Текст книги "После поцелуя"
Автор книги: Карен Рэнни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Глава 28
Молчание подавляет удовольствие,
а нежные слова усиливают его.
Из «Записок» Августина X
Смайтон поджидал Маргарет у лестницы.
– Позвольте мне поздравить вас по случаю вашего замужества, миледи, – весьма сдержанно произнес он.
– Благодарю вас, Смайтон, – улыбнулась Маргарет. Ей пришло в голову, что Смайтону даже не известно, что к ней впервые обращаются столь официально.
Как ни странно, Маргарет подумала, что, будь ее отец жив, он бы походил на старого слугу. Ведь отец тоже был солдатом. Бабуля говорила, что у ее отца были сильные широкие плечи и большое лицо. Маргарет была совсем маленькой девочкой, когда отец умер, но временами ей казалось, что она помнит его холодные голубые глаза. Или, может, эти воспоминания были всего лишь навеяны рассказами бабушки.
У Смайтона тоже были холодные голубые глаза и копна седых волос, которые привлекали к себе внимание. Безупречный мажордом для графского дома.
И если уж говорить честно, то фигура Смайтона гораздо более уместна в этом доме, чем ее собственная.
Подойдя к столу, Маргарет взяла свой чемодан.
– А где Майкл? – спросила она у Смайтона, но, увидев, как тот недовольно нахмурил кустистые брови, поправилась: – А где его сиятельство?
– Полагаю, миледи, его сиятельство в библиотеке, – отвесив поклон, промолвил Смайтон.
Впрочем, Майклу он кланялся как-то по-другому, более уважительно, что ли. Всем своим видом Смайтон хотел показать новоявленной графине, что он знает, кто она такая и откуда пришла в дом. И разумеется, продемонстрировать ей, что она не совсем заслуживает его почтения.
Вот если бы Смайтон был расположен выслушать Маргарет, то она непременно поведала бы ему, что ей дела нет до светских предрассудков, что ей не до чинов и титулов. Кстати, ее бы вполне устроило, если бы Смайтон больше вообще не кланялся ей. Как бы то ни было, Маргарет заставила старого дворецкого нахмуриться еще раз, а с нее было и без того довольно его сердитых взглядов.
Графиня постучалась и, услышав голос Монтрейна, отворила дверь библиотеки.
Хоторн сидел за стоявшим в центре комнаты столом. Отличное место для такого представительного господина, как граф Монтрейн.
Маргарет улыбнулась, внезапно ощутив непонятную робость.
– Доброе утро, – поздоровалась она.
– Я все спрашивал себя, когда ты проснешься, – приветливо проговорил Хоторн.
– Знаешь, в последнее время мне постоянно хочется спать, – промолвила Маргарет. – Но я понимаю, что это нормально, когда носишь ребенка. А ты рад, что станешь отцом, Майкл? – спросила она. Этого вопроса Маргарет еще ни разу не задавала Хоторну.
– Рад, – кивнул он, – но еще больше я рад тому, что уже стал мужем.
Маргарет таинственно улыбнулась, ее улыбка зародилась в потаенном уголке души – там, где прятались самые заветные и секретные желания.
– Ты хочешь снова уехать от меня? – спросил Монтрейн, указывая на чемодан, который Маргарет по-прежнему держала в руках.
Она положила чемодан на письменный стол.
– Я же привезла тебе «Записки» Августина X, – сказала она, вынимая книги. – А где еще хранить книги, как не в библиотеке?
– Я никогда не спрашивал, где ты их раздобыла, – вымолвил Майкл, глядя не на книги, а на жену.
– Я нашла их в сейфе, – объяснила Маргарет. – Собственно, эти книги – единственное, что мне удалось спасти из того страшного пожара.
– Расскажи-ка обо всем поподробнее, – попросил Монтрейн, пододвигая к письменному столу удобный стул, чтобы усадить Маргарет напротив себя.
– Да и рассказывать-то толком нечего, – пожала она плечами.
Впрочем, Маргарет подробно поведала мужу о событиях той недоброй ночи. Когда она закончила свой рассказ, на лице Монтрейна было озабоченное выражение.
– А что, никому так и не удалось выяснить, что стало причиной пожара? – спросил он.
Маргарет отрицательно покачала головой.
