Текст книги "Больна, как я (ЛП)"

Автор книги: К. Л. Тейлор-Лэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Глава 8

Остара

Всю свою жизнь я наблюдала самые мрачные вещи этого мира.

Я помню, когда мне было всего шесть лет, мой отец обезглавил человека на нашем обеденном столе. Зои было два года. У нее были красные брызги на подбородке и слюнявчике, и она размазала их по своим белокурым волосам пухлыми пальчиками, хихикая при этом. Наша мама ещё жила с нами тогда, и той же ночью я подслушала, как Амелия шептала Наоми, что этот человек был её любовником.

Когда мне было десять, я убила девочку.

Она была на несколько лет старше меня, подруга Наоми. Девушка постоянно дергала меня за волосы, отчего у меня болела кожа головы и шея. Поэтому я положила измельченный арахис в шоколадный молочный коктейль, предложила ей и наблюдала, как она его проглатывает. У нее была сильная аллергия, и у нее началась анафилаксия. Я оставила её биться в судорогах за кустами ежевики в дальнем углу сада. Нашли её только на следующий день – уже холодную и бездыханную.

Когда мой отец спросил меня об этом, я ничего не ответила и уставилась на него, не мигая, без тени волнения. Он улыбнулся, погладил меня по голове и сказал, какая я умная девочка, наградил меня леденцом на палочке и отправил играть с Зои.

Когда я стала старше, он заставлял меня делать больше, всегда с ядами, токсинами, наркотиками. Мне не приходилось пачкать руки, не нужно было учиться драться или владеть оружием, в отличие от сестёр. Но мне нравилось убивать. Наблюдать, как разные смеси распространяются по телу, вызывая пену, судороги и хрипы. Я перешла границы, убив его любимого повара. просто потому, что захотела.

Мне было четырнадцать, в тот день отец сказал мне, что я больна.

– Ты больная, очень больная девочка, Остара, но тебе не выйти из-под моего контроля, малышка, и самое время преподать тебе этот урок.

Тогда меня заперли. Я больше не видела солнца, пока мне не исполнилось восемнадцать лет и меня не отправили в академию Блэкгрейв. Той ночью, бродя по лесу, из-за которого наши семьи враждовали, я встретила Кэлуса.

И хотя была ночь, луна казалась серебряной полоской в небе, звезды прятались за черными дождевыми тучами, я увидела солнце.

В нем.

И вот я здесь, голая, пристегнутая ремнями к тому же металлическому столу, на который меня укладывали столько раз, что и не сосчитать, кожаные ремни охватили мое горло, лоб, грудь, талию, запястья. Ноги расставлены, колени согнуты, лодыжки связаны, я полностью побеждена.

– Это не займет много времени, мисс Стоун, – доктор Батлер насмешливо бормочет у меня между ног, и ледяная волна пробегает по спине.

Мурашки покрывают кожу, соски затвердели от холода в комнате. Я едва могу держать глаза открытыми. Мысль о том, что Кэл погиб всего в нескольких метрах от меня, взорванный по приказу моего отца, заставляет меня жаждать смерти.

Он единственный, кто действительно видел меня, любил меня.

Он клялся любить меня вечно – в этой жизни и всех последующих. Это не были те обеты, которые он должен был произнести, когда всего несколько часов назад взял меня в жёны. Поэтому я знаю, что он говорил искренне.

Кэлус Карнелл любил меня.

И когда последняя частичка его исчезнет с этой земли, я убью себя, чтобы быть с ним. С ними.

Слезы текут по моему лицу, когда я чувствую, как доктор Батлер проводит пальцами по моему бедру, его рука в перчатке холодна и чересчур фамильярна, когда он достигает моего лона. Я сжимаю руки в кулаки по бокам, скрежещу зубами, прежде чем прикусываю губу, высасывая кровь из разорванной плоти и глотая ее.

Рыдание вырываются из меня, я потратила годы на то, чтобы никогда не плакать перед этим мужчиной, но это больше не имеет значения.

Все мое тело дрожит несмотря на то, что я связана, ремни не могут сдержать дрожь до костей. Боль пронзает мою грудь, мое сердце сжимается, когда я давлюсь слезами. Я так долго боролась за свою свободу, делая то, чего никогда не хотела делать, выполняя приказы и отчаянно пытаясь сохранить свою независимость.

Все кончено.

