Текст книги "От судьбы не уйдешь"

Автор книги: Кара Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

14

Майкл обнял ее, но не мог помочь ей. Он что-то бормотал, но женщина, казалось, не слышала его, трясясь от воспоминаний о мальчике, который был последним и самым неотступным видением Мэдж о войне. Восемнадцатилетний мальчик, умерший в день своего рождения.

Майкл наконец понял, что же она взяла из своего чемодана. На пассажирском сиденье лежал небольшой пластиковый мешочек, наполненный разноцветными железками. Это были ее боевые награды. Именно их Мэдж почему-то достала прошлой ночью и взяла с собой.

Джонни был прав – у нее было «Пурпурное Сердце». Оно лежало как раз поверх желто-красно-зеленой ленты ордена «За корейскую кампанию». То, чем многие ветераны гордились, держа на самом видном месте, Мэдж спрятала в глубине шкафа в старом чемодане.

Майкл прекрасно понимал ее. Вернувшись из Кореи, он в тот же день сложил свои ордена и медали в шкатулку и спрятал в нижний ящик комода. И не надевал их даже в День ветерана. Последние пятнадцать лет у него не хватало мужества даже взглянуть на них.

– Теперь ты знаешь, – сказала она бесцветным голосом. – Ты знаешь, почему я мирюсь со своей жизнью и оставляю прошлое тем, кому оно принадлежит. Не очень веселая история. А теперь оставь меня в покое.

Майкл никогда еще не слышал таких жестоких слов.

– Я не могу оставить тебя в покое, Мэдж! – воскликнул он. – Не могу с тех пор, как увидел твои глаза. Позволь, я отвезу тебя домой. Я помогу тебе найти старых друзей, и ты обретешь то, что потеряла.

– Я не могу…

– Ты должна.

Она пожала плечами и отвернулась.

– Я должна строить гостиницу. Ходить на работу. Воспитывать детей. – Глаза Мэдж сверкнули, и Майкл увидел всю глубину ее страха. – Только это я должна. И только я могу быть уверена, что все идет нормально. Но если ты меня снова втянешь в прошлое…

– Ты кончишь, как Сэм, да?

Тихий вопрос поразил ее, как удар молнии. Она зажмурилась, словно свет был слишком ярким или источник его был слишком близко.

– Сэм посещал групповую терапию и бывал у консультантов, которые говорили, что понимают, через что он прошел. Он позволил им уговорить себя, что если он им расскажет все, что чувствует, то дела тут же пойдут на лад, – едва слышно сказала она.

Она снова открыла глаза, и Майкл почувствовал, что ее взгляд обжигает.

– Так вот, – продолжала Мэдж. – Все вышло наоборот. Он приходил к стеле и возлагал на нее руки, как будто в ней заключалась волшебная сила, способная исцелить его. Он видел все эти имена и плакал, а потом приходил домой и пил до умопомрачения. А потом убил себя.

– И ты не захотела пойти по этому пути, не правда ли?

Она не ответила.

– Ты ходила к стеле, – продолжал Майкл, все еще удерживая ее и зная, что если он позволит ей уйти, то потеряет ее. – Но ведь ты не подошла к ней, Мэдж? Ты осталась на холме, где было безопасно. В лесочке, откуда не было видно фамилий и тех ветеранов, которые плакали. Где ты могла сказать, что отдала дань уважения. Но ты не подошла, чтобы разглядеть имена.

– Да, – прошептала она. – Да! Мне полагалось туда пойти, так ведь? Всем полагалось, и мне тоже. Я отбыла свою повинность, а теперь хочу домой!

– Но почему ты не подошла поближе, Мэдж?

Ее душили рыдания.

– Потому что я виновата! – крикнула она. – Потому что я говорила им, что они не умрут, а они умирали! Потому что каждое имя на стеле – это тот раз, когда я была слишком усталой, или невнимательной, или разочарованной. Потому что от меня не было никакого толку!

