Текст книги "Афганский осведомитель"

Автор книги: Иван Стрельцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Возле ворот внедорожник остановила группа вооруженных афганских боевиков. Водитель, пакистанец мрачного вида, что-то гортанно выкрикнул на местном наречии, моджахеды тут же прекратили каркать на своем вороньем языке и торопливо распахнули ворота.

Джип медленно двинулся по территории учебного центра. Сейчас Смит мог беспрепятственно наблюдать, как инструктора, собранные из стран Ближнего и Среднего Востока, египтяне, иорданцы, аравийцы, турки и пакистанцы, до седьмого пота гоняли моджахедов, обучая стрельбе из автоматов, пулеметов, снайперских винтовок, гранатометов и безоткатных орудий.

Над базой грохотала непрекращающаяся канонада, как будто здесь шло крупномасштабное сражение.

Неожиданно где-то в долине грянуло по очереди несколько взрывов. Американец покрутил головой и усмехнулся, поправляя съехавшие на нос солнцезащитные очки. В карьере за базой готовили минеров подрывники из Британских сил специального назначения. Шнуровые взрывы, без оболочные противотанковые мины и фугасы с радиоуправляемыми взрывателями – оружие весьма эффективное, но и требующее грамотного обращения, чего крайне трудно было добиться от полудиких дехкан, решивших взяться за оружие. Наконец, набрав самых толковых, наследники крестоносцев бились с ними день и ночь. Война, она ведь, как прожорливое животное, с каждым днем увеличивает свой аппетит, требуя все новые и новые образцы оружия, новой техники и новой тактики и стратегии. И каждый раз война получала то, что требовалось. Как только появился первый меч, тут же выдумали щит. Когда доспехи были уже не в состоянии пробить стрелы и дротики, появилось огнестрельное оружие. В Первую мировую войну силы Антанты и кайзеровской Германии сошлись в кровопролитной бойне, и миллионы застряли в позиционных боях, выходом стало появление на фронте бронированных монстров под названием танки. С тех пор каждый военный конфликт прирастал новыми средствами уничтожения человека.

Афганская война не стала исключением, и с каждым годом ее накал только увеличивался. Офицер американской разведки был одним из кормильцев этой войны, и сейчас он прибыл в этот лагерь, чтобы подбросить в пожар боев новое топливо.

Джип тем временем свернул в сторону палаточного городка, раскинувшегося едва ли не на половину территории базы. Отряды моджахедов обосновались здесь небольшими общинами, которые даже питались отдельно. Возле нескольких шатров выкладывался очаг, над ним подвешивался большой котел, в нем готовилась неприхотливая еда. Неподалеку от очага, поблизости от жилья, разделывался скот, утрамбованная в этом месте земля была густо пропитана кровью, которая своим запахом привлекала целые полчища мух. Крылатые насекомые буквально кишели в воздухе.

Смрад, насекомые, полное отсутствие гигиены – все это напоминало Смиту лагеря беженцев по всему миру, где ему довелось побывать, только к тамошним ароматам добавлялись резкие запахи медикаментов и хлорки. (В таких местах, как правило, полно представителей Красного Креста и американской Армии спасения, а эти миссионеры особенно боятся эпидемий.)

Американец сунул в рот короткую толстую сигару, табачный дым должен был отпугнуть паразитов.

«Лендровер» въехал на небольшую площадку перед высоким шатром, вход в который был устлан ярким, красочным ковром ручной работы – символ значимости и богатства, визитная карточка полевого командира.

