Текст книги "Утро роз"

Автор книги: Кара Колтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Черт, подумал Рэнд, и что ему только взбрело в голову? Что-то в этой девушке заставляет его утрачивать изначально присущее ему чувство самоконтроля и делать спонтанные и весьма нелепые предложения. Он и впрямь знает одну безнравственную карточную игру.

Даже само слово «безнравственный» должно было предостеречь его – и ее! – что на уме у него не только карты.

Он, конечно, знал, что тому виной. В лунном свете ее волосы казались чистым серебром. А после предложения обучить ее еще одной-двум вещам глаза блеснули огнем и обещанием. И она так облизала губы, словно сама могла обучить его чему-нибудь…

Они были мужчиной и женщиной, оставшимися наедине, если не считать свинью и спящую наверху тетушку. Простая правда: они слишком остро реагируют друг на друга.

Оказавшись в кухне и включив свет, он увидел, что ее волосы стянуты назад черной лентой и сама она одета в черное. Топ с воротником под горлышко обрисовывал высокую грудь, черные джинсы подчеркивали соблазнительные формы.

– Хм, по здравому размышлению, – сказал Рэнд, – думаю, мне лучше заняться другими делами. – Можно попытаться прочесть собранную в папке информацию о Челси Кинг. Ему внезапно невтерпеж стало узнать – кто такой Бэрри?

Но она уже шарила по кухонному шкафчику. На свет появились вязальный крючок, сантиметр, три катушки ниток.

– Ага, – триумфально объявила Челси, показывая обнаруженную колоду карт. – Всего пару конов. В покер. Чтобы я научилась чуть-чуть поприличнее играть.

Значит, безнравственная часть пропускается. Хорошо. Все равно ее нельзя выпускать из поля зрения, пока она не спит, а дорожная сумка собрана.

Рэнд не мог оторвать глаз от ее волос. Сознает ли она, как они серебрятся в лунном свете? Как прекрасны на фоне черного свитера? Должно быть, Челси заметила его взгляд, потому что перебросила волосы через плечо. Застенчивость? Или осознание эффекта, оказываемого ими на всякого нормального мужчину из плоти и крови?

Глупо было предлагать играть, но еще глупее идти на попятный. Она привыкла к слишком большой власти над людьми, так не стоит давать ей повода ощутить свою силу над ним.

Она села за стол, он, придвинув стул, уселся напротив. Поглядев на ее неуклюжие попытки тасовать, отобрал колоду. Карты старые, отмеченные перегибами, потертостями и пятнами. Он постарался тасовать очень аккуратно, стараясь не делать ничего необычного и не насторожить ее, показав, что сейчас она целиком в его власти. Впрочем, Рэнд подозревал, что каждый мужчина, играющий с Челси и воображающий себя победителем, лишь обманывает себя.

– Сдаю. Обычный покер? Тянем две карты?

Она сосредоточилась на своих картах, даже не заметив, как легко снуют его руки по столу. Держа карты далеко от себя, Челси откинулась на спинку стула – классическая поза игрока с хорошими картами, расслабленная, без напряжения. Сбросила две карты, оставив себе пару десяток и королеву.

Он сдал ей еще десятку и двойку. Ее лицо осветилось. Если бы Рэнд уже не знал, что у нее на руках выигрышная комбинация, то понял бы теперь. Вот чем объясняется ее неудача на игре, о которой она рассказывала.

Он сыграл несколько конов, только чтобы понять ее поведение. Челси изо всех сил пыталась сконцентрироваться, но концентрация явно не относится к ее сильным сторонам. Однажды она перепутала шестерку с девяткой. В другой раз среди выложенных ею треф попались пики. Понять по ее лицу, что она собирается сделать, было до смешного просто.

– Хочешь сыграть на что-нибудь? – спросил он как бы невзначай.

– Конечно. Как насчет сотни долларов на кон?

Предложила как само собой разумеющееся, словно ставка для нее невелика.

– У меня кое-что иное на уме.

Она вскинула брови. В ее глазах что-то промелькнуло, она покраснела, напомнив ему, как еще молода.

– Не это, – сухо сказал он.

– Я ничего не сказала, – запротестовала она.

Еще как сказала!