– Тебе повезло, что ты спаслась, – заметил граф задумчиво.
Он подошел к жене и взял ее на руки, а потом вернулся к своему креслу, так и не выпустив ее из объятий.
– Не хмурься так, Майкл, – взмолилась Маргарет, обвивая его шею руками, – я же пережила все это. Все хорошо, – промурлыкала она, положив голову ему на грудь. – Знаешь, я никогда ни у кого не сидела на коленях, – сказала она через несколько секунд. – Оказывается, это очень приятно. А могла бы я ненадолго оторвать тебя от работы?
Интригующее предложение.
– Сейчас? Боюсь, что нет, – сказал граф, с сожалением покачав головой. – Мне необходимо подготовить для поверенного кое-какие данные и расчеты, чтобы он мог заняться продажей моей собственности.
– Это очень большая жертва с твоей стороны? – спросила Маргарет взволнованно. Как только он решился на такое? Как может продать родовое имение и оставаться при этом совершенно спокойным?
– Жертва? – с невозмутимым видом переспросил Монтрейн. – Вовсе нет. Нам, конечно, придется кое в чем экономить, но на свечи и уголь хватит.
– Пенелопа всегда говорила, что я могу приготовить обед из горошины, – с улыбкой вспомнила Маргарет.
Хоторн рассмеялся, и его смех эхом разнесся по большой комнате.
– Нет уж, к таким драматическим мерам прибегать не стоит, – сказал он. – Ну разве что для примера. – Помолчав, он добавил: – Не думаю, что моя мать и сестры благосклонно воспримут новость.
– Какую именно? – пожелала уточнить Маргарет. – О том, что мы поженились, или о том, что я не богатая и знатная наследница?
– Возможно, и ту и другую, – промолвил Хоторн. Маргарет благодарно улыбнулась ему: она радовалась, что он честен с ней. – Но в конце концов им придется сделать выбор, выхода-то другого нет.
– Ты действительно считаешь, что все так просто? Я видела твою мать и не могу сказать, что все обойдется, – проговорила Маргарет. – К тому же ты не можешь приказать людям вести себя так, как хочется тебе, и ждать, чтобы они исполняли твои приказания.
– Разве? – дразняще улыбнулся Монтрейн.
– Единственное место, где люди молчат и ведут себя прилично, – это кладбище, Майкл, – заметила Маргарет.
Казалось, Хоторна удивили ее слова.
– Молчать и вести себя прилично – это не о моей семье, – заметил он. – Но о нашем браке говорить больше нечего, дело сделано. Или ты беспокоишься о том, что все можно повернуть вспять?
– Я понятия не имею о том, что такое быть графиней, – вздохнула Маргарет. – Признаюсь тебе, что я просто в ужасе.
– А разве ты не помнишь, что я рассказывал тебе о некоторых представителях знати, Маргарет? Между прочим, я упомянул лишь некоторых, а ведь таких людей великое множество. Высший свет – это всего лишь сборище людей, и каждый из них имеет свои недостатки.
– Следует ли понимать, что, если я наступлю кому-нибудь на ногу, или уроню вилку, или пролью вино, меня всего лишь сочтут неуклюжей? – поинтересовалась женщина.
– Нет, – возразил Хоторн, – позволь тебя поправить. Ты будешь любимой неуклюжей ее сиятельством графиней Монтрейн. Согласись, что есть разница.
– Вероятно, мне следует считать себя счастливицей только оттого, что я выбрала себе ri мужья графа, – улыбнулась Маргарет.
– Почему-то у меня такое чувство, что ты была бы счастливее, если бы я был простым рыцарем, – промолвил Хоторн.
– Или торговцем, – добавила Маргарет.
– Войти в высший свет не так уж страшно, дорогая, – сказал Майкл. – Пока ты соблюдаешь все правила, все идет хорошо.
Маргарет улыбнулась мужу, думая о том, следует ли ей рассказать ему, что бабушка научила ее вести себя в высшем свете подобающим образом. Кстати, возможно, Майкл и сам толком не помнит всех правил, которые они с ним так часто нарушали вместе.
– О каких правилах речь? – спросила она.