«Легко сорить дорогими вещами, как этот ковер семнадцатого века, если ты на него не горбил спину и не платил, а просто пришел с автоматом и забрал у хозяина», – с неприязнью подумал Джон Смит, когда из шатра наружу вышел огромных размеров мужчина почти под два метра ростом, с выпирающим глобусообразным животом, как будто на досуге проглотил один из тех закопченных котлов, в которых афганцы варят баранину. Лоснящееся лицо обрамляла короткая курчавая борода с жесткой, как проволока, щетиной. Большие темные глаза, настоящий чернослив, прикрывали густые брови. Одет был полевой командир с настоящим восточным колоритом и шиком – черные шаровары, длинная шелковая рубаха, подпоясанная широким кожаным ремнем, за который был заткнут кривой кинжал в серебряных ножнах с дорогой инкрустацией. Убранство завершала высокая белоснежная чалма, делая моджахеда похожим на разбойника из сказок Шахерезады, единственным несоответствием была болтающаяся на боку деревянная кобура с длинноствольным автоматическим пистолетом Стечкина. Оружием редким в то время, а потому являющимся предметом особой гордости владельца.

При виде гостя афганец широко осклабился, демонстрируя большие редкие зубы.

– Салам аллейкум, Башир, – не вынимая изо рта сигары, жизнерадостно поздоровался американец.

– Аллейкум ассалам, Джон, – в тон ему ответил полевой командир.

Когда офицер ЦРУ выбрался из салона «Ленд-ровера», мужчины обнялись почти по-братски. Они были знакомы более двух лет. Афганский феодал до вторжения советских войск жил в свое удовольствие, получая оброк с земли, которую арендовали дехкане, и основное время проводил в приятных утехах со своими тремя женами или охотился на газелей и горных барсов. Когда пришедшие шурави стали отнимать у богатых землю и раздавать ее нищим, Башир Ранжи забрал свою семью и скарб и перебрался в соседний Пакистан, а через полгода вернулся в бывшую вотчину, чтобы воевать с ненавистными кяфирами.

Джон Смит был для феодала тем самым спонсором, который снабжал Ранжи оружием и платил за каждого убитого солдата, подбитый броневик или взорванную машину.

– Прошу в мое скромное жилище, гость дорогой, – радушно проговорил Башир после объятий с американцем, указывая на вход в шатер.

Весь пол шатра был покрыт коврами, в центре стоял большой позолоченный поднос, уставленный дорогим чайным сервизом. Из высокого чайника с длинным изогнутым носиком вырывалась струя пара.

– Присаживайся, дорогой Джон, – афганец опустил широкую ладонь на плечо Смита, – сейчас будем пить чай, а скоро подадут свежий плов.

– Благодарю тебя, мой дорогой друг, – с деланым почтением ответил разведчик. Он терпеть не мог подобное словоблудие, но приходилось. Увы, таковы условия переговоров с местными вождями антисоветского сопротивления. – Я не смогу надолго задержаться, время слишком дорого.

– Тогда прямо сейчас перейдем к делу, – ничуть не удивился Ранжи, опускаясь вслед за гостем на ковер.

– Ты, Башир, говорят, скоро собираешься вернуться на родину? – сложив ноги по-турецки, произнес американец.

– Да, вот только дождусь подходящей погоды.

– А не хотел бы задержаться еще на месяц? – поинтересовался Смит, проворачивая между пальцами очки.

– А что мне даст эта задержка? – стараясь сохранить достоинство и одновременно скрыть любопытство, вроде бы безразлично поинтересовался полевой командир.

Но офицер ЦРУ слишком хорошо знал своего подопечного, и если тому удалось скрыть любопытство, то алчность просто выпирала из него, как квашня из кадки. Башир Ранжи благодаря американским спецслужбам отправил свою семью на жительство в Австралию, и теперь все деньги уходили на ее содержание. Самой большой мечтой их клана было открыть в Сиднее пекарню восточных сладостей, но на осуществление мечты денег катастрофически не хватало. Поэтому Ранжи никогда не убивал пленных шурави, предпочитая продавать их тому, кто больше заплатит. И ему было без разницы, кто был покупателем, ЦРУ, пакистанская разведка или представители Красного Креста и Красного Полумесяца…

– В Карачи доставили портативные зенитно-ракетные комплексы «Рэд Ай», – доверительно сообщил Смит и тут же заметил на лице своего собеседника недоумение.

Башир поскреб короткими пальцами бороду и только после этого спросил:

– А что это такое?

