Текст книги "Неофициальный справочник по выживанию на Охоте (ЛП)"

Автор книги: Кари Грегг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Он бежал. Вслепую.

Врезался в другое дерево.

Затем в гребаный кустарник, ощетинившийся всеми шипами. Животное, ринувшись следом прямо в сплетение колючек, заверещало, но, чем бы там хищник не угрожал из зарослей, он уже не мог напасть сверху, и Шейн находился в относительной безопасности. Отчаявшись найти хоть небольшой просвет, он свернул в сторону. Прислушался, чтобы понять, где кот. В лесу получил несколько шагов форы, а потом ударился голенью обо что-то твердое – из Веста чуть дух не вышибло. Треск древесины. Вспышка мучительной боли чуть ниже правого колена. Пошатываясь от шока, он нагнулся и взялся трясущимися пальцами за вспоровший ногу сук. Потянул с хриплым стоном.

Первая кровь пролита.

Дерьмо. Кот еще даже еще не показался из кустов.

Штанина мгновенно промокла, но Шейн снова пустился наутек. По крайней мере, рана не мешала ему лететь вперед. Так, думай Вест. Думай. Попытаться уйти? Никакой возможности. Нет, в действительности он не ставил себе цель убежать… но все же. Привередливая зверюга им заинтригована. А это уже немалое достижение, принимая во внимание изобилие доступных конкурентов – выбирай, не хочу. Уловка удалась. Кот принял вызов.

Мозг Шейна непрерывно работал, а ноги продолжали нести его по невидимой тропе. Он поднял руки, чтобы ощупью встречать препятствия. Когда кончиков пальцев касалось что-либо помимо холодного ночного воздуха, он отклонялся и избегал столкновения. Беспорядочно кидаясь то влево, то вправо, Шейн передвигался непредсказуемо, поэтому его было сложно вычислить.

Споткнувшись в темноте, он затаил дыхание, сдержав истеричный смешок. Почему? Да потому что… серьезно… Он производил столько шума, что его местоположение обнаружит любой ребенок. Что делать? Оставаться там, где был? Сражаться? Но он же не солдат. Спрятаться? Где спрятаться от существа на его собственных охотничьих угодьях, которое имеет опыт преследования гораздо более смертоносных тварей, чем один маленький человечек, заблудившийся в ночи?

Шейн бежал. Задыхаясь, едва успевая глотать ртом воздух, бежал наперегонки со страхом.

Котяра просто играл с ним. Да если бы он захотел, то мог в любой момент сбить Шейна с ног. Ветки скрипели громче, листва шуршала в кронах деревьев – с приближением зверя в Шейна точно каскадом вливался новый поток адреналина, наполняя его дополнительной энергией, чтобы бежать еще быстрее. Дольше. Упорнее.

Хитрые и умные, аборигены Марикета мало отличаются от других представителей семейства кошачьих, обитающих во внешних мирах. За исключением одного существенного пункта: они обожают преследовать и атаковать. Единственная вещь, которую коты любят больше, чем игру с добычей, – это охотничий азарт. Пусть у Шейна нет ночного зрения, но он и с тем, что имеет, постарается добиться успеха.

В очередной чащобе у Шейна подогнулись колени, и он упал, выставив руки вперед, чтобы защитить лицо. Вместо того чтобы откатиться в сторону, он нырнул в траву и быстро пополз вперед, несмотря на шипы, которые рвали одежду и кожу. Каждый вдох заставлял внутренности сжиматься в комок, а густой подлесок мешал продвижению. Наконец, дрожа от облегчения, Вест выбрался на другую сторону.

Вскочил и снова помчался.

Кот за ним наблюдал. Он был уже близко. Звук обдираемой когтями коры, шорох листвы и хлесткий свист ветвей слышались все ниже и ниже, хотя по-прежнему откуда-то сверху. Неужели странное поведение жертвы очаровало котика? Возбудило?

Шейн сглотнул.

