Текст книги "Почему поют русалки"

Автор книги: К. Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 49

В тот же день к вечеру Себастьянова двуколка уже подъезжала по гравийной аллее к небольшому особняку в елизаветинском стиле, выстроенному из песчаника. Расположенный к северу от Лондона, вблизи Сент-Олбанса, родной дом Гедеона Форбса представлял собой приятное, ухоженное поместье, окруженное плодородными нивами и сочными лугами, на которых паслись тучные коровы. Выпрыгнув из экипажа, он услышал в отдалении звонкий детский смех вперемежку с лаем собаки.

– Прям смешно, – начал Том, щурясь на лес каминных труб на крыше дома, – когда в мыслях думаешь, что случилось с ихним юнгой, даже не верится, что парень тот родился в таком обычном доме.

– Понимаю, о чем ты, – кивнул Себастьян. Получив записку Кэт, он без особого труда выяснил название места, где вырос юноша. Его родные и сейчас жили в этом буколическом уголке Хертфордшира. Отцом Гедеона был сельский помещик по имени Брендон Форбс, супруга коего, мать Гедеона, скончалась четырьмя годами ранее. И что бы Себастьян ни рисовал в своем воображении перед поездкой сюда, эти картины никак нe совпадали с увиденным, с этим типично английским пейзажем, дышавшим подлинным покоем и миром.

Громкое восклицание заставило его обернуться. Крепко сбитый мужчина, одетый в добротные короткие штаны из буйволовой кожи, шагал к дому через дубовый лесок, приминая блестевшую под солнцем и слегка колышимую ветром траву. На вид ему было лет сорок пять, густые волосы едва тронула седина, а морщины на продолговатом лице только намечались. Темно-каштановой масти гончая вилась у его ног.

– Могу чем-нибудь помочь? – окликнул он виконта.

Себастьян сделал шаг навстречу.

– Мистер Форбс? Меня зовут виконт Девлин, и я хотел бы поговорить с вами о вашем сыне Гедеоне.

Глаза мужчины несколько раз удивленно мигнули, затем сузились и приняли чуть ли не враждебное выражение.

– Что ж, – произнес он наконец. – Пройдемте со мной.

Они вдвоем зашагали по извилистой тропе, бежавшей к стоявшему поодаль рядку коттеджей. Гончая бросилась вперед них.

– Вы не из-за тех ли ужасных убийств, которые произошли в Лондоне? – после недолгого размышления спросил мистер Форбс – Наверное, потому и приехали сюда? Подозреваете, что есть какая-то связь между убийствами и крушением «Гармонии»?

Себастьян не отрывал глаз от загорелого лица хозяина дома.

– Вы присутствовали на судебных слушаниях по поводу мятежа на судне?

– Нет. – Форбс бросил взгляд на поляну, где две девчушки играли с младшим братом. Последнего водили еще в помочах. – Мать Гедеона серьезно заболела из-за истории с ним. Она так и не смогла оправиться после смерти нашей младшей дочери, и я не хотел оставлять ее одну в таком состоянии. Но я внимательно следил за слушаниями по газетам.

– А при исполнении приговора?

Форбс покачал головой, на лице мелькнула гримаса отвращения.

– Еще не хватало! С какой целью?

– С целью мщения, например.

– Разве это вернуло бы моего мальчика?

Себастьян кивком указал на забавлявшихся детей:

– Ваши?

На лице Форбса появилась гордая улыбка.

– Мои. Катарине одиннадцать, Джейн всего семь, а Майклу, тому еще и двух не исполнилось. У меня есть двое старших сыновей от первой жены: Роланд, он помогает мне управлять поместьем, и младший его брат, Дэниел. Он сейчас в Кембридже.

В эту минуту, как раз на глазах Себастьяна, малыш вдруг упал и разразился отчаянным ревом. Сводные сестры со всех ног кинулись к нему, подняли и принялись отряхивать.

