Текст книги "Прямо в сердце (ЛП)"
Автор книги: Карина Хейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Карина Хелле
Прямо в сердце
Серия: Братья МакГрегор
Переводчик: Ксюша Попова
Группа: перевод для групп BestRomanceBook и Книжный червь Переводы книг
Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков ЗАПРЕЩЕНО. Перевод осуществлен исключительно в личных ознакомительных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами
Пролог
1989
СНЕГА НЕ БЫЛО.
Накануне вечером мальчик молился, ему очень хотелось проснуться в свой день рождения и увидеть снег. Словно белые хлопья способны стереть прошлое, и тогда он сможет начать жизнь с чистого листа. Возможно, вернется в прошлое, в тот день, когда на его день рождения последний раз шел снег.
В день, когда мать отдала его.
Оставила в детском доме Хиллсайд, как будто он был использованной зубной щеткой, потрёпанной, бесполезной и грязной.
Мальчик часто думал о том, что в тот день сделал бы по-другому. Возможно, если бы он не настаивал на покупке игрушечного льва, Лионеля, мать никогда не отдала бы его. Или, может быть, если бы он больше старался, то смог бы убежать. Вероятно, если бы он плакал громче, мама смогла увидеть, как ему больно, насколько он потерян без нее.
Мальчик молился о снеге, чтобы опять пережить тот день и попытаться снова.
Но когда проснулся раньше положенного и тихонько прокрался по истертым половицам, стараясь не разбудить других мальчиков, то увидел лишь серый и унылый пейзаж.
Еще один день в мире тьмы и печали.
Еще один день, когда его никто не любит.
– Лаклан, – прошептал его друг Дэви. – Возвращайся в постель, пока Старый Гнедой тебя не застукал.
Старый Гнедой – прозвище мистера Дугласа Честера, смотрителя детской спальни. Он не был ужасным человеком, определенно не таким, как глава приюта, мистер Рэтчет, но он был холоден и бесчувствен к мальчикам и особенно раздражителен по утрам. Если он застукает Лаклана в постели до установленного времени, то может послать его к мистеру Рэтчету. Никогда не знаешь, что может вывести старика из себя.
Лаклан кивнул Дэви и направился обратно к своей кровати как раз в тот момент, когда дверь открылась, и внутрь хлынул свет.
– Лаклан Локхарт! – Старый Гнедой ухмыльнулся ему, включив свет. – Что ты делаешь вне постели? Пытаешься сбежать?
Лаклан застыл на месте и уставился себе под ноги, в то время как остальные в комнате зашевелились. Лаклан никогда не хотел становится смутьяном. Он был тихим и замкнутым, и все же неприятности продолжали искать его. Лаклан так отчаянно нуждался в любви, что порой его чувства брали верх и выходили из-под контроля.
– Посмотри на меня, мальчик, – сказал Старый Гнедой, и Лаклан поднял голову, щурясь от света. – Ты должен спать, пока я тебя не разбужу. А теперь предупреждаю, если еще раз застану тебя вне постели, отправлю к мистеру Рэтчету.
– Да, сэр, – сказал Лаклан, снова уставившись в пол.
– О-о-о, – хором сказали остальные мальчики, код для того, кто оказался в беде.
Но сегодня у Старого Гнедого было не то настроение.
– Заткнитесь все, или вас тоже отправят к мистеру Рэтчету.
Все мигом замолчали.
Лаклан вернулся к каморке в стене рядом с кроватью и стал готовиться к предстоящему дню, начав с колючей накрахмаленной униформы. Мистер Рэтчет считал, что мальчики всегда должны выглядеть наилучшим образом, ведь никогда не знаешь, когда появится пара, желающая усыновить одного из них.
Поэтому же Лаклан всегда уделял больше времени волосам, расчесывая их и пытаясь привести в порядок. Вот как сегодня.
Не только потому, что наступил день его рождения, который не признавали в Хиллсайде, но и потому, что это был День святого Валентина.
В этот день многие будущие пары останавливались в детском доме в поисках ребенка для усыновления. Видимо, что-то связанное с любовью, витавшей в воздухе (но, конечно, Лаклан никогда не знал, что такое любовь). Пара не забирала детей сразу, процесс оформления был долгим и затянутым, но сегодня у мальчиков появлялась надежда.
У Лаклана появлялась надежда, хотя его еще даже не выбрали.