– Ты никогда не должна находиться в компании мужчины, – начал Хоторн. – Если, конечно, я не позволю этого. Или разговаривать с теми мужчинами, которые невежливы или строят тебе глазки. Тебе следует избегать общества холостяков, а также недавно овдовевших мужчин.
Маргарет не стала говорить о том, что никогда в жизни не слышала о столь строгих ограничениях. Да, незамужние женщины или те, кому меньше тридцати лет, не должны оставаться наедине с представителями сильного пола, это верно. Но Маргарет и подумать не могла, что правила для жен столь строги. Как бы там ни было, она не промолвила ни слова, лишь посмотрела на Монтрейна с самым искренним выражением, как ей казалось. Ни к чему показывать Хоторну, как ее удивили его слова.
– Когда мы едем куда-то, – продолжал граф, – в карету я должен садиться первым. И первым выходить из нее.
Это правило было известно Маргарет.
– В карете я должен сидеть спиной к лошадям или рядом с тобой, – проговорил Монтрейн. – Но повторяю, ты никогда не должна оставаться в экипаже вдвоем с другим мужчиной, другой мужчина не должен сидеть рядом с тобой.
Маргарет лишь кивнула, чувствуя себя завороженной. Нет, не правилами, которые пересказывал ей муж, а им самим. Маргарет никогда не думала, что он следует каким-то правилам этикета, а выходило, что дело обстоит именно так.
– Если мы находимся на улице и идем рядом с каким-то домом или строением, то ты всегда должна держаться ближе к стене, чтобы при необходимости я мог защитить тебя от хулиганов, – монотонно перечислял граф.
– А тебе не кажется, что было бы довольно составить свод правил для тебя, Монтрейн? – усмехнулась Маргарет.
– А тебе известно, – передразнил ее муж, – что называть меня Монтрейном ты можешь лишь в состоянии сильного раздражения? – Опустив голову, Хоторн нежно поцеловал жену.
– Это несправедливо! – возмутилась она. – Я забываю обо всем на свете, когда ты меня целуешь.
– Приятно осознавать, что это касается только тебя, – вымолвил он, прикусывая мочку ее уха.
Маргарет улыбнулась и осторожно оттолкнула его.
– Ты... ты никогда не должен улыбаться ни одной женщине так же, как улыбаешься мне, – менторским тоном заговорила она, постукивая его пальцем по груди. – Ты не должен прикасаться к другой женщине. Ни-ког-да! Снимать с нее перчатки, или шаль, или смотреть на ее грудь в вырезе платья.
Хоторн откинулся на спинку стула – он явно был заинтересован ее словами.
– Находясь в экипаже с другой женщиной, ты не должен внимательно смотреть на нее. Или говорить с ней своим низким голосом, сулящим удовольствие, – продолжала Маргарет.
– Надо же! Сулящим удовольствие? – удивился Хоторн.
– Временами мне кажется, что ты попросту околдовываешь меня, Монтрейн, – промолвила Маргарет.
– Что ж, в таком случае я немедленно обращусь в тролля, – посулил Хоторн.
– Нет-нет, прошу тебя, не надо, – рассмеялась графиня. – Я постараюсь это пережить и без твоего превращения.
Несколько долгих мгновений супруги просто смотрели друг на друга. Они постепенно становились ближе, и эта душевная близость была совсем не похожа на плотскую, которая соединяла их тела прошлой ночью.
Наконец Монтрейн медленно улыбнулся, и от этой улыбки дрожь пробежала по телу его жены.
– Будь я на твоем месте, мне бы и в голову не пришло переживать о том, как я справлюсь с ролью графини, – произнес он.
– Нет, ты не понимаешь! – со вздохом призналась Маргарет. – Дело в том, что я не имею ни малейшего представления о том, что делают графини.
– Они все больше тратят деньги, – заговорил Хоторн. – Во всяком случае, мои знакомые графини поступали именно так. Правда, из-за введенного недавно мной режима экономии я бы не советовал им это делать.
– А я теперь знаю, как правильно залатать крышу, – проговорила она. – Знаю, как заделать трещину в известке между кирпичами.
– Ну и женушка мне попалась – ей цены нет! – восхищенно воскликнул Майкл. – Можно не сомневаться в том, что у нас всегда будет прочная крыша над головой.
