Текст книги "Пончик идёт по следу"

Автор книги: Карен Арутюнянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой рассказывается о том, как потерялась свобода

Мы спрятались за кустами и терпеливо ждём, сами не знаем чего, но надежда, как говорил Сенька, всему голова, особенно если у этой головы чуткие уши и нос!

Ветер усилился, скоро осень, и тучки бегут по небу, догоняя и перегоняя друг друга.

Мы, не отрываясь, следим за подъездом дома, в котором живёт Фуражкин.

– Ты ничего не чуешь? – спрашивает Бобик. – Вроде котами пахнет.

Я принюхиваюсь. Трудно понять, ведь ветер дует от нас, в сторону дома.

– Нет, не чувствую, – шепчу я. – Да и раньше ничего такого не замечал.

– А теперь вроде перцем пахнет, – замечает Бобик. – От этого Фуражкина всего можно ждать.

– Перцем, – я снова принюхиваюсь, – да… кажется перцем… А почему? Чего можно ждать от Фуражкина?

– Наивная ты душа, братишка, – качает головой Бобик. – Перцем нюх отшибает.

– Да-да, – волнуюсь я, – мой хозяин как-то раз случайно просыпал перец, так я целую неделю ничего не мог унюхать!

– Вот и я о том же, – Бобик щурится от ветра. – Чуешь, в нашу сторону теперь дует? Чуешь перец? Фуражкин его специально всюду насыпал, чтоб нюх у котов отбить! И у собак!

– Ты так думаешь? – ужасаюсь я.

– Уверен! – бросает Бобик. – Точно! Фуражкина рук дело! Чуешь, и Фуражкиным потянуло! Его запах!

На этот раз и я услышал острый запах перца и ещё… резкий… отталкивающий – Фуражкина! Сколько же злости в этом запахе!

И вдруг запах этот усиливается, а затем… из подъезда выходит сам Фуражкин и дёрганой, подпрыгивающей походкой направляется прочь со двора.

В руках у него большая корзина. Корзина как корзина – с крышкой… Но мы сразу с Бобиком понимаем по запаху, что в ней, в этой самой обычной на вид корзине, спрятано что-то совсем необычное… И необычное – это два кота и одна кошка!

– Ты понял, нет?! – шепчет Бобик. – За ним!

Мы незаметно, по-пластунски ползём за Фуражкиным, затем бросаемся к стене и, прижимаясь к ней, бежим, всё время оставаясь в тени. На наше счастье, солнце закрыло большое серое облако в полнеба, стало почти темно и нас не заметили бы даже коты или собаки, если бы повстречались на пути.

Выскочив со двора, мы видим, как Фуражкин садится в подъехавший к остановке автобус.

Дверь захлопывается, и автобус трогается с места. Через несколько секунд он набирает скорость, и нам приходится поддать жару, чтобы не отстать.

Ещё через некоторое время автобус тормозит и останавливается, но Фуражкин из него не выходит. Затем автобус снова едет…

Так мы бежим за ним довольно-таки долго и всё боимся, вдруг автобус поедет быстрее или нам помешают другие машины, но нам везет: никаких преград на пути не оказывается.

Мы бежим, едва успеваем отдышаться на остановках, снова бежим и думаем только об одном: вот – автобус, а вот – мы, и больше ничего нет в этом мире, а внутри автобуса – Фуражкин с корзиной, в которой два кота и одна кошка, и он их куда-то везёт. И ни в коем случае нельзя упустить Фуражкина, иначе может случиться что-то страшное и нам никогда не отыскать Лаврика…

В левом боку у меня давно уже ноет, да и Бобик бежит не так легко, как вдруг автобус снова останавливается и из него появляется Фуражкин. С корзиной.

Местность, в которой мы оказались, мне совершенно неизвестна. Это окраина с рядами новостроек по одну сторону и редким лесочком по другую сторону дороги.

– Далеко… заехал… – Бобик с трудом переводит дыхание.

