Текст книги "Зимний мир"

Автор книги: К. Миллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Он не посмеет! – прошептала я. – Я твоя жена! Он не посмеет опозорить свой собственный Дом.

Эннис посмотрел на меня сверху:

– Это позор, если об этом узнают люди. Вот философия Ричарда. А если он в Бревене, мужском уединении, кто может заподозрить, что у него женщина? Кроме того, я должен вести себя так, словно ребенок мой, – это будет спокойнее, или ты станешь вдовой, и тогда свободна для него. Для Ричарда все одинаково. Его сила так велика, что я не могу противостоять ему открыто. Гаррен тоже не сможет сопротивляться, хотя даже он этого не может вынести.

Кровь отхлынула от моего сердца. Сам Ричард. Я слышала голос Энниса откуда-то издалека.

– Почему, как ты думаешь, ты была в Одоннеле все это время? Держать тебя подальше от Ричарда. Одоннел мой родной Дом. После сегодняшнего дня я не смогу дать тебе безопасность. – Эннис схватил меня в объятия. Он говорил мне в ухо: – Я умру за тебя, если это поможет. Я только что получил все долги. Но даже это может не помочь уехать вам с Наррой благополучно. Мы соединимся с караваном, но выехать нам надо до восхода солнца, чтобы встретить его, и Нарра не должна плакать, иначе нам конец.

Эннис еще крепче прижал меня к себе.

– Было очень тяжело согласиться, чтобы Ричард воспитывал Нарру. Я не могу согласиться на то, что он уготовил тебе. Знаешь ли ты, как сильно я люблю двух своих девочек? – прошептал он.

Он включил свет и стал собирать самое необходимое. Я пыталась заставить себя собраться с мыслями. Если Одоннел думал перевозить меня, он сделал бы это в полной тайне, потому что любой выход на поверхность грозит моим захватом. Карну надо сообщить об этом как можно быстрее. Сможет ли хоть одна из женщин отправить сообщение? Разрешат ли им уйти после нашего побега? Как Эннису удастся справиться с этим делом? Как мы сможем пройти мимо стражи у дверей, особенно с ребенком?

Я разбудила своих дам и сказала, что мы уходим. Мы решили, что леди Агнес и Адриана, обе, отправят послание Карну. Если Эннис и я уйдем, дам отправят домой. Хотя никакого значения это иметь не будет, но Одоннелы смогут задержать их на несколько дней, чтобы они не сообщили Карну. Или он способен держать их, пока нас не поймают.

11

Карн несколько минут вертелся у дверей апартаментов Ричарда, изображая сомнение, присоединиться ли ему к компании. В конце концов, что может знать Свободный о вечеринках Девяти. Карну надо было оценить толпу, прежде чем войти в нее. Если бы он был единственным Свободным, он привлек бы очень большое внимание, особенно со стороны хозяина. Ум Ричарда и его острый глаз сразу позволят ему разоблачить его заклятого врага. Если это произойдет, то Карн будет убит, даже здесь, в Доме Уединения. Аббат найдет причину, объясняющую убийство как случайность или самозащиту. От этого зависит его доход. В довершение, он – кузен Одоннела.

Ковры и тяжелые драпировки из дорогих тканей украшали стены анфилады комнат. Изысканно накрытые деревянные столы ломились от блюд и сосудов с напитками. Один из священников играл на концертино, почти перекрывая говор и смех. Везде люди в разной степени опьянения говорили, пели, танцевали, забавлялись в одиночку и парами. Запахи еды, курений, духов плавали в воздухе. Здесь было четверо или пятеро Свободных. Карн озлился от того, что они знали о нарушениях приговора Совета и потакали этому. Но он овладел собой. Их глупость позволит ему узнать все о Ричарде.

Когда он смог все разглядеть, он бросил несколько серебряных монет в протянутые руки служек перед ним, и вошел в комнаты.

Карн сначала поискал Ричарда. Он не видел его. Внезапно его охватил озноб. Возможно, все его предположения были ошибкой, и это было просто сборище вероотступников и их гостей. Возможно, Дюваль заблуждался. Возможно, у Дюваля свои интересы. Дюваль послал свою дочь к Кит. Предположения ужасающие. Карн сжал кулаки. Если Дюваль послал шпиона или убийцу к Кит. Карн закрыл глаза. Кит была выносливой и умной. Он ничем не мог помочь ей там, где она была.