– Вы женаты третий раз?

– Да, представьте. – Мужчина испустил вздох. – Мне пришлось похоронить двух жен, упокой Господь их души. Я только молю Бога, чтобы того же не случилось и с третьей.

Себастьян снова посмотрел в длинное открытое лицо собеседника.

– Вы сами не считаете, что убийства связаны с событиями на «Гармонии»?

– Что ж, на то похоже. Нужно сказать, что, когда произошло несчастье с сыновьями Кармайкла и Стентона, мне и в голову ничего не пришло. Но теперь, после убийства сына капитана Беллами… А еще когда газеты сообщили о том, что сделали с молодым Торнтоном на прошлую Пасху… – Он заколебался. – Тут есть над чем подумать, согласитесь.

– Вам не доводилось говорить с капитаном Беллами о том, что случилось с вашим сыном.

– А как же! Беллами приезжал сюда, когда судебный процесс окончился. Привез мне это. – Он вытянул из кармана стертую испанскую восьмерку[27]27
  Старинная испанская серебряная монета XVIII века, называемая песо или талер, которая равнялась восьми реалам, откуда название.


[Закрыть]. – Она принадлежала Гедеону. Он с детства хранил ее, таскал с собой все время, никогда не расставался.

– Капитан рассказал, как погиб ваш сын?

– Во время шторма на него упал деревянный брус из рангоута. Но он умер не сразу. Гедеон был крепкий парнишка, это точно. И если бы спасение подоспело вовремя, он, может, и выжил бы. Но без пищи, без питья… – Голос мужчины прервался. Минуту он крепился, затем испустил долгий болезненный вздох. – Я бы ни за что не отпустил его в море, тем более таким молодым. Но он с самого детства только о море и мечтал. Море, да высокие мачты, да чужие страны, только о том и говорил. В конце концов он нас просто замучил. Один из двоюродных братьев его матери был знаком с капитаном Беллами и договорился, что тот возьмет парнишку кают-юнгой. Гедеон мечтал стать морским капитаном, знаете. И он наверняка стал бы им, не сомневаюсь. Но не пришлось.

Себастьян продолжал вглядываться в располагающее немолодое лицо. Потом заговорил:

– Все найденные жертвы имели во рту некие посторонние предметы. В одном случае это была картонная звезда, в других – растение под названием мандрагора, страница из судового журнала, козье копыто. Вы, случайно, не догадываетесь, что это могло бы значить?

На лице Форбса ясно отразились охватившие его чувства и то, каких усилий ему стоило подавить их.

– В газетах ничего такого не писали.

– Но это обстоятельство должно что-то означать. Вот только что?

Форбс резко отвернулся в сторону. Глаза его устремились туда, откуда доносились голоса детей.

– Гедеон очень любил одно стихотворение. Может, вы его знаете? Там что-то про поющую русалку.

– «В небе звездочку поймай», – тихо произнес Себастьян. – Джон Донн.

Мужчина с видимым усилием подавил приступ тошноты.

– Да, оно. «В небе звездочку поймай». – Его взгляд теперь обратился на Себастьяна. – Беллами сказал мне, что они опустили тело Гедеона в море. Но вы думаете, случилось что-то другое? Да? – повторил он, не дождавшись ответа.

Себастьян не отвел взгляда от настойчивых серых глаз отца.

– Нет, я так не думаю.

ГЛАВА 50

Кэт расположилась пить чай на террасе, выходящей в задний садик у дома, густо заросший тенистыми деревьями, когда увидела, что по мощеной дорожке к ней спешит горничная.

– Я попросила ее подождать в гостиной, пока предупрежу хозяйку. – Огрубевшие от работы руки Элспет смущенно теребили и выкручивали передник. – Правда, мадам, я так и сказала, а она…

– Но кто она, Элспет? – Кэт оборвала сбивчивый рассказ.

Женский голос, низкий и суровый, достиг ее слуха:

– С добрым утром тебя, племянница.

