Текст книги "Курс лекций о нормальных танках"

Автор книги: Иван Кошкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Танк «Черчилль»

Пролог

Конец 1940 года Великобритания встречала в обстановке экономической блокады и внутриполитических междоусобиц. Партия лейбористов была озабочена лишь тем, как вытолкать премьер-министра сэра Уинстона Спенсера Черчилля из кресла председателя палаты лордов, после чего воцариться на месте правящей в настоящий момент партии консерваторов. Обстановка вокруг Британских островов к тому времени более ли менее стабилизировалась – немцы орали «Хайль Гитлер» где-то за Ламаншем. Королевские ВВС и Люфтваффе благополучно занимались взаимоистреблением. С Германским вторжением на острова было весьма проблематично, а северная Африка была завалена макаронами по щиколотку и Роммель еще только готовился завести в Киренаику сосиски, пиво и Африканский корпус. Правда, командующему Германским подводным флотом адмиралу Деницу удалось-таки подговорить своих подчиненных устроить Англичанам неограниченную подводную войну, и теперь они с чисто германской педантичностью отправляли на дно все, что плыло в сторону Британских островов. Но это были всего лишь досадные издержки. Одним словом – война шла как-то параллельно и можно было целиком переключиться на изничтожение политических противников. Однако оттеснить конкурентов от государственной кормушки было делом тяжелым и малоперспективным. Популярность сэра Уинстона, который и без того был личностью незаурядной, выросла за время войны как пенициллин на старой хлебной корке. Для начала он ухитрился организовать эвакуацию Английского экспедиционного корпуса из Дюнкерка, чем обеспечил себе и своей партии огромное число избирателей из числа спасенных Томми. Поскольку кораблей для эвакуации хронически не хватало, хитроумный премьер приказал командующему корпусом лорду Горту, использовать в качестве подручных плавсредств половинки от деревянных ворот и входные двери. Этим он прихлопнул в зародыше готовящуюся операцию «Морской лев», так как немецкий генеральный штаб готовился вторгаться в Великобританию на тех же самых половинках от ворот. С десантными катерами у немцев было напряженно. Вступив в Дюнкерк, немцы обнаружили, что будущие десантные средства банально кончились, а на шее у Вермахта повисло огромное количество военнопленных, на которых ворот не хватило. Теперь их требовалось бдительно охранять, чтобы чего доброго не начали толпами сбегать в партизаны. Вторжение безнадежно зависло, а рейтинг ненавистного лейбористам премьера естественно вырос. Теперь Британия, раздуваясь от гордости и патриотизма, вызывающе показывала из-за Ла-Манша гигантский кукиш в сторону оккупированного Французского берега.

Сэр Уинстон, тем временем не тратя лишних слов и драгоценного военного времени, направил Сталину секретное послание с предложением отвесить тевтонскому псу здоровенного пинка по месту, откуда у любой собаки начинается хвост. То есть поступить так, как следует поступить с любой шавкой, посмевшей тявкать из подворотни на Британского льва. С целью создания доверительных отношений, премьер ласково называл своего кремлевского коллегу «Дядюшка Джо», а для полной подмазки искрошил в конверт с дипломатической почтой одну из гаванских сигар, с предложением отпробовать британского самосада, якобы лично взращенного на дворе своего загородного особняка. Сталин, получив послание, на предложение поддался. После первой же затяжки глаза Верховного вылезли куда-то на теменную область, а усы встали под углом строго сорок пять градусов к ужасу собравшегося на обсуждение политбюро. Однако воздух мало помалу все-таки начал попадать куда следует, и облик Вождя сделался более-менее привычным. Верховный немедленно преисполнился жаждой мести за подлую провокацию, с запозданием вспоминая, что сэр Уинстон всегда был ярым и последовательным врагом коммунизма. В качестве аванса Дядюшка Джо приказал Берии отправить в Англию ящик коньяка, предварительно наполнив бутылки авиационным бензином, а Молотову заготовить ответное послание с проектом договора о взаимовыгодном сотрудничестве.