Одна из компаний восседала за столом, поднимая полные бокалы. Еще одна группа весельчаков собралась в углу комнаты. Сначала он не мог понять, что их привлекло. Он подошел ближе. Когда несколько гостей отошли от этой группы, Карн разглядел Ричарда, сидящего на скамье в обнимку с дамой, которая выбегала к страже с бутылкой.

Первым чувством Карна было облегчение. Дюваль говорил правду. Кит была в относительной безопасности от партии Свободных. Но это длилось секунду. Роскошные комнаты, толпа людей, женщина – все было против правил Пути и против приговора Совета. Карна бросило в жар. Ричард был осужден на девять лет одиночества в маленькой комнате. Приговор перевернут до бессмысленности. Его матушка погибла от руки Ричарда, а он по-прежнему пил и веселился с друзьями.

Это была группа друзей Ричарда. Карн узнал одного из кузенов Гаррена Одоннела, лорда из Дома Кат, лорда Марка, Ингольда Кингсленда и наследника Гормсби. Карн едва справился с желанием ударить и убить. У него роль, и он должен доиграть ее до конца, если хочет дожить до зари. Многое надо было узнать, как Ричард заполучил даму в Бревене, например. Но действовать надо быстро. Время линз подходило к концу.

Он пытался унять первую дрожь. Я торговец шерстью из Йорка, говорил он себе, входя в роль. Я не должен говорить здесь о делах, но нет ничего страшного в том, чтобы встретиться с потенциальными покупателями. Это отличная компания. Я должен быть признателен аббату за эту возможность.

Расположившись за столом, Карн почувствовал, что не может пошевелиться, не то что поболтать с гостями. Он прекрасно видел толпу и чаши с вином. Вдобавок, возможно, меньше шансов отвечать на технические вопросы о шерсти, если он останется здесь.

Он ничего важного не услышал, только сплетни. Он узнал почти всех из Домов Ланглека, Бердена, Лита, Эммена, Рица, Керекса, Линна, Скабиша и Брассика. Вассалы Харлана и Одоннела. Последние три особенно его взволновали потому, что последние два года они были его вассалами по праву завоевателя.

«Ну и что? – спросил он себя с горечью. – Я понял очень быстро, когда вернулся домой, что я не могу повернуться спиной ни к кому. Вассалы Халарека научили меня этому».

Линзы уже царапали. Глаза горели. Его охватило беспокойство. Он должен уйти, чтобы не повредить глаза. В этот момент толпа расступилась, и Ричард с дамой удалились в соседнюю комнату. Через двадцать минут они вернулись. Дама завернулась в одеяние священника с капюшоном. К ней приблизились лорд Марк и наследник Гормсби.

Одежда священника! Вот как они это делают! Карн вспомнил план Ричарда в отношении Кит. Вот как он думает привести Кит сюда! Одеть в серое и капюшон на голову. Никто не скажет ни слова такой фигуре и никто не станет присматриваться. Это срабатывает. Господи, это сработает!

Карн больше не мог оставаться в комнате. Новостей было слишком много даже для Академического тренинга. Он извинил себя за то, что молчал с соседями. Он буркнул на выходе «спокойной ночи» стражникам и поспешил в безопасную темноту коридора. Прежде чем он смог успокоиться, Ник схватил его за руку и потащил дальше от этого места.

– Они провели этого священника, – шептал Ник. – Они говорили: «Предупреждение! Туннели Старых. Ловушка. Осторожно!» И они увели его туда вниз.

– Это был не священник, – Карн дышал глубоко. Ричард, приводящий женщин в Дом Уединения. Ужас от того, что это может быть Кит…

– Это была проститутка для Ричарда, – голос Карна дрогнул. – Таким же образом он намеревается получить Кит и держать ее, пока не насладится своей местью. Все, что Дюваль говорил, похоже на правду. Только Дюваль не представлял, как плохо обстоят дела.

Они дошли до лестницы, обмениваясь тем, что узнали.

– Я убью его, – бормотал Ник, – я убью его, убью его, УБЬЮ ЕГО!

