Текст книги "Его на сезон (ЛП)"

Автор книги: К. Линде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

II. ВЕСНА

1

Если бы у меня была квартира с двумя спальнями, Сэм остался бы у меня.

Я хотела, чтобы он жил со мной. Как бы это ни было иррационально. Здесь я пребывала инкогнито, и мне хотелось привести незнакомца в мое безопасное убежище. Квартира находилась достаточно близко от работы, не говоря уже о том, что он остался у меня на неделю, прежде чем смог найти себе жилье.

Когда он съехал, стало только хуже.

Потому что мне не хотелось, чтобы он уезжал. И я была почти уверена, что никогда ни о ком так не заботилась, как о нем. Никогда не хотела, чтобы кто-то оставался со мной.

Меня не так воспитывали. Верхний Ист-Сайд представлял собой собственную версию разврата. Я выросла с родителями, которые контролировали все и вся, и меня, в том числе, с четырьмя сумасшедшими лучшими друзьями и слишком большими деньгами. Я получала все, что хотела, и у меня никогда не было ограничений... почти ни в чем, только должна была соответствовать своей семье, вот и все.

Меня воспитали так, чтобы потом я смогла взять руководство семейного бизнеса. Я получила степень бакалавра в Брауне и степень доктора философии в Колумбийском университете и должна была волшебным образом встать во главе «Энтерпрайз Сент-Винсент». Пока я не увидела губернатора Вудхауса, выступающего в Нью-Йорке, и его речь и его личность изменили все. Он был тем человеком, за которого я хотела бы зацепиться. Человеком, в которого поверила. И мне вдруг не захотелось следовать идеальной траектории, которую за меня выбрали мои родители. Я хотела что-то изменить в своей жизни.

Вот так я и оказалась здесь с годом, предоставленным родителями, прежде чем вернусь домой и унаследую свою империю. Я намеревалась извлечь из пребывания здесь максимум пользы.

Но все это не имело бы никакого значения, если бы Вудхаус не был выдвинут на пост президента. Он выиграл среди кандидатов на первичном голосовании в Нью-Гэмпшире и еще нескольких других Восточных Штатах. Первичная гонка кандидатов в Висконсине была не за горами, и вся наша кампания была сосредоточена на ней.

Я запланировала голосование в университете на тот же день, когда открылось досрочное голосование. Сначала была двадцати четырехчасовая танцевальная вечеринка в бальном зале студенческого клуба. Она должна была закончиться следующим утром, все студенты сразу же отправятся на избирательный участок, организованный в кампусе.

Пятнадцать часов спустя, в полночь, я едва удерживала глаза открытыми. Студенты сами все подготовили. Я уговорила ассоциацию студенческих вечеринок провести это мероприятие, чтобы мы могли потом устроить в кампусе голосование. Время этой вечеринки и предвыборной кампании измотали меня полностью, и провести всю ночь на ногах было похоже для меня на кошмар, о котором даже не подумала, когда предлагала устроить это мероприятие.

– Похоже, тебе это не помешает, – сказал мне Сэм.

Я в отчаянии потянулась за кофе.

– Ты просто мой спасатель.

Он рассмеялся.

– Я не хочу, чтобы ты потеряла сознание. Сон – наш величайший союзник. Отказаться от него на одну ночь – не самая лучшая идея.

Я сделала большой глоток дымящегося горячего черного кофе.

– На самом деле ты прав. Но я здесь. Надеюсь, смогу продержаться до утра.

– Еще осталось больше семи часов, а ты выглядишь как зомби. Может тебе, стоит несколько часов поспать, пока твои добровольцы будут со всем этим управляться.

– Не требуй от меня невозможного, – сказала я с усмешкой.

– Просто беспокоюсь о тебе.

Я махнула рукой.

– Знаю. Но это мое первое большое событие. Мне некомфортно уходить отсюда даже на несколько часов.

– Я боялся, что ты так и скажешь, – ответил он, проводя рукой по своим темным волосам. Мои глаза с живым интересом следили за его движением. – Я собираюсь остаться здесь с тобой.

– Что? – Спросила я со смехом. – Не говори глупостей. Тебе нужно поспать.

– Ты думаешь, я позволю тебе проголосовать раньше меня?

Я закатила глаза.

– Все равно голоса считаются одинаково, неважно раньше или позже.

