Текст книги "После поцелуя"
Автор книги: Карен Рэнни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Глава 16
Женщина, которая ценит удовольствие,
часто восхваляет своего любовника.
Из «Записок» Августина X
Когда Маргарет снова проснулась, Майкла рядом уже не было. В изножье кровати лежала одежда, которую она оставила на кухне. Все вещи были вычищены и выглажены. Маргарет оделась и отправилась на поиски графа.
– Полагаю, мисс, – заговорил Смайтон, стоявший внизу у лестницы, – что вы найдете его сиятельство в библиотеке. – Кивком головы он указал, в каком направлении идти. – Утреннюю гостиную убрали, чтобы вы смогли принять там портниху, – добавил Смайтон, на лице которого застыло хмурое выражение.
– Вообще-то я не мисс, а миссис, – проговорила Маргарет. Она не могла объяснить, почему ей было важно, что о ней думает дворецкий Майкла. По какой-то причине ей хотелось, чтобы Смайтон знал, что она еще не совсем падшее существо. – Я вдова. И о портнихе слышу впервые.
Смайтон слегка поклонился.
– За портнихой послал его сиятельство, мадам, – сказал он.
Маргарет прошла по коридору в сторону библиотеки, глядя вслед Смайтону, который мгновенно растаял где-то в тени коридора. На ее стук Майкл отозвался сразу, так что Маргарет толкнула дверь и вошла.
Когда она впервые была в этом доме, ротонда показалась ей великолепной. Но ротонде было так же далеко до этой комнаты, как простому сахару до пирожного со взбитыми сливками.
По размеру библиотека раза в четыре превышала ее деревенский коттедж. Комната была двухуровневой – на второй этаж вели две винтовые железные лестницы, расположенные с двух сторон библиотеки. Стеллажи из красного дерева, заставленные книгами, тянулись вдоль стен первого и второго этажей. Напротив камина стояли диван и два стула. Замечательное место для того, чтобы свернуться тут клубочком и читать.
Но самое большое чудо было на потолке. Запрокинув голову, она стала рассматривать роспись. Прежде Маргарет слышала о храмах, построенных в честь Господа, и дворцах, сооруженных для знатных господ. В таких местах люди испытывали благоговейный трепет. Но Маргарет и в голову не приходило, что такие же чувства можно испытывать в библиотеке.
В книжной лавке Джерома полки никогда не пустовали, читатели со всей Англии заказывали у него книги. И все же в библиотеке Майкла книг было больше, чем когда-либо бывало в магазине Джерома.
– У тебя от удивления глаза как блюдца, Маргарет, – проговорил Хоторн.
Она посмотрела на графа, наблюдавшего за ней из-за письменного стола.
– Чудо, а не комната, – ошеломленно промолвила она. – Такая огромная библиотека!
– В доме всего одна спальня – именно из-за библиотеки, – сказал Хоторн. – Остальными пришлось пожертвовать для того, чтобы освободить побольше места для книг.
– Никогда в жизни не видела такого большого собрания, – призналась Маргарет. – И ты все их прочел? – Переходя от шкафа к шкафу, Маргарет водила пальцами по книжным корешкам. Похоже, у графа весьма разнообразные интересы, охватывающие все сферы, начиная от истории древних цивилизаций и заканчивая сельским хозяйством.
– Большую часть, – кивнул Монтрейн. – Я очень быстро читаю.
– Так ты этим здесь занимаешься? – спросила Маргарет.
Хоторн на мгновение задумался, прежде чем ответить ей.
– Нет, в основном я здесь занимаюсь шифрами, – вымолвил он наконец.
– Шифрами?
– Загадками, – уточнил Майкл. – Или, если хочешь, кодами. Я разгадываю тайны, не доступные другим людям.
Маргарет была поражена. Это признание как-то не вязалось с ее представлением о характере графа Монтрейна. Правда, однажды он признавался ей в своей сдержанности. И еще в том, что он привык к порядку во всем. Живет по раз и навсегда заведенным правилам. Однако тот граф Монтрейн, которого знала Маргарет, являл собой совсем иное существо – нетерпеливого человека, подчиняющегося страсти.
– Но почему тебя интересуют именно шифры? – спросила Маргарет.
– Могу дать тебе самое простое объяснение – потому, что их надо разгадывать, – сказал Хоторн. – Но оно не единственное. Я обожаю состязания и во всем должен быть первым, – неожиданно для себя признался граф. На его лице появилась насмешливая улыбка. Подумать только, сказал ей правду и тут же посмеялся над самим собой. – Что поделать, это неотъемлемая черта моего характера.
– Так ты поэтому разыскал меня? Не хотел, чтобы кто-то тебя обошел? – предположила Маргарет.
– Нет, ты – самая восхитительная загадка, – улыбнулся Хоторн.
Маргарет на мгновение задумалась.
– Стало быть, ты решил, что тебе хватит недели на то, чтобы разгадать меня, так? – поинтересовалась она.
– Сомневаюсь, что мне удастся сделать это так быстро, – вымолвил граф Монтрейн, на лице которого появилось какое-то странное выражение. – Но тебе следует знать, что я – большой мастер по разгадыванию всевозможных тайн. – Должно быть, его объяснения не удовлетворили Маргарет, потому что Хоторн продолжил: – В каждой из них есть определенный порядок. У цифр есть цель, объяснение, форма, к которой они стремятся.
– А сейчас ты работаешь над какой-нибудь загадкой? – спросила Маргарет. – Не считая меня.
– В данный момент я занимаюсь текущими делами, – сказал Хоторн.
– И какими же это делами занимаются графы? – полюбопытствовала она.
Хоторн улыбнулся.
– Ты действительно хочешь знать? – спросил он.
– Очень хочу, – призналась Маргарет.
– Я читаю и оцениваю отчеты троих управляющих, касающиеся дел в трех моих имениях, даю распоряжения о том, что сажать, когда собирать урожай, сколько земли отводить под посевы. На свете живут сорок три человека, чьи жизни связаны с интересами Монтрейнов в Британии и за границей. Я слежу за их жалованьем, за тем, чтобы они были при деле, выражаю им соболезнование, если что-то происходит. Меня волнуют зарубежные капиталовложения, лошади, которых надо покупать, дома, которые надо содержать в порядке. Не говоря уже о том, что я должен оплачивать бесчисленные счета моей матери и трех сестер.
– Так у тебя три поместья? – удивилась Маргарет.
– Самое большое – Сеттон, его я получил по наследству. Есть еще Хавершем – оно попало в нашу семью вместе с приданым моей матери. И Торрент – это даже не поместье, а так, небольшая ферма на границе, хотя название звучит внушительно.
Маргарет была потрясена словами Монтрейна.
– И после всех этих забот у тебя еще остается время заниматься шифрами?
– Признаюсь, я перечислил все эти дела, чтобы произвести на тебя впечатление, – сказал граф, который был вовсе не похож на человека, привыкшего хвастаться чем-то. – Каждый день я занимаюсь понемногу чем-то одним, поэтому и умудряюсь как-то справляться с делами.
– Ну да, тебе удается все содержать в порядке, – кивнула Маргарет.
– Что ж, не стану скрывать, что я действительно во всем предпочитаю порядок и ценю его, – согласился Майкл.
Маргарет медленно приблизилась к столу, стоявшему в углу библиотеки. На нем лежало какое-то странное сооружение, больше всего походившее на разрозненные гнутые куски черного металла. Она оглянулась и с удивлением обнаружила рядом с собой Монтрейна, который неслышно приблизился к ней.
– Шифровальная машина, – объяснил он. – Я сам ее изобрел.
– А для чего она предназначена?
– Для тебя она не опасна, – с улыбкой промолвил граф. Маргарет вопросительно посмотрела на него. – По-моему, ты ее боишься, – сказал Хоторн.
– Да нет, не боюсь, но раньше я не видела ничего подобного.
– Ты и не могла видеть, потому что ничего подобного до сих пор не существовало. – Обойдя Маргарет, Хоторн нажал на какой-то рычажок, и все части сложного механизма слаженно задвигались, завертелись колесики и шестеренки.
Наконец на маленькую металлическую подставку упала треугольная пластинка.
– И что это означает? – опешила Маргарет.
– Машина пишет шифры, – с гордостью заявил Хоторн. – Но, думаю, я смогу ее усовершенствовать.