– Не думаю, что мне теперь придется кормить цыплят, правда? – улыбнулась Маргарет. – Или собирать яйца? Или все-таки придется?
– Едва ли.
– А еще я умею доить коров, – сообщила новоиспеченная графиня.
– Очень жаль, – промолвил Хоторн, – но в доме нет ни одной коровы. Зато тебе придется часто посещать портниху для последней примерки новых платьев.
– Именно так подобает вести себя графине? – спросила Маргарет.
Монтрейн утвердительно кивнул.
– Я попрошу Молли ходить к портнихе, – сказала она. – Честно говоря, меня не очень-то интересует, хорошо на мне сидит платье или нет. Но в чем я твердо убеждена, так это в том, что не хочу больше видеть эту женщину.
– Слишком уж ты чувствительна, – усмехнулся Монтрейн. – Тебе никогда не стать по-настоящему высокомерной графиней, если ты не научишься беззаботно относиться к подобным вещам. Ты должна прийти к портнихе как ни в чем не бывало – с таким видом, будто никакого скандала и не было. К тому же разве не говорил я тебе, что твои истинные чувства никого не волнуют? Неужели я об этом не упомянул?
– Именно так было, когда я пыталась заниматься торговлей, – промолвила Маргарет. – Честно говоря, я, к собственному удивлению, выяснила, что иногда труднее быть покупателем. Правда, все это касается той Маргарет, которая хотела стать твоей любовницей на неделю. Та женщина, в которую я превратилась, только и думает о том, как бы не совершить какой-нибудь промах.
– М-да, – усмехнулся Монтрейн, искоса посмотрев на жену. – Вот только я не сомневаюсь в том, что при необходимости прежняя Маргарет будет готова вновь проявиться в твоем новом облике.
Маргарет расхохоталась, без слов признаваясь в том, что ее муж ничуть не ошибся. Затем она встала и поцеловала его. Прежде чем выйти из библиотеки, она взяла из шкафа книгу. Трактат о достоинствах мужчины. Возможно, читать этот труд будет нелегко, но Маргарет почему-то была уверена, что содержание книги увлечет ее.
Если, конечно, Майкл не помешает чтению.
Глядя ей вслед, Монтрейн задумался о том, стоит ли до такой степени очаровываться собственной женой. Впрочем, выбора у него практически не было.
Закончив с цифрами, касавшимися сбора урожая, он сложил бумаги в пакет, чтобы передать его своему поверенному.
Откинувшись на спинку стула, Майкл оглядел библиотеку. Жаль, нет денег на некоторые нововведения. На третьем этаже есть место только для Смайтона и Молли. Но ведь совсем скоро им понадобится детская да еще, вероятно, комната для няни.
Может, разумнее продать этот дом и найти какой-нибудь другой, побольше, но в менее фешенебельном районе. Но уж он точно не переедет в родовое жилище, занимаемое его родственницами.
Монтрейн постучал пальцами по корешку какой-то книги. Если бы не «Записки» Августина X, они с Маргарет никогда бы не встретились. Она бы так и осталась в своем деревенском коттедже, а он бы женился на Джейн Хестли. И если бы не их короткая встреча на террасе, он бы не сидел здесь сейчас. Если бы не тот короткий миг, когда он, привлеченный звуком легких шагов по камням, обернулся, не видать бы ему любимой Маргарет.
Возможно, вся эта история – промысел самой судьбы. Хотя, может, это и не так.
Улыбнувшись своим мыслям, граф Монтрейн открыл обложку «Записок» и прочитал:
«Ох, мой читатель, я намереваюсь открыть вам все, постараюсь ничего не утаить. Потому что я путешественник, бродяга, неустанно разъезжающий по миру. Мои истории – для образования, просвещения и радости. Второй том начинается с рассказа о земле Маньчжурии».
Улыбнувшись, Майкл открыл первую страницу. Он был поражен широтой трактовки описываемого материала. Пожалуй, больше всего поражало в «Записках» Августина X то, что он умудрился описать всех женщин, которых уложил в свою постель за время долгих путешествий.
Начав читать, Монтрейн обратил внимание на пометки возле названия каждой главы. Между прочим, в приобретенной Бэбби книге он видел точно такие же пометки.
