Текст книги "Карта нашей любви"
Автор книги: Изабель Брум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Глава 6
Бум. Бум. Бум.
О господи, кто-то пытается сломать дверь и убить ее.
Бум. Бум. Бум.
Хорошо, может быть, кто-то просто стучит.
Холли встала и тут же ударилась мизинцем ноги о ножку кофейного столика.
– Чертов урод! – завопила она.
Стук прекратился.
Схватив одеяло, чтобы прикрыться ниже пояса, Холли проскакала к входной двери и с грохотом распахнула ее. На пороге, держа связку позвякивающих ключей на одном пальце, с кривой усмешкой стоял тот, кого можно описать только как высокого, темноволосого, красивого незнакомца.
– Это вы мне? – спросил он с сильным ирландским акцентом.
– Что? Нет! – возмущенно ответила она.
– То есть вы не думаете, что я… э-э-э… как вы сказали… «чертов урод»?
Он открыто смеялся над ней, а Холли думала о том, что во рту совсем пересохло, к тому же она не смыла макияжа перед сном.
– Я ударила палец на ноге, – неохотно ответила она.
Они одновременно опустили глаза, но ноги Холли скрывало одеяло.
– Вы, наверное, Холли? – На нем была красная футболка в мелких дырках спереди, синие шорты и поношенные шлепки.
– Правильно. А вы Эйдан?
Если он и удивился тому, что она знает его имя, то вида не показал, просто коротко кивнул. Холли переступила с одной ноги на другую. Ей не нравилось, как этот мужчина смотрел – его явно забавлял ее растрепанный вид. То, что он был, несомненно, хорош собой, не имело никакого значения.
– Мужчина в магазине сказал про вас, – добавила она, натягивая одеяло повыше.
Эйдан улыбнулся.
– Костас?
Теперь пришла очередь Холли кивать. Она решила не пересказывать ему слова Энни.
– Я заходил вчера вечером, – сказал он. – Думал, вы здесь, потому что везде горел свет.
Холли подняла руку, чтобы почесать лицо, и поняла, что на щеке появилось несколько комариных укусов.
– Комаров привлекает свет ночью, – продолжил он, подняв бровь, когда она отвела руку. Господи, как он ее раздражал. Она постоянно думала о том, как ужасно выглядит с тушью под глазами, комариными укусами по всему лицу и прической после сна, напоминающей шкуру горного козла.
Эйдан протянул ей ключи.
– Это ваши. Сандра оставляла мне запасную связку на всякий случай, но теперь, когда вы здесь… – Он умолк. – Вы набираете ванну?
– Что? – Холли уставилась на него. – Нет. А что?
– Не слышите? – Он обошел ее и направился к лестнице.
Холли последовала за ним, слегка прихрамывая из-за пульсирующего болью пальца. Они стояли в тишине, и, совершенно точно, сверху раздавался настойчивый капающий звук. Эйдан прошел, не спрашивая разрешения, оставив Холли недовольно ковылять следом.
– А, – его голос прозвучал из ванной. – Никто не предупредил вас о греческой водопроводной системе, так?
– В смы… Ой!
Холли в ужасе отшатнулась, когда увидела разгром по ту сторону двери. Унитаз, которым она пользовалась лишь дважды с момента приезда, до самого края был наполнен темной мутной водой. Эта же вода покрывала пол. Несколько оторванных листков туалетной бумаги плавали на поверхности.
– Здесь нельзя смывать туалетную бумагу в унитаз, – сказал Эйдан. Он старался говорить деловым тоном, что весьма впечатляло в сложившейся ситуации.
Холли потеряла дар речи, поэтому, когда он сказал ей, что сходит к себе за инструментами, необходимыми для прочистки сифона, она молча кивнула с глупым видом. Как только она услышала, что он ушел, она бросилась в свободную ванную и захлопнула дверь. Зеркало на стене подтвердило ее худшие опасения – она действительно выглядела как горный козел. Тот, который долго искал тропу или заблудился в кустах. Но, возможно, Эйдан больше запомнит пол в ванной, чем ее лицо.
Пригвожденная к месту в состоянии полного и абсолютного унижения, Холли слышала, как Эйдан вернулся в ванную, позвякивая, должно быть, инструментами.
