желанию. Я боялся звонков от нее. Мне и сейчас казалось, что звонок от нее это плохая новость о ее здоровье, поэтому письма были большим и приятным сюрпризом. Я рад, что с ней были лучшие люди на земле. Забота и ласка – это все что нужно моей сестре. Зная от Ларисы, что у Карловых есть сын, я не знал, что он учится. Надеюсь, он простил родителей и сможет стать хорошим другом для Ани.

Настроение испорченное утренними происшествиями, немного наладилось. Хотя и напрягало неведение о том, что со мной будут делать, работая над моим образом.

Едва войдя в "Арену", я попал в другой мир. Все бегали, кричали, что то требовали. Из этой суеты меня вырвал голос Мишки:

– С тобой будет работать наш стилист, – поймав меня прямо у входа, заявил друг.

– Что за стилист? – пролепетал я, но меня уже вел за собой маленький, похожий на тролля человечек.

Тролля звали Жаном, он был худощав и мал ростом, на этом фоне его уши и нос казались гигантскими. Он был одет так ярко, что глаза всех в комнате, были обращены на него.

Он завел меня в одну из комнат, которая была наполнена вещами и зеркалами разного калибра. Поставив меня возле зеркала, он начал вещать, дергая меня то за руки, то за волосы.

– Его легкая небритость, беспорядочно уложенные волосы – будет его визитной карточкой, – произнес человечек.

Только теперь я заметил, что в углу с бокалом бренди, сидит Косой и наблюдает за всем будто бы со стороны.

– Никакого головного убора, – докладывал он Косилину, – набедренная повязка под металик, кожаный доспех на одну руку или поножи. Можно на ноги сандалии, только высокие. Он будет фаворитом.

Последнюю фразу он произнес с пафосом.

– Я на это рассчитываю. Действуй, Жан! – заявил Косой.

Он театральным жестом махнул рукой и не спеша удалился.

Мы остались вдвоем с Жаном.

– Осталось три дня до шоу, мы потратим это время на твой образ, – говорил он мне, будто посвящая в страшную тайну, – волосы, оставляем как есть – он еще больше взлохматил мои волосы, – лишь выровняем кончики. Что ж, будем делать ставку на женскую часть нашего общества. Сделаем из тебя средневекового мачо.

Закончил он и улыбнулся своим мыслям. Меня не радовали эти девчачьи переодевания, но идея меня зацепила. Свой образ я воспринимал как спецодежду, зашел на территорию завода – одел каску, вышел – снял. Так и я, выходя на арену, должен следовать правилам.

Немного гламура, и я себя не узнал. Средневековый рыцарь и гладиатор в одном флаконе. Прическу Жан, как и обещал, не тронул, зато удалил все волосы на груди какой-то вязкой субстанцией. Вначале не поняв что это, мне даже было приятно. Теплая вязкая жидкость мягко ложилась на тело, но наложив сверху полоску и дернув за нее, Жан рассмеялся моему воплю. Заявив, что это не все, он меня дико напугал. Оказалось, что мои ноги тоже слишком волосаты, для этого мероприятия. Пока он возился с ногами, я несколько раз пытался скрыться. Но никакие мольбы и просьбы не могли отвлечь этого живодера, от его занятия.

После последнего издевательства, выбор одежды показался для меня сущим раем. Я не большой любитель шоппинга, но рассматривать шлемы, кожаные перчатки и оружие мне очень понравилось.

Жан остановился на мягких ботинках, похожих на сандалии с множеством ремешков, на руку он мне одел что то типа кожаной перчатки, которую назвал доспехом. Она плотно обтягивала руку и застегивалась заклепками и кнопками, которые являлись еще и украшением. Шорты, похожие на юбку, меня не очень то впечатлили, но со всем прикидом смотрелись очень даже гармонично. На свободную руку в районе плеча, Жан повесил браслет, который подчеркивал силу мышц и придавал немного дикий вид.