Делать какие-то короткие комментарии в книге возле интересных мест или отмечать куски текста, чтобы потом быстро вернуться к ним, – это было для Хоторна делом обычным. Поначалу Майкл внимательно читал пометки и даже отмечал их карандашом, но неприкрытый эротизм «Записок» Августина X настолько увлек его, что он забыл об остальном.
Часом позже он откинулся на спинку стула, подумав о том, что с его стороны было не слишком-то разумно читать эту книгу. Одно дело – услышать что-то о чьих-то немалых вольностях в постели, и совсем другое – прочитать полный отчет о них, да еще с весьма неприличными подробностями. Сказать, что Августин давал волю словам, было явно недостаточно. Либо у этого человека слишком богатое воображение, либо он имел обыкновение совокупляться с несколькими опытными в любви женщинами одновременно.
Чувственные развлечения, бесконечные любовные утехи Августин описывал в таких подробностях, с такими откровенными деталями, что граф Монтрейн ничуть не усомнился в его способностях писателя и любовника. Однако чтение «Записок» оставило у Хоторна ощущение какой-то странной опустошенности. Любовь и страсть – чувства, гораздо более тонкие и богатые, чем их описывает Августин X.
Даже будучи для Монтрейна незнакомкой, Маргарет заставляла его смеяться, возбуждала его любопытство. Как это ни странно, она понравилась ему с первого же взгляда.
Внимание Монтрейна привлекла одна из иллюстраций к книге. Женщина лежит на спине, судорожно вцепившись руками в простыню. На ее лице выражение такого невероятного восторга, что невольно становилось интересно, чем же он был вызван. Опустив взор, Хоторн увидел, что мужчина ласкает лоно женщины ртом.
Граф Монтрейн улыбнулся, захлопнул «Записки» и пошел искать свою жену.
Глава 29
Сексуальные утехи требуют сдержанности.
Из «Записок» Августина X
– Если хочешь, мы можем остаться дома, – сказал Хоторн, наклоняясь к Маргарет. Из ее прически выбилась кудряшка, и он бережно заправил ее жене за ухо. – Нам не обязательно ехать в Воксхолл-Гарденз. Ты можешь сослаться на головную боль, на свое интересное положение или на женское нездоровье.
– На женское нездоровье? – удивленно переспросила Маргарет.
Наклонившись, Монтрейн поцеловал жену в кончик носа.
– У меня три сестры, мадам, – сказал он. – Неужели вы считаете, что я не знаю, на что обычно жалуются женщины? Да я всю жизнь только и слышу что-то в этом роде.
– Но я никогда не ссылалась на свое нездоровье, Майкл, – с насмешливой улыбкой произнесла Маргарет. – Да, сейчас я не переношу запах шоколада. Но я с удовольствием еще раз увижу воздушный шар Грина. Я видела его несколько лет назад на церемонии коронации – это было незабываемое зрелище. Подумать только, человек изобрел такую вещь, захотел летать, как птица!
– Ладно, но только если ты уверена, что готова выйти в свет, – проговорил граф Монтрейн.
Выразительно посмотрев на мужа, Маргарет приподнялась и поцеловала его в щеку. Позади них раздался какой-то шорох – без сомнения, это Смайтон пожелал напомнить супругам о правилах приличия.
Майкл лениво постукивал тростью по ступенькам, ожидая, пока им подадут экипаж. Подняв глаза, он увидел карету – она ехала по улице следом за другим экипажем. Даже на расстоянии Монтрейн заметил, что на незнакомом экипаже, запряженном четверкой лошадей, не было ни вензелей, ни герба, которые бы говорили о его владельце. Довольно непривычное дело, особенно для района Мейфэр.
На прогулку Маргарет надела одно из своих новых платьев – нежно-зеленого цвета, который так удачно оттенял ее глаза, что они казались изумрудными. Шагнув навстречу жене, Хоторн протянул ей руку.
– Надо же, тебя окружает удивительное свечение, которого я прежде не замечал, – промолвил он, внимательно оглядывая ее. Подумать только, рядом с Маргарет он то и дело теряет голову! – Интересно, так всегда бывает, когда женщина носит дитя? Или это просто ты у меня такая необычная, не перестаю спрашивать я себя.
Несколько мгновений Маргарет молча смотрела на мужа, придумывая, что бы такое забавное сказать ему в ответ. А затем на ее лице появилось выражение ужаса – она увидела что-то страшное за спиной Монтрейна:
– Майкл!
Хоторн оглянулся, следуя за направлением ее взгляда. И увидел, как кучер незнакомой кареты вытаскивает из складок одежды пистолет. Все произошло в считанные секунды. Мозг Монтрейна, приученный к быстрой реакции, мгновенно распознал опасность.
Казалось, время замедлило свой бег, чтобы он успел заметить каждое движение, каждый жест, ощутить каждый миг.
Он не мог защитить Маргарет, не успевал, хотя их разделяли какие-то дюймы.
Лишь спустя мгновение Майкл услышал выстрел. Он не почувствовал ожидаемой боли; до него донесся тихий и удивленный не то вздох, не то вскрик Маргарет. Его разум отказывался верить в произошедшее, даже когда он увидел, как Маргарет упала на землю.
Словно сквозь слой ваты Майкл слышал предостерегающий крик Смайтона, цокот копыт, шум колес и свист хлыста, погоняющего лошадей. Но все его внимание было приковано к жене. Она лежала перед ним – какая-то странно спокойная, а из раны на плече текла кровь, оставляя на бледно-зеленой ткани большое алое пятно.
В считанные мгновения Монтрейн схватил Маргарет на руки, пробежал мимо Смайтона в открытую дверь дома и буквально взлетел наверх, в их спальню, где бережно уложил жену на кровать.
Маргарет застонала, затем ее глаза распахнулись. В них было столько боли, что Хоторн почти физически ощутил ее сам.
– Все будет хорошо, – проговорил он хрипло. – Не беспокойся, Маргарет. – Он повторил: – Все будет хорошо. – Лишь спустя несколько мгновений Монтрейн понял, что снова и снова повторяет одну и ту же фразу.
Помоги ей! Господи, ради всего святого, помоги ей! В голове Майкла рождались какие-то мысли, которым тело отказывалось подчиняться. Наконец он разорвал лиф ее платья. Пуля вошла в правое плечо; при виде изуродованной окровавленной плоти жены граф Монтрейн едва не расплакался. Он зажал рану носовым платком.
– Только так можно остановить кровотечение, – объяснил Хоторн жене, увидев, что Маргарет вздрогнула от боли и застонала.
Через минуту Смайтон принес чистые полотенца, которыми Майкл смог заменить пропитавшийся кровью платок. Майкл лихорадочно пытался вспомнить все многочисленные медицинские книги, которые прочитал и в которых говорилось о лечении разных болезней, еще о какой-то ерунде. Тысячелетние знания никак не могли помочь ему в данный момент.
– Мы можем позвать хирурга, ваше сиятельство, – услышал Монтрейн позади себя голос Смайтона. – Но у меня есть некоторый опыт лечения ран, полученных на поле боя.
Хоторн оглянулся и посмотрел дворецкому в глаза; Смайтон твердо выдержал его взгляд.
– Я служил Веллингтону в Испании, ваше сиятельство, – напомнил хозяину Смайтон.
– Вы сможете помочь ей? – «Господи, помоги!» – молил про себя Монтрейн.
– Полагаю, что смогу, милорд, – спокойно проговорил Смайтон. – А тем временем Молли сходит за врачом.
Хоторн решил последовать совету Смайтона, и уже через мгновение он из участника драмы превратился в наблюдателя. Мажордом, похоже, и вправду был большим умельцем по части лечения ран. Он действовал спокойно и умело: внимательно осмотрел пулевое отверстие, удалил обрывки ткани и следы пороха.
Как хорошо, подумал Монтрейн, что такой человек состоит у него в услужении и что он оказался рядом в нужную минуту.
Вообще-то граф Монтрейн не был особенно набожным человеком и нечасто молился Богу, что в сложившейся ситуации было весьма некстати. Хоторн не был абсолютно уверен в своих чувствах ко Всевышнему. Он несколько сомневался в его существовании, а его привычка постоянно вмешиваться в дела простых смертных вызывала у графа недостойные размышления.
Справедливости ради следует сказать, что временами, например, еще будучи совсем молодым человеком, Майкл молился Богу. Но те молитвы были направлены на то, чтобы Господь избавил его от присутствия сестер хотя бы на некоторое время.
