355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Иви Берне » Проклятый кровью (ЛП) » Текст книги (страница 4)
Проклятый кровью (ЛП)
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 06:46

Текст книги "Проклятый кровью (ЛП)"


Автор книги: Иви Берне



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Алия была сильной как грех и скользкой как угорь. Каждый раз, когда он хватал ее, она превращалась в существо без костей, которое невозможно удержать. Когда она вырывалась она становилась лезвием, наносящим острые удары.

Теперь, когда он вкусил ее, он точно знал насколько она сильна, он подсчитал, что его шансы на победу чуть превышают половину. По его оценке, она была сделана из стали и амбиций. Он слышал ее мысли. И все о чем она думала, были различные варианты его убийства.

Но он не сожалел, что поддался своему голоду. После тридцати лет, проведенных в тумане и тени, вкушать ее было, как пить чистый свет.

Тысячу раз она вырвалась из его хватки. Но на этот раз она выскочила из бассейна и побежала в дом. Побежала за своим оружием.

Он последовал за ней, ожидая, что это будут ножи. Она встретила его в дверях, выстрелом из дробовика. Удача, позволила ему остаться в живых. Удача и его фантастически дорогая пуленепробиваемая рубашка. Он нырнул за софу и перекатился за камин. Он не сможет там долго оставаться.

– Женись на этом, сукин сын.

Она перезарядила дробовик.

Он перепрыгнул через ее обеденный стол, переворачивая его за собой, как раз вовремя, чтобы защититься от выстрела. Он выбрал маршрут, по которому он доберется до длинного коридора. Из плана ее здания, он знал, что этот коридор приведет его в кухню. Он не знал, что он сможет там найти, но надеялся, что это будут ножи.

– Я прибыл сюда не для того, чтобы причинить тебе вред.

Говоря это, он кинул разбитую вазу влево, в то время как сам нырнул вправо. Сначала она выстрелила в вазу, давая ему время пересечь коридор.

Следующий выстрел проделал дыру в стене между ними. Он побежал в кухню. Она была оборудована для людей. Для ее любовников. Скрипя зубами, при воспоминании о том, как она оседлала этого тощего, жалкого человеческого мальчишку, он схватил мясницкий тесак, сорвал со стены огнетушитель и потянул за чеку.

Высунув голову из-за угла, он увидел, как она идет по коридору, уверенная, за своим огромным дробовиком. Он шагнул из-за угла, распыляя огнетушитель, ослепляя ее.

Размахнувшись баллоном, он ударил ее в челюсть его нижней частью. Ее дробовик сделал еще одну дыру в стене. Он ударил ее во второй раз, и она выронила дробовик из рук.

Разоруженная, она понеслась в гостиную. Михаил, держа огнетушитель и тесак, последовал за ней, и нашел ее снимающей со стены декоративный ятаган. Держа клинок двумя руками, она прорезала лезвием воздух. Издав злой ухающий звук. Михаил вздохнул. Клинок был настоящим.

– Я устала от тебя, Фостин.

И это она мне говорит. Он представил себя с оружием. Как это все выглядело со стороны. С белой пеной на лице она должна была выглядеть довольно глупо. Но это было не так. С ней она выглядела чертовски ужасно,

Она размахнулась. Он закрылся огнетушителем. Она со всей силой ударила его по руке.

– Знаешь, я помню. Ту одну каплю.

Она снова замахнулась на него. Он увернулся, защищаясь баллоном, и используя нож, чтобы удержать ее на приличном расстоянии от себя. Он не мог играть по правилам с ятаганом.

– Что она сделала с тобой?

– Она сделала меня призраком.

– Разве призраки истекаю кровью так же сильно, как ты?

Она ударила его снизу, разрезав бедро. В то же самое время, он извернулся со своим ножом и провел рукой вверх, оставляя рваную рану на ее руке. Они оба отступили, залечивая свои порезы. Михаил огляделся, в поисках лучшего оружия. Возможно, она прятала его по всему дому. Он прятал.

