Текст книги "Полночный час"

Автор книги: Карен Робардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

20

До чего же забавно было изводить эту парочку!

Он терпеливо поджидал в темноте, спрятавшись в тени живой изгороди, чем все кончится, и разразился беззвучным смехом, когда подкатила полицейская машина, а следом за ней и голубой «Камаро». В «Камаро» тоже приехали копы – он был в этом уверен. Только в гражданском. У маленького братца свои недостатки, но он далеко не глуп. Копов он учует в любом обличье и в любой машине.

В ту ночь, когда леди-судья гналась за ним, как ведьма на помеле, он сначала испугался, что его поймают. Ну а что произойдет, если его поймают, лучше не представлять. Мамочка, конечно, описается, папаша посмотрит на него так, будто в первый раз видит, словно сын до сих пор прятался от него в какой-то щели и только теперь высунулся из нее. А Донни – большой брат – изобразит и огорчение, и желание прийти на выручку, и все с чувством собственного превосходства, что омерзительно до тошноты.

Родичи, вероятно, окажут ему «необходимую помощь». А может, махнут на него рукой и оставят гнить в тюрьме, надеясь, что это послужит ему уроком.

Но его не поймали. Его не так-то просто схватить. Чувство восторга охватило его, когда он понял, что неуловим ни для этой леди в ночном халате, ни для полицейских. Он все эти ночные часы пробыл здесь поблизости, видел, как прискакали и отчалили ни с чем ребятки в голубой форме, и радовался от души, что так напугал леди-судью и ее дочку. Раз в дом вызвали копов, то у нее и у ее девчонки наверняка дрожат поджилки.

Он со злорадством подумал, что ему удалось внести сумятицу в их жизнь, заставить полицию искать его и не оставить никаких улик против себя. Никто не знает, кто он и каких еще пакостей можно от него ждать.

Вспоминая о том, как леди-судья преследовала его – халат развевается, волосы всклокочены, точь-в-точь психопатка, сбежавшая из сумасшедшего дома, он самодовольно усмехнулся. Довел-таки он ее! Все старухи выглядят одинаково глупыми в ночном одеянии. Но вот Джессика в ночной рубашечке очень даже мила. Он получил большое удовольствие, разглядывая ее, когда она сидела на крыльце, а рубашечка задралась гораздо выше коленок.

Он подкрадывался все ближе и ближе, чтобы лучше видеть. В конце концов она почувствовала на себе его взгляд. Его даже пробрал приятный озноб при воспоминании о том, как она смотрела прямо на него в упор и не могла понять, кто перед ней там, в темноте, а потом вскочила, завертелась волчком, словно ужаленная, бросилась в дом и заперлась. Он слышал, как лязгнула тяжелая задвижка, заходя в паз. Звук разнесся по всему двору.

Когда же до них дойдет, что от него нельзя уберечься хоть за семью замками? В ту ночь он ожидал появления полицейских, но напрасно. Он догадывался, что Джессика не сказала матери о том, что ее что-то напугало. Вероятно, потому, что ей было запрещено вылезать из своей уютной постельки ночью и рассиживаться на крыльце почти нагишом, а то злой черный человек из детской сказки увезет ее на своей тележке.

Он хихикнул, представив себя в обличье «черного человека с тележкой». Совсем неплохо казаться таким.

Джессика не была столь обольстительной, как Каролин, но достаточно хороша, чтобы возбуждать его. Ему нравилось быть возбужденным, нравились эти ощущения, болезненные и сладкие позывы тела и души. Смотреть на нее, зная, что она не догадывается о его присутствии, следовать за ней по пятам, оставаясь незамеченным. Все это возбуждало его так же, как если б ему позволили коснуться ее гладкой упругой кожи. Но приятней всего было пугать ее. Какой там приятнее! Нет, это был настоящий отпад.