Кэт изумленно взглянула поверх залитой солнечным светом террасы туда, где в распахнутых дверях возник женский силуэт. Это была фигура сухощавой пожилой женщины, ее родной тетки. Прошло уже более десяти лет с той ночи, когда Кэт бежала из ее дома – напуганное, несчастное дитя, избравшее опасный удел бездомной жизни на улице взамен страданий, которые она испытывала и доме родной сестры своей матери, – подвергаться побоям днем и опасности насилия в страшной темноте ночей.

Звали ту женщину Эмма Стоун, в секте Святой Анны, руководимой Мором и Уильямом Уилберфорсом, а также в обществе реформаторов, известном под названием «Евангелисты», она была одним из самых видных членов. Именно она создала Общество по борьбе с пороком и безнравственностью – возможно, в качестве слабого возмещения позора иметь сестрой падшую женщину, какой была мать Кэт.

В Лондон обе сестры Ноланд, Эмма и Арабелла, когда-то прибыли вместе, две молоденькие хорошенькие бесприданницы из Ирландии. Старшая из них, Эмма, вскоре вышла замуж за стряпчего по имени Морис Стоун. Арабелла – младшая и более красивая – выбрала другой жизненный путь, став любовницей одного зажиточного дворянина. Потом другого.

– Я не потерплю вашего присутствия в своем доме, тетя. – Кэт пришлось приложить усилие, чтобы голос ее звучал вежливо.

– Уверяю, племянница, к тебе меня заставило прийти исключительно чувство долга перед моей покойной матерью и уважение к Божеским заветам.

На тираду старой ханжи Кэт ответила холодной натянутой улыбкой.

– Ваша преданность Божеским заветам носит выборочный характер. – Затем бросила взгляд на черное бумазейное платье своей гостьи и спросила: – Он скончался?

– Три года, как мистер Стоун покинул меня ради лучшего мира.

– И вы все еще носите траур? Как… – Кэт помедлила, подыскивая верное слово, – какое лицемерие с вашей стороны!

Два ярких пятна гневного румянца заалели на щеках старухи.

– Я и десять лет назад не верила твоим россказням. Теперь верю им не больше.

– Разумеется. Как же иначе? – Кэт скрестила на груди руки. – Думаю, вас привела сюда достаточно важная причина. Пожалуйста, изложите ее и можете уходить.

Румянец стал гуще.

– Я была готова к подобному приему. Не много нашлось бы на свете женщин, которые, подобно мне, взяли бы к себе в дом тебя – незаконное отродье безнравственной женщины и мужчины, пользовавшегося ее телом. И как ты мне отплатила? Пренебрегла моим кровом и сбежала без слова благодарности.

– Надо же, какое странное создание! – прошипела Кэт, задыхаясь от злобы. – Предпочло, видите ли, бежать. Могу объяснить, я, видите ли, решила, что уж если служить забавой для мужчин, то лучше, по крайней мере, получать за это деньги.

Костлявый остов Эммы Стоун сотрясла дрожь негодования. Кэт подумала, что теперь та либо с видимостью беспристрастия бросится защищать покойного супруга, либо повернется и уйдет. Но ее родственница не сделала ни того ни другого. Поджав губы так сильно, что дальнейшие слова ей буквально приходилось выплевывать, она продолжала:

– Я здесь, потому что из «Морнинг пост» мне стало известно о твоей помолвке.

– В самом деле, тетя? Вы меня поражаете. Понятия не имела, что вы интересуетесь хроникой светской жизни.

– Не интересуюсь, представь. Потому и не подозревала о твоих предосудительных отношениях с лордом Девлином, пока не появилась упомянутая заметка. К ней мое внимание привлекла моя дорогая подруга, миссис Барнс. Надеюсь, ты не забыла ее?

Кэт не шелохнулась. Юнис Барнс, ближайшая соседка миссис Стоун, была ее соратницей на ниве борьбы с пороком.

