Текст книги "Твой друг (Сборник по собаководству, 1973 г.)"

Автор книги: К. Глиер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Л. ТУДЕР
ДОРОГИЕ НАШИ МАЛЬЧИШКИ

Письма, письма… Их много, они отовсюду. На разноцветных конвертах – неизменный треугольный штамп: «Солдатское». Это желанные весточки от воспитанников Ленинградского клуба служебного собаководства, которые проходят воинскую службу в пограничных войсках.

Первым в 1959 году поехал служить на границу наш активист, участник показательного коллектива дрессировщиков Олег Владимиров. Он попросил совет клуба оказать содействие, чтобы его с воспитанной им собакой зачислили в пограничные войска.

В штабе пограничных войск, куда было послано ходатайство совета клуба и заявление Олега, учли желание призывника. Владимирова с его восточноевропейской овчаркой Валдаем направили для прохождения службы на заставу.

Олег довольно быстро овладел воинской специальностью и вскоре был удостоен почетного звания «Отличный пограничник».

Друзья Олега по клубу гордились им, словно сами совершили подвиг солдатской доблести. Многие ребята допризывного возраста загорелись желанием стать пограничниками.

Но хорошо мечтать юноше, если у него есть восточноевропейская овчарка, обученная, не раз побеждавшая в соревнованиях. Вот у Сергея Добрякова Рекс увешан жетонами. Им вместе прямой путь – на границу. А как быть тем, у кого эрдель-терьеры или колли? Ведь по сложившейся традиции их в войска не берут. Хотя по рабочим качествам чем они хуже? И здесь нам на помощь пришел штаб пограничных войск. Он дал согласие брать в погранвойска ребят из нашего клуба и не имеющих собак. Главное, чтобы юноша любил свою будущую воинскую специальность, знал собак, умел работать с ними. По месту службы ему дадут хорошую овчарку.

В клубе заботятся о том, чтобы хорошо подготовить ребят, которым предстоит служба в армии.

Комсомолец Володя Георгиев заканчивал профессиональное училище по специальности повара, а у нас дрессировал своего колли Османа. Володя был командиром комсомольского отряда дружинников. Как-то дружинники задержали группу хулиганов. Когда их вывели из милицейской машины, в кузове обнаружили несколько финских ножей, кастетов и прочих бандитских приспособлений. Работник милиции приказал владельцам разобрать свое оружие. Но те лишь нагло улыбнулись в ответ: «Попробуй, мол, докажи теперь, кому что принадлежит». Вот тут-то и пригодились способности Володиного Османа. Хулиганов построили в ряд. А Володя брал из кузова оружие, давал собаке обнюхать нож или кастет и вел его к задержанным. Так были установлены владельцы всех брошенных в кучу «игрушек».

Владимир Георгиев с Лиром

А когда настало время идти в армию, Володя попросился в пограничные войска. Его тоже рекомендовал клуб. На границе он быстро подружился с восточноевропейской овчаркой Лиром. За безупречное исполнение воинского долга ему было присвоено звание «Отличный пограничник» и разрешены отпуск и поездка в Ленинград.

Как и следовало ожидать, Володя пришел в клуб. Возмужавший, подтянутый, с бронзовым загаром и такой же скромный, каким был. Долго и задушевно беседовали мы с воином. Потом Володя писал, что совмещает службу с учебой: готовится к экзаменам на аттестат зрелости и получил еще один наградной знак солдатской доблести: «Отличник Советской Армии».

Вернувшись со службы, Володя Георгиев продолжает активно работать в клубе, является членом его совета и руководит городской народной дружиной собаководов.

Клуб проводил на пограничную службу Олега Колосова с овчаркой Ютаной, Бориса Шурыгина с Беркутом, Василия Шубенцова с Лакме, Анатолия Громова и других юношей.

Особенно запомнились проводы Олега Колосова. Их организовал штаб добровольной народной дружины Дзержинского района, где Олег командовал комсомольским оперативным отрядом. На проводах были представители районного отделения милиции, райкома комсомола, друзья из показательного коллектива дрессировщиков, ветераны и молодежь клуба служебного собаководства. Олегу дали наказ служить отлично, высоко держать честь ленинградцев, вручили памятные подарки и от имени президиума Ленинградского городского комитета ДОСААФ – знак «За активную работу».

