Текст книги "Сердце воина"

Автор книги: Карин Монк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Я так устал, что способен лишь рухнуть под любым деревом и захрапеть, – поддакнул Рамси.

– Мои руки стали слабыми, как у младенца. Если бы сейчас вошел враг, я бы даже не смог занести меч, – признался Грэм.

– Руки – это что! – взвился Хью. – Ерунда! Видели бы вы рану у меня на бедре! – Он приподнял юбку. – Держу пари, она длиннее, чем…

– И ты называешь эту жалкую царапину раной? Вот у меня на плече ссадина размером с таз! – похвастался Брайс, собираясь снять рубаху.

– Подумаешь, ссадина! Я уверен, что сломал ребро, только и не подумаю проливать из-за этого слезы. – Рамси развел руками.

– Это потому, что ты наплакался, когда я в тебя врезался, – напомнил ему Грэм. – Я уж думал, ты не успокоишься, пока не прибежит твоя матушка.

– Да, все эти упражнения – пустая трата времени, – подытожил Ниэлл, стараясь завладеть вниманием присутствующих. – Мы заблуждаемся, воображая, будто Макфейн способен сделать из нас воинов.

– Сражаться – не наше дело, – поддержал его Гордон. – Пусть этим занимаются другие.

– Вот именно! – подхватил Ниэлл. – Тогда к чему здесь Макфейн? Достаточно разок взглянуть на него, и сразу поймешь, что ему никогда не стать лэрдом.

– Ведь он не будет нашим лэрдом, Элпин? – спросил Брайс, ужаснувшись такой перспективе.

Все взгляды обратились на прорицателя, расположившегося за столом лэрда. В зале воцарилась тишина. Мужчины и женщины, затаив дыхание, ждали ответа.

Элпин поднялся и спокойно оглядел клан своими пронзительными черными глазами.

– Если бы я показал вам крохотное зернышко и сказал, что в нем заключены глубокая летняя тень, осенние корзины фруктов и зимние запасы дров, поверили бы вы мне?

Притихший клан с трепетом взирал на старца, пытаясь постичь его иносказание. Элпин удовлетворенно кивнул и медленно вышел из зала.

Тишину сменило всеобщее возбуждение.

– Что он сказал? – осведомился Энгус. Дугалд растерянно покачал головой:

– Что-то насчет семян…

– По-моему, он советовал нам собрать побольше семян, чтобы засеять поля, вспаханные прошлой осенью, – предположил Грэм.

– Сейчас не время вспоминать про семена, – возразил Энгус. – Мне казалось, что мы толкуем про Черного Волка.

Дугалд наклонился к своему дряхлому соседу и прошептал:

– Он уже не тот, что прежде. Стареет, как и все мы. Когда ему стукнуло сто сорок лет, я заметил в нем кое-какие перемены.

– Мы ждали, что Черный Волк приведет нам на помощь внушительное войско, – напомнил Ниэлл, не оставляя попыток привлечь внимание собравшихся. – А что происходит на самом деле? Он явился один, слабый и совершенно непригодный быть лэрдом. Это из-за него столько Маккендриков сложили головы, в том числе бедняги Гай и Марк, которых мы только вчера предали земле. Зачем нам осквернять их память, тратя время на такого никчемного человека?

– Даже Ариэлла понимает, что Макфейн не тот, кто нам нужен, иначе она уже пожаловала бы ему меч, – робко вставила Агнес.

– Тогда зачем было его привозить? – спросила Элен.

Дункан встал и внимательно обвел глазами собравшихся:

– Девушка привезла его, считая, что он может оказаться полезен нам. Да, у Макфейна болят старые раны, но это вовсе не значит, что он так немощен, как вам кажется.

– Верно! – поддержал его Эндрю. – По дороге домой мы видели, как он…

– Если лэрдом ему не бывать, – перебил его Ниэлл, – лучше посвятить время поискам настоящего лэрда, а не кривляться во дворе. Нам необходим вождь, предводитель сильной армии, способной нас защитить. Если нам нужно упражняться, давайте возьмем кого-нибудь другого вместо калеки, который вызывает сострадание, ковыляя по этому залу.

– А вы его не жалейте!

Услышав голос Ариэллы, спускавшейся по лестнице, все обернулись. Неодобрительно оглядев собравшихся, она задержала взор на Ниэлле.