Зловредно хихикая и потирая руки в предвкушении удовольствия, Лаврентий Павлович самолично исполнил приказание Верховного, лишь на минутку задумавшись, а не залить ли вместо бензина в бутылки солярку, ибо тратить высокооктановый продукт на зажравшихся буржуев было по-человечески жалко. Однако хитроумные капиталисты могли ненароком догадаться о наличии у русских танков с дизельными движками, что наверняка не понравилось бы Верховному с его любовью к кавказским шуткам и сюрпризам. Берия решил не связываться. После предварительной подготовки Вождь всех народов задумался. Как ни крути, а чтобы добраться до обидчика, нужно было прошагать пол-Европы, где немцы в настоящий момент занимались благоустройством на национал-социалистический манер. Следовательно – тевтонского пса следовало все-таки пнуть. Желательно так, чтобы летел без остановки до самых Пиренеев. А там, при удачном стечении обстоятельств, мог насмерть пришибить старика Каудильо, брякнувшись ему на голову. Отчего мировому коммунизму получилась бы сплошная польза. Сталин созвал генеральный штаб и приказал готовиться. Тем временем Черчилль, получив ответ из далекой Москвы, на радостях тяпнул рюмочку полученного на халяву коньяка. Не распробовал. Налил вторую. Опять не распробовал. На третьей рюмке сэр Уинстон с радостью осознал, что коньяк ему начинает нравиться. Воодушевившись, премьер, приказал собрать все сбитые немцами британские самолеты, с трудом дотянувшие до родимых берегов и теперь в изобилии валявшиеся по фермерским полям, что развитию сельского хозяйства не способствовало. На случай начала военных действий на Востоке весь этот дюралелом погрузили на транспорта для отправки в Россию в качестве гуманитарной помощи. Это сразу позволило консерваторам скостить себе налоги за счет благотворительности. Фермеры, чьи поля очистились за государственный счет, тоже были готовы заорать «Хайль Черчилль». Справедливо считая, что это емкое немецкое слово как нельзя лучше отражает испытываемый по этому поводу энтузиазм. Однако патриотизм все-таки перевешивал. Само самой, на таком политическом фоне, шансы лейбористов вылезти в верха были практически нулевые. Следовало любыми средствами опустить премьеру рейтинг.

– Ну и что будем делать? – в сотый раз задал сакраментальный вопрос бывший премьер сэр Невил Чемберлен, консерватор, переметнувшийся в стан противника. Теперь он желчно страдал оттого, что немцы влезли-таки в Европу, несмотря на все его дипломатические хитрости и пришлось уходить в отставку. Помолчал и добавил многозначительно:

– Сэры?

Сэры, тем не менее, молчали как партизаны на допросе. Реальных способов отпустить рейтинг не предвиделось. Устроить же какую-нибудь эффективную пакость в русском стиле было не по-джентльменски. Да и сослать премьера куда-нибудь дальше Оркнейских островов даже при самом удачном стечении обстоятельств все равно не удалось бы.

– Ну?! – в голосе Чемберлена начали появляться истерические нотки. – Ну?!!!

Молчание становилось невыносимым. И тут командующего авиацией сэра Артура Харриса внезапно осенило:

– Танки! – зловеще-заговорщицким шепотом изрек он.

– Германские? – вскинулись как один заговорщики – Где?!!

– Где-где... В... – Воспитание не позволило сэру Артуру объяснить, где должны находиться германские танки.

– Наши собственные. Английские. Не знаете что ли, что у нас проектируют? А если до постройки доходит, то получается и того чище.

– И что? – в один голос, словно прилежные ученики вопросили пакостники.

– И то... Возьмем самый жуткий и безнадежный проект да и назовем его «Черчиллем». Если будут вопросы, скажем, что перенимаем русский опыт. Как-никак будущие союзники. А они обожают нарекать именем Сталина все, что только можно – от самолетов до племенных быков.