– Это такая «шайтан-труба», при помощи которой подбивают не машины и танки, а сбивают вертолеты и даже самолеты, – елейным голосом проговорил Смит и заметил блеснувшие глаза Ранжи. Его зрачки как будто превратились в экраны игрального автомата, где сейчас большими буквами высветилось: «Джекпот». Действительно, сбитый вертолет стоил не меньше полудюжины танков, а самолет – доброго десятка. Причем танк реже удается поджечь с одного выстрела, как правило, это бронированное чудовище требует нескольких гранатометных выстрелов или мощного заряда радиоуправляемого фугаса. Все это хлопотно и накладно…

– Моих людей поведут через пустыню, и я не смогу их задержать. Они живут по своим законам, и никто не сможет их убедить. – В голосе полевого командира звучало искреннее сожаление. Сейчас рушилась хорошо отлаженная схема, но если отложить получение нового вооружения до следующего раза, то «шайтан-трубу» против авиации получат другие моджахеды, а значит, они будут иметь козырь под названием «внезапность».

Ранжи не был достаточно образован, но долго воевал и хорошо знал, что после первых же потерь шурави начинают принимать меры, чтобы сократить их до минимума. А это значит, что сократятся и его доходы.

Башир посмотрел на Смита, в его глазах американец, к своему удовольствию, разглядел рабскую мольбу.

– Хорошо, мой друг, – сжалился янки. – Ты со своим отрядом уйдешь вовремя, но дашь мне две дюжины бойцов. Самых смышленых. А через месяц они вернутся в Афганистан с зенитными ракетами.

Теперь на лице афганца заиграла довольная улыбка, он, несмотря на свои внушительные габариты, проворно вскочил на ноги и выбежал из шатра, только парусом надулась его шелковая рубашка. Спустя мгновение окрестности огласили его вопли:

– Халед, Халед!

Племянник Ранжи был молодым парнем, не достигшим и тридцатилетнего возраста, но воевал с первого дня, как Башир собрал свой отряд, и теперь командовал небольшой группой, которая была чем-то вроде личной гвардии полевого командира…

Из-за крайней палатки выскочила долговязая фигура в черном, перетянутая ремнями и кожаными подсумками для боеприпасов, в правой руке Халед держал автомат.

– Ты звал меня, дядя? – почтительно осведомился он, остановившись перед Ранжи.

– Да, сынок, – быстро закивал Башир. – Возьмешь своих людей, отправишься с нашим американским другом и будешь выполнять все его распоряжения. Да свершится воля Аллаха.

– Аллах акбар, – эхом вторил Халед, еще крепче сжимая цевье автомата…

Первая неделя в Афганистане пролетела для Кирилла практически незаметно. В течение пяти дней подполковник Гончаров поэтапно вводил его в курс предстоящей оперативной работы, которая в основном заключалась в общении с информаторами.

Информаторов было четверо, и у каждого была своя «точка», где они встречались с куратором, у каждого был свой опознавательный знак, сообщавший о необходимости рандеву.

Гончаров познакомил Маркова с каждым из «барабанов», не без основания считая, что личное знакомство залог успеха.

Затем отвез капитана на виллу старшего военного советника. С самим сановником оперативникам увидеться не довелось, но, как объяснил подполковник, общение с советником вовсе не обязательно, главное заключалось в другом.

– Восточное крыло виллы отдано под наши нужды. «Барабанов» можешь сюда возить в любое время суток, обслуга предупреждена, проблем не будет. Главное – сохранить инкогнито информаторов, это твое основное оружие на этой войне.

Дальше шел инструктаж с учетом возможных ситуаций и нюансов, возникающих при этом. Конспектировать, естественно, ничего было нельзя, и Маркову приходилось напрягать мозги, что называется, по полной программе.

Напоследок подполковник Гончаров подарил Кириллу свой «АКМСУ», короткоствольный автомат, внешне похожий на «АКСУ», только с калибром 7,62 мм, как у «АКМ», предмет зависти всего гарнизона «русской зоны». Один из командиров взводов даже предлагал обменять его на трофейный английский мушкет восемнадцатого столетия. Но Марков не клюнул на посул.