– Я понимаю, что лишь добрые намерения заставляют тебя советовать клану изгнать Макфейна, – гневно проговорила она. – Вы знаете, что он не станет лэрдом. Однако Макфейн должен научить нас обороняться.

– Хороша учеба! Сначала мы валим друг друга на землю, а потом протыкаем мечами воздух! – твердил Ниэлл.

– Сам он не бегает, не прыгает, не машет попусту мечом, – вставил Рамси. – Как он научит нас всему этому?

– На счету Макфейна бесчисленные битвы. Он не потерпел ни одного поражения, – отважно заявила Ариэлла, хотя и сомневалась, так ли это. Однако молчание соплеменников убеждало, что она завладела их вниманием. – Макфейн научил боевому искусству не одну тысячу воинов, – продолжала она, зная, что преувеличивает. – Он превратил простых крестьян в лучших бойцов Шотландии. Разве этого не достаточно, чтобы он стал и нашим наставником?

Девушка умолкла, давая им возможность осмыслить ее слова.

– Да, его тело, когда-то могучее, ослабло от ранений, полученных в победоносных сражениях. Но не принимайте Макфейна за беспомощную развалину! Это вовсе не так. По пути домой на меня, Эндрю и Дункана напали восемь безжалостных грабителей. В последний момент, когда мы поняли, что смерть неминуема, из темноты выскочил на своем огромном коне Макфейн и поразил насмерть одного за другим всех восьмерых, прежде чем мы успели поднять мечи и прийти ему на помощь.

Ариэлла снова выдержала паузу, желая, чтобы соплеменники представили себе эту волнующую сцену. Правда, она позволила себе кое-что преувеличить…

– Повторяю: Черный Волк, покрытый шрамами, истерзанный мучительными болями, хромой и владеющий лишь одной рукой, все равно остается великим воином. Ему не составит труда одолеть пятерых из вас, даже если он будет безоружен. Его дарования убеждают меня в том, что он сумеет научить нас постоять за себя. А мы тем временем подыщем себе нового лэрда.

Клан завороженно взирал на нее. Увидев серьезные лица соплеменников, Ариэлла удовлетворенно кивнула. Ее старания не пропали даром.

– Польщен твоим доверием.

Она вздрогнула и обернулась. На ступеньках стоял Макфейн, побледневший от гнева. Глаза его метали молнии. Ариэлла не знала, кто привел его в такую ярость – она или клан.

Он оглядел Маккендриков:

– Занятия продолжатся на заре. Советую всем отдохнуть. Завтрашний день тоже будет трудным.

Мельком взглянув на Ариэллу, Макфейн удалился. Не оставалось сомнений, что он слышал большую часть разговора.

– Ступайте ко всем чертям!

Стук в дверь не прекратился, напротив, усилился.

– Дайте покоя хоть ночью! – Макфейн с трудом ворочал языком. – Кому там неймется? Нельзя, что ли, дождаться утра?

Тяжелая дверь распахнулась, и на пороге появился Роб.

– Гэвин уже принес мне еду. – Малькольм указал на поднос, хотя ни к чему не прикоснулся.

Осушив чашу с вином, он откинулся на подушки, подоткнутые под изнывающую от боли спину. Внезапно его взгляд упал на кувшин в руках у мальчишки.

– Это что, вино?

– Вода. – Роб поставил свой поднос рядом с первым. С укором оглядев три опорожненных кувшина, он заметил: – По-моему, вина тебе на сегодня достаточно.

– Это я сам решу, – отрезал Малькольм. – Когда пожалеешь меня в следующий раз, принеси вина. А без него не появляйся, понятно?

– Мне совсем не жаль тебя, Макфейн. Малькольм видел, как напряжено перепачканное лицо мальчишки. Отважные серые глаза Роба взирали на него без всякого сострадания, однако воин подозревал, что это только поза, мальчишка же всем сердцем жалеет его. Впрочем, через минуту-другую Малькольм решил, что молокососу и в самом деле плевать на его мучения. Поняв, что Роб презирает его, Малькольм закрыл глаза.

– Не надо было тащить меня сюда. – Он заворочался на кровати. – Увидел, во что я превратился, – и шел бы своей дорогой.