– Неделя. Что бы ни случилось и как бы тебе ни было неприятно, ты остаешься здесь неделю. Никаких, хм, прогулок по ночам.

– Я уже обещала, – надменно ответила она.

– Мне показалось, ты скрестила перед этим пальцы.

– Ладно. Ладно. Договорились. А если выиграю я?

У тебя нет шансов.

– Перечисли свои условия.

– Утром мы сразу уезжаем.

Если он согласится, она может догадаться, что у него есть пара трюков в запасе и что он заранее знает о невозможности такого исхода.

– Не пойдет. Что-нибудь другое.

– Что угодно? – зловеще спросила она.

– В разумных пределах.

– Разумные пределы для тебя и для меня могут разниться.

– Могут.

Она мгновение подумала, от мысленного усилия брови сошлись в тонкую линию. И просияла.

– Ты снова будешь читать моей тете. А не я.

Он задумчиво разглядывал ее.

– Ладно, но почему именно это? Я хочу сказать, есть куда более забавные варианты – почистить курятники, поцеловать свинью, надеть женское белье…

Она расхохоталась, глаза озорно заблистали.

– Женское белье! – выдохнула она. – О боже мой, какую возможность я упустила! А можно сменить желание?

Ей все равно не выиграть.

– Конечно, – невозмутимо ответил он.

Казалось, в ней пробудились подозрения.

– Да нет. Настаиваю на чтении. Может, в другой раз я явлю тебе свой жестокий лик.

Настал его черед смеяться. Но он понимал, что она хитро уклонилась от ответа на его вопрос. Почему она не хочет читать тете? Возможно ли, что ей просто быстро все надоедает? Она явно не столь бесчувственна, как ему хотелось бы думать. Во всяком случае, беспокоится, чтобы тете кто-нибудь почитал, пусть это будет и не она.

– Победа в десяти конах? – Он вопросительно посмотрел на нее.

Она кивнула, горя желанием начать.

Рэнд позволил ей выиграть первые четыре кона, хотя технически последний раз Челси должна была бы проиграть. Снова спутала шесть и девять. Он притворился, что не заметил, а она не заметила на самом деле. Жаль было заставлять ее проигрывать. Смотреть, как Челси выигрывает, было громадным удовольствием. Волосы начали рассыпаться по плечам, высвободившись из стянувшей их ленты, щеки разгорелись от возбуждения. Всякий раз, выиграв, она бросала карты на стол и неосознанно исполняла своеобразный «счастливый» танец по кухне.

Она либо действительно обожала выигрывать, либо ненавидела проигрывать. Либо третий вариант. Возможно, Челси Кинг полна наивным и трогательным энтузиазмом, что довольно удивительно, учитывая, кто она такая. Но еще удивительнее его собственное восхищение ее радостью.

Он понял, что в ней есть что-то – изюминка, которая и привлекала к ней внимание прессы. Она обладала бы этим, даже не будь из рода Кингов. Это врожденное. Значит, популярность ее объясняется не только богатством и красотой. Только теперь Рэнд разглядел за маской светской львицы другие качества – радостное отношение к миру, юмор. И бессознательную чувственность.

К своему изумлению, он даже пожелал, чтобы она не была из Кингов, чтобы обстоятельства поменялись. Немедля задавив пагубные мысли, словно сорняки на добром поле, Рэнд начал менять соотношение очков.

К девятому кону от ее радости не осталось и следа. В выражении лица появилась беспомощность – вид, к несчастью, не менее трогательный, чем взрыв восторга во время недавних восторженных плясок.

Внезапно она бросила карты и скрестила руки на груди. Негодующе блеснула глазами.

– Ты жульничаешь!

Он был потрясен. Неужели, поймавшись на ее неспособность отличить шесть от девяти, он не заметил, насколько она умна? И один из тысячи не смог бы сказать, что он жульничает.

– Разве? – изобразил он наивное удивление, поспешно пересматривая свое мнение о ней. Сложная – вот лучшее определение для нее. Она кажется поверхностной, а между тем желает, чтобы кто-то читал ее тетушке. Кажется игривой, но под отвлекающей внешностью скрывалась определенная проницательность.