Обозрев весь мой образ, Жан остался доволен. Назвав мой образ брутальным с элементами печального античного рыцаря.

Оставшиеся дни пролетели в рутине подготовки к играм. На саму арену я не заглядывал, да и Косой не позволял, все должны были быть при деле. Тренировки проходили лишь по несколько часов в день, только чтобы держать форму.

Наконец все было готово и завтра я впервые увижу арену в свете софитов. Моему нетерпению усмехались все. Мишка, для которого игры были лишь очередной шуткой, вел себя еще беспечней, чем обычно. Смех и шутки не сходили с его лица. Но кое-что его все таки напрягало, узнал я, когда случайно услышал его телефонный разговор.

– Пожалуйста, я тебя прошу, – умолял кого-то мой товарищ, – не стоит это того.

На ответ его собеседника, он зарычал:

– Ты не понимаешь! – а немного погодя добавил, – Все очень просто. Брось!

Увидел меня друг, лишь после завершения разговора. Выглядел он потерянным и больным.

– Что случилось? – поинтересовался я.

– Не очень приятный разговор.

– Хочешь поговорить?

– Ты не психоаналитик, мать твою! – разозлился друг.

– Прости, я не хотел тебя обидеть.

– Я знаю, – немного грустно и обреченно прошептал он.

После этого разговора я решил оставить его в покое, тем более уже было время идти домой.

Следующий день прошел в волнениях и заботах, пока не наступило время спускаться на арену. Я надеялся на незабываемое зрелище. И мое предчувствие меня не обманули.

Глава 7

Первые игры

Видеть арену наполненную людьми и светом, самое шикарное зрелище в моей жизни. Все вокруг тонуло в свете софитов.

Центральный вход на арену, был отделен от основного помещения и оформлен в виде тоннеля из различных тканей, которые струились и взлетали от малейшего дуновения. Казалось, что входишь в другое измерение. На возвышении в мнимом амфитеатре, собрался весь "клан" Косилина, во главе с Косым. За их ложей и по бокам располагались остальные места для зрителей.

Мне разрешили присутствовать на боях, но в стороне от зрителей. Слева от ложи Косого, располагалась дверь в помещения для бойцов, оттуда и разрешили мне наблюдать за представлением.

Наконец, начали собираться зрители. Кто не успел сделать ставки на основные бои вечера, медленно подходили к ложи Косого и совали свои чеки, называя имя предполагаемого победителя. Сегодня основными были три боя, одним из них был бой Мишки-Геркулеса. Я был рад узнать, что многие гости ставили именно на моего друга.

Публика роскошно одета. Мужчины в основном в смокингах, а на дамах вечерние платья и сверкающие драгоценности. От блеска бриллиантов рябило в глазах. Казалось, что они собрались в театр, а не смертельную битву.

Ровно в одиннадцать двери закрылись наглухо, только с рассветом можно будет выйти. Это правило действовало на всех.

Косой встал для вступительной речи:

– Приветствую Вас всех, друзья мои, – говорил он, шаря глазами по рядам,– я рад видеть каждого из вас. Надеюсь, все успели сделать ставки? Сегодня лучшие бойцы покажут вам свое искусство. И призом сегодняшнему победителю будет... – он сделал эффектную паузу, – золото.

Один из официантов, при этих словах открыл небольшой сундучок. В нем, переливаясь, лежало несколько золотых украшений. Под общие аплодисменты, сундучок отнесли к столбу, где вешали награду.

После того, как Косой объявил о начале боев, зал стих и началось представление. Для зрителей это было незабываемое зрелище.

Каждый бой был похож на театральное представление. Вначале выходил один из бойцов, перекачивая свои мышцы, затем делал круг почета, под крики толпы, тоже повторялось с его соперником. Затем принимались ставки, тогда начинался бой. Одеты все бойцы были в одежды, напоминающие гладиаторов, но, в тоже время, удобные для боя. Шлемы, на головах бойцов, придавали им таинственности.