– Я так и сделал, Макфейн. Ты сам нас догнал. Малькольм нахмурился, пытаясь припомнить недавние события.

– Я вас догнал?

– Вообще-то это Гэвин забеспокоился, как бы с нами чего не случилось, а ты увязался за ним.

Малькольм задумался. В его отяжелевшей голове вспыхивали обрывки воспоминаний, но он никак не мог связать их в одно целое.

– Правильно, я догнал вас, чтобы помочь Гэвину. – Малькольм опять закрыл глаза, радуясь, что тема исчерпана, однако чуть погодя опять наморщил лоб и приподнял веки. – А ты меня уговорил ехать сюда, убедив, что все это не важно… – Он с отвращением оглядел свое изуродованное тело. – На самом деле это очень даже важно. Стоит им на меня взглянуть – и они сразу видят, что я никуда не гожусь, и испытывают ко мне только жалость.

Малькольм так рассвирепел, что запустил пустой чашей в стену, но чаша, отскочив от стены, упала на пол. Это еще более уязвило его.

– Оставили бы вы все меня в покое! – с горечью воскликнул он.

– Вот как ведет себя могучий Черный Волк, когда жизнь бросает ему вызов! – презрительно проговорил Роб. – Скажи на милость, Макфейн, ты всегда отступаешь, столкнувшись с неодолимым препятствием? И откуда у тебя такая блестящая репутация? Может, все до одного легендарные подвиги не стоили Черному Волку никакого труда?

– Какие еще легендарные подвиги? – взревел Малькольм, разозленный наглостью назойливого юнца. – Не было ничего! Все это вранье. А если что-то и было, то давно обросло такими преувеличениями, что мне уже не под силу отличить ложь от правды. – Он помолчал, стараясь подавить невыносимое отчаяние, а потом глухо спросил: – Неужели мои истинные деяния так ничтожны, что их пришлось приукрашивать? Теперь я и сам уже не верю этим сказкам.

– Нет. – Роб покачал головой. – Приукрашивать было незачем.

Малькольм снова задумался. Хотелось бы положиться на слова парнишки.

– Почему же ты не выложил своему клану все как есть?

– Я совершил ошибку, – признался Роб. – Просто они согласятся учиться, только питая к тебе уважение. Поэтому я и удвоил число грабителей.

– Я прикончил всего троих, – заметил Малькольм. – Одного убил Гэвин. – Он фыркнул. – Тоже мне, подвиг великого воина!

– Если этот подвиг тебя не устраивает, а победы в боях не в счет, то взгляни на гобелен над кроватью, – предложил Роб. – На нем изображено, как ты с отрядом из десяти человек отбиваешь деревню у пяти десятков Монро. Жители этой деревни не принадлежали к твоему клану. У противника было подавляющее преимущество. И все же твой отряд покарал Монро так, что на деревню с тех пор никто не смел нападать.

Роб умолк, ожидая ответа. Малькольм даже не бросил взгляда на гобелен. История казалась знакомой, но события он припоминал с трудом. Неужели в его отряде и впрямь было лишь десять человек?

– Или взять вот этот ночной пожар. – Роб указал на другой гобелен. – Загорается дом, в котором беззаботно спят пятеро ребятишек и их родители. Помнишь ту ночь, Макфейн? Говорят, пламя расступалось всякий раз, когда ты кидался в огонь и выносил детей по одному, необожженными, разве что с опаленными ночными рубашками. Потом крыша затрещала, но ты все равно бросился в дом и спас последнего ребенка, защитив его от огня и падающих балок. Ребенок не пострадал, а у тебя были обожжены руки.

Роб стоял перед гобеленом, изображающим легендарный пожар, желая, чтобы Макфейн подтвердил или опроверг его слова. Малькольм не стал смотреть на свои руки, опасаясь, что не увидит на них шрамов.

– Вспомни, как однажды ты наткнулся в лесу на четверых громил, мучивших беззащитную девушку, – продолжал Роб. – Им не поздоровилось. Узнав же, что отец колотит дочь за то, что она опозорила семью, ты проучил отца, а девушку забрал в свой замок и дал ей фамилию Макфейн, и она спокойно жила под твоим покровительством. Помнишь?

Воин обреченно смотрел в серые мальчишеские глаза и видел в них восхищение и вызов. Казалось, Роб очень дорожил этими сказками и не мог смириться с тем, что Малькольм недостоин их.

