Текст книги "Афганский осведомитель"

Автор книги: Иван Стрельцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Интересно, – глаза Маркова азартно заблестели, он посмотрел на Евтушенко и попросил: – Роман Иванович, может, посодействуете, чтобы капитан Макуев взял меня с собой на операцию?

– Ты уверен, что это так необходимо? – особист смерил Маркова серьезным взглядом.

– Ну, вроде того, – так же серьезно ответил сыщик.

– Ничего не получится. Во-первых, Башибузук человек своевольный, и из-за этого до сих пор в капитанах ходит, хотя уже давно мог бы Героя Союза получить и соответственное звание. Так нет же, для него принципы превыше всего. И один из них – на боевые не брать «чужих».

– Это я уже слышал, – уныло протянул Марков.

– И второе, твое дело на этой войне не прыгать козлом по горам с автоматом. У тебя совсем другая задача – тайный сбор информации. Это не менее важно, чем зондеркоманда Башибузука. Вот это твой рубеж, и уходить с него ты не имеешь никакого права. И третье, сейчас я тебя познакомлю с одним очень интересным человеком. Тебе будет полезно с ним пообщаться. Иногда нам приходится сотрудничать.

После такой тирады вопрос о поездке на боевые отпал сам по себе…

Новым знакомым Маркова оказался мужчина лет сорока со спортивной, подтянутой фигурой и умным, интеллигентным лицом, но с контрастно загорелой, обветренной кожей. На нем была обычная полевая форма, на погонах виднелись две звезды подполковника. Офицерские сапоги отливали зеркальным блеском, что было несвойственно здешним местам.

– Знакомься, Кирилл, подполковник Назаров Александр Тимофеевич, – представил офицера Евтушенко.

Сыщик ощутил крепкое мужское пожатие. «Интересный» человек сразу же уточнил:

– Военная специальность «разыскник».

– Это что, отдел военной разведки? – не понял Марков, слово «разыскник» у него почему-то ассоциировалось с пионерами, которые разыскивали погибших бойцов Великой Отечественной.

– Нет, – в глазах Назарова блеснули искорки иронии, – хотя в прошлом я офицер ГРУ, но здесь моя специальность в том, чтобы разыскивать пропавших без вести. Находить, вести переговоры с полевыми командирами и возвращать наших бойцов.

– Как возвращать? – снова удивился Марков. До сих пор ни о чем подобном слышать ему не доводилось.

– По-разному, когда вымениваем баш на баш, когда выкупаем.

– За деньги?

– Бывает и за деньги, – усмехнулся Назаров, забрасывая ногу на ногу. – Но чаще всего басмачей больше устраивает товарный обмен. Помню, полгода назад вытягивали нашего летчика-истребителя. Отчаянный, чертяка, но и удачливый настолько же. Сперва попал в серьезный оборот на границе с Пакистаном, во время патрулирования у ведомого случились какие-то неполадки с двигателем, и он ушел «домой», а этот «герой» остался. И буквально через полчаса у него над хвостом зависает пара пакистанских «фантомов». Что тут сделаешь? Попробуешь финтить – тут же разнесут в клочья. Ничего не поделаешь, повели «фантомасы» нашего «мигаря» к себе на аэродром. Дошли спокойненько до ВПП, а вот когда пришлось садиться…

Подполковник Назаров сделал короткую паузу и лукаво усмехнулся, давая понять, что сейчас настало время той самой изюминки рассказа.

– «МиГ-23» изменил стреловидность крыла, отчего «фантомасы» проскочили вперед. Этот босяк всадил им в турбины по ракете и на форсаже ушел к своим. Пакистанцы гибель двух истребителей официально назвали воздушной катастрофой, а наши доблестные командиры наградили «героя» трехэтажным матом и обещанием вернуть в Союз с «волчьим билетом» в заднице вместо стабилизатора. А через месяц «духи» его сбили. Пуля из ДШК разворотила топливную систему, пришлось катапультироваться.

