Текст книги "Территория захвата"

Автор книги: Иван Стрельцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 12 Трудное решение

– Первое отделение, оружие на изготовку, шагом марш на огневую позицию, – ровным командирским голосом приказал старший лейтенант Давыдов.

Двенадцать морских пехотинцев, облаченные в камуфляжные комбинезоны и затянутые маскировочной сеткой каски, цепью двинулись к ячейкам стрелковой позиции.

Через минуту оттуда донеслись приглушенные хлопки, похожие на лопающиеся воздушные шарики. Автоматы, оснащенные приборами бесшумной и беспламенной стрельбы (ПББС), в простонародье называемые глушителями, издавали именно такие звуки. Денис стоял рядом с инструктором стрелковой подготовки, наблюдая за тем, как с разных сторон то появляются, то падают пробитые пулями мишени.

На начавшихся занятиях с курсантами Давыдов чувствовал себя акулой, вырвавшейся из тесного бассейна на океанский простор, где для морской хищницы началась настоящая жизнь, жизнь, наполненная множеством различных звуков, запахов и всевозможной палитрой красок. Только здесь полнокровно живешь и знаешь, за что умираешь.

Все процедуры, проводимые в ШМКРМП, для Дениса были именно той самой насыщенной жизнью. Ему нравилось водить роту на занятия, проверять своих бойцов на профпригодность, бежать с ними многокилометровые марш-броски, преодолевать полосу препятствий и проходить «тропой разведчика». Даже заступать в наряды нравилось старшему лейтенанту.

Сегодня, сменившись из наряда по учебной части, Давыдов прямиком направился в тир к Кравцу, где тот его почти два часа обучал прикладной акробатике и стрельбе из пистолета в движении. Здесь Денис, как говорится, мог на собственной шкуре убедиться в эффективности новой методики.

Затем он со своей ротой посетил стрельбище. Дилетанты утверждают, что для разведчика важны лишь два качества – наблюдательность и выносливость. Рукопашный бой и меткая стрельба – анахронизмы, выстреливший разведчик уже не разведчик. На самом деле без рукопашного боя, меткой стрельбы, точного гранатометания не может быть фронтового разведчика. Война – это постоянное изменение ситуации, и боец, идущий в тыл врага, может попасть в смертельно опасную ситуацию, причем возникшую самым неожиданным образом. Любой из разведгруппы должен быть психологически готовым выполнить поставленную командиром задачу, захватить «языка», взорвать вражеский объект, остаться для прикрытия основной группы или, что самое страшное, добить своего раненого товарища, мешающего продвижению группы (рассказы о том, что сколько ушло в поиск, столько и должно вернуться, всего лишь романтический ореол кино и литературы). Вот для этого курсанты учатся наравне с преодолением «тропы разведчика» метко стрелять, бросать гранаты, пользоваться ножом, взрывчаткой и другим ратным премудростям, без которых в рейде никак не обойтись…

Очередной щит в виде темно-зеленой грудной мишени, выплыв откуда-то из-за куста, заскользил вдоль огневой позиции морских пехотинцев. Он успел преодолеть несколько метров, как его тут же пробили несколько пуль, завалив в траву.

Глядя, как одна за другой падают продырявленные мишени, Денис не испытывал особого восторга, впрочем, он не испытывал вообще никаких эмоций. Его мозг занимали другие проблемы.

Все мысли старшего лейтенанта сейчас были заняты размышлениями о трех убитых им бандюках.

Сперва, в азарте боя, Денис на какое-то время даже забыл о них (фронтовая привычка – возвращаясь с боевых, забывать о тех, чьи жизни забрал). О них ему совершенно не к месту напомнил прапорщик Раскола.

– Ты прикинь, Дэн, какая шняга приключилась. – Широко улыбаясь, прапорщик буквально ворвался в ротную канцелярию.

– И что же такого произошло? – Старший лейтенант оторвался от ватмана с расчерченным графиком занятий.

– Помнишь, я тебе рассказывал про козла, который «дурью» возле школы торговал?

– Помню, конечно.