– Нет, – признался воин, удрученный тем, что ему не по силам вспомнить свое героическое прошлое. – Забыл.

Роб покачал головой – не то от злости, не то от разочарования.

– А потом ты убил кабана, погнавшегося за мальчишками…

– Это-то ты откуда знаешь? – Малькольм внезапно сел. – Ведь я не вышел из укрытия, и мальчишки так и не узнали, что им угрожала смерть.

– Об этом мне рассказал Элпин. Его посетило видение.

Малькольм недоверчиво фыркнул.

– Верить или нет – твое дело. А потом старец увидел, как ты приходишь к нам.

– Раз мое появление предопределено, почему Маккендриков так опечалило мое состояние?

– Потому что он не сказал, что ты придешь… таким. Иногда Элпина посещают очень туманные видения.

– Хорошая отговорка на тот случай, если все получается не так, как он предсказывает, – заметил Малькольм.

– Дело не в том, веришь ли ты в предсказания Элпина! – нетерпеливо воскликнул паренек. – Главное – сумеешь ли ты научить мой клан сражаться.

– То, что я сегодня увидел, убеждает меня: никому не удастся превратить твоих соплеменников в воинов. – Малькольм обреченно махнул рукой. – Даже самому Черному Волку в его звездный час.

– Да, у Маккендриков нет склонности воевать, – согласился Роб. – Но ведь и ты не всегда вел в бой только самых сильных, тех, кого легко обучить?

– Конечно, поначалу многим не хватало силенок, но среди Макфейнов не было ни одного, кто опасался бы поставить или заработать синяк-другой.

Роб нахмурился:

– Значит, эту трудность тебе придется преодолеть. Как обучают людей, боящихся пораниться и поранить других?

– Их вообще не обучают! – отрезал Малькольм. – Их заставляют работать: делать оружие, укреплять стены. Разве что…

Он запнулся. Возможно, способ справиться с малодушием Маккендриков все же существует. Малькольм поднялся, ощущая хмельной туман, нашел на столе бумагу и перо и начал делать какие-то наброски. Сначала на бумаге появился рисунок, потом – пометки.

– Отнеси это Дункану и Эндрю, – сказал он. – Пусть изготовят две штуки к завтрашним занятиям. Ваши плотники – мастера на все руки, у них на работу уйдут считанные часы. Вдруг это поможет возбудить у Маккендриков необходимую для сражения ярость?

Роб потянулся за листком, но внезапно замер.

– Что еще? – нетерпеливо спросил Малькольм.

– Ничего. – Мальчишка взял рисунок и открыл дверь. – Просто я увидел твои руки.

Дверь закрылась. Озадаченный Малькольм взглянул на свои руки, испещренные рубцами. Огонь оставил на коже неизгладимые следы.

Глава 5

Ариэлла вздохнула и зарылась лицом в подушку, прячась от первых проблесков утреннего света. Однако настойчивый стук окончательно рассеял ее сон, и она нехотя открыла глаза. Встав с кровати, девушка пошла к окну по холодным каменным плитам. Посреди двора дюжина мужчин, следуя указаниям Гэвина, Дункана и Эндрю, сколачивали два деревянных сооружения, похожих на эшафоты, которые она видела накануне вечером на рисунке Макфейна. Снедаемая любопытством, Ариэлла стащила с себя ночную рубашку, бросила ее на кровать и поспешно облачилась в грязное тряпье, превращавшее ее в Роба: рубаху, клетчатую юбку и стоптанные башмаки. Преодолевая отвращение, она зачерпнула в очаге горсть золы и выпачкала себе волосы, лицо, ладони и лодыжки.

Внезапно дверь ее спальни отворилась. Девушка по привычке склонила голову набок и подняла плечи, изображая неуклюжего подростка.

– Дункан не разрешает мне играть с большими куклами, – капризно сообщила Кэтрин. – Какой плохой!

– Что за большие куклы? – осведомилась Ариэлла, радуясь, что может пока не корчить из себя мальчишку.

