Текст книги "Авиакомпания "Brocken Airlines" (СИ)"

–???

– Это Бабель, "Конармия". Не участвуешь в обсуждении?

– Надоело. Я, как Максим Максимыч, не люблю метафизических споров. Да и слабовато во всё это верю. Эх, дождь-то как припустил! Теперь их всех и по домам не разгонишь, будут до утра трепаться. Ещё задрыхнет кто...

Иван усмехнулся:

– Счастливчик. Можешь выбирать.

– Не понял?..

– Ну, верить или не верить во всё это, – он сделал какой-то неопределённый, обобщающий жест рукой.

Я, признаться, несколько опешил и неуверенно выдавил из себя:

– Разве мы не все...не все... Ну, не все свободны, в общем?

– Нет, – случайный собеседник медленно повёл туда – сюда головою. – Не все.

"Здрасьте, приехали, – стрельнуло в моей голове. – Напился до чёртиков".

Настроения эта мысль мне не прибавила. Мне как-то раз довелось стать свидетелем и участником хаоса, который под влиянием винных паров учинила прибывшая из Северной столицы знакомая – миловидная, хрупкая с виду литературная девушка. Перспектива же усмирения малознакомого субъекта куда более внушительной комплекции не внушала оптимизма. Я аккуратно сделал шаг назад, дабы иметь возможность быстро ретироваться и прибегнуть к помощи кого-то из гостей.

– Ты, наверно, думаешь, что я нарезался и несу чушь. А я почти и не пил. Так...воспоминания нахлынули, – вдруг проговорил Иван.

Мне стало стыдно за подобное малодушие и неумение владеть собой, так что я даже сделал пару шагов обратно.

– Просто ты говоришь загадками.

– Ну да, наверно. А хочешь, расскажу?

– Что именно?

– Ну, ты поймёшь, почему я назвал тебя счастливчиком. И почему у меня нет выбора.

– Звучит всё равно как-то неопределённо. Но интригующе.

– Любой недособранный пазл интригует, – Иван кивнул головой в сторону табуретки. – Садись, это длинная история. А им там явно и без нас весело.

***

– Если Тамань – самый скверный городишко из всех приморских городов России, то контора, где я начал работать лет пять тому назад – самый скверный из отечественных работодателей, – начал явно склонный к литературе Иван. К счастью, это единственное, что объединяло его с вышеупомянутой петербуржской девицей. – Мало того, что я оставил там до хрена здоровья и времени, так ещё и умудрился несчастливо влюбиться. Эта рыжеволосая особа работала в отделе статистики; встретив её, уже замужнюю и детистую, месяц назад на улице, я мучился только двумя вопросами: первый – «и чего я тут нашёл?», второй – как бы побыстрее свернуть разговор и смыться, а то скучища редкотная. Смертна бывает любовь, ох, смертна.

Служебные романы – вообще стрёмная штука, а уж односторонние... Словом, одолевали меня всё чаще мысли в духе: "Хочу обратно на третий курс на биостанцию, пить портвейн и слушать "Сектор газа", а вот это всё не хочу". Думаю, от депрессии спасало меня только то, что я был совсем молод.

Спросите, чего я там мучился? Отвечу – туда брали с улицы. А дальше уже работал обычный страх оказаться на бирже труда, ведь с работой в нашем городишке... сами понимаете.

Общая беда неплохо сплачивала наш коллективчик, во всяком случае, ту часть, что пришла одновременно со мной, плюс – минус полгода. Мы быстро перезнакомились, а одна парочка ухитрилась даже пожениться, оставив прежние семьи. Впрочем, а где ещё обретать друг друга людям, которые по 10 – 12 часов проводят на работе? Честно говоря, их медовый месяц был мукой мученической. Не пойму, как люди ухитряются целоваться во всех уголках одновременно. Вместе отмечали праздники, дни рождения или просто пятницы. После одного из таких стихийных байрамов я вместо обычного такси вызвал грузовое. Узнав об этом от оператора, я удовлетворённо пробормотал в трубку: "Отлично... ГРУЗИТЕ!" – и отрубился. Как я потом оказался дома, до сих пор остаётся для меня загадкой.

Вижу, я тебя уже достал. Извини за эту увертюру, уже подбираемся к самой сути.

Роман мой безнадёжно буксовал. Дальше подавания пальто дело не продвигалась, да ещё, уезжая по делам, эта феминка оставляла иногда у меня в кабинете свою сумочку. Посетителей, в том числе и весьма сомнительных, у нас всегда бродило предостаточно, а на бдительность соседок она, наверно, не шибко надеялась. Гораздо больше и доверительней я общался с её подружкой, назовём её Ксюшей, пусть будет так. Это именно она нашла у нас нового мужа. Ксюша мила, доброжелательна и чрезвычайно общительна, так что они вместе со своим недалёким и покладистым супругом быстро стали точкой сборки для большинства наших встреч.