Лихо ухватившись за первую попавшуюся ветку в пределах досягаемости, он крутнулся, бросив тело в новом направлении. Снова скрылся в зарослях, и запетлял из стороны в сторону, вместо того чтобы выбрать прямую дорогу. Желая максимально усложнить охотнику задачу, использовал свое единственное оружие – непредсказуемость. Но никто, даже Шейн, который в учебном центре доводил себя до седьмого пота, накачивая и укрепляя мышцы, не мог бежать вечно. Иначе он бы никогда не сдался. Никогда не позволил коту себя поймать. А несся бы по лесу до последнего вздоха, пока не свалился окончательно.

Однако дышать становилось все труднее.

Воздух с громким свистом вырывался из легких. Мышцы горели, ноги подкашивались после выматывающего марафона. Пот катился градом, насквозь пропитывая одежду. Несмотря на безумное стремление бежать, посылаемое телу мозгом, Шейн замедлился. Одурманенный длительной нехваткой кислорода и колоссальным переутомлением, без конца спотыкался и валился на землю, но, независимо от того, как часто падал, он снова вставал. Если ноги отказывались повиноваться, он использовал руки и поднимался, схватившись за лиану, опутавшую ствол дерева, или за прутья ягодника, которые впивались в плоть острыми шипами.

Шейн не слабак и не лентяй. Надо двигаться, пока измученное сердце не взорвется, иначе проклятый кот догонит.

В груди нестерпимо кололо, плюс боль в мышцах усилилась до судорог. Шейн полагал, что здесь все решает случай. Игроки и раньше погибали на Охоте. Во время предварительного отбора требовалось пройти полное медицинское обследование, в результате которого все, у кого обнаруживались проблемы со здоровьем, отсеивались. Тренировки включали фитнес и сбалансированный режим питания, после которых каждый участник находился в наилучшей форме. Конкуренты нападали друг на друга, стремясь доказать котам свое превосходство в силе и ловкости, тем не менее, эвакуационные медицинские команды не всегда успевали подобрать раненых. Как бы тщательно устроители ни готовили арены, устраняя непредвиденные опасности, несчастные случаи происходили постоянно. Те же редкие яды – коты торговали ими во внешних мирах – самые токсичные вещества среди известных во всех звездных системах. Один укус насекомого, слизь безобидной на вид лягушки – и смерть обеспечена. Некоторые игроки игнорировали технику выживания и, поддавшись голоду, на свой страх и риск ели орехи или ягоды, которые вполне могли оказаться ядовитыми. Других физическое напряжение добивало еще задолго до того, как заканчивался цикл спаривания котов.

Таких, как Шейн, например.

Дрожа больше от истощения, чем от страха, он снова споткнулся. Вест так устал, что даже не потрудился подставить изнуренные, ослабшие руки, чтобы защитить себя, а просто рухнул лицом на землю; из груди с болезненным хрипом вылетели жалкие остатки воздуха. Но Шейн перекатился. Потряс головой и заставил себя опереться на передние конечности. Кое-как согнув под собой ноги, он закачался, испуская стон безысходности. Для баланса выбросил руку в сторону и, не дожидаясь, пока вернется равновесие, побежал. Бешеный темп требовал срочной передышки, но, черт нес его все дальше и дальше.

Поэтому, когда неслабый толчок между лопаток послал его прямиком обратно в грязь, Шейн лишь мысленно возблагодарил небеса. Чудовищная ночная гонка, наконец, закончилась. Несмотря на нестерпимую боль от падения, ему все равно стало как будто легче. Кот атаковал. Одной рукой он схватил Шейна за оба запястья и зафиксировал их над головой, вжав в покрытую прелой листвой почву. Другой рукой приложился по крестцу. Вест выгнулся, откинул голову и лягнул противника, чтобы хоть как-то ослабить хватку или сбросить его совсем, но для борьбы просто не было сил. Тот сжал ноги брыкающегося Шейна своими. Тяжесть, сначала просто сковавшая запястья и торс, теперь возросла. Кот в немой угрозе придавил его всей своей массой.

Лишенный возможности сделать вдох, Шейн застыл, позволяя телу обмякнуть как желе.

Зверюга ждала.

Постепенно давление уменьшилось. Вест не двигался. Он даже не пытался, зная, что сопротивление бесполезно, оно только принесет больше боли или, того хуже, вызовет у нападавшего агрессию. Посему Шейн лежал тихо, словно растекшись по земле. Охотник медленно переставал наваливаться.