Но на сегодня шоу подошло к концу. Он подумал об этом с сожалением, но ничего не поделаешь. Ему было еще чем заняться. Закинув на плечо рюкзак, он покинул полюбившийся ему сад и направился к мотоциклу, который запарковал в нескольких кварталах отсюда. Каждый раз, бывая в их доме, он выбирал в память о своем визите какой-нибудь сувенир. Медвежонка он забрал со столика у кровати Джессики, но потом обронил его, удирая от ее мамочки. Он до сих пор сожалел, что так бездарно лишился миленькой игрушки. Сегодняшний сувенир был таким же приятным на ощупь, но отчаянно царапался, потому что был живой и отчаянно рвался на волю. Он и сейчас шумно скребся в застегнутом на «молнию» внутреннем отделении его рюкзака.

Ему не терпелось, вернувшись домой, начать с ним забавляться. Может быть, он подложит его в постель своей мамаше, под простыню, туда, где ноги и где ее мерзкие кривые пальцы тотчас почувствуют, каковы коготки и зубки у этой твари. Вот будет концерт! От мамашиного вопля дом наверняка рассыплется по кирпичику. Или он может сунуть его в холодильник, в отделение на дверце, где держат масло. Она по утрам первым делом кидается делать себе тост с маслом.

Или можно запрятать его к ней в сумочку.

Обдумывая все эти варианты, он мрачно усмехался. Впервые за долгое время у маленького братца появилась возможность по-настоящему поразвлечься.

21

– Не кажется ли тебе, парень, что эта судья в юбке просто-напросто дрочит тебе яйца, а ты хлопаешь ушами?

Тихое ворчание Доминика было едва различимо среди шумов громадной автостоянки. Дверцы машин открывались и захлопывались, запускались двигатели, люди смеялись и переговаривались, какой-то малый мочился у ближайшего дерева. Они проводили скрытый осмотр этого оживленного места, прячась за ржавым остовом какого-то фургона на краю автостоянки.

Воздух вокруг пропитался ароматами гниющих отбросов и человеческой мочи. Был второй час ночи.

– Что это за коп, который не воспримет серьезно заявление женщины о вторжении в ее дом?

Тони скорчился позади Доминика – камера наготове, взгляд прикован ко входу в обшарпанный жилой дом, примыкающий к автостоянке. Это было уродливое двухэтажное строение, где сдавались в аренду с дюжину убогих квартир. Миссия братьев заключалась в том, чтобы фиксировать всех входящих в здание или околачивающихся с неизвестной целью возле него. Один из крупнейших наркодельцов Колумбуса снял здесь квартиру с явным намерением использовать ее для своих темных делишек. Сам он проживал в роскошном, с пятью спальнями, особняке за городской чертой, но сейчас находился в этом здании вместе с двумя подручными и несколькими покупателями.

– Грош цена всему, что она наболтала. Тебе следовало бы предоставить патрульным улаживать это пустое дело. Ну-ка, пройдись по всему ее списку – украденный, а потом найденный медвежонок, сомнительная слежка за ее дочуркой по дороге из школы домой, какая-то глупость, намалеванная на зеркале в ванной. Какое это все имеет отношение к нам и к нашему заданию?

– Она думает иначе.

– И что? – удивился Доминик.

– А то, что позволь мне разобраться в этом самому, – огрызнулся Тони. – Что такого, если я поболтаюсь там немного и прощупаю почву. От этого никому не будет ни холодно ни жарко. Ведь это мое личное время.

– Ты положил на нее глаз?

– Заткнись, Домни. – Тони произнес это вполне дружелюбно, но твердо.

– Не заткнусь. Она тебе нравится. Вот почему ты мчишься к ней по первому ее зову. – Домни осклабился.

– Пошел ты сам знаешь куда. – Тони по-прежнему сохранял дружелюбие.

– Бог мой! Ты хоть знаешь, Тони, во что вляпался? Такая женщина привыкла идти своим путем. Она будет указывать, как вести себя с ней в постели…

– Прекрати, Домни.

– Ясно, что ты у нее на крючке. – Доминик сразу же смолк, когда белый «Форд Таурус», предположительно 93-го или 94-го года выпуска, резко затормозил возле интересующего их здания. – Кажется, мы засекли покупателей.

Домни схватился за свою камеру и последовал примеру брата. Восемь подростков, было даже странно, как они все уместились в салоне машины, один за другим вывалились из «Форда».

– Эй, приятель, открывай! – заорал один из парнишек, барабаня кулаком в дверь.