– Кажется, я понимаю, почему ты до сих пор не выбрал себе жену, – проговорила Маргарет. – Ухаживание займет у, тебя слишком много времени, которое необходимо для работы. Возможно, тебе следовало бы просто похитить невесту.
– Я похитил тебя... – Ласковый шепот Монтрейна раздался у нее возле самого уха.
Ничего не сказав, Маргарет подошла к стеллажу с книгами.
– Смайтон сказал, что гостиную приготовила для портнихи, – проговорила Маргарет через несколько мгновений, не оборачиваясь. – О какой портнихе речь? – спросила она, разглядывая надпись на корешке книги на незнакомом ей языке.
– Разве женщины не любят разную одежду? – удивился Хоторн. – Глядя на своих сестер, я составил о представительницах слабого пола именно такое впечатление, – сказал он, ни на шаг не отставая от своей гостьи.
– Но я же тут совсем ненадолго, Майкл, – возразила Маргарет, наконец посмотрев на графа. Она отлично знала, сколько времени требуется на то, чтобы сшить платье. – Мы с тобой заключили сделку, ты не забыл? Я пробуду у тебя всего неделю. И ни днем больше.
Хоторн приподнял одну бровь.
– Портниха уже прислала мне записку, Маргарет, – сказал он. – Она приедет к тебе сегодня в полдень.
– Словом, я теперь смогу таскать воду из колодца в новом платье? Что ж, тогда попрошу сшить мне что-нибудь шелковое и побольше кружев, пожалуй, – с отвращением промолвила Маргарет. – Чтобы кролики и белки не дулись, глядя на меня. А учениц я буду учить в бальном платье, хорошо?
– Или пойдешь в нарядном платье со мной в театр, – проговорил Хоторн.
– Ну да, ну да, – сардонически усмехнулась Маргарет. – Должен же ты выводить меня на люди, чтобы я присмотрела себе нового покровителя.
– В том, что у тебя нет с собой другой одежды, моя вина, Маргарет, – сказал Монтрейн. Он прищурился, хотя говорил вполне дружелюбным тоном. Маргарет опасалась тех чувств, которые Хоторн ей внушал, а не его самого. Сейчас он был с ней нежен, иначе она бы почувствовала опасность.
– Что ж, раз уж ты расположен к широким жестам, Монтрейн, то отправь кучера ко мне домой, чтобы он привез мою одежду, – сказала она.
– А сколько у тебя платьев, Маргарет? – поинтересовался он.
– Это тебя не касается, Майкл! – отрезала Маргарет. – Ты разве не понимаешь? В неделе всего... осталось шесть дней, так что это не важно. Сколько у меня платьев, как я живу, даже где я живу – все это тебя не должно касаться. И ты не должен пытаться оставить меня здесь. Я не соглашусь.
– Очень хорошо, – сухо промолвил Майкл. – Я отошлю портниху назад. Просто я хотел загладить свою вину за то, что увез тебя из дома столь поспешно. Своего рода извинение, если хочешь. Мне и в голову не приходило, что ты столь непреклонна и что твоя гордость не позволит тебе принять что-то в дар от меня.
– Лучше, – тихо проговорила Маргарет, – если нас больше ничто не будет связывать. Ни твоя доброта, ни твоя щедрость.
Обоих охватили странные чувства. Страсть и желание в сочетании с неудовлетворенным любопытством. Или, может, ни Маргарет, ни граф Монтрейн не желали признаваться себе в том, что вообще испытывают любопытство.
Подняв руку, Маргарет погладила рукав рубашки Майкла. Ткань была именно такой мягкой, какой и казалась. Еще один признак богатства, хотя, возможно, он и не знает об этом. Грубый, шершавый лен – это для бедноты, по качеству хуже ткани не бывает.
– Это последнее, что я тебе дам, Маргарет, – вымолвил Монтрейн. – Обещаю.
Ей стало стыдно. Он подарил ей гораздо больше, чем платье. Самым большим даром Хоторна был ребенок, о существовании которого он никогда не узнает.
«Скажи ему», – нашептывал ей внутренний голос. Нет, она не могла этого сделать. Майкл был могущественным, влиятельным человеком. Она не хотела становиться его любовницей, не желала, чтобы их ребенок оказался средством давления на отца.