Дав себе слово понапрасну не трепыхаться, Шейн зажмурился. Когда в итоге когти пропахали вдоль всего позвоночника, кромсая рубашку и оставляя от плеч до талии неглубокие, саднящие ранки, он не стерпел. Вскрикнул. О боги! Желудок ухнул куда-то вниз. Шейн, заглушив страх, сконцентрировался, чтобы оценить степень повреждений. Всего лишь царапины. Его передернуло. Свежий ветерок гладил сочащуюся кровью открытую спину – рубашка была изодрана в тряпки. Кот провел по обнаженной коже концом когтя, прослеживая отметины и словно оценивая свою работу. Или, возможно, любуясь содеянным.

Приняв решение, Шейн упрямо сжал дрожащие губы, стараясь задушить испуганные возгласы, которые так и норовили вырваться наружу, поскольку за подушечками пальцев котяры тянулись полоски кожи. Вест не мог пошевельнуться. Тот по-прежнему удерживал его сжатые в кулаки руки над головой, а Шейн никогда не испытывал склонности к суициду. Он попался. Все справедливо и по-честному. Сопротивление нет смысла. Но нежность после нанесения меток, тогда как Шейн ожидал только дикого, грубого траха, оказалась довольно неожиданной. Он захныкал, не веря, что собственное горло предает его, но кот не останавливался. Движения пальцев успокаивали, каждый их взмах тревожил и обезоруживал, пока не наступил момент, когда Шейн был уже больше не в состоянии терпеть.

– Пожалуйста, – задыхаясь, еле выговорил он.

А кот и не собирался прекращать измываться над своим призом. Куда спешить? С ним без толку заключать сделку или взывать к его милосердию. Но, тем не менее, это не помешало Шейну взмолиться снова:

– Пожалуйста.

Материя натянулась на груди, раздался треск рвущейся ткани. Поддевая остатки рубашки, кот распахнул ее и лениво прошелся ладонью вверх и вниз по дрожащим мышцам спины Шейна.

– Нет, – запротестовал он, когда осторожные пальцы запутались в волосах, впиваясь в затылок, и мягко, но настойчиво наклонили его голову в направлении сцепленных запястий. Кот стиснул руки Шейна еще крепче. От этой железной хватки кружилась голова. Воздух наполнился мускусным ароматом, настолько насыщенным и богатым, что он проглотил слюну. Как кофе и секс. Чуть земляной. Непреодолимо влекущий. Чтобы избежать опьяняющего запаха, исходящего от пышущего жаром тела возбужденного зверя, Шейн попытался дышать ртом, а не носом, но было уже слишком поздно. Член шевельнулся в штанах. Яички начало покалывать. Анус сжался и расслабился – коктейль из кошачьих феромонов ударил мощной волной, подстегивая жажду к спариванию. Воспламеняя.

Кот склонился над Шейном и потерся мехом о его голую израненную спину. Первое прикосновение обожгло, подобно раскаленному клейму. Коты горячие, обычная температура их тела на несколько градусов превышала нормальную для человека. Шейн это знал. Только вот не подготовился к ощущению гладкой бархатной шкуры на своей коже или к тому, как окутывает тепло.

Проклятый запах! Шейн разомкнул губы, чтобы глотнуть прохладного, свежего воздуха, но феромоны уже сделали свое черное дело. Кот подхватил его, отрывая таз от земли, затем с нежностью скользнул рукой по груди и вниз, по животу. Потом стал возиться с застежкой брюк; Шейн затрясся и залепетал неубедительные возражения.

Секс.

Трах с котом.

И тот еще не достаточно наточил об Шейна когти.

Дрожа от страха не меньше, чем от желания, жадно впитывая ноздрями все усиливающийся одуряющий аромат, Шейн застыл – коготь подцепил пояс его штанов и потянул. Ткань медленно сползла с ягодиц. Кот пристроился сзади, вжимаясь в него своими теплыми шелковистыми бедрами, и Веста прошиб озноб. Послышался хриплый рык – вдоль расщелины скользнул толстый мокрый член. Тело пронзило возбуждением, словно электрическим током. Несмотря на то, что Шейн был напуган до чертиков, он все равно расставил ноги как можно шире, насколько позволяли штаны, и отставил задницу.