– Я знаю, что ты жулишь. Но мне все равно, пусть. То есть мы все равно тут остаемся, выиграю я или нет. Но мне кажется, просто по соображениям чести, ты должен почитать моей тете.

– Решено, – согласился он торжественно.

– Видишь. Я знала, что ты жульничаешь.

Он склонил голову, косвенно признавая, что его, так сказать, схватили за руку. Но она еще не закончила.

– Чего мне хочется, так это узнать – как. Я хочу этому научиться.

– Как жульничать в карты? – глупо переспросил он. Какое применение это может иметь в ее жизни?

– Ну пожалуйста, – она наклонилась к нему, тронула за руку.

Как тут отказать?

– Колода плохая, – пояснил он. – В настоящей игре такую не встретишь.

И показал ей отметины, позволившие узнавать любую карту в ее руках. Но кое-какие тайные свои проделки он утаил. Приберег их на завтрашнюю ночь. Что означало: он допускает безумную возможность, что будет другая ночь, подобная нынешней.

Каких еще искушений ему надо?

С другой стороны, играя с Челси в карты, он узнает о ней то, что ему следует знать. Что она сложная. И умная. Гораздо умнее, чем он предполагал. Важная информация.

– Даже если б колода не была в пометках, – сказал он ей, – твое лицо и тело дают массу информации о твоих картах.

– Правда?

– Вот вид «у меня три туза». – Он округлил глаза и откинулся назад так, что его стул едва не опрокинулся. И быстро подмигнул три раза.

– Прекрати! – крикнула она, бросая в него картой, и сразу рассмеялась. – У меня ни разу не выпадало три туза!

– Если бы выпало, то ты выглядела бы именно так.

– Какая подлость!

– Чтобы играть в карты, надо уметь быть подлым. Беспощадным. Бессердечным. Мне это дано от природы. Не уверен, что этому можно научить.

– Никакой ты не подлый.

– Ты думала по-другому, когда я выкинул в окно твой сотовый телефон.

– Способность делать подлости не делает тебя подлым.

– Сомневаюсь, что здесь есть разница. – Вот что ему совсем не нравится. Не нравится, что она смотрит на него так, будто обнаружила в нем особенности, которых никто не замечал очень давно.

– Приветствуем вас на курсах по обучению карточному жульничеству, – сказал он, решив ничего не приберегать для завтрашней ночи. Завтрашней ночью Челси отправится в свою комнату, а он наконец прочтет документы в папке, которые должен бы читать сейчас. После того как почитает ее тете, конечно. Завтрашней ночью, как и в течение всех последующих ночей, между ними не будет никаких отношений, кроме чисто деловых. Но сегодня он сделает себе поблажку.

Итак, рядом с похрапывающим Бенджамином Франклином светская дама Челси Кинг училась играть в карты у человека, усвоившего свои трюки в том мире, который очень далек от нее. В мире, где подлые люди делают подлые вещи, и нет разницы между тем, кто они и что они делают.

Рэнд обучал ее, как жульничать, играя в карты. Что такое крапленая колода, как надо вести подсчет. Она оказалась старательной студенткой, хотя немного путалась с цифрами.

– Не делай такое лицо, – снова велел он.

– Какое?

– Ты улыбаешься.

– Вот и нет!

К сожалению, он уже стал экспертом по ее губам, и пусть их слабое подергивание в общем нельзя было назвать улыбкой, но все к тому шло.

– Сохраняй лицо бесстрастным!

Она показала ему язык.

– И так тоже не делай. Когда ты начинаешь хулиганить, я сразу узнаю, что у тебя хорошие карты.

Она бросила карты, не такие уж и выигрышные, на стол и снова показала язык.

– Видал? Не такой уж ты умный.

Да, ему не следует зарываться. Уже решил, что видит Челси Кинг насквозь? Нет, дорогой, тут придется хорошенько потрудиться.

– Ладно. Давай покажу тебе еще кое-что, но только не делай так на официальных мероприятиях.

Он показал ей верхнюю карту в колоде.

– Пусть я не хочу, чтоб эта карта пришла тебе. – Он сдал карты. Она взяла свои, и ее рот изумленно открылся.

Он вздохнул. Никогда ей не научиться бесстрастному лицу. Никогда! Хоть миллион лет ее учи…

Миллион лет с Челси Кинг. Вечность… Он не желает думать о вечности с этой девушкой.