Ротный Кочетов, считая это своим долгом, взял шефство над молодым опером.

– Ты не гоношись, Кирюха, за боезапасом. Тут многие любят связывать изолентой по несколько магазинов, особенно если цепляют пару пулеметных, то в бою приходится подниматься на полкорпуса. А это значит, что сам становишься мишенью.

– А ты, Гриша, как сам делаешь? – в свою очередь поинтересовался сыщик.

– Я, во-первых, не вяжу магазины «валетом», впопыхах патроны нижнего могут забиться пылью, мелкими камешками, а это верный клин. Чтобы этого избежать, магазины скручиваю вместе «гнездами» кверху. Только вставляю между ними деревянный брусок размером со спичечный коробок. И полный порядок, получается немного шире, зато гарантия, что не будет осечки, – речь старлея была неспешной, он старательно пережевывал каждое слово, как опытный рыбак учит несмышленыша насаживать червяка на крючок. – И еще, когда снаряжаю магазин, первых три патрона загоняю трассирующие, чтобы знать, когда магазин опустошается. В общем, следует все время держать руку на пульсе боя.

– Понял, возьму на заметку, – сказал Марков и искренне поблагодарил десантника…

Работа оперативника в лице Кирилла заключалась в том, что каждый день он покидал «русскую зону», выезжая в город. Причем особого маршрута не было, просто нужно было пересечь те места, где информаторы могли оставить «маяки», сигнализирующие о встрече.

Для выезда в Даши-Мусс капитану были положены водитель, охранник и переводчик. За рулем служебного «уазика» сидел старшина Огородник, худощавый пятидесятилетний мужчина с блестящими железными зубами, вечно жующий слабо тлеющую «Приму».

Рядом с ним находился лейтенант Федор Ковалевский, исполнявший роль охранника. Двадцатипятилетний парень предпочитал носить свободного покроя штормовку, под которой скрывал «АК-74». К своим обязанностям он относился слишком серьезно, но, как считал Кирилл, это все-таки куда лучше, чем безалаберное чучело, которое запросто проворонит реальную опасность.

Впрочем, как говорили Маркову десантники, для того, чтобы экипаж боевой машины стал единым организмом, нужно пуд соли вместе съесть.

Рядом с Кириллом на заднем сиденье разместился смуглолицый парень с тонкими, почти девичьими чертами лица. Младший лейтенант Юсуф Гасанов служил в Афганистане после окончания Ташкентского университета в должности переводчика. До дембеля ему оставалось полгода, и Гончаров передал его новому оперу с легкой душой как опытного спеца.

– Ну что, товарищ капитан, сегодня опять будем просто так кататься? – оглянувшись, спросил Огородник, когда «УАЗ» выехал за ворота.

Просто так кататься изо дня в день было опасно, рано или поздно кто-то из глазастых аборигенов мог на это обратить внимание, потом составить схему, и в конце концов так и будет раскрыта вся агентурная сеть.

– Давай, Николай Семенович, к комендатуре. Пообщаемся с товарищами мотострелками, узнаем, какие новости у них, – наконец решил Марков.

Внедорожник выкатился на окраину города, застроенного небольшими двух– и трехэтажными глинобитными домами. Узкие пыльные улочки петляли юркими змейками между построек. По дороге, поднимая пыль, за внедорожником громогласной ватагой побежала босоногая замурзанная ребятня, во дворах по хозяйству возились молчаливые женщины в длинных темных одеждах. Под раскидистыми чинарами можно было наблюдать седобородых старцев, издалека напоминающих фигурки из слоновой кости. Жизнь текла своим чередом.

– Да, вот, блин, жизнь. Можно подумать, и войны нет, – не удержался от возгласа Федор Ковалевский.

– Ага, – усмехнулся Огородник, – ты тут ночью появись, в момент устроят «секир башка». Уже не один наивный дурачок со своей черепушкой расстался. Скажи ему, Юсуф.