Брхатно-шерстистая головка, обильно увлажненная естественной смазкой, которая выделялась у котов перед спариванием, поцеловала отверстие Шейна. Он разжал кулаки и, немея от ужаса, растопырил пальцы, едва не вывернув костяшки. Постарался не зажимать тугой вход. Получать лишние травмы не хотелось.

Почувствовав первый толчок, Шейн не удержался от громкого вскрика. Неимоверно натянувшееся кольцо мышц загорелось острой болью. Он напрягся – а ведь это еще только самая малая часть твердого кошачьего естества. Грудь судорожно вздымалась, набирая побольше воздуха. С губ сорвался надломленный возглас. Член кота, устроенный почти так же, как и у человека, вполне можно принять. Шейн же практиковался для гарантии в тренировочном центре с дилдо и пробками – сначала использовал имитации мужского пениса, а затем игрушки, которые соответствовали анатомии котов. В обхвате и длиной те и другие, в основном, не отличались. Только у кошачьего вокруг головки наличествовал еще и гребень из крошечных, направленных в обратную сторону шипов, чтобы удерживать партнера на месте во время акта, они не причиняли боли, пока тот не пытался вырваться на свободу. Большинство участников, выбывших в ходе Охоты, дружно утверждали, что гребень обеспечивает дополнительную стимуляцию и дает удивительные, но никак не болезненные ощущения.

Поэтому Шейну оставалось лишь смириться.

Постанывая, он впустил ствол глубже, но, перед тем как вломиться снова, кот заскользил наружу, царапая шипами чувствительные стенки ануса и вызывая вспышку незнакомых чувств. Затем задвинул опять. В голове у Шейна помутилось, он жалобно завыл в листья, прилипшие к щеке, рефлекторно дернулся и закричал – настолько мучительным показался дискомфорт. Гребень обстрелял внутренности огненной резью, эффективно наказывая за неповиновение.

Прорычав успокоительное «мур-р», кот накрыл Веста тяжелым телом, проведя свободной рукой вдоль спины до бедра. Погрузившиеся в плоть когти не только жалили, но и утешали. Если бы котяра позаботился обездвижить Шейна, то избавил бы от лишних страданий. Наконец, даже с объемистым стволом, распирающим задницу, ему удалось расслабиться. Если нет другой альтернативы, то лучше доверить заботу о процессе хозяину положения.

Тот не позволит партнеру поранить себя вновь.

Мех защекотал ягодицы; Шейн задрожал, издавая протяжный стон, сбившийся на пронзительный крик – вошла оставшаяся часть пениса. Чувствительность обострилась до предела, в кровь хлынул адреналин. Вест натужился, обхватывая сфинктером чужеродный орган, как только тот полностью уместился в заднице. Над голой спиной одобрительно завибрировала в бессловесной похвале теплая грудь. Мочку уха лизнул жесткий, шершавый язык.

Шейна колотило.

Кот засопел, опаляя его шею горячим дыханием, и начал выскальзывать из отверстия. Вест затаился, чуть постанывая – шипы массировали его изнутри, посылая вглубь разряды удовольствия, которые взорвались, едва тот прошелся своим концом по простате. Шейн задергался, но его держали крепко.

Черт побери, да это просто фантастика!

Въезжая назад, кот вновь волшебно потерся членом о предстательную железу, и Шейн опять вскрикнул. Даже если бы он и захотел бороться, то не смог бы. Жажда захлестнула его, утаскивая в водоворот ощущений. Неудивительно, что проигравшие стремились вернуться на Охоту, невзирая ни на какие опасности. Запах будоражил. Волнообразные движения в заднице приводили в восторг, а шипастый гребень дразнил еще сильнее. Ничто на свете не могло сравниться с этим обескураживающим, всепоглощающим удовольствием. Ничто.

Кот продолжал трахать, не обращая внимания на бессвязные стоны Шейна. Член сам по себе встал колом и потек смазкой. Ошеломленный, Вест принялся отчаянно вырывать запястья. Он должен дотянуться до паха, приласкать себя, попасть в ритм с толчками кота. Должен кончить, но зверюга просто зарычала на него, опять удерживая.