В общем, месяц вели переговоры и таки уломали басмачей на обмен. Пришлось отдать стадо верблюдов, две машины с рисом и «Волгу» «ГАЗ-24». После возвращения на родную базу летун в несколько суток был выдворен в Союз, правда, не на гражданку, а в какое-то училище инструктором. Вот примерно такая наша специализация. Но, говоря откровенно, наших летчиков довольно редко приходится выручать, все больше мотострелки, водители, танкисты…

Александр Тимофеевич еще долго рассказывал не только забавные случаи из своей насыщенной службы, больше было сказано печального. Изуродованные трупы, которые обменивались на такие же трупы только для того, чтобы их можно было по-людски похоронить. Или раненые, измученные пленные, которые по несколько месяцев проводили в земляных ямах-зинданах, вынесшие на себе пытки и издевательства душманов.

Слушая Назарова, Марков про себя отметил, что подполковник на вилле старшего военного советника чувствует себя как дома, видимо, был здесь частым гостем. Впрочем, служба разыскника требует постоянного движения. «Наверняка он себя так же свободно чувствует во многих гарнизонах и базах», – наконец сделал вывод Марков, а вслух сказал:

– Странная какая-то война получается.

– Любая война имеет свои особенности, – будничным тоном ответил Назаров.

– Кирилл, например, твоего крестника Муртазу с его сыном передали царандою, а они их благополучно отпустили, – вставил Евтушенко.

– И что, армия басмачей пополнилась еще двумя активными штыками? – с усмешкой поинтересовался Кирилл. Он был просто уверен в беспросветной глупости кого-то из смежников. По опыту своей милицейской жизни знал, что преступник, хоть на секунду получивший свободу, обязательно попытается пуститься наутек.

– Да нет. Живут в своем имении, как и раньше. А вот их «гостя» после допроса мы отправили в штаб армии. Возможно, в будущем его обменяют на наших горемык.

Только сейчас капитан Марков понял, что здесь все совсем не так, как на родине. На войне совсем другие ценности, о которых на той стороне пограничной речки понятия не имеют.

Разговор затянулся до глубокой ночи. Попрощавшись с офицерами, Кирилл покинул виллу советника и усталой походкой направился в офицерское общежитие.

Ночной воздух уже потерял свою живительную прохладу и обдавал лицо капитана зноем. Сон, который еще полчаса назад его одолевал, неожиданно прошел, захотелось другого общения, появилось желание женской ласки.

Пройдя на вахту общежития, Марков снял трубку телефона и набрал уже знакомый номер.

– Операционное отделение, – донесся из динамика голос Лидии.

– Привет, Зайка, как дела? – произнес Кирилл первое, что пришло на ум.

– Это ты, милый? – ответила девушка с томным придыханием.

– Я решил узнать, как проходит дежурство, и не следует ли мне прийти помочь тебе коротать время?

– Нет, что ты, – придыхание сразу исчезло, в голосе послышались нотки испуга. – Сегодня объявили усиленный режим, так что весь персонал здесь и все кабинеты заняты.

– Ясно, ясно, – спеша успокоить Лидию, произнес Кирилл. Намечается крупная боевая операция, и медики готовятся к приему возможных раненых. Против этого не попрешь. Чтобы завершить разговор, предложил: – Может, завтра в клуб пойдем, говорят, новую картину привезли?

– Обязательно, – пообещала Лидия и поспешно сказала: – Все, идет дежурный врач. Целую, пока.

– Вот так, – опуская трубку на аппарат, проговорил Марков, обращаясь к солдату-срочнику, исполняющему обязанности вахтера. Закурив, сыщик добавил: – У войны свои законы и своя шкала ценностей…

* * *

Двое суток отряд Башира Ранжи уходил по горам дальше на север Афганистана. Едва внезапно появившиеся русские танки открыли огонь по моджахедам Кривого Али, которые добивали раненых солдат, он тут же отдал команду своим людям отходить.

Впрочем, назвать это отходом было невозможно, это было настоящее бегство. Пришлось бросить безоткатные орудия и тяжелые минометы, боеприпасы к ним. Удалось лишь захватить продукты и несколько легких минометов. Но Ранжи не переживал, вооружение – это всего лишь мертвое железо, главное, сохранить людей. А оружие всегда можно достать, тем более что, уходя на Кабул, он заложил несколько тайников.