Мы семеним за Фуражкиным на приличном расстоянии, почти не скрываясь. Фуражкин останавливается, чтобы перейти дорогу. Немного переждав, мы снова пускаемся за ним.

Вдали от перекрёстка мы замечаем очень большую круглую палатку с разноцветным куполом. Я таких никогда не видел, но догадался, что это цирк. Фуражкин направляется именно к нему. И мы с Бобиком одновременно чуем очень сильный кошачий запах. Немного пахнет и собаками и какими-то другими животными, то ли козами, то ли ещё кем. Наверное, обезьянками, я знаю, что в цирках выступают мартышки и шимпанзе.

– Цирк это! – говорю я Бобику. – Шапито!

– Ничего себе! – удивляется Бобик.

Вот куда попали все пропавшие коты и кошки. Все девяносто девять! И Лаврик вместе с ними!

– Ты понял, нет?! – кричит Бобик. – Он их в цирк сдаёт! Одно непонятно! Почему они не сбегают, почему не возвращаются назад?

– Непонятно… – бормочу я.

Но меня это волнует меньше всего, а больше всего на свете я хочу добраться до Лаврика и вернуть его домой. Нечего ему делать в бродячем цирке! Он ведь никакой не артист, а самый обыкновенный кот, который даже на форточке не может усидеть!

Фуражкин подходит к цирку, и теперь он не кажется таким огромным и опасным на фоне разноцветного шатра с высоким куполом. Постояв секунду, он входит внутрь.

Мы бросаемся к цирку. Но метров за сто до него нам становится ясно, что кошки с котами находятся в вагончиках, которые полукругом расположились в сторонке.

– Они там! – кивает на вагончики Бобик.

Мы уже собираемся взять штурмом один из них, как вдруг из вагончика появляются несколько котов в разноцветных шляпах во главе с большим белым котом в чёрном цилиндре.

Мы ошарашены. Кот поглядывает на нас с презрением. Остальные вообще словно не видят нас.

Бобик смотрит на цирковых, ничего не понимая. Он пёс свободный. Вернее, почти свободный, но мне, как псу, у которого есть хозяин, становится ясно сразу, что коты, хоть и попали сюда не по своей воле, прижились, и им в цирке даже очень нравится. Да хотя бы уже потому, что самый главный из них красуется в чёрном цилиндре, а на других – весёлые разноцветные шляпы с узкими полями.

– Здравствуйте, – вежливо здороваюсь я.

Коты в ответ даже не шипят. Ноль внимания, фунт презрения.

– Простите, – продолжаю я, – не могли бы вы ответить на один очень важный вопрос?

Коты собираются пройти мимо, но тут не выдерживает Бобик.

Ощерившись, пёс становится у них на пути и выкрикивает:

– Эй вы, отвечайте, когда спрашивают! – и почему-то добавляет: – Шуты гороховые!

Коты вздрагивают, но всё-таки в драку не лезут, видно, решают поберечь свои котелки.

– Не скажете ли вы, уважаемый кот… – обращаюсь я к главному коту.

– Котецкий! – важно перебивает кот в чёрном цилиндре.

– Что, простите? – переспрашиваю я.

– Мой сценический псевдоним, – кот надувает щёки. – Котецкий! Честь имею!

Кот решительно собирается уйти.

– Вы Лаврика знаете? – кричу я.

– Лаврика? – Котецкий удивлённо таращится. – Разумеется! Это очень приличный кот.

– Где Лаврик? – с надеждой в голосе спрашиваю я.

– Валяйте, сообщайте точный адрес! – приходит на помощь Бобик.

– Адрес… м-м… – мычит Котецкий. – Не припомню, к сожалению… Но о Лаврике мне слышать доводилось.

– Что значит – слышать? – сердится Бобик. – В каком он вагончике?

– Вагончике? – пуще прежнего изумляется Котецкий. – Разве он живёт в вагончике?

Котецкий поворачивается к своим котам. Те мотают головами.

– Лаврик не является артистом нашего цирка! – заявляет Котецкий. – Его здесь нет.