– Вчера вечером он велел Агнес, Элизабет и Меган сшить больших кукол. Поутру я нашла их в зале на столах. Элизабет сказала, что все готово. Только они забыли, нарисовать куклам лица. Куклы получились грустные. Я принесла краску и нарисовала им рожицы вот с такими улыбками! – Девочка улыбнулась до ушей. – Смотрю – а где же у них волосы? Представляешь? – Девочка изобразила недоумение. – Пришлось рисовать волосы. Изабелла получилась брюнеткой, вроде тебя, а Флора – красавицей блондинкой, как наша Элизабет. Вышло замечательно. Но когда у них появились лица и волосы, я поняла, что они совсем голые. Моя одежда на них не налезла, поэтому я пошла за этим к Агнес. Я знаю, она не против. Наряжаю я Изабеллу в чудесную красную рубашку, как вдруг появляется Дункан и давай кричать: «Что ты наделала?» Я сказала, что оставлять кукол в зале голыми нехорошо, а он вопит: «Это тебе не куклы! Не смей трогать!» Что ты на все это скажешь?

С этими словами Кэтрин плюхнулась к ней на кровать.

– Я с ним поговорю. – Ариэлла едва не расхохоталась, заподозрив, для чего нужны эти куклы. – Но и ты хороша, Кэтрин: как можно трогать чужое?

– Они такие печальные! Лежат себе с белыми головами… Даже глядеть им было нечем.

– Все равно, они не твои. Понравилось бы тебе, если бы кто-то решил, что твою Матильду надо обрить или перекрасить в другой цвет?

Девочка прижала к груди куколку, с которой никогда не расставалась.

– Пусть только попробуют! – воскликнула она.

– А чем Дункан хуже тебя? Он поручил женщинам сделать кукол именно такими, и это никого не касается. Поняла?

Кэтрин кивнула, огорченная, что сестра не на ее стороне.

– Вот и хорошо. – Ариэлла подсела к ней и прижала к себе.

– Долго тебе еще ходить такой уродиной? – спросила Кэтрин, морща носик.

– Пока у клана не появится новый лэрд, ни один чужак не должен знать, что я жива, иначе Родерик нагрянет снова.

– Я думала, новым лэрдом будет Макфейн.

– Раньше и я так думала. Но он для этого не годится. – Ариэлла взъерошила сестре волосы. – Отведу-ка я тебя в кухню, к Агнес на подмогу! Подожди, вечером я доскажу тебе сказку про водяного и девочку, поселившихся на дне морском.

– А он хороший, – сказала Кэтрин, коснувшись чистой ручонкой грязной ладони сестры.

– Кто, водяной?

– Черный Волк.

– Почему ты так считаешь? – спросила Ариэлла.

– Я сразу это поняла, как только он здесь появился, – ответила Кэтрин, спускаясь по лестнице. – Черный Волк такой грустный! Поэтому я и подарила ему вышивку.

– Молодец! Девочка кивнула.

– Он похвалил меня. – Кэтрин расплылась в улыбке. – Представляю, что скажет Макфейн, увидев, как хорошо я раскрасила кукол Дункана!

Малькольм в бешенстве уставился на потешные мешковатые фигуры, болтающиеся словно на виселице.

– Что еще за шутки? – взревел он.

– Кажется, малютка Кэтрин решила, что им нужны лица, – смутился Дункан. – Я подоспел вовремя, иначе она нарядила бы их в женские платья.

– А что, неплохо, – заметил Гэвин. – Очень жизнерадостный вид.

– Будем надеяться, что Маккендрики не сочтут кукол слишком жизнерадостными и не откажутся атаковать их… – Малькольм обернулся к собравшимся. – Сегодня мы начнем с нападения. Но нападать вы будете не друг на друга, как вчера, а вот на этих раскачивающихся истуканов. Вам придется действовать быстро. Каждый постарается нанести удар посильнее, а затем уступит место следующему. Оружие вам не понадобится. Чучела плотно набиты песком и тряпьем. Возможно, они окажутся тяжелее, чем вы полагаете.

Маккендрики озадаченно переглянулись. Ни речи наставника, ни он сам явно не внушали им особого доверия.

– Дункан и Эндрю, раскачивайте чучела, как только приблизится нападающий. Всем встать в шеренгу по двое. Выполняйте!

– Ты уж меня прости, юноша, но что-то я не пойму, чему это может их научить, – с сомнением пробормотал Энгус.