– А если скажут, что мы внедряем культ личности? – робко возразил кто-то. – У нас все же демократия? Вроде бы?

– Чушь! – цыкнул сэр Артур. – Все, что есть дурного в этом проекте, будет неминуемо ассоциироваться с Черчиллем. Уверяю, Джентльмены, рейтинг будет падать. А мы тем временем запустим что-нибудь эдакое. Перспективное. Бомбардировщик там, или истребитель. И все будут знать, что лейбористы сделали для Британии в тяжелое для страны время. А тогда консерваторам не видать палаты лордов, как собственных ушей.

– Гип-гип, ура! – дружно воскликнули заговорщики и отправились в ближайший паб отмечать близкую и неминуемую кончину популярности сэра Уинстона.

История создания.

Исторические предпосылки.

Идея сэра Артура несла в себе изрядную долю истины. Британская бронетанковая мысль порой закладывала столь лихие виражи, что авиаторы только диву давались. После первого шумного успеха на Сомме в 1916 году английские генералы поняли, что танки вещь для армии весьма полезная.

Если не подсчитывать стоимость производства и эксплуатации в войсках. Кто-то из штабных генералов, будучи фанатичным приверженцем теорий Дарвина, вынес оригинальное решение финансовой стороны проблемы, предложив разделить танки по половому признаку. Остальные, потрясенные этой мыслью, быстро разделили популяцию наличных танков на «самцов» и «самок», оснастив слабый пол пулеметным вооружением, а самцам придав для солидности пушку.

Экипажи «самцов» быстро пришли к единому мнению в качестве какого органа должна использоваться пушка, обсуждалась только техническая сторона вопроса..

Теория эволюции к тому же сулила радужные перспективы улучшения породы путем естественного отбора и возникновения новых, боеспособных видов. Суровая военная действительность быстро внесла свои коррективы в происходящее. Танки, несмотря на все ухищрения продолжали собирать на заводах, а естественным путем почему-то размножались только экипажи. Создателя эволюционно-бронетанковой теории от разочарования хватил апоплексический удар, а танки так и довоевали разнополым составом. При этом экипажи появившихся под конец «Уиппетов» дружно кидались в драку, стоило кому-нибудь высказать мысль, что подобные ублюдки могли появиться только в результате шашней «самцов» с французскими и германскими танками, ибо собственные «самки» оказались поголовно фригидны, на поле боя ничего путного сделать так и не смогли, а потому самцов не возбуждали.

После войны мнения, какие именно танки нужны Британии, кардинально разделились. Генералы от инфантерии естественно желали танков для пехоты, мечтая наложить лапу на управление процессом, а многочисленные драгунские и гусарские начальники мечтали о танках, способных в духе времени заменять им лошадей. Пехотинцы тут же выдвинули требование: ограничить скорость танков до минимума, дабы у экипажей не возникало крамольных мыслей – удрать от пехоты и присоединиться к кавалеристам. Лишенные, таким образом, возможности при встрече с орудиями противника, унести ноги в ближайший овраг танкисты сразу поставили условие – усилить бронирование. В результате остались довольны все, кроме кавалеристов. Танкисты, добившись желаемого, могли спокойно дремать в своих машинах по дороге от собственных до вражеских траншей, так как пехота теперь бегала в два раза быстрее, чем двигались забронированные по уши танки. На вражеские пушки танкистам стало до глубочайшей степени плевать, так как новую броню не брало ничего калибром меньше корабельного орудия. Поскольку танки начали передвигаться в два раза медленнее пехоты, солдаты теперь ходили в атаку прогулочным шагом, покуривая трубки и весело обсуждая между собой свои приключения в прошлый уик-энд. Инфантеричные генералы раздувались от чувства собственного достоинства и значимости, и показывали языки в спину проходящим мимо генералам от кавалерии. Последние, однако, не унимались и продолжали бомбардировать министерства требованиями уравнять их с пехотой в правах на получение собственных танков. Министерству было плевать, у него были свои проблемы и в результате генералы переключились на руководство танкостроительными фирмами. В конце концов, половина танкостроителей осталось верна пехоте, а вторая половина продалась кавалеристам душой и телом. Теперь конструкторы работали сообразно устремлениям заказчиков – одни в сторону замедления и утяжеления, а другие соответственно в направлении ускорения и облегчения, причем прокавалерийски настроенная часть старалась проектировать люки пошире, чтобы их любимцы могли рубить врага саблями, как испокон веков заведено в кавалерии. К чести драгун подобными возможностями они в будущем все же не пользовались. Мировое первенство на верность традициям выиграли японцы, бравшие в полет вместо парашюта катану, на случай, если кончится боезапас. В стороне от развернувшейся борьбы осталась только фирма Виккерс, которая быстро скумекала, что нормального Государственного заказа в сложившихся условиях не дождешься, и тихой сапой принялась проектировать и строить вполне приличные танки и продавать их за рубеж. В моменты кратковременных перемирий и пехотинцы, и кавалеристы однообразно ругали артиллеристов, которые в силу природной лени и проистекающего из нее консерватизма, утверждали, что орудие калибром более 2-х фунтов на танке, это баллистический нонсенс. Причем разрабатывать новые артсистемы упорно не желали.