Борьба покидает меня быстрее, чем следовало бы, боль в моем сердце эхом отдается в голове, в висках стучит, сухожилия напрягаются на шее от рыданий. Я думала, что сильная, думала, что после всего, я смогу ориентироваться в мире и найти в нем свое место. Но я не могу этого сделать сейчас, не без Кэлуса.

Резко втягивая воздух, когда что-то входит в меня, я замираю. Застыв на столе, открываю глаза, и смотрю на яркий белый свет над головой. Низкое гудение лампочки отдается у меня в ушах, как визг. В животе что-то сжимается, и...

Дверь с грохотом распахивается, отскакивая от стены. Я резко поворачиваю голову на звук, но размытое зрение показывает лишь тёмную тень, которая стремительно пересекает комнату и сбивает доктора с табурета.

Батлер кряхтит, то, что было внутри меня, исчезает от его прикосновения, и внезапно я могу снова дышать. Как будто голова наконец вынырнула из бушующих волн, и я прорываюсь к поверхности, жадно глотая воздух после долгого удушья.

Раздаются хрипы, стоны и удары кулаков по плоти, доктор кричит, а затем его бульканье затихает. Секунды после этого тянутся долго, и я задерживаю свое вновь обретенное дыхание в ожидании.

Это все у меня в голове?

– Оззи! – Мои ноги соскальзывают со стремян, конечности наконец свободны. Пряжки звенят, ремни спадают, и меня поднимают сильные руки. – Оззи, – Кэл дышит мне в волосы, он прижимает меня к груди, мои пальцы едва касаются пола.

– Я думала, ты умер, – всхлипываю я, слезы пропитывают его футболку, мои пальцы впиваются в его спину. – Я думала, он убил тебя, – слезы текут по моему лицу, рыдания душат меня. Прижимаясь губами к обнаженной коже его шеи, я вдыхаю его темный, мужской аромат, древесный и глубокий, успокаивающий мою дрожь. – Нам нужно убираться от сюда. Немедленно.

Кэлус ставит меня на ноги, все мое тело сотрясает дрожь. Мои зубы стучат друг о друга, и я не могу заставить их остановиться. Затем он стягивает футболку через голову, обнажая все свои тугие, подтянутые мышцы, скрыв на мгновение мой обзор, пока натягивает пахнущую дымом ткань на мою голову.

Только сейчас я наконец разглядываю его и ахаю:

– Кэл, – выдыхаю я, дотрагиваясь дрожащими пальцами до пореза у него на виске.

На одной стороне его лица засохла кровь, черные подтеки по всему лицу и рукам. Я сухо сглатываю, просовывая другую руку в короткий рукав футболки Кэла, когда он натягивает ее мне на бедра.

– Что он с тобой сделал? – мои губы дрожат, подбородок трясется, и все кажется слишком тяжелым, чтобы двигаться, словно осадок заполнил полость моего мозга.

– Это не имеет значения, все в порядке. Ты в порядке, Маленький призрак? – спрашивает он.

Он хмурится, проводя ладонями по моим волосам, откидывая их назад, затем берёт моё лицо в свои большие руки. А мои пальцы сами тянутся к его обнажённой груди, ладонь прижимается к сердцу – мне нужно ощутить его удары.

Я киваю, прерывисто дыша, пока считаю равномерные удары.

– Словами, – шепчет он, требуя ответа. – Ты в порядке, Оззи?

– Я беременна, – вот что вырывается вместо этого, пальцы Кэла замирают на моих щеках. Паника снова наполняет меня, когда я чувствую, как учащается его сердцебиение, теперь оно колотится, ударяясь о мою ладонь, словно пытаясь вырваться на свободу. – Я не знала, – честно признаюсь я, волнение наполняет меня. – Я не пыталась скрыть это от тебя...

Поцелуй Кэлуса пугает меня, его хватка на моем лице откидывает мою голову назад, и его рот с силой накрывает мой. Кэл целует меня так крепко, что у меня ломит зубы, и я не знаю, пытается ли он заняться любовью с моими губами или уничтожить меня. Он доминирует в поцелуе таким образом, что я могу целовать его в ответ только тогда, когда он позволяет это, мой язык проникает в его рот, чтобы облизать его собственный. Его губы терзают мои, посасывая и покусывая, а затем он так внезапно отстраняется, что мы оба задыхаемся, и прижимается своим лбом к моему.

– Это ужасно с моей стороны говорить, что я так счастлив? – он дышит мне в губы, подпитывая своими словами. – Но, черт возьми, Оззи, я так счастлив.