– Хватит голову морочить! – злится Бобик и угрожающе надвигается на котов.

Котецкий, как ни странно, не выгибает спину и не шипит, он, наоборот, старается улыбаться, но улыбка получается кривой и жалкой.

– Честное слово! – бормочет кот. – Нам совершенно ничего не известно о судьбе Лаврика с тех самых пор, как мы оказались в этом чудесном цирке, который стал нашим домом и местом, где мы с удовольствием зарабатываем на кусок хлеба.

– С каких это пор коты жрут хлеб? – с иронией замечает Бобик.

– Это образно выражаясь. А вообще, у нас отличное трёхразовое питание. Мы же… – Котецкий кокетливо поправляет на себе цилиндр, – артисты цирка-шапито Аристарха Плюща! Мы – гвоздь программы «Уши, лапы, сто хвостов – под куполом цирка!»

– Ха! – веселится Бобик. – Уши-лапы!.. Ха-ха-ха! Сто хвостов!..

– Сто хвостов! – обиженно повторяет Котецкий. – И ничего смешного не вижу! Мы работаем три представления – утром, днём и вечером! И после бездомной жизни бродяжек и побирушек мы наконец-то узнали новую настоящую жизнь! Когда мы нужны публике, а публика нужна нам – это так прекрасно! Публика и аплодисменты! В этом смысл жизни!

– Но ведь вас похитил Фуражкин и силой притащил сюда! – с досадой произносит Бобик.

– Ну и что? – улыбается один из котов в шляпе в красно-жёлтую полосочку. – Мы Фуражкину за это даже очень благодарны.

– Но ведь он всегда кричал, что искалечит и застрелит вас! – не унимается Бобик. – И палками кидался!

– Ну и что? – отвечает ему кот в шляпе в жёлто-зелёную полосочку. – А притащил сюда!

– И не искалечил! – добавляет кот в синей шляпе. – И не застрелил!

– Но он ведь вас, наверное, продал! За бумажки… как их?.. За деньги! – не отстаёт Бобик.

– Каждый на этой земле выкручивается, как может! – вздыхает Котецкий. – А Аристарх Плющ денег за нас не жалеет! Да и мы в долгу не остаёмся публика от нас в восторге!

– Но вы же потеряли свободу! – вопит Бобик.

– Разве? – хмыкает Котецкий. – А разве раньше мы были свободными?

Мы не знаем, что на это сказать. Коты уходят. Я кричу им вслед:

– Ещё одна просьба, если вам не трудно! Только что Фуражкин пришёл в цирк ещё с одной корзиной, в которой два кота и одна кошка. Если среди них будет Лаврик, пожалуйста, сообщите нам. Мы подождём.

– Хорошо! – кивает Котецкий.

Через несколько минут он выглядывает из шатра и мотает головой. Лаврика нет. Мы снова потеряли след. Теперь мы совершенно не представляем, что делать дальше.

ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой рассказывается о том, как потерялись статуэтки

В Больших Сосенках царила тишина. Безмолвствовал даже плазменный рекламный щит на привокзальной площади. Баба Нюра и Клава Лихая с удивлением озирались по сторонам. Никто их на пристани не встретил – ни Гриша Морковкин, ни Миша Бегемотов.

– Мальчик! – окликнула баба Нюра пацана на велосипеде, рядом с которым бежал вислоухий пёс. – А где тут проходит Международный турнир по тхэквондо?

– Чё? – пацан уставился на них во все глаза.

– Ты знаешь Григория Морковкина и Михаила Бегемотова? – спросила Клава Лихая.

Пацан глупо засмеялся и укатил на велике, вислоухий пёс убежал вместе с ним.

– Клавдия! Тебе не кажется, что нас одурачили? – спросила баба Нюра подругу.

Клава Лихая кивнула и сердито пнула камешек, да так сильно, что он перелетел через всю площадь и сбил несколько запоздало цветущих одуванчиков. Одуванчиковое облачко весело взвилось над полянкой и, подгоняемое ветерком, понеслось к реке.