Тем временем в процесс включилась третья сила. Великобритания была традиционно морской державой, и флот, по определению, занимал во внутренней политике ведущую роль. До поры до времени надменный Гранд Флит не замечал мышиной возни у себя под ногами. Но когда отголоски министерских баталий дошли до адмиралтейства, флотоводцы немедленно встали на дыбы.

– Это что еще за невидаль? – орали адмиралы на 1-го лорда адмиралтейства, сэра Дадли Паунда.

– Кавалерийские танки? C уздeчками и в попонах? Маразм! – и брызгая слюной хватались за кортики, – Не делай этого, Дадли! Не делай!

– Но ведь совсем без кавалерии нельзя! – робко отнекивался сэр Дадли, – Традиция!

– Можно! – хором отвечали адмиралы. – Мы всю жизнь без кавалерии прожили, и ничего. Лошади передним концом кусаются, задним лягаются, жрут одно сено – позор, да и только. Флот без этого прекрасно обходился со времен Нельсона. А до Нельсона тем более. К черту!

Раздосадованный Дадли Паунд отправился к королю. Монарх, сам будучи морским офицером, размышлял недолго.

– Хрен с ними! – доверительно шепнул он на ухо Паунду. – Хотят танков – пусть зажрутся ими хоть насмерть, но кавалеристов нужно поставить на место. Пусть строят «крейсерские» танки. И ни в коем случае не «дредноутные». Иначе на нормальные линкоры никакой брони не хватит. А будут возмущаться – прикажу приделать к танкам гребные винты и балластные цистерны. Перископы у них и так уже есть. И в Америку отправлю, своим ходом. С визитом Вежливости.

Кавалеристы абсолютно не желали переквалифицироваться в подводников и, скрепя сердце, согласились на крейсерские танки. В этом даже был свой плюс, потому что на флоте давно поняли, что башня должна быть вращающаяся. А казематная артиллерия это прошлый век. Правда, зловредный Дадли уже по собственной инициативе предписал количество башен увеличить, потому что на уважающем себя военном корабле башен должно быть много. Первый английский «крейсер» получился трехбашенным. Но танкисты радовались и этому, т.к. обещанные балластные цистерны в проект не вошли.

Дружественный визит в Америку, таким образом, откладывался. Тут подали голос представители многочисленных колоний, которые, не желая остаться обделенными, требовали своей доли пирога. Какими должны были быть колониальные танки, никто не знал. Поэтому конструкторы просто пристроили к стандартному «Брен-Кэрриеру» крышу с пулеметной башней, слегка подвинув двигатель и добавив лишний опорный каток. После такого подарочка колониальные власти уже не рисковали обращаться в метрополию с просьбами, о какой бы то ни было наземной бронированной технике.