Свежие слезы лижут мои щеки, и он стирает их большими пальцами, втирая влагу в мои волосы.

– Правда? – спрашиваю я.

Взгляд мечется между его глаз – так близко, что всё расплывается, но я всё равно различаю этот потрясающий оттенок: тёплый ореховый, усыпанный вкраплениями тёмного изумрудного. Гипнотизирующий.

– Да, – смеется он, и этот сдавленный, счастливый звук наполняет мою грудь теплом. – Я знаю, что сейчас это не к месту, но, Оззи, Маленький Призрак, черт возьми, прямо сейчас я самый счастливый человек в мире. – Он улыбается, прижимаясь лбом к моему, и я чувствую, как ответная улыбка появляется на моих губах. – Ты прекрасна, Остара Карнелл, – его дыхание обжигает мои губы, улыбка становится шире, взгляд прилипает к моему рту. – Но, когда ты улыбаешься – ты просто ослепительна.

Боль взрывается в затылке, и меня отбрасывает назад, мои ноги скользят по плитке, когда меня дергают за волосы.

– Убери свои руки от моей жены, сволочь! – Кричит Кэл, бросаясь вперед, но так резко останавливается, что чуть не падает.

– Не-е-т, – напевает Колин Стоун, поддразнивая моего мужа и сильнее дергая меня за волосы, кожа на моем лице натягивается так сильно, что у меня слезятся глаза, но я брыкаюсь, царапаю его кожу, а затем холодный металл впивается мне в висок, и я мгновенно прекращаю сопротивляться. – Ты врываешься в мой дом, прикасаешься к моей дочери и вдруг думаешь, что я буду подчиняться твоим приказам?

Я не могу видеть своего отца, но могу представить выражение его лица: приподнятую бровь, дерзкую ухмылку на тонких губах, пухлую ямочку на щеке.

– Похоже, ты не осознаешь, насколько ты перегнул палку, мальчик.

– Она больше не твоя, старик, отпусти ее, – звучит устрашающе, когда мой муж предъявляет требование, холодное, спокойное и властное.

Дрожь пробегает по моей спине с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.

– Ты что, не слышал меня, Карнелловский ублюдок, убирайся нахуй из моего дома! – ревет мой отец, сильнее вдавливая пистолет мне в череп, заставляя меня хныкать, мои пальцы едва касаются пола, когда он дергает меня выше за волосы.

– О, – усмехается Кэл, небрежно засовывая руки в карманы, – я тебя услышал.

Его выразительный взгляд скользит за плечо Колина, затем возвращается ко мне, и в тот же миг я ударяюсь коленями о пол. Раздаётся выстрел, вырывая из горла пронзительный вопль.

Пальцы Кэла впиваются мне в рёбра, он резко притягивает меня к себе, оттаскивая от двери, где секунду назад стоял мой отец. Мы падаем на пол рядом с металлическим столом, и я вижу, как Колин медленно оседает на колени. Пистолет с глухим стуком падает из его ослабевших пальцев.

Внезапно в центре его лба проступает кровь, сначала это кажется быстрой струйкой, такой глубокой, насыщенно-красной струйкой, стекающей по всей длине носа. А потом она начинает ручейками стекать по его лицу, по открытым глазам, по приоткрытым губам. Он задыхается, издавая резкий, уродливый, хрипящий звук, и падает лицом вперед, не протягивая рук, чтобы попытаться спастись. Его лицо ударяется о плитку у моих ног, кровь растекается лужей вокруг него, пока я смотрю на идеальную круглую дыру в макушке его черепа.

Зои стоит в открытом дверном проеме, ее грудь тяжело вздымается, глаза опущены на нашего мертвого отца. В ее руке серебряный пистолет, которым я уже много раз видела, как она пользуется, без которого она никогда не выходит из дома.

– Теперь ты можешь быть свободна, – говорит она тихо, невозмутимо, хотя все ее тело дрожит, она говорит мягко, как всегда. – Мы теперь можем быть свободны.

Эпилог

Кэлус

Год спустя

Когда я смотрю, как моя жена держит на руках нашу дочь, мое сердце болит так, как я никогда не думал, что это может быть возможно. Солнце светит на них, когда они сидят на красном одеяле для пикника в заросшей траве возле дома моей семьи, обе головы с белокурыми волосами блестят на солнце.