– Нападение на мешок с песком – вовсе не то же самое, что борьба с человеком, – поддержал его Дугалд. – Ведь мешок не даст сдачи.

– Знаю.

– Видимо, в этом и состоит замысел Макфейна, – успокоил соплеменников Элпин.

– Какой смысл в том, чтобы люди колошматили кукол? – упорствовал Энгус.

– Ваши люди боятся пораниться и поранить других, – объяснил Малькольм. – Поэтому они не способны принять бой – ни с оружием в руках, ни без него. Эти чучела безобидны и не чувствуют боли. Надеюсь, что Маккендрики постепенно избавятся от страхов и научатся атаковать решительнее. Мне хочется, чтобы они ощутили гневное бурление в крови. Когда это произойдет, мы двинемся дальше. Полагаю, Гэвин отодвинул мишени от замка и можно больше не опасаться, что на нас посыплются стрелы?

– Между прочим, у некоторых женщин оказался очень меткий глаз, – заметил Гэвин, направляя коня к воротам. – Уверен: из них получатся отменные лучницы.

– Дело только за бойницами, иначе этим лучницам не представится возможность выпускать стрелы, – отозвался Малькольм.

Маккендрики расположились так, как им было велено, и приготовились к занятиям. Первым сорвался с места Брайс. Пока он приближался, Дункан раскачал тяжелое чучело. Испугавшись летящего на него мешка с песком, Брайс вскрикнул, отпрыгнул в сторону и избежал столкновения с ухмыляющимся чудовищем.

У Малькольма просилось с языка ругательство, но он овладел собой.

– Не торопиться! – скомандовал он. – Дождитесь, когда чучело долетит до вас.

– Прямо девчонка какая-то, – усмехнулся Рамси.

– И притом уродливая! – фыркнул Хью.

– Представьте себе, что перед вами лютый враг, – наставлял их Малькольм, стараясь не замечать ухмылок. – Подобно вам, он не вооружен, зато очень велик. Но даже у великана есть слабости. Достаточно одного ловкого удара по колену, чтобы сломать ему ногу и повалить на землю. Удар между ног – и противник взвоет. Если садануть его кулаками под ребра, он долго не сможет отдышаться. Если заломить за спину его руку, это верный вывих плеча. Рассчитывайте свои возможности на бегу, но ничем не выдавайте своих намерений. Главное – неожиданный и сокрушительный удар.

Маккендрики молча таращились на Малькольма. Тот сообразил, что напрасно говорит так много сразу. Его советы ошеломили этих добросердечных людей.

– Дайте-ка мне! – Грэм устремился к раскачивающемуся чучелу и от души наподдал ему. Чучело взмыло в воздух, едва не сорвавшись с виселицы.

– Отлично, Грэм! – похвалил приятно пораженный Малькольм. – В следующий раз постарайся, чтобы удар пришелся пониже. От такого удара противник не вдруг оправится.

– Теперь моя очередь! – Рамси присел, потом стремглав кинулся к чучелу и погрузил кулаки туда, где у человека живот. – Получай, трусливый пес!

– Хороший прицел, Рамси! – одобрил Малькольм. – Сильный враг от такого удара согнулся бы пополам. В следующий раз сложи руки вместе – тогда удар будет сокрушительным.

На протяжении следующих двух часов Малькольм с возрастающим удовольствием наблюдал, как Маккендрики все решительнее преодолевают свою робость и рьяно кидаются на ухмыляющиеся чучела. Роб, Эндрю и Дункан демонстрировали по его просьбе приемы, которым он успел их обучить по пути домой. Видя перед собой бесчувственные чучела, люди забыли о былых опасениях и обрели необходимую для боя свирепость. Когда занятие подошло к концу, усталые бойцы начали хвастливо расписывать свою удаль сменившей их группе и уверять новичков в своем непревзойденном мастерстве. Не прошло и часа, как Малькольм решил показать свежему пополнению более сложные способы борьбы.