Тони тем временем пересчитывал по головам веселую компанию. Пятеро ребят, три девчонки. По крайней мере, те, что были поменьше ростом и с более длинными волосами, выглядели как девчонки. Иногда в этом нельзя быть уверенным точно, особенно в темноте и на таком расстоянии.

– Нам нужна травка! – Второй мальчишка без стеснения выложил их намерения и присоединился к первому, сотрясая дверь ударами.

Продолжая снимать, Тони невольно покачал головой, в который раз поражаясь их глупости. Они уже находились на взводе – неизвестно от какого снадобья, и теперь им было море по колено. Джентльмен, засевший в здании, явно предпочитал, чтобы запретная торговля шла втихую, и скорее пошлет их в задницу, чем продаст им хоть что-нибудь.

– Открывай! – вопили подростки уже хором.

Тони и Доминик встревоженно переглянулись. Им крупно повезет, если на шум не явятся натуральные полицейские и не провалят этим всю их операцию.

– Открывай, а то выломаем дверь!

Дверь приоткрылась, и резкий свет упал на фигуры разбушевавшихся тинейджеров. Могучий силуэт одного из телохранителей босса возник в дверном проеме – ноги широко расставлены, руки уперлись в косяки, предотвращая любые попытки проникнуть внутрь.

– Что с вами со всеми стряслось, дурачье? – злобно пролаял он, как сторожевой нес. – Сейчас же проваливайте отсюда! Прочь, я сказал!

– Нет! Мы без травки не уйдем! – заявил самый энергичный из мальчишек. Впрочем, и он весьма нетвердо стоял на ногах. – Мы платим денежки, а ты давай товар!

– Не возьму в толк, о чем ты болтаешь. – Охранник начал снова закрывать дверь.

Мальчишки сгрудились и сообща ринулись на охранника. Тот не выдержал напора и свалился на спину. Дверь распахнулась настежь, и ребятня, толкаясь, сбивая друг друга с ног и переступая через упавших, ворвалась в помещение.

Звук выстрела, раскатистый и ударивший по ушным перепонкам, заставил братьев Марино переглянуться.

Ребята повалили обратно из двери, как камни из жерла взорвавшегося вулкана.

– Ноги в руки и вперед! – процедил Тони сквозь зубы.

Выхватив оружие, они, пригибаясь, устремились к зданию и с двух сторон подбежали ко входу.

Кто-то из ребят крикнул: «Убивают!», другие грязно ругались. Вслед им Тим Фулкерсон – вожделенная добыча для братьев Марино – палил из пушки 45-го калибра.

– Полиция! Бросай оружие! – крикнул Доминик.

– Бросай оружие! – эхом отозвался Тони, появляясь в открытом взгляду пространстве.

Он двигался на предельной скорости, пытаясь одновременно и уворачиваться, и быть щитом для убегающих подростков, и держать на прицеле Фулкерсона. Тот направил ствол на Домни.

– Полиция! Брось оружие! – заорал Тони и выстрелил. Пуля улетела в дверной проем.

Фулкерсон попятился. Тони с пистолетом в вытянутой руке стремительно надвигался на него, но подручный, тот самый, что вел переговоры с ребятами, выскочил ему наперерез и открыл стрельбу из автомата.

Уголком глаза Тони разглядел изрыгающий пламя ствол и, развернувшись вполоборота, всем телом уклонился в сторону, стараясь уйти от смертоносной струи, но что-то с силой ударило его на лету в спину. Тони растянулся плашмя на шершавом цементном покрытии автостоянки.

Свинцовый рой, несущий верную смерть, промчался всего в двух футах над ним. Если б он еще секунду находился в воздухе, то пули вонзились бы в его тело. Грозное предупреждение, к которому стоило прислушаться, но сейчас надо было не размышлять, а действовать. Тони прокатился по цементу, вскочил и сделал один-единственный выстрел. Парень с автоматом бросился бежать.

Три патрульные машины с включенными мигалками вторглись на пространство автостоянки. Сирены оглушительно завывали, покрышки визжали при торможении.

– Мы из полиции! Мы из полиции! – криками предупреждали Тони и Домни полицейских, высыпавших как горох из машин. Одетые в штатское офицеры полиции, попавшие в переделку со стрельбой, больше всего подвергались опасности именно от своих коллег в форме. Жертв в результате таких инцидентов было немало.