– Как ты так делаешь? – спросила она. – И что случилось с королем?

Он приподнял рукав и продемонстрировал пропавшего короля. Ее рот сложился в восхищенное «О», потом она поймала его взгляд, и рот сразу закрылся.

– Где такому учат? – спросила она с таким восхищением, словно карта в рукаве превращала его в великого фокусника.

Некоторое время Рэнд молчал. Уже поздно. Он устал.

– Там же, где и иностранным языкам. В местах, где сон сулит такие кошмары, что предпочитаешь всю ночь играть в карты.

Челси затаила дыхание, ожидая, что он расскажет, доверится ей. И он действительно собирался рассказать ей о том, чего никому не рассказывал. О худшей ночи в своей жизни.

Но тут послышались тяжелые шаги, и в кухню вошла Хетта, одетая по-рабочему. Уперла руки в бока, одобрительно глядя на них.

– Мне нравятся люди, встающие с зарей. Челси, не хочешь пойти со мной за яйцами?

Желание исповедаться сразу пропало, осталось чувство громадного облегчения. Он потянулся, бросил на стол свои карты.

– Я пойду с вами, – сказал он Хетте, но глядел при этом на Челси. – Sabah al-warada. Это значит – доброе утро.

И поскорее увел Хетту, пугаясь сам себя. Не явись она, что еще он бы рассказал?

Он даже тряхнул головой, пытаясь сбросить с себя какое-то наваждение. И откуда взялось желание разговаривать с Челси, прибегнув к чистой поэзии арабского языка? Sabah al-warada – не обычное пожелание доброго утра. Дословный его перевод – «утро роз». И не стоит обманывать себя, говоря, что подобное сравнение навеяли нежные краски восхода. Нет, виной всему Челси. Точнее – ночь, проведенная с ней. И не совсем так, как мужчина желал бы провести ночь с прекрасной женщиной…

Дьявол, надо бросать эту работу! Только вот сможет ли он доверить жизнь Челси другому человеку теперь, после того как увидел розы, разгорающиеся от смеха на ее щеках?

Со вздохом он последовал за Хеттой в курятник. Безо всяких вступлений она сунула ему в руки лопату.

– Давай-ка, поработай хорошенько.

Он взял лопату, поглядел на горы помета, скопившиеся под насестом. Он, несомненно, в аду. Только через час Рэнд заметил, что, усердно орудуя лопатой и потихоньку проклиная кур, он начал посвистывать. Редкий оптимизм для обреченного на адские муки.

Сара Маккензи в изнеможении плюхнулась на софу. Как отличается ее жалкое убежище от недавно покинутой миленькой квартирки над гаражом. Слезы защипали глаза, но она яростно отерла их.

Так ей и надо! Джейк Кинг был так добр к ней, а она в ответ воровала у него. И брось оправдываться, что ты его внучка! Почему ты не сказала ему? Было столько возможностей…

– Потому что ты тупица, – произнесла она вслух. Впрочем, нет. Она боялась. Боялась, что он не примет ее. Вот и начала собирать сувениры, что напоминали бы ей о нем. И что? Теперь у нее и их не осталось.

Запах еды въелся в ее форменную одежду, но, прежде чем идти в душ, ей захотелось хоть немного посмотреть телевизор. На экране показывали презентацию фильма, звездой которого был друг Челси – Бэрри Макинтош. Сара подалась вперед, надеясь увидеть Челси.

Но Бэрри был сегодня с другой девушкой, а голос за кадром сказал:

– Привлекает внимание отсутствие постоянной спутницы Бэрри, Челси Кинг. Ее друзья молчат, но ходят слухи, что она в клинике с расстройством желудка.

Откуда они взяли такие глупости? С Челси в жизни такого не случалось! Но что с ней? Челси еще до отъезда Сары расписывала, как оденется на презентацию. Почему же она ее пропустила? Может, действительно заболела?

Конечно, Сары это не касается. Но она уже слетала с софы. Внизу есть телефон, но с него нет выхода на межгородскую линию. Позвякивая мелочью в карманах, набравшейся от чаевых, она побежала к автомату на углу. Вытащила потертую визитку. Номер на ней стерся от долгого пребывания в кармане, но она помнила цифры наизусть. Камерон должен знать, все ли в порядке с Челси.