Он слез с коня, вышел на середину двора и предложил сразиться с ним любому, у кого хватит на это смелости. Добровольцев не нашлось. Малькольм знал, что Маккендрики все еще считают его жалким калекой и не хотят совершить зло, набросившись на беззащитного человека. Тогда он подозвал Дункана и Эндрю. Маккендрики изумились, увидев, как быстро и умело он одолел обоих. После этого кое-кто выразил желание попытать удачу. Все они почти мгновенно оказывались повержены, однако Малькольм хвалил их за отвагу. Он уже смекнул, что Маккендрики больше откликаются на похвалу, нежели на критику и оскорбления. Казалось, каждое лестное слово поднимает их боевой дух. Когда он объявил конец занятий, ученики разошлись с явным сожалением.

Сам Малькольм с трудом сдержал стон. У него болело все тело. Ему нужно было немедленно уединиться и отдохнуть.

– Видел, как здорово я врезал сегодня этой штуковине? Мне уж казалось, что у нее башка слетит с плеч! – хвастался Рамси, накладывая себе лососину.

– Это еще что! – отмахнулся Хью. – Сложив руки вместе, я услышал, как от моего удара лопнула ткань! Еще немного – и из вражьего брюха посыпался бы песок.

– Еще бы не лопнуть! Ведь перед тобой ему наподдал я. После моего нападения ткань превратилась в решето, – вставил Грэм. – Ты просто завершил начатое мною.

– А у меня на плече здоровенный синяк, так я в него врезался! – сообщил Брайс, показывая всем ушибленное место. – Будь это живой человек, у него не осталось бы ни одного целого ребра.

– Что там ребра! Я так двинул его локтем, что у человека сломанное ребро проткнуло бы легкое! Посмотрел бы я после этого на головорезов Родерика! – мстительно воскликнул Хью.

– Если Родерик или кто-то еще вздумает напасть на наш замок, ему до вас не добраться, – сказала Элизабет. – Сегодня я три раза всадила стрелу в самое «яблочко»! Меган и Агнес попали в середину мишени по два раза. Не пройдет и недели, как мы превзойдем в меткости самых прославленных лучников.

– Нынешние девушки очень воинственны! – Сделав это замечание, Энгус нахмурился. – Думаете, это к добру?

– Вся в отца! – кичливо заявил Гордон.

Элен похлопала мужа по плечу:

– Разве не я ее воспитывала?

– Какой у тебя красивый шрам, Рамси…

Ариэлла с удивлением слушала, как клан хвастается своими подвигами. Накануне эти люди утверждали, что не рождены для войны. Хватило суток, чтобы они начали похваляться ушибами как трофеями и угрожать тем, кто теперь отважится на них напасть. Макфейну удалось всего за день преобразить их. Конечно, опасаться Маккендриков пока не приходится, и все же начало казалось многообещающим.

– Добрый вечер.

В зале воцарилась тишина. Все взоры обратились на Макфейна. Он стоял, выпрямившись во весь свой огромный рост и расправив плечи. Выражение его лица было спокойным, но Ариэлла подумала, что это стоит ему больших усилий.

– Я очень доволен сегодняшними достижениями, – начал он. – Говорю и о занятиях, и о работах в замке. Я велел Дункану изготовить деревянные мечи и щиты, поэтому уже завтра мы приступим к урокам боя с оружием в руках. Когда вы овладеете основными приемами, перейдем на настоящие мечи. Их к тому времени выкуют.

Клан ответил на это восхищенным, но чуть испуганным ропотом.

– Вам надо хорошо подкрепиться и выспаться. Завтрашние занятия начнутся на заре.

Малькольм повернулся и поморщился, словно это движение стоило ему больших усилий, чем он ожидал.

Опираясь о стену, воин медленно поднимался по лестнице, стараясь скрыть свою хромоту. Маккендрики молча провожали его взглядами.

Когда он скрылся, Ниэлл заметил:

– Видно, сегодняшние усилия нелегко дались нашему наставнику.

– Можно подумать, что ты получаешь удовольствие, видя его страдания! – Ариэлла гневно посмотрела на Ниэлла. – Уж не надеешься ли ты, что ему не удастся воспитать из нас воинов?

Схватив со стола кувшин с вином, она взбежала по лестнице, не дождавшись ответа.

– Войдите!

Он стоял перед камином и смотрел в разгорающийся огонь. Малькольм держался так гордо, словно его покинула боль, отравлявшая существование минуту назад. Но как только дверь за Робом затворилась, он, опираясь о каминную доску, тяжело опустился в кресло. К чему притворяться? При этом мальчишке не обязательно скрывать свои недуги.