Он действительно выглядел как человек, у которого будет большой ящик с инструментами, а еще как человек, который на самом деле умеет ими пользоваться. В этом заключалось его отличие от Руперта, который хранил свои дорогие инструменты в целлофане в шкафу под раковиной.
– Холли!
О господи, он звал ее! Сделав над собой усилие, она оторвала ноги от плитки на полу и подошла к двери ванной. На ней все еще была футболка Руперта и одеяло, которое она подхватила повыше, чтобы не намочить.
– У тебя есть ведро? – спросил он. Он стоял на четвереньках, держа руку в перчатке на весу, чтобы вовремя перехватить поток воды.
– Я… э-э-э… не знаю, – пробормотала Холли. Почему она так глупо себя вела? – Пойду поищу, – добавила она, увидев, как он начинает хмуриться.
Спустившись, она нашла ведро, отбеливатель и целую коллекцию губок и тряпок, сложенных в шкафу на кухне.
Задержавшись около своего чемодана, чтобы надеть джинсовые шорты, она взяла все, что нашла, принесла в ванную и осторожно положила на пол рядом с тем местом, где Эйдан осматривал унитаз. Ему не нужна помощь, сказал он ей, но чашка чая пришлась бы к месту.
Слава богу, вчера она купила молока, подумала она, осторожно наливая воду из большой бутылки, стоявшей в холодильнике, в чайник и читая надписи на двух кружках, которые нашла на полке около плиты. Пока чайник грелся, Холли пробежалась расческой по волосам и почистила зубы над раковиной. Ее руки все еще дрожали, когда она разливала по чашкам кипяток.
В ожидании Эйдана Холли нашла свой телефон на кофейном столике и с ужасом вспомнила, что так и не отправила сообщение Руперту. Она представила, что бы произошло, будь он здесь, когда унитаз решил взорваться. Образ Руперта на четвереньках, по локоть в канализации, выглядел настолько абсурдным, что Холли громко рассмеялась.
– Рад, что ты нашла в этом что-то смешное.
Это был Эйдан, спускающийся по лестнице. Он выглядел немного более смущенным и намного более мокрым, чем раньше.
– Я не смеялась над… Я просто… Вот.
Холли протянула ему кружку.
Он сделал глоток, глядя на нее поверх кружки.
– Хороший чай. Чего греки точно не умеют делать, так это готовить чай. Их кофе, наверное, самый вкусный в мире, но их чай на вкус как ослиная моча.
– Спасибо, что починил э-э-э… проблему в ванной. – Холли покраснела.
– Без проблем, – ответил он. Он пил чай очень быстро.
Бедняга, хотел побыстрее сбежать от нее. Холли знала, что нужно поговорить о чем-то отвлеченном, например, о погоде. Но так сложно сосредоточиться на светской беседе, когда мужчина настолько неприлично красив. Как только эта мысль пришла ей в голову, она сразу почувствовала себя виноватой. К тому же что-то в самом Эйдане заставляло ее чувствовать беспокойство. Когда он смотрел на нее, казалось, он может увидеть ее сквозь ту броню, которую она так старательно создала вокруг себя. Хотя это глупо – они только познакомились. Наверное, она просто чувствует себя уязвимой, потому что он застал ее в таком ужасном виде.
– Что ж, – в итоге сказал он. – Когда ты последний раз говорила с тетей Сандрой?
Холли сглотнула. Соврать? Почему-то она знала, что с Эйданом это не пройдет.
– Я никогда ее не видела, – сказала она, резко отхлебнув из чашки и чуть не подавилась, когда обжигающий чай попал в горло. – Я узнала о ее существовании неделю назад.
Впервые с момента, как она открыла ему дверь, Эйдан потерял свою невозмутимость и самообладание. Он внимательно смотрел на нее, во взгляде читалось недоверие.
– Но ты ведь ее племянница, правильно? Ты Холли?
– Вообще, да, – ответила она. Он умело прочистил унитаз, но ни при каких обстоятельствах она не была готова рассказать ему всю семейную историю.
– Она говорила, что хочет оставить дом тебе, – продолжил Эйдан, осторожно поставив чашку на стол. – Когда у нее обнаружили рак, она точно знала, кто получит дом, – это будешь ты.