Красуясь перед ним, она, пританцовывая, выгнула свой ятаган в дугу. Мрачный, он отступал, ища любой возможности. Проходя мимо длинной, низкой кожаной скамьи, его инстинкты шепнули ему. Обхватив скамейку, он использовал ее, для того, чтобы блокировать ее следующий удар. Ее лезвие прорезало кожаную подушку. Ему не нужен был щит-он хотел посмотреть что под ней, и был достаточно уверен, в своем предположении и под обивкой скамьи, он обнаружил револьвер в кобуре.

Она бросилась на него, но он кинулся в сторону, обеспечивая себе отличное положения для стрельбы.

– Ты не будешь в меня стрелять, – сказала она, поднимая свой меч.

Он выстрелил ей в плечо. Отдача отбросила ее к стене. Удивленная, она опустилась на пол, зажимая рану рукой. Кровь быстро пропитала ее ночную рубашку.

Наставив на нее пистолет, он сделал несколько осторожных шагов вперед, отшвыривая ее ятаган в сторону, и задался вопросом, что черт подери, ему теперь делать дальше.

Давным-давно он потерял ее, потому, что был слишком слаб, чтобы удержать ее. Демонстрация силы зашла слишком далеко. И он знал, что у него кишка тонка, зайти дальше. Его отец сказал, не давать ей выбора, но он не может прижать пистолет ей к виску и похитить ее. Это не сработает. Не с ней.

Алия Адад не была безвольной женщиной, которая признает сильную руку. В ее теле не было покорности. Она умрет прежде, чем подчинится его власти. Он испил ее. Он знал.

Подтверждая его мысли, она указала подбородком на пистолет.

– Покончи с этим.

– Нет.

– Я никогда не любила тебя, ты знаешь.

Он крепче сжал пистолет.

– Ты врешь. Я был там. Помнишь?

– И они называют женщин сентиментальными.

Она ползла вдоль стены, пытаясь сбежать от него не смотря на то, что не могла ходить.

– Я никогда не любила тебя. И никогда не полюблю.

Он не слушал. Он не мог позволить себе сомневаться. Если они были обречены быть вместе, у них есть путь, которому они должны были следовать. Но этот путь был рискованным, а нить надежды – тоньше паутины. Держа пистолет за спиной, он присел на корточки перед ней. Свободной рукой он стер пену с ее лица.

– Алия, я не должен был бить…

Она схватила его, нанося удар снизу вверх. Его голова откинулась и зубы сломались друг об друга.

– Проклятье!

Он дернулся инстинктивно, дав ей пощечину с такой силой, что у него рука онемела до запястья, она ответила ему жгучим ударом в ухо.

Он стерпел эту пощечину, и она дала ему еще одну. И еще одну. Она била его пока, у него не начало гореть лицо и звенеть в ушах. Он принимал все ее удары, расплачиваясь за ее кровь, давая ей возможность выплеснуть свой гнев. Даже измазанная застывшей пеной и кровоточащая – истекая кровью из пулевого ранения, которое он нанес ей – она была преисполнена благодати, быстра и горела как пламя.

Боже, помоги мне. Мне кажется, я схожу с ума. Обломок зуба болтался у него под языком. Он был удивительно, необъяснимо счастлив.

Когда ее удары замедлились, он выплюнул сломанный зуб и довольно честно признался:

– Я могу провести так всю ночь.

В ярости прикрыв глаза, она ударила его еще сильнее.

– Да пошел ты. Что ты здесь делаешь? Отомстить было твоей идеей?

– Думаешь, это моя идея?

– Ты находишься в моем доме, придурок. С оружием в руках ты стрелял в меня.

Так оно и было. Михаил опустил перед ней полуавтоматический пистолет, извлек магазин и кинул его на софу, тщательно избегая начала следующего раунда.

Если бы он был Алексом, то он сказал бы что-то приятное и послал бы ей кривую ухмылку. Грэгори бы … хорошо, он не понимал, что женщины видели в Грэгори, как это ни странно. Но независимо от того, что именно это было, у него этого не было. Михаил знал, что он был холодным, сдержанным и совершенно непривлекательным для женщин, и у него не было никакого опыта в ухаживании.

Он умел быть только практичным.

ГЛАВА 6

Светлая кожа Михаила вспыхнула с отпечатком ее руки, и его глаза наполнились дьявольским светом.