Ариэлла подошла к столу и налила ему полную чашу вина.

– Клан явно доволен сегодняшними занятиями. Ты внушил им уверенность в своих силах, тогда как накануне они были удручены своей беспомощностью.

Малькольм осушил чашу, желая поскорее избавиться от боли в спине и ноге.

– Еще! – Он протянул Робу пустую чашу, и тот наполнил ее. Малькольм выпил вино залпом. В груди у него потеплело, боль стала понемногу отступать. Он по-прежнему делал над собой усилие, чтобы не застонать, однако облегчение было не за горами. – Еще!

На этот раз паренек не слишком охотно выполнил его приказание. Малькольм, сделав небольшой глоток, поставил чашу на стол.

– Я привык учить мужчин, мечтающих стать сильными воинами, – начал он, пытаясь сместить центр тяжести влево. – Те люди с раннего детства не выпускали из рук игрушечные мечи и топоры. Их отцы просили об одном: чтобы я выковывал из них смельчаков и сурово карал за любое проявление слабости или малодушия. Вчера мне стало ясно: нечего ждать того же от изнеженных музыкантов, ваятелей и поэтов, которым с детства внушали, что гребень крепостной стены – это место, откуда лучше всего любоваться закатом солнца.

Ариэлла не сводила с него глаз, он же уставился в огонь, разгоревшийся в полную силу. Брови его были насуплены, лицо избороздили глубокие морщины. Девушка уже понимала, что это означает не гнев, а неустанную борьбу духа с недужным телом. Чистая голубизна глаз Макфейна была сейчас затуманена, словно воспоминания повергли его в смятение. Ариэлла догадалась, что он говорит не о воинах, которых учил боевому искусству, а о себе самом и о своем непреклонном отце.

– Маккендрики поощряют своих детей, желая, чтобы они видели в мире прекрасное и впоследствии привносили в него красоту, – молвила она. – Непостижимо, как кланам, вечно занятым войнами, удается чего-то достичь. Мы, наслаждаясь миром, созидаем, а они только разрушают.

– Но это и стало причиной вашей уязвимости.

– Да, но только на время. Разве стоило тратить столетие на военную учебу ради одного мгновения?

Малькольм не сводил задумчивых глаз с огня.

– Ты задаешь этот вопрос бывшему воину. Я должен ответить утвердительно. – Он попробовал переменить позу и поморщился от боли, пронзившей спину.

– Что у тебя болит, Макфейн? Он горько усмехнулся:

– Проще сказать, что у меня не болит.

– Давно ты так мучаешься? Малькольм отхлебнул вина.

– Четвертый год. Я повел свой отряд под знаменами короля Уильяма на бой с одним зловредным английским бароном. Брюхо моего коня проткнули копьем. Конь упал и придавил меня. Я сломал ногу и повредил спину, однако продолжал сражаться. Меня заманили в ловушку, я был обречен. Враг наседал. Я получил несколько ударов мечом; еще один удар – и мне пришел бы конец, но тут подоспел Гэвин и прикончил моего мучителя. – Малькольм видел не огонь, а собственную кровь. Залитый ею, он чувствовал тогда приятное тепло и готовился к небытию. Воин тряхнул головой, прогоняя воспоминания. – Когда я очнулся, Гэвин накладывал швы на мои раны.

– Он сразу вправил тебе сломанную ногу?

– Не помню. Думаю, спустя несколько часов.

– А рука? Кто-нибудь лечил тебе руку после того, как Гэвин зашил рану?

Малькольм оторвался от чаши с вином и взглянул на любопытного мальчишку:

– Откуда этот внезапный интерес к моим болячкам?

Мальчик пожал плечами:

– Я уже говорил тебе, Макфейн, что немного смыслю в искусстве врачевания. – Роб уселся напротив. – Помнишь, как ловко я заштопал тебе рану на руке в ту ночь, когда ты расправился с грабителями? Конечно, другие твои раны не так свежи, но все равно можно облегчить твои страдания. Главное, чтобы ты сам этого захотел.

– Когда мы вернулись, за меня принялся наш лекарь. Меня сжигала лихорадка, и он выпустил из меня дурную кровь. Потом смазал мои раны какими-то зловонными мазями из трав. Когда я пришел в себя, лекарь велел мне лежать.