– Пожалуйста, – попросил он в последний раз.

К сожалению, того не интересовало милосердие. Он неторопливо и размеренно трахал Шейна. Зародившееся в заднице покалывание устремилось к яичкам, те подобрались и подтянулись. Он корчился под котом, встречая каждый его толчок, насколько позволяли когти, вонзившиеся в плоть. От мускусного запаха кружилась голова. С каждым вдохом в него проникал этот чудесный аромат, и, о господи, сладостное скольжение кошачьего члена изгоняло все посторонние мысли напрочь. Даже мурлыканье над ухом казалось прекрасным, сексуальным, властным. Полным страсти и голода.

Шейн выгнул спину и заорал в голос, потому что его неожиданно бросило в оргазм. Из члена без всякого дополнительного вмешательства пульсирующими струями резко брызнула сперма. Мир померк перед глазами. Вест стиснул зубы, на него обрушился шквал удовольствия. А зверь вдалбливался в зад, несмотря на то, что Шейна уже буквально скручивало, мышцы все сокращались и сокращались. Казалось, яйца выдоены досуха, из них вылился, наверное, целый галлон.

Кот облизал его шею и стал выходить. Все еще твердый пенис свободно заскользил внутри, вырывая еще один оглушительный крик. Шейна больше никто не держал. Рука исчезла.

Так же, как и сам хищник.

Шокированный, опустошенный, Шейн растянулся в грязи с высоко задранной задницей и никак не мог прийти в себя после мощной разрядки. Он дрожал на прохладном ветру, остужающем взмокшее от сексуальных трудов тело. Ягодицы холодила липкая жидкость, щедро размазанная котом по расщелине.

Да что же это за дьявольщина?

Святые небеса! Размякшее тело не повиновалось. Шейна Веста оприходовал марикетский кошак, подарив лучший трах в его жизни. И даже не кончил. Ничего пока не кончилось…

Эта мысль наконец заставила Шейна двигаться. Или типа того. Задыхаясь, он качнулся на коленях вперед, а так как руки тоже не слушались, ему только и удалось, что зарыться лицом в лесную подстилку еще глубже. Отплевываясь, Шейн замотал головой и взвыл.

Надо смываться, бежать отсюда без оглядки. К черту Охоту вместе с его долбанной стратегией вызвать у кота более чем мимолетный интерес на одно спаривание. Шейн должен бежать. А он все страдал и, словно наркотика, жаждал возвращения этого животного.

Но делать нечего – Вест собрался с силами и оттолкнулся от земли. Чтобы помочь себе подняться, оперся вялыми руками о соседнее дерево, с трудом вставая на ноги. Тяжело дыша и спотыкаясь, заковылял в темноту. Едва только он более или менее очухался, как сразу перешел на неловкую рысь. Шейн снова бежал. Но на сей раз не от кота. От этой охоты не убежать.

Шейн Вест бежал от самого себя.

Продирался вперед, ничего не видя перед собой. Натыкался на деревья. В него вонзались сучья, царапали шипы, которые были повсюду. Он даже не вспомнил, что надо натянуть обратно штаны на свой голый, все еще покалывающий зад, пока не оступился и не затормозил юзом по земле, пропахав по острым камням и без того израненным левом бедром. Заскулив от боли – какой теперь смысл осторожничать, ведь кот его уже попробовал, – Шейн дернул брюки вверх, прикрывая наготу. Поднялся и побежал. Приказал нетвердым ногам двигаться быстрее. Ничто не могло заставить его остановиться: ни бесконечная ночь, ни препятствия, таящиеся на каждом шагу в коварном инопланетном лесу.

Кот сделает это с ним опять. Трахнет его еще. Одурманит гипнотическим запахом, вынудит Шейна кончать и кончать. И Вест сам будет хотеть его.

Единственный выход – это бежать.