Он шагнул вперед, ближе, совсем близко. Мой пульс участился. Он был так близко и в то же время так далеко. С той первой ночи мы целовались еще несколько раз, но так ни к чему и не пришли. Не двинулись дальше и не отстранились. Но сейчас его желание остаться было похоже на еще один шаг вперед. Непостижимый для нас шаг.

Его мизинец медленно скользнул вокруг моего. Небольшое, простое движение, и все же электричество пронзило все тело. Вздрогнуло, будто он разбудил меня.

Мы так и стояли, не знаю, сколько времени, наблюдая, как сгущается ночь. Все студенты университета танцевали вместе какой-то танец, который они планировали танцевать по пути на избирательные участки. Мы даже присоединились к некоторым из них, чтобы не заснуть.

Потом взяли гамбургеры из нашей любимой закусочной, которую я убедила поучаствовать в этом мероприятие, выставив свои вкусные гамбургеры. Через несколько часов мы с Сэмом опустились на пол бального зала и принялись за нашу любимую еду.

– Ларк, – сказал Сэм, когда наконец закончил со своим гамбургером.

Я проглотила последний кусочек гамбургера и отложила обертку. Закончив жевать, спросила:

– Что?

– Ты ведь не против, что я нахожусь здесь?

Мои щеки вспыхнули.

– Не против? Я... я хочу, чтобы ты находился здесь.

Он кивнул.

– Хорошо. Я не хочу перегибать палку. Я знаю, что мы коллеги…

Я положила свою руку на его.

– Ты не перегибаешь палку.

Во всяком случае, Сэм делал какие-то движения вперед в наших отношениях медленно. Так медленно. Я не привыкла к таким парням как Сэм. Южные джентльмены были совсем другими, они не хотели торопиться и не боялись переступить черту. Они были теми парнями, которые хотели от меня чего-то большего, чем просто секс. Мы кружили вокруг друг друга в течение нескольких недель, не делая больше ничего, только целовались. Подумать только, он считал, что с его стороны может показаться это перегибанием палки, мне и в голову такого не приходило.

– Я просто... ты мне очень нравишься, – признался он.

На моем лице появилась улыбка.

– Ты мне тоже очень нравишься.

Я наклонилась вперед, захватывая его губы своими. Они было мягкими. Никакой спешки, к которой я привыкла с парнями из Верхнего Ист-Сайда. Поцелуй был таким к месту, словно он делал еще один стежок к тому, что и так назревало между нами. Правильно все, расставляя по местам.

Он застонал мне в губы и отстранился.

– Очень трудно сдерживаться, не выкрадывая тебя от сюда.

Я усмехнулась, снова привлекая его к себе.

– А кто сказал, что я этого не хочу?

Он поцеловал меня еще раз.

– Ты слишком особенная для этого, – сказал он мне в губы. – Не торопись, Ларк. И я не хочу нас торопить.

– Нас, – выдохнула я это слово, как спасательный круг.

– Ты ведь моя, верно? – спросил он.

Я сглотнула и кивнула, встретившись взглядом с его глубокими темными глазами.

– Твоя.

– Хорошо. – Он заправил прядь рыжих волос мне за ухо. – Мне кажется, что я ждал тебя целую вечность.

– Ты меня ждал? – Прошептала я в благоговейном страхе. Никто никогда не говорил мне таких слов.

От его улыбки сбоку у глаз появились морщинки. Это была самая искренняя улыбка, которую я когда-либо видела в своей жизни. Сэм был уникальным в своем роде.

– Я рад, что ожидание закончилось.

2

– За губернатора Вудхаус! Победителя в предварительных выборах в Висконсине и предполагаемого победителя президентских предварительных выборов! – Воскликнула Мойра, высоко подняв кружку с пивом.

Мы все подняли бокалы, чтобы чокнуться с ней, праздную нашу победу. Первичное голосование было изнурительным, но теперь, когда оно было позади, будущее выглядело еще более светлым. Всегда имелся шанс, что Вудхауса не выдвинут, не проголосует нужно количество человек, и тогда нам всем придется закрыть свою лавочку и перейти к другому кандидату. Или, что более вероятно, в моем случае, вернуться домой.

– Боже, как я люблю это место, – сказал Сэм, когда перед нами поставили блюдо с жареной картошкой.

В настоящее время мы находились в нашем любимом баре в городе в первую очередь потому, что здесь в баре подавали еду в нерабочее время. Не самое лучшее место для еды в городе, но пиво здесь тоже подавали. Итак, беспроигрышный вариант.