Холли теребила драный край шорт и боролась со слезами, которые неожиданно подступили при этих словах. Значит, это рак унес жизнь тети. Видимо, Эйдан предполагал, что она уже знала об этом, но будь она проклята, если даст ему понять, как этот неожиданный взрыв бомбы ударил по ней. Она годами хорошо скрывала свои истинные чувства, даже от тех, кто был ближе всех, а этого парня она знала всего пару часов. Шумно выдохнув и пожав плечами, она злобно сказала:
– Слушай, я здесь, чтобы просто прибрать дом и продать его. Я не знаю, почему Сандра оставила его мне – и по большому счету мне плевать.
Эйдан вздрогнул, словно его ударили.
– Эй, не руби сплеча, ладно? Хорошо, что Сандры нет с нами и она этого не видит.
Ох, это уже ниже пояса. Холли смотрела на него какое-то время, пытаясь сдержать поднимавшуюся в груди волну гнева. Последнее, чего бы она хотела, – выпустить наружу этот ужасный, непонятный гнев – тот самый, с которым она училась бороться с того момента, как потеряла маму.
– Слушай, мне все равно, что ты обо мне думаешь, – тихо ответила она. – Я даже не знаю, кто ты такой. Ты приходишь сюда на рассвете, лупишь в дверь, как сумасшедший, смеешься надо мной…
– Ты обозвала меня! – перебил он ее.
– Я ругалась на чертов стол! – парировала она.
– И я починил твой чертов унитаз! – заявил он, поднимая голос на октаву.
Разъяренный, он постепенно успокоился и даже попытался улыбнуться, хоть и не Холли. Достав ключи из кармана шорт, Эйдан посмотрел на нее несколько секунд, затем бросил их на стол, где они прокатились до самой вазы с цветами и замерли с тихим звоном. Когда входная дверь за ним закрылась, Холли с ужасом поняла, что, наверное, это он поставил в вазу свежие цветы, а теперь он считает ее полной козой.
Слезы были готовы хлынуть из глаз, но это только укрепило решение Холли не обращать внимания на случившееся. Вообще не важно, что Эйдан о ней думает. Через пару недель она вернется обратно в Лондон, продав этот странный мавзолей, и сразу забудет и про Сандру и про Эйдана.
Однако то, как легко он довел ее до того, что страшная злость чуть не вырвалась на волю, обеспокоило ее. Она провела с Рупертом целый год, и он ни разу не видел даже намека на ее плохое настроение. Всякий раз, когда Холли чувствовала приближение вспышки ярости, она всегда находила способ побыть одной – уходила на пробежку или в магазин. Она боялась того, что случится, если она допустит выхода волны гнева. А с Эйданом, впервые с юности, она почти потеряла контроль над собой. Нет, определенно, он был плохой новостью. Нужно сделать все, что возможно, чтобы не встречаться с ним до конца пребывания здесь.
Глава 7
– Дорогая! Наконец-то! Я уже думал, что тебя похитили!
Холли поморщилась.
– Извини. Я забыла положить зарядку, потребовалось время, чтобы купить новую. – Удивительно, как иногда бывает просто обмануть Руперта.
– О, бедняжка. Это было ужасно?
Холли подумала, что да, учитывая больной палец, чертов скарб умершего человека, затопление туалета и несколько десятков комариных укусов: пока все идет просто отвратительно – но решила, что соврать еще разок будет гораздо проще.
– Все нормально, – ответила она. – Наверное, немного непривычно, но все очень добры. – «Кроме Эйдана», – подумала она. Но его никак нельзя было упоминать.
– Что там за дом? – спросил Руперт. Его голос на большом расстоянии звучал по-другому, словно он говорил со дна очень глубокой ямы.
Холли раздумывала, что ответить, осматривая первый этаж дома со своего места на диване.
– Красивый, – ответила она наконец. – У меня не было пока возможности осмотреть остров. Собираюсь пойти сегодня.
На другом конце послышались голоса.
– Дорогая, извини, мне пора идти. Совещание.
В горле притаился вздох.
– Все в порядке. – Она заставила себя улыбнуться в надежде, что он услышит улыбку в ее голосе. – Я позвоню вечером.
Когда он повесил трубку, Холли сидела какое-то время, уставившись на вазу с цветами на столе. Несколько лепестков опали и начали заворачиваться по краям. Их поставил Эйдан – он не может быть плохим человеком – прошептал голосок внутри.