Набрав номер и бросив монету, она вдруг опомнилась. Ей нельзя говорить с Камероном. Он и не возьмет трубку. Середина ночи. А если возьмет, сможет ли узнать, откуда звонили? Что за глупость она делает! Сара уже собиралась положить трубку, как на том конце раздался глубокий мужской голос.

– Да?

Словно околдованная, она вновь поднесла трубку к уху.

– Да? – повторил он снова.

Не отвечай! – приказала она себе.

– Привет, Камерон.

– Сара? – Сон мгновенно слетел с него. Она представила, как он садится в кровати, тянется к лампе, как пятно света ложится на обнаженную грудь и руки…

– Сара?

– В новостях только что говорили о Челси. Что ее не было сегодня на презентации. С ней все нормально, Камерон?

Глупо. Она уже плачет.

– Сара, ты где?

Она заплакала сильнее от этой невыносимой нежности его голоса – словно ему все равно, что она воровка.

– С Челси все хорошо? – выдавила она из себя.

– Все прекрасно. А как ты?

Как противно! Он так говорит, будто ему не все равно. Как ей хотелось сказать правду! Никогда у нее не будет все хорошо. Подавать плохой кофе, терпеть шлепки похотливых мужланов по заду, считать чаевые – и так навсегда. Что ж, другого она и не заслуживает!

– Все нормально, – произнесла она сквозь слезы.

– Ты плачешь? Проклятие, Сара!

Она молчала. Приказывала себе повесить трубку, изнывая от желания слушать и слушать его голос…

– Сара, ты где? Сара, нам надо поговорить.

Конечно, надо. О ее воровстве у людей, ей доверявших. Может, Камерон посадит ее в тюрьму. Он же отвечает за безопасность членов этой семьи. Будет ли в тюрьме лучше, чем в кафе? Чище? Меньше шлепков по заднице?

– Сара, поговори со мной.

– Скажи Челси… – она замолкла, потом медленно повесила трубку. Прижалась лбом к стеклу. Нет, не стоит и начинать надеяться. Позволять себе думать, что можно будет иногда звонить и узнавать, как у них дела. Не будет никаких звонков, никаких сообщений.

Но все равно, лучше бы она закончила фразу: «Скажи Челси, что мне очень жаль».

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Sabah al-warada, – повторила Челси, собирая разбросанные по столу карты. Нечестно, что некоторые могут говорить стихами. Он сказал, что эти слова значат всего лишь «доброе утро», но она восприняла их по-другому. Как утро обещаний, радости.

Разве можно прочесть так много в короткой фразе? Но глаза Рэнда говорили за него. В их зеленых глубинах жила загадка, и страсть, и поэзия.

Она взяла одну карту. Как можно спрятать что-то, что больше ее ладони? Тем не менее она попыталась засунуть карту в рукав свитера. Не вышло. Не вышло ни с первого раза, ни с пятнадцатого.

Где же такому учатся? Что еще важнее, откуда они берут время практиковаться, снова и снова, пока трудное не начинает выглядеть простым, а движение становится незаметным, невидимым?

Он почти сказал ей. Жаль, вмешалась судьба – в лице тети. Челси выглянула в окно. Голова ее слегка кружилась, не от усталости, а от ощущения близости открытий. Она не принадлежала к людям, у которых развит инстинкт. А про Рэнда она уже что-то знала – что-то очень важное. Чувствовала сердцем.

Пугающее ощущение.

Неужели ей правда понравилось сидеть на кухне бедного домика в какой-то дыре и играть в карты? Прошлой ночью у Бэрри была презентация. Жаль, что она туда не попала.

– Не слишком жаль, – признала она. Мысль встревожила ее. Ведь там ее жизнь, настоящая жизнь! Неужели одна ночь игры в покер заставила ее желать чего-то еще? Более глубокого?

– Вот именно, глубокого. Жульничество в покер – чушь. – Она включила радио, чтобы отвлечься от своих мыслей. – Он пытается тебя очаровать. Очаровать, чтобы иметь возможность делать что хочет.