– Твое плечо – там сквозная рана? – спросил он.

В ответ она посмотрела на отверстие от пули в стене, чуть выше нее. Пуля прошла только под ключицей, но она могла шевелить рукой, так что рана не так уж серьезна.

– Я могу осмотреть твою спину?

Возможно, сказывалась потеря крови, потому что то, как он говорил, почти, заставило ее рассмеяться. Какая забота, он был внимательным домашним захватчиком. Ее и раньше подстреливали, как и его, о чем говорили его шрамы. Они оба знали, что она будет жить. Нужно очень постараться, чтобы убить вампира.

– Прекрати играть в доктора. Ты не за этим прибыл сюда.

– Я пришел не для того, чтобы причинить тебе вред.

– В самом деле? Мне не показалось, когда ты швырял меня головой о вентяционную шахту?

Михаил задумался над этим.

– Это правда. – Он кивнул, совершенно серьезно ответив. – Я получал от этого удовольствие.

Потеря крови сделала свое дело – она смеялась. Он удивленно посмотрел на нее, сбитый с толку

– Но я обещаю, это не войдет у меня в привычку.

Она рассмеялась еще громче, закрывая лицо руками. Она никогда не думала, что у нее когда – нибудь, может состояться такого рода беседа.

Сквозь пальцы она видела, как Михаила озабоченно нахмурил брови.

– Пожалуйста, позволь мне осмотреть твою спину.

Алия резко прекратила смеяться. Она не любила поворачиваться задом к кому-либо, и еще меньше ей нравились люди, смотрящие на ее спину.

Он поднял руки вверх ладонями.

– Я только хочу посмотреть, в каком состоянии находиться рана.

Скривившись от боли, она выдвинула плечо вперед, таким образом, что он мог видеть только ее рану, а не всю спину.

Аккуратно, он дотронулся до ее плеча в нескольких местах. Она закусила губу, чтобы удержаться от крика.

– Довольно неплохо. Я подозреваю, что на лопатке трещина, но она не сломана.

Его пальцы, прошлись дальше от раны, вслед по линии позвоночника.

– Откуда появились эти шрамы?

Проклятие. Конечно, он бы их заметил. Конечно, он бы о них спросил. Она никогда никому не говорила правду, но ему решила рассказать. Возможно, потому что она была слишком истощена, чтобы лгать. Возможно, потому что и он был частью этой истории тоже.

– Это сделал мой отец.

Он повернулся к ней лицом.

– За что?

– За тебя.

Она не могла не улыбнуться этой мысли. Это была вымученная улыбка.

– За то, что я тебя бросила. Ну, на самом деле, за мой побег с Жаном. Когда мой отец нашел нас, Жан отдал меня без сопротивления. Но я боролась. Я пыталась убежать. Когда он поймал меня, он придавил меня багажником автомобиля, схватил антенну и отхлестал меня ею.

– Он избивал тебя, до тех пор, пока ты не перестала сопротивляться.

Эти русские глаза, делавшие его взгляд таким печальным, теперь превратились в темные колодцы.

Она кивнула. После избиения он управлял ее владениями от Луизианы до Марракеша, а ее запер в старой цистерне в их подвале, где вода достигала лодыжек, и по стенам ползали насекомые. Он не освобождал ее, пока она не согласилась на быстро заключенный брак с каким-то толстым албанским “оправданием за принца”, брак должен был спасти репутацию семьи. Она “согласилась” на эту договоренность, в то время как ее брат, Дрисс, сидел на ее груди, а другой брат, Сэми, держал ее за лодыжки.

Конечно, она убежала при первой же возможности: непосредственно из-за алтаря. Ее отец поклялся убить ее. Она сбежала в Китай и отдалась на милосердие Сан Бина, принца Гонконга. До этого они как-то встречались летом в Нью-Йорке, и она помнила, как он смотрел на нее.

Сан преподал ей уроки власти. Все их уроки проходили в спальне. Никаким другим образом он бы с женщиной не общался. Это было правилом для всех принцев, она училась, так шли годы. Все ее возлюбленные тогда были принцами, потому что никто больше не мог защитить ее от ее отца.