– Главное, гад, ничего не боялся. В открытую торговал. Правда, его прикрывали два отмороженных бугая, ну и в ментовке, я так думаю, их тоже «крышевали», за просто так не стали бы наглеть. – Раскола перевел дух и снова заговорил: – Я уже подумывал, как бы самому им сподручнее навешать. А тут Силков, начальник ГСМ, попросил выйти за него в наряд по автопарку, пришлось уважить хорошего человека. Утром возвращаюсь, жена говорит, в школе настоящее вселенское столпотворение. Менты, прокурорские, из горадминистрации какие-то депутаты наехали. Чего шум-то поднялся? Оказывается, ночью эти бандюки чего-то не поделили. Короче говоря, сначала двое одного порешили, а потом друг дружку. Один другому полчерепа кастетом снес, а тот успел «перо» корешу в сердце засадить. Как говорится, «четыре с боку, ваших нет». В общем, устроили там родители целый митинг насчет беспредела и милицейского попустительства, к ним присоединились из мэрии, депутаты или как их там. Начальнику районного отделения ничего не оставалось, как заявить об установлении возле школы стационарного круглосуточного поста милиции. Короче говоря, Денис, бог есть на свете, услышал молитвы обиженных. И теперь мы скажем наркоте «но пасаран». Они не пройдут. – Довольный, как слон, прапорщик вскинул вверх кулак в приветствии испанских республиканцев. Вскоре он ушел, оставив старшего лейтенанта в раздумьях.

Впрочем, мысли разведчика сразу же приобрели определенную направленность. Он вспомнил цитату из какого-то романа, где белый офицер рассуждает об убийстве на войне и в мирной жизни. В одном случае убийца – герой, проливающий кровь за Отечество, в другом – преступник, достойный пенькового галстука.

«В то время было легко рассуждать. Там все было честно, вот это хорошо, а это – плохо, – пытался спорить с литературной истиной Давыдов. – А как сейчас: эти трое подонков готовы были убить любого, кто помешает им торговать смертоносным дурманом. Отравой, убивающей не солдат и даже не просто взрослых людей. А уничтожающий подростков-школьников, это же настоящий геноцид против будущего страны. Чем эти, свои бандиты, были лучше моджахедов, с которыми пришлось мне воевать? Там ведь тоже эмиры вовсю торгуют „дурью“, чтобы наполнить свои личные счета, а заодно заработать на оружие и экипировку боевикам».

После подобных размышлений старшего лейтенанта Давыдова больше не мучили приступы угрызения совести, теперь он вспомнил недавний разговор с полковником Бережным и понял, насколько бывший палач оказался прав, что поспешили с мораторием на смертную казнь. Преступник потерял страх перед законом государства, и оставалось лишь надеяться на закон справедливости. И еще понимал разведчик, что убитые им наркодилеры всего лишь мелочовка, единственный листок, сорванный в лесу наркобизнеса. Поняв это, Денис неожиданно для себя ощутил жгучее желание добраться до корней этого леса, чтобы выкорчевать его до последнего пня, чтоб и ядовитого пепла не осталось…

– Ну что, товарищ старший лейтенант, ваша рота отстрелялась? – вернул Дениса в действительность голос инструктора стрелковой подготовки. – Отстрелялись на тройку, твердую тройку. Это нормально для начала учебного процесса. К концу доведем до «отлично», по крайней мере, постараемся.

Все еще находясь в паутине собственных мыслей, Денис только утвердительно кивнул. Инструктор по-своему понял этот жест головой и с усмешкой поинтересовался:

– Сами не желаете показать класс стрельбы? Так сказать, личным примером.

– Отчего же нет? – усмехнулся старший лейтенант и, спускаясь со смотровой вышки, добавил: – Можно и личным примером.

Приблизившись к «замку» второго взвода, старшему сержанту Антону Малугину по прозвищу Маугли, взял у него автомат и направился к стрелковой позиции, спросив на ходу:

– Как автомат, пристрелян?

Выйдя на огневую позицию, Давыдов вставил снаряженный магазин, передернул затвор, досылая патрон в патронник, затем вскинул автомат и плотно прижал приклад к плечу. Ложиться старший лейтенант не стал, хотя с руки стрелять значительно труднее, чем с упора. Ну что же, если стрельба показательная, то показательная на все сто…

Едва появилась первая мишень, как автомат в руках разведчика дважды дернулся. Мишень тут же завалилась, участь следующей была не лучше. Денис действовал чисто рефлекторно, как будто находился не на учебном стрельбище, а в бою. И против него выступали не деревянные мишени, а кровожадные моджахеды. Стрелял морпех короткими расчетливыми очередями по два патрона. Как только завалилась последняя, пятнадцатая мишень, а над набалдашником ПББС поднялась струйка сизого дыма, инструктор по стрельбе восторженно воскликнул:

– Чистая пятерка! – Усилив голос микрофоном, обратился к морпехам: – Учитесь, салаги, как должны стрелять настоящие морские пехотинцы.