– Положи оружие! Положи оружие! – твердили как заведенные полицейские, ощетинившиеся стволами, направленными на Тони и Домни.

– Черт побери, да мы из полиции! – возмутился Тони. – Мы из-за вас упустим преступника!

Подручный босса уже почти скрылся из поля зрения. Только его тень, то удлиняясь, то укорачиваясь, мелькала меж уличных фонарей. Он бежал так целеустремленно и так нелепо закидывал назад ноги, что пятки чуть не били его по затылку. В мюзик-холле это вполне могло сойти за комический номер.

Понемногу произошла обычная «утряска» происшествия. Двоих тупоголовых подручных взяли под арест, Тони Фулкерсон, естественно, улетучился, как и его телохранитель с автоматом. Осталось только собирать гильзы с места перестрелки.

Один малый из колледжа, стонущий от раны в ляжку, был отправлен в госпиталь, остальных семерых арестовали и рассовали по машинам.

Тесная квартирка, снятая на время Фулкерсоном, была битком набита марихуаной, кокаином и «крэком», так что вещественных доказательств было с лихвой. Но по иронии судьбы именно популярного среди тинейджеров «смака» там не обнаружили.

Позже, когда Тони и Домни уже вернулись в свою машину и тронулись с места, Доминик сбросил маску равнодушия и взглянул на брата.

– Я уже решил, парень, что тебе конец, когда тот подонок разразился очередью из своего гребаного автомата. Как же тебя угораздило упасть в нужный момент?

– Я не упал. Кто-то толкнул меня.

Домни недоверчиво покачал головой.

– Ладно, ладно. Возле тебя никого не было. Я-то видел.

– Я говорю, что кто-то меня толкнул в спину, – стоял на своем Тони. – Причем весьма ощутимо.

– А я говорю, что ни одной задницы не было рядом. Ты был один-одинешенек.

Так они добродушно препирались до самого конца дежурства. А на заднем сиденье, слушая их, заливалась беззвучным смехом крохотная призрачная девочка.

22

О произошедшем событии узнали абсолютно все из первого утреннего выпуска местных новостей. Однако Грейс оставалась в неведении вплоть до момента, когда уже опускалась на жесткое судейское кресло.

Все здание суда бурлило с раннего утра. У каждого входа включили металлоискатели, а помощники шерифа в форме деловито осматривали содержимое сумочек, кейсов и портфелей в случае, если рентгеновский контроль тревожно пищал. К счастью, охранники знали Грейс в лицо и небрежно махнули ей, пропуская в здание суда.

Продолжая свой путь по оживленным коридорам, поднимаясь по забитым битком эскалаторам, в надежде вовремя добраться до своего судейского места, Грейс было некогда даже обменяться парочкой слов с коллегами и знакомыми. Второпях она ограничивалась традиционными приветствиями или просто кивком головы.

Утро для нее и так выдалось ужасным: после всех треволнений она забыла нажать нужную кнопочку на будильнике, и они с дочерью проспали. Словно запоздавшие на старте спринтеры, она и Джессика рванулись с максимальной скоростью делать свои утренние дела, поспешно одеваться, глотать пищу и еще выполнять чуть ли не сотню необходимых мелочей, прежде чем покинуть дом до вечера.

По настоятельному требованию Джессики, они потратили пять минут на безуспешные поиски Годзиллы по темным углам. Привлекательные кусочки яблока в открытой клетке остались нетронутыми. Годзилла предпочел голодать, но не показываться из своего укрытия.

В результате после короткой перепалки Грейс настояла, что Джессика не должна идти пешком до колледжа, как обычно, а она ее подвезет. Дождь, хлынувший совершенно внезапно, только способствовал этому решению. Но им обоим без слов было ясно, что страх поселился в их душах. Грейс теперь никогда не разрешит Джессике ходить по улицам одной. Она уже успела предупредить Линду по телефону, что теперь в обязанности ее входит провожать и встречать Джессику из школы.

Ей не хотелось, чтобы Джессика хоть на минуту оставалась предоставленной сама себе. Ее материнский инстинкт постоянно включал где-то внутри ее тревожный звоночек.