Прошло довольно много времени – целая вечность, – когда рядом снова раздался громогласный кошачий клич. Шейна швырнули на ствол корявого дерева. Грудь сдавило, перед глазами завертелись круги. Он беспомощно задрожал, а когти уже сорвали с плеч остатки рубашки, затем с силой ударили по штанам, разрезая шов, чтобы оголить полностью. Кот на сей раз не обеспокоился прелюдией и не пустил в ход когти, не стал снимать с него брюки. Одним движением освободив зад Шейна от ткани, он накрыл его горячим, пушистым телом и вогнал член внутрь.

Шейн заорал.

Боль на фоне белого шума от пульсирующих ран, ушибов и царапин, испещеривающих спину, он почти не замечал, но грубый толчок причинил ее достаточно. Он исторг вопль долгожданного облегчения, и это пугало больше всего. Напряженное естество терлось о кору дерева, вминаясь в неё каждый раз, когда кот вбивал в дырку Шейна свое скользкое орудие. Общий запах их секса приводил в трепет. Вест лихорадочно цеплялся пальцами за ствол в поисках трещины или сучка, чтобы хоть за что-то держаться, но не находил ничего кроме жестокого удовольствия, росшего в заднице, и неконтролируемого возбуждения, которое поглотило его полностью. Кот зарычал, ускоряя темп. Пригвожденный Шейн стонал. Чувства потонули в хаосе совокупления. Плечи, позвоночник, ягодицы и бедра горели, сжигаемые неумолимым кошачьим теплом. От этого было так чертовски хорошо – ощущение мягкого меха на коже отдавалось в паху бурей эротического наслаждения. Кошачий член наносил стремительные удары, тело покачивалось в такт с резкими толчками.

Яйца поджались, Шейн заскулил.

Господи, хотя бы недолго теперь.

Кот трахал его, ухватив за бедра и гортанно рыча, заставляя вздрагивать раз за разом. Выпустил когти и снова впился ими в плоть, чтобы не давать дергаться, а больше ничего и не требовалось.

Издав необузданный крик, Шейн напрягся. Мозг разлетелся на мелкие кусочки. Кору изрисовали потоки спермы, которые член выстреливал длинными струями. Задница стискивала в своем нутре пенис кота, но тот опять продолжал вламываться в нее через оргазм, выжимая последние капли удовольствия из измученного тела Шейна. Когда в голове чуть прояснилось и он смог выплыть из ошметков потрясенных разрядкой чувств, то услышал у затылка мурлыкание. Прежде чем на губах смолк стон наслаждения, кот уже вынул член из отверстия и прыгнул прочь.

Без поддержки Шейн рухнул в корни дерева. Он задыхался, содрогаясь и обливаясь потом. Бурный секс вымотал до предела, даже пошевелиться не было сил. Но надо. Вест поднял тяжелую как свинец руку. Независимо от того, как бы ни гудело тело и не пощипывало перепачканный член, надо идти.

Потому что кот так и не кончил.

Он все еще не покончил с Шейном.

Вест скомандовал упрямым, точно окостеневшим мышцам слушаться. Уперся ладонями в шероховатую кору и поднялся, отталкиваясь от места своего недавнего позора. Когда Шейн переместил туловище, чтобы сделать шаг, ноги запутались в порванных штанах, он потерял с таким трудом обретенное равновесие и с отчаянным стоном свалился на землю, только тогда про них вспомнив. В сердцах начал пинать изодранную кучку тряпья, но от ботинок никак не желали отцепляться остатки. В конце концов, и от тех удалось избавиться.

Вздрагивая, потому что член чувствительно реагировал на каждое прикосновение, Шейн вытер пот с липкого паха обрывками ткани и отбросил их от себя. Голый, он растянулся на земле, сгреб руками опавшие листья и тонкие ветви, чтобы добраться до почвы, врылся в грязь и подался вперед. Подтянув непослушные ноги, пополз. Когда бешенный стук сердца немного утих, снова поднялся.

Шейн теперь понятия не имел, ни где он находится, ни куда направляться.

Просто знал, что кот с ним не закончил и нужно бежать. Он споткнулся. Опрокинулся и упал. Тело горело от новых и новых ран и ушибов, он всхлипнул – с каждым разом приземляться было все болезненнее, но Шейн вставал и двигался дальше, теперь уже в полусогнутом состоянии и волоча ноги. Нельзя, нельзя поддаваться слабости и сдаваться. Вест продолжал идти.