Принцы были лучшими из лучших среди вампиров. Никакой принц не добился своего титула, только по праву наследственности или только коррупцией – это помогало только в совокупности. Принц не был принцем, если у него не было силы, воли и остроумия, чтобы держать свои позиции перед остальными претендентами. Вампирская раса не состояла из пацифистов. Мужчины, которые управляли этим, осуществляли свою власть посредством хорошей смеси жестокости и точности, и как усвоила Алия, врожденное господство принца нашло свое самое творческое выражение в сексе.

Каждый принц, которого она встречала, хотел ее. Не потому что она была молода и привлекательна – у них и так было достаточно женщин, чтобы выбрать – а потому, что они могли ощутить ее скрытую мощь, так что унижение ее, доставляло им большее удовольствие. И она была буквально унижена, снова и снова. Она даже носила золотой поводок, для одного из них.

Никто из них даже не мог представить, что она когда-нибудь станет угрозой. Да и сама она никогда не могла себе этого представить. По началу, все чего она хотела – была защита. И на протяжении многих лет, она мирилась с сексуальным рабством, хотя это не было для нее естественным. Это была цена, за возможность спать в кровати принца. Некоторые из ее принцев были садистами. Остальные были настоящими придурками, которые хорошо обучили ее. Но никто из них не понимал насколько внимательно она слушала и наблюдала за тем, что они делали за пределами спальни.

Она стала своего рода товаром, сокровищем, которое переходило из рук в руки. Обычно она разрабатывала схемы своих переходов, но иногда она лажала и оказывалась в плохих местах. Но куда бы она не пошла, она продолжала учиться. Как рука, раздающая конфетки, она имела неограниченный доступ к их жизням. Она делала им минет, пока они разрабатывали стратегию со своими помощниками. Она была прикована наручниками, в то время как они интересовались делами своих империй.

К тому времени, как она создала свою собственную империю, она разбиралась, возможно, лучше, чем любой другой вампир, в запутанных нитях власти и влияния, которые управлявляют их миром – потому, что она видела это со всех сторон.

Используя это знание, она добилась привилегий принца, включая право доминирования в спальне. Она не отдаст никому другому, приобретенную с таким трудом, власть, ни за какие деньги.

Михаил может проявить к ней симпатию на несколько мгновений. Однажды они уже были друзьями – и этим он отличался от всех принцев, которых она когда-либо знала. Но если он женится на ней, он, как и все остальные принцы, будет ожидать от нее подчинения. Он прибыл, полный воинственной решимости предъявить свои требования, вооружившись веревкой, которая тысячилетиями использовалась для приручения невест. Фостины были бы ничем, если бы не Старая Школа.

– Я не хочу, чтобы у тебя появились еще шрамы, – сказал Михаил.

Смущенная, она посмотрела на него.

– Я хочу залечить твое плечо.

Она выдержала его взгляд, пытаясь прочесть его намерения. Он смотрел на нее настойчиво, давя на нее своей волей. Если бы он был ее помощником, она бы свалила его на землю, если бы он посмотрел на нее вот так.

Да, слюна вампира заживляла. Она выделялась, чтобы заживлять раны людям, но и достаточно хорошо помогала и вампирам тоже. Но он не предлагал заживить крошечную колотую рану – он хотел высосать на ее порванной плоти. От этой идеи у нее в желудке все перевернулось. Но в то же самое время, она должна была признать, что перспектива касания его языка к ее кожа сделала ее немного горячей. Ранение серьезнее, чем я думала. Я схожу с ума.

– Ты потеряла много крови.

– Действительно? И как же это произошло?

Она подтянула колени к груди. Ее температура тела опустилась. То, что ей на самом деле нужно было сделать, это сдвинуться с места. Отправиться в ее комнату. Согреться. Вымыться. Вызвать врача. Но она не могла шевельнуться.

– Я знаю, это – моя ошибка.

Он вырвал одну руку от ее коленей и сжал ее пальцы своими.

– Тебе холодно.

Она выдернула свою руку.

– Так все говорят.

– Признайся, ты нуждаешься в помощи.