Александр Быстров с Ахиллом

Вскоре мы узнали, что Олег Колосов, а также Борис Шурыгин зачислены в учебное подразделение.

Мы всегда в курсе жизни и учебы наших посланцев, радуемся их успехам, огорчаемся отдельными неудачами. Борис Шурыгин сначала не выдерживал физической нагрузки, но в письмах он никогда не жаловался на трудности военной службы. А к концу пребывания в учебном подразделении окреп и окончил его с хорошими и отличными оценками. А собаки наших ребят Ютана и Беркут были гордостью школы.

Однажды член клуба Е. Кузнецова, которая переписывалась с Борисом Шурыгиным, сообщила, что наши ребята отправляются из учебного подразделения в воинские части и проездом будут в Ленинграде. Быстро собрали мы группу активистов, закупили скромные подарки и поехали на вокзал. У вагона нас приветливо встретили знакомые офицеры-пограничники, бывавшие в нашем клубе. Пока мы оживленно беседовали, из окон вагона то и дело выглядывали взволнованные морды собак.

Неожиданно в толпе провожающих появился еще один молодой сержант-пограничник. Он лихо приложил руку к головному убору и четко отрапортовал: «Товарищей одноклубников приветствует Юрий Петров». Веселый, жизнерадостный Петров был когда-то бессменным «нарушителем» на всех выступлениях нашего коллектива дрессировщиков. Он тоже окончил это учебное подразделение.

Перед нами письма с пограничных застав: «Сегодня первый день нес службу по охране государственной границы СССР. Ютана была со мной и, кажется, стала еще серьезнее», – писал Олег Колосов.

«Застава мне очень понравилась, – вторил ему Борис Шурыгин. – Беркут сейчас много работает. Надеюсь, к весне он сдаст на 2-й класс».

«Ребята на заставе хорошие, настроение отличное. Готовлюсь повысить классность», – сообщал Юрий Петров.

С очередной группой ребят из нашего клуба ушли служить в погранвойска Сережа Добряков, Саша Быстров и Александр Вершилов.

Про Сергея Добрякова и его Рекса, про хорошие традиции Ленинградского городского клуба служебного собаководства ДОСААФ писал журнал «Пограничник». Хочется подробнее рассказать, как проходил службу на границе Саша Быстров. Уходя в армию, он оставил дома своего любимца Саргона. Отлично отдрессированная овчарка была уже далеко не призывного возраста: Саргону шел девятый год.

Грустно смотрела собака на сборы Саши. Пес не повизгивал радостно, не топтался в нетерпении у двери, будто чувствовал, что не на дрессировочную площадку и не на стадион идет его хозяин. Он даже не пошел проводить Сашу до двери, не подал голоса, как делал это каждый раз, когда хозяин уходил на работу. Пес остался стоять, понурив голову, на том месте, где в последний раз погладил его Саша.

И вот мы получили письмо. Саша сообщал, что командир части отпустит его в Ленинград при условии, если он вернется в часть с хорошей собакой. Иначе наш воспитанник терял шансы попасть в учебное подразделение и стать проводником пограничной собаки.

Обсудив письмо Александра Быстрова на совете клуба, мы решили за счет клубных средств купить ему собаку, о чем и сообщили командованию части.

Через несколько дней рядовой Александр Быстров прибыл в клуб. В письме, которое он привез от командира части, говорилось, что командование благодарит коллектив клуба и обещает определить рядового Быстрова на учебу в школу сержантского состава.

Мы вручили воину молодую восточноевропейскую овчарку Ахилла, отдрессированную по общему курсу.

Быстро летит время. Отслужив, вернулись с границы товарищи Колосов, Шурыгин, Шубенцов, Громов, Добряков, Вершилов и Быстров.

Саша Быстров с границы вернулся один. Ахилла по решению совета клуба он передал заставе, где служил. Саша стал работать инструктором-дрессировщиком клуба.

Жива в клубе славная традиция – направлять в пограничные войска хороших ребят с подготовленными собаками. Клуб совершенствует формы работы. Все больше и больше юношей идут служить в армию и на границу со своими собаками. Прошли службу в школе военного собаководства Геннадий Привалов, Саша Цветков, Юра Быстров и Володя Грачев, служили в частях Николай Мичурин, Юра Азовцев, Володя Алексеев, Миша Васильев и другие.