Кот куда-то делся. Ни малейшего признака его присутствия.

Может, ему уже наскучило? Шейн ведь не очень-то взаимодействовал. Он не боролся, нет. Кроме кратких вспышек паники, Вест уступал перед его сладострастием, но и не предлагал себя сам, несмотря на атаку феромонов, которые доводили сексуальную потребность до крайности. Даже два выносящих мозг оргазма не убедили Шейна отдаться по собственной воле. Он просто предоставлял тело, когда у него не было другого выхода. Но в действительности не подчинился.

Котам нравился вызов. Шейн на это рассчитывал.

Его упорство показалось чересчур утомительным? Арены переполнены изобретательными любителями потрахаться, охотно подставляющими задницы. Зачем тратить время на охоту за одним несговорчивым человеком?

Всепоглощающее удовлетворение боролось внутри него с безнадежным страхом. И тут кот набросился снова, на сей раз вжав Шейна на уровне талии в выступ скалы, поросшей мхом. Дезориентированный, Вест закряхтел, поскольку котик так согнул его под своим тяжелым весом, что аж порода раскрошилась. Потом бесцеремонно схватил за поясницу и перевернул на спину. Ошарашенный Шейн протестующее застонал, рефлекторно взмахнув ватными руками – ладони вляпались в грязь над головой, но ссадинам и ранкам на плечах мягкий влажный мох показался райским ложем. В копчик впился камень. Шейн засучил ногами, чтобы хоть чуть-чуть поменять положение, но кота все устраивало, и тот быстро усмирил его, придавив мускулистой рукой поперек живота.

Член обволокло горячим и влажным.

Шейн вскрикнул.

Кот лизнул – внезапное ощущение шершавого языка на головке ужаснуло и потрясло, – потом начал сосать. Нервы Шейна натянулись и тревожно зазвенели.

Нет, только не это.

Только не снова.

Кот, не убирая руки с живота, прижимал его к жесткой мшистой поверхности и с удовольствием причмокивал, будто лакомился изысканным блюдом. Выкрикивая невнятные возражения, Шейн потянулся к совершающей мерные кивки кошачьей голове, трясущиеся пальцы наткнулись на что-то тонкое и остроконечное, увенчанное кисточкой – наверное, ухо. Колено инстинктивно дернулось, защищая пах от терзаний. В ответ кот сердито заворчал с членом во рту, заскрежетал друг о друга когтями и ударил – бедро обожгли новые полосы царапин. Шейн задохнулся, хватая того за руки. Очередное предупреждение. К сожалению, боль не отвлекала. Котяра урчал вокруг его члена, сердце отбивало глухие, тяжелые удары. Шейн раздвинул ноги, давая коту полную свободу действия.

И обреченно всхлипнул. Невероятно, но он снова возбудился. Вцепился пальцам в прохладный мох и наслаждался извращенным удовольствием, в то время как кот сосал его пенис. Яичек невесомо коснулся коготь, заставляя вздрогнуть, однако на смену тут же пришли нежные, пушистые пальцы. Кот ласкал шары, перекатывая их в ладони, и Шейн понял, что никогда не испытывал ничего более ошеломляющего. Ощущения настолько захватили его, что он даже не запротестовал по привычке, когда кошачья рука двинулась вниз, и волшебные пальцы подобрались к анусу.

Яйца ныли и пульсировали, пытаясь наполниться.

Шейн корчился и задыхался. Вжал кулаки в грязь, как будто это могло помочь удержаться за каменный выступ, но когда кот обвел кончиком пальца вход, он запрокинул голову назад, разрывая ночную тишину низким хриплым стоном и словно объявляя о своем голоде всей вселенной. Кот с жадностью полировал член. Шейн принялся вскидывать бедра, толкаясь в теплое горло, и задрожал, почувствовав, как в зад проник палец – внутри еще с прошлого спаривания было влажно и скользко от кошачьей смазки.

Кот играл с его телом. Красиво. Мастерски.