– Ответь мне, людоедство на самом деле – унаследованная или приобретенная черта?

Мышцы на его челюсти напряглись и глаза сузились, глядя на нее. Она осознала, что ей вроде как нравиться нажимать на его кнопочки.

– Во-первых, ты и я предназначены кормиться друг от друга, вне зависимости, веришь ты в это или нет. Во-вторых, мы должны остановить твое кровотечение. Сейчас же, – сказал он.

Поднимая руку медленно, что бы показать ей, что не хочет причинить ей вреда, он положил руку поверх ее плеча. Он не двигался, просто позволил своим пальцам расслабиться. Она не могла дышать, он казалось, держал ее.

Поворачивая руку, он подцепил одним пальцем лямку ее ночной рубашки – или того, что осталось от ее ночной рубашки.

– Давай объявим временное перемирие.

– К чему беспокойства?

Удары были бы предпочтительнее его близости. Он был ее врагом.

– Просто, что ты думаешь сейчас произойдет?

– Я не могу знать, что произойдет через пять минут.

Голод сделал его голос гортанным. Ее решимость пошатнулась, и ее собственный голос надломился, когда она в последний раз попыталась запротестовать.

– Я вижу будущее достаточно четко. Даже если я позволю тебе это сделать, я не собираюсь выходить за тебя замуж. Мы будем драться, снова. И я обещаю тебе ничем хорошим это не закончится.

Мрачная гримаса на его губах сказала ей, что он понял, но он собирается сделать, что хотел, в любом случае. Конечно, он это сделает. Ведь он князь.

Он убрал руку от ее раны. Боль нахлынула с потоком свежего воздуха. Вздрогнув, она повернула голову.

– Постой, – сказала она. – В твоем рту еще осталась кровь?

Никоим образом она не собиралась соединиться с ним из-за обыкновенного обмена жидкостями.

Торжественно он плюнул на ладонь и показал ей прозрачную жидкость, затем вытер руку об брюки.

Она снова отвернулась.

Он наклонился к ее плечу и провел шершавым языком по ее открытой ране.

Возможно, он посчитал бы, что она задержала дыхание от боли – она так надеялась – но вся боль исчезла при первом касании его языка. После этого, каждое аккуратное прикосновение, каждый нежный, неопытный поцелуй доставлял ей только наслаждение. Непристойное, позорное, отвратительное наслаждение.

Даже настолько заезженная, как она была, она никогда не испытывала ничего столь странного. Она закрыла глаза и вздохнула смешанный аромат крови, пороха и хлора и…Михаила. Его запах всегда напоминал ей о свежей траве и молодой листве.

Он оторвал свою голову от ее плеча. Она сделала совершенно бесстрастное лицо, так, что он и не понял, что она такая же извращенка как и он.

– Повернешься?

Его тон был резким, но тем не менее, в нем прозвучал намек на рычание. Она знала, что рычание послужило откликом на ее тело. Годы обучения, годы выполнения прихотей надменных, опасных принцев научили ее быть открытой и влажной, когда они хотели ее.

Она повернулась к нему спиной, и делая это, задвинула руку под подушку дивана и нашла нож, который там держала.

Он обвел сквозную рану языком, и бешеное наслаждение накатывало снова и снова. Так же, но сильнее. Намного. Когда он облизывал, его руки медленно двигались к ее талии, и она не мешала происходящему.

Плохо. Все очень плохо, Алия.

Она схватилась за рукоятку ножа, но вздохнула, как только его руки прикоснулись к ее грудям. Все что она хотела в этом мире, было то, чтобы он теребил ее соски, пока посасывал ее плоть. И как по волшебству, он сделал именно то, чего она хотела. Она не смогла сдержать тихий стон удовольствия.

– Ты мне доверяешь? – он пробормотал, упираясь ей в кожу.

– Нет. А ты мне доверяешь?

– Ты считаешь меня сумасшедшим?

Ее не мог не взволновать низкий тембр его голоса. Или скорее власть, которая в нем вибрировала. Он перебросил ее волосы на одну сторону и поцеловал затылок. —

Итак, когда ты планируешь использовать этот нож на мне?

– Скоро. Совсем скоро.