– А чего говорить, – пожал плечами переводчик. – Скоро сам многое увидит своими глазами.

Ковалевский неожиданно перескочил с одной темы на другую.

– Товарищ капитан, а чего это мы на «козле» вояжируем? – ладонь лейтенанта громко постучала по металлической «торпеде». – Вот у десантуры несколько японских джипов, можем поторговаться.

– Во-первых, Федор, сколько тебе говорить, здесь можем обойтись без официоза. А во-вторых, насчет «японцев» меня предупредил мой предшественник. В прошлом году опера взяли себе трофейного «самурая», а потом поехали как-то вечерком в город на встречу с агентом, возвращались уже в темноте, и на заставе их приняли за «духов». Долго не думая, пальнули из БМД. И, как назло, попали с первого выстрела, угадали кумулятивным снарядом в бензобак, и в одну секунду четыре человека превратились в обугленные головешки. Вот тебе и покатались с ветерком и комфортом, а подполковнику Гончарову на полгода раньше пришлось выезжать в командировку «за речку».

В салоне «УАЗа» повисла гнетущая тишина, как будто все находящиеся в машине увидели факел горящего «японца». На войне смерть приобретает самые разные формы, иногда такие, что вызывает содрогание даже у опытных бойцов…

Чем ближе оперативники приближались к центру Даши-Мусс, тем оживленнее становились улицы.

Вся история человечества, касающаяся строительства городов, одинаково независима от части света, религии или цвета кожи. Где бы ни селились люди, там сперва возникали рынки, а уж потом возводились храмы, строились здания для органов власти и правопорядка.

На Востоке рынок – барометр жизни города, а то и всей страны. Торговцы и покупатели являлись однородной информационной массой, цепочкой, переносящей новости по всей округе.

Даши-Мусс ничем не отличался от своих собратьев. Рынок огромной бурлящей кляксой раскинулся в самом центре города. Рядом с рынком на центральной площади находились мечеть с высоким расписным минаретом и двухэтажное здание городской управы, а с противоположной стороны в здании бывшего кинотеатра разместилась комендатура Советской армии. Территория вокруг здания была обнесена баррикадой из мешков с песком, с обустроенными огневыми точками, по углам в бетонных капонирах стояли угловатые, похожие на гигантских насекомых БТРы, угрожающе пялясь раструбами крупнокалиберных пулеметов.

Здесь, в центре города, располагался мотострелковый батальон трехротного состава, в обязанности которого входила охрана административных и промышленных объектов города, а также сопровождение гуманитарных грузов в дальние кишлаки провинции.

На территорию комендатуры милицейскую машину пропустили без задержек, достаточно было лишь показать особый пропуск, который Маркову передал подполковник Гончаров после того, как познакомил с комендантом Даши-Мусс.

– Остаетесь в машине, я скоро буду, – бросил Марков, выбираясь из «УАЗа».

Быстрым шагом он пересек внутренний дворик, вошел в здание и стал подниматься по лестнице. Кабинет коменданта разместили на третьем этаже, где когда-то находилась будка киномеханика.

– Разрешите войти? – постучав в дверь, спросил Кирилл.

– Входи, входи, – не отрывая головы от карты города, бросил комендант. С Марковым они были одного возраста и в одном звании, поэтому общались без официоза.

Военный пожал руку милиционеру и снова уткнулся взглядом в карту, где красной и синей линиями были обозначены маршруты армейских патрулей. Сделав какую-то пометку, комендант, по-прежнему не поднимая головы, рассеянно спросил:

– Зачем пожаловал?

– Да так, проезжал мимо, решил зайти, узнать, какие новости, – глядя на намечающуюся плешь на макушке военного, проговорил Марков.

– Какие еще могут быть новости, – хмыкнул комендант. – Приближается сезон миграции кочевников. Вот как пожалуют к нам пуштуны, так и жди разгорания гражданской войны со всеми вытекающими последствиями.

– А что, все пуштуны басмачат? – удивился сыщик.