Трое суток моджахеды упорно карабкались по горам на север, туда, где шурави и в голову не придет их искать.

«Чертов Кривой Али, – то и дело поминал Башир недавнего союзника, – говорил же я ему, надо пропустить эту боевую колонну. Так нет, напал… Бешеный волк ничего не чувствует, кроме жажды крови. Гяуры сдерут с него самого шкуру и правильно сделают».

Мысли о гибели одноглазого полевого командира в этом мучительном переходе грели душу Ранжи. Он даже представлял себе в короткие минуты привала, как мальчишки в выгоревших панамах остервенело пинают оскаленный труп с черной повязкой на глазу. Проваливаясь в забытье, он отчетливо видел скрюченные пальцы, которые в предсмертной агонии до крови сдирают ногти о горную породу…

Только к концу третьих суток отряд моджахедов вышел в район языческих пещер, где когда-то проживали доисторические люди. Это был подземный город, изрытый длинными замысловатыми галереями и переходами, и чтобы этот лабиринт обыскать, потребовалась бы не одна тысяча солдат.

– Всем отдыхать, – оглядев свое измученное, в рваных одеждах и едва удерживающее в руках оружие войско, приказал Ранжи. Потом посмотрел на стоящих рядом помощников и добавил: – Все подходы к стоянке заминировать, раздать опиум, воины должны отдыхать. Никто не знает, сколько нам придется здесь отсиживаться.

Полевой командир устал не меньше своих людей, но голову продолжал держать ясной. Он не строил планы на будущее, считая, что Всевышний подаст необходимый знак.

Ранжи даже не мог себе представить, как быстро это произойдет…

Почти в то же самое время за сотни километров южнее Джон Смит напутствовал Халеда.

– Завтра вечером ты и твои люди отправятся на родину, – наставлял американец племянника Ранжи. – Конечно, времени на подготовку зенитчиков выделено было мало, но зато каждый час был загружен по максимуму, а настоящий опыт можно получить только в бою. Сейчас главное – ударить всей мощью по русским, пусть они почувствуют на своей шкуре гнев правоверных.

При слове «правоверные» Халед, продолжая машинально перебирать свои четки, лишь скосил взгляд на янки. Он был достаточно образован и хорошо знал историю своей страны, своего народа и тех, кто пытался прийти в Афганистан захватчиком. Западные державы давно хотели наложить свои лапы на «Азиатскую Швейцарию», где кроме красивых пейзажей было полно полезных ископаемых.

Афганец, с отличием окончивший медресе, прекрасно понимал, что американцы помогали им выгнать из страны русских только с одной целью, чтобы впоследствии самим занять их место.

Смит, как будто прочитав мысли афганца, с воодушевлением заговорил:

– Когда вы выгоните русских из страны, во главе государства должны стать люди религиозные и в то же время светские, чтобы Афганистан не был оторванным от всего мира.

«Да, да, – мысленно усмехался Халед, слушая американца. – Страну можно оккупировать, не посылая войск, достаточно иметь марионеточное правительство. Но ничего этого ты, янки, не увидишь. Как только мы выгоним шурави, твоя голова в ту же секунду будет надета на кол в центре Кабула».

– Вы пойдете в Афганистан по новому маршруту, но уже опробованному твоим родственником Баширом. Двигайтесь только ночью, а днем маскируйтесь и отдыхайте. Повторюсь, на вашу группу возложены слишком большие надежды.

– Я понимаю, – вынужден был кивнуть Халед, перебирая четки. – Мы будем осторожны.

Мужчины на прощание обнялись, затем американец быстрым шагом направился к ожидавшему его внедорожнику. Афганец, развернувшись, стал бесстрастно наблюдать, как в кузова пикапов загружают длинные ящики с зенитными ракетами.

Моджахеды работали не спеша, сосредоточенно, как будто пытались как можно дольше растянуть этот день. Последний день в относительной безопасности…

* * *

Прошло уже две недели с тех пор, как разведчики ВДВ уничтожили остатки отряда Кривого Али, но в Даши-Мусс ничего не изменилось. Городок жил своей прежней жизнью.