С надеждой на успех, он посадил ее к себе на колени. Она развернулась у его руках и прижала острие ножа к его подбородку. Он усмехнулся.

Это была первая настоящая улыбка, которую она увидела, но какая это была улыбка: кривая, блестящая, безрассудная. Улыбка человека, собирающегося выпрыгнуть из самолета. Она сразу же захотела его поцеловать. Она сожалела, что не могла быть такой же беззаботной.

Вместо этого она покрутила нож в предупреждающем жесте.

– Принц не может доверять никому. Он сидит, прислонившись к двери. Спит с ножом под подушкой.

– Это правда, – сказал он.

– Принц не может доверять даже своим близким.

– Я доверяю своей семье.

Представляю. Этих самодовольных, добродетельных Фостинов, ну просто семейка Бивера Кливера[4], расположившаяся в небольшом Бруклинском особняке.

Он продолжил.

– И я доверял бы своей жене.

– И был бы дураком.

Они были настолько близко друг от друга, что она могла видеть, как крошечный, звездообразный шрам пересекал его кожу под правым глазом. Так близко, что она могла посчитать белые солнечные лучики, которые расходились от его зрачков. Благодаря этим белоснежным полоскам, его глаза казались странными на расстоянии.

Его губы смягчились и разомкнулись, только ненадолго. Электрический разряд пробежал между ними.

Это было опасное, опасное желание. Ее рана затянулась и боль ушла. Она больше в нем не нуждалась. Не было никакой причины оставаться рядом с ним.

И не существовало никакой причины, по какой она бы могла уйти.

Проклятие, что со мной происходит?

Во рту пересохло, громкий стук сердца раздавался у нее в ушах, она убрала кончик ножа от его подбородка, перевернула его, и провела лезвием вверх по его щеке. Его охватила дрожь, и он прикрыл глаза, длинными серебристыми ресницами, скользнувших по его щекам. У кого-нибудь еще она приняла бы это за жест покорности, но в данном случае она предположила, что он боролся за самообладание. Князь брал то, что хотел и когда хотел. Михаил был слишком хорошим. Он был против этого.

Его намерения заслуживают проверки.

Повернув голову, она дотронулась своими губами его губ. Они оба были в синяках, с распухшими губами. Михаил издал короткий, болезненный звук, но все притянул ее ближе, запуская руки в ее волосы.

Снова она целовала его, на этот раз, открыв рот. Снова он стонал. Мучительно. Он перестал быть заботливым и хорошим. Она загорелась. Они крепко прижимались друг к другу, удовольствие от их поцелуя было пронизано болью, болью поощряющей их.

Михаил опустил ее на пол. Он втиснулся между ее ногами, его член, прижался точно там, где он и хотел находиться. Но была проблема. Она все еще оставалась неподвижной.

Он поднял свою голову и посмотрел вниз на нее. Ее глаза были широко открыты. Страх? Вряд ли. Гнев, возможно. Нож возник в ее руке.

– Ты не посмеешь. Ты не можешь овладеть мной, – задыхаясь, она задержала дыхание.

– Овладеть тобой сейчас?

Она следила за ним подозрительно.

– А это мило, Фостин.

Одним скользящим движением, она перевернула его на спину и оседлала его. Он схватил ее за запястья, оставляя ей нож. Она не высвобождалась из его хватки. Все на чем он мог сосредоточиться, так это то, как сильно он хочет поцеловать ее.

Ее колени прижались к его ребрам.

– Вот как я играю.

Он разжал руки.

– Скажи мне, что ты хочешь. Я сделаю это.

– Все что угодно? Я признаюсь, в это трудно поверить, князь.

Она послала ему легкую сардоническую улыбку, которую он посчитал невообразимо сексуальной.

Что угодно, чтобы оказаться внутри тебя снова.

– Проверь меня.

Она встала.

– Встань и разденься.

Он знал, что она не ожидала, что он повинуется, но был более чем счастлив, избавиться от холодной, влажной одежды. Казалось, она верила, что власть находиться под контролем. Ему это говорило о том, что он получит то, что хотел.