Она, разумеется, усмехалась, представив себя в виде робота из мультсериала «Затерянные в космосе», который нелепо вскидывает руки и механическим голосом твердит: «Опасность, опасность, Джессика!» Как бы ни отнеслись братья Марино и департамент полиции к происшествию в ее доме, Грейс была настроена очень серьезно. И намеревалась любыми средствами обезопасить свою дочь.

После звонка Линде Грейс успела дозвониться в охранное агентство. Там ей обещали установить сигнализацию к следующему понедельнику. Третий ее звонок к слесарю также был удачным. Опять же в понедельник все замки в доме будут заменены.

Надо продержаться всего лишь четыре дня, а потом их жилище превратится в неприступную крепость.

– Я-то думал, что вы запоздаете сегодня из-за заварушки в Хеброне, – сказал, сочувственно посмотрев на Грейс, Уолтер, когда она ворвалась в свои владения точно минута в минуту.

«Молния» на ее судейской мантии застегнулась только на три четверти своей длины, и это означало, что ей придется выдерживать жестокую борьбу с этой хламидой в течение всего рабочего дня, чтобы выглядеть одетой соответственно должности.

Конечно, щеки ее неприлично раскраснелись, а нервы не выдерживали, когда она долго заправляла белый воротничок своей блузки под жесткий черный ошейник, символизирующий ее высокое положение по сравнению с другими смертными. Руки ее безуспешно сражались с мерзко-упругим целлулоидом, и поэтому в тоне ее не было удивления, а скорее злость.

– Ну, говори! Что ты мямлишь? – Ей подумалось, что она перепутала что-то в расписании занятий Джессики или пропустила срочное родительское собрание. Но Уолтеру какое до этого всего дело?

– «Нарки отличились»! Как же? Вы ж должны знать.

Грейс не дошла трех футов до судейского места и замерла в неподвижности, вперив взгляд в Уолтера.

– Я ничего не знаю. Расскажи.

– Утром было по телику. Экстренные новости – так они объявили. Неужто вы не слышали?

– Я пропустила передачу. Ну же, говори, не испытывай моего терпения. – Она не в силах была скрыть нарастающего волнения.

– Вы не слышали о том, как расстреливали хебронских ребятишек? – поразился Уолтер.

– Нет! Ну, говори же!

– Ваша честь! Ш-ш-ш. Пожалуйста, потише.

Уолтер многозначительно посмотрел вокруг себя, напоминая, что они находятся в официальном учреждении, а тем более в зале суда. Лилли Бейкер, судебный репортер, уже торчала здесь, на своем постоянном месте, и была готова к работе. Половину стульев занимала обычная для четверга публика – жаждущие бесплатных развлечений одинокие старики и любопытные кумушки.

Все ждали ее. Все думали, что она начнет сейчас вытаскивать кроликов и выпускать голубей из-под своей судейской мантии. Грейс плевала на них.

– Уолтер! Быстренько расскажи мне обо всем. – Грейс понизила голос до шепота. – И не начинай, как ты привык, с сотворения мира, а то я и вправду сойду с ума.

– Ну да ладно, миссис. Конечно, я вас проинформирую. Только все по порядку. Компашка из Хеб-рона – мал мала меньше – заехала на стоянку возле университета, купить кое-что понюхать или покурить. Там есть такой подходящий для них домик. Ну, одного мальца подстрелили. Я не запомнил, как его зовут, но точно знаю, что ваша Джессика с ним не водится, потому что он на два курса старше ее. Он сейчас в университетской больнице, и дела его плохи. Ну а полиция прочесала на рассвете весь университет. Они привели собак, и те обнюхали все закоулки. Предполагают, что тут замешаны крупные деляги. Разумеется, ваша Джессика, да и ее подружки от этого в стороне. Хотелось бы надеяться.

– Господи! – выдохнула Грейс.

Тони Марино предупреждал ее, а она затыкала уши. Он-то знал, к чему это приводит. Ему следовало бы срочно предупредить ее, чтобы она не отправляла Джессику на занятия.