Я потянулась за картошкой, макая ее в кетчуп, поморщившись, когда Мойра потянулась к горчице.

– Не понимаю, как ты можешь ее есть.

– А я не понимаю, как у тебя может быть аллергия на клубнику. Ты знаешь, какая она вкусная? – Спросила Мойра.

Я отрицательно покачала головой.

– Как будто у меня есть выбор, что я сама себе могу выбирать аллергию.

– Это ты хочешь, чтобы мы так думали, – пожала плечами Мойра.

– Говорит мне женщина, у которой аллергии больше, чем у всех, кого я знаю.

– Но да, у меня аллергия на траву, деревья, кроликов и вообще на большую часть природы. Но нет на замечательные, вкусные продукты, вроде клубники.

– У тебя такой интересный взгляд на эту проблему, – произнес Сэм.

– Эй, – заявила Мойра, указывая на него. – Мне не нужен чей-то бойфренд, который подтрунивает надо мной.

Румянец поднялся по моей шее и залил щеки. Я все еще не привыкла к этому слову из чьих-либо уст. Сэм был моим парнем. И я была его девушкой. Это казалось сюрреалистичным и абсолютно идеальным. Неудивительно, что до этого у меня никогда не было серьезных отношений с парнями. Просто много-много случайных свиданий.

Сэм запихнул в рот еще одну картошку.

– Не сердись на нас из-за того, что ты тоскуешь по Тоби.

– Ого! – Сказала Мойра, поднимая руки. – Я не тоскую по Тоби.

Я фыркнула и засмеялась.

– Именно, тоскуешь.

– Нет, это просто возмутительно.

– Мы все это знаем, Мойра, – сказал Сэм, пожимая плечами.

Мойра возмущенно посмотрела на него.

– Я не тоскую. Я могу заполучить любого, кого захочу. И я хочу, чтобы вы знали, что я оставила бывшего дома, тоскующего по мне. Может снова повстречаюсь с ним, когда вернусь домой.

Сэм рассмеялся.

– Это ты хочешь, чтобы мы так думали.

Мойра встала со своего места и закатила глаза.

– Я пойду к другому столику, где меня ценят.

Я потянулась к руке Мойры.

– Да ладно тебе. Не обижайся, – она подмигнула мне, хихикнув, а затем побрела к другому столику членов нашей предвыборной кампании.

– Иногда она такая обидчивая, – сказал Сэм.

– Ее зовут Мойра. Я люблю ее.

Он кивнул.

– Она самая лучшая. – Он доел картошку и нырнул в корзину с крылышками. – А как же ты?

– А что я? – Спросила я, потянувшись тоже за крылышками и соусом барбекю.

– Тебя кто-нибудь ждет в Нью-Йорке?

– О, – сказала я, прикусив губу. – Нет. У меня никого нет.

– Неужели? Никаких бывших?

Я пожала плечами.

– Я имею в виду, что встречалась с парнями, но ничего серьезного.

Сэм посмотрел на меня так, словно хотел, чтобы я продолжила. Он ел крылышко и терпеливо ждал, что я еще добавлю. Что было... черт. Ладно, мне придется сказать больше. Но что я могла сказать, чтобы не выдать себя?

– Мои родители в некотором роде любят все контролировать, – сказала я ему ровным голосом. – Странно контролировать некоторые вещи... например, мою карьеру. А также, почему-то, очень легкомысленно относятся при этом к большинству других вещей. Им все равно, с кем я встречаюсь и чем занимаюсь, пока иду правильным путем.

– С одной стороны, похоже, что они предоставляют тебе полную свободу, с другой стороны, вроде бы загоняют тебя в определенные рамки.

– Вот именно, – сказала я, радуясь, что смогла ему донести свою мысль, не раскрывая всего. Я еще не была к этому готова. – Так вот, в старших классах и в университете я совершала много... э-э... бунтарских поступков, пытаясь выйти за границы, которых никогда не было.

– А-а, – сказал он, словно сообразив. – Значит, никаких бойфрендов, зато много... свиданий.

– Ага. Единственные люди, которые были у меня в жизни – это моя команда.

Он вопросительно поднял бровь.

– Я росла вместе с четырьмя лучшими друзьями – Пенн, Кэтрин, Льюис и Роу. У нас непростая история, но мы всегда были рядом друг с другом.

– Звучит неплохо, – произнес он. – А для меня лучшим другом был всегда мой брат Джейк.