Несколькими быстрыми движениями он сбросил свою рубашку и стянул свои липкие штаны. Он не мог припомнить, чтобы это когда-либо было так трудно, так тяжело и так туго.

Отпихнув одежду в сторону, он снова встретил ее пристальный взгляд, только чтобы прочесть в нем изумление, смешанное с ужасом. У него, что такой отталкивающий вид?

Указывая на его грудь, она спросила:

– Как ты это сделал?

Ах, это.

Монограмма, которую она вырезала на его груди, должна была быстро исчезнуть, но он сделал ее постоянной. Используя сломанную ручку в своем гостиничном номере, он втер чернила в линии буквы A, делая себе тюремную татуировку.

Было приятно видеть ее в состоянии полного шока. Он только стоял там, ожидая, пока она не сможет удержаться со следующим вопросом.

– Но …, зачем?

Он пожал плечами. Он и себе не мог, до конца, это объяснить. Эта буква А была клятвой самому себе, что он никогда не отступит. Подготовкой к бою. Эта буква А была напоминанием о ее прикосновении.

– Ты серьезно свихнулся.

Это заставило его улыбнуться. Улыбаться было больно, так же как и целовать ее, но это помогло ему очнуться от долгого застоя. Она потрясла головой, как будто он был безнадежен, ее веки опустились, поскольку ее внимание привлек его член. Осознание того, что привлекло ее внимание, разгорячило его на несколько мучительных градусов. Она была первой, кто прикоснулся к этому. И потом, под ивами-

Черт. Он мог кончить, просто думая об этом. Настало время двигаться дальше.

– Это очень плохая идея, – пробормотала она.

Но она хотела его. Из практики, которая у него была, он не мог ошибиться, видя блеск в ее глазах или учащенность ее дыхания.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил он, пока она не передумала.

Ножом, в ее руке, она указала на софу. Он сел, и она встала между его колен. Проводя ногтем вверх по всей длине его члена, она спросила:

– У тебя есть презервативы?

Михаил уставился на нее, моргая, чувствуя себя идиотом от ее прикосновений.

– У меня нет. У меня не было секса с другими вампирами на протяжении десяти замечательных лет, – сказала она.

Ее игрушки не могли зачать ей ребенка. Он мог.

– Я предполагаю, что ты приехал сюда готовый начать размножаться.

Он фыркнул. Нет. Главным образом он думал о выживании. Но да, размножение представлялось…отличная мысль. Зачатие ребенка казалось такой безумной идеей. Его член моментально среагировал.

– Не говори мне, что ты не носишь с собой хотя бы один? Или ты спишь только с людьми?

– Я не трахал никого на протяжении десяти лет, ни вампиров, ни людей.

Она отошла очень тихо, осторожная как добыча.

Возможно, она думала, что он врет, но это было правдой. После того, как она его бросила и на него опустилась серая пелена, он продолжал двигаться. У него была любовница, потом другая, но он ничего не мог им дать, за исключением безразличия, в конечном счете. Они научились ненавидеть его, и это справедливо. В конце концов, он бросил попытки поддерживать какое бы то ни было подобие отношений.

Когда ему нужен был секс, в парке он находил вампиршу, которая только что поохотилась и обращался к ней. Кормление, заставляло кровь бежать горячее, так что они практически всегда соглашались переспать с ним. Эти грубые анонимные встречи поддерживали его на протяжении долгого времени. Но даже они потеряли, в конце концов, остроту ощущений, и он стал монахом.

Алия опомнилась и скрестила руки.

– Так это значит, ты пришел ко мне с инициалом, вытатуированным на твоей груди и спермой, хранящейся в твоих яйцах на протяжении десяти лет.

– Я думал, это сделает меня неотразимым.

Это почти заставило ее улыбнуться. Почти.

– Посмотри на меня Михаил. Ты говоришь, что сделаешь все, что я захочу, но я не вижу этого в твоих глазах. Это не соответствует твоему положению.

– Я князь.

– Видишь? Ты не просто говоришь “князь”. Ты мурлычешь. Ты, как и все остальные.

– Я не такой как они.

Он увидел в ее крови вещи, которые ему не понравились. Картинки, воспоминания, страхи – он не знал, что точно это было – но он не думал, что ее коронованные любовники были добры к ней.