Он просто знал, что когда-нибудь найдет того, кто полюбит его.
Свою семью.
Лаклан в последний раз взглянул на себя в зеркало, поморщившись от вида торчащих ушей, потом поднял Лионеля с кровати и, убедившись, что никто не смотрит, поцеловал игрушку в нос. Затем спрятал льва в кровать и последовал за остальными в зал.
День прошел так же, как и все предыдущие.
Они съели свой скучный завтрак из овсянки и апельсинового сока.
Мисс Блэк учила их.
На обед у них были рыбные палочки, все еще замороженные в серединке.
А затем опять учеба.
И в течение дня появлялись парочки, заглядывающие в дверь класса.
Лаклан был очарован ими. Всегда одетые в свои лучшие наряды: мужчины в костюмы, женщины в платья или красивые брюки, аккуратные прически и макияж. И хотя Лаклан никогда не мог приблизиться к ним, всегда чувствовался запах их духов. В День святого Валентина коридоры Хиллсайда наполнялись ароматом роз, сирени и свежего белья.
Лаклан очень хотел оказаться рядом с этими людьми. Иногда он подумывал просто выбежать к ним и спросить. Что плохого в том, чтобы спросить? Они ведь искали ребенка, да? Может быть, они захотят взять того, кто хотел уйти отсюда сильнее других?
Но Лаклан никогда не вставал, потому что знал, так он попадет в беду и в какой-нибудь черный список, детей из которого никогда не усыновляют.
Поэтому он просто выпрямился на стуле, стараясь выглядеть так, будто внимательно слушает учителя, и, если знал, что ответит правильно, поднимал руку. По крайней мере, он мог попытаться выглядеть умным.
Но по мере того, как день подходил к концу, приближаясь к обеду, Лаклан понимал, шансы, что им заинтересуются, уменьшаются. Дыра в его сердце становилась все больше и больше, наполняясь отчаянием, которое придется нести еще целый год.
Ни матери, ни потенциальных родителей. Ни поздравлений с днем рождения, ни валентинки.
Ничего.
Ему очень хотелось заплакать, но вернувшись в кровать, он лишь крепко прижал маленького Лионеля к себе и ему удалось сдержать слезы. Лаклан и раньше несколько раз плакал, и мальчишки всегда смеялись над ним, хотя все они время от времени грустили.
В дверях показался Старый Гнедой.
– Лаклан Локхарт? – прокричал он.
Лаклан застыл. О нет, что он сделал?
Мальчик бросил льва на кровать и вытянулся по стойке «смирно».
Остальные мальчики смотрели на него, на этот раз не смея издать ни звука.
– Пойдем со мной, – сказал Старый Гнедой, подозвав его пальцем.
Сердце Лаклана бешено заколотилось. Слова не предвещали ничего хорошего.
Он прошел мимо Дэви, нервно поглядывая на него, но тот только улыбнулся.
– Удачи, – прошептал он.
Удачи?
Лаклан посмотрел на Старого Гнедого, и в груди его зародилась надежда. Но старик ничего не сказал.
– Иди за мной, – проворчал он, выходя в коридор.
Лаклан поспешил за ним так быстро, как только позволяли его маленькие ножки.
Дальше и дальше по коридору, вниз по лестнице, до самого кабинета мистера Рэтчета.
– А теперь, Лаклан, – сказал ему Старый Гнедой, открывая дверь, – здесь кое-кто хочет тебя видеть, кто-то, кого ты...
Он замолчал, когда они вошли в комнату.
Рэтчет сидел за своим столом, но стулья напротив него были пусты. В воздухе стоял знакомый запах, запах сигаретного дыма и чего-то еще.
Сердце Лаклана сжалось.
– Где она? – спросил Старый Гнедой.
Рэтчет едва взглянул на них, продолжая листать бумаги.
– Только что ушла, передумала. Сказала что-то насчет того, что от мальчика больше хлопот, чем пользы. – Он посмотрел на Лаклана. – Мне неприятно это говорить, но, возможно, она права.
– Кто ушел? – спросил Лаклан, удивленный тем, что голос послушался его. – Кто она?
– Твоя мать, – сказал Рэтчет, разбирая какие-то бумаги. – Она собиралась забрать тебя. Но мне кажется, из этого ничего не выйдет. Вопросом обязательно занялась бы социальная служба. Я не уверен, что у дамы все в порядке.
Но Лаклан уже не слышал, что говорил Рэтчет.
Его мать?
Мама.
Не успев подумать, испытать что-то кроме чистого отчаяния, он повернулся и выбежал через открытую дверь в холл.
– Лаклан! – закричал ему вслед Старый Гнедой, и мальчик понял, что старик идет за ним, его шаги эхом отдавались в коридоре.
Но ему было все равно.
Его мама была здесь.
Ее надо удержать.
Убедить забрать его с собой.
Лаклан подбежал к входной двери и потянул ее на себя. Ему пришлось тянуть изо всех сил и наконец удалось открыть ее.
А затем он увидел, как мама садится обратно в такси.
– Мама, – закричал Лаклан.
Он поднял ногу, собираясь сбежать по ступенькам.
Но Старый Гнедой схватил его, удерживая на месте.
– Нет! – Лаклан закричал, извиваясь в руках старика и протягивая маленькие ручки к матери. Он был в отчаянии и сделал бы все, лишь бы выбраться отсюда. Лишь бы кто-то любил его, и мама вернулась, какой бы ужасной не была жизнь, которой они жили.
Но мама Лаклана с бесстрастным выражением лица смотрела ему прямо в глаза и не сделала ничего.
Только залезла в такси.
– Нет! – воскликнул Лаклан, и слезы потекли по его лицу. – Нет, нет, нет! Пожалуйста, вернись! Я буду хорошим, я буду хорошим. Не оставляй меня, мама! Пожалуйста!
Но эти мольбы не принесли Лаклану никакой пользы.
Она бросила его.
Снова.
Такси покатило по дороге, оставив Лаклана с разбитым сердцем и опустошенной душой.
И мальчик понял, что она больше никогда не вернется.
Глава 1
Кайла
– Боже мой, идет чертов снег, – восклицаю я, не отрывая глаз от окна и наблюдая, как с туманного неба падают крупные хлопья.
– Что? – кричит Лаклан из ванной, где бреется, пытаясь перекричать шум льющейся воды.
– Снег идет, – снова говорю я, оборачиваясь, когда он выходит из ванной, наполовину покрытый пеной для бритья. Я люблю своего небритого Лаклана (когда он касается меня, борода создает нужное трение в самых правильных местах), но время от времени он бреется, и у меня словно появляется совершенно другой муж.
Лаклан смотрит в окно на падающие хлопья, опускающиеся на землю, и ворчит:
– Похоже, сегодня утром на тренировке будет немного прохладно, – говорит он, направляясь обратно в ванную.
Я любуюсь мощными мышцами и замысловатыми татуировками на его спине.
– А ее не отменят? – спрашиваю я.
– Ни за что, – отвечает он.
Вздыхаю с облегчением.
Дело в том, что мой дорогой муж не знает, последние несколько месяцев я планировала для него огромный сюрприз, и все начинается именно сегодня. И чтобы все прошло без сучка и задоринки, Лаклан должен быть на тренировке.
Видите ли, завтра День святого Валентина.
Обычно это особенный день для большинства пар, но завтра еще и день рождения Лаклана. Кто-то может считать, что родиться в День святого Валентина забавно, но не в случае с Лакланом.
Именно в этот день его отдали в сиротский приют.
Он редко говорит об этом, и я не виню его, но это одна из многих причин, почему он так не любит этот день. Лаклан делает вид, что ему все равно, но я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, как много значит этот день. Каждый год он приносит одну и ту же боль, и чувство отвержения.
Так что в этом году я решила сделать все по-другому.
Придумала кое-что, чему он безумно обрадуется.
Его двоюродный брат Кейр живет здесь, в Эдинбурге, и мы часто видимся с ним и его невестой Джессикой (у нее действительно потрясающая студия йоги, специализирующаяся на людях с ограниченными возможностями, и, когда я в настроении, Джессика позволяет мне заниматься бесплатно). И Лаклан думает, что завтра мы пойдем ужинать вчетвером.
Но все не так.
Завтра здесь будет вечеринка.
И он об этом ничего не знает.
А еще не в курсе про список гостей, среди которых:
Его брат Бригс с женой Наташей и их годовалой дочерью Рамоной.
Кузен Линден с женой Стефани (она моя лучшая подруга), и их двухлетней дочерью Тру.
Еще один кузен Брэм, его невеста Никола (еще одна моя лучшая подруга), и ее дочь Ава.
Его кузен Мал, а также кузина Мэйзи и ее бойфренд Эдер (слава богу, что у них нет детей, потому что их и так много).
Плюс целая куча людей из города, таких как его товарищ по команде Тьерри, наши друзья Амара и Ренни и другие.
Мы как следует повеселимся.
И Лаклан обо всем этом понятия не имеет.
А еще мне жизненно необходимо, чтобы он пошел на тренировку, тогда я смогу отправиться в отель «Джордж», где встречаюсь с его семьей. Все приехали сегодня утром.
Я безумно волнуюсь, но мне нужно сохранять спокойствие на случай, если он уловит исходящие от меня странные флюиды. В смысле он мой муж и привык к тому, что я достаточно импульсивная особа.
К счастью, когда он выходит из ванной, чисто выбритый, выглядя намного моложе, он, кажется, не замечает моего настроя. Лаклан переодевается в спортивный костюм, а затем подходит ко мне и дарит долгий, сладкий поцелуй.
– Увидимся позже, любимая, – говорит он мне, затем выходит из квартиры и останавливается у дивана, где дремлют Эмили и Лионель, наши собаки. Он целует их обоих в нос, и у меня все внутри сжимается, я словно впервые влюбляюсь в своего нежного гиганта.
А затем уходит.
Несколько минут я сижу на диване с собаками, желая удостовериться, что у Лаклана было достаточно времени, чтобы сесть в «Лендровер» и уехать, а после с довольной улыбкой надеваю резиновые сапоги и парку и выхожу на улицу.
От нашей квартиры до отеля идти всего несколько минут, поэтому я решаю отправиться пешком, осматривая достопримечательности Эдинбурга, погребенные под снегом. Здесь так невероятно красиво, что иногда мне кажется, будто я живу в сказке, особенно сейчас, когда все каменные здания покрыты слоем глазури.
Конечно, многие, кого я встречаю на улице, ворчат. Снег в феврале не редкость, но люди настроены на весну, и гора белых хлопьев вполне может заставить их почувствовать досаду.
Но только не меня! Когда я росла в Сан-Франциско, никогда не видела снег, поэтому каждый раз, когда подобное происходит здесь, я извлекаю из этого выгоду. Однажды на Рождество мы поехали на север, чтобы повидать дедушку Лаклана, и мне показалось, что я оказалась в каком-то гребаном рождественском фильме. Ладно, больше походило на фильм «Рождественские каникулы», чем, скажем, на «Эту замечательную жизнь», но все же «Магия».
Итак, я спешу, стараясь не поскользнуться на мокрых дорогах, улыбаясь встречным прохожим. Я не просто взволнована тем, что Лаклан увидит всех, для меня это тоже подарок. Я не видела Стеф, Николу, Брэма и Линдена со дня нашей свадьбы. Это было безумное время, но все они были там ради меня. Я хотела вернуться в Сан-Франциско, чтобы повидать братьев, так как в прошлый приезд видела их последний раз, но, честно говоря, теперь, когда моя мама умерла, мне трудно чувствовать тягу к этому городу. Теперь Эдинбург мой город.
И какой же он красивый. Я сворачиваю за угол на Принсес-стрит и тут же достаю телефон, чтобы сфотографировать замок на холме, окруженный снегом.
Затем продолжаю идти, пока не оказываюсь в отеле.
Место чертовски модное, и я рада, что друзьям удалось остановиться здесь. Хотя кого я обманываю, у них у всех есть деньги, особенно у Линдена, теперь его вертолетный бизнес действительно процветает.
Стеф написала мне раньше, когда они вышли из самолета, потом еще раз, когда зарегистрировались, так что я знаю номер их комнаты. Я сказала, что приду и постараюсь не дать им уснуть, потому что знаю, первое, что они захотят сделать после этого чертовски долгого перелета из Сан-Франциско в Эдинбург, – это поспать. Но так лишь испортят себе весь режим до конца поездки.
Я поднимаюсь на лифте и иду по темным коридорам, ища нужный номер. Здесь немного жутковато, словно водятся привидения, хотя нет ничего менее страшного, чем шотландский призрак. Акцент такой смешной. Знаешь, да, бу, тупица ты этакий!
Наконец я подхожу к их двери и слышу, как за ней вопит ребенок.
Да уж, отличненько.
Видите ли, я не умею обращаться с детьми. Ладно, мне с ними хорошо, и они мне нравятся, но я не хочу иметь собственных. Слаба Богу, Лаклан со мной солидарен, и кто станет его винить? Но люди порой считают меня странной, что вполне взаимно. Вероятно, это одна из причин, почему мы так хорошо ладим с Кейром и Джессикой, они тоже не собираются заводить детей, хотя кто знает, все может измениться. Предатели.
Но я все равно решаю постучать.
Дверь тут же распахивается, и на пороге появляется очень сонная, раскрасневшаяся Стеф. Стоит ей увидеть меня, как она округляет глаза, смешно открывая рот.
– Ура-а-а! – визжит она, подпрыгивая.
Я тоже начинаю подпрыгивать, размахивая руками, как птица.
Она заключает меня в крепкие объятия, и я знаю, что где-то дальше по коридору кто-то открывает дверь посмотреть, из-за чего весь этот шум. Либо так, либо это призрак.
– Не могу поверить, что я здесь, – говорит Стеф, ослабляя хватку.
– Я тоже не могу поверить, что ты здесь, – говорю ей, затем протягиваю руку и вытаскиваю лапшу из ее волос. – Это твое? – спрашиваю я, протягивая макаронину.
– Фу, – говорит она, забирая у меня лапшу и бросая ее на пол позади себя. – Не волнуйся, лапша ничего не испортит, здесь полный бардак.
Она шире открывает дверь, и я захожу внутрь.
Вижу, она не шутит.
Тут настоящий погром.
Повсюду лапша рамен, пролитый сок на ковре, занавески выглядят так, будто с них кто-то свисал, кровать не застелена.
– Вы только заселились? – спрашиваю я, оглядываясь.
И наконец вижу виновницу.
Она в шкафу, выглядывает в щель между дверьми.
– Привет, Тру, – обращаюсь к ней.
Тру показывает зубы, скалясь, как дикая зверушка.
Ну и ладно.
– Не обращай на нее внимания, последние двадцать четыре часа она вела себя ужасно, – говорит Стеф, падая на диван. Теперь, когда эйфория от встречи со мной прошла, подруга выглядит измученной. – Из-за этого я не спала уже сутки.
– Даже во время перелета?
Она смотрит на меня.
– Нет, даже в самолете. Линден спал, – произносит она его имя рыча, – а Тру не спала и постоянно плакала. Все время. Все в самолете ненавидели меня. Там даже были какие-то придурки, которые сказали, что я не должна летать с ребенком, но, боже мой, ей, черт возьми, два года. Ей разрешено летать. К тому же, когда мы привезли ее на твою свадьбу, с ней все было в полном порядке. Она вела себя как ангел! Я не знаю, что случилось.
– К слову о твоем лодыре муже, где Линден? – спрашиваю я.
– Он сказал, что принесет нам немного еды, так как рамен, который мы упаковали, ну… – Она показывает на лапшу, разбросанную по всей комнате. – Произошел инцидент. Но я почти уверена, что он городе или сидит в пабе с Брэмом. Я бы не удивилась.
– Они ведь в соседнем номере, верно? – спрашиваю я, указывая на соседнюю дверь.
– Ага, но думаю, они спят. По крайней мере Никола с Авой.
– Не-е-ет, – говорю я ей. – Нельзя давать им спать, сон все испортит! Вы пробудете здесь неделю, значит надо попытаться приспособиться.
– Я им так и сказала, – зевая, говорит Стеф. – Хотя, честно говоря, не думаю, что, если на секунду закрою глаза, случится что-то ужасное.
– Нет, Стеф, – говорю я ей. Затем смотрю на Тру в шкафу. – Тру, давай-ка напади на свою маму. Не дай ей уснуть.
Тру издает звук, похожий на кошачий, а потом с ревом выскакивает из шкафа, бежит прямо к матери и прыгает на нее.
– Боже, Кайла, я тебя убью.
Я ухмыляюсь.
– Разве ты не скучала по мне?
Она стонет, когда Тру начинает легонько шлепать мать по лицу. Девчушка очень красивая, результат любви двух самых сексуальных людей, которых я знаю, и все же ее тяга к злу действительно впечатляет.
Но чтобы все было честно, я направляюсь к двери в другую комнату и начинаю колотить по ней кулаками.
– Просыпайся, просыпайся, просыпайся, просыпайся! Просыпайся, мать твою!