Майкл испугался. Он не ожидал такой реакции. Как она могла сама в это поверить? Как могла так долго жить с этим, не сломавшись?

– Но ведь толк был, – поспешно возразил он. – Я здесь. И только благодаря тебе. Разве это ничего не значит?

– Пожалуйста, – взмолилась она, заикаясь и всхлипывая. – Пусти меня домой. Пусти обратно в мою жизнь.

И Майклу пришлось исполнить ее желание, так как он не мог придумать никакого повода, чтобы удержать ее.

Пока мои дети в порядке, я тоже в порядке.

Всю дорогу домой, съежившись на пассажирском сиденье спортивной машины Майкла, она повторяла это заклинание, промокая слезы бумажным полотенцем. Она нарочно игнорировала Джордана, хотя все, что ей хотелось, – это припасть к нему и плакать у него на груди.

Она не имела права его любить. Она не могла снова раскрыться перед ним. Она не могла просить дать ей надежду, потому что, начиная надеяться, тут же начинала вспоминать. А у ее воспоминаний нет будущего.

Пожалуйста, Майкл, мысленно просила она, сделай что-нибудь. Чтобы не было так больно. Чтобы призраки ушли.

Но он не слышал ее. Она ничего не говорила вслух. Сидела и держала на коленях пластиковый мешочек с наградами. Как вещественное доказательство. Как приговор.

– Приготовься дружелюбно улыбнуться, – предупредил Майкл.

Мэдж открыла глаза и обнаружила, что ее собралась приветствовать целая бейсбольная команда. Персик, Надин, Джонни, Джесс, Джина, Пит. И даже Би в домашнем чепце.

– Боже мой, – прошептала она. – Что ты им сказал?

– Это они мне сказали. Надин пустилась по твоим следам в половине девятого, удивляясь, почему ты не явилась на работу.

Работа. Боже мой, работа! Мэдж выпрямилась, дрожащими руками пригладила волосы и попыталась взять себя в руки.

– Ничего им не рассказывай, – попросила она.

– Ну конечно нет! – заверил Майкл.

Машина затормозила у дома, и все бросились к ней. Но за секунду до того Мэдж успела решить еще одну задачу. Она повернулась к Майклу и накрыла его ладонь своей.

Он удивленно взглянул на нее.

– Спасибо тебе, – сказала она.

Майкл улыбнулся, и его улыбка все сказала.

– Да ладно, – ответил он. – Ты знаешь, что я люблю тебя.

– Мама! Мама! Ты в порядке? Мы так беспокоились! – галдели дети.

Майкл открыл дверцу и переключил всеобщее внимание на себя.

– У нее машина сломалась, – просто сказал он, повторив то, что сказал по телефону Персику. – Мы ее потом заберем.

Дверца со стороны Мэдж распахнулась, и Джесс влетела прямиком в ее объятия. Джонни хлопал ее по плечу, а Персик и Надин стояли в забавно сходных позах, подбоченившись и нахмурившись.

– Мама, а зачем они тебе? – спросил Джонни, уставившись на мешочек с наградами. – Это папины?

Мэдж совсем позабыла о них.

– О, я… – пробормотала она.

– Нет, – ответил за нее Майкл, забирая мешочек. – Это мои. Спасибо, Мэдж. Я про них совсем позабыл…

Хорошо, что дети не отличают медицинских наград от боевых, подумала она и устыдилась. Мэдж никогда не лгала своим детям. Надо будет с ними поговорить, только не сейчас. Без Надин, Пита и Би. В кухне собралось слишком много людей, все наперебой говорили и что-то предлагали. Мэдж чувствовала, что здесь что-то не так. Джонни избегал смотреть на нее, а Пит неловко топтался с ноги на ногу.

– Пит, милый, ты сегодня утром звонил маме? – спросила она первое, что пришло в голову. Мысли у нее путались, голова болела.