– Тсс! – буркнул Карн. Мы не у себя дома.

На лестнице Ник вдруг остановился.

– Я возвращаюсь. Я хочу узнать, какого сорта место эта змея приготовила для Кит. – Ник ударил кулаком по стене.

Карн сказал спокойно:

– Как ты узнаешь безопасную дорогу? Туннели Древних смертельны.

– Я знаю. Я думаю, люди Ричарда единственные, кто пользуется этим туннелем годы, может быть, сотни лет. Они оставят следы в пыли.

– Бог с тобой.

Они пожали друг другу руки, крепко, недолго, затем Ник взял фонарь и исчез в направлении апартаментов Ричарда. Карн подумал о странном прямоугольном предмете, который Иджил оставил ему, устройство, как говорил Иджил, запирающее ловушки в туннелях Древних. Хотя он и не сказал, как он прошел сквозь них. Ричард пользовался таким туннелем. Иджил поймал Ричарда после того, как тот сбежал из Бревена. Возможно, Иджил забрал это устройство у Ричарда перед тем, как привести его назад. С другой стороны…

Лорд Марк и его компаньон возникли как тени в конце коридора и исчезли за углом в апартаментах Ричарда, Карн вздохнул с облегчением потому, что их разделял один лестничный пролет, и, в довершение, они здесь проводили только ночь и вовсе не были официальными гостями Пути.

Возможно, были и другие женщины, подумал он. Возможно, Ричард превратил в бордель самый нижний уровень Бревена. Но это не могло быть стилем Ричарда. Стиль Ричарда – привилегии только ему. Нет, не могло быть других женщин, могла быть единственная, высший класс и только для Ричарда.

Ник долго не возвращался. Карн перебирал в уме возможные несчастья. Ник мог наткнуться на лорда Марка или попасть в одну из ловушек Древних. Древние заполнили все туннели хитроумными западнями. Все ловушки имели механизмы восстановления, так что они были задуманы не как одноразовая защита от какого-то врага. Никто никогда не мог обнаружить, что они защищали. Кое-кто предполагал, что они защищали сокровища, и рисковали из-за них. Вот так Гхарры и узнали о многообразии ловушек Древних, по трупам.

Существовали подпольные ловушки – ямы с острыми шипами, глубокие колодцы с водой на дне, не видимой сверху, комбинации ям и падающих блоков. Некоторые ловушки были частями стен, перекрывающих туннели на узкие щели, из которых быстро уходил воздух. Были еще валуны, обрушивающиеся на пол и превращающие все под собой в пыль. Карн видел однажды циннского медведя под такой махиной, медведя, которого выслеживали Карн и его братья. Он вспомнил ночь своего возвращения на Старкер-4, когда флайеры Ричарда сбили флиттер с ним и с Ником и весь эскорт флайеров над Цинном. Карн прятался в одном из туннелей Древних всю ночь. Он боялся этого, но предпочитал это тому, что мог сотворить с ним Ричард. Он нащупывал дорогу очень осторожно. Ричард послал одного из солдат за Карном. Но тот так испугался ловушек Древних, что упал со ступеней в развалины, отказался идти дальше, выбирая наказание Ричарда, а не преследование Карна, а уж Ричард известен изощренной жестокостью своих наказаний.

Что задерживает Ника, спрашивал себя Карн. Он не мог попасть в западню. Они издают громкий шум, или кричит жертва. Он больше не мог ждать с линзами. Хорошо, что кейсы для них были с пометками «П» и «Л» выдавлены на крышках так, что он мог почувствовать, какая из них для какой. Его глазам стало легче. Но теперь ему надо накинуть капюшон, и тогда с ним никто не заговорит. И тут он услышал приближающиеся голоса.

Карн выругался и нырнул в темноту под ступенями. Неужели всегда так случается? Только я снял линзы, появляется кто-то, кто делает их необходимыми.

Четверо или пятеро мужчин вышли на лестницу и стали подниматься. Вечеринка, похоже, заканчивалась. Почти следом за первой появилась вторая группа людей и направилась вверх. Ник шел за ними вплотную.

– Карн? – шепнул он в темноту, когда все ушли. – Карн, ты здесь?

Карн вышел из темноты. Ник кивнул в сторону ступени.