Разве что узкие улицы все больше и больше заполняли орды кочевников со своим скарбом, который привозили на верблюдах и лошадях.

Еще оживленней стала торговля, кочевники доставили из Пакистана новые товары, прибавилось работы и у местной милиции. То и дело угоняли скот, грабили склады сельхозкооперативов, стреляли в активистов.

В этот день также не обошлось без происшествий, в одном из кишлаков увели стадо овец. Информация прошла неясная, проскальзывал намек на похищение животных армейской колонной, которая в тот день проходила через селение. Вместе с группой царандоя выехала оперативная бригада «Кобальта» во главе со старшим лейтенантом Костыриным. Сборы были недолгими, Сергей, подхватив чемодан, в котором лежало все необходимое для фиксирования преступления, повесил на шею автомат и почти бегом вышел из кабинета.

В Управлении царандоя все шло обычным ходом. По коридорам мелькали вечно спешащие следователи с толстыми папками уголовных дел, здесь же сидели те, кто решал в милиции свои вопросы. Война всегда плодит обиженных, и правдоискателей намного больше, чем в мирное время. Люди в ватных халатах, тюбетейках, чалмах давно для Костырина перестали быть экзотикой. Проходя мимо них, старший лейтенант вяло скользнул безразличным взглядом и стал спускаться по лестнице вниз.

Во дворе бойцы афганской милиции уже садились в плоскомордый «ГАЗ-66». Мощного сложения бородатый дядька в серого цвета форме деловито пристраивал на крыше кабины грузовика пулемет. Рядом рассаживались остальные милиционеры в армейских касках. С автоматами в руках они мало отличались от солдат правительственных войск.

Рядом с грузовиком в «таблетку» набилась оперативная группа афганцев, так же обвешанных оружием, как и бойцы команды сопровождения.

Возле кобальтовского «УАЗа» стояли водитель и охранник. Леонид Иванов, облаченный в самодельный «лифчик», держа через локоть свой «АК-74», о чем-то переговаривался с шофером старшим сержантом Поповым.

В своем наряде Иванов мало походил на патрульного милиционера, каким он приехал из родного Челябинска, а больше смахивал на героя-партизана Южной Америки. Костырин всеми силами пытался с этим бороться, но вскоре, устав читать нотации каждый божий день, махнул рукой.

– Готовы? – приблизившись к машине, громко спросил старший лейтенант.

Милиционеры мгновенно оборвали смех, а Сергей Попов по-военному отчеканил:

– Так точно!

– А где толмач?

– Переводчик только что был здесь, видимо, рванул в гальюн, дорога ведь не близкая.

– Засранец, – выругался беззлобно оперативник. Переводчиком у него был солдат срочной службы из Туркмении, неплохо знавший местные наречия. Сергей специально брал толмача с собой на все выезды, и тот ему почти шепотом переводил все, о чем говорили афганские коллеги. Из всего услышанного у Костырина сложилось не самое лучшее мнение о партнерах. И при каждом выезде он старался не выпускать афганцев из виду. – Ладно, грузимся, – приказал старший лейтенант, заметив, что к машине бежит смуглолицый юноша.

Со скрипом открылись ворота управления, выпуская милицейскую колонну. Впереди ехал «ГАЗ-66», за ним тащилась «таблетка», и замыкал движение «УАЗ».

– Вот скажите, товарищ старший лейтенант, где справедливость? – обратился к Костырину Сергей Попов, не выпуская из рук баранку. – Мне сегодня тридцатник стукнуло, а я должен, как говорится, «в день варенья пахать», как ишак кабульский, который воду черпает все время. А команда Маркова, как белые люди, то в город выезжает, когда заблагорассудится, то на базе баклуши бьет.

– А чего ты ко мне имеешь? – буркнул Костырин, ему никак не удавалось пристроить свой автомат. – Сказал бы Артюхову, он старший команды, вот пусть и восстанавливает статус-кво.

– Чего? – не понял Попов.