Он согласно кивнул головой.

– Да, мэм. Я собирался днем уехать, пока тетя Мэри здесь. Но, знаете, мама сказала, что ей лучше будет сейчас побыть одной. Это ничего?

Мэдж радушно протянула мальчику руки.

– Я тебе вчера сказала, Пит. Здесь ты или нет – ты член моей семьи. О'кей?

Пит вспыхнул и неловко поклонился.

– Спасибо, мэм.

– Теперь его можно послать за тарелками? – осведомилась Джесс, и напряжение в комнате спало.

С работой Мэдж все уладила. По крайней мере, на этот раз. Ее объяснения звучали правдоподобно, а сожаления – искренне. Она сумела отправить Надин в гостиницу, где на диво уступчивый Персик поделился с ней некоторыми рецептами. Приняв таблетку аспирина, она взяла себя в руки и отогнала призраки в прошлое, откуда они пришли.

Она не помнила, почему убежала. Помнила только, как всю ночь качалась в кресле-качалке, держа награды на коленях. Качалась, глядя в ночь, и сгибалась под непосильной ношей. Она убежала утром. Уже пять лет она не убегала. Она обычно уходила в себя, туда, где никто не мог ее достать. Вот почему неожиданное бегство ее испугало.

И Майкл ее пугал. Он так много предлагал. Обещал разделить с ней горести и радости, помочь ей, поддержать ее. Боролся за нее. И почти заставил ее поверить в это. Почти. Но это не имело значения. Скоро он уедет, и она вернется к обычной жизни. Будет присматривать за детьми и за гостиницей, а остальное отложит на потом.

Только бы перестать дрожать. Только бы сбросить с себя этот тяжкий груз и вздохнуть свободно.

– Мама!

Мэдж сидела в гостиной, любуясь видом через распахнутое окно. Эту уютную комнату она использовала как лекарство против стресса. Сын пришел к ней с заходом солнца.

– Мне надо с тобой поговорить, мама, – с какой-то особенной серьезностью проговорил Джон.

Мэдж подавила желание бежать. Нет, хватит. Нет, пожалуйста. Ей захотелось позвать Майкла. Но она не решилась.

– О чем, милый?

– Мне не хотелось тебе говорить. По крайней мере сейчас. Но ведь ты должна знать.

– Знать – что?

Он глубоко вздохнул и поглядел ей в глаза.

– Ты помнишь, что было вчера?

– Ну конечно, похороны. Мы там провели целый день.

– Мой день рождения.

Она оцепенела, и только это спасло ее от бегства.

– Ты шутишь…

– Это был мой день рождения. Мне теперь восемнадцать, мама.

Мэдж пыталась прийти в себя.

– Я никогда не забывала про твой день рождения, Джон. Никогда!

– Ладно, мама, не волнуйся. Я только хотел тебе сказать, что сегодня утром сделал себе подарок ко дню рождения. Мы с Питом выехали до того, как узнали… прежде чем Надин сообщила, что ты не явилась на работу.

Он взял ее за руку. Мэдж почувствовала неладное и ощутила страх.

– Мы завербовались, мама.

Мэдж вскочила на ноги.

– Нет!

– Мама, выслушай меня!

Она резко повернулась в гневе и страхе.

– Нет! Я сказала – нет!

– Но я хочу летать! – настаивал он, по-взрослому уверенный в себе.

– Ты уже летаешь! – откликнулась она. – Летаешь почти каждый уик-энд. И можешь летать на любых самолетах. Но ты не должен был этого делать!

– Я хочу летать на истребителях. Мне обещали, что будут учить на пилота. С моими налетами и опытом я смогу получить диплом летчика-инженера.

– Но ведь ты даже не окончил среднюю школу!

– Они подождут. У них руки тряслись, чтобы заполучить меня.

Мэдж горько рассмеялась.

– Еще бы! Им всегда нужно свежее мясо для мясорубки.