Может ли такое быть? Рэнд вроде не из тех, кто способен пользоваться своими чарами, в том смысле, как она понимает это слово.

– От самоанализа у меня голова пухнет, – произнесла она вслух.

И замерла. Не послышалось ли – по радио произнесли ее имя?

– Особенно заметно было отсутствие Челси Кинг, – журналистка понизила голос, собираясь сообщить нечто сенсационное. – Ходят слухи, что она в клинике Бетти Форд. Но мои источники сообщают нечто иное.

Челси нетерпеливо ожидала сведений от неведомых источников.

– Мои источники говорят, что она во всемирно знаменитой больнице Маргарет О'Хара, специализирующейся… – драматическая пауза, – на пищевых расстройствах!

Челси открыла рот. И откуда люди берут такую чушь? Надо немедля объясниться! Взгляд ее упал на разобранный телефон. У Рэнда ведь должен где-то быть сотовый! Только бы найти его, уж она вправит мозги этим тупицам! Старая жизнь неумолимо притягивала ее к себе. Заткнуть рты болтунам, не знающим, о чем говорят, куда проще, чем избавиться от щемящего ощущения в животе, возникающего всякий раз, когда она вспоминает озорство, блестевшее в глазах Рэнда, показывавшего ей, как мухлевать в карты.

Она взбежала наверх и обнаружила вещи Рэнда в маленькой комнате под крышей, так похожей на ее собственную. Комната почти пуста – неоткрытый чемоданчик на кровати, кейс на столе. На комоде – флакон одеколона. Она воровато подкралась, понюхала. Роскошный запах. Проклятие, нельзя отвлекаться! Она же ищет сотовый телефон! Надо найти его, пока не возникли сомнения в ее праве копаться в его вещах. Она напомнила себе о возмутительных заявлениях по радио. Исполненная сознания своей правоты, двинулась к столу и открыла кейс.

Он будет в ярости, если узнает. Задрожав, она представила, как он будет выглядеть. Сам же виноват. Она бы ни за что не полезла за его телефоном, если б он так бессердечно не лишил ее своего.

Бессердечно. Вот что следует помнить, когда возникнет искушение полюбоваться его глазами.

Никакого сотового в кейсе не оказалось. Зато Челси обнаружила толстую папку с ее именем. Она ощутила ту же ярость, что и после заявлений по радио. Что там? Сведения о ее неспособности к чтению? Чтобы он прочел и начал ее жалеть? А то и презирать? Нет. Этого не будет, потому что он никогда больше не увидит свою папку. Челси сердито схватила папку. Внизу хлопнула дверь.

– Челси?

Будь проклята сексуальность его голоса!

– Размазня! – выругала она себя. Бросилась к себе, открыла пустой шкаф, засунула папку на пыльную полку. И сбежала вниз по лестнице. Он встретился ей на полпути. Ну теперь она задаст ему за сотовый!

– Ты слышал, что недавно объявили по радио? Мне немедленно нужен телефон.

Он взял ее руки в свои.

– А мне надо, чтобы ты внимательно меня выслушала, – сказал он. – Твоя тетя больна. Мне кажется, у нее сердечный приступ.

– Боже мой! Где она? Звони 911! – Трудно поверить, что она так беспокоится о тете, женщине, которую едва знает.

– Тут нет никакого 911.

– Как нет? Разве такое бывает? Как же люди…

– Успокойся, – сказал он медленно. – Она не хочет поверить, что у нее сердечный приступ, хотя признаки налицо. Тетя ненавидит больницы и говорит, что никуда не поедет.

Челси кивнула – она ее прекрасно понимает.

– Мы посадим ее в машину и отвезем в больницу. Твоя задача – ее успокаивать, хорошо? Да, и еще. Чтобы она не нервничала, попробуй ее отвлечь.

– Ты что, хочешь посадить ее в машину силком? – испуганно спросила Челси.

– Очень надеюсь, что нет.

Но она поняла, что, если надо, он так и сделает. Рэнд вгляделся в ее лицо. Челси кивнула, давая понять, что уяснила серьезность ситуации, тогда он повернулся и направился вниз. Тетя сидела в кресле на крыльце. Она была очень бледна, на лбу выступили бисеринки пота.

– Ничего страшного, – пояснила она, когда Челси опустилась перед ней на колени, – немного покалывает в груди.