– В твоем случае, Сережа, справедливость, – по-прежнему угрюмо пояснил старлей. Интеллектуальный уровень водителя был далек от его университетского, что вызывало некоторое раздражение.

– Так я говорил майору, – продолжал роптать на судьбу старший сержант, – а он мне в ответ, дескать, они на специальной подписке, и он ничего тут поделать не может. А я думаю, дело совсем в другом. Артюхов служит с Мыколой Семеновичем уже лет двадцать, вот он ему и устраивает курортный режим.

– А ты, Серега, не переживай, – Иванов миролюбиво хлопнул водителя по плечу. – После этого круиза вечером вернемся на базу и там устроим тебе настоящий «день варенья».

Они отъехали по трассе тридцать километров, потом свернули на второстепенную дорогу, ведущую в сторону ограбленного кишлака. Но едва колонна свернула, как с холма неожиданно ударил гранатомет. Реактивная граната влетела в кабину «таблетки», темно-зеленый микроавтобус в одно мгновение скрылся во вспышке ярко-оранжевого взрыва.

– Твою мать! – заорал Попов, до предела вжимая педаль тормоза. «УАЗ» тут же занесло вбок, под колесами зашуршали мелкие камни, которых здесь было целое море. Двигатель заглох.

– Все из салона! – открывая дверцу, гаркнул Костырин, первым вываливаясь наружу. Выдернув из машины свой автомат, он ужом проворно пополз в сторону от машины, следом за старшим лейтенантом устремились остальные.

Лейтенант Иванов, откинувшись на бок, палил в сторону вершины холма, где среди чахлого кустарника вспыхивали светлячки выстрелов. Охранник все больше и больше погружался в азарт боя. Отстреляв один магазин, он тут же перезарядил оружие и снова стал бить прицельными длинными очередями.

– Леня, Леня! – неистово орал Костырин, забравшись в небольшую ложбину. – Сюда ползи, твою мать! – Возле него уже лежали водитель и переводчик. Они держали перед собой автоматы, но все не стреляли.

Наконец Иванов, расстреляв еще один магазин, вскочил на ноги и бросился во весь опор от «УАЗа», который сейчас напоминал решето с рваными дырами. Пули со свистом поднимали столбики пыли у ног лейтенанта, но, к счастью, ни одна его не зацепила. Плюхнувшись рядом с Костыриным, Леонид с восторгом воскликнул:

– Вот долбят, головы не поднять.

– А ты свою голову побереги, тебя сюда прислали не для того, чтобы потом в цинке назад отправлять, – зло, будто выплюнул в лицо Леониду, выговорил старший лейтенант, его голос тут же заглушил грохот ручного пулемета. Царандоевцы, выскочившие из «газона», теперь заняли позиции и ответили моджахедам огнем. Бой начал принимать осмысленную форму.

Басмачи вели уже не такой интенсивный огонь, как вначале, и вовсе не применяли гранатометов.

– Это не моджахеды, это обычные разбойники, – подобравшись к оперативнику, прокричал ему на ухо переводчик. – Я про таких слышал, их интересует только, чем бы поживиться. Вот они-то, видимо, и украли овец.

– А чего же тогда на нас напали? – спросил Костырин, посылая короткие очереди в места вспышек выстрелов, хотя и понимал, что его пули вряд ли достигают цели.

– Милицию не любят. Да и с учетом того, что ударили из единственного гранатомета по микроавтобусу, не исключено, что сводили счеты.

– Для солдата ты слишком смышленый, – только и смог проговорить старший лейтенант. Его автомат, отстреляв все патроны, напоследок хищно клацнул затвором.

– Еще полчаса такого боя – и нас можно будет брать голыми руками, – проворчал именинник Попов, который также старался стрелять короткими очередями.

– Мы еще посмотрим, как это у них получится, – угрожающе пообещал Иванов. Отложив свой автомат, он бережно вынимал из подсумков ручные гранаты.

Лейтенант оказался прав, душманам не довелось дожать царандоевцев. Совершенно неожиданно по вершине холма ударили крупнокалиберные пулеметы пятерки БТРов, которые, развернувшись, веером двигались в сопровождении цепи мотострелков.