– Мама, выслушай меня.

Пока ее дети в порядке… Что ж, они больше не в порядке.

– Мама, ты меня не слушаешь!

Она шагнула к нему, гневная, страшная, из глаз у нее брызнули слезы.

– Вон отсюда! Вон из моего дома!

Джонни попятился, его юное лицо побледнело.

– Мама, пожалуйста!

Мэдж влепила ему пощечину.

– Я сказала – вон!

Он убежал. Хлопнула дверь, потом взревел мотор и взвизгнули шины. Ее сын убежал от нее, потому что она его выгнала.

В доме вдруг стало очень тихо и пусто, и тут она поняла, что натворила. Она ударила его. Выгнала его. Обещала защищать, а сама побила.

Она опустилась на колени и разрыдалась.

– Мэдж!

Голос Майкла. Она услышала его сквозь душераздирающую муку, сквозь сердечную боль. Голос Майкла словно глоток воды в пустыне.

– Мэдж, Скажи мне! Что случилось на сей раз?

Он стоял рядом, склонившись над ней, словно желая защитить.

Защитить? От чего? Снаружи больше не было опасности. Чудовища сидели внутри. Они пожирали ее изнутри, и она не могла остановить их.

– Я его ударила, – всхлипнула она. – О боже, я его ударила. Я не могу… Я больше так не могу…

– И не надо, – твердо сказал он, и она услышала его. – Я здесь. Мы все здесь, с тобой.

– Надо найти Джонни, – взмолилась она, поворачиваясь к нему. – Надо его найти, Майкл. Пожалуйста!

– Так что случилось, милая?

Его глаза. Эти ласковые глаза цвета морской волны, волшебные глаза, утоляющие боль. Его руки. Сильные руки, способные поддержать ее, когда она изнемогала.

– Я позабыла о его дне рождения, – простонала Мэдж. – Как я могла забыть? И… О господи, я выгнала его. Я выгнала моего мальчика…

Майкл нежно обнял ее. И Мэдж прильнула к нему. Она вдыхала его запах и слышала, как бьется его сердце. Благородное, доброе сердце.

– Помоги мне, – сказала она, пересилив себя. – Я больше не могу одна.

Он поднял ее лицо и улыбнулся так, что она сразу поняла – все будет хорошо. Впервые за двадцать лет Мэдж знала, что все будет хорошо.

– Ты больше никогда в жизни не будешь одна, Мэдж. Обещаю. Ну а теперь давай найдем Джонни и поздравим его с днем рождения.

15

Джонни стоял посреди кухни в позе, одновременно вызывающей и умоляющей. Его лицо до сих пор было в пятнах, а глаза бегали. Мэдж не винила его. Она сама выглядела так, будто это ее ударили по лицу. Чуть ли не десятый раз она протягивала руку и гладила сына по щеке, словно желая стереть невидимый отпечаток пощечины.

– Прости меня, малыш, – печально сказала она. – Ты не представляешь, как я сожалею.

Помедлив несколько секунд, Джонни, словно маленький мальчик, уткнулся лицом ей в плечо. Мэдж изо всех сил прижала его к себе.

– Я сам виноват, – буркнул он. – Я не знал… Прости, мама.

– Ш-ш-ш, – успокаивающе сказала она. – Отложим это. Вот кончишь школу, тогда и обретешь свои крылья.

И тогда все будет в порядке, думала она, черпая уверенность в глазах Майкла.

– Это точно? – недоверчиво спросил мальчик, подняв голову и глядя на нее исподлобья.

Мэдж слабо улыбнулась.

– Подождем немного, милый. Хорошо?

– Я ведь не могу забрать свою подпись, – настаивал он. – Я связан обязательством.

Мэдж судорожно вздохнула, почувствовав ужас неизбежного. Да, у нее не было выбора.

– Я знаю.

Ее почти взрослый сын, обуреваемый страстями и мечтами, смотрел на нее влажными от слез глазами.