– Вовсе даже нет. Но кочевники знают пустыню, как ты свою квартиру, все тропы, все источники, все ложбины, где можно укрыться от авиации. Вот их и нанимают для перевозки взрывчатки и боеприпасов из Пакистана. Они же служат проводниками для диверсионных групп. Так что геморрой еще тот, – комендант удрученно покачал головой и замолчал, задумчиво водя пальцем по карте.

– И за что ты нас так не любишь, товарищ по оружию? – спросил Кирилл, заходя коменданту за спину. Туда, где небольшое окно выходило на соседнюю с рынком улицу.

– А за что вас любить? – неожиданно оживился военный. – Какие такие братья по оружию? Вы же махновцы, ходите в гражданке, а оружие при себе таскаете да еще постоянно под ногами путаетесь. Мы город охраняем, колонны сопровождаем, участвуем в зачистках. Десантура на заставах дороги стережет, гоняется за «духовскими» караванами. А вы с этими, – комендант кивнул головой в направлении, где в двух кварталах от центральной площади располагалось Управление царандоя, – помогаете кому не хер делать и называете это расследованием. А что расследуете? Кто у кого козу увел или спер мешок проса? Сыскари, мать твою.

– А что, эту сферу деятельности армия готова на себя взять? – насмешливо спросил Марков, без спроса взяв с подоконника начатую пачку «Столичных», которые комендант просушивал. Закурив, выпустил через нос струю дыма и, глядя в окно, продолжил: – Представляю, как вы будете искать козу или тот же мешок проса. Широкомасштабная зачистка после артподготовки при поддержке фронтовой авиации. Так, что ли?

В этот момент Кирилл вдруг увидел то, чего ожидал, но не думал, что это произойдет именно сегодня.

Возле стены, ограждающей рынок, лениво отмахиваясь от насекомых, стоял длинноухий облезлый ослик, запряженный в арбу, груженную хворостом. Возле арбы на корточках сидел немолодой афганец в давно не стиранной домотканой одежде. Это был «маяк» одного из информаторов…

– Ты вот что, друг ситный, – комендант переварил сказанное Марковым и теперь стоял перед ним с красным от гнева липом. – В следующий раз, когда будешь проходить мимо… проходи мимо.

* * *

Аллах сделал людей неравными, чтобы сохранить вечность мироздания. Возможно, те, кому повезло родиться в богатых семьях, были согласны с таким решением Всевышнего. А вот Анвар-водонос в глубине души протестовал против такого положения вещей. Он с утра до поздней ночи разносил воду по зажиточным домам, а сам тем не менее едва сводил концы с концами. Так жили его отец, дед, прадед, и все они умерли в полной нищете. Такая судьба была уготована и детям Анвара. Но какой отец согласится с таким положением? А что делать, когда у тебя пятеро детей и совсем больная, хотя и не очень старая жена? Скопить достаточно денег, чтобы отправить учиться двух старших сыновей какому-то ремеслу, никак не получалось, хотя мальчики с десяти лет помогали Анвару разносить воду. К постоянным мольбам водоноса Всевышний был по-прежнему глух, никто не собирался делать исправления в Книге Судеб, жизнь была предопределена…

Когда в Афганистан вошли советские войска, Анвар отнесся к этой новости с безразличием. Он не имел ни власти, ни богатства, ни земельных угодий, а пропади два больших глиняных кувшина, в которых он разносил студеную ключевую воду по дворам, он бы взял новые у соседа-гончара в долг.

Первый год пребывания шурави в стране почти никаких изменений семье Анвара не принес, конечно, если не считать рис, просо и даже мясные консервы, которые новая власть время от времени давала голодающим.

Но уже на следующий год водоносу пришлось выбирать, на чьей он стороне. В кишлак пришел отряд моджахедов от Башира Ранжи, их недавнего землевладельца. Они пришли набирать рекрутов в армию беглого феодала, оба сына Анвара как раз по возрасту подходили под «призыв», и теперь следовало определяться, за кого ты. За набивающего свою ненасытную утробу мясом Ранжи или за мальчиков, зачастую не видевших вдоволь лепешек с похлебкой.