Все вокруг переливалось и сверкало.

Сами бои никак не напоминали постановку. Дрались не на жизнь, правил никаких – главное выстоять. Соперники рвали друг друга, как на войне, не щадя, не экономя силы.

Когда настал черед, Мишка вышел на арену в кожаном шлеме, на руке была кожаная повязка от самого плеча до ладони, в латах, с голым торсом, а на ногах сандалии. Шлем закрывал лишь верхнюю часть лица, поэтому его широкая мальчишеская улыбка вызвала шквал аплодисментов и женский визг, раздавался со всех сторон. Его соперник был довольно крупным, но неповоротливым, поэтому справился он с ним легко. Несколько женских вскриков, один обморок и все было кончено. Удалялся Михаил с арены под гром оваций, а возле столба крутилось не меньше пяти красавиц, добивающихся внимания местного Аполлона.

Следующий бой вызвал у меня шок. Из-под купола арены спустили огромный колпак, похожий на железную сетку. Затем в клетку вошла девушка. На ней были одежды, похожие на доспехи мужчин, но подчеркивающие все женские прелести, она была похожа на греческую богиню. Лиф расшит золотом, такой же золотой ремень и латы, на ногах мягкие туфли со шнуровкой до колена. Лица девушки было не видно сквозь ее шлем, но он был сконструирован таким образом, что была видна русая копна волос, ниспадающих почти до пояса. В руке красавицы был кинжал с золой рукоятью.

Войдя в клетку, девушка не красовалась, лишь стояла, гордо подняв подбородок в ожидании боя. Невдалеке послышался животный рык, и я с ужасом заметил, что в клетку впустили тигра. Животное ревело и вырывалось из пут, едва почувствовав себя свободным, зверь рванул к единственной жертве, находящейся в зоне доступа.

Казалось, девушка стоит на месте, но она двигалась так быстро, что зверь попадал лишь на железные прутья. Немного поиграв, красивая воительница, сделав сальто, оказалась почти в обнимку со зверем. Они катались по арене, зрители взволнованно вздыхали, не понимая, кто ведет. Извернувшись, тигр оказался лежащим на девчонке, зрительный зал ахнул. По каменному полу арены потекла красная жидкость. Я с ужасом осознал – это кровь! Девушки или тигра? Текли напряженные минуты, в зале была гробовая тишина.

Казалось, идут часы, когда мы услышали победный крик и звериная туша осталась лежать на камне, уже не шевелясь. Зал заворожено выпустил успокоенный вздох.

Девушка с легкость поднялась. Оценить ее состояние не представлялось возможным, она была вся в крови, я понадеялся, что это кровь животного.

Впервые увидев зал, я не понял, зачем вокруг арены расположен желоб, который уходил во внутренние помещения. Теперь, когда два человека поливали шлангом каменный пол, смывая следы боя, я понял, что каждая мелочь в этом зале имела свои функции.

Не обращая внимания на свист, аплодисменты и улюлюканья, она вышла из зала.

Дальше шла череда боев с животными, женщин с женщинами, но не было ни одного такого захватывающего, как с той красавицей и тигром. Еще раз за вечер я увидел ее рядом с Мишкой. На этот раз на лице вечного балагура не было не следа улыбки или насмешки только тревога и смятение.

– Сколько можно, Лиль? – со страданием на лице спрашивал Мишка

Лиля? Косой представил ее Белой Лилией на арене.

– Не лезь, Миш! – яростно отвечала красавица.

Я не стал приставать к Мишке с расспросами, но понял, что эта девушка ему дорога. У всех нас есть слабости, теперь я знал слабость бесстрашного балагура – Геркулеса.

Чужие проблемы сейчас меня не волновали, потому, что Старков меня послал переодеваться, сообщив, что скоро мой первый бой.