– Моя возлюбленная сподвижница, единственная из всех наших знакомых, сумела догадаться, что бесстыжая особа, называющая себя Кэт Болейн и вихляющаяся на подмостках какого-то театрика, не кто иная, как моя племянница, которой когда-то я предоставила кров.

– И хранила свою гениальную догадку исключительно про себя? Какие редкие добродетели.

В знак того, что колкость не прошла незамеченной, миссис Стоун вздернула верхнюю губу и скривилась еще больше.

– Если б мне случилось ранее узнать о твоих предосудительных отношениях с виконтом Девлином, я бы, разумеется, постаралась преодолеть естественную брезгливость и пришла к тебе еще тогда.

– Ваша брезгливость! Не сомневаюсь, что такой безупречной особе, как вы, пришлось совершить огромное усилие, чтобы решиться посетить логово греха и разврата. Так вот, мой вам совет – побыстрее изложить дело, которое вас сюда привело, и убраться вон, дабы не запачкать своих юбок.

Миссис Стоун рывком дернула тесемки ридикюля и достала две фарфоровые миниатюры, оправленные в золотые ажурные рамки.

– В течение небольшого отрезка времени твоя мать оставалась в моем доме, прежде чем бежала из Лондона. Тебе об этом было известно?

Кэт подавила удивление, хотя это известие явилось для нее новостью.

«Отвратительный супруг Эммы Стоун делал свои гнусные намеки и моей матери?» – мелькнула у нее неприятная мысль.

Сумела ли взрослая женщина – даже ожидающая ребенка – лучше защитить себя, чем спустя тринадцать лет ее дочь?

– Неблагодарная покинула мой дом таким же образом, каким это сделала и ты. Оставив лишь какую-то небрежную записку с изъявлением благодарности и эти два портрета. Их она предложила мне посчитать платой за гостеприимство.

– Что ж вы не поспешили их продать?

Кэт было прекрасно известно, что, сколь много Эмма Стоун ни рассуждала о Царствии Небесном, она питала весьма горячий интерес и к мирским благам.

Миссис Стоун в порыве деланого негодования вскинула голову:

– Ты считаешь, я способна взять плату за то, что предоставила родной сестре кров? Дала возможность преклонить усталое чело в минуту невзгоды? Библия учит нас: «Как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия, через познание Призвавшего нас славою и благостью»[28]28
  Новый Завет, Второе соборное послание св. апостола Петра, 1,3.


[Закрыть].

Кэт не сводила глаз с морщинистого лица тетки. Немилостиво оказалось к ней время, рот прятался в глубоких морщинах, складками были изборождены щеки, выражение сварливой брюзгливости, присущее ей и раньше, еще более усилилось.

– Полагаю, вы высказали все, ради чего явились сюда?

Эмма Стоун протянула одну из миниатюр:

– Это портрет твоей матери. Узнаешь ее?

Кэт бережно подставила ладони и приняла в них хрупкий фарфоровый овал. Рисунок был таким тонким, что от ее дыхания поверхность его затуманилась и показалась стертой. Этого лица Кэт не видела больше десяти лет: широко раскрытые зеленые глаза чуть приподняты к вискам, высокие, изящно очерченные скулы, почти детский, небольшой носик над пухлыми чувственными губами. Схожие черты Кэт видела и в отражении, смотревшем на нее из зеркала. На ее лице они соседствовали с теми, которые она считала только своими, хотя, наверное, унаследовала их от того неизвестного господина, который был ее отцом.

Кончиками пальцев она погладила гладкую поверхность портрета, будто надеялась прикоснуться к матери, которая – смеющаяся, живая – так любила ее когда-то. Нахлынувшие чувства сжали горло, не давая дышать, только через некоторое время Кэт смогла справиться с собой и произнести:

– Покажите мне другой портрет.