Теперь ее мысль металась меж двумя одинаково ужасными версиями. Или в личном шкафчике Джессики в университете найдут наркотики, или кто-то из ребят, а может, кто повзрослее возложит на нее вину за «наезд» полицейских.

Что делать ей, судье? Если Джессику арестуют за хранение наркотиков, это будет уголовное преступление, и хоть ей дадут условное наказание, как несовершеннолетней, но клеймо останется на всю жизнь, и из памяти полицейских компьютеров его не сотрешь. Но гораздо страшнее, если друзья-приятели сочтут ее осведомительницей.

Вены в голове Грейс готовы были разорваться от притока крови – то холодной, то раскаленной.

– Джессика отправилась в колледж? – тихо осведомился Уолтер.

– Да. Я ее подвезла. Мы так торопились. Я ничего особого не заметила по пути. Ведь должны были быть полицейские машины, мигалки, сирены и все прочее.

– Возможно, они, как обычно на ТВ, делают из мухи слона. – Попытка Уолтера успокоить судью была явно неуклюжей.

– Прости, но мне нужно срочно позвонить. Устрой так, чтобы в зале не поднялось шума. Я мигом.

Рукава ее мантии взметнулись, она уже готова была полететь туда, где сгущались грозовые тучи.

– Да, конечно, ваша честь. Я их задержу как-нибудь.

Грейс не осознавала, что делает. Ее вел инстинкт, желание защитить своего ребенка, а возможно, и себя от краха своей карьеры.

Ворвавшись к себе в кабинет, она в первую очередь вытряхнула из сумочки все содержимое в поисках карточки Тони Марино. Она послала ему на пейджер тревожный сигнал, затем набрала номер Хеброна. Миссис Прейдж, секретарь декана, которая обычно была так мила с нею и Джессикой, заверила Грейс что, несмотря на обыски здания, занятия проходят нормально. И Джессика просто прелесть. Миссис Пейдж видела, как она прошла в аудиторию – хорошенькая, румяная, прямо конфетка. Все в порядке, а если судью что-то беспокоит, – правда, тому нет причин, – то о любом происшествии ей сообщат незамедлительно.

«Прекрасно. Замечательно. Спасибо. Хорошего настроения вам на весь рабочий день!» Что еще могла сказать Грейс? Вероятно: «Я, несомненно, заберу свою дочь от вас». Но у нее полный зал народа, ждущего, когда она займет свое кресло на возвышении и начнет судить. Бедные юные наркоманы! Пусть они станут козлами отпущения, а Джессика чиста как агнец.

Грейс положила трубку и отправилась в зал заседаний.

– Всем встать, суд идет!

Занятая мыслями о дочери, она едва отдавала себе отчет, насколько торжественен и к чему обязывает ежедневный ритуал выхода судьи.

Несколько часов судебных слушаний пролетели незаметно, но в полдень в зале появился Тони Мари-но. В первый момент Грейс обрадовалась, что он здесь, но сразу же упрекнула себя в том, что слишком большое значение придает его приходу. Да, конечно, он союзник, больше того, друг и единственный помощник, способный разрешить ее проблемы. Но его явное недопонимание этих проблем и воспоминания о том, что она была недавно груба с ним, изгоняя из дома, раздражали ее. Нахмурив брови, она постаралась сосредоточить все свое внимание на деле, которое рассматривалось в зале заседаний.

Перед ней переминался с ноги на ногу гориллоподобный мужчина, вломившийся в дом своей, давшей ему от ворот поворот подружки, учинивший там погром и оскорбивший ее действием. Накануне девушка уже обращалась с просьбой защитить ее, и это якобы послужило поводом для свирепого нападения озлобившегося мужчины.

– Мистер Харман! Я признаю вас виновным в противоправных действиях и приговариваю к шести месяцам заключения в тюрьме графства.

Версия защиты «гориллы» была такова, что она, его подружка, постоянно выносила их личные недоразумения на публику, ища сочувствия, и он был вынужден заткнуть ей рот кулаком.

– Что?! Что такое? – завопил защитник, видя, как Уолтер и другой помощник шерифа собираются надеть наручники на «гориллу».

А подсудимый присоединился к этому воплю:

– Тебе, сука, это даром не пройдет!

