Текст книги "Зубной Фей (СИ)"

Автор книги: Изольда Рыбкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Зубной Фей

1. Куда по помытому!?

Знаете ли вы, что такое стоять у дверей пыточной, при этом уже страдая от тех мук, которые предстоят в её стенах? А может меня там ждёт нечто еще более страшное? Неизвестность, помноженная на, вероятно, преувеличенные детские воспоминания, пугает до коликов в животе. Хотя и они не забивают ту боль, которая словно простреливает мне голову еще со вчерашнего вечера.

Да, я у двери стоматологии.

Последний раз я была здесь в начальной школе, когда у меня никак не выпадали молочные зубы, а коренные уже вовсю стремились показать себя миру. Как в жутком кошмаре помню страшные инструменты в руках истязателей в белых халатах. А их тогда, точно помню, было несколько. Одна толстая тетя с пальцами-сосисками лезла ко мне в рот с какими-то огромными щипцами. Вторая, помоложе, держала мне голову и руки, которыми я, естественно, пыталась защищаться. Но всё бы ничего, но ведь была еще и третья – худощавая тетка со скрипучим голосом. Эта, в отличие от первых двух, поставила себе цель уничтожить меня морально, ходя вокруг и приговаривая: «Такая взрослая и так орет! А как же ты рожать собираешься?!».

Рожать я в 9 лет точно еще не собиралась, и, благодаря той психологической «поддержке», к своим нынешним двадцати двум так и не вернулась к этому вопросу, обретя две фобии – стоматологии и роддома.

И вот я уже пятнадцать минут стою на морозе у дверей своего первого персонального ада.

Чего я тут так долго стою, спросите вы. Да потому что со вчерашнего вечера я не сомкнула глаз, испробовав помимо медикаментозного способа все народные рецепты избавления от боли. Ничего не помогло значительно. Лишь на некоторое время переставало «стрелять в мозг», не забывая при этом разрывать на части десны. Устав бесцельно слоняться по комнате, я собралась и приперлась сюда за полчаса до открытия.

«Зато первой буду, – успокаивала себя, пританцовывая на покрытом льдом тротуаре перед крыльцом бесплатной клиники. – Номерок получу и сразу в пыточную. Быстрее начнем, быстрее закончим».

Ну, а как еще себя успокоить?

В стеклянном холле мелькнула чья-то тень, и спустя пару минут двери открылись изнутри, являя… о нет! Ту самую тетю, которая угрожала мне родами двенадцать лет назад. Да ну не может быть! Может, просто похожа?

– Чего стоишь тут? Проходи, раз пришла, – противный скрипучий голос развеивает все сомнения. – Без бахил не пущу!

Ясно: за десять лет тетка на повышение пошла – теперь её посадили облаивать всех, кто собирается на халяву хапнуть здоровья. Зачем я только не пошла в платную? Сидела бы сейчас… дома. И ждала, когда откроется хоть один из частных стоматологических кабинетов, которые в нашем городе почему-то работают только с девяти часов.

А я до девяти могу не дожить. Поэтому я на дрожащих, то ли от холода, то ли от страха, ногах вхожу в здание, где совсем скоро решится моя судьба.

2. DELETE…

На удивление тут не так страшно, как я себе представляла. Со времени моего последнего визита сюда тут многое изменилось. Стоит признать – в лучшую сторону.

«Они просто усыпляют бдительность, – отвечаю своим же мыслям. – Эти персиковые стены и мягкие сиденья вовсе не гарантируют приятное времяпрепровождение в кабинетах этого заведения».

– Шпулько Юлия Сергеевна, – подтверждает мои подозрения уже с самого утра уставший голос работницы регистратуры. – Когда был последний визит? Карточка у нас или будем заводить?

– Была у вас в третьем классе, – растерянно бормочу в маленькое окошечко большого панорамного окна.

– Школьница? – поднимает на меня недовольный взгляд из-под узких компьютерных очков регистраторша и, не давая возможности ответить, видимо, считая, что ответ она уже получила, оценив меня своим презрительным рентгеном, продолжает: – паспорт родителей давай, детские номерки выдаем сегодня только с обеда…

– Подождите, подождите, – спешу всё-таки объясниться. – Мне взрослый номерок.

Раздраженно пролистав паспорт на первую страницу и убедившись в достоверности полученной от меня информации, женщина нехотя встает со стула. В этот момент слышится то ли скрип, то ли стон облегчения, который издает стул, и я понимаю, почему – формы регистраторши ниже обозримой в окошко линии резко увеличиваются, отчего она сильно напоминает айсберг, который медленно, прихрамывая на ногу, движется в сторону огромных стеллажей с карточками пациентов.

К зубной боли примешивается странное чувство стыда – будто я тут приперлась, когда меня никто не звал, да еще и заставляю женщину с больной ногой двигаться. Прогнать эти мысли не дают и люди за моей спиной, которые осуждающе сопят мне в затылок, попеременно громко вздыхая, демонстрируя своё недовольство.

Спустя десять минут получив, наконец, заветный номерок, я направляюсь в практически пустой коридор. Так как я была в очереди первой, то посетителей кроме меня здесь не видно, только врачи в разноцветных халатах снуют туда-сюда, здороваясь и переговариваясь на ходу. Атмосфера вполне дружелюбная и могла бы даже внушать успокоение, если бы не усиливающаяся в тепле боль. Шутки и смех сотрудников меня совсем не расслабляют, даже наоборот – хочется крикнуть: «Эй! Кто тут принимает в смотровом кабинете? Сделайте уже мне укол что ли какой-то, только уймите невыносимую боль!».

Но крикнуть не получилось бы чисто физически. Челюсть начало сводить с каждой секундой всё сильнее, так что, когда меня у кабинета спросили, начался ли прием, я вместо слов смогла промычать что-то нечленораздельное.

– Шпулько, войдите, – раздалось наконец из-за двери, и я поспешила последовать этому приказу.

– Восьмерка лезет слева, – как само собой разумеющееся констатирует врач, высокая блондинка лет тридцати. – На удаление.

– К-к-как удаление? – хотела спросить я, но что услышала доктор, не знаю.

– Проходите в восьмой кабинет, – сунув мне в руку какую-то бумажку и мою карточку, быстро переключается на прерванный разговор с медсестрой. – Следующий!

Удаление… Удаление. Удаление!!! Первое желание – сбежать и никогда сюда не возвращаться. Но только я начала накидывать пальто, как резкая боль пронзила всю левую сторону, отдаваясь даже в мизинце правой ноги. Стерев слезы рукавом ненадетого до конца пальто, я пошла искать восьмой кабинет…

3. Жагадочный врач

«Коновалов Вениамин Викторович. Стоматолог-хирург»

Коновалов… Фамилия как по Чехову. Завалит меня этот Вениамин, как лошадь, одним ударом в челюсть… А он еще и Вениамин Викторович. Ему наверняка с таким именем и помощник не понадобится. Ну, тот, который будет мне мозги пытать своими «такая большая девочка», «рожать больнее»… Этот точно сам справится – вынесет мозг вместе с зубом мудрости технично. Наверняка ему лет под семьдесят. С таким-то именем.

Накрутив себя до предела, я решила всё-таки сбежать, но перед уходом только одним глазком взглянуть на доктора, чтобы убедиться в правильности принятого решения.

Однако, постучавшись в кабинет, я не услышала ни малейшего отклика с той стороны.

«Отлично! Он еще и глухой!» – проворчала мысленно и толкнула дверь.

В кабинете оказалось пусто. Это судьба! Вернее – не судьба мне попасть сегодня к Коновалову. Пойду в платную клинику. До девяти осталось всего полчаса, а значит, потратив время на дорогу, буду там как раз к открытию.

Но одеться снова не получается. Организм, с ночи впустивший в себя не одну таблетку, запиваемую большим количеством воды, подал сигнал к освобождению от накопившейся жидкости.

Из туалета я почти выбегала. И нет – не из-за запаха. С этим, кстати, на удивление, было всё норм. Но вот удивляться долго не получилось – боль усилилась настолько, что думать о том, чтобы куда-то еще идти, было просто невыносимым. Фиг с этим коновалом! Пусть уже сделает хоть что-то, но прекратит мою пытку.

Восьмой кабинет находился в противоположном от уборных конце коридора. Когда я вышла на финишную прямую и до заветной двери осталось всего метров двадцать, я заметила, как с противоположной стороны к нему же направился какой-то паренек. И он явно находился ближе к цели.

Ну, нет. Я первая была очереди! А пустить его раньше себя – значит продлить свои мучения еще на неопределенный срок. К такому я не готова, а потому следовало действовать быстро и решительно.

Собрав всю волю в кулак, а остатки физической формы в ноги, я припустила к кабинету как легкоатлет к финишу. Мой выпад, к сожалению, был замечен моим оппонентом. Прыткий брюнет в светлом свитерке, словно издеваясь, подскочил к двери вместе со мной.

Мы замерли у кабинета, впившись взглядами друг в друга. Я пыталась без слов сказать наглому красавчику (сама не знаю, почему заметила, что он оказался красавчиком, ведь всё внимание моё должна была занимать злополучная восьмерка), что он обязан отступить и пропустить девушку вперед. А парень, смотрел так, словно ждал, что я это всё ему скажу словами.

Но словами я не могла. Поэтому я попыталась просто попасть в кабинет первой. Не вышло.

Парень бесцеремонно схватился за ручку и держал дверь, не давая мне войти.

– Шэйшас моя ошэрэть, – попыталась сказать как можно уверенней и с вызовом посмотрела в наглые карие глаза.

– А я всё равно первый, – словно заигрывая со мной проговорил парень и лукаво улыбнулся.

– Ш чшего бы это? – его эти улыбочки в данный момент интересовали меня меньше, чем мой зуб.

– А догадайся, – этот шутник, чтоб его, мне еще и подмигнул!

– Я тут жагадки ражгадывать не шобираюш, – прошамкала я с достоинством и, резко оттолкнув крепкую жилистую руку, распахнула дверь кабинета, в ту же секунду поняв, что врач так и не пришел. В кабинете сидела только молоденькая медсестра и заполняла какие-то бумаги.

– Ну раз не хочешь жагадки отгадывать, – передразнил меня парень, который вошел вслед за мной, – то садись в кресло, а я отгадаю, какой трофей получу из этого милого шепелявого ротика.

И, поздоровавшись с медсестрой, парень стал надевать голубой халат.

4. Ррраз – и всё!

– Ну, что, Юлька-Шпулька, похоже, судьба тебе сегодня подарить мне себя. Вернее, часть себя, конечно, – петросянит Коновалов, заглядывая мне в рот.

– А уауа, – пытаюсь возразить, но делать это, когда во рту у тебя зеркало и нечто похожее на вязальный крючок, не так-то просто.

– Что говоришь? Не хочешь часть? Готова на серьезные отношения? – и ржет.

Нет, он специально меня бесит? Даже зуб болеть меньше стал. Может самое время уйти отсюда?

– Э-эй, не так быстро! – блокирует мой порыв Коновалов, как-то уж чересчур нежно взяв за руки в районе плеч и проведя до самого локтя, укладывая обратно на кресло. – Мы же только познакомились, а ты уже сбегаешь. Так не романтично, – и как-то двусмысленно заглядывает мне в глаза. – Анечка, приготовь-ка лидокаин, – обращается он к медсестре, вытащив из моего рта инструменты, – а то отношения начинать с боли, плохая примета. У тебя, Юлька-Шпулька, аллергии нет на лекарства?

– Я ШпулькО, – наконец могу поправить этого наглого доктора, каверкающего мою фамилию.

– Ну, это пока… – словно невзначай бросает мне доктор и начинает набирать лекарство в шприц.

Уколов я боюсь с детства. Точнее, не только уколов. Дрожь во мне вызывают и шприцы, и иголки, и даже этот противный запах, который разносится вокруг, когда происходит это сбрызгивание из шприца перед введением лекарства.

Вот и сейчас я панически впиваюсь пальцами в подлокотники, вытягиваясь от страха как гитарная струна – прикоснись и запою. Вернее застону. От страха.

– Юлечка, ну ты чего? – вдруг изменился в голосе Вениамин. Его ухмылка и провокационный тон куда-то испарились. – Всё хорошо будет, расслабься. Я ж тебе всего лишь укольчик собираюсь сделать, а не невинности лишить.

Вот гад! Он словно всё обо мне знает и давит на самые уязвимые места. То «Юлька-Шпулька», с которым я прожила всю школу вплоть до выпускного, то вот теперь про отсутствие у меня опыта близости с парнями. Ну не до того мне было – я училась вообще-то. Пять лет в пединституте на курсе с одними девчонками, да редкие знакомства с друзьями подруг, которые вообще не воспринимали меня как девушку, называя либо «малая», либо, узнав мою фамилию, снова употребляя школьное прозвище.

Разозлившись на Коновалова, я раскрыла рот, чтобы всё ему высказать, но в этот момент мне бесцеремонно всунули за щеку ватный валик, и в следующую секунду Вениамин, держа одной рукой челюсть, второй вводил лекарство в десну.

Я даже не успела испугаться. Всё произошло настолько быстро и … безболезненно, что я только и могла, что ошарашенно хлопать глазами, глядя в серьезные карие омуты с закручивающимися ресничками. Подкручивает он их, что ли?

Закончив делать укол, Вениамин снова стряхнул с лица серьезность и подмигнул мне.

Вот я балда! Он ведь просто отвлекал меня своими шуточками и двусмысленными намеками. Видимо, у него такой подход, чтобы расслабить пациента.

Боль начала стухать. Но настроение почему-то тоже.

«Эх, раскатала губу… Думала, что такой красавчик посмотрит на тебя, мелкую «шпульку», да еще и с распухшей щекой!».

А я ведь сегодня даже не накрасилась! Да и после бессонной ночи наверняка синяки под глазами. В зеркало глянуть на себя даже не удосужилась. Расческой пару раз махнула по длинным волосам и в хвост их собрала по-быстрому.

Дальнейшее поведение Вениамина подтвердило мои догадки. Он больше не шутил. Пока я ждала, когда лекарство подействует, он общался с медсестрой по поводу других пациентов, делал какие-то записи в журналы. Но от меня не скрылось то, что девушка явно была заинтересована доктором. За менее чем десять минут, она почти не сводила с него глаз, не переставая улыбаться. А когда подошло время выдирать мне зуб, то и вовсе исчезла со словами: «Вениамин Викторович, я вам кофе сделаю. Мама пирожков напекла. С капустой, как вы любите».

– Я люблю с мясом, – сказал Вениамин, когда дверь за девушкой захлопнулась, и снова мне подмигнул.

Я внутренне заликовала: очевидно, медсестра его не интересует.

«Но это не значит, что его интересуешь ты», – тут же подсказал мне внутренний голос.

Ну и ладно. Зато он укол небольно сделал. Может и восьмерку удалит так же?

– Ну, давай, – кряхтя прорычал Вениамин, вытаскивая корень с ужасным хрустом.

Ощущения, словно мне ломали челюсть. Но при этом совершенно отсутствовала боль. Чудеса!

– Юлечка, солнышко, расслабься, – сказал так неожиданно ласково, что я растерявшись, чуть не захлопнула рот. – Э, нет, не настолько, – игриво проговорил, заглянув в глаза.

Спустя еще пару минут из меня извлекли наружу внушительных размеров кусок окровавленного зуба, а на его месте образовалась огромная дыра.

– Юлёк, пришлось немного тебя перекроить, – снова улыбается Коновалов. – А теперь по-быстренькому зашьём, и будешь как новенькая.

– Не-не-не-на-до, – умоляюще машу головой. «Шить» меня – это уже слишком!

– Надо, Юля, надо, – перефразировав известную фразу из фильма, говорит Вениамин и достает иголку. – Но обещаю: больно не будет. Веришь мне?

Он смотрит серьезно, не мигая. И в первую минуту мне хочется отрицательно покачать головой, но что-то вдруг переключается во мне, и я совершенно четко понимаю – верю. О чем и говорю, как завороженная глядя в эти красивые глаза.

И больно действительно не было.

Дорогие читатели!

Давно хотела написать короткий рассказ о любви, и вот, наконец-то, это свершилось! Этот рассказ будет совсем небольшой, и, надеюсь, что проды буду добавлять каждый день) Поэтому очень надеюсь на вашу поддержку – звездочки и комментарии) Ну и, конечно, добавляйте в библиотеку для хорошего настроения!

С любовью, ваша Изольда)

5. Вылитая Снегурочка

– Ну вот, а ты боялась, – подмигивает мне доктор, протягивая какую-то бумажку. – В четверг на повторный прием – швы снимать.

Я покидаю кабинет и даже не знаю как попадаю домой. Всю дорогу перед глазами стояло лицо Вениамина Викторовича, то его озорные ямочки, то сведенные насупленные брови, то красивые губы, неприлично правильной формы.

Да что ж это такое!? Не хватало еще влюбиться в первого встречного! Вот, что значит «достигнуть репродуктивного возраста» – организм уже самостоятельно ищет себе пару, не гнушаясь стоматологами…

Павда, остаток дня я вспоминала Коновалова хоть и чаще, но уже он не казался политым розовым сиропом. Анестезия прошла и развороченная десна дала о себе знать.

Как только я не вспомнила тут Вениамина! Наверняка, ему икалось сегодня – от Веника и коновала, доктор именовался в моих причитаниях и монстром и шарлатаном, обманувшим наивную меня. «Веришь ли ты мне, Юлечка?» – кривлялась я, глядя в зеркало и представляя насмешливое лицо парня. «Конечно, Айболит! Глупая Юлька уже растеклась лужицей перед вашим взглядом и даже не слышит, что вы вещаете!». Тьфу!

На второй день рана начала затягиваться, боль стухать, а я – считать дни до четверга, чтобы снова увидеть красивого доктора. За эти дни меня бросало из крайности в крайность: то я признавалась себе, что впервые в жизни влюбилась, то уходила во внутреннюю несознанку, открещиваясь от мыслей о Вениамине. Масла в огонь подливали мои сновидения. Коновалов снился мне каждый день, и в этих снах он не вырвал мне ни одного зуба. Зато просыпаться приходилось красной от стыда…

Ну вот, наконец, и четверг.

Сегодня я встала пораньше, хотя прием у моего доктора только во второй половине дня. Но мне необходимо подготовиться. Возможно, это мой последний шанс произвести впечатление, поэтому всё должно быть идеально.

С вечера я накрутила бигуди – волосы у меня длинные, но объема им, на мой взгляд, не хватает. Вчера штудировала видео в интернете, как сделать эффектный мейк. Даже несколько раз потренировалась на себе и маме. Родители моё рвение в этом направлении не оценили – сказали, что я без косметики нравлюсь им больше. Но на то они и родители, чтобы любить меня любую. А вот для Вениамина хочется быть чуть лучше, чем идеальной.

Перемерив весь шкаф, остановила свой выбор на вязаном платье нежно-голубого цвета. Белые сапожки на каблуке. Жаль, белого пальто у меня нет – непрактично, – есть только серое, но с красивым воротником из натурального меха и белая вязаная шапочка – чем не снегурочка! Надушилась своими любимыми духами и, гонимая бабочками в животе, поспешила к назначенному времени в стоматологию.

Но что-то пошло не так…

Вернее всё пошло наперекосяк! Сначала я сломала ноготь на указательном пальце, когда открывала дверь подъезда. Потом чуть не попала под микроавтобус, успев отскочить в последний момент на тротуар. Водитель, видимо, не рассчитал скорость или тормозной путь и подъехал к остановке максимально близко к тротуару. Я стояла на остановке ближе всех к краю, и, заметив несущуюся на меня маршрутку, сделала резкий выпад назад, угодив прямо в растаявшую снежную кашу. Влажные салфетки не решили проблему пятен на пальто и платье, справившись лишь с сапогами. Но рано я радовалась, что хоть обувь осталась выглядеть достойно в моём внешнем виде. У самого входа в стоматологию я растянулась на льду и… сломала каблук. Вернее, не сам каблук, а супинатор, который его держал. Тонкая шпилька скривилась и отказывалась становиться прямо. Приходилось хромать, ковыляя к восьмому кабинету. Настроение скатилось в ноль, когда перед дверями доктора Коновалова я обнаружила еще и живую очередь из пяти человек.

Сегодня, похоже, не мой день…

6. Мамонт

Сегодня посетителями восьмого кабинета, словно по заказу, были почти сплошь девушки. Ну ладно, старушка лет семидесяти не в счет, но вот та молодая мамаша со своим беззубым первоклассником вполне себе эффектная дамочка. И зачем, спрашивается, так краситься, если просто ведешь ребенка к стоматологу? Еще эти студентки вдвоем приперлись! Сидели, хихикали в коридоре – наверняка моего Веню обсуждали!

Стоп. «Моего»?

«В смысле «моего доктора», – услужливо подсказал внутренний голос.

Дверь кабинета в очередной раз распахнулась, и я, уже практически рефлекторно подобралась: вытянула спину, по-королевски сложила ноги под лавкой и… уткнулась в телефон. Ну а что – у меня так-то есть дела и поважнее, чем Коновалов; мне, может, толпа поклонников в соцсетях прохода не даёт, покааа им всем ответишь…

Но вышел снова не Вениамин.

Неужели за прошедший час ему совсем-совсем ничего не нужно за пределами четырех стен, в которых он сейчас находится?

Зато уже в третий раз выходит медсестра. Та самая, что строила ему глазки в прошлый мой прием. Сегодня, как ни странно, она выглядит намного скромнее, что ли… Макияж либо минимален, либо вовсе отсутствует, да и халат какой-то … обычный. Вон на спине даже не проглажен толком.

С третьего раза медсестра всё-таки заметила меня. Что неудивительно – подошла моя очередь, и я пересела практически вплотную к двери. Наткнувшись на меня взглядом, девушка даже притормозила на секунду, словно удивившись моему появлению.

«Надо же – узнала!» – хмыкнул внутренний голос.

Но в следующий момент в глазах её отчетливо прочиталась… усмешка?

«Странная какая-то… – внутренний голос тоже пытался понять, что скрывается за такой реакцией. – Так смотрят обычно покупатели в магазине, когда удалось у тебя из-под носа урвать с полки последний товар с 90 % скидкой».

Но, решив, что мой внутренний голос что-то чересчур сегодня разговорчив, я мысленно заклеила ему рот скотчем и приготовилась входить в кабинет, из которого только что вышел рыжий паренек (ну я же сказала, что «почти все девушки» – вот этот рыжик и вошел как раз в это «почти»).

Толкнула дверь и решительно вошла внутрь. Очень некстати начали трястись коленки – нет, не из-за страха перед болью, я уже уточнила у Яндекса, что снятие швов с десен процесс совершенно безболезненный, а вот предстоящая встреча с Коноваловым вызывала внутри просто какую-то бурю. Будто всё выворачивалось наизнанку. И войдя в кабинет, но еще не поднимая глаз на доктора, думала лишь о том, что надо что-то делать с мокрыми ладошками. А вдруг Вениамин возьмет меня за руку?

«Зачем ему брать тебя за руку?» – скотч отклеился, придется повесить замок. Амбарный! И ключ выбросить.

Поднимаю голову, и чуть не вскрикиваю. В кресле сидит сухонький седой старичок лет восьмидесяти.

«А-ну, протри глаза, может это галлюцинации?!»

Как дура, тру глаза, продолжая всматриваться в дедулю, но поняв, как это выглядит, мысленно отвешиваю подзатыльник своему внутреннему «умнику».

– Сколько можно болтать?!

– Ну, раз не хотите разговаривать, то можете написать, что вас беспокоит, – доктор растерянно указывает мне на кресло, а я в ужасе понимаю, что сказала эту фразу вслух.

– Извините, доктор, я не вам, – блин, это прозвучало еще более глупо – сейчас еще подумает, что я сумасшедшая. – Я разговор не закончила по телефону, – и на глазах у старичка и ехидной медсестры достаю из кармана смартфон и прикладываю к уху.

«Пара-пара-пам».

***

Выходила я из стоматологии полная уверенности, что сюда я больше не вернусь. Ни за какие коврижки больше не приду туда, где не только испытала столько страха, позора и, хотелось бы сказать боли, но нет. Её как раз было минимум. Зато тут окончательно разрушились мои глупые романтичные грезы о взаимной любви…

Коновалов не захотел встречи со мной во второй раз. Ну, а как еще можно объяснить то, что он назначил мне прием к другому доктору? Теперь понятно, почему эта ехидна мне так скалилась! «Вот, мол, обломись, Шпулько, не достанется тебе Коновалов – ты его не зацепила нисколько!».

Да уж… Не везет мне в любви…

Это второе разочарование, которое связано с противоположным полом. Первый раз я влюбилась в своего одноклассника в первом классе. Случилось это при весьма необычных обстоятельствах.

Я всегда была очень маленькой: низкий рост, хрупкое телосложение. В школе часто меня не замечали, а в начальных классах охранники поначалу постоянно принимали за дочь кого-то из учителей, которая пришла к родительнице на работу из-за того, что дома не с кем оставить ребенка.

Так вот, дело было после уроков. Нам на последней перемене обычно раздавали «питание». В школьной столовой то ли ремонт был, то ли еще какие-то неведомые мне обстоятельства. Но я хорошо помню одно – нам выдавали из большой коробки разные вкусности. Иногда это были сосиски в тесте, иногда – пирожные «муфточка» (такая обалденная хрустящая трубочка с белковым кремом внутри), а иногда – пиццу.

Пицца не была похожа на ту, к которой мы привыкли в последние лет пятнадцать. Тогда это была такая круглая булочка, в середине которой помещалась начинка: колбаса, мелко порезанные овощи, соус. Сверху она всегда была посыпана самым дешевым плавленным сыром. Тогда он назывался «колбасный», как его именуют сейчас, и есть ли он вообще в магазинах, я не знаю. Так вот этот сыр по задумке должен был расплавляться и равномерно покрывать всю поверхность пиццы. Но колбасный сыр никогда не плавился. Он просто засыхал наструганной на крупной терке крошкой, которой его туда насыпали. Это была самая невкусная часть. На перемене я успевала только обгрызть её с поверхности булки. Было мерзко, но страдания стоили того – под ним оставался самый смак – немного жидковатая начинка, вся перемазанная красно-белым соусом. И какое же наслаждение было идти домой и по дороге жевать мою любимую пиццу.

Но прежде чем выйти из школы предстоял небольшой квест: нужно было переобуться, при этом пристроив куда-то свою еду. Обычно я переобувалась у окон, клала пиццу на подоконник и делала свои дела. Но в тот день все подоконники оказались занятыми, и чтобы не терять времени, я устроилась на лавочку у гардероба. На вырванный из черновика листок положила драгоценное лакомство и начала очень быстро запихивать сменку в узкий мешок, который мама самостоятельно сшила мне для этих целей. Сменка, как назло, не влезала и постоянно падала на пол. В очередной раз наклонившись за непослушной обувью, поняла, что балетка закатилась под лавку. Недолго думая, поползла за ней. Всего несколько секунд моего отсутствия стали роковыми. На скамью, под которой я находилась, повалились старшеклассники. Несколько здоровенных пацанов с гигиканьем и непрестанными толканиями друг друга, видимо, тоже пытались переобуться.

Возможно, мне бы стоило еще немного посидеть в том безопасном месте, где волей случая я оказалась, но в тот момент я об этом даже не подумала. И начала вылазить из-под лавки.

Когда я появилась словно из ниоткуда перед мальчишками, они в первые мгновения даже опешили и затихли. А потом разразились еще большим хохотом.

– Малая, ты откуда взялась?

– Дитё, ты хоть разговаривать-то умеешь?

– Да она походу из чьего-то портфеля вылезла!

– Точно! Как Пикачу!

Пока они упражнялись в остроумии, я смогла всё-таки справиться с мешком, и даже надела свой ранец, однако не покидало ощущение, что чего-то у меня не хватает.

Пицца!!!

Нет, всё-таки я сказала это вслух. И даже не просто сказала, а прокричала, так что все четверо снова уставились на меня в немом вопросе.

– Малая, буфет на втором этаже, – съехидничал самый главный в их компании. Догадаться, что это так было несложно – он единственный сидел на лавке, в то время как его друзья переобувались стоя, побросав рядом с ним только свои портфели.

– Моя пицца была здесь, – произнесла тихо, дрожащей рукой указывая на место, где теперь … сидел главарь.

Дальше была немая сцена. Все парни обратили взгляды на своего предводителя, на лице которого отразился тихий ужас. Он медленно приподнялся с лавки, а вместе с ним, вернее с его штанами поднялась и моя пицца… Расплющенная под его весом, но почему-то по-прежнему жутко аппетитная, она всё-таки оторвалась от пятой точки старшеклассника и упала на пол. На мои глаза навернулись слезы.

– Ты чего, мелочь, обалдела? – налетел на меня один из подпевал «главного».

– Ты Мамонту джинсы новые испортила! – подхватил второй.

Не знаю, куда девался мой инстинкт самосохранения, но вместо того, чтобы по-тихому уйти, я вдруг выпалила совсем неправильные в данной ситуации слова:

– А пусть смотрит, куда садится!

А в следующий момент стало очевидно, почему у пацана такая странная кличка. Моя наглость вызвала у их главного какой-то странный, дикий смех, во время которого показались его зубы. Точнее один зуб. Нет, у него, конечно, были и другие, но этот затмевал всех. Огромный кривой клык, как у мамонта.

Как загипнотизированная я смотрела на этот зуб, и не заметила, как меня подхватили за руку и куда-то потащили.

– Быстрее, Шпулька! – на ходу повернув голову, я поняла, что мой одноклассник Димка Нагорный тащит меня к выходу.

– Куда мы бежим? – спросила, наконец, когда мы, выскочив из школьного двора и повернув за угол, остановились, чтобы отдышаться и убедиться, что погони за нами нет.

– Ты видела, как Мамонт на тебя смотрел? Он же зверюга – набросится на человека и вонзится своим клыком. Пойдём я тебя домой провожу, так мне будет спокойнее.

Слова Димки вызывали смех и какое-то приятное чувство радости от того, что за меня заступились. Спасли пусть и от надуманной опасности, однако же факта защиты это не отменяет.

С этого дня мы стали дружить. Димка провожал меня домой после школы, а я делилась с ним своей пиццей. Мамонта я встречала в школьных коридорах всего пару раз после того случая, и оба раза он даже не обратил на меня внимание. А потом и вовсе куда-то пропал.

С Димкой мы дружили до пятого класса. А потом, когда я поняла, что влюбилась, увидела его с другой девчонкой, которую он держал за руку. Так же, как меня в тот день, когда спасал от старшеклассников.

Я была настолько расстроена, что в тот же вечер попросила маму перевести меня в другую школу, придумав для того кучу причин. Мне было невыносимо смотреть, как тот, кто стал не самым близким, теперь просто кивает «Привет» и влюбленными глазами смотрит на другую девочку. Благо, родители у меня очень демократичные, и, убедившись, что моё решение поменять школу окончательное и обдуманное, согласились.

С тех пор я старалась не подпускать к себе слишком близко парней. Да, если честно, очереди из желающих как-то и не наблюдалось. В общем, вторая моя влюбленность снова потерпела фиаско.