Гримаса угрюмого осуждения появилась на лице Эммы Стоун, она снова брюзгливо поджала рот.

– Именно из-за него я и была вынуждена посетить тебя. Это тот самый джентльмен, который содержал твою мать. По крайней мере, последний из тех, с кем она жила. Твой отец, в общем.

Стараясь унять дрожь в руке, Кэт потянулась к миниатюре, которую ей протягивала тетка. Каким-то образом, еще не взглянув на портрет, она предчувствовала, чье лицо увидит на этой миниатюре.

Конечно, он был много моложе, чем нынче, по крайней мере на двадцать четыре года, но, разумеется, она узнала его. Тщательно уложенные волосы и теперь сохранили свой темный цвет, черты лица – прежнюю твердость.

«Подбородок я, похоже, унаследовала его, – подумала Кэт, – понятно, что раньше не замечала этого. Но как я могла не узнать этих глаз? Как могла не видеть, что они похожи на глаза Алистера Сен-Сира, графа Гендона?»

ГЛАВА 51

– Стоит мне сообщить эту информацию на Боу-стрит, – говорил магистрат Лавджой, – как, можно не сомневаться, они тут же арестуют мистера Форбса. – Он устремил взгляд на лорда Девлина. – Вы верите в его виновность?

Они сидели в скромной гостиной дома мистера Генри Лавджоя на Расселл-сквер, на столе между ними стояли чашки с остывшим чаем. Услышав вопрос, виконт беспокойно заерзал в кресле, затем вытянул ноги вперед и скрестил их перед собой.

– Форбс кажется весьма подозрительным субъектом, на мой взгляд. Но виновен ли он? Лично я думаю, что нет. Фрагменты головоломки вроде бы подходят друг к другу, но картина, которая при этом получается, довольно неправдоподобна. Даже не могу объяснить, почему так.

– Но этот человек, насколько я вижу, единственный, кто имел мотив для совершения убийств.

– И мотив весьма мощный, – кивнул Девлин. – Знать, что твой родной сын был убит и съеден изголодавшимися жертвами кораблекрушения…

– Вы считаете, что они и убили юношу? Но Гедеон мог умереть и без их помощи. В конце концов, он был ранен и при отсутствии достаточного количества пищи и воды…

– Скончался от полученных ранений. Вполне возможно. Но истории известны случаи, когда снедаемые голодом наши соотечественники или соотечественницы были вынуждены употребить в пищу своих погибших спутников. Или же отдать сей акт на волю жребия и подчиниться ему. Пассажиры «Гармонии тщательно умалчивают о случившемся, а это заставляет предположить, что юноша был ими убит. – Себастьян испустил протяжный вздох. – Сомневаюсь, что правда когда-либо выйдет наружу.

– Возможно, вы правы. – Магистрат насупился. – Поэтому мне придется сегодня же поставить в известность о вашем открытии мистера Джеймса Рида.

Девлин не сводил с него пристального взгляда.

– Не сомневаюсь, что ваш долг требует этого, но… – Он осекся.

Генри Лавджой недоуменно приподнял бровь.

– Вам кажется, вы пропустили что-то?

– Не знаю. Мне хотелось бы лучше понять роль, сыгранную в происшедшем сыном Джарвиса.

– Доказательств истинности слов Мэтта Паркера у нас не имеется. Кто поверит в то, что матрос, приговоренный к повешению, говорил правду? При том, что его слова противоречили показаниям сэра Хамфри Кармайкла и лорда Стентона?

Виконт отодвинул в сторону чашку с недопитым чаем и поднялся.

– При таких обстоятельствах? Я бы поверил.

Себастьян вернулся к себе на Брук-стрит и в вестибюле увидел спешившего ему навстречу дворецкого.

– Вас ожидают, ваша милость. Иностранная женщина с ребенком. Настаивали на том, чтобы говорить лично с вами, поэтому мне пришлось проводить дам в гостиную.