– Речь идет всего лишь о платье, Маргарет, – приподняв бровь, проговорил Хоторн. – И возможно, о ночной сорочке. Только и всего. – Наклонившись к Маргарет, Хоторн поцеловал ее в щеку, его рука оказалась на ее подбородке.
Маргарет запрокинула голову, ее губы приоткрылись. Когда он целовал ее, из ее горла вырвался тихий стон. Как же много удовольствия всего в одном поцелуе!
– Позволь им снять с тебя мерки, – попросил Хоторн, касаясь губами рта Маргарет. А затем они вновь слились в страстном поцелуе.
Наконец Маргарет отпрянула от Монтрейна и утвердительно кивнула. Говорить не было сил.
Глава 17
Терпение в любви дарит больше
удовольствия, чем торопливость.
Из «Записок» Августина X
Майкл всегда старался держаться подальше от занятых чем-то женщин – их суетливость ему досаждала. Еще какую-нибудь неделю назад он бы вмиг сбежал куда-нибудь при одном намеке на то, что ему придется общаться с портнихой, выслушивать бесконечное щебетание о примерках, моде и платьях. Хоторн назвал бы лгуном того человека, который осмелился бы сказать, что граф Монтрейн будет сидеть утром в гостиной в окружении хихикающих женщин да еще и получать от этого удовольствие.
Хоторн, лениво развалившись, сидел на диване, раскинув руки в стороны. На полу перед ним красовалась целая куча маленьких куколок, одетых по последней моде, – ни дать ни взять гарем в миниатюре.
Внимание графа Монтрейна было приковано к стоявшей на возвышении Маргарет, с которой медленно снимали ее зеленое платье. Майклу пришлось закинуть ногу на ногу, чтобы скрыть рвущуюся из брюк восставшую плоть. Не помогло взять себя в руки даже смущение Маргарет, смотревшей ему прямо в глаза. Ее щеки с каждым мгновением становились все краснее – помощницы портнихи раздели ее уже до пояса.
Хоторн должен был заранее догадаться о том, что при виде полуобнаженной миссис Эстерли его охватит возбуждение. Рядом с этой женщиной он мог думать только о том, как бы обладать ею. И происшествие в карете – лучшее тому доказательство.
Ему необходимо снова браться за работу. Кириллический шифр не мог ждать. Надо выбросить из головы всю ерунду и вспомнить о здравом смысле. Тогда все пойдет своим чередом, нужно только обратиться к его любимой логике.
– Вы должны стоять абсолютно неподвижно, – ворчала портниха. – Иначе мы не сможем правильно снять мерки.
Интересно, Маргарет понимает, что, глядя на нее, он возбуждается все сильнее? Судя по ее разгневанному взору, понимает. Внезапно Хоторн резко выпрямился – он вдруг понял, что глаза Маргарет горят не гневом, а полны слез от унижения.
Черт возьми! Он встал с дивана и подошел к ней.
– Дайте нам несколько минут, мы должны поговорить, – сказал он портнихе.
Портниха и ее помощницы – все уже немолодые женщины – попятились назад и на удивление быстро покинули комнату. Не прошло и мгновения, как Маргарет с Хоторном остались наедине.
– Это так необходимо? – спросила Маргарет, указывая на ленты и отрезы ткани, разбросанные повсюду.
– Я не хотел, чтобы ты испытывала смущение, – проговорил граф извиняющимся тоном.
– Их так много, – прошептала Маргарет, глядя на пол.
– А тебе никогда не доводилось раздеваться в присутствии других женщин? – спросил Хоторн, испытывая нелепый прилив нежности.
– Нет, кажется, ничего такого не было. Я ведь сама шила себе всю одежду.
– Значит, я вновь ошибся, – вымолвил Хоторн. – Пожалуйста, прости меня.
Глаза их встретились. Интересно, подумал Майкл, знает ли Маргарет, что временами она поворачивает голову с истинно королевским достоинством? Удивительная женщина, которая не перестает поражать его.
Граф Монтрейн редко подчинялся импульсам, разве что они были вызваны рациональными приказами его мозга. В голове у него все и всегда было разложено по полочкам. И он никогда не действовал, следуя внезапному порыву.
Но только не в обществе Маргарет.
В комнате никого не было, кроме их двоих, дверь закрыта, Маргарет стоит на возвышении.
Хоторн заглянул ей в лицо; встретившись с его взглядом, она отвернулась. Интересно, она знает, чего он хочет? На Маргарет осталась лишь тонкая сорочка, которую она прижимала к груди, подвязанная двумя тесемками. Монтрейн потянул за одну из них.
– Позволь мне, пожалуйста... – прошептал он.
Это был и приказ и просьба одновременно. Хоторн хотел увидеть ее обнаженной. Нелепое желание, однако именно оно удерживало его в этой комнате, заставляя выслушивать всю эту женскую болтовню.
Вот и вторая тесемка развязана. Его ладонь прикоснулась к ее груди, его взор прикован к ее глазам.
– Пожалуйста, – еще раз пробормотал граф.
Через мгновение Маргарет уронила руки, потупив взор. Майкл стянул сорочку вниз и накрыл ладонями груди Маргарет, проводя большими пальцами по ее соскам. От наслаждения она закрыла глаза.
Сорочка, не придерживаемая тесемками, сползала все ниже. Монтрейн подхватил ее и стянул через голову Маргарет, обнажив ее бедра, стройные ноги. Сорочку он отбросил в сторону.
У Маргарет была безупречная фигура: нежные округлости груди, бедер, тонкая талия, длинные ноги – все это сводило его с ума.
Она стояла перед ним нагая, даже не пытаясь прикрыться. Майкл провел пальцем вниз от груди к ее пупку. Кожа Маргарет покрылась мурашками.
Монтрейн принялся лихорадочно ласкать ее, исследовать каждую клеточку тела, осыпать ее поцелуями, прислушиваясь к стонам наслаждения, которые все чаще вырывались из груди Маргарет. Она все сильнее дрожала от его прикосновений. Вот Хоторн припал губами к пульсирующей на шее Маргарет жилке.
– Майкл, женщины ждут, – едва слышно прошептала она.
Маргарет стояла перед ним с закрытыми глазами, длинные ресницы отбрасывали тень на пылающие щеки. Руки она прижимала к бокам. Положив ладони ей на бедра, Хоторн шагнул вперед. Поскольку Маргарет стояла на возвышении, ее груди оказались на уровне его рта. Он провел по одному соску языком, начал сосать его. Когда она застонала от удовольствия, он улыбнулся.
– Когда человек обессилевает от желания, это одновременно сводит с ума и возбуждает, – тихо проговорила она.
– Верно, – согласился Монтрейн, покусывая ее сосок.
– Я как-то читала об этом в одной книге, – добавила Маргарет, конец ее фразы был заглушек тихим стоном.
– В одном из томов «Записок»? – спросил Хоторн.
Она утвердительно кивнула.
Монтрейн стал осыпать ее грудь мелкими поцелуями.
– Тебе понравились эти книги, Маргарет?
Она улыбнулась, не открывая глаз, но Хоторн заметил, что ее щеки запылали еще сильнее.
– И да, и нет, – призналась она.
– Почему «да»? – поинтересовался Монтрейн.
– Потому что я многое узнала, – сказала она и тут же вскрикнула – Хоторн слегка прикусил отвердевший от возбуждения сосок.
– А почему «нет»? – продолжал он расспросы, пробегая пальцами по влажной коже ее груди.
Маргарет ничего не ответила. Монтрейн с улыбкой посмотрел на нее.
– Так почему «нет»? – настаивал он.
Она открыла глаза и посмотрела на него. Теперь между ними повисло напряженное молчание. Хоторну пришло в голову, что она не решается заговорить о том, что ее волнует.
– Видишь ли, – наконец промолвила Маргарет, – у меня возникло немало вопросов, на которые никто не мог дать ответ.
Майклу припомнились иллюстрации из книги, которую он видел у Бэбби.
– И ты не могла найти ответ практическим путем, да? – предположил он.
Глаза Маргарет закрылись снова, как будто она не могла выдержать эту пытку.
– Я бы с радостью помог тебе, – предложил Майкл.
– Еще один акт благотворительности? – спросила она, открывая глаза. Опять она вот так маняще на него смотрит! С ума можно сойти от такого взгляда!
– Да нет, просто обучать чему-то саму невинность – дело хорошее, – промолвил он.
Дальше произошло то, чего Монтрейн никак не ожидал, – Маргарет спустилась с возвышения, шагнула к нему и положила ладонь ему на чресла.
Улыбка Майкла тотчас же угасла.
Маргарет задумчиво ощупала его плоть, словно хотела оценить степень его возбуждения. Интересно, достаточно ли она велика для нее? Достаточно ли тверда?
– Ну что, подойдет? – хриплым голосом спросил он. Получилось грубовато, и Маргарет удивленно посмотрела на него.
– Да, – кивнула она. – Да, вполне...
Его естество налилось еще сильнее – и все от ее прикосновения. Внезапно Майкл почувствовал себя коброй, которая зачарованно подчиняется мелодии, льющейся из дудочки заклинателя. Инструментом обольщения были рука Маргарет, ее взгляд, скользивший по его телу.
– Что ж, если ты готова повести меня за собой, я с радостью последую твоему зову, – сказал Хоторн. – Что я должен делать?
Маргарет протянула ему руку, и он взял ее. Позднее ему пришло в голову, что этот жест был не чем иным, как приглашением к экстазу.
Граф Монтрейн стоял напротив Маргарет. Он был невероятно красив и мужествен, с такой фигуры, как у него, можно было бы ваять статуи для пантеона. Античный бог, не замечающий своего высокомерия. Хотя нет, не бог. Мужчина.
Ее мужчина.
Маргарет лишь сейчас осознала это, ведь в этот миг он принадлежал только ей. Потрясающее ощущение! Пусть он даже принадлежит ей только на время. На неделю. На несколько дней.
Ощущение собственной власти было новым, интригующим. Уголки рта Маргарет приподнялись, в ответ у Майкла, как это часто бывало, изогнулась одна бровь.
Она может делать с ним все, что захочет. Все, что угодно.
Маргарет сейчас может получить ответы на все вопросы, возникшие у нее во время прочтения «Записок» Августина X.
– У тебя такое интересное выражение лица, Маргарет, – заметил Майкл. – Мне-то что теперь делать? Закричать? Удалиться к себе в библиотеку? – Он насмешливо улыбался.
– Если хочешь, – отпрянув, проговорила Маргарет.
– Так ты, прости Господи, считаешь меня глупцом?
Упрямым, высокомерным, невероятно красивым и мужественным – да. Но только не глупцом!
– Нет, – ответила Маргарет. – Но ты не любишь, когда кто-то делает что-то лучше тебя. И еще ты помешан на цифрах. – Поймав его вопросительный взгляд, Маргарет замолчала. И шагнула поближе к Майклу. – Как-то я читала, что в определенные моменты страсти человек видит разные цвета.
– Это опять из «Записок»?
Она кивнула, а затем подошла к Хоторну совсем близко и принялась развязывать его галстук. Он опустил руки, не пытаясь помочь ей или остановить. Именно этого хотела от Монтрейна Маргарет. Отступив назад, она стащила с него сюртук и бросила на стул, стоявший в углу гостиной. В ответ Хоторн лишь облизнул губы.
Затем Маргарет стала медленно расстегивать манжеты его рубашки.
– Страсть – это не только плотское желание, но и состояние рассудка, – проговорила она, высвобождая золотые запонки.
Маргарет посмотрела на Майкла. Он прищурился, но молчал. Улыбка, которая так нравилась Маргарет, исчезла.
Наконец рубашка была снята. Маргарет провела ладонями по его груди, дивясь тому, как это приятно – ласкать мужчину. Когда кончики ее пальцев коснулись его сосков, прячущихся в жесткой темной поросли, она на мгновение замерла, ощупывая их.
– Тебе нравится, когда я ласкаю твои соски, Майкл? – спросила она.
– Не больше, чем ласкать твои, – ответил он. Улыбка вернулась на его лицо, правда, она стала какой-то иной. Более напряженной, что ли.
– И даже когда я целую их? – не унималась Маргарет, наклоняя к его груди голову.
Монтрейн покачал головой.
– Но тебе нравится, когда я к тебе прикасаюсь, – заявила Маргарет, поглаживая ладонями его руки. Что ж, теперь она знает о нем гораздо больше, чем прежде.
– Да.