Шейна накрыло оргазмом. В неистовом завершающем крике слышалась мука: он кончал слишком часто и быстро, но боль, прострелившая горячий мокрый член, не затмила удовольствия, ослепительно вспыхнувшего сверхновой звездой. Победно замурчав, кот высосал все, что пролилось из члена Шейна. Вероятно, уже не очень много. Несмотря на инъекции, стимулирующие выработку спермы, которые ему делали в центре подготовки, такие короткие перерывы между разрядками не давали организму достаточно отдыха, и он не восстанавливал свои функции в полной мере.

Шейн без сил откинулся на камень, продолжая слабо постанывать, пока кот вылизывал его досуха. А потом ускользнул в темноту, снова оставив разбитого, выжатого Шейна в одиночестве.

Пожалуйста, не уходи. Не покидай меня...

Слава богу, у него не было ни настроения, ни воздуха в легких, чтобы произнести это вслух.

Кот снова растворился в черноте ночи.

– Нет! – вскричал Шейн. Слишком поздно.

Подавленный, он растянулся на скале. Кот попользовался им и бросил одного содрогаться в агонии оргазма. Потную кожу обдувал холодный ветер. Где-то вдали завыл кот – другой кот. Не его. Сердцебиение начало понемногу выравниваться.

Шейн должен встать.

Должен идти, но онемевшие ноги не двигались. Он все еще чувствовал в себе тот палец. Но этого было недостаточно. Он нуждался в большем.

Горько усмехнувшись, Шейн разжал кулаки и отнял пальцы от земли. Сделал глубокий вдох – к знакомому аромату собственного семени и пряному мускусу кота примешался запах лесной зелени. Божественно. Ничто теперь не пахло для него лучше, слаще и правильнее. Во всем виноват кот. Сезон спаривания, изобилие феромонов, которые источало его тело, чтобы привлечь партнеров – специальная адаптация под кошачьих действовала безошибочно. Шейн хотел кота больше… больше всего на свете. Хотел до мурашек по коже, он так отчаянно жаждал, чтобы тот кончил в него, наполнил своим семенем и влекущим ароматом. Но не любой кот. А только один, конкретный.

Скатившись с выступа, Шейн шмякнулся на землю в прелые листья. Он заскулил от неутоленного желания и отчаяния – трахаться с котом хотелось просто до смерти. Наблюдает ли сейчас он за ним, далеко ли бродит? Вест насквозь пропитался мускусным запахом пота и смазки, которыми тот пометил его, казалось, с головы до пят. Бог свидетель, Шейн не мог ничего ни видеть, ни слышать вокруг. Вдруг, его котик совсем рядом? Стоит только протянуть в кромешную темноту руку, и можно будет рвануть его на себя…

Ослабший Шейн медленно пополз. Встать уже не пытался – какой смысл, если на ногах он не сделает и нескольких шагов, а израненное тело больше не вынесет падений в грязь. Задница, растянутая и мокрая от гребаного кошачьего полового секрета горела, но не настолько нестерпимо, как царапины на спине и бедре. Грудь болела. Он чувствовал себя так, будто его жестоко избивали, а не бросили на ствол дерева, потом придавили к земле и имели до потери сознания.

Минет разрушил остатки этого самого сознания окончательно.

Рот наполнился слюной.

Какой голод. Просто зверский.

Он жаждал изведать поцелуя кота, попробовать, каков он на вкус. А сперма должна быть не менее восхитительна, чем аромат.

Вест полз по земле, стеная от тоски. Расстановка сил на Охоте поменялась, как всегда происходило на арене. Шейн не планировал соблазнять кота в первый же день. Он не был готов. Едва возбудив его любопытство, он побежал, а тот не мог устоять против преследования. Этого требовали инстинкты хищника – охотиться, атаковать, заявлять свои права, брать.

А инстинкты Шейна кричали ему, что нужно убегать.

И вот теперь он больше не бежал. Он хотел, чтобы его поймали. Трахнули. Выплескивал глубокое невысказанное горе в громком крике, искал свою пару в непроглядной темноте ночи. Потому что суть Охоты заключалась не только в сексе. Беспощадная зверюга привязала к себе партнера с таким расчетом, что глупый Шейн пронесся через весь лес в полной уверенности, что это он склоняет кота к спариванию.