На этом бой был практически закончен, басмачи, сообразив, что перевес сил на стороне царандоя, мгновенно ретировались.

Один из БТРов остановился возле кобальтовцев, обдав милиционеров облаком сгоревшей солярки.

– Здорово, славяне, – с брони на землю спрыгнул Кирилл Марков.

– Ты какими здесь судьбами, ковбой? – поднимаясь на ноги, удивился Костырин.

– Да заехал в комендатуру, а там как раз перехватили радиограмму царандоя. Ну, пока местные возились с высылкой подмоги, комендант отдал приказ выдвинуться дежурному взводу. А я, когда узнал, что наши на выезде, тоже решил посодействовать.

– Спасибо за помощь, – старший лейтенант крепко пожал Кириллу руку.

– Сочтемся, – хмуро ответил Марков. Последнее время его агентура молчала, и оперативник начал от безделья маяться.

– Товарищ капитан, – обратился к Кириллу Сергей Попов. – У меня сегодня день рождения, так что приглашаю вас со всей командой на ужин, и, как говорит товарищ старший лейтенант, в неформальной обстановке.

– Поздравляю, Сережа, мы обязательно будем, – Марков похлопал старшего сержанта по плечу…

* * *

Чтобы избежать пеленгации, радиостанция в отряде Ранжи работала только на прием в строго обговоренное с куратором пакистанской разведки время.

За все время его партизанской войны Башир ни разу не получал сообщений, но каждый день радист послушно настраивался на нужную волну и слушал эфир. В этот день неожиданно для всех радиостанция ожила…

– Сабиб, сообщение, – молодой моджахед с узким лицом, покрытым редким пушком, заметно нервничая, протянул Ранжи листок с зашифрованной депешей. Полевой командир, буквально вырвав из его рук шифровку, тут же передал ее шифровальщику, который всегда находился возле него и в случае возможного пленения уничтожался в первую очередь. Расшифровка радиограммы заняла несколько минут.

«Возвращайтесь к родным дувалам встречать братьев.

Оракул».

Оракулом именовался американец Джон Смит, и сейчас он сообщал, что Халед везет из Пакистана переносные зенитно-ракетные комплексы. Теперь Ранжи сможет по-настоящему развернуться и как следует ударить по шурави, по их самолетам и вертолетам. При помощи этих ракет он заработает достаточно денег, чтобы его семья смогла открыть кондитерскую пекарню, а может, даже и афганский ресторан.

– Аллах акбар, – руки Ранжи коснулись бороды, как будто произведя омовение. Потом он повернулся к своим молчаливым помощникам и приказал: – Передайте воинам, что мы идем к Даши-Мусс. Пора умыть неверных в их же крови…

* * *

Человек предполагает, а жизнь располагает. Намеченное на вечер застолье самым неожиданным образом сорвалось. За час до окончания рабочего дня майора Артюхова впервые вызвали на виллу старшего военного советника.

Сибиряк с нескрываемым интересом рассматривал большое двухэтажное здание, расписанное по фронтону вязью арабского письма, витиеватые колонны и ажурные окна с цветными витражами.

– Прямо дворец культуры, – восхитился вслух майор, невольно сравнивая особняк с убогой и серой коробкой общежития.

На встречу с Артюховым приехал лично начальник штаба «Кобальта», обладатель тяжелого баритона и с совершенно не вяжущейся с голосом доброжелательной внешностью.

– Добрый вечер, Юрий Иванович, – первым поздоровался полковник. – Присаживайтесь, – он указал на массивное кожаное кресло.

Помещение, в котором велась беседа, мало походило на рабочий кабинет, скорее на аристократическую гостиную или комнату отдыха. Цветные шелковые обои на стенах, дорогая кожаная мебель, картины в рамках из красного дерева. «Здесь бы только курить сигары под бокал хорошего бренди», – поудобнее усаживаясь в кресле, подумал Артюхов.

– Как обжились на новом месте? – первым делом поинтересовался начальник штаба.

– Да вроде грех жаловаться, – пожав плечами, осторожно ответил майор. – Служим как положено, по необходимости воюем.