– Прости, мама. Я не хотел тебя обидеть.

– Мы что-нибудь придумаем, Джонни. Все вместе, хорошо?

Джонни поколебался.

– И он тоже?

Мэдж взглянула на Майкла.

– И он тоже.

Джесс дожидалась своей очереди поговорить с мамой до утра. Она вошла в спальню Мэдж, когда та еще не совсем проснулась.

– Это я виновата, мама, – твердо сказала девочка. – Я считала, что он тебе поможет. Мне очень жаль. Очень жаль.

– О ком ты говоришь, детка?

– О Майкле Джордане. Я думала, если он останется, тебе станет лучше. Ты сможешь рассказать ему то, что не могла рассказать нам.

Мэдж заглянула в глаза Джесс и от ее иллюзий не осталось и следа. В этих глазах были печаль и мудрость. Она поняла, что не сумела защитить свою девочку от скорбей мира.

Мэдж похлопала по кровати.

– Иди сюда, солнышко. Посиди со мной.

Джесс подошла и села рядом с матерью, подобрав под себя ноги.

– А теперь, – сказала Мэдж, поглаживая огненную шевелюру дочери, – объясни мне, что ты имеешь в виду.

Джесс, пряча от матери глаза, уставилась на одеяло у себя в ногах.

– Корея, – очень тихо сказала она. – Ты нам об этом не рассказывала, и я не знала, что делать.

Мэдж была потрясена.

– Ты хочешь сказать, что сговорилась с Майклом за моей спиной, потому что хотела, чтобы я рассказала про Корею? – спросила она дрогнувшим голосом.

Джесс подняла на мать голубые глаза, наполненные слезами.

– Я только хотела, чтобы ты перестала кричать по ночам.

Мэдж не находила слов. Она чувствовала одновременно и гордость и грусть. Выходит, вместо того чтобы защитить свою дочь, она ее ранила. Вместо того чтобы привлечь, оттолкнула. Надо было исправлять положение.

Мэдж обняла Джесс, и их слезы смешались.

– О, Джесс, – прошептала она, – как хорошо, что матери не обязаны быть достойными своих детей. Потому что я тебя не достойна.

– Ты побудешь здесь, со мной?

Майкл кивнул.

– Побуду. Но ты скоро увидишь, что я тебе не нужен. У вас с Мэри Луизой найдется о чем поговорить и без меня.

Мэдж разглаживала юбку на коленях, как всегда делала, когда волновалась. Она робко улыбнулась ему.

– Не знаю, чего ожидать… Мне так неудобно говорить с кем-то еще. Как будто мой опыт вовсе не так страшен. Как будто я выгляжу трусихой или…

Он подошел к ней сзади и положил руку на плечо.

– Что мы называем ПСС?

– Солдатское сердце, – ответила она, не вполне, однако, убежденная.

– Так вот: одно дело, когда тебя в одиночку терзают кошмары, и совсем другое, когда рядом сильное плечо, на которое можно опереться. Ты должна себя немножко побаловать, Мэдж.

Она неуверенно пожала плечами и вздохнула, словно новобрачная перед тем, как поставить подпись. Майкла это не удивило. Прошло всего сорок восемь часов с тех пор, как Джонни провозгласил свою великую декларацию о независимости. С тех пор как Мэдж обнаружила, что позабыла про день рождения сына.

Сегодня они должны были встретиться с другими медсестрами. Сегодня Мэдж, все еще уязвленная, испуганная и пристыженная, должна была наконец понять, что не она одна таила в себе свои чувства все эти годы.

Мэдж все-таки решила исцелиться. Это было именно то, чего Майкл добивался последние несколько недель. Он молился, чтобы лечение подействовало, ибо ничего другого не оставалось. Это было самое трудное дело в его жизни.

– Они уже здесь! – завопила Джесс из кухни.