– Кайла, подожди, ты что делаешь? – кричит Стеф.
Я оглядываюсь на нее через плечо как раз в тот момент, когда открывается дверь.
А затем поворачиваюсь лицом к очень старому, мокрому, полуголому мужчине в полотенце.
– Что здесь происходит? – интересуется он.
– А-а-а! – вскрикиваю я. – Извините, вы не Никола.
– Нет, я не чертова Никола, – говорит он с усмешкой. Потом смотрит на Стеф. – И пока здесь носится ребенок, поспать не удастся.
Затем он поворачивается, демонстрируя свою задницу, и захлопывает дверь.
Медленно перевожу взгляд на Стеф, лицо у меня красное, как свекла.
– Ты же сказала, что они рядом! – восклицаю я, сгорая от стыда, хотя ситуация кажется забавной.
Стеф старается не рассмеяться.
– Да, я сказала, что они по соседству. Я же не сказала, что за этой чертовой дверью.
– Боже, – смеюсь я, падая на колени на ковер, слезы текут по моему лицу.
Теперь Стеф тоже громко смеется, мы оба буквально воем. Я катаюсь по полу, а потом Тру подходит ко мне и тоже начинает кататься.
Тут открывается дверь в комнату, и сквозь слезы я едва вижу, как входят Линден и Брэм.
– Какого черта здесь творится? – спрашивает Линден, глядя на меня сверху вниз. – Кайла?
– Привет, – удается выдавить мне, держась за живот. – Мужчина. Старый голый мужчина.
Парни закрывают дверь и смотрят на нас.
Брэм качает головой.
– Думаю, они сошли с ума.
– Честно говоря, Кайла потеряла разум давным-давно, – говорит Линден. – Пребывание вдали от родины, должно быть, сказывается на ней.
– Боже мой! – Я поднимаю руки над головой. – Помогите мне подняться, придурки.
Линден улыбается мне и подходит, кладет руки мне на локти и поднимает на ноги.
– Приятно знать, что ты не бросишь женщину на земле, – говорю я ему.
– Заткнись, – улыбаясь, говорит он.
Мы обнимаемся.
Линден всегда умел обниматься.
– Брэм, – говорю я, поворачиваясь к нему. – Как ты? Все еще Брэмастик?
Он дерзко ухмыляется в ответ.
– Ты же знаешь, – затем быстро обнимает. – Так что там насчет голого старика?
Морщусь в ответ.
– Я пыталась найти Николу и разбудить ее.
– Если хочешь, можешь сделать это прямо сейчас, – говорит он, проводя рукой по бороде. – Мы с Линденом бродили вокруг, стараясь не заснуть.
– Угу, – говорит Стеф, когда Линден пытается поцеловать ее в щеку. – Так вот почему от вас пахнет пивом?
Ха. Я даже не заметила. С другой стороны, здесь все пахнут пивом.
– Должны же мы привыкнуть к новому климату, – говорит Линден, нахально улыбаясь Брэму.
– Сейчас одиннадцать утра, – замечает Стеф.
– Нет, звучит правдоподобно, – говорю я им. Затем поворачиваюсь к Брэму. – Отведи меня к своей женщине.
Затем следую за Брэмом в коридор к номеру на другой стороне, оставляя Стеф, Линдена и Тру разбираться с беспорядком. Конечно.
Брэм проводит карточкой, и мы заходим внутрь.
В номере темно.
Шторы закрыты.
К черту этот шум.
Брэм вставляет карточку в слот, и я включаю свет.
Николь и Ава вырубились на кровати.
– Проснитесь! – кричу я, прикладывая ладони ко рту.
Кто-то в номере над нами стучит, прося вести себя потише.
А Никола даже не шевелится.
Брэм вздыхает.
– Давайте, девочки, просыпайтесь.
Только теперь Ава шевелится, медленно садясь.
– Что... папа? – спрашивает она, оглядывая комнату. – Где я?
– Ты в Эдинбурге, детка! – кричу я, подбегая к ней с намерение защекотать ее. Несмотря на то, что Аве семь (или восемь, не могу уследить), она все еще боится монстра щекотки.
– Кайла! – кричит она, а потом ее глаза расширяются, когда я начинаю щекотать ее. – Нет, нет, нет. Так нечестно!
Между тем Никола все еще в отключке.