– Пошли, Хетта, – сказал Рэнд терпеливо, но со знакомыми стальными нотами. – Челси и я отвезем вас в больницу.

– Я не поеду!

– Поедете. – Сказано человеком, привыкшим к подчинению других. Но Хетта не солдат. Она старая женщина, долгое время жившая по собственным правилам. Челси поражало, насколько она понимает тетю.

– Если мне суждено умереть, я умру здесь, на своем крыльце. Место не хуже прочих.

Судя по виду Рэнда, он готов был подхватить упрямую тетю Хетту и перекинуть ее через плечо, что будет не особо хорошо для больной.

Челси поймала взгляд Рэнда, покачала головой. Он уставился на нее. Он знал, что хочет сделать, и знал, как это сделать, но не делал. Хетта испугана, и она упряма.

Челси взяла Хетту за руку и встала, потянув тетю за собой.

– Можно немного пройтись – может, вам станет легче.

– Возможно, – согласилась Хетта.

Челси медленно повела ее к машине. Заметив, что Рэнд следует за ними, она обернулась, послав ему предостерегающий взгляд, внушая: «Не смей открывать дверцу и запихивать тетю внутрь».

Рэнд бессильно зарычал, но отстал на несколько шагов.

– Я подумала, – обратилась Челси к Хетте, – что станет с Бенджамином, если с вами что-нибудь случится?

– Никогда не была в больнице и не собираюсь! – упрямилась старая женщина, но Челси заметила: Хетта позволила вести себя в направлении машины.

– Может, просто поехать провериться? – вкрадчиво предложила она и снова задела за чувствительную струну: – Для людей Бенджамин – всего лишь свинина.

Тетка потрясенно выдохнула и с беспокойством взглянула на свинью. Челси уловила одобрительный кивок Рэнда. Она и не заметила его удивление тем, что справляется с ситуацией.

– У меня нет страховки, – пробормотала Хетта.

– Не стоит беспокоиться. Думаю, папа о вас позаботится.

Вначале ей показалось, что напрасно она сказала такие слова столь независимой женщине, но, пока оскорбленная Хетта возмущалась этим предложением, Рэнду удалось открыть дверцу машины и помочь тете сесть.

Хетта, похоже, внезапно обнаружила, где находится, но протестов с ее стороны больше не последовало. Челси забеспокоилась – значит, боли стали сильнее. Ей хотелось крикнуть «скорее!» – но она знала, что в интересах тети следует сохранять полное спокойствие.

– Я ненавижу автомобили, – переведя дух, тетя Хетта зашла с другой стороны.

Челси подумалось, что, может, тетя ненавидит новые ситуации, как и она? Может, это наследственное? Она села в машину, взяла тетю за руку и удивилась, когда та положила голову ей на плечо.

– Расскажите мне про Бенджамина Франклина, – попросила Челси. Когда ее пугала трудная контрольная, ей всегда помогали мысли о чем-нибудь приятном.

Тетя вздохнула.

– Это йоркширская свинья. Раньше я выращивала их и продавала на убой. Этот поросенок был самый мелкий в опоросе. Не знаю, как он сумел пробраться в мое сердце. А когда пришло время их закалывать, он словно заранее знал. Я заметила – из его глаз вытекла слеза. И я оставила его… И перестала заниматься свиньями, чтобы потом не убивать их. Они удивительно умные существа и очень, очень чистоплотные, если дать им возможность.

Говоря о своих любимых свиньях, тетя Хетта успокоилась. Глаза Рэнда в зеркале заднего вида встретили глаза Челси, и вновь она увидела удивление в них. Как будто он и подумать не мог, что она справится с довольно трудной ситуацией.

Да как он смел представлять ее такой дурой, едва зная! Она показала ему язык и увидела, как он покачал головой и улыбнулся.

Будет ли сегодня ночью партия в покер?

Челси поглядела на тетю и понадеялась, что будет. Понадеялась, что у тети, скажем, несварение желудка и они все вместе вернутся домой. Парадоксальное желание, учитывая, как сильно ей хотелось уехать с фермы только вчера.

Не тут-то было. Больница Фаревелла была совсем маленькой, и там не брались за такие случаи, как их.