Мэдж выглянула в окно гостиной.

– Пойди помоги Персику и Надин в гостинице! – крикнула она дочери.

– Ох уж эти родители, – проворчала та. – Никакого от них удовольствия.

– Точно, – в тон ей ответила Джина. – Зато мы всегда можем их помучить!

Девушки заговорщически хихикнули и выбежали через заднюю дверь. Глаза Мэдж затуманились.

– Мне так страшно, – призналась она.

– Я здесь, с тобой, – твердо сказал Майкл. – А теперь иди, встречай гостей.

Раздался звонок. Он улыбнулся. Мэдж чуть помедлила и открыла дверь.

– Мэдж Келли?

Это была Мэри Луиза в простом костюме и тупоносых туфлях, со стрижкой «каре» и с ветеранской ленточкой на груди. Мэдж пригласила ее войти.

– Надеюсь, вы не будете возражать против еще одной гостьи. Вам, по-моему, следует повидаться, – сказала Мэри Луиза, входя в гостиную.

Вслед за ней порог переступила другая женщина. Маленькая, тоненькая блондинка с морщинистым личиком и огромными карими глазами.

– Мэдж? – неуверенно сказала она. – Мэдж Детли! Боже мой, это ты! И нисколько не изменилась!

Мэдж стояла как громом пораженная.

– Пегги… О господи, Пегги!

Обе крепко обнялись, а Мэри Луиза и Майкл облегченно улыбнулись.

– Какого черта ты пропадала? – сквозь слезы спросила Пегги. – Разве ты не знаешь, что без тебя мы не можем собрать «Клуб заходящего солнца»?

– О боже мой, Пегги, боже мой…

Майкл понял, что теперь все пойдет хорошо. Мэдж выживет. Он тихонько вышел, предоставив женщинам обливать друг друга слезами. Они были так заняты этим делом, что даже не заметили его ухода.

Недели через две Майкл закончил работу в гостинице, как раз когда Персик составил и испробовал рецепты обеденных блюд, приуроченных к ее открытию. В этом ему помогала Надин, без возражений допущенная на кухню с того дня, как они искали Мэдж. Майкл провозился бы значительно дольше, если бы вдруг не нагрянули его трое братьев. Они разбили палатку на заднем дворе и принялись усердно помогать ему.

В качестве наказания за нелегальную вербовку Джонни и Пит были тоже зачислены в команду строителей и с энтузиазмом включились в работу, а Джесс и Джина вовсю клеили обои и развешивали картины. Гостиница «Блэк Ривер» была готова к официальному открытию.

Майкл с Мэдж перетирали тарелки на кухне, поглядывая на экран телевизора, где снова шел репортаж из Вьетнама.

– Мэдж…

Она повернулась к нему, и он с удовольствием увидел блеск в ее глазах. Печаль исчезла, и она выглядела спокойной.

– Некогда, некогда, – лукаво сказала она, намекая на тайные маневры, которые они предпринимали прошлой ночью, чтобы ускользнуть и от ее детей, и от его братьев.

Майкл улыбнулся.

– Знаешь, ты им понравилась.

Мэдж склонила голову набок.

– Похоже, это очень важно.

Он кивнул.

– О да. Они ежедневно звонят домой, так что, когда придется оправдываться четвертого июля, семейство будет полностью в курсе.

Мэдж вытерла последнюю тарелку и поставила ее на полку.

– Что ж, я рада. Они мне тоже понравились. Мне, оказывается, нравится шум в этом доме. Последнее время было что-то очень тихо.

– Ну, только не вчера!

Вчера снова приезжала Пегги и привезла с собой четырех детей, мужа и бочонок маринованного перца. Пока женщины предавались воспоминаниям, орава детей устроила грандиозную кутерьму.

– Знаешь, это было забавно, – улыбнулась Мэдж. – Я уже позабыла добрые старые времена. А ведь они были.

– У тебя хорошие друзья.