– Пойдем ко мне и поговорим. Тебе не понравится то, что я скажу.

Не успел Ник закрыть свою дверь, как начал горячо говорить:

– У Ричарда проститутка в полукилометре отсюда по туннелю и пять ловушек между Домом и комнатой. Ричард послал на гибель пятерых, по крайней мере, и, может быть, больше за тем местом, где я остановился, чтобы найти свободный проход. Пять человек! Он способен и Кит погубить?

– И Халарек, – добавил мягко Карн.

– Да, пожалуй, что так.

Ник склонился над столиком у двери, пальцами сжимая край. Карн заметил, что они побелели.

– Карн, он написал ее имя на двери, Кит. «Леди Катрин Магдалина Алиша Халарек». И держит там эту шлюху! – Столик скрипнул.

Карн вздохнул и помолился, чтобы никогда не полюбить женщину так, чтобы одна только мысль о нанесенном ей оскорблении разрывала его сердце так, как сейчас это происходит с Ником.

– Он не получит ее. Она, слава богу, замужем, Ник. Даже Ричард не сможет пренебречь этим. Во всяком случае, тем, что она замужем за родственником.

– Я должен выбраться отсюда, – сказал Ник, – или убить его. Расплата за это для моего Дома и твоих надежд будет велики. Я не могу даже предложить ему дуэль, он ведь под приговором Совета.

– Если бы я убил его, если бы я только мог убить его…

– Подумай, – возразил Карн. – Он убил бы тебя раньше. И что произойдет с Домом фон Шусса, если единственный наследник мертв? Он перейдет в руки Совета. Ты знаешь, в чьих руках выбор нового барона. Подумай, Ник!

– У меня дома критическое состояние, не дающее мне пребывание здесь,

– бормотал Ник. – Я не могу думать здесь. Я не могу жить в одном доме с этим слизняком, зная, что он собирается сотворить с Кит… – Его голос сорвался от боли.

Карн тоже не видел смысла задерживаться в этом месте. Они достаточно видели. Если повезет, он сможет убедить Совет поместить Ричарда под надзор Совета или увеличить его срок осуждения, или, что совсем наверняка, прикажет отбывать наказание в пустыне Цинн как крепостной или раб. Мысль о том, как отзовется это унижение на шатком союзе вассалов Харлана, доставила Карну минутное удовольствие. Он должен продумать каждый шаг к тому, чтобы убедить Совет осторожно. Но, тем не менее, остается важным убедить влиятельных Свободных, что Ричарда необходимо обуздать, даже если это означает вмешательство в дела Пути и управление Домом Уединения. С крепкими связями кровного родства и браками с множеством малых Домов Харлан был самым сильным Домом, даже когда его лорд в заключении, и вассалы, держащие его под опекой, в Совете борются с каждым решением.

12

В последнюю минуту перед отъездом я покормила Нарру, чтобы она не заплакала и не выдала нас. Эннис, Нарра и я с нашей «корзиной для пикника», в которой были вещи Нарры, направились к двери. Эннис показал пропуск, подписанный врачом Одоннела, который позволил ему вывести меня и Нарру на солнце для здоровья ребенка. (Все понимали, что я иду только как кормилица Нарры). Нарра была бледной, и ей стало бы лучше от нескольких часов на солнечном свете утром. Это был тот долг, о котором говорил Эннис: помощь врача.

Я знала, что ни один ребенок не должен лежать «часами» на солнце, но солдаты этого не знали. Это давало нам больше времени, прежде чем наш побег обнаружат. Казалось, у солдат возникли трудности даже с чтением пропуска. Один из них предложил позвать их старшего офицера на помощь. Эннис пожал плечами.

– Ваше право. Я помню, сколько бумажной работы бывает, если солдат покидает пост без приказа, но важно, чтобы вы поняли правильно. Может быть, вы позовете вашего капитана?

Его слова ужаснули меня. Они были похожи на предательство. Я сказала, что Эннис не мог нас предать. Он надеялся, что солдаты не позовут капитана. Я должна верить ему. Я знаю, он хочет спасти нас.

Старший солдат глянул на Энниса, на своего товарища, на свои ботинки и заговорил:

– Я не думаю, что нам надо это сделать. Доктор Алтеринн знает, что он делает. – Его лицо было задумчиво. – Могу я взглянуть на малыша? – выговорил он. – У меня у самого мальчишка.