Руки Маргарет скользнули вниз от плеч Хоторна к его талии. Она обошла вокруг него, ни на минуту не останавливая ласки. Вот ее пальцы пробежали по его позвоночнику, ладони коснулись лопаток. Затем Маргарет вновь оказалась перед ним. И принялась расстегивать его брюки. Сапоги с Монтрейна они сняли объединенными усилиями. Потом и остальную одежду. Уже через мгновение он стоял перед ней обнаженным и великолепным в своей наготе.
Маргарет взяла в руки его плоть.
– Голубой, – сказала она, поглаживая ее.
– Что? – не понял Хоторн.
– Первый цвет – голубой, – повторила она. – Ты должен думать о голубом. Похожем на цвет твоих глаз. – Маргарет даже не посмотрела на Хоторна, все ее внимание было поглощено его плотью. – Голубой – холодный цвет, цвет воды в море, цвет неба. Подумай о чем-нибудь синем, прохладном, – предложила женщина.
– Не думаю, что это возможно, – сухо сказал он. – По крайней мере пока ты прикасаешься ко мне.
Маргарет подняла голову. Лицо Монтрейна потемнело, словно жар его плоти распространился по всему телу. Маргарет положила ладонь ему на живот, другая рука по-прежнему сжимала его плоть.
– Ты должен думать о голубом, – повторила она тихо. – Например, о синеве твоих глаз.
– Кажется, сейчас я не в состоянии думать о цветах.
Маргарет опустила руки.
– Думай о голубом, – ласково настаивала она.
– Ну да, голубой, – промолвил он через несколько мгновений.
Маргарет улыбнулась, осознав, что Хоторн едва сдерживается, чтобы дать ей возможность продолжить игру.
Одного слова, жеста довольно для того, чтобы остановить ее. Но он молчал, терпел, став участником этой любовной игры.
Он ждал.
– Голубой, – повторила Маргарет, снова придвигаясь к Хоторну, пробегая кончиками пальцев по его спине. – Голубой цвет – приглашение. Открытие чувственных каналов. Начало игры. Думать о голубом, – шептала она, осыпая поцелуями его плечо, – значит открыть для себя новые возможности.
– И все это, выходит, только при мысли о голубом цвете, – вымолвил Хоторн. Его голос звучал грубовато, Маргарет улыбнулась.
– Зеленый, – продолжала она, приподнимая его руки так, чтобы можно было подсунуть под него свои, – это цвет, готовности. Цветение весны, пробуждение природы. Зрелость чувств. – Маргарет прижалась щекой к спине Майкла и обвила его торс руками. Она слышала неистовое биение его сердца. Когда Маргарет впилась ногтями в его кожу, до нее донесся его судорожный вздох.
– Какой следующий цвет?
– Ты готов для него?
– Более чем, – коротко ответил Хоторн.
Маргарет встала сбоку от него, глядя на его восставшую плоть.
– Будь я невинной девушкой, – сказала она, – я бы пришла в ужас от размера твоего члена. Я бы не могла представить, что у меня внутри найдется для него место.
Майкл заскрежетал зубами, но промолчал, не шелохнулся. Это была сладкая пытка. Маргарет прикоснулась к его плоти рукой. Он закрыл глаза.
– Оранжевый, – продолжала она. – Цвет сердца огня. Говорят, это и есть цвет самой страсти.
– А разве не красный?
– Красный будет позже, – тихо промолвила Маргарет. Ее пальцы продолжали ласкать его естество.
Руки Майкла сжались в кулаки.
– Погладь меня обеими руками, – попросил он.
Тело Маргарет пылало, кожа горела, соски отвердели до боли.
– Нет, еще рано, – прошептала она. – Позже, а пока думай об оранжевом. – Она опустилась перед ним на колени. Плоть Майкла, казалось, становилась все больше, словно рвалась к ее губам, его бедра дернулись вперед, как будто он хотел, чтобы она проглотила его.
– Оранжевый. Красный. Голубой. Зеленый, – выдохнул он. – Что еще?
– Терпение, – с улыбкой промолвила Маргарет. Она еще раз провела пальцами по его плоти. С каждым разом ее руки действовали все увереннее. – Великолепный инструмент для получения удовольствия, – вымолвила она. – Так утверждали женщины из «Записок» Августина X.
Монтрейн издал какой-то звук – то ли выругался, то ли просто застонал, Маргарет не разобрала.