Она не могла отделаться от ощущения, что сердится на тетю Сандру. Почему она только сейчас решила сообщить о себе, когда уже слишком поздно? Почему решила оставить Холли дом, который и так сильно усложнил ее жизнь? В этот момент – покусанная, униженная, страдая от похмелья, Холли пожалела, что вообще открыла это чертово письмо.
Но так не пойдет. Холли никогда не позволяла себе долго сидеть и жалеть себя. Пришло время встать и встретить реальность лицом к лицу. А начать стоило с небольшого исследования. Мысль о том, чтобы вернуться в спальню тети, заставляла ее волосы шевелиться. Возможно, день на солнышке придаст ей смелости. Если она действительно приезжала сюда раньше, как ей самой уже кажется, стоит пройтись по округе и попробовать воскресить воспоминания.
Было всего одиннадцать утра, но солнце уже нещадно резвилось на открытых плечах Холли. Тепло от каменного покрытия чувствовалось даже через подошву сандалий, а по дороге вниз крошечная ящерица пробежала по ее пальцам и скрылась в скудной растительности под ногами.
Холли не видела сверчков, но слышала их стрекот с деревьев. Кожаный ремешок сумки соскальзывал со вспотевшего плеча, а над верхней губой выступило несколько капелек.
Костас встретил ее в магазине как старого друга.
– Яссу, кукла – ти канис?
Наверное, у нее вытянулось лицо, потому что он повторил на английском:
– Привет, куколка! Как дела?
– Жарко, – улыбнулась ему Холли, обмахивая лицо рукой, протягивая другую к холодильнику за бутылкой воды.
– Да, да. Очень жарко сегодня. – Он как будто этим гордился и лучезарно улыбнулся, когда она дала ему несколько монет.
– А здесь есть?… – начала она, не совсем понимая, что хочет спросить.
Костас продолжал улыбаться.
– Хочешь искупаться? – спросил он. – Пляж?
– Да! – Это будет отличным местом для начала.
– В эту сторону, двадцать минут. – Он показывал налево от магазина. – Туда ходит автобус. Каждый час. На улице.
Она прошла около пятнадцати метров, когда услышала быстрые шаги в шлепках за спиной.
– Это тебе, – сказал Костас, вкладывая ей в руку тюбик крема.
– Что это?
– Ти! – засмеялся он. – Ти – это «что».
Она промолчала, а он показал на ее лицо.
– От укусов.
– О! – Холли прикоснулась к россыпи розовых прыщиков на щеке. – Спасибо.
– Эфхаристо означает «спасибо», – сказал он с улыбкой. – Мне нравится учить тебя греческому.
– Это очень мило. – Холли была по-настоящему тронута. Не так часто она видела проявление доброты, особенно в Лондоне, где ты скорее бежишь в другую сторону, если кто-нибудь подошел к тебе сзади, чем остановишься и мило поболтаешь. Она послушно намазала несколько укусов кремом.
– Браво! – одобрительно закивал Костас. – Завтра не будет ни одного укуса – все исчезнут.
Что, черт возьми, он ей дал – волшебный крем?
Их прервал визг тормозов. Дряхлый автобус с грохотом вывернул из-за угла прямо на них. Холли, которая еще не совсем дошла до остановки, начала бежать, но Костас уже встал на дороге и вытянул свою большую волосатую руку. Автобус остановился. Бормоча благодарности по-гречески сначала Костасу, а потом водителю, Холли расплатилась монетой в два евро, уселась на потрескавшееся кожаное сиденье и прислонилась головой к окну.
По информации из ее путеводителя, который она тайком достала из сумки, чтобы проглядеть во время путешествия, Лаганас был первым курортом, до которого она доедет. Она вспомнила, как Элиана говорила, что это место самых больших вечеринок во всей Греции, и представила, насколько людным он должен быть. Те немногие кусочки острова, которые она уже увидела, были красивыми, красочными и нетронутыми, поэтому после объявления «Лаганас!» она спустилась со ступенек автобуса с некоторым опасением.
Она стояла на конце очень длинной дороги, которая тянулась от материковой части. Неожиданно, метров через шесть песка, она увидела море. Пляж тянулся во всех направлениях, формируя букву Т с основной дорогой.