Отправив роту на обед и передав дальнейшее командование Маугли, Давыдов сослался на усталость после наряда и отправился в общежитие отсыпаться.

На самом деле Денис не собирался ни спать, ни бесцельно валяться на кровати. Сегодня он наконец сделал для себя выбор. Оказавшись в общежитии, старший лейтенант принял контрастный душ, потом переоделся в гражданку и вышел в город.

Изучать историческую застройку Новоморска он не стал, за месяц проживания в этом городе достаточно ознакомился с местными достопримечательностями. Ровным шагом он прямиком направился в городское управление внутренних дел.

Новоморское УВД размещалось в дорогом особняке времен Николая Первого, во время правления которого для города наступил самый расцвет.

Прежде чем войти внутрь, разведчик с неподдельным интересом рассматривал трехэтажный особняк с мраморными колоннами и позолоченными амурами, вооруженными луками.

– Мне нужно к полковнику Бережному, – оказавшись внутри, обратился старший лейтенант к широколицему майору с повязкой «дежурный», сидящему за стеклянной перегородкой.

– Вас вызывали? – глядя на незнакомца безразличным взглядом, спросил майор.

– Меня ждут, – последовал уверенный ответ.

– Фамилия, имя, – принявшись заполнять пропуск, спросил дежурный.

– Денис Давыдов.

– Это что, шутка? – Багровея лицом, майор приподнялся со стула. Видимо, он считал себя интеллектуалом и не позволял над собой смеяться.

– Я похож на шутника?

Ответ, а главное, тон, которым он был произнесен, заставили майора вернуть свое седалище обратно на стул. Дежурный схватил трубку телефона внутренней связи, вызывая заместителя начальника УВД. Через минуту ожидания он протянул Денису листок пропуска и бесстрастным тоном произнес:

– Вам в девяносто второй кабинет, третий этаж…

Юрий Сергеевич Бережной, как всегда, выглядел на сто баллов – элегантный костюм, гладко выбрит, аккуратно подстрижен. Давыдова он встретил на входе в кабинет, крепко пожал руку, усадил на диван в углу просторного помещения. Через минуту секретарша вкатила сервировочный столик с кофе, неслышно пересекла кабинет и, оставив столик перед гостем, молча удалилась. Сам же полковник сел напротив гостя на обычный стул и, дождавшись ее ухода, спросил:

– Ну и каким ветром тебя, разведчик, к нам занесло?

– Я долго думал над вашим предложением, – начал Денис издалека. Растягивая время, он засыпал сахар в чашку, долго размешивал, потом добавил сливки. Наконец поднес чашку к губам, сделал небольшой глоток и, не ощутив вкуса напитка, скривился и закончил на одном дыхании: – Если оно все еще в силе, я согласен.

Бережной понимающе улыбнулся, кофе он пил черный и без сахара. Пригубив ароматный напиток, зажмурился от удовольствия и спросил:

– На мое предложение ты согласился после ликвидации трех уголовников?

– За мной следили? – кровь отлила от лица старлея.

– Нет, – полковник отрицательно качнул головой, снова прикладываясь к чашке. – Зачем, я ведь опытный сыскарь. Сопоставив имеющиеся факты, географию места преступления, технику исполнения и, главное, моральный дух исполнителя, понял, что, кроме тебя, провести эту ликвидацию никто не мог. Молодец, чисто исполнил. Опера, работающие на тамошней «земле», и следаки из районной прокуратуры, пришли к общему знаменателю – внутренняя разборка. И виновных в живом виде нет. «Дело» закрыли и списали в архив.

Дениса внутренне покоробило от того, с каким цинизмом выражался Бережной. Но тут же сообразил, что полковник в этой отрасли куда больший профессионал, чем офицер морской пехоты, и отдавал себе отчет о ценности жизни трех индивидуумов, давно переставших жить по человеческим законам.

– А я понял, что черпанул по дну, а хотелось бы добраться до самого верха, – в тон Бережному произнес старший лейтенант. – Только, прежде чем мы начнем наш крестовый поход против преступности, хочу предупредить: я не Брюс Ли и много голыми руками не навоюю, нужно оружие. Мне его взять негде.

– Оружие не проблема, – успокоил его Юрий Сергеевич, проворачивая по столу пустую чашку.