У начальника клуба Людмилы Андреевны Буйкевич лежит много заявлений и производственных характеристик от ребят, которые просят зачислить их в пограничные войска.

Дорогие наши мальчишки! Мы уверены: из вас получатся хорошие воины-пограничники и, если потребуется, каждый до конца выполнит свой воинский долг.

С. ПОДУШКИН
СУЛТАН – ПРООБРАЗ МУХТАРА

…Шел 1935 год. Зал небольшого клуба в военном городке был переполнен. Провожали демобилизованных товарищей. С трибуны выступали бойцы и командиры. Тут же отъезжающим вручали почетные грамоты за отличную военную службу.

К столу президиума подошел молодой подтянутый боец. Командир части, прежде чем вручить грамоту, внимательно посмотрел на него и по-отцовски тепло сказал: «Спасибо вам, товарищ Бушмин, за отличную службу!». Петр смутился от такой персональной благодарности и молчал, не зная, что ответить. Командир, заметив это, похлопал Бушмина по плечу и добавил: «Не грусти, Петр Серапионович, дорог перед тобой много, выбирай только не самую легкую и иди по ней так же, как шел по военной: будь для всех примером!».

На следующее утро Бушмин уезжал в родной Ленинград. Глядя на мелькавшие за окном рабочие поселки, строительные площадки, поля спелой пшеницы, он вспоминал слова командира. Пробовал представить свое будущее, восстанавливая в памяти прожитые годы.

Ему рано пришлось узнать тяжелый труд, жизнь закалила его, а армейская школа окончательно сформировала характер. Трудностей он не боялся и был уверен, что и на «гражданке» найдет свое место.

Радостное волнение охватило его, когда проезжали пригородные поселки. На привокзальную площадь вышел не спеша, внимательно осмотрелся. Родной город после долгого отсутствия показался ему еще красивее и приветливее.

Несколько дней бывший солдат гулял по проспектам и набережным, любуясь Ленинградом.

Однажды вечером в городском парке он увидел, как работники милиции задержали правонарушителя. И подумал: что если пойти работать в органы милиции, бороться с теми, кто мешает людям спокойно жить? Вспомнил наказ командира: не искать легких дорог и решил сменить военную шинель на милицейскую.

Вскоре Бушмина как отличника направили в школу, где готовились специалисты служебно-розыскного собаководства. Учеба пришлась ему по душе: освоил теорию дрессировки, овладел мастерством следопыта, терпеливо и настойчиво готовил своего первого четвероногого друга – ищейку Гирса.

Его послали работать в Ленинградский уголовный розыск. Прошло некоторое время, и он познал все тонкости нового дела. Но случилось непредвиденное. Его вызвали в управление и предложили вернуться в школу уже не курсантом, а преподавателем…

Через год Бушмин снова вернулся на работу в Ленинградский уголовный розыск, выбрал себе служебную собаку Султана и начал его готовить специально для работы в условиях большого города. Много пришлось потрудиться, прежде чем Бушмин научил Султана находить по следу и задерживать преступника. Султан на «отлично» сдал специальные экзамены и был зачислен на розыскную службу в городской отдел милиции. Красивая, сильная собака заняла свое место в рядах других ищеек-«ветеранов». Султан отличался необычайной преданностью хозяину, обладал редким чутьем. Работники уголовного розыска возлагали на эту ищейку большие надежды, и Бушмин с волнением ждал случая проверить Султана в серьезном деле.

Как-то осенью Бушмин возвращался с работы во втором часу ночи. Город спокойно спал, только дождь глухо барабанил по крышам да провода гудели от порывов ветра. В это время где-то на окраине Ленинграда было совершено преступление.

Бушмин еще на лестничной площадке услышал, как в его квартире, не переставая, звонил телефон.

– Возвращайся, сейчас поедешь на место происшествия, – сказал дежурный по милиции.

…Машина с оперативной группой на большой скорости мчалась по загородному шоссе. Султан жался к хозяину, широко расставлял лапы, чтобы удержаться на крутых поворотах. Петр похлопывал друга, успокаивал, а сам думал: как бы не подвел он сегодня, разволновался, да и погода, как нарочно, скверная.

Участковый, охранявший место преступления, кратко доложил, что два часа назад злоумышленники проломили стену в магазине и украли много ценных товаров.

– А сторож? – спросил старший группы.

– Сторожа связали.

Пока осматривали место происшествия, опрашивали свидетелей, при свете фар изучали и фотографировали следы, Султан сидел в стороне около забора и, не отрываясь, следил за хозяином. Бушмин осмотрел пролом в стене, прилегающий кустарник, примятую траву. Но видимых следов преступников, по которым можно было бы с уверенностью пустить собаку, он не обнаружил. Оставалась одна надежда – на Султана. Если собака «возьмет» запах преступника у пролома, то отыщет его след на прилегающей к магазину местности.

Петр Серапионович Бушмин с Султаном

Бушмин направился к ищейке. Овчарка оживилась. Она хорошо знала своего хозяина, вид его говорил: сейчас будем работать.

Поглаживая Султана, Петр сказал что-то только им двоим понятное и спустил собаку с поводка. Ищейка стремительно понеслась по двору, сделала два больших круга у магазина, жадно обнюхала землю у проломленной стены, метнулась в сторону и задержалась в кустарнике. «Никак, след», – радостно подумал Бушмин. Краткое: «Ищи!» – и Султан скрылся в темноте.

Пробежав метров сто за собакой, Петр при свете фонарика заметил, что пес вытащил из кустов какую-то вещь. Это был стоптанный ботинок со свежей грязью на подошве. Тут же лежал и второй башмак. Султан устремился вперед. Бежать за ним было трудно, на бегу часто гас фонарик, по глазам хлестали ветки, но работники уголовного розыска не отставали от собаки.

Километра через два вышли к железнодорожному полотну. Разгоряченная овчарка побежала по путям, потом спустилась с насыпи и скрылась в густом кустарнике. Пробираясь по зарослям, Бушмин вдруг наскочил на Султана: тот обнюхивал и ворошил кучу сломанных веток. Луч фонарика выхватил из темноты туго набитый мешок. Заметив это место, милиционеры продолжали преследование, взяв собаку на поводок.

Позади было уже 8 километров. Все устали, да и Султан снизил темп. И тут с железнодорожного полотна в сторону метнулись темные силуэты. Султан рванулся вперед. Громко прозвучала команда: «Стой!». Но лишь треск сучьев был ответом: неизвестные удалялись. «Стой, спускаю собаку!», – последовал повторный окрик, и Султан, освобожденный от поводка, прыжками бросился в погоню. Злобное рычание сигнализировало: собака вступила в борьбу с преступниками. Их было трое. Сбив с ног одного, ищейка быстро настигла и прижала к земле второго. Третий сдался без сопротивления.

…В машине Бушмин опять придерживал Султана у своих ног. Настроение было хорошее: собака с честью выдержала боевое крещение. Задержанные понуро сидели напротив и бросали злобные взгляды на Султана. Пес отвечал им тем же, нет-нет да и скалил клыки…

Шло время. Бушмин приучил Султана работать четко в любых условиях.

Зимой 1939 года они вместе воевали на Финском фронте, участвовали в ликвидации вражеских десантников.

Через два года оба стали участниками Великой Отечественной войны. Враг почти окружил Ленинград. В осажденном городе остро ощущалась нехватка продовольствия и топлива. Фашистские разведчики проникали на военные заводы, совершали диверсии, пытались сорвать снабжение города и фронта. Бушмин вместе с работниками органов государственной безопасности и милиции принимал участие в операциях по ликвидации вражеских парашютистов на «дороге жизни», вылавливал диверсантов, проникавших в город.

На аэродроме под Ленинградом летчики обнаружили, что в некоторых самолетах сняты важные приборы, без которых невозможно подняться в воздух.

В морозную ночь к месту происшествия прибыл Бушмин с Султаном. Неподалеку рвались снаряды. Мало кто верил, что на таком лютом морозе собака сможет работать, шерсть ее покрылась инеем. Но Бушмин был уверен в Султане. За пять лет совместной работы они раскрыли не один десяток преступлений.

Артист Юрий Никулин с Мухтаром

Бушмин тихо сказал: «След, Султан!», пес понюхал снег, громко чихнул от сильного мороза и уверенно повел оперативную группу в глубь леса. На близкие разрывы снарядов никто не обращал внимания. Бежали быстро. Мороз жег лицо, тяжело дышалось. Позади было уже два километра. Показались едва заметные под снегом землянки солдат, обслуживающих аэродром. Султан проскочил мимо трех и с ходу толкнул лапами дверь четвертой землянки. Внутри сидело несколько человек.