– Это я в курсе, – мягко улыбнулся полковник. – В общем, хватит вам разыскивать украденное просо и похищенных ишаков. Есть настоящее дело для твоей группы.

– Слушаю вас внимательно, – заерзав в кресле, без особого энтузиазма проговорил сибиряк.

– Тринадцатый КПП на пакистанской границе в зоне твоей ответственности?

– Так точно, – ответил майор, пограничный пункт действительно находился в зоне ответственности его региональной группы. Охранял этот КПП царандой Даши-Мусс. Начальник местной милиции даже один раз для ознакомления возил его туда. Не особо большой наплыв «туристов», в общем, служба не бей лежачего. И вдруг такой вопрос. По собственному опыту Артюхов знал, начальство подобные вопросы задает не ради праздного любопытства. Есть, значит, червоточина.

– В общем, Юрий Иванович, есть информация, что охранники на этом КПП за взятки беспрепятственно пропускают внутрь страны советников из Пакистана и даже агентов ЦРУ. Понимаешь, какая ситуация получается?

– Понимаю. Так что, мы сменим местных стражей порядка?

– Было бы неплохо, но слишком специфическая здесь служба. Начиная с того, что бабам под паранджу не заглянешь, моментом резня начнется, да и много чего другого. Поэтому твою группу усилим четырьмя бойцами, радистом и дадим мощную фотооптическую аппаратуру. Задача простая: подниметесь на вершину горы Стройной, она нависает как раз над этим КПП, и будете по-тихому наблюдать, а заодно фиксировать на пленку работу и преступные действия коллег. Чтобы провести там серьезную чистку, нам нужны веские доказательства. Как понимаешь, Юрий Иванович, это особое задание.

– По-моему, для особых заданий есть группа капитана Маркова? – не удержался от упрека майор. С тех пор, как выяснилось, что Кирилл не подчиняется ему, старшему по должности и званию, душу грызла обида, как червяк яблоко.

– Все верно, – подтвердил начальник штаба, – только особое задание Маркова распространяется на провинцию, и к границе он со своей группой отношения не имеет.

– Ясно, – уныло кивнул Артюхов. Все оставалось на своих местах, даже жалоба на подчиненного не помогла.

– В стране идет гражданская война, полевые командиры не только воюют с нами, шурави, но и между собой. Кроме того, здесь полно всякой нечисти: советников, наемников, шпионов и прочего. А со всем этим нужно бороться, полевых командиров либо переагитировать, либо уничтожать. И нечисть иноземную следует выявлять и нейтрализовывать. Скажу тебе, Юрий Иванович, откровенно, вычисление взяточников из царандоя – это не прихоть нашего командования, а приказ общего руководства военной группировки. То есть на эту операцию по выявлению внутренних врагов брошены не только «Кобальт», но и КГБ, и военная разведка. Все сейчас запрягаются в один плуг. – Сделав короткую паузу, полковник задумчиво добавил: – Сдается мне, что такая активность связана с ближайшим визитом большого начальства.

– Кого? – невольно вырвалось у майора.

– Кто знает, – пожал плечами начальник штаба. – Может, министр обороны, а может, кто из ЦК. Только, как говорил Винни Пух: «Это жу-жу неспроста жу-жу». Поэтому ударить в грязь лицом мы никак не можем. Ты, Иваныч, не переживай, ребят я тебе в помощь даю надежных. В горах они как у себя дома и в боевой обстановке тертые калачи. Но до огневого контакта лучше не доводить. Главное доказательство – продажность наших союзников. Это понятно?

– Понятно.

– Вот и хорошо. Сейчас я тебя познакомлю с группой сопровождения. Завтра обсудите план действий и подготовитесь к выходу, через сутки, как говорится, в добрый путь.

Оба офицера почти одновременно поднялись и вышли из кабинета.

В общежитие Артюхов вернулся, когда в комнате водителей уже был накрыт праздничный стол и все собравшиеся с нетерпением ожидали командира группы. Едва майор перешагнул порог комнаты, как Леонид Иванов, изнывавший от вынужденного простоя, весело воскликнул:

– Штрафную опоздавшему!