Каждый получил свое, и бури затихли, до тех пор, пока не вернулась из России группа офицеров, приглашенных наблюдателями на какие-то грандиозные маневры. Наблюдатели взахлеб рассказывали, что русские умудрились пристроить к танку крылья, и теперь техника может просто перелетать с места на место, как ей заблагорассудится словно стая ворон. Идея была воспринята некоторой опаской, но до поры до времени крепко засела в мозгах танкостроителей. В целом же никаких перемен в обозримом будущем не предвиделось.

Война частично вывела Британскую армию из состояния летаргии. Но прежде чем она окончательно проснулась, немцы успели изрядно испортить англичанам объем циркулирующей крови.

В Дюнкерке осталась вся тяжелая техника. В Африке тоже нужно было чем-то воевать, потому что даже кошмарные уроды, которых итальянцы плодили во множестве, оказались лучше, чем британские образцы. Танкисты дуче, имевшие на вооружении пушку, упорно не желали признавать за равноценных противников английские МКVI, вооруженные одними пулеметами. Пришлось слать в Африку «Матильды», оказавшиеся на тот момент единственным стоящим танком. Фирма «Лейланд» оказалась впереди всех, и теперь проектные бюро, работавшие на пехоту, изо всех сил тужились изобрести что-либо конкурентоспособное. С крейсерскими же танками дело никак не ладилось. Конструкторы фирмы «Наффелд», воодушевленные идеей крылатого танка, выкатили из запасников танк Кристи, тайком купленный у американцев после пресловутых Больших Русских маневров. В моторное отделение удалось вполне удачно воткнуть авиационный «Мерлин» из соображений того, что на летающем танке двигатель должен быть как минимум от истребителя. Дело осталось только за крыльями, и военные чины воспряли духом, предвкушая пакостный сюрприз в виде воздушного танкового рейда через Ла-Манш. Впрочем, ненадолго. И неудивительно – во время войны весь персонал британских штабов поровну делился на две категории сотрудников: одна половина работала на Абвер, а вторая соответственно на «Интеллиджент Сервис». Примерно такая же картина была и в Германии, только заинтересованных сторон там было больше. А роль МИ-5 выполняло гестапо. Поэтому, обмен секретами между противниками происходил с неимоверной быстротой. Само собой, потрясенный Канарис тут же кинулся к фюреру. Видение британских танков, словно чайки порхающих над Ла-Маншем, произвело на Гитлера столь тягостное впечатление, что он немедленно впал в истерику. Брызгая слюной, фюрер приказал немедленно изобрести противотанковую зенитку и пустить ее в производство, а Деницу удвоить усилия по уничтожению английского торгового флота, чтобы, упаси Боже, британцы не завезли из Америки дефицитный алюминий, необходимый для производства танковых крыльев. Ни Крупп, ни Шпеер понятия не имели, какой должна быть противотанковая зенитка, но для проформы укомплектовали стандартные 88-миллиметровки бронебойными снарядами. Гросс-адмирал Дениц, слушая фюрера, и вовсе держал в кармане кукиш – его подводники без всяких приказов итак творили в Атлантике полный беспредел, и можно было спокойно предаваться радостям жизни во французском Лорриане. Вернувшись из ставки, Дениц походя, обронил адъютанту: «Топите всех», – торопясь в свой любимый бордель. Подводники тут же переместили боевые действия к берегам Америки, предпочитая тропические широты, где можно было без помех загорать на палубе. Однако кто-то от усердия пустил ко дну с десяток американских кораблей, чего делать в принципе не следовало. Американцы обиделись и тут же принялись спускать на воду такое количество транспортов, что немцы физически были просто не в состоянии перетопить.