– Эй, эй, Ава, – говорю я ей, щекоча ее животик, – я перестану, если ты поможешь разбудить маму.
– Договорились, – соглашается она. Потом встает на кровати и начинает подпрыгивать вверх-вниз, вьющиеся каштановые волосы Николы летают по кровати.
Я раздвигаю шторы, чтобы яркий свет с улицы проникал внутрь, а Брэм ставит чайник, вероятно, чтобы приготовить чашку чая или растворимого кофе.
– О Господи, пожалуйста, перестань, – стонет Никола в подушку. – Меня сейчас стошнит.
Я выжидающе смотрю на Брэма.
Он пожимает плечами.
– Возможно, она немного увлеклась в самолете.
– Да, мамочка постоянно просила стюардессу принести еще бутылочек, – говорит Ава, продолжая прыгать. – Она выпила их все!
– Я бюс лтат, – бормочет Никола.
– А по-английски? – спрашивает Брэм.
Подруга приподнимает голову на дюйм.
– Я боюсь летать, ясно?
Потом она переворачивается на бок и, моргая, смотрит на меня.
– Кайла?
– А ты думала, кто здесь?
Улыбка медленно расползается по ее лицу, отчего слюна в уголке рта и следы на щеках от наволочки кажутся менее заметными.
– Кайла!
Я забираюсь на кровать рядом с ней и глажу ее по голове.
– Да, да, но не стоит обниматься, если тебя тошнит. Я зашла, чтобы разбудить тебя. Что я тебе говорила всю неделю? Не спи, когда приедешь, спи в самолете!
– Я пыталась уснуть в самолете, – говорит она, вздрагивая. – Поэтому и пила, только это не сработало. Просто дай мне еще пять минут.
– Я так не думаю, милая, – говорит Брэм, дергая ее за ноги. – Если остальные в состоянии бодрствовать, то и ты тоже. Кроме того, я узнал один секрет. Называется пиво. И мы с Линденом нашли прекрасный маленький паб за углом, идеальное место для того, чтобы выпить. Только надо дойти до него.
– Хорошая идея, – говорю я ему. – Я напишу Наташе и Джессике, дам знать, где нас можно найти. А потом все отправимся к нам в квартиру.
– А я передам это Малу и Мэйзи, – говорит Брэм. Я не поддерживаю контакт с этими кузеном и кузиной, так как одна из них живет в Глазго, а второй в каком-то другом месте, название которого я не могу ни произнести, ни вспомнить.
– Неужели Лаклан все еще не в курсе? – спрашивает Никола, затем медленно садится и вздрагивает.
Я отрицательно качаю головой.
– Хочешь верь, хочешь нет, но я умею хранить секреты.
– Поверю, когда увижу, – говорит она с небольшой улыбкой.
– Итак, какой у нас план? – скрестив руки на груди и прислонившись к стене, спрашивает Брэм. – Мы удивим Лаклана после его тренировки?
– Да. Я хочу, чтобы вы все были там, а потом выскочили и устроили ему гребаный сердечный приступ. А завтра вечером будет вечеринка. Уверена, сегодня ты не наклюкаешься.
– Наклюкаешься? – переспрашивает Никола.
– Будешь в говно.
– Эй, – встревает Ава, – обкакаешься, да?
Я смеюсь, прикрывая рот рукой.
– Упс. Прости, да, я имела в виду обкакаешься. Не надо говорить «в говно», ладно?
– Кайла, – строго произносит Никола, стараясь не улыбаться.
– Видишь, ты тоже по мне скучала! – Я встаю с кровати. – А теперь, ребята, мне идти в паб или подождать вас? Боюсь оставлять вас одних, вдруг уснете.
– Я присмотрю за ней, – говорит Брэм. – А ты иди и приведи остальных МакГрегоров.
Я киваю и, вернувшись к номеру Стеф, стучу в дверь.
На этот раз открывает Линден, попивая пиво из мини-бара.
– Есть успехи?
– Ага, они уже встали. – Я оглядываю комнату. Все еще зона бедствия. – А где девочки?
– Стеф купает Тру.
– Ладно, тогда я пойду в тот паб, куда вы с ходили с Брэмом. А вы, все остальные МакГрегоры, приходите туда через час.
Линден обдумывает мои слова, затем идет в ванную и заглядывает внутрь.
– Мне разрешено пойти в паб с Кайлой или ты хочешь, чтобы я подождал вас с Тру?