Я подошла ближе и открыла личико Нарры. Солдат коснулся нежно толстым пальцем ее подбородочка, нежно, чтобы не разбудить ее.

– Она выглядит бледной, – сказал он голосом знатока. Он отошел и отдал честь Эннису. – Удачи в солнечном лечении, милорд.

Рука Энниса на моей талии расслабилась, и мы пошли уверенно по коридору к лифту.

Поскольку мы должны были быть на солнце с ребенком, мы не могли воспользоваться флиттером. Эннис соединился с главным диспетчером из кабины лифта и попросил привести нам двух смирных лошадей. Он должен был показать диспетчеру пропуск, прежде чем тот позволил бы нам сесть на лошадей. Эннис сказал ему, что мы отправляемся к холмам на южном конце озера, чтобы захватить первые лучи солнца. Мы поехали. Мы должны были пересечь границу Холдинга Харлана, но между союзниками это не было трудно.

Холмы вокруг озера были невысокие, но достаточные, чтобы скрыть нас от чьих-либо глаз из замка. Как только мы добрались до берега озера, Эннис повернул на северо-восток. Берег был из пластов и валунов лавы, лошади часто поскальзывались и оступались, но мы не теряли дороги. После небольшого пути Эннис остановился, чтобы оглянуться. Напряжение понемногу оставляло его.

– Может быть, мы действительно свободны, – сказал он, почти только себе.

– Ты все еще думаешь, нас поймают?

Он посмотрел на меня полуприкрытыми глазами.

– Сейчас все хорошо, но везде полно шпионов. Ты же знаешь это.

Я знаю это. Я всегда это знала.

Поздним утром мы добрались до реки, впадающей в большое озеро. Деревья закрывали нас сверху, и, когда мы услышали флайеры около пятнадцати часов, мы не очень обеспокоились. Ко времени ужина мы были на торговом пути между востоком и западом через долины и на южном крае северной части Зоны Мерзлоты. Караван двигался медленно на восток. Эннис поднял руку, и человек, управляющий первым вагоном, остановил лошадей. Мы подъехали к нему.

Он был темнее любого темного Гхарра. У него была черная шевелюра, очень кудрявая. Его глаза были темно-коричневыми. Его компаньон, с такой же внешностью, смотрел на нас синими глазами. Он и Иджил были единственными синеглазыми людьми, которых я когда-нибудь встречала. Эннис и возница не сказали ни слова, но возница махнул рукой в конец вагона, хлопнул вожжами по лошадям и двинулся вперед. Мы пристроились сзади, как нам приказали.

Мы ехали недолго, было уже темно. Когда караван добрался до широкого луга, начальник каравана собрал вагоны в круг. Казалось, все знали, что делать. Возницы распрягли лошадей, и дети пустили их на траву. Женщины собрали хворост и разожгли огонь. Несколько женщин и девочек расстелили большой кусок ткани на земле и на нем готовили все, что нужно для стряпни.

Этой ночью, когда я и Эннис лежали в конце вагона и разговаривали, я узнала, что это цыгане. Я никогда не видела цыган прежде. Они не долго жили в нашей части мира. Эннис говорил, летом они торгуют, в основном лошадями, и путешествуют: Зимой они живут в городах, выезжают лошадей, делают бижутерию или читают ладони и рассказывают судьбу, как они это делали тысячелетиями.

В эту ночь был шум за кольцом «кибиток». Эннис выглядывал, но сказал, что ничего не может разглядеть. Вскоре после этого старший пришел к нам.

– Вас чуть было не нашли, милорд, – сказал он. – Мы убили двоих из тех, кто атаковал нас, но один все-таки убежал. Мы ведь здесь не солдаты, милорд.

– Я и не предполагал, что вы это можете. Как они попали сюда?

– Пешком, как мои люди выяснили по следам. Это флайер или что-то такое, но слишком темно, чтобы пойти по следам дальше без света. Если эти люди приходили за вами, милорд, свет не добавит безопасности тому, кто приблизится. Я хочу, чтобы вы покинули нас, милорд. Как я сказал, мы не солдаты, и я соглашался только проводить, а не защищать.