– Клавдия! Может, у тебя есть телефон Гриши и Миши? – спросила баба Нюра.

– Откуда? – по лицу Клавдии Лихой пошли красные пятна. – Я их, как и ты, не видела сто лет! Кто ж это так зло пошутил над нами?

– На свете есть только один человек в этом мире, который способен на подобную шутку. Это Фуражкин! Он меня специально выманил сюда, чтобы расправиться с котами!

– Глупости! – воскликнула Клава Лихая. – А меня-то зачем выманил, если это он?

– А это уже второй вопрос, – ответила баба Нюра.

Неожиданно плазменный экран вспыхнул всеми цветами радуги, а голос диктора бодро сообщил:

– Смотрите и слушайте экспресс-новости! Дума утвердила Закон о защите бабочек! Отныне никто не имеет права ловить бабочек сачками или иными средствами для ловли бабочек с мая по октябрь! А с ноября по апрель – только с разрешения Главного лесничего страны! А сейчас короткая реклама! Оставайтесь с нами, и не пожалеете!

Затем пошла реклама. Сначала на экране появилась бабочка, а за ней погнался сачок, но бабочка ловко увернулась, взмахнула волшебной палочкой, и сачок сам превратился в бабочку, которая погналась за первой бабочкой, при этом радостно напевая: «Если хочешь быть здоров – играй в пятнашки без сачков!» После этого бабочки прилепились к футболкам, надетым на мальчика и девочку, а мальчик и девочка принялись ловить друг друга и запели:

– Носите футболки фирмы «Пятнашки» – девочки Машки и мальчики Сашки!

– Какая ерунда! – воскликнула Клавдия Лихая. – Что же получается? Другим мальчикам и девочкам – не Сашкам и не Машкам их носить нельзя?

Но тут диктор на экране затараторил следующее:

– А теперь криминальные новости! В столице на проспекте Восьмого марта в доме № 999 совершенное дерзкое ограбление! Согласно показаниям племянника известной в прошлом олимпийской чемпионки по тхэквондо Клавдии Лихой, из её квартиры исчезли все золотые кубки и медали! Но и это ещё не всё! Похищена алмазная статуэтка Богини здорового образа жизни, которой спортсменка была награждена за спортивные достижения и заслуги перед родиной. По свидетельству племянника знаменитой спортсменки Павла Лихого, точно такой же статуэткой наградили ещё одну олимпийскую чемпионку по тхэквондо – Анну Куролесову. Наш корреспондент тут же отправился по адресу проживания гражданки Куролесовой, и вот что ему удалось снять на свой мобильник.

Опешившие баба Нюра и Клава Лихая не могли произнести ни слова и, не отрываясь, смотрели на экран. Сначала они увидели распахнутую дверь квартиры бабы Нюры, потом перевёрнутый стул, а затем пустую полку.

Неожиданно экран погас, и баба Нюра вскрикнула:

– Ой! Украли!

Клавдия Лихая побагровела от возмущения:

– Вот оно что! Ну погодите! Что делать будем, Нюра? Очнись!

Этот окрик привёл бабу Нюру в чувство, она воскликнула:

– Срочно возвращаемся! Звоню Федьке, это мой брат! Он в Липках живёт! В деревне! Это рядом! Мигом нас до столицы на мотоцикле своём довезёт! У него мотоцикл с коляской!..

– А как же твои подопечные? – кивнула на корзину Клавдия Лихая.

Следует заметить, что всё это время Полкан Полканыч, Лаврик и котята не вмешивались в развитие событий и терпеливо ждали, пока старушки примут решение.

Но, как только баба Нюра вспомнила про брата Федьку, пёс и коты заволновались.

– Их куда? – переспросила Клава. – Назад тащить? Они в коляске не поместятся.

– У Федьки оставим. Пускай воздуха деревенского понюхают! – ответила баба Нюра. – Попросим Лику, она за ними и последит-покормит.

– Кто такая Лика? – спросила Клава.