Я не вижу лицо Стефани и не слышу ее ответ, но по страху, написанному на лице Линдена и тому, как он закрывает дверь, догадываюсь, что ответ отрицательный.
– Знаешь, я пожалуй останусь, – говорит он мне.
– Я останусь с тобой.
– Как насчет пива? – предлагает он, направляясь к мини-бару.
– Давай.
Поскольку Лаклан не пьет алкоголь, когда мы вместе, я тоже воздерживаюсь. Дома мы не держим спиртное, и я даже не притрагиваюсь к нему, когда мы ужинаем.
Но когда я с друзьями, все иначе.
Итак, мы сидим в хаосе гостиничного номера, пока Стеф и Тру собираются. К тому времени Никола, Брэм и Ава тоже готовы, и мы добираемся до паба за углом, имея в запасе пару лишних минут.
Только мы садимся и заказываем пиво, как Линден с Брэмом смотрят на дверь за моей спиной.
– Так, так, так, смотрите, кто это, – вставая, кричит Брэм через весь паб. К счастью, крики здесь норма.
Я поворачиваюсь на стуле и вижу, как входят Бригс и Наташа.
Бригс выглядит таким же высоким, властным и красивым, как всегда, сама галантность, особенно в костюме. По сравнению с ним остальные мужчины выглядят как дилетанты.
Наташа – великолепная, похожая на модель, блондинка с убийственным чувством юмора. Мы так чертовски хорошо ладим, что это даже не смешно. Несмотря на то, что она везет свою малышку Рамону в коляске, Наташа определенно одна из «крутых мам», хоть и не пытается быть ею.
Брэм и Линден вскакивают со своих стульев, обнимая Бригса, в то время как я быстро обнимаю Наташу и веду ее к девочкам.
Они все уже встречались на моей свадьбе (если я правильно помню, во время девичника нам было очень весело, что лишний раз доказывает, как легко Наташа вписывается в нашу компанию), и они тут же начинают болтать как старые друзья.
Мы все садимся, заказываем еще пива, а дети ползают вокруг нас. Тру, кажется, очарована малышкой Рамоной (на этот раз в хорошем смысле), а Ава, ну, Ава – умная девочка, она увлечена книгой.
Вскоре за одной кружкой пива идет следующая, и когда понимаю, что уже слегка опьянела, я оглядываю паб и замечаю, что мы здесь единственные посетители.
– Ребята, по-моему, мы всех прогнали! – кричу я. Я не виню их, мы ведем себя громко и несносно, постоянно смеемся.
– Ага, но не беспокойтесь об этом, – кричит нам бармен. – Они были скучными. Думаю, вам не помешает раунд бесплатных шотов.
– Ура! – кричит Линден, подняв руки в воздух, как будто только что забил тачдаун. – Шоты, шоты, шоты.
Ава поднимает взгляд от книги и закатывает глаза, явно смущенная нашим поведением. К счастью, в Шотландии нормально ходить с детьми в паб. Да они практически вырастают в этих самых пабах.
Шоты с виски появляются на столе, и мы все поднимаем рюмки.
– Выпьем за Лаклана, – говорю я.
– За Лаклана! – повторяют все в унисон.
До дна.
Вскоре после этого появляются опоздавшие, кузен Мал и кузина Мэйзи.
Мал моложе большинства из нас, думаю, ему около двадцати пяти, но он красивый парень, как и остальные МакГрегоры, с убийственными бровями, чем-то похожий на Тео Джеймса. Мэйзи милая девушка невысокого роста с каштанового цвета волосами и карими глазами.
Быстро обнимаю их, приветствуя, и затем они здороваются с остальными.
Но так как скоро тренировка Лаклана закончится, у нас нет времени остаться в пабе дольше.
– Итак, – говорю я им, – нам пора. И я серьезно, допивайте, мы должны идти.
Самое впечатляющее в семье Лаклана то, что все они прекрасно понимают, он бывший алкоголик, поэтому стараются поддерживать его всеми возможными способами, а значит, когда у нас будет вечеринка, мы вообще не будем пить. Лаклан всегда говорит, что не возражает, если рядом кто-то выпивает, и что в состоянии справиться с этим, но лучше перестраховаться. По крайней мере он не возражает против пьяных, что хорошо, потому что мне кажется некоторые приближаются к этому состоянию семимильными шагами.