– Я единственный ребенок. Итак, моя настоящая семья – это моя команда.

Я посмотрела на свою тарелку. Мне совсем не хотелось говорить ему, что в детстве я много дурачилась. Если уж переходить эту границу, то переходить ее нужно было во всем, включая и моих друзей. Что в какой-то момент я переспала с Пенном, Льюисом и Роу. Что я была не той, за кого меня принимал Сэм. Хорошая девочка, которая сидела перед ним, была иллюзией. Я всегда была чем-то... вернее кем-то другой. Мне нравилось, что он разглядел во мне личные качества. Обычная среднестатистическая девушка, в которую он влюбился.

– По крайней мере, у тебя есть друзья, – сказал он.

Я кивнула.

– Это, наверное, впервые, когда я серьезно отношусь к кому-то.

Когда я снова посмотрела на него, он широко улыбался.

– Правда? Мне нравится быть в этом смысле первым.

Я сглотнула, чувствуя, как все глубже погружаюсь в Сэма. Я не лгала о своем прошлом. Не совсем. Просто не открывала всей правды. Я была не готова увидеть его реакцию, кем была на самом деле. У меня перед глазами стояла картинка, что Сэм, узнав, кем я была на самом деле, будет смотреть на меня по-другому, отчего появлялась тошнота. Нет, я не могла ему сказать правду. Пока нет.

– А как же ты? – поспешно спросила я. – У тебя есть бывшие?

– Бывшая, – уточнил он. – Только одна.

– О? – воскликнула я, заинтересовавшись.

– Мелисса Янг, – сказал он со вздохом. – Мы встречались почти весь колледж. Она все еще живет в Чапел-Хилле и ходит в церковь с моей семьей. Все стало сложнее с тех пор, как мы расстались.

– Почему сложнее?

Он почесал затылок.

– Не знаю. Мои родители хотят, чтобы мы снова были вместе. Им нравится, что она местная. Но я знал, что уеду на год с лишним. Знал, что наши отношения не переживут большого расстояния.

– Но почему?

– Не могу сказать. Она... цепляется. – Он тяжело вздохнул. – Ненавижу это говорить. Она славная девушка, и мы долго были вместе. – Он пристально посмотрел мне в глаза. – Но думаю, если ее так легко было оставить, то она никогда не станет моим эндшпилем.

Я задумалась над его честностью. Хотя мне было не по себе, что не могла ответить взаимностью. И почувствовала, как закралась ревность к его отношениям в прошлом. И то, что его семья все еще хотела видеть их вместе. Если бы они узнали, кто я, была почему-то уверена, что они не одобрили бы его выбор. Или одобрили бы только из-за моих денег... если бы они были такими людьми. Я надеялась, что не второе.

Я не хотела ревновать. Мелиссы же не было здесь и в его жизни тоже. Сэм бросил ее еще до того, как мы познакомились. Но каким-то образом... моя девушка из Верхнего Ист-Сайда, сидевшая внутри меня, ничего не могла поделать с этим мелочным чувством.

Я отогнала эту мысль. Мне не стоило зацикливаться на ревности.

В конце концов, я была здесь с Сэмом.

3

– Спасибо тебе огромное, Кеннеди, – поблагодарила я свою главу добровольцев.

Мы наслаждались мороженым из университетского молочного магазина на озере Мендота. Кеннеди согласилась взять на себя функции по организации мероприятия по голосованию.

– На самом деле, тебе не стоит меня благодарить, Ларк, – сказала она. – Я так счастлива, что у нас в кампусе присутствует губернатор Вудхаус. Четыре года назад я не могла голосовать, поскольку не была взрослой, а мне так хотелось. Но многие мои одногруппники, похоже, не понимают, насколько это важно. Они думают, что далеки от политики. Будто не правительство издает законы по поводу налогов, студенческих кредитов на обучение и выплаты их. – Она закатила глаза.

– Что ж, я с тобой согласна. В конце концов, я здесь.

– И слава богу, – промурлыкала она. – К нам мог прийти кто-то другой.

Я рассмеялась.

– И этот кто-то другой проделал бы хорошую работу.

– Но ты лучше другого, – сказала Кеннеди, будто это был известный факт.