Эннис кивнул.

– Я понимаю вас. Позвольте мне поговорить с женой.

Старший отошел на несколько метров от кибитки. Эннис повернулся ко мне. Мне хотелось видеть его лицо. Я была испугана. Я думала, мы спокойно уедем, даже если нас будут преследовать. Голова шла кругом. Как много их было? Как мы спасемся в этих диких краях? Как нам быть без стен и солдат? Я не выживу на поверхности. Всю жизнь я прожила под защитой каменных стен. Что будет с нами, с Наррой, когда нас поймают? Чьи это люди? Одоннела? Харлана? Почему…

Эннис тряс меня за плечо.

– Катрин! Подумай! Кто бы за нами ни шел, это за тобой. И может быть, за Наррой. – Он замолчал и глубоко вздохнул. – Я боюсь, Катрин, действительно боюсь. Мы здесь, в неизвестности, нет никого, на кого мы можем положиться. Цыганам заплатили за то, чтобы мы присоединились к ним, но цыгане не будут умирать за деньги. Мы теперь сами по себе. Мы помешали Ричарду. Мы изумили Гаррена. Любой из них мог приказать людям поймать нас. Если нас схватят, мы погибли. Или умру я, а тебя будут мучить, и долго.

Мало утешения в том, что он думает так же, как я.

– Девочка, Эннис. Что, если они хотят забрать девочку?

– Тогда они ее заберут, – сказал он тихо. – Я сделаю для них это трудным, насколько смогу. Я должен уйти.

Я не могла его понять. Если мы сможем заставить их идти по следу одного из нас… Но вокруг не было ничего, кроме каравана и леса, равнин на юге и торосов и ледников в Зоне Мерзлоты. Я не смогу сама выжить в этих местах, оставить ребенка. Впервые я хотела родиться мужчиной. Я не была бы такой беззащитной на поверхности.

– Катрин! – окликнул Эннис. – Будь осторожна. Я заберу Нарру. Ты останешься в караване.

– Ты заберешь малышку? – Эта идея не приходила мне в голову, и все смешалось. Как такой младенец сможет выжить без матери? – Куда ты пойдешь? Чем накормишь ее? Что я буду делать? – Я ненавидела испуг в своем голосе, но я слишком долго жила среди врагов, чтобы не бояться, и я не могла прятать свои чувства, как это делал Карн.

Эннис склонился ко мне. Я чувствовала его любовь к нам.

– Двое с кровью Халареков не могут быть вместе. Я сделаю все, чтобы спасти Нарру, но вам вдвоем нельзя оставаться вместе. И я не могу сказать, куда я пойду. Того, что не знаешь, сказать не сможешь. – Он обнял меня. – Я быстро соберу все, что нужно для нас, и возьму лошадь. Покорми Нарру. После этого ей придется день прожить на воде.

Он спасет Нарру. Но сможет ли дитя выжить день без молока, на воде? Но выживание будет тяжелым, для Нарры – особенно. Я не хотела покидать их обоих, но он был прав. Когда враг близко, двое Халареков не должны быть рядом. Эннис ушел, когда утренняя заря только занималась. Хвала ангелам, Нарру удалось накормить, и она спала, когда они уходили. Он просил не смотреть ему вслед. Но прошло много времени прежде, чем я заснула.

Крики, шум и сверканье острых лучей разбудили меня поздним утром. Я высунулась из-за занавески. У одной из кибиток горела деревянная дверь. Несколько женщин пытались потушить пламя. За кругом люди Одоннела стояли с оружием. Стреляли, чтобы напугать, ведь цыгане не сопротивлялись, и скоро прекратили.

Гаррен Одоннел на лошади вскочил в центр круга из кибиток. Он крикнул властно старшего. Тот выплеснул воду на огонь и подошел к Лхарру Гаррену. Лхарр наклонился в седле, чтобы говорить тихо. Старший указал на мою кибитку. Гаррен подъехал ко мне, подзывая солдат кивком головы. Я нырнула в кибитку, но успела заметить, как солдаты отогнали трех цыганок в сторону.

Одоннел поднял коня на дыбы.

– Эннис Харлан! Катрин Халарек! Я знаю, что вы внутри. Выходите!