Мы переехали отсюда несколько месяцев назад, купив собственный дом всего через четыре дома от нас, с большим садом и небольшим прудом с рыбками, цветочными клумбами перед домом. Оззи любит бывать на улице, вдыхать свежий воздух, в дождь или солнечную погоду она там, смотрит в небо или копается руками в земле, пропалывая, поливая и сажая новую жизнь. Она говорит, что только теперь, став свободной, научилась чувствовать этот мир.

– Никогда не думал, что ты будешь первым, кто женится и станет отцом, младший брат, – смеется мой старший брат Новиан, проводя пальцем по краю своего стакана с виски.

– Мм, ну, я никогда не думал, что ты все еще будешь добровольно играть роль телохранителя девушки почти на двадцать лет моложе себя, – я пожимаю плечами, его кулак ударяет меня по плечу, на моих губах появляется ухмылка, когда я поднимаю свой бокал и делаю глоток.

– Заткнись нахуй, ты же знаешь, что это только потому, что так требует Эмилиус, – ворчит Новиан, опрокидывая виски и ставя стакан, чтобы снова наполнить его.

– Я не жалуюсь. Кроме того, Остара чувствует себя лучше, зная, что ее младшая сестра в безопасности от их семьи. – Напряжение сжимает лоб, брови непроизвольно сходятся.

Старшие сестры девочек возглавили семью Стоун, и то ли из-за какого-то извращенного чувства долга, то ли из-за реальной жажды мести они делают все возможное, чтобы уничтожить девушку, убившую их отца.

Даже если она их младшая сестра.

– Эм думает, она спасла ему ногу, – бормочет Новиан, с трудом сглатывая, когда я встречаюсь с ним взглядом.

Эмилиус с трудом ходит с тех пор, как тот взрыв переломил его бедро в трёх местах и раздробил берцовую кость.

– Возможно, так оно и было, – отвечаю я, глядя в свой стакан.

– Возможно, ему просто нужна причина, чтобы удержать ее здесь, – шепчет Новиан.

Вскидывая голову, я усиленно моргаю, уставившись на него, гадая, что он имеет в виду. Но прежде, чем я успеваю спросить, Зои выходит через заднюю дверь, ее телохранитель следует за ней по пятам. Большой ублюдок останавливается на краю настила, наблюдая, как она проскакивает мимо нас без приветствия и спускается по деревянным ступенькам, перепрыгивая последние две и вприпрыжку направляясь по траве к своей сестре.

– Что ж, она хороший убийца, – рассеянно говорю я, наблюдая, как моя жена улыбается.

Черт, столько времени, и это все, что нужно, одна ее улыбка, даже если это не для меня, и мой член становится твердым.

– Да, – усмехается Новиан, качая головой, прежде чем запустить пальцы в темные пряди, но, когда я смотрю на него, его глаза все еще устремлены на Зои. – Конечно, так и есть. – Его стул со скрипом отодвигается, привлекая внимание девочек. – Увидимся позже, – ворчит мой брат, а затем исчезает в доме, хлопнув дверью за спиной.

Я смотрю ему вслед, впиваясь взглядом в тонированное стекло кухонной двери. Сквозь нее ничего не видно, но я как будто все еще чувствую его там, по другую сторону двери, смотрящего на нее.

– Кэл, – шепчет Оззи, мягкие руки обвиваются вокруг моей шеи сзади, ее дыхание овевает мою щеку, когда она кладет подбородок мне на плечо. – Я люблю тебя, муж, – говорит она мне с застенчивой улыбкой, целуя меня в шею, а затем подпирает щеку рукой и пристально смотрит на меня.

Запрокинув голову ей на плечо, я поворачиваюсь к ней и приникаю к ее губам, вдавливая слова прямо в ее кожу:

– И я люблю тебя, жена, навсегда.

Когда мы целуемся, мне все еще трудно поверить, как мы к этому пришли.

Мы родились с ненавистью друг к другу, потому что это было у нас в крови. Потому что это был наш долг. Мы привыкли видеть друг в друге так же естественно, как дышать. И теперь мы здесь, соединенные браком, кровью, наши жизни навеки переплелись. Я знаю, что моя душа никогда не смогла бы найти другую, подобную ей, столько жизней, сколько я проживу. Потому что мы оба неправильные.

Порочные, сломленные и жестокие.

Но вместе, вместе мы – нечто иное, потому что она и я – одно и то же.

Она больна.

Больна, как я.

КОНЕЦ