Затем она помахала рукой другой девушке и кивнула, сказав, что собирается отойти, чтобы поговорить с ней. Я отпустила ее. В конце концов, именно для этого она и была здесь. Кеннеди всех здесь знала. И благодаря этому удвоила число наших добровольцев за то время, что мы работали с ней вместе. Я буду скучать по ней этим летом, когда все студенты разъедутся на каникулы.

В кармане у меня зазвонил телефон, и я потянулась к нему, ожидая увидеть очередное приятное сообщение от Сэма. Мы переписывались с ним как ненормальные. Мне по-прежнему хотелось пригласить его к себе домой после того, как мы провели еще одну ночь на участке. Но я не могла заставить себя это сделать. Нью-йоркская Ларк пригласила бы его к себе, но эта Ларк ждала, когда он сделает первый шаг. А я была в курсе, что он не хотел торопиться. Просто не понимала, чего конкретно он выжидал.

Но когда я взглянула на телефон, звонок был вовсе не от Сэма. На экране светилось одно слово – мама.

Я застонала. Отлично. Просто... фантастика.

Тяжело вздохнув, сняла трубку:

– Мам, какой сюрприз.

– Привет, Ларкин, дорогая. Как поживает моя прелестная дочь?

– У меня все хорошо, – спокойно ответила я, зная, что она звонит не за тем, чтобы поинтересоваться, как продвигаются выборы. Ее совсем не интересовали подробности. Явно она звонила совсем по другому поводу. О чем-то, чего я точно не хотела слышать. – Чем могу помочь?

– Почему ты решила, что мне нужна твоя помощь?

Я посмотрела на небо. Опять эти игры. Бесконечные игры. Я почти забыла, как утомительно в них играть. Мы не общались с того дня, как я уехала и начала прокладывать свой собственный путь в ходе предвыборной кампании для следующего года. И вот теперь мама была полна решимости сделать мою жизнь еще более невыносимой. Мало того, что я работала по девяносто с лишним часов в неделю и почти не спала. Нет, теперь мне придется иметь дело еще и с матерью.

– Я не думала, что ты позвонишь, вот и все, – сказала я ей прямо. Моя мать ненавидела прямоту.

– Ларкин, ты же знаешь, каково это. Твой отец завален курортами. Я занята разработкой последней линии сумочек. Мы оба управляем миллиардными компаниями. – Мать драматически вздохнула. – Нам бы не помешала помощь.

О боже, вот оно. Вот почему она позвонила.

– Ты можешь вернуться домой.

Я съежилась.

– Мы договорились на год.

– Твой кандидат победил в предвыборном голосовании. Скорее всего он не нуждается в твоей помощи уже, его и так изберут. Он – фаворит, имеет все шансы на победу.

На самом деле, это было далеко от истины, мне стало даже физически не по себе. Но мою мать это совсем не волновало.

– Я не могу оставить свою работу. Я нужна здесь до ноября.

– Ты реально так думаешь? – спросила мама. – Нужна?

– Да, – выдавила я.

– Я знаю, что ты так думаешь, дорогая. Но это не совсем неправда. Любой может занять твое место в этой предвыборной кампании, результат всегда такой же. Ты – хомяк в колесе гигантской машины. – В голосе моей матери не было никаких эмоций. Все было отрепетировано. Настоящий робот. – А здесь ты сможешь многое изменить. Неужели ты не понимаешь, что на самом деле важнее, Ларкин? Тебя растили, чтобы ты возглавила эту компанию. Вот где ты, действительно, нужна.

Что-то треснуло во мне от ее слов. У меня задрожали руки, перехватило горло. На глаза навернулись слезы. Этого не должно было случиться. Мне обещали год. Целый год без давления от них, от моих родителей. Год, свободный от их ожиданий, без запихивания их компаний мне в глотку. Чертовый бизнес. Это было единственное, что их волновало. Только не я. Не их единственная дочь.

Я не могла дышать. Мысли путались. Все казалось далеким и мертвенно тихим, будто я попала в аэродинамическую трубу.

Что бы еще ни говорила моя мать, я не слышала ни слова. Впрочем, это не имело значения. Я не собиралась возвращаться в Нью-Йорк. Мы договорились на год. И я собиралась воспользоваться своим годом по полной.

Но я не могла подавить нарастающую панику. Хотя понимала, что это неразумно. Это же была моя мать. Вот какой она была. Она правила жесткой рукой и не столько направляла, сколько заставляла людей плясать под ее дудку. В этом не было для меня ничего нового.

Все это было настолько бессмысленно. Особенно, когда меня захватил приступ паники. Я не знала, было ли это из-за недостатка сна, долгих часов, постоянного давления успеть в срок и сделать все на высоте. А может, потому что я скрывала ото всех, кем была на самом деле. А может все вместе, но как бы то ни было паника ударила меня, как два на четыре в грудь.

Я повесила трубку. Я даже не поняла, как это сделала. Но я не могла вдохнуть воздуха полной грудью. Я сидела на траве во дворе кампуса, глядя на озеро, и тяжело дышала. Воздух вокруг... но такое впечатление, словно мне перекрыли кислород.

Я зажмурилась, закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Но это оказалась пустая трата времени. Лучше не становилось. Удушье не проходило.

Мне нужно… Мне нужен был Сэм.

Больше ни о чем не думая, я отправила ему одно короткое сообщение.

«Паническая атака. Помоги».

Я даже не смогла прочитать его ответ сквозь слезы, но внезапно он оказался рядом. Его сильные руки обняли меня за плечи. Подушечки пальцев смахнули слезы с щек. Его успокаивающие слова эхом отдавались у меня в ушах. Затем, не оглядываясь, он поднял меня на руки и понес к своему пикапу.

Я не помнила, как добралась до квартиры. Он остановился перед моим домом и бросился к двери с моей стороны.

– Подожди…, – икнула я, – я... уже лучше... возвращайся на работу.

Он отрицательно покачал головой, помогая мне выбраться из пикапа.

– Мне так не кажется. Думаю, тебе следует пойти домой и поспать. Тебе надо больше спать, Ларк.

– Но Тоби…

– Я сам все объясню Тоби, – сказал он с напором, какого я никогда от него не слышала.

Я ошибалась насчет Сэма. Думая, что он мягкий и тихий, принципиальный. Но как только я нуждалась в нем, поняла, что он был намного сильнее. Властный и авторитетный. Защитник, способный позаботиться, о чем угодно. Он мог с легкостью взять на себя ответственность, я чувствовала себя... в безопасности в его руках. Я знала, что он меня не подведет.

Мы добрались до моей квартиры, он вытащил мою одежду, чтобы я смогла переодеться. Затем осторожно уложил меня в постель. Слезы прекратились некоторое время назад, но я все еще чувствовала никуда не девшееся чувство паники. Паники, от которой не могла отмахнуться.

– Сэм, – позвала я, протягивая к нему руку. Он взял мою руку в свою и поцеловал. – Ты можешь остаться со мной на минутку?

Он кивнул, скинул ботинки и залез на постель вслед за мной. Обнял меня за талию и прижал к себе. Он молчал минуту, прежде чем спросить:

– Что случилось?

Я отрицательно покачала головой. Не зная, что сказать и как объяснить. Я не могла рассказать ему о своей матери. Не могла сказать все. Он знал, что она любит контролировать, но не знал, почему хотела, чтобы я все бросила и взяла на себя управление семейной компанией. И дело было не только в этом. Но и в двадцатилетнем прессе, который давил мне на плечи. Осознание того, что, когда мне придется вернуться, когда закончится моя деятельность здесь, придется снова вписаться в идеальную роль Ларкин Сент-Винсента. Именно тогда, когда я наконец-то так привыкла быть просто Ларк.

И, черт возьми, эта президентская гонка здесь была важна для меня! Я не была готова уехать, все бросив. Даже с этими чертовыми девяносто часами в неделю и моим дерьмовым недосыпом, и адским графиком еды, и всем остальным, что я ненавидела в этой работе, я все равно любила то, чем сейчас занималась.

Я сглотнула.

– Все просто сразу накатило. Поговорила с мамой, и разговор прошел... плохо. И работа. – Я покачала головой, смахивая очередную слезу. – Видно мой мозг не смог все переварить. И я сломалась.

Сэм крепче прижал меня к себе.

– Ты не сломалась. Ты просто перенервничала, вымоталась. Мы все такие. Тебе нужно больше спать.

– Я бы лучше спала здесь с тобой, – прошептала я в тишине.

Он усмехнулся мне в плечо и только потом поцеловал его.

– Что ж, может мы сумеем устроить это в ближайшее время.

Я вздрогнула от намека и жара в его голосе.

– Мне бы этого хотелось.

Он поцеловал меня в шею.

– А сейчас спи, – прошептал он мне на ухо. – Расслабься. Я буду с тобой рядом. Буду всегда здесь с тобой рядом.