Зенитчики, осчастливленные бронебойными снарядами, тем временем пребывали в недоумении, и гадали с чем им придется воевать. Глубинный смысл происходящего до строевых частей довести попросту забыли. Исключительно в порядке эксперимента расчеты одной из батарей принялись азартно лупить по танкам генерала де Голля, вознамерившимся остановить германское наступление. Результаты получились настолько впечатляющими, что вместо заслуженного отдыха в Фатерлянде Роммель сразу записал энтузиастов в формирующийся Африканский корпус в качестве противотанкого дивизиона. Батарейцы устроили наводчикам темную, но было уже поздно.

Тем временем в Англии прознавший о планах танкостроителей сэр Артур Харрис был серьезно обеспокоен покушением на свои прерогативы. Как никак, задачи завоевания господства в воздухе входили в обязанности авиации. Тем более, что алюминия и так не хватало. Сэр Артур отправился за поддержкой в Адмиралтейство. Оттуда было достаточно лишь один разок напомнить про балластные цистерны и визит в Америку, как конструкторы тут же отказались от идей создания воздушных танковых армад. Алюминий достался авиаторам, и они с радостью извели его на «Спитфайры» и «Галифаксы». Однако танкостроители отвоевали себе право устанавливать на свои изделия авиационные моторы. Конструкторы обещали при этом уравнять танк в скорости по меньшей мере с «Харрикейном». Сэр Артур махнул рукой. Однако на что способны отечественные танкостроители отныне уже не забывал. Попытки экипажей крейсерских танков достичь скорости «Харрикейна» неизменно оканчивались тем, что двигатель загорался. Даже по шоссе крейсерам не удавалось разогнаться до уровня «Бристоль-Бульдога», не говоря уже о «Гладиаторе». По слухам, кому-то из танкистов удалось сравняться в скорости с «Де Хевилэндом» времен I-й мировой при спуске с горы. Да и то двигатель намертво заклинило. Даже при обычной эксплуатации танки то и дело ремонтировались – «Мерлин» все-таки был рассчитан на самолеты, а танк для него был, мягко говоря, тяжеловат. Учитывая проблемы с «крейсерами», взоры заговорщиков обратились к пехотным танкам. Бдительно следивший за танкистами сэр Артур утверждал, что фирма «Воксхолл» готовит что-то многообещающее. Как раз то, что и требовалось.

Ласковое утреннее солнышко освещало зеленый лужок перед эллингом фирмы «Воксхолл». У распахнутых настежь ворот толпились члены приемной комиссии, армейские чины и представители конкурирующих фирм. Все как один таращились внутрь. Там в темноте что-то лязгало, гремело, ворочалось, наружу тянуло выхлопным угаром, но из ворот упорно ничего не появлялось. Собравшиеся нетерпеливо переглядывались. Самые нетерпеливые шушукались в задних рядах, обсуждая детали предстоящей расправы над шутниками, заставляющими их тратить драгоценное время. – «Терпение, джентльмены» – увещевал их главный конструктор, расхаживающий между присутствующими с видом лауреата Нобелевской премии. – Терпение! Вы не на скачках. Это нормальный пехотный танк. Безо всяких извращений в виде авиационных двигателей или крыльев от «Веллингтона». Мы на нем будем с «Вермахтом» воевать. А вовсе не с «Люфтваффе» и тем более не с «Кригсмарине». Терпение, повторяю Вам! Сейчас доедет!»