– Спокойно, – сказал Бушмин присутствующим, не спуская глаз с Султана.

В землянке было сильно накурено, табачный дым разъедал глаза, лез собаке в нос. Султан крутил головой и, казалось, не носом, а всем телом своим ловил в этой духоте искомый запах. Обнюхивая всех подряд, он вдруг зарычал и вцепился в долговязого рыжего солдата.

– Взять его! – распорядился старший оперативный группы, а тем временем Султан обходил остальных. Он выбрал среди сидящих еще одного. Поблизости от землянок были обнаружены и приборы. Оба задержанных оказались вражескими разведчиками.

…С ленинградского завода рабочие отправляли на фронт танки. В последний момент перед отправкой очередной колонны выяснилось, что с некоторых боевых машин сняты важные детали. Бушмин с Султаном снова повели оперативную группу.

Враг старался замести следы, петлял. «Зря хитришь, не уйдешь», – сердито ворчал Бушмин, помогая собаке разобраться в сложной путанице следов. Султан привел группу к полуразрушенному дому, вбежал в разбитый снарядом подъезд и устремился вверх по лестнице. Оперативные работники следовали за ним. В предрассветных сумерках осторожно, метр за метром осматривали чердак. По поведению Султана можно было понять, что враг где-то здесь. Пес от напряжения дрожал и тихо, как кошка, крался в дальний угол чердака. Едва сдерживая собаку, Бушмин следовал за ней. Внезапное появление собаки ошеломило закутавшихся в старое тряпье диверсантов. Яркий луч фонаря осветил их искаженные страхом лица. С помощью Султана в подвале дома были найдены и снятые с машин детали.

В каких только условиях ни приходилось работать Петру Серапионовичу Бушмину, и всегда ему помогал верный пес. Султан отличался удивительной преданностью хозяину и не раз спасал его от неминуемой гибели.

Так они работали вместе десять лет, участвовали более чем в четырех тысячах операций. С помощью Султана было задержано почти три тысячи преступников, вражеских агентов и диверсантов, раскрыто 996 преступлений, разыскано и возвращено государству и гражданам имущества и различных ценностей на сумму около трех миллионов рублей (в старом исчислении). В личном деле Бушмина, помимо отметок о наградах, ценных подарках, грамотах, записано 28 благодарностей. Ему присвоили звание майора милиции.

Но пришла пора Бушмину расстаться с мохнатым другом. Старость взяла свое: пес потерял зрение, потом слух и на тринадцатом году жизни его освободили от работы, поселив как почетного «пенсионера» в теплом питомнике. После смерти собаки из шкуры сделали чучело и выставили в Ленинградском музее криминалистики.

Петр Серапионович тоже постарел. Товарищи проводили его на заслуженный отдых. Но коммунист Бушмин не мог долго оставаться без любимого дела, которому посвятил многие годы. Он вернулся в строй.

Майор Бушмин иногда заходит в музей криминалистики, чтобы постоять возле своего Султана. Однажды музей посетил ленинградский писатель И.М. Меттер. Его заинтересовала история П.С. Бушмина и его выдающейся собаки, и он написал повесть. По ней в 1964 году режиссер С. Туманов и оператор А. Харитонов сняли широкоэкранный художественный фильм «Ко мне, Мухтар!».

Создатели фильма сумели обобщить и показать все лучшие рабочие качества розыскных собак, верных друзей человека, оказывающих неоценимую помощь органам охраны общественного порядка.

ЮРИЙ ЯКОВЛЕВ
ВДВОЕМ С СОБАКОЙ

Я иду по родному городу, а рядом со мной, не отставая ни на шаг, идет моя собака Динго. Мы идем по тротуару, шагаем по мостовой, перебегаем через перекрестки. Время от времени мы понимающе смотрим друг на друга. Так, по крайней мере, кажется мне.

В моей собаке, помимо стати и красоты, есть внутреннее благородство. Его излучают глаза, оно угадывается в легкой, уверенной походке, в плавных поворотах головы. И в том, что она идет рядом, не отставая и не забегая вперед.

Я иду с Динго и краешком глаза слежу за тем, какое она производит впечатление, прислушиваюсь к замечаниям, которые в ее адрес отпускают встречные.