Хорошо, хоть он не знает, что Энниса нет.

Я высунула голову и взглянула на него. Взгляд его был холодным.

– Милорд? – я еле выговорила.

– Ты и твой муж сбежали из моего Дома. Вы за это заплатите. Даже Ричард согласен, что вы должны заплатить. Эннис должен умереть. – Его тон не оставлял никаких сомнений. – Где Эннис?

– Эннис, милорд? – я хотела казаться сонной и растерянной.

– Да, Эннис! – заорал он. Он поднял голову ко мне.

– Эннис! ЭННИС! Выходи.

Эннис, конечно же, не вышел.

– Где он?

– Я… я не знаю, милорд. – Я не должна была играть неведение. Я была рада, что Эннис и малышка сбежали, но я знала, кто отвечает за последствия.

– Я не знаю. Он… он ушел ночью, милорд.

Гаррен подъехал к краю круга кибиток и что-то прокричал солдатам. Я смогла услышать только одно «НАЙТИ ЭННИСА». Я снова была в кибитке на ворохе постелей за сиденьем возницы. Я завернула рубашки в одеяло, будто это спящий ребенок. Я молила бога о спасении Нарры и Энниса; Я знала, что мне спасения нет.

Гаррен снова был рядом.

– Иди сюда, Катрин, – приказал он.

– Я кормлю ма…

Гаррен схватил меня за узел волос и вытащил из кибитки. Он спрыгнул на землю, выхватил у меня куклу и бросил на землю, и потащил меня за собой. Я гадала, знал ли он, что сверток пуст. Имело ли для него значение, был ли в свертке ребенок. Прежде чем я смогла перевести дыхание, Гаррен ударил меня башмаком.

– Где он? – снова удар.

Я почувствовала острую боль в ребре. Мой следующий вздох был невыносим.

– Неужели Ричард одобряет порчу товара, милорд, – выдохнула я. Это остановило его башмак. – Я думаю, нет. – За эти слова я тоже заплачу. Но пока Гаррен занят мной и Ричардом, он не думает о том, как найти Энниса.

Одоннел дернул меня и поднял на ноги.

– Может быть боль без следов, леди Катрин. – Его голос был леденящим, как ветер в ухле.

Рот у меня пересох от страха. Одоннел толкнул меня перед собой в центр очага и жестом приказал двум солдатам держать меня. Он показал, какая боль может быть без видимых повреждений. Я боролась, умоляла, я обещала сделать все, что он попросит, отдать ему все, что он захочет, лишь бы остановить его. Но ничто не могло удержать его. Если бы я знала, где Эннис, я, наверное, предала бы его. Я кричала, пока горло не могло больше издать ни звука. Я не могла этого вынести и потеряла сознание. Одоннел попытался еще раз что-нибудь узнать, но все было напрасно.

Я проснулась от раскачивания. Мой желудок мутило. Я открыла глаза. Над головой было нарисовано темно-синее небо с созвездиями и луной. Это уже не та кибитка. Занавески из серой кожи в моих ногах пропускали солнечный свет сквозь щелку. Вокруг стояли ящики, свисала сеть, валялась одежда, рыболовные снасти, фонари, пакеты и мешки, свернутые матрасы. Все пахло маслом, дымом, пылью, чесноком.

Снаружи слышался шум улеков. Это значило, что эта кибитка в конце каравана. Колеса поднимали пыль, и она покрывала все, даже мою кожу. Лаяла собака. Голоса двух мужчин доносились сзади, обсуждали дорогу и погоду. Я подумала, что надо попросить их остановиться, пока меня не вытошнило в кибитке. Но, когда я попыталась дотянуться до них, меня пронзила боль, и я снова легла. В горле пересохло. Голова ныла. Ныла каждая частица моего тела. За головой зашуршала занавеска.

Молодая женщина опустилась рядом со мной.

– Я очень ослабла, – пробормотала я.

Женщина покачала головой, указала на мой рот и мимикой изобразила питье из чашки. Я не была уверена, что это было правильно в этот момент, но без помощи я не могла даже пошевелиться. Молодая женщина налила воды мне, подняла меня и напоила. Я выпила. Она налила еще. Я выпила и это. По сухости во рту я поняла, что была без сознания довольно долго. Мне стало легче. Возможно, тошнота была от того, что мои глаза были закрыты.