Апологеты крейсерского танкостроения злобно сопели в ответ. Их по-прежнему тянуло в небо. Кто-то набрал было воздуху побольше, намереваясь дать пехотинцам достойную отповедь. Но тут предсказание главного конструктора сбылось. Из темноты показались чудовищные, в рост человека гусеницы. Зрители оторопело попятились. Минут пять гусеницы продолжали выползать на свет Божий, больше ничего видно не было. Собравшиеся силились понять, где находится все остальное, но безрезультатно. Неожиданно над гусеницами обнаружилась башня, величественно проследовала мимо зрителей, потом опять начались гусеницы. Прошло еще минут пять. Присутствующие с интересом ждали чего-нибудь еще. Логика подсказывала, что это самое «что-нибудь еще», ну, просто обязано вот-вот появиться над уровнем гусениц! Внезапно гусеницы кончились, а над ними кроме одной-единственной башни так ничего и не появилось. Зрители почувствовали себя обманутыми, но в чем именно обманутыми понять не могли и от этого ощущали неудовлетворенность и легкое раздражение. Между тем чудовище замерло. «Можно смотреть, джентльмены» – объявил главный конструктор, едва двигатель смолк. Никто, однако, не торопился, приближались с опаской. Наконец приблизились.

– И как на это забираться? – скептически вопросил кто-то из толпы, – К камушку подъехать?

– Эх, пехота, чего с вас возьмешь – ясное дело по трапу! – авторитетно заявил кто-то из присутствующих флотских, – Он у них складной! – и несколько раз дернул за короб радиатора торчащий из борта. – Вот черт, заклинился наверное. Не раскладывается. Да оно и понятно – опытный образец.

– Нет-нет, джентльмены, прошу сюда. – и главный конструктор с видом экскурсовода распахнул бортовой люк. Наиболее смелые воспользовались приглашением. Остальные все еще присматривались. Кто-то шевеля губами и загибая пальцы пытался подсчитать количество опорных катков, из-за которых танк издали напоминал сороконожку. Цифры выходили запредельные, с учетом внутреннего ряда. Кто-то завернул за гусеницу, но уже через секунду с проклятьем выскочил обратно держась за голову. На лбу незадачливого исследователя четко отпечатался дульный срез трехдюймовой гаубицы.

– Предупреждать надо! – заорал он на главного конструктора, – Провокаторы!

– Сюрприз! – расплылся в улыбке Главный – Джерри этого тоже не ждут, а мы их ка-а-а-ак!!! Главное между гусеницами заманить. А на этот случай есть свои соображения.

Из темного нутра танка доносились неразборчивые проклятия. Видимо опрометчиво забравшиеся внутрь экскурсанты неизбежно натыкались на всякие торчащие железяки с острыми углами. Кто-то, окончательно заблудившись в дебрях внутреннего оборудования, со страху закричал: «Ау!», но механик-водитель вовремя включил внутреннее освещение. Все сразу успокоились. Экскурсанты облазили закоулки боевого отделения, пощелкали замками орудий, повертели верньеры радиостанции, и полностью удовлетворенные, выбрались наружу через противоположный бортовой люк. Механик-водитель, потрясенный невиданным количеством офицеров и джентльменов в одном танке, облегченно вздохнул и выключил свет. Заговорщики сбились в кучку и, азартно жестикулируя, обсуждали увиденное. У танка остался только джентльмен, продолжающий попытки подсчитать количество катков и постоянно сбивающийся со счета, так как катков было слишком много. До слуха главного конструктора из толпы доносились обрывки разговоров:

– Отлично! Нижнее орудие никуда не наведешь. Нужно, чтобы танк развернулся.

– Здорово! С места механика ничего не видно – ни справа, ни слева.

– Прекрасно! Великолепно! Ничего более идиотского, чем двухфунтовка в башне от эсминца, и придумать невозможно. А скорость-то какова? Двадцать ярдов в час!

– И трап этот складной никак не раскладывается!

Главный конструктор мрачнел все больше и больше. Наконец присутствующие как один повернулись к нему. Тот затаил дыхание.

– Вы гениальны! – от имени присутствующих обратился к Главному Чемберлен.

– Вы создали шедевр! Этот танк войдет в историю Британии!

На лицах присутствующих изобразилось полное согласие со словами Чемберлена. Конкуренты на заднем плане исходили желчью.

– А под каким названием? В историю? – пролепетал, зардевшийся как девица, Главный конструктор, ковыряя траву носком ботинка.