Одни улыбаются ей, другие – это, конечно, ребята – смотрят с открытыми ртами. И по этим открытым ртам безошибочно определяю: они отдали бы многое, чтобы стать обладателями такой собаки. Некоторые пугливо отходят в сторонку. Есть и такие, которые смотрят холодно, неодобрительно.

Собака помогает мне на ходу разбираться в людях. Конечно, не точно – очень условно, очень относительно. Но, когда я пройдусь по городу со своей собакой, у меня пробуждается радостное чувство от того, что по улицам ходят хорошие люди. Они отзываются на взгляд моей собаки, как на знакомый пароль.

Иногда мы делаем привал. Я стою, а Динго ходит вокруг, присматривается, принюхивается. Тогда возле нас обязательно кто-нибудь остановится. Например, мальчишка.

– Это пограничная собака? Она задержала нарушителя? Да? Ей за это дали медали? – глаза горят от восторга и любопытства.

– Нет, она не пограничная. А медали ей дали за экстерьер.

Что такое «экстерьер», он не понимает. И я пытаюсь объяснить популярнее:

– За красоту.

– А разве за красоту дают?

– Собакам дают. А еще у нее медали за дрессировку.

– Значит, она ученая!

Мой собеседник ухватывается за это. Ему обязательно надо как-то раскрыть необыкновенные достоинства этой красивой, сильной овчарки: она не пограничная, но зато ученая. Это тоже неплохо.

Он стоит молча. Потом вздыхает и нехотя уходит.

Его сменяет пожилая женщина:

– У нас до войны была такая собака. Ее взяли в армию. Она на спине таскала рацию. Погибла под Смоленском. Нам прислали похоронную.

– Разве на собак тоже присылали… похоронную? – удивляюсь я.

– А как же, – говорит женщина, и глаза ее становятся грустными…

– Ах, ты моя красавица, ах, ты умница, – это уже возле нас остановилась старушка. – И погулять-то тебе негде. Ходишь по тесным улицам.

На меня она не обращает внимания. Она говорит с собакой. Ну что же, с собакой тоже можно говорить.

Вообще с собаками хорошо говорить. Они не спорят, не перебивают. Внимательно слушают. Наклоняют голову набок и слушают. И, кажется, все понимают.

Навстречу нам идет молодой папа с маленьким сыном. Папа длинный и худой, а сын круглый, краснощекий. Он катится рядом, как колобок.

– Вот собака, – говорит папа, – она тебя съест!

Маленький человек не очень-то верит в отцовское предостережение. У него свое, определенное мнение: собака – это хорошо!

– Хочу собаку! – заявляет он.

И долговязый папа длинной рукой чешет затылок.

Мы идем дальше. Упрямый «колобок» смотрит нам вслед. Я чувствую – зернышко заронено. Взойдет оно или зачахнет?

В жизни каждого человека обязательно должна быть хоть одна собака. Собака, которая спасла его от опасности, собака, которая скрасила одиночество. Или просто пробудила к жизни скрытые силы, нежные и трепетные, необходимые, как воздух, насущные, как хлеб, – силы любви ко всему живому. Может быть в жизни человека собака обиженная, побитая…

В моей жизни собака – это новый, с ее помощью открытый горизонт. Новая запевшая струна. Новая возникшая краска. Это самоуглубление. Новые переживания, новые страдания и радости.

Все началось со случая, который глубоко потряс меня. Отец убил у сына собаку, сын возненавидел его. Эта история два года не давала мне покоя. Потом родился рассказ «Он убил мою собаку». После этого рассказа я почувствовал, что не могу жить без собаки. И тогда появился Динго. Не вымышленный, не сочиненный. Одномесячный щенок, которого я принес за пазухой в дом.

А потом из-под пера вышли рассказы «У человека должна быть собака», «В гостях у собаки», целая «звериная книга» – «Я иду за носорогом». И вдруг – открытие: собака должна сослужить еще одну службу человеку – она должна пробудить в сердце его ребенка доброе чувство. Это не мое открытие. Это древнее, дивное открытие народа, многих народов. Я открыл открытое.

Открыл для себя заново, и эта новизна как бы вдохнула в известное новые силы, омолодила мысль.