Я посмотрела на молодую женщину.

– Спасибо. Я чувствую себя лучше. – Она кивнула и улыбнулась.

– Куда мы едем? – Мой голос не был уже скрипучим. Она пожала плечами.

– Как долго я была без сознания?

Она подняла два пальца.

– Два дня?

Она кивнула.

– Вы не говорите на роме? – Известно, что у цыган свой язык, но даже при этом иногда люди многое понимают из того, что говорится на языке, который они слышат, но на котором говорить не умеют.

Она посмотрела на меня, задумалась на секунду, кивнула, затем покачала головой и указала на свои уши. Затем снова кивнула. Она знала язык ром! Затем молодая женщина повернулась к свету и указала на рот. Она была немой. Она указала тонким пальцем на солдат, ехавших вокруг кибитки. На них были рубашки и штаны Свободных, но в раскрытых воротничках рубашек на шее виднелись знаки Одоннела. С воздуха их не заметят, хотя это был смешанный караван Гхарров-торговцев и цыган. Молодая женщина указала на самого высокого, а затем ткнула в красный шарф, висящий у выхода.

– Это сделал кто-то из Одоннелов? Кто-то высокий в красном?

Она кивнула один раз и покачала головой, указывая на нее.

– Кто-то с красным в волосах? – Она закивала утвердительно. – Лхарр Гаррен Одоннел? – Она снова закивала головой. – Но почему? – Она начала жестикулировать, но я не понимала. Она это заметила, порылась в каких-то вещах и достала блокнот и карандаш. Она села спиной ко мне так, что я могла видеть все, что она писала.

Карандаш быстро летал по странице. Это меня удивило. Я думала, что она неграмотная.

Она писала:

«Я работала в ювелирном магазине в Эринне прошлой зимой. По несчастью я проходила аллеей, где Гаррен Одоннел был с одной из женщин. Сначала я не знала, кто это был, иначе я бы не вмешалась. Но я слышала, как женщина звала на помощь, поэтому я схватилась за свой нож и побежала к ней. Одоннел покончил с ней раньше, чем я появилась. Его друзья подхватили ее из его рук, и я все это видела. Он бы убил меня тоже, прямо тогда. Разбой

– это вовсе не то дело, которым даже лорд Девятки мог бы похвастаться. Его друзья напомнили ему, что я цыганка, и, что если он убьет меня, мой род не будет церемониться долго с его Домом».

Ее глаза горели. Она продолжала: «Они были правы. Моя семья не стала бы заботиться об их товарах с летним караваном. И ему бы не доставили товары с юга, которых он ждал. Ни один цыганский караван не стал бы это делать. Он приказал связать меня. Они утащили меня из города, потому что Одоннел не мог разбираться со мной у Свободных и потому что я могла рассказать все о нем. Они затащили меня в замок Эринн. Они обвинили меня в шпионаже, и Гаррен Одоннел приказал отрезать мне язык».

Она остановилась ненадолго, склонив голову. Я увидела пятно на бумаге, затем еще. Она глубоко вздохнула и продолжила:

«Он думал, его история будет неизвестна. Все знают, что цыгане не умеют читать и писать. Но он недооценивает нас. Кроме того, он переоценивает наше стремление к выгоде. Он должен убить меня, ведь весь наш клан поклялся никогда не работать на Одоннела или его вассалов из-за того, что он сотворил со мной».

Она посмотрела на меня с печалью. Я кивнула.

– А как же произошло, что сейчас ты работаешь у Одоннела? Я подумала, ваша семья никогда бы…

Она выхватила у меня блокнот и начала быстро писать. «Солдаты Харлана поймали мою маму и двух теток. Если мы не довезем тебя благополучно до Бревена, их убьют. Это план герцога Харлана. Людей Одоннела здесь немного».

– И вы верите, что Харлан сдержит слово?

Она пожала плечами и написала: «Что мы теряем? Если наши женщины умрут, погибнут и люди Одоннела и Харлана. У нас есть друзья среди слуг в этих Домах. Капля отравы в вине, и все кончено. Ваши люди не знакомы с ядом. Они никогда не заподозрят».