У этой парочки есть дача в районе, часа два – три от города на машине. В том году, когда случилось всё, о чём я рассказываю, начиная с майских праздников, их латифундия стала для нас сущим местом паломничества. Ну а что ещё нужно для счастья? Добротный, хоть и неказистый, деревянный дом, с водопроводом и электричеством, просторная поляна перед ним, недалеко речка, вокруг луга. Причём луга не заваленные, как в *** (Иван назвал посёлок в пяти минутах езды от нашего города), шприцами, потому как никакой цыганский табор там не квартируется. Свежий воздух, тишина, птички поют, комаров не много, благодать, словом. Зимой топили печь, катались на санках и лыжах или просто сидели в доме, болтали и бухали.

Иван ненадолго замолчал, чтобы передохнуть, и продолжил.

***

Стоял сентябрь, начало бабьего лета. Умеренное тепло держалось тогда у нас чуть ли не до ноября. У Ксюшиного супруга был день рожденья – угадайте с трёх раз, где мы решили его праздновать. Всё шло по обычному сценарию – стол под открытым небом, шашлык, поиски подарка в кустах. Обнаружив мирно висящий на гвоздике плащ железнодорожника, я совсем разрезвился, напялил видавшую виды одежонку, накинул на голову капюшон и потребовал косу. Соответствующий сельхозинвентарь быстро обнаружился в сарае, вслед за чем последовала инфернальная фотосессия.

Время бежало быстро, начинало темнеть. Первой нас покинула одна девчонка – за ней приехал жених, ранее Ксюшиной фазенды не видавший. Кстати, это был её последний визит в те места. Уж не знаю, что сыграло решающую роль, наши не шибко трезвые физиономии или упорные попытки одного из гостей (дядьки лет под 50 с немалым жизненным опытом, включавшим в себя командировки в горячие точки, и колоритной внешностью) осчастливить будущих супругов живым подарком – пойманной в полях насмерть перепуганной бродячей кошкой. Даритель держал несчастное мяучащее животное хвостом кверху и упорно пихал его жениху – чопорному, правильному и не первый год служившему в правоохранительных органах парню, явно не привыкшему к подобной свободе нравов. "Держи, держи, Марина (так звали девушку) обрадуется". Общими усилиями бедную кошару вызволили, после чего та растворилась в сумерках, а непрошеного донатора спровадили обратно к столу. Не думаю, чтобы этот инцидент имел последствия серьёзнее семейного разговора, но, повторюсь, Марину стены Ксюшиной дачи больше не видели.

Собственно говоря, присказка на этом заканчивается, и начинается сказка.

Я, признаться, был тогда раздосадован. Ночевать на даче, в отличие от других, я не желал и питал немалые надежды на машину Марининого возлюбленного. Кошачий же инцидент всё скомкал – в общей суматохе они сорвались с места в карьер, прежде чем я успел напроситься в попутчики. Я чертыхался и призывал небесные кары на голову злосчастного котолова и того, кто додумался его пригласить. Да и вообше, чего я тут забыл!? Предмет моего безответного обожания всё равно грелся где-то в Турции, наслаждаясь отпуском. Внезапно я заслышал приближающееся урчание мотора. Ура! Они что-то забыли и возвращаются!

Ближний свет фар погас, и моё настроение снова поникло. Это была не их машина, а скромный жигулёнок Ксюшиной младшей сестры – Елены, которая, видимо, собиралась присоединиться к празднеству. Вскоре она, в небрежно накинутом на плечи васильково-синем пальто, выбралась из салона, приветственно помахала мне рукой и низким своим голосом громко поинтересовалась:

– Ну, где тут именинник?

– Ксюха, здоровки! – поприветствовала Лена вышедшую навстречу сестру. – Ооо, Серёга! С днём варенья!!!

Девушка ловко чмокнула виновника торжества в щёку и протянула ему пакет с подарком.

– Извини, что так поздно, на работе застряла, потом на заправке. Дурдом, короче, даже домой заскочить не получилось. Ой, нет – нет – нет, – она жестом отстранила пластиковый стаканчик с вином. Я за рулём.

– Ты чтооо, не останешься с нами? – огорчённо протянула Ксюша.

– Извини, нет. Дела завтра, ну, сама понимаешь, – Лена как-то надавила голосом на последние два слова. – Так что я на часик от силы. Но шашлыка поем, умираю с голода.

Её тогда усадили рядом со мною, чисто случайно. Как сейчас помню наряд Лены – тонкой вязки чёрное платье, щегольские сапожки – который выгодно отличался от нашего походно-полевого облачения. Пока соседка ела за троих и стрекотала, как сорока, я договорился с ней об обратной дороге.

– Без проблем, Ваня, без проблем! Не так скучно ехать будет. Через часик тронемся, так что будь готов.