Потерялась собака. Потерялась и попала в беду. Какой-то негодяй пырнул ее на улице ножом. Раненое животное истекало кровью. Мимо шли два мальчика. Они подняли собаку и принесли ее домой. Вызвали ветеринарную скорую помощь – синий крест. Потом началась борьба за жизнь раненой собаки. Были минуты отчаяния. Были бессонные ночи. Два добровольных санитара, два маленьких брата милосердия на корточках сидели у подстилки, на которой лежала раненая собака.

А когда собака поднялась на ноги, мальчики принялись за поиски ее хозяина. И нашли его, хотя это оказалось нелегким и долгим делом. Спасенная из беды собака очутилась в родном доме.

Вот и вся история.

Но у нее есть продолжение. Это продолжение уходит в будущее. Я представляю себе, какие люди вырастут из двух мальчиков, которые могли пройти мимо собаки, лежащей на мостовой, но не прошли. Дни, проведенные у подстилки раненого животного, наверняка пробудили к жизни большие, добрые силы, которые заложены в каждом человеке, но которым не всегда дано проявиться. Я глубоко уверен, что эти два мальчика сделают в жизни много добрых дел людям, с которыми судьба сведет их.

Пробуждение доброго. Это процесс тонкий, требующий большого участия всех общественных сил. Ведь доброе может так и не пробудиться. Может, пробудившись, погибнуть. На первых порах это чувство слабое, хрупкое. Но если помочь ему взойти, дать ему окрепнуть, оно станет великой силой.

Я назвал свою собаку Динго, но не в честь ее диких сородичей – австралийских собак. Я назвал ее в честь любимой книги – «Дикая собака Динго, или повесть о первой любви» Рувима Исаевича Фрайермана. Динго – это ее полное, паспортное имя. А вообще дома мою собаку зовут Доня, Донюшка. Оставшись вдвоем с ней, я разговариваю, рассуждаю. Собака, естественно, существо молчаливое. И это делает меня малословным, по возможности кратким и точным. Я пишу, а собака сидит рядом. Она как бы заглядывает в мои мысли, прислушивается к моим чувствам. А я как бы выверяю по ней мысли и чувства. Так, шагая с ней по тротуару, открываю для себя незнакомых людей. В этом нет ничего мистического. Это просто особый настрой мыслей. Тот, кто любит собак, тот сильнее любит людей.

Когда-то ни один ребенок не рос без собаки. Теперь собака в семье встречается редко. Дети спрашивают: «Будут ли в будущем лошади?». Этот вопрос естественный. В городах лошадей почти не стало. Но в будущем лошади будут. А собак будет очень много.

– У вас собака заслоняет человека, – порой говорят мне люди.

Я пожимаю плечами. Я хочу, чтобы собака сделала человека лучше и добрей. Я думаю только о человеке. Я хочу, чтобы собака сослужила ему еще одну добрую службу.

Иногда очень полезно вспоминать сказки своего детства. В этих сказках заложены человеческая мудрость и человеческая доброта. Оглянитесь, и вы увидите вдалеке Михаила Ивановича Топтыгина, Мышку-норушку, Кота в сапогах и, конечно, Собаку. Вам не кажется, что за каждым четвероногим существом скрывается живой человеческий характер? Эти существа пробуждают необычные, таинственные чувства. И эти чувства детская непосредственность переносит на обычных собак, лошадей, козлов. Дети воспринимают их, как тех, сказочных: просто звери до поры до времени перестали разговаривать человеческим языком.

Сказочные звери – аллегория. А любовь к ним оказывается аллегорией любви к людям. Разве этот неожиданный вывод не верен?

Идет дождь. Сыплет снег. А мы с Доней идем по улицам родного города. Мы идем, и люди провожают нас взглядом. Одни одобрительным, другие – скептическим. Люди не одинаковы. Они и не обязаны быть одинаковыми.

Академик Павлов поставил собаке памятник за то, что она помогла ему сделать величайшее открытие. Может быть, со временем у нас появятся памятники и другим собакам. Например, памятник собакам, охраняющим границу, или собакам-минерам, санитарам, связным и тем, что шли со взрывчаткой на спине навстречу фашистским танкам, или собакам-космонавтам. А может быть, один из памятников будет воздвигнут нашему четвероногому другу за то, что он помог разбудить в юных сердцах великое чувство гуманизма, доброты, любви ко всему живому… – Пошли, Донюшка, дальше!