Холли повернулась лицом к дороге, спиной к воде. Слева от нее протянулись бары, направо – рестораны. Она увидела, как отдыхающие не спеша идут на поздний завтрак, и ее желудок завистливо заурчал. Ей надо бы почаще вспоминать о том, чтобы кормить его. На улице не было ничего особенно интересного. Все, что она видела, – это бары, сувенирные лавки и рестораны фастфуда. Вдали она различила говорящие золотые арки знака «Макдоналдс» и содрогнулась. Элиана была права по поводу многолюдности. Это место настолько отличалось от ее уединенного маленького домика на горе, что Холли задумалась о том, как Сандра воспринимала все это и ездила ли она сюда вообще.
Если верить карте в путеводителе, то, свернув налево по пляжу и пройдя вдоль моря, можно дойти до следующего курорта под названием «Каламаки». Это место, как утверждал путеводитель, было гораздо меньше и естественнее, чем его более крупный и громкий сосед.
Пляж Лаганаса очень отдаленно напоминал те полосы рая с белым песком, которые выдает интернет на запрос «Пляжи Греции», подумала Холли, отводя взгляд от двух девушек на пластиковых лежаках, поджаривавших открытую грудь на солнце. Куда хватало взгляда, пляж был заполнен всевозможными барами и ресторанами, прижатыми друг к другу. Каждый из них предлагал в аренду лежаки. Из каждого заведения звучала музыка, также радующая разнообразием от традиционных греческих мелодий до хитов британских чартов.
– Привет, красотка! – Подросток грек в коротких джинсах, с сумкой на поясе и в бейсболке с большим козырьком вырос перед Холли. Он улыбался довольно дружелюбно, но Холли поняла, что сейчас услышит жесткую рекламу.
– Куда ты идешь? – спросил он, когда она попыталась обойти его.
– В Каламаки, – ответила она, показывая перед собой.
– Нет! Каламаки? Почему? Ты остановилась в Каламаки?
– Слишком много вопросов, – заметила Холли. Ему не больше шестнадцати, решила она. Кожа на груди была гладкой, цвета свежеочищенного каштана.
– У нас здесь отличные шезлонги для тебя, – продолжил он. – Очень хорошие, и я сделаю тебе коктейль за счет заведения!
– Может быть, позже, – попыталась возразить она, но он не собирался сдаваться.
– Меня зовут Сакис. Я тебя очень хорошо обслужу, – настаивал он, пожимая ее руку. – Как тебя зовут?
Холли ответила.
– Холли? Холли? – повторил он несколько раз, потом рассмеялся. – Очень красивое имя. Красивое имя для красивой девушки.
– Очень мило с твоей стороны, но не сегодня.
Сакис посмотрел на нее с таким ужасом, с которым обычно люди принимают новости о страшной аварии или смертельной болезни.
– «Голубое море» – это лучший ресторан во всем Лаганасе, – продолжил он. – Первый раз в Лаганасе?
– Первый раз на Закинфе, – ответила она, заметив, как он расцвел.
Сакис достал карточку из заднего кармана джинсов и протянул ей. На ней красовалось изображение ресторана «Голубое море» на одной стороне и его схематичное расположение на другой.
– Возьми это с собой, когда придешь. – Он пожал ее руку. – Для тебя будет бесплатный коктейль. Специальный.
Он произнес «спецальный».
Холли поблагодарила его и сбежала, воспользовавшись тем, что к ним приближалась стайка девушек. Уходя, она услышала, как Сакис повторяет свою рекламную речь слово в слово. Таких «Сакисов» Холли встретила около каждого бара и ресторана, которых оказалось штук тридцать на ее пути. Через двадцать минут она собрала еще десять карточек, обещавших что-нибудь бесплатное, если она вернется. На чем они вообще зарабатывали? Несмотря на то что все они держались очень дружелюбно и старались сказать побольше комплиментов, Холли не была настолько наивной, чтобы поверить в эту лесть, особенно учитывая, как паршиво она сегодня выглядела.
Ей пришлось собрать кудрявые волосы, потому что они прилипали к потной шее. Еще она очень пожалела, что надела свои самые короткие и узкие шорты. Сколько бы она ни бегала и ни убирала углеводы, ее бедра упорно оставались довольно плотными. Хотя здесь, в Лаганасе, отдыхало огромное количество людей с гораздо более крупными бедрами, чем у нее, и, похоже, никого особенно не волновало, как они выглядят.
Песок, который до этого момента был твердым, как бетон, становился мягче и чище. Вереница баров сменилась рядом отелей, территория и бассейны которых заходили далеко на пляж. Холли сняла шлепки и с удовольствием позволила песку просочиться сквозь пальцы ног. Она сняла лямки топа, чтобы не оставлять полос на загаре, и остановилась, чтобы нанести защитный крем. Солнце стояло в самом зените, и она ощущала всю его мощь на собственных плечах.
Притом что пляж Лаганаса был переполненным и шумным, нельзя было не отметить захватывающий дух вид, который открывался, если повернуться к песку спиной и посмотреть на море. Остров в форме черепахи отчетливо виднелся на северо-востоке, и бухта Лаганаса огибала его как раз спереди. За песком в отдалении отчетливо виднелись скалы. Море здесь также было достаточно спокойным, лишь слышался тихий плеск волн, заползающих на берег.
Сейчас, когда вокруг стало чуть меньше народу, Холли позволила себе замедлить шаг и подойти к краю воды. Ей нравилось, как ее босые ноги оставляли следы на влажном песке, а уже через секунду волна смывала их, делая песок ровным, как новый холст – снова и снова, как ребенок бесконечно стирает «Волшебный экран». В этой части пляжа встречалось больше ракушек, и Холли вспомнила, как они с матерью ездили на Брайтон-бич.
Ей тогда исполнилось семь или восемь, и это было волшебное время еще до того, как Дженни стала сильно пить. Они садились вдвоем на поезд в Лондоне, наслаждаясь первым теплым днем летних каникул. Мама всегда говорила о том, как скучает по морю, и, пока Холли сидела у окна и наблюдала за полями и домами, Дженни в который раз рассказывала ей о том, как приятно стоять на песчаном пляже и смотреть на море, как было бы хорошо, если бы все это было возможно.
– Ты любила морское побережье, когда была малышкой, Холс, – говорила она дочери, беря ее руки в свои. – Ты всегда была как мама, поэтому я знаю, что тебе понравится на Брайтоне так же, как мне.
И Холли полюбила его. Она любила убегать от волн и визжать от удовольствия, когда они бежали за ней по пятам; она любила строить замки из песка и украшать их галькой; она любила вкус мороженого, особенно когда оно таяло в самом низу рожка. Но больше всего она любила, какой мама становилась в эти дни – такой счастливой, беззаботной, полной радости. Это было одно из самых сильных воспоминаний о матери, которые остались у Холли. Ну, одно из тех, к которым она любила возвращаться. Были и другие, конечно, но они прятались в той части ее памяти, которая находилась под тяжелым замком.
Теперь она знала, что мама, скорее всего, бывала здесь, на Закинфе, – может, даже стояла на том же месте, где прямо сейчас стояла она сама. Возможно, поэтому у нее была такая тяга к морю? Стояла ли она на этом пляже, вглядываясь в бесконечную голубую гладь, и верила, что все возможно? А тетя Сандра? Делала ли она то же самое?
Холли заставила себя отвернуться от завораживающего вида и продолжить свой путь по пляжу. Такие темные мысли не приведут ни к чему хорошему, как и вопросы, адресованные Вселенной, на которые она никогда не получит ответа. Мама умерла, тетя умерла, и она осталась совсем одна. Только это было реальностью.
[Открытка 2]
Понедельник, 14 мая 1984 г.
Моя дорогая сестра!
Спасибо, что так быстро ответила. Твое письмо меня так рассмешило. Итак, ты уехала и влюбилась в местного, верно? Что ж, это меняет дело – я должна срочно приехать и проверить, достаточно ли он хорош для тебя (а это, конечно, не так, потому что ты – самая лучшая на земле… после меня!). В любом случае я пишу тебе, чтобы сообщить, что я забронировала билет в Афины, так что я возьму оттуда лодку и очень скоро буду у тебя. А пока будь осторожна – не забеременей и не наделай еще каких-нибудь глупостей. Ха-ха!
Ужасно скучаю по тебе. Люблю до небес.
Целую,
Дженни