– Это еще одно доказательство вашей агрессивности, и поэтому пребывание ваше на свободе в ближайшие полгода опасно для окружающих, – громко произнесла Грейс.

– У тебя нет права засадить меня в тюрягу! – надрывался Харман.

– У женщины, которую вы избили, есть такое право, и суд, отстаивая ее права, определил вам меру наказания. Вы должны быть изолированы от общества. Дело закончено.

– Для тебя оно не закончено! Ты еще поплатишься! – пригрозил осужденный.

Грейс уже углубилась в изучение следующего досье, а буяна помощники шерифа вывели из зала суда.

Было уже половина двенадцатого. Предстоящее дело явно было тягомотным, тем более что Колин Уилкерсон представлял интересы истца. А это досадное обстоятельство плюс еще присутствие в зале Тони Марино привело Грейс к вынужденному, но показавшемуся ей разумным решению.

– Я понимаю, что сейчас еще рановато, но все же объявляю перерыв на ленч. Суд возобновит работу в час пополудни.

Публика зароптала. В море голов Грейс отыскала единственную, которая ее интересовала, а именно Тони Марино. Без кивка или иного жеста Грейс все же каким-то образом дала ему понять, что она ждет его у себя в кабинете.

– Пожалуйста, освободите помещение! – возвестил Уолтер, как только Грейс поднялась со своего места.

Боковым зрением Грейс уловила мгновенную реакцию Колина Уилкерсона. Он был нацелен на нее, как точно направленная зенитная установка. Ну и бог с ним! Он остался в прошлом. У Грейс не было настроения копаться в древней истории.

– Грейс! Грейс, задержитесь на минутку! – Настырный Уилкерсон перехватил ее в коридоре.

– Чем могу быть тебе полезна, Колин? – Она встретила его взгляд с полным равнодушием.

К ее удивлению, он улыбнулся. Голубые глаза его излучали тепло и сочувствие. На какой-то момент он стал для нее таким же привлекательным, как прежде.

– Я хочу извиниться за свое недостойное поведение в прошлый раз. – Колин взял ее за руку, и прикосновение это наполнило вдруг ее прежним теплом. Не начать ли им все сначала? – Я был вне себя, вышел из рамок.

– Да и вдобавок поломал их, – съязвила Грейс и освободила руку. «Не будь дурой и не клюй вторично на одну и ту же наживку, – одернула она себя. – Стыдно в твоем возрасте не поумнеть хоть немного».

– Принимаю твои извинения, но, в свою очередь, и ты прости меня, я тороплюсь.

– Я надеялся угостить тебя ленчем, чтобы за столом заключить перемирие.

Он так старался ее очаровать, но зачем? Грейс догадывалась. Чтобы она снизошла к его клиенту и была бы хоть чуть добрее на сытый желудок. Тьфу, какая мерзость! А она еще расчувствовалась!

– Мне некогда. Пока, Колин!

– Но… – Колин не сдавался, но тут Тони Марино тронул его за плечо.

– Привет, – Грейс широко улыбнулась Тони Марино.

Тони, на ее взгляд, выглядел сегодня весьма привлекательно. Его черные лохмы были приглажены и не развевались, как обычно. Вероятно, потому, что он утром попал под дождь, а после причесался. Тонкий свитер и обтягивающие джинсы подчеркивали его рельефную мускулатуру в отличие от адвокатишки Уилкерсона, который болтался в своем официальном костюме, как иссохший орех в скорлупе.

– Привет! – Марино ответил ей в том же вульгарном, заигрывающем тоне, будто они юные парень и девушка.

Колин обернулся и, увидев пришельца из другой галактики, напрягся, готовый отразить вторжение.

«Плохо, что он так подумал. Теперь мне вовек не разобраться с Колином» – такая странная мысль вдруг пришла в голову Грейс.

– Пройдите в мой кабинет, – пригласила она Марино как можно более официальным тоном, а Колину досталась лишь извиняющаяся улыбка.

Тони подыграл ей. Он покорно склонил голову:

– Благодарю вас, мэм.

Она впустила его в комнату, плотно закрыла за ним дверь. Они остались вдвоем, без посторонних. Теперь Грейс могла быть с ним откровенна.