– Миссис Беллами? – удивился Себастьян.

– Да, ваша милость. Она так и представилась. Себастьян направился к лестнице, на ходу приказав:

– Чаю с пирожными в гостиную, Морей. И передайте, что я сию минуту спущусь к ним.

Миссис Беллами сидела в плетеном кресле в нише смотревшего на улицу эркера. Когда в комнату вошел Себастьян, у нее приоткрылся от удивления рот, а из пальцев выпал платок с траурной каймой, который женщина до того сжимала в руке. Франческа устроилась на краешке дивана около незажженного камина. Она прижимала к худенькой груди обгоревшую книгу в кожаном переплете, темные глаза казались огромными на бледном болезненном личике.

– Миссис Беллами, Франческа. Примите мои извинения, что заставил вас ждать. Вам не следовало брать на себя труд приезжать в Лондон для встречи со мной, я был бы счастлив навестить вас в Гринвиче. Вам достаточно было прислать мне записку о том, что это необходимо.

Вдова капитана бросила на дочку быстрый непонятный взгляд.

– Ох, ваша милость. Я-то вовсе не хотела вас беспокоить. Даже решила, что мистер Тейлор по ошибке оставил визитную карточку с вашим именем. И приехали мы сюда только в надежде, что он скажет, где можно отыскать виконта Девлина. Это Франческа упросила меня дождаться вас.

Себастьян подошел к столику и стал разливать чай гостьям, которые до тех пор не обращали внимания на угощение.

– Не взыщите за этот непреднамеренный обман. В Гринвиче я опасался назвать свое настоящее имя, так как ваш супруг, покойный капитан, мог отказаться меня принять.

Лоб миссис Беллами исказился недоуменными морщинками.

– Но отчего же, ваша милость?

– Подозреваю, его могли предупредить, чтобы он не делал этого. – Себастьян протянул гостье чашку, – Прошу, ваш чай.

Женщина автоматически приняла чашку, но тут же отставила ее.

Себастьян обернулся к Франческе:

– А вы, мисс Беллами? Не откажите угоститься чаем с пирожными.

Девочка с недетской серьезностью ответила:

– Нет, благодарю, – и протянула ему кожаную книгу: – Мы принесли вам это.

– Что? – спросил Себастьян, не двигаясь.

Ему ответила миссис Беллами:

– Корабельный журнал. Журнал, который вели на „Гармонии“. В тот вечер, когда… когда мистер Беллами упал в реку, он провел несколько часов, оставаясь за столом после ужина и перечитывая этот журнал. Он довольно много выпил и, когда собрался выйти из дому, швырнул его в камин и развел огонь. Но пламя быстро потухло, и Франческа вытащила журнал.

Себастьян видел, как детские пальцы пробежали по обгорелым краям переплета.

– Вы прочли его? – спросил он вдову.

Она вспыхнула и отрицательно покачала головой. Слишком поздно Себастьян вспомнил о том, что рассказал ему Том в Гринвиче. Вторая жена капитана, молодая бразильянка, была неграмотна.

– Нет, – наконец призналась она. – Его прочитала Франческа.

Взгляд Себастьяна встретился с глазами девочки, и в них он увидел подтверждение тех подозрений, которые до сих пор старался подавить. Увидел даже больше.

– Ты прочла о том, что произошло после мятежа на „Гармонии“? – тихо спросил он.

– Я все прочла.

„Господи, что же это?“ – подумал он про себя, а вслух спросил:

– И тем не менее ты решила принести его мне?

Она кивнула, рот ее был так плотно сжат, что губы побелели.

– Ведь Адриан потому и умер, да? И все они потому умерли? Из-за того, что папа и другие взрослые сделали на корабле?

Как солжешь ребенку? И он сказал:

– Подозреваю, что да.

– Вы знаете, кто это сделал?

– Пока нет.

Она тихо положила книгу на стол и слегка подвинула к нему.

– Может, это вам поможет.