– В таком случае я готов, можем начинать, – полным решимости голосом произнес Давыдов.

– А вы, старший лейтенант, наверняка потомок поэта и партизана. Прям по-гусарски – раз дал «добро», то «шашки наголо», и пошла плясать губерния. Нет, дорогой человек войны, нам предстоит работать тоньше и осмотрительней.

– Что для этого нужно?

– Для начала давай завтра в восемь вечера встретимся на уже знакомой тебе квартире. Адрес, надеюсь, не забыл? Вот там мы и обговорим все вопросы, обозначим цели и обсудим средства. А потом уже можно будет и действовать…

Вернувшись в общежитие, Денис неожиданно обнаружил там обоих взводных, которые поспешно переодевались в гражданку и наводили цивильный лоск.

– Это куда вы лыжи навострили, братцы-кролики? – наблюдая за суетой лейтенантов, поинтересовался Денис.

– На вечеринку в «Зевс-Громовержец», – скороговоркой пояснил Валентин Храмков, обильно опрыскивая себя туалетной водой «Каталист».

– Да ну? – Недоверчивая улыбка заиграла на губах разведчика. – А как же насчет зарплаты, мол, давно получили, денег мало, совсем мало осталось, – беззлобно напомнил лейтенантам.

– Это было давно. А теперь совсем другая обстановка – в «Зевсе» сегодня вечеринка «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“». Для офицеров Военно-морского флота вход бесплатный и приличная скидка на выпивку. Грех не воспользоваться, если госпожа Фортуна протягивает счастливый билет, – добавил второй лейтенант.

«Действительно, редкое везение, – подумал Денис. – Мало кто из толстосумов в наше время вспоминает о защитниках Отечества».

– А ты чего расселся? – накинулись на старшего лейтенанта оба взводных. – Идем с нами, сегодня флотские офицеры в почете.

Ну как тут откажешься…

Ночной клуб «Зевс-Громовержец» поразил Дениса Давыдова богатством отделки и роскошной публикой. В помещении, отделанном под древнегреческий амфитеатр, просто яблоку негде было упасть от такого количества ярко разодетых, длинноногих и грудастых девиц, мужчины среди них были, как зайцы в камышах.

Похожий на двустворчатый шкаф с антресолью секьюрити, мельком взглянув на офицерские удостоверения, широко улыбнулся и протянул три больших значка в виде развевающегося Андреевского флага.

– Это еще что? – удивился один из лейтенантов.

– Опознавательный знак, – еще шире улыбнулся шкаф, – чтобы выпивку давали со скидкой.

– А-а, тогда другое дело.

Нацепив значки, офицеры влились в море общего веселья. Зал «Зевса» был выполнен в виде гигантской полусферы, где добрую половину занимала танцплощадка, под которой, как птенец в гнезде, восседал диджей со своей аппаратурой. А с противоположной стороны в огромном стеклянном аквариуме, подвешенном к потолку цепями, извивались в зажигательном ритме две танцовщицы в полупрозрачных купальниках. Именно они и заводили толпу внизу. Для желающих промочить горло были установлены четыре барные стойки с разных сторон клуба.

Офицеры заняли свободный столик и, недолго думая, заказали пол-литра «Флагмана» (самой дешевой водки в заведении), большой пакет чипсов и литровый пакет томатного сока.

– Ну, господа офицеры. – Разлив водку по рюмкам и стараясь перекричать грохот музыки, один из взводных объявил: – За Российский военно-морской флот и его моряков.

Дружно сдвинув рюмки, выпили, потом еще налили и снова выпили. Постепенно алкоголь, всасываясь в кровь, липкой паутиной обволакивал сознание. После суточного дежурства, практически крошки во рту не имея, Давыдов быстро охмелел. Дальше происходящее воспринималось сменяющимися слайдами в проекторе.

Вот пили водку… Вот какие-то девицы подсели за их столик…

– Меня зовут Полина, – грудным голосом произнесло юное существо с короткой стрижкой, уткнувшись Денису в плечо упругой грудью и горячо дыша ему в щеку…

В следующий момент он очнулся, уже слившись в страстном поцелуе с практически незнакомой девушкой. Ее горячий скользкий язык, как налим, ворвался в его рот, извиваясь и щекоча нёбо…

– У моей подруги свободная квартира. Едем? – снова прижавшись к Давыдову, на ухо прошептала Полина; ее левая рука осваивалась внизу живота офицера.