И все-таки, может, он зря беспокоил Господа? Имеет ли право обычный человек так часто просить Всевышнего о чем-то? Не слишком ли часто он его тревожил? Если так, то он готов отозвать все свои прошлые просьбы и молитвы и оставить лишь две последние: «Спаси ее, Господи!» и «Избавь ее от боли!».
Маргарет застонала, Монтрейн нахмурился, услышав этот тихий жалобный стон.
– Вы не могли бы действовать быстрее, Смайтон? – попытался поторопить слугу Хоторн.
– Я должен убедиться в том, что рана чистая, милорд, – спокойно проговорил Смайтон. – Нет ничего опаснее гангрены, которая может возникнуть, если в ране останется грязь.
К счастью, дело постепенно подходило к концу. Смайтон извлек из раны кусочки металла, промыл ее, присыпал дезинфицирующим порошком, накрыл тампоном и перебинтовал.
В течение последнего часа Маргарет то со стоном приходила в себя, то вновь впадала в забытье. Наконец ее глаза открылись – лишь на мгновение. Хоторну безумно захотелось, чтобы она вновь закрыла их, столько в них было боли.
Уже много лет назад Монтрейн понял, что у него недурно получается разбираться в лабиринтах. Увидев перед собой стену, он начинал мгновенно придумывать варианты того, как обойти ее. Но в последние мгновения он вдруг понял, что его эмоции могут взять верх над рассудительностью.
У него было такое чувство, будто он попал в западню, но, вместо того чтобы думать о том, как выбраться из нее, он способен лишь беспомощно взирать на возвышающееся перед ним препятствие.
Возможно, это свидетельствовало о силе его страха.
«Облегчи ее боль, Господи!» – молился он. Хотя скорее это была не мольба, а приказ. Накажет ли его Создатель за подобную вольность?
Тут внизу раздался какой-то шум – прибыл доктор. Майкл вышел из комнаты и посмотрел вниз, на ротонду. Доктор неспешно поднимался вверх по лестнице, весь его вид говорил о недовольстве.
– Я только сел за обед, когда меня вызвали к вам, милорд, – пожаловался он. – Ничуть не сомневаюсь в том, что дело не настолько серьезно, как мне сказала ваша горничная.
– В мою жену стреляли, она ранена, – сухо ответил ему Монтрейн. – Не знаю, что может быть серьезнее.
Войдя в спальню, доктор снял наложенную Смайтоном повязку и бегло осмотрел рану Маргарет. Похоже, сей эскулап привык не столько заниматься лечением ран, сколько распространением лекарств, сулящих избавление от всех болезней. Однако если бы он не высказал своего одобрения тем, как справился со своим делом Смайтон, граф Монтрейн непременно прогнал бы его и вызвал хирурга.
– Кто-то весьма умело обработал рану, – заявил доктор. – Некоторое время она будет страдать от боли, но я выпишу обезболивающее. – Он нацарапал что-то на листке бумаги и отдал его Смайтону. – Аптекарь быстро приготовит снадобье.
– А ребенок? – спросил Хоторн.
Оба – и доктор, и Смайтон – изумленно уставились на графа.
– Если вы отойдете в сторонку, милорд, я смогу осмотреть вашу супругу и оценить ее состояние, – взяв себя в руки, проговорил врач.
Смайтон вышел из комнаты, а Хоторн ждал, глядя, как доктор сквозь простыню ощупывает живот и бедра Маргарет.
– Ее защитила сама природа, милорд, – сказал он, закончив осмотр. – Если с ней до сих пор ничего не произошло, то скорее всего и дальше опасаться нечего. Когда придет время родов, вам понадобится хорошая акушерка, но я почти не сомневаюсь, что ваша жена родит без проблем. У нее подходящие бедра для этого. Словом, милорд, – выпрямляясь, промолвил врач, – вы можете считать себя счастливчиком. Не пройдет и нескольких лет, как ваш дом наполнится ребятишками.
Майкл не нашел слов в ответ на это удивительное заявление.
– Если это все, милорд, я поеду домой, – проговорил врач. Похоже, доброе расположение духа вернулось к нему при мысли о возвращении к обеденному столу.
Уже через мгновение дверь за врачом захлопнулась.