Как всякий битый жизнью бедняк, Анвар не побежал с доносом к соотечественникам в царандой, он выбрал другой путь. Бывая в городе, приметил одного немолодого русского, который разъезжал с охраной и перед которым раскланивался начальник афганской милиции. Этого шурави и выбрал водонос, бросив несколько слов переводчику, столкнувшись с ним на рынке.

Русский согласился на встречу. Анвара привезли на виллу, там его без лишних вопросов вначале накормили жирным пловом из молодой баранины, потом угостили зеленым чаем с медом. После чего водонос рассказал, когда должны прийти моджахеды за рекрутами. Шурави поблагодарил за информацию и пообещал, что скоро они увидятся.

На следующую ночь спустившиеся с гор боевики Ранжи угодили в засаду «голубых беретов». Ни один головорез не ушел.

А еще через несколько дней шурави подполковник Гончаров снова встретился с водоносом и дал ему тугую пачку афгани. Анвар вначале хотел отказаться, искренне считая, что на этих деньгах кровь его соплеменников, но русский сказал ему просто и доступно: «Скоро один из твоих сыновей захочет жениться, как калым соберешь?»

Водонос ненадолго задумался, понимая, что шурави прав. Это единственный способ дать возможность своим детям создать семьи. В голове афганца даже проскользнула крамольная мысль, что Аллах все же услышал его молитвы.

На языке спецслужб такие, как Анвар, называются инициативниками, золото любой разведки. Человек, добровольно предложивший себя в качестве агента, будет работать не за страх, а за совесть.

С тех пор Анвар превратился в слух и, разнося по дворам воду, внимательней прежнего прислушивался к разговорам. Если же узнавал что-то ценное, тут же передавал информацию Гончарову…

Кутаясь в рваный халат, Анвар терпеливо ждал своего нового куратора. Задрав голову, он завороженно наблюдал, как на темнеющем небосводе вспыхивают бриллианты звезд.

Наконец чуткое ухо афганца уловило знакомый звук приближающегося автомобиля. Водонос втянул голову в плечи, как будто стараясь стать еще меньше, и замер, сливаясь с камнем, за которым прятался…

«УАЗ», мягко скрипнув тормозами, остановился.

– Ну и местечко, только припозднившихся прохожих раздевать, – озираясь по сторонам, где царила молчаливая темнота, невольно передернул плечами Ковалевский, его автомат тут же переместился на колени, а большой палец правой руки уперся в предохранитель.

– Вот теперь ты, Федя, знаешь, какая здесь мирная жизнь, – с усмешкой проговорил водитель Огородник, окурок «Примы» уже не тлел, но отлипать от губы не спешил.

– Семеныч, остаетесь с Ковалевским в машине, ждете нас. А мы с Юсуфом скоро будем, – отдал короткий приказ Марков и, передернув затвор, бесшумно выскользнул из вездехода.

В лицо приятно дохнуло ночной прохладой. Несколько секунд Кирилл пытался определиться с направлением движения. Но место рандеву на окраине Даши-Мусс было ему мало знакомо, поскольку сыщик был здесь всего один раз.

– Товарищ капитан, – из-за капота «УАЗа» вынырнула темная физиономия переводчика, – идите за мной.

В сгустившихся сумерках спина в выгоревшей до белизны хэбэ была хорошо видна. Держа перед собой автомат на изготовку, Марков двинулся за переводчиком.

Они миновали гору мусора, над которой возвышался остов сгоревшей легковушки, потом спустились по выдолбленным в земле ступенькам в небольшой овраг, откуда доносился шум ручья.

– Салам аллейкум, – неожиданно для капитана прозвучал голос переводчика, и тут же последовал ответ: – Аллейкум ассалам.

Из-за камня вынырнула невзрачная фигурка в длинном халате.

– Здорово, – опуская автомат, Марков протянул информатору руку для приветствия.

Анвар, привыкший к такому ритуалу шурави, крепко пожал протянутую ладонь.