«Так, завтра выходной день», – с большим усилием сфокусировав свое внимание, соображал разведчик и только потом смог решительно тряхнуть головой:

– Едем.

Глава 13 Личный счет подполковника Забелина

Полный диск луны был похож на гигантский желток, кем-то брошенный на черное бархатное покрывало ночи.

Начальник хозяйственной части Новоморского УВД подполковник Забелин спал в холодном поту, ему снова снился тот самый страшный сон…

Эмвэдэшный патологоанатом выглядел точь-в-точь, как гестаповский палач из фильмов про войну. Длинный медицинский халат светло-бирюзового цвета, такая же шапочка, продолговатое лицо с допотопными очками на длинном с горбинкой носу. Врач походил на мясника и сборщика мозаики одновременно. В залитом холодным светом дневных ламп не менее холодном помещении морга он брал из большого полиэтиленового мешка обескровленные куски человеческой плоти и на длинном мраморном столе складывал. Впрочем, столов было два, и складывал трупный доктор двух человек.

Николай Николаевич стоял в стороне и немигающим взглядом следил за неторопливой работой патологоанатома. В это мгновение подполковнику казалось, что все это – облицованный белым кафелем, залитый ярким светом холодный зал морга, щекочущий ноздри приторный запах формалина и куски извлекаемой человечины – не могло быть явью. Это был настоящий бред, приступ помешательства. – Готово, – будничным тоном сообщил трупный доктор.

На деревянных ногах подполковник Забелин подошел к операционному столу. На белом мраморе лежали его жена и дочь. Меловые лица, меловые тела, только выделялись багрово-черные шрамы расчлененки, как будто кто-то наложил на них крупную неровную сетку.

Подполковник не мог оторвать взгляда от лица жены, врач сложил ее череп из нескольких частей, и некогда красивое лицо с правильными классическими чертами теперь выглядело ужасной, гротескной пародией на человеческий лик.

– Причину смерти можно определить сразу, – привычно вытирая руки о полы халата, произнес доктор. – Асфиксия, проще говоря, удушение. И еще, расчлененку производил профессионал, скорее всего, рыночный рубщик мяса. Пилой на манер хирурга не пользовался, только топором. Причем – ювелирно.

Палец патологоанатома коснулся шрама на лице женщины, и тут ее глаза широко распахнулись…

Забелин вскочил с постели, его горло сдавил спазм, а тело покрылось липким холодным потом. Несколько секунд Николай Николаевич обеими руками сжимал виски, потом долго массировал круговыми движениями, большими пальцами. Рывком поднявшись с постели, сунул ноги в стоптанные тапочки и шаркающей походкой направился в ванную. Открыв кран холодной воды, сунул голову под тугую струю. После холодного душа Забелин прошел на кухню, рванул дверцу холодильника и вытащил оттуда целехонькую бутылку «Золотого кольца».

Поставив бутылку на стол, тяжело опустился на табуретку и, оперев голову на ладонь, задумчиво уставился в никуда.

Сколько прошло времени с тех трагических дней? Четыре года, а для него все это произошло будто вчера…

Старший уполномоченный МУРа подполковник Забелин в своей конторе слыл не только опытным сыщиком, но и не знавшим компромисса принципиалом. В узком кругу таких же профессионалов его называли Фокстерьером, охотничьим псом, который из любой норы доставал хоть лису, хоть барсука и, придушив, тащил к ногам хозяина.

Начальство высоко ценило матерого сыщика, но однажды группа Забелина расследовала убийство иностранного туриста в номере гостиницы «Россия». Начали распутывать это дело и совсем неожиданно вышли на канал контрабанды драгоценных камней. Накрыли несколько курьеров, взяли с поличным парочку «черных ювелиров». Дело начало раскручиваться, как снежный ком, обрастая деталями и новыми фигурантами. Вскоре появилось на горизонте и главное действующее лицо – бывший депутат Моссовета Владимир Артурович Худяков, теперь же крупный бизнесмен, занимающийся торговлей от продуктов питания до металлопроката. Но на самом деле его деятельность являлась лишь ширмой, прикрывающей подпольную добычу драгоценных камней и их контрабанду.

Когда же оперативники по-настоящему взялись за Худякова, тут же и начали вставляться палки в колеса расследования. Сперва по депутатскому запросу прокуратура вцепилась в холку МУРа, потом пошли угрозы и тому подобная лабуда. Сыскари же продолжали расследование. Казалось, еще чуть-чуть, и господин Худяков сменит дорогой костюм на арестантский клифт.