Честно говоря, Ксюшу и Лену объединяла только масть их красивых тёмно-каштановых волос, а в остальном сёстры отличались, как небо и земля, причём старшая была небом, а младшая – землёй. Впрочем, обе они были хороши (во всех смыслах слова), каждая по-своему, и с обеими я дружил.

– Ладно, спасибо этому дому, пойдём к другому, – Лена швырнула в блюдо скомканную салфетку. – Ксеня, пока. Серёга, ещё с раз днюхой! Чао всем, сильно не напивайтесь. Ваня, поехали.

***

Было уже совсем темно, в небе повисла желтая, как кусок деревенского масла, полная луна. Выпитый алкоголь, накопившаяся за неделю усталость и урчание мотора наверняка усыпили меня, если бы не болтовня Лены. Ничего странного вроде бы не происходило – со временем ты поймёшь, почему я так говорю. Ну, или почти ничего.

Иван резко встал и нервно прошёлся туда обратно.

– Почти пять лет прошло, а всякий раз с этого момента начинаю волноваться. Итак, почти ничего. Во-первых, луну раза три пересекали какие-то странные тени – и всякий раз Лена довольно улыбалась в этот момент. Во-вторых, пару раз ей звонили на сотовый – и оба раза я не мог понять, о чём разговор. Не разбирал ни единого слова, не врубался даже, на каком языке она говорит, хоть и сидел рядом с водительским местом.

"У их фирмы иностранные партнёры что ли появились?" – недоумевал я, но лезть в чужие дела не решался.

Ну и в-третьих. Как-то уж больно вольготно Лена вела машину. Девушка то и дело закидывала ногу на ногу, а порой, казалось, вообще не касалась руками руля. Автомобиль при этом шёл мягко и гладко, мы легко вписывались в повороты и аккуратно обгоняли редких собратьев по ночной дороге, так что в итоге я, списав всё на выпивку и сонливость, отпустил тревогу, перестал украдкой тереть глаза руками и погрузился в полудрёму, сквозь которую односложно отвечал Лене. Очнулся я, уже завидев впереди зарево городских огней.

– Ленчик, высади меня на ***ской, чтобы крюк не делать, дальше я пешком домой добегу.

Однако вместо этого машина стала съезжать к обочине, где и остановилась. Я недоумевал – неужели что-то забарахлило, а Лена меж тем повернулась ко мне и, улыбнувшись, так что блеснули зубы, проговорила:

– Ты точно хочешь домой?

– Ну да, спать охота. Да и ты вроде к себе рвалась. У тебя ж там работа какая-то срочная. Слушай, Лен, а чего мы встали тут?

Она в ответ состроила недовольную рожицу.

– Встали – значит, надо было встать. А чего тебе дома делать, а Ваня? Ты ведь один живёшь, скучно, поди. Поехали лучше ко мне!

Я не верил своим ушам. Она ж не пила. Историй про повышенную Ленкину любвеобильность я не слыхал ни от Ксюши, ни от кого-либо ещё. Мы с ней, конечно, давненько были знакомы и общались, но как-то всё больше на расстоянии, даже на дни рожденья не всегда друг друга приглашали. А уж как объект чувственных вожделений я Лену ещё ни разу не представлял.

– Не думаю, чтобы это хорошая идея, – проворчал я. – Вообще, не смешно, Лена, поздно уже.

– Вааняаа, – игриво продолжала девушка, – третьего приглашения не будет. Отвезу домой, и мечтай там о своей рыжей Катьке, которой всё равно на тебя плевать.

"Ксюха! – мысленно взорвался я. – Блин – оладушка! Бааабы... И эта уже всё знает! Хотя, чего ты хотел!?"

– А вот это вообще не твоя печаль..., – отрезал было я и осёкся, почувствовав женскую руку на своём колене. Мысли мои дали полный назад. А эта Лена очень даже ничего. В ней нет Ксюшиного изящества и утончённости, но есть своя, более приземлённая красота. Волосы сильные, длинные, большие тёмные глаза... ноги не хуже сестрицыных или Катькиных...это платье ей очень идёт... Пуркуа па, в конце концов?

Результаты предпринятой попытки раздеть девушку взглядом удовлетворила меня, и моя рука легла на её колено, затянутое в гладкие чёрные нити.

– Так-то лучше.

Я не заметил, чтобы Лена нажала на газ, но машина резко рванула, причём водительница даже не удосуживалась посмотреть на дорогу. Вскоре мы припарковались в её дворе, новоявленная Цирцея сгребла в охапку валявшееся на заднем сиденье пальто.

– Ванюша, возьмёшь мою сумочку?

Дверь подъезда глухо стукнула, закрываясь за моей спиной.

***

Проснулся я от солнечного света и странных звуков, вроде «жжж, жжж». Свет пробивался через не задёрнутые (не до них нам вчера было!) шторы, а звуки издавал сидевший на спинке стула прямо-таки смехотворно большой снегирь. Завидев меня, он вспорхнул и вылетел из комнаты.

Лены рядом со мной не было. Судя по отсутствию