– Мы переправим больную в крупный центр.

– Вот тебе и первый полет, – ворчала Хетта. Но Челси заметила, что Хетта протестует уже не так активно. Она казалась очень испуганной, как-то сразу резко постарела…

– Я полечу с вами, – объявила Челси.

Хетта потрепала ее по руке.

– Нет. Ты мне понадобишься, чтобы последить за моими курами и Бенджамином. Так что возвращайся. И еще. Завтра утром я должна быть на благотворительной раздаче обедов. Придется тебе этим заняться. На меня рассчитывают.

– Думаю, мне следует быть с вами.

– Я не хочу. Мне самой надо поговорить со своим Создателем, лично. И мне надо знать, что дома у меня все в порядке.

– Ладно, – неохотно согласилась Челси. – Что нам надо делать?

– Накормить и напоить Бенджамина и кур. Рэнд, видел, что я делала сегодня утром?

Он кивнул.

– Завтра будет раздача супа в кухне Баунти, здесь, в Фаревелле. Мой сосед с южной стороны забирает у меня продукты, а затем я отправляюсь туда варить суп. Но вы можете позвонить ему и отказаться от машины, раз у вас машина есть. Доставьте продукты, морковь, помидоры, горох и картошку с огорода. Примерно на пятьдесят человек.

Челси бросила взгляд на Рэнда. Знает он, сколько чего нужно, чтобы приготовить суп на пятьдесят человек? Наверняка. Требование тети Хетты его нисколько не обеспокоило. Получается, единственное, что его вообще беспокоило, был ее сотовый телефон! Но и эту проблему он быстренько решил.

– Вы можете потребоваться, чтобы сварить суп, – сказала Хетта. – Там никогда не бывает достаточно добровольцев.

Варить суп? Кормить кур? Ухаживать за свиньей? Вот бы ее друзья над ней поиздевались! Может, где-нибудь здесь установлена скрытая камера?

– Ладно, – сказала Челси, пытаясь успокоить тетю, невзирая на свои сомнения. – Я поняла.

Но тетя все равно смотрела скептически.

– Он тебе поможет. Ладно, Рэнд?

– Да, мэм.

– Готовить суп для целой армии ведь не проблема для тебя?

Он пожал плечами. Хетта улыбнулась.

– Со мной все хорошо. Последите, чтобы с Бенджамином ничего не случилось. Он не любит оставаться один.

Выходя, оба оглянулись. Хетта лежала, стиснув руки, зажмурившись. По отчаянному выражению ее лица было понятно – она думает, что лишь самые проникновенные молитвы способны удержать самолет в воздухе.

Рэнд положил Челси руку на плечо. Такая хрупкая на вид – и как держится! Оказывается, в ней заключена изрядная сила. К тому же он не переставал удивляться, как Челси сумела подобрать ключик к своей тете. Это же надо – взвалить на себя заботу о свинье! Челси открылась ему с новой стороны. Отныне в его глазах она уже не походила на ту избалованную девицу, пытающуюся сообщить своим знакомым:

– О, я пленница!

Молодая женщина, толкающая впереди себя тележку с грязной посудой, внезапно остановилась и уставилась на Челси.

– Вы Челси Кинг? – задохнувшись, спросила она.

Сразу видно, Челси привыкла управляться с такого рода вещами. Улыбнувшись, она направилась к женщине, протягивая руку. Рэнд ловко вклинился между ней и посторонней женщиной. Последнее, что ему надо, – чтобы новость распространилась по маленькому городку. Да и улыбка Челси казалась вымученной.

– Нет, – коротко бросил он. – Ее постоянно спрашивают об этом. – Взяв Челси за локоть, он попытался двинуться дальше.

Но женщина ухватила его за рукав.

– Но это точно она! Я видела фотографию в журналах. Мне бы только автограф!

Он только взглянул на ее руку, а женщина сразу отпустила его. Рэнд немедленно подтолкнул Челси к выходу.

– Зачем ты так? – прошипела она ему.

Он пожал плечами, оглянулся на женщину, следующую за ними. Та явно собиралась проводить их до парковки. Но, заметив его взгляд, замерла, хоть и смотрела возмущенно, словно ей не дали то, что должны были дать.