До ареста всей организации «черных ювелиров» оставались считаные дни, как вдруг произошло то, что совершенно выбило из колеи руководителя расследования.

Сперва в кабинете подполковника Забелина раздался телефонный звонок. Он снял трубку и услышал хриплый незнакомый голос:

– Тебя предупреждали – не послушал. Теперь пеняй на себя.

Кто звонил и откуда – установить не удалось, а вечером Николай Николаевич узнал, что похитили его жену и дочку.

Нашли их только через две недели на обочине дороги под Ногинском. После того как Забелин побывал в морге, он будто взбесился. Забыв об оперативно-следственных методах работы, отдал приказ на арест всей группы «ювелиров». Арестованных он лично тут же подвергал мощному прессингу, многие почти сразу же кололись, давая показания и подписывая «явку с повинной». Но это продлилось лишь сутки, потом появились маститые адвокаты, которые молниеносно «перекрестили» своих клиентов, и те отказались от своих показаний и явок с повинной.

Дальше больше – нескончаемые прокурорские проверки, служебное расследование, арест, психиатрическая экспертиза и реабилитация в подмосковном санатории. Тем временем «дела» по контрабанде драгоценностей и убийству жены и дочери Забелина были благополучно спущены на тормозах.

Самому подполковнику грозило увольнение вчистую. Но помогли друзья по службе. Николай Николаевич перевелся в Новоморск к своему академическому товарищу Бережному. Об оперативной работе не могло быть и речи, пришлось возглавить хозяйственную часть Управления внутренних дел.

Несмотря на лечение у лучших психоаналитиков столицы, один и тот же сон упорно преследовал Забелина, только водка и помогала.

Спасала она и в минуты бессилия, когда подполковник видел на экране холеную физиономию Владимира Худякова, который превратился в лощеного банкира, богача, олигарха.

– Я бы их давил, как клопов, – сидя как-то с Бережным за бутылкой водки по поводу очередного Дня милиции, в сердцах произнес Забелин. – Время нынче такое – капитализм: не украдешь – не разбогатеешь. Но если ты пролил ради богатства кровь, то и сам кровью заплатить должен.

– А я бы тебе помог, – одним глотком осушив рюмку, тихо сказал Бережной. – Только вот одна загвоздка у нас, Коля. Мы, старые и обрюзгшие опера, можем вычислить, проследить, кого нужно расколоть, в конце концов, разработать план операции любой сложности с подходами, уходами и подстраховкой. Но вот сами провести операцию не в состоянии. А если попытаемся, то завалимся, как последние фраера. Честное имя – последнее, что нам осталось.

– Оттож, – почему-то на украинском ответил Забелин, тем самым соглашаясь с доводами старинного товарища.

Больше года они не возвращались к этому разговору. Да, впрочем, и виделись-то редко. Ночные кошмары по-прежнему доставали Забелина, и он боролся с ними в компании «зеленого змия», все чаще задумываясь о выходе на пенсию. На свою дальнейшую судьбу подполковник практически махнул рукой.

Когда из Москвы пришло приглашение на встречу выпускников Академии МВД, Бережной не раздумывая поехал, а Николай Николаевич, сослался на плохое здоровье и остался в Новоморске, продолжая заглядывать в бутылку. Во время таких ночных посиделок он неоднократно писал рапорта на увольнение, потом рвал неровным почерком исписанную бумагу и забывался в тяжком похмелье, иногда опустив голову на крышку стола.

Все кардинальным образом изменилось сегодняшним днем, когда в кабинете начальника хозяйственной части УВД раздался звонок.

– Николай, помнишь наш разговор на День милиции? – Как всегда, Бережной выражался коротко и доступно.

– Конечно, помню, – поспешно ответил подполковник.

– Все вырисовалось в «елочку», детали завтра вечером лично у меня.

– Обязательно буду.

Жизнь неожиданно приобрела абсолютно другой смысл, как будто разбилось серое засиженное мухами стекло и в окно наконец ворвался свежий порыв ветра.

Николаю Николаевичу надоело созерцать бутылку. Схватив за тонкое горлышко, одним движением свернул пробку и, поднеся к лицу, вдохнул запах алкоголя. Сейчас же в нос шибануло резким запахом спирта и сивушных масел. Криво усмехнувшись, подполковник поднялся из-за стола, подошел к раковине и без сожаления вылил водку. Теперь его жизнь приобрела смысл…