Ее глаза наполнились слезами.

– Самые лучшие. Самые-самые лучшие.

– Кроме меня, конечно.

Она молча обняла его.

– А знаешь, мы про тебя болтали. И сошлись на том, что ты очень миловиден в той синей одежде.

Майкл скорчил гримасу.

– Моряк не может быть миловидным. Смелым, грозным, страшным, но не миловидным!

Она хихикнула.

– А ты вот миловидный!

Майкл обнял Мэдж и стоял, вдыхая аромат ее волос.

– Милая, мне надо тебе кое-что сказать. Я уезжаю.

Она оцепенела.

– Что ты имеешь в виду? Ты же только недавно приехал.

Он покачал головой.

– Мне надо ехать домой, Мэдж. А тебе – заниматься своим делом.

Она широко открыла глаза.

– Но… я не смогу без тебя!

– Сможешь. У тебя больше мужества, чем у всех моих знакомых, вместе взятых.

– Ты ведь сказал, что любишь меня.

– О, Мэдж, так и есть. Я действительно люблю тебя, и весь этот шумный выводок, который ты называешь семьей, и гостиницу, и пляж. Но если я сейчас останусь, ты никогда не поймешь, любишь ли ты меня.

– О чем ты говоришь, Майкл! Я только-только увидела свет в конце тоннеля. Как ты можешь сейчас покинуть меня?

Он ласково приложил палец к ее губам и попытался все объяснить.

– Ты сейчас на верном пути, Мэдж. На пути к исцелению. Ты сможешь изжить в себе Корею. Но, милая, ты должна сделать это сама, иначе мы никогда не станем равноправными партнерами. Я всегда буду пациентом, которого ты спасла, а ты – медсестрой, страдающей ПСС, которую я заставил лечиться.

Слезы покатились у нее из глаз.

– Пожалуйста, не покидай меня, – взмолилась она, крепче обнимая его.

– Для тебя я всегда буду рядом. Можешь звонить мне в любое время дня и ночи. По любому поводу – будь то фейерверк четвертого июля или трудности с уроками у Джесс. Но сейчас тебе нужно пространство, и я его предоставляю.

Она заплакала сильнее.

– Пожалуйста, Майкл…

Майкл целовал ее, наслаждаясь вкусом ее губ, шелковистой нежностью кожи. Ему было очень больно расставаться с ней. Но он обсуждал это и с Мэри Луизой, и с Энди. И знал, что прав.

– Я приеду, как только ты позвонишь, – снова сказал он. – Ты сама поймешь, когда будешь готова.

– Я одна не справлюсь, – настаивала она.

Майкл слегка отстранил ее и сказал, строго глядя в глаза:

– Если бы я думал, что ты не справишься, ни за что бы не уехал. Если бы я так думал, то не влюбился бы в тебя с первого взгляда.

И это была правда.

– Я не справлюсь, – хныкала она. – Одна не справлюсь…

Он снова привлек ее к себе.

– Послушай меня, – веско сказал он. – Я тебе обещаю. Я буду на расстоянии телефонного звонка. Ты уже прошла часть пути, Мэдж. Пройди остальное.

Майкл не был уверен, что она поверила ему. Целых четыре дня он тянул с отъездом, зная, что Мэдж надеется, что он останется. Братья уже уехали. С каждым днем расставаться было все труднее, но наконец он решился.

– Я позвоню тебе, – снова сказала она, стоя рядом с его машиной.

Он высунул руку из окна и взял ее за пальцы.

– В любое время.

Она кивнула, прямая, молчаливая и уже одинокая.

– Поэтому я не прощаюсь.

Майкл поднес ее руку к губам и поцеловал, понимая, что ему больше нечего сказать. Когда он отъехал, то еще долго видел ее в зеркале заднего вида.

– Помни, – сказал он вслух, хотя она не могла слышать его, – ты сама поймешь, когда будешь готова.