– Это нужно увековечить! Под именем нашего дорогого и всеми любимого премьер-министра сэра Уинстона Черчилля! И в серию. Немедленно!

Лицо потрясенного величием происходящего Главного конструктора приобрело багрово-фиолетовый оттенок. Конкуренты затаили дыхание в надежде, что в самый ответственный момент с оппонентом приключится инсульт, но не тут-то было.

– А мы! По собственной инициативе! Малую серию! Во славу Британии! – захлебываясь забормотал Главный конструктор. Тут начали багроветь конкуренты. Зато заговорщики были на седьмом небе.

– Позвольте, джентльмены, позвольте! – из-за танка появился наконец-то подсчитавший количество опорных катков член приемной комиссии. – Какое серийное производство? Да где на эту дуру катков напасешься? Со сталью у нас и так проблемы. А если серийное производство?

– Продумано! – весело заявил Главный, лицо которого успело принять нормальный оттенок. – У нас на складах касок – завались. Никому не надо. Поставим на каски, что им без дела пылиться? Заодно обскачем этого безумца Книпкампа, который уже 3 года пытается спроектировать хрен знает что на тарелочках.

– Ну уж нет! – вскинулся представитель интендантства. – Все учтено, посчитано и к разбазариванию запрещено! Придумали тоже – танк на касках! Не дам!

– Да ладно – окрысился Главный. – Ну кому они, эти каски, нужны? Понаделали их в расчете на колониальные войска, а они каски не берут, носят свои безумные тюрбаны с чалмами. Одни только палестинские евреи кричат: «дайте оружие», мол, «мы всем покажем»! Вы им каски выдали взамен винтовок, думали отвяжутся, а теперь эмиграцию ограничиваете – боитесь, что вас вашими же касками и закидают. Так что нечего жаться в трудное для страны время! – Интендант сразу усох. Остальные азартно обсуждали перспективы.

– Что тут происходит, джентльмены? – врезался в нестройный хор всем знакомый голос. – Вы что тут, во славу Британии, опять задумали? Без ведома Британии? Извольте объясниться!

Галдеж сразу смолк. Собравшиеся робко попятились, глядя, как из подкатившего «Роллс-Ройса» выбирается сам премьер с неизменной сигарой в зубах. За ним с улыбкой крысы Шушеры появился Дадли Паунд. Собравшиеся расступились, открывая взору приехавших бронированного монстра. Премьер от неожиданности остановился.

– Что ЭТО? – после длительного тягостного молчания осведомился Премьер.

– Черчилль, сэр! – лихо отрапортовал Главный конструктор.

– Ничего подобного, – сразу же отреагировал сэр Уинстон. – Это я – Черчилль. А вы – никакой не Черчилль! Вас я не знаю, так что не пытайтесь влезть ко мне в родственники. Я спрашиваю: Что ЭТО! Вот ЭТО! – и кончик премьерской трости уперся в борт танка.

– Черчилль, сэр! – Дружным хором повторили присутствующие, и съежившись под грозным взглядом главы государства, уже тише добавили:

– В вашу честь сэр...

– Та-ак, – зловеще протянул премьер, и пыхтя сигарой заглянул внутрь через бортовой люк.

– Эй, кто там? Свет включите!

Механик-водитель, еще не до конца очухавшийся после визита в танк первых лиц государства, щелкнул тумблером, и увидев самого Премьера, осел на сидении в глубоком обмороке.

Черчилль осмотрел боевое отделение и полез внутрь.

– Может застрянет? – вполголоса, ни к кому конкретно не обращаясь, предположил Чемберлен.

– Не дождетесь! – донеслось из танка, и премьер вылез с противоположной стороны. Обошел танк кругом и остановился перед собравшимися чинами и чиновниками.

– Кто придумал назвать ЭТО моим именем? – осведомился Премьер и безошибочно усмотрел в толпе высокую авиационную фуражку сэра Артура Харриса.