– Ну, поехали к нам, – сыщик указал в ту сторону, где осталась их машина.

Анвар, даже не дослушав, что ему говорит переводчик, отрицательно замотал головой и быстро затараторил, так что Юсуф едва за ним поспевал.

– В кишлак пришли люди с гор, они хотят убить учителя и сжечь школу. У меня пятеро детей, двое старших работают в городе на строительстве фабрики, дочери по дому помогают матери, и только младший сын учится в школе. А я задумал, как закончит учебу, поедет дальше учиться в Россию, станет уважаемым человеком, инженером или врачом. А что теперь, он должен стать таким же водоносом, как все его предки?

– Подожди, друг, успокойся, не тараторь, – Кирилл невольно поморщился и успокаивающим жестом опустил афганцу на плечо руку. – Давай все по порядку. Сколько людей пришло с гор?

– Трое, с автоматами, – тут же последовал ответ, едва Юсуф успел перевести вопрос.

– Где они сейчас находятся?

– В доме Муртазы Бека, местного богача. Я их видел своими глазами, когда утром в его дом свежую воду доставил. И слышал своими ушами, как душманы говорили, что убьют учителя и сожгут школу.

– Почему ты решил, что убивать учителя будут завтра? – поинтересовался Марков, про себя быстро решая, как лучше действовать.

– Учителя сейчас в кишлаке нет, он в городе. Вернется только завтра.

– Ясненько, – план действий уже созрел в голове оперативника. Он вытащил из нагрудного кармана стянутую резинкой пачку банкнот и напоследок добавил: – Держи, друг, а проблему мы решим…

* * *

Старый пуштун был похож на фигуру, вырезанную из черного дерева. Его лицо было изрезано глубокими рытвинами морщин, седые брови прикрывали блеклые, как у снулой рыбы, глаза. Длинный крючковатый нос делал его похожим на пустынного орла. Общее впечатление дополнял длинный шерстяной плащ с капюшоном черного цвета.

Старик внимательно выслушал стоящего перед ним Ранжи, потом тяжело вздохнул и тихо спросил:

– Ты хочешь идти через пустыню, когда начнется пустынная буря?

– Да, – коротко ответил Башир. Переход через Регистан во время песчаной бури был его главным козырем. Во время такой непогоды вертолеты и спецназ сиднем сидят у себя на базах, главное, самим не заблудиться в пустыне. Для этого он и заплатил пятьдесят верблюдов старому проводнику, отцу вождя пуштунского племени.

– Твои люди и лошади разве смогут выдержать такой переход? – с сомнением спросил старик.

– Да, я беру с собой самых выносливых воинов, а лошади у нас железные и специально подготовленные для езды по пустыне.

Это была чистая правда, десять мини-грузовиков «Тойота» были нагружены вооружением и боеприпасами для всего отряда, остальные моджахеды появятся позже. Они придут в Афганистан с караваном пуштунов под видом купцов.

Старик повернул голову и долгим взглядом посмотрел на малиновый диск солнца, который купался в волнах раскаленного воздуха.

– Тогда готовься, буря разразится совсем скоро, – произнеся эту фразу, проводник опустил голову, погрузившись в свои мысли.

Башир Ранжи отошел в сторону, туда, где под навесом расположились те, кто поедет с ним через пустыню, сквозь бурю. Впрочем, этот этап возвращения на войну полевого командира мало волновал. Все его мысли сейчас были об использовании переносных зенитных ракет. Он даже придумал, как именно преподнесет кяфирам неприятный сюрприз. Сперва его отряд всеми силами атакует колонну русских, а когда те вызовут на подмогу авиацию, их встретят зенитчики, заранее занявшие позиции на вершинах господствующих гор.

«После того, как будут сбиты вертолеты, шурави наверняка пошлют на подавление самолеты…» – от таких мыслей сердце в груди полевого командира глухо забилось. Пара сбитых «крокодилов» и хотя бы один «МиГ» – призовых денег хватит с лихвой, чтобы его жены смогли открыть в Сиднее пекарню.