– Федькина внучка, – объяснила баба Нюра. – Добрейшей души девчушка. У них в доме всегда разная живность водится. Однажды мартышку выходила, и где она её только подобрала? Так что с моими гавриками справится!

– Так звони брату! – скомандовала Клава.

Баба Нюра набрала телефон Федьки.

Таким образом, через полчаса Полкан Полканыч с Лавриком, Марсиком и Ваксиком уже были обласканы Ликой. Она им налила парного деревенского молока. А баба Нюра с Клавдией Лихой мчались назад, домой в столицу, на мотоцикле брата Федьки – старичка бодрого, жизнерадостного и завсегда готового прийти на помощь не только сестре, но и всем хорошим людям.

Полкан Полканыча после всех треволнений потянуло в сон.

Марсик и Ваксик принялись за очередную потасовку, шуточную, но это раздражало Лаврика. Он было надумал отыскать какую-нибудь форточку и спокойно посидеть на ней. Но, как ни странно, в доме не нашлось ни одной мало-мальски пригодной для этого дела форточки, да и потом вспомнилось последнее падение и к чему оно привело. Тут уж не до сидений. Поэтому ничего другого не оставалось, как отправиться на прогулку.

Лаврик всё ещё прихрамывал, скорее всего, по привычке, но именно это обстоятельство оказало ему плохую услугу. Хоть и неловко, но он сначала вскочил на табурет, а с табурета на кухонный шкафчик, очень неудачно вскочил, больно стукнувшись о дверцу.

В сердцах Лаврик пнул дверцу здоровой лапой, дверца скрипнула, что-то внутри шкафчика зашаталось, стукнуло, упало, выкатилось и пролилось.

Это была валерьянка! Считается, что валерьянка действует на кошек, как алкоголь на человека. Причём некоторые коты и кошки впадают в буйство, а другие становятся смешными.

Лаврик вылакал почти половину пузырька, слизав с пола всю валерьяновую лужицу. Капель пятьдесят. Если бы Лаврику досталось совсем немного, он бы пришёл в себя минут через десять. Он бы сначала покатался по полу, помяукал бы всласть, потёрся бы о все предметы в комнате, покружился бы вокруг ножки стола, несколько раз стукнулся бы об стену, побродил бы, качаясь, словно пьяный человек, но, как уже было сказано, Лаврик выдул половину пузырька. И, можно сказать, сошёл с ума.

Сначала Лаврик подпрыгнул почти до потолка и издал душераздирающий вопль. Затем он бросился на занавеску, сорвался вместе с ней на пол, на удивление ловко выпутался из неё, сбил с ног очнувшегося ото сна Полканыча, наградил подзатыльниками Марсика и Ваксика и попытался укусить за пятку Лику. Но это ему не удалось, потому что Лика надела резиновые сапоги, так как собиралась пойти в огород нарвать для салата петрушки и укропа.

– Ой! – вскрикнула Лика.

Испуганные котята заревели в голос.

– Что ж ты творишь, бродяга?! – попытался образумить кота Полкан Полканыч.

Но Лаврик его не слышал. Он выскочил в приоткрытую входную дверь и оказался во дворе. Здесь его помутневший от валерьянки взгляд наткнулся на дверь в курятник, которая была открыта. Лаврик, не раздумывая, ворвался внутрь, в мгновение ока перепугав всех кур. Куры бросились врассыпную. Петух попытался клюнуть Лаврика, но даже кукарекнуть не успел, как отлетел в сторону, потеряв при этом часть своего роскошного хвоста.

Лаврик обезумел, он завертелся волчком, снова проорал что-то нечленораздельное и выскочил назад во двор. Одним махом перескочив через забор, он пустился по улице с такой скоростью, что уже через минуту мчался по полю, совершенно не замечая, как его по морде хлещут колосья недозревшей пшеницы.