Но в ответ услышал грозное:

– Отставить пьянку!

Этот рык произвел больший эффект, чем бессмертное гоголевское «К нам едет ревизор». Все офицеры и сержанты, как один, ошалело уставились на Артюхова. Тот под их взглядами немного сконфузился и тут же стал пояснять:

– Получено ответственное задание, завтрашний день выделен на подготовку. Времени на раскачку не будет, отгуляем, когда вернемся.

Тишину среди собравшихся нарушил все тот же Иванов:

– Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Несостоявшиеся гости нехотя потянулись к выходу…

* * *

Контур летящего высоко в небе «МиГ-23» казался с земли раскинувшим крылья орлом.

– У, шайтан, – с ненавистью проворчал стоящий рядом с Халедом молодой афганец и погрозил самолету смуглым кулаком. Самолеты несли угрозу не меньшую, чем боевые вертолеты, и так же забрасывали бомбами и обстреливали позиции моджахедов, сбрасывали на караванные тропы сотни противопехотных мин. Но главное, они летали так высоко, что редко кому удавалось сбить «Грифа».

«Ничего, скоро мы доберемся и до этих железных птиц», – подумал Халед, переводя взгляд с уносящегося вдаль истребителя на кузов пикапа, где лежали ящики с «Рэд Айями». Он уже знал: если стрелять этими ракетами с вершины горы, то потолок поражения значительно увеличивается, а значит, и до самолетов можно будет достать.

Колонна из пяти пикапов стояла в тени двух барханов, надежно прикрытая сверху маскировочной сетью.

Выставленные наблюдатели следили с вершины барханов за подходами к стоянке, остальные отдыхали.

Время приближалось к третьему намазу. Халед достал из кабины свой молельный коврик, потом опустился на него так, чтобы голова склонялась в сторону Мекки. Сейчас, бормоча слова молитвы, Халед просил Всевышнего, чтобы тот не покидал его в своей милости и помог в борьбе с неверными.

Постепенно мозг афганца полностью отключился от реальности, обрушив сознание в какую-то бездну, где среди кромешной темноты то и дело вспыхивали ярко-красные сполохи и тут же опадали, превращаясь в жуткие рожи.

Закончив намаз, Халед откинулся на спину и тихо пробормотал:

– Это мало походит на райские сады, а может, эти видения мне посылает Аллах как предупреждение. Вот только бы понять, что это за знак.

Он поднялся с коленей, свернул коврик в рулон и вернул на прежнее место. После видений у молодого человека на душе было неспокойно.

– Сабиб, – неожиданно Халеда отвлек возглас одного из наблюдателей. – Сюда направляются конники.

– Что еще за конники?

– Я думаю, это пустынные разбойники, из тех, кто нападает на купцов и беженцев, – пояснил наблюдатель.

– Шакалы, – прорычал Халед, он хорошо знал тех, о ком ему доложил дозорный. Пустынные разбойники не брезговали никакой наживой, они грабили и убивали всех, кто был слабее их. Разбойники были как шакалы, кровожадные, трусливые и подлые. Единственное, что отличало их от зверей, – разбойники были еще и продажны. Узнай они о стоянке моджахедов, нет никакой гарантии, что тут же не сообщили бы об этом правительственным войскам или, чего хуже, гяурам.

– Сколько их? – холодным, как сталь клинка, тоном спросил Халед. Его правая рука легла на костяную рукоятку ножа, свисающего с пояса.

– Девять, – ответил дозорный.

– Поднимай людей, сейчас мы будем беседовать с шакалами пустыни, и чтобы ни один не ушел.

– Не уйдут, – широко улыбнулся наблюдатель, демонстрируя неровные желтые зубы, и тут же бросился исполнять приказ.

Девять всадников ехали плотным строем, как единая масса. Лошади шли ровным неспешным шагом, а сидевшие в седлах люди, завернутые в шерстяные плащи и с чалмами на головах, концы которых прикрывали нижнюю часть лица, плавно покачивались в такт движению. Всадники были опытными пустынниками, но моджахедов они не заметили.