Портниха привезла с собой целый ворох лент и кружев. Маргарет подошла к ее корзинке и вытащила оттуда длинную голубую ленту, а затем вновь опустилась перед Хоторном на колени, провела дрожащим пальцем по его набухшей плоти.
– Интересно, почему это церковники говорят, что Адама соблазнила Ева? – спросила она. – Думаю, Адам начал первым.
– Ты намекаешь на змея? – хрипло спросил он.
Маргарет улыбнулась еще шире.
– Возможно, Ева соблазнила его словами... И еще цветами. – Наклонившись, он поднял Маргарет, и они слились в горячем поцелуе. – Хотя нет, – проговорил Майкл, отрываясь от Маргарет. – Это была именно Ева.
Маргарет посмотрела на него сияющими глазами, ее щеки пылали.
– Ложись на пол, – велела она. В висках у нее стучало, по телу ползла сладкая истома. – Пожалуйста.
Несколько мгновений Монтрейн молча смотрел на нее. Маргарет удивилась, когда он выполнил ее просьбу, настолько необычным было выражение его глаз.
Хоторн лег перед Маргарет на пол, закинул одну руку под голову, слегка согнул одну ногу. Он был безупречен.
– Закинь обе руки за голову и скрести запястья, – приказала Маргарет.
Одна бровь Хоторна, по обыкновению, приподнялась. Он послушно позволил Маргарет связать себе руки. Она уложила их у него за головой, а затем принялась обвивать лентой его торс, каждую ногу; закончив внизу, она связала концы ленты бантом. Ее пальцы едва прикасались к нему. Фаллос Хоторна торжествующе восставал из голубой пены. Маргарет заглянула ему в лицо.
– Самые опытные куртизанки из «Записок», – заговорила она, – часто совершали дерзкие поступки. Но только с самыми опытными любовниками.
Хоторн молчал.
– Это называется «Сто любовных облизываний», – сказала она. – Проверим твою сдержанность и силу воли? – Язык Маргарет заскользил по его плоти. Она то лизала ее снизу вверх, то делала языком круги, чтобы продлить удовольствие. Наконец Маргарет подняла голову. – Итак, это только начало.
Монтрейн закрыл глаза. Маргарет продолжала свое дело, руки Майкла вытянулись за головой, пальцы вцепились в ковер. На его лице застыло такое выражение, словно он испытывал сильную боль.
– Любовник, считающий себя опытным, мог выдержать только десять облизываний, – проговорила Маргарет. – Человек, который любит растягивать удовольствие, выдерживает тридцать, – сказала она через несколько мгновений. – Но лишь самые лучшие, опытные любовники в состоянии продержаться до сорока и больше.
Маргарет начала считать вслух. Когда она дошла до двадцати восьми, Хоторн застонал. На тридцати трех его бедра выгнулись ей навстречу, его плоть потянулась к ее губам.
– Тридцать семь, – вымолвила Маргарет, касаясь губами его жезла.
– Маргарет... – бессильно прошептал Хоторн.
– Тридцать восемь, – объявила она.
Хоторн был настолько объят жаром, что Маргарет казалось, будто она прикасается к пламени. Ее пальцы все быстрее поглаживали его плоть, голубая лента увлажнилась. Чем больше Маргарет ласкала и вылизывала его естество, тем больше и длиннее оно становилось.
– Сорок, – произнесла Маргарет еще через мгновение, поднимая голову и награждая Монтрейна торжествующей улыбкой.
Его лицо исказилось от ярости – это был совсем не тот человек, который привык жить, взвешивая каждый свой поступок, рассчитывая каждый шаг, постоянно составляя всевозможные планы и схемы.
– Ты хотел знать, что означает красный цвет, – пробормотала Маргарет, когда счет дошел до пятидесяти. Ее пальцы пробежали по его груди. Граф Монтрейн открыл глаза и вопросительно взглянул на свою мучительницу. – Красный, – вымолвила она, – это цвет экстаза.
Хоторн в ответ смог лишь вздохнуть.
Графу казалось, что дольше он этой пытки не выдержит, что его семя прольется прямо на чертову ленту. Дрожащими пальцами, изнемогая от желания, он стал срывать с себя мокрую полоску голубой ткани.