Ещё через некоторое время Лаврик лихо перескочил через довольно-таки широкий ручей, вбежал в лес, молниеносно вскарабкался по сосне, а затем, белкой перепрыгивая с ветки на ветку, добрался до самой макушки, укусил её да так и уснул. Сном мертвецки пьяного кота.

Приблизительно через час Лаврик стал приходить в себя.

На его счастье, было светло. Если бы Лаврик очнулся от валерьянового опьянения ночью, он бы точно свалился с сосны. Ну а так Лаврик всего лишь ужаснулся.

– Мамочки! – вскрикнул кот. – Как я попал сюда?

Подул ветер и крона сосны закачалась.

Лаврик изо всех сил вцепился в сук, на котором сидел, но он понимал, что долго ему не продержаться и что надо что-то делать. Но что можно сделать, когда всё внутри дрожит от страха?

В общем-то, он был не из трусливых котов, однако валерьянка всё ещё бродила по его телу и ужасно гудела голова. Словно колокола звенели, и с каждым колокольным звоном до Лаврика доносилось:

– Ла-аврик! Эх ты! Вредная кися! Вредная кися!

На самом деле это Лика звала сбежавшего кота:

– Ла-аврик! Где ты? Вер-нии-ись! Вер-нии-ись!

Когда Лаврик наконец понял, что это Лика, ему вдруг стало ужасно стыдно. Он не нашёл в себе никаких сил мяукнуть в ответ.

А когда голос девочки стих, Лаврик молча слез с дерева и поплёлся куда глаза глядят.

Так, стыдясь того, что он натворил, Лаврик брёл по лесной тропинке. Не ведая сколько прошло времени, он вышел на опушку. Вдали лаяла собака и темнели силуэты построек. К ним он и направился в надежде, что его приютят и накормят.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
в которой рассказывается о том, как снова нашёлся след

Мы с Бобиком собираемся бежать дальше. Только куда – большой вопрос.

– Эй, погодите! – нас окликают.

Мы оборачиваемся. Это Котецкий. Важности его как не бывало. Он приветливо улыбается:

– Может, останетесь в нашем цирке? – предлагает он. – Нам псы нужны. Я слышал, как об этом говорил директор Аристарх Плющ.

– Так мы ж ничего не умеем, – удивляется Бобик. – Я и в цирке-то никогда не был.

– Ну, во-первых, – возражает Котецкий, – мы тоже когда-то ничего не умели, а во-вторых, нам нужны сторожевые псы, охранники. Будете сытыми и при хозяине!

– Сторожить – это по мне, – кивает Бобик. – Только у Пончика хозяин есть. Да и у меня тоже.

– Чего же ты тогда так отощал? – щурит глаз Котецкий. – Плохо кормят?

Бобик сердито показывает клыки и рычит, но ничего не отвечает.

– Что за шум, а драки нет? – слышим мы.

К нам подходит бородатый мужчина, одетый в костюм из золотистой ткани, на голове у него золотой цилиндр, на ногах позолоченные туфли, а в руке золотая трость. На пальце у золотистого бородатого мужчины сверкает крупный золотой перстень.

– Это господин директор! – шёпотом сообщает нам Котецкий. – Сам Аристарх Плющ!

– Так-так… – говорит Аристарх Плющ и протягивает Бобику кость.

Бобик из вежливости виляет хвостом, но до кости не дотрагивается.

– Ну что, собаки, – улыбается господин директор; правда, как-то холодно улыбается, может, котам такая улыбка и нравится, но нам, псам, она не по душе.

К тому же от мужчины слегка попахивает пивом, а я, если честно, этого терпеть не могу. Не переношу я запаха пива и других алкогольных напитков.

– Ну что, бродяги, – продолжает директор цирка-шапито, – кормить я вас буду, а для начала вот вам по кости.

Он бросает нам угощение, и как-то так получается, что мы начинаем грызть. Моя кость такая вкусная, что я не успеваю заметить, когда и как господин директор успевает надеть на меня ошейник на длинном толстом поводке. Точно такой же ошейник с поводком защёлкивается на Бобике.

– Эй!.. – вяло огрызается Бобик, но кость из пасти не выпускает.

– Тихо-тихо, – успокаивает его Аристарх Плющ, а меня треплет по холке. – Хорошие псы… Будете сторожить… Вам это понравится.

Ничего не скажешь, умеет господин директор цирка обращаться с нами, собаками, да и с котами, видать, тоже умеет. А кость и вправду изумительная! Я бы её грыз всю жизнь…

– Вот и хорошо! – говорит господин директор, словно читает наши с Бобиком мысли. – Сегодня последнее представление в этом городе, а завтра в путь. В дороге всякое может случиться, а нам лишняя пара десятков клыков всегда пригодится. От бандитов отбиваться, например!

– От каких бандитов? – я настораживаюсь. – Мы псы сторожевые, а не бойцовские!

– Да шутит хозяин, шутит! – хихикает Котецкий. – Мы сами с усами!

– Это в каком смысле? – Бобик перестаёт грызть.

– Много будешь знать, – отвечает Котецкий, – в кошку превратишься!

Сказав это, он бежит за господином директором, который уже успел привязать наши поводки к большим медным кольцам, вдетым в брезентовые стенки цирка-шапито по обе стороны от входа.

– Не нравится мне всё это, – ворчит Бобик, продолжая грызть кость. – Попали мы с тобой!

– Куда попали? – спрашиваю я.

– Тёмные личности, – вздыхает Бобик. – Но кости у них отменные! Эх… меня Степаныч тоже такими угощал…

– Степаныч… – бормочу я и вдруг вспоминаю. – Лаврик! Мы же его так и не нашли! И… как же так?! Зачем он привязал нас? У меня же есть МОЙ хозяин! Мне надо найти Лаврика и вернуться с ним домой!

– Вот и я о том же! – лает Бобик. – А нас, как глупых никчёмных псов, обвели вокруг лапы!

– И что же теперь делать? – скулю я. – Как быть?!

– Ночью попытаемся перегрызть поводки, – предлагает Бобик. – Хотя такой поводок за ночь не перегрызёшь… Одна надежда…

– На что? – мне ужасно жалко себя, но больше всего хозяина, он не переживёт нашей с ним разлуки. – На что надежда?!

– На собачье везение! – печально хмыкает Бобик. – Эх, твоего бы Сеньку сюда! Он бы вмиг нас вызволил! Сразу бы эту гадость перегрыз!

– Сенька далеко! Сенька очень далеко… – шепчу я. – Значит, нам не повезёт и нас увезут из этого города… и мы не найдём Лаврика…

– Не кисни! – бросает Бобик, но мне видно, что и ему совсем несладко.

Просто он бодрится, потому что не умеет долго унывать. Да и я, в общем-то, тоже, особенно когда думаю про своего хозяина, про то, что он мой лучший друг и у меня есть ради кого жить на белом свете. И искать выход из любого, даже самого безвыходного положения.

…Сумерки опускаются на землю, но тут же на цирке-шапито вспыхивают разноцветные фонарики и лампочки, играет музыка, и от этого на душе становится чуть веселей.

Мы с Бобиком немного успокаиваемся. К тому же у входа толпятся зрители – взрослые и дети: скоро начнётся представление. Господин директор проверяет билеты и пропускает публику в шатёр, а наша задача всем приветливо махать хвостами, что мы и делаем.

Проходит ещё немного времени, играет марш, и мы слышим, как публика аплодирует и смеётся, а нам с Бобиком только и остаётся прислушиваться, принюхиваться да считать звёзды на небе – как вдруг!..

Всё-таки чудеса в этой жизни происходят, и собачье везение тоже есть! Потому что…

Да потому, что откуда-то прямо перед моим носом вырастает знакомая и дорогая сердцу фигурка крысы! Да-да! Это Сенька, который весело пищит:

– Надо же! И как это вас угораздило?!

Я повизгиваю от счастья и стараюсь лизнуть Сеньку в нос.

– Да тише ты! – отмахивается Сенька и за несколько секунд перегрызает своими острыми крысиными зубами мой толстенный поводок.

То же самое он проделывает с поводком Бобика.

Мы сломя голову бросаемся подальше от цирка-шапито. Сенька бежит рядом.

– Ты как здесь очутился? – спрашивает Бобик, когда мы оказываемся на безопасном расстоянии.

– По счастливому стечению обстоятельств, – хихикает Сенька.

– Неужели ты услышал нас?! – ликую я.

– Ага! Вот прям сидел и вслушивался! – шутит Сенька. – Да капитану моему захотелось перед отъездом повеселиться, любовь у него несчастная. Я ему и посоветовал в цирк пойти, на клоунов посмотреть. И вас увидел, вот и все дела!

– Это здорово, что у него несчастная любовь! – радуется простодушный Бобик.

– Кому здорово, а кому – печалька! – хмыкает Сенька.

– В смысле? – не понимает Бобик.

– Последний у нас был поход по реке, – вздыхает Сенька. – Продал капитан наш прогулочный катер и купил билет на самолёт до Новой Зеландии, чтобы встретиться со своей Анжеликой. Приспичило ему спросить у неё, не станет ли она его женой. Он и кольцо купил этой Анжелике! Вот с таким огромным алмазом! Совсем голову потерял мальчишка!

– А кому он продал свой катер? – интересуюсь я.

– Какому-то Аристарху Плющу, – пищит Сенька.

– Так это же директор цирка! – восклицаю я.

– Сплошные совпадения, – удивляется Бобик.

– А меня больше всего интересует, – хмыкает Сенька, – откуда у этого Аристарха Плюща так много денег, что он смог купить наш пароходик? На котах, что ли, заработал?

– Так он же котов покупает, а не продаёт! – возражает Бобик.

– Эх ты, голова садовая! – хихикает Сенька. – Да я про кошачьи представления в цирке… Хотя – самое последнее дело считать чужие деньги! Свои надо иметь!

– А у меня и рубля никогда не было, – смущённо улыбается Бобик.

– Так у меня тоже, – пищит Сенька и мудро добавляет: – Нам не полагается. Мы ж не люди. Ладно, ребятки, мне назад пора, к моему влюблённому капитану. Попрощаюсь с ним. Остаюсь я на родине. Нам, Сенькам, в Новой Зеландии делать нечего.

– А чем займёшься-то? – спрашивает Бобик.

– Да чем… По помойкам буду шарить… Или… – он обращается к нам обоим: – А что если, ребята, на рынке вместе поработать?

– Снова мясо таскать? – возмущаюсь я. – Снова воровать?!

– Да не волнуйся ты так, – перебивает меня Сенька. – Не хочешь, и не надо. Сами разберёмся, верно, брат?

Сенька хитро подмигивает Бобику, у того аж нос краснеет от этого крысиного взгляда, но Бобик ничего не отвечает.

– Всё! Побежал я! – Сенька машет нам лапкой, но неожиданно возвращается: – Ёлки-моталки! Я ж самое главное забыл сказать! Я ж Полканыча видел на нашем катере, в последнем рейсе!

– Да ну! – поражается Бобик. – Он же у бабы Нюры жил!

– Ну да! – соглашается Сенька. – Так они в Большие Сосенки уплыли.

– А кто они? – спрашиваю я.

– Полканыч с бабой Нюрой да Мурзик с котятами… Нет, не Мурзик… – Сенька задумывается. – Полканыч сказал, что его как-то иначе кличут… И прозвище такое странное, на растение похоже… Дубик, что ли… Нет… не Дубик… У него ещё с лапой неприятность случилась, подвернул, что ли, когда свалился откуда-то…

У меня от внезапной догадки начинает сосать под ложечкой.

– С форточки?! – спрашиваю я.

– Точно! – удивляется крыса Сенька.

– Лаврик?! – спрашиваю я.

– Лаврик! – ещё больше удивляется Сенька.

Мы с Бобиком переглядываемся. Ура! Мы снова напали на след!