– Такого как я больше нет.

Она схватилась руками за голову.

– Уф! Они все так говорили. Ты точно как они.

Он не мог ничего сказать, не мог понять все эти барьеры. Да он принц. Кто еще мог бы быть предназначен такой королеве, как она? Он встал, она отпрыгнула.

Держа руки вверху, он пошел вперед, пока головка его члена не задела тонкий, мокрый шелк, липнувший к ее животу. Она не отодвинулась. Осторожно, он упустил свои руки на ее гладкие, холодные плечи.

– Забудь кто Я. скажи мне, что сделает тебя счастливой. Счастливой прямо сейчас.

Покраснев от гнева, или чего-то большего, она выпалила:

– Я хочу видеть, как ты теряешь контроль. Я хочу видеть, как ты умоляешь.

Он перенес свой вес с одной ноги на другую и его член скользнул в мучительном дюйме от ее живота.

– Поверь мне, я очень близко к потере контроля.

– В этом и проблема.

– Я думал это то, чего ты хотела.

Она отступила назад, чтобы остыть, так как она действительно этого хотела. Намеки на гнев и страх которые он почувствовал в ней исчезли. Казалось, она приняла решение.

– Ты будешь делать, как я говорю.

Ее слова были не игривые. Они были остры, как плеть.

Никто не говорил с ним так. Никогда. Он открыл рот, чтобы огрызнуться на нее, но любопытство взяло верх, и он передумал.

Если бы он отказался, все бы опять свелось к нулю. Бой. Сейчас она была достаточно слабой, что бы он победил. Но он знал что такая “победа” будет ничего не значащей. Если он хотел понять ее, он должен был побывать в ее мире.

Он ждал распоряжений.

– Сядь там.

Она указала на кожаную скамейку, а не на софу. Ту, которую он использовал, как щит. Ту, что она потрошила. Пена высовывалась из-под обивки. Он исправил это.

– На другую сторону.

Он передвинулся в другую сторону, и сел перед зеркалом на стене. Одна сторона его лица была расцарапана, а глаз был опухший и закрытый. Вряд ли хотя бы один дюйм его тела не был покрыт синяками, а тонкие очертания буквы “А” были покрыты другими рубцами. Его член стоял наготове, невероятно красный.

Она не могла по-настоящему хотеть его. Это была какая-то ловушка.

Но она подошла и встала перед ним, невооруженная и такая же избитая. Медленными, тщательно продуманными движениями она порвала свою длинную ночную рубашку снизу вверх и сняла прозрачные остатки. Все ее длинное гладкое тело состояло из тугих мускулов. Ее груди были более тяжелыми, чем он помнил, соски, высокими и темные. Белый шрам представлял собой дугу вокруг ее правой груди. Он очень хотел ощутить его языком. Она спустила трусики. Ее длинные, сильные ноги были созданы для скорости. Волосы на лобке выбриты в тонкую полоску.

Выпрямившись, она изучала его в течении долгих секунд, строгая, как богиня. Его пульс участился, пока он ждал ее следующего движения. Он пытался, также, сохранить дыхание. Он пытался не шевелиться, когда все что он хотел сделать, это свалить ее на пол и трахать, пока от них вообще ничего не останется.

Медленно, она опустилась на колени. В зеркало он мог видеть ее попку, в форме сердечка и завитки ее влажных волос на спине.

Она опустила руки на его колени и раздвинула их. У него сердце екнуло.

– Как твое самообладание?

– Отлично.

– Ты так думаешь?

– Я это знаю.

– В таком случае, поклянись, что ты не кончишь, пока я тебе не скажу.

– Я клянусь, – у него пересохло во рту.

Опять же, он удивил ее. На этот раз она овладела своей реакцией гораздо лучше, но все же он мог ее увидеть. Она не могла поверить, что он согласился. Он любил выводить ее из равновесия.

Она вышла. Он ерзал и смотрел, как она несет маленькую черную коробку из китайского кабинета. Возвращаясь, она змеевидно виляла бедрами, чем заворожила его, не смотря на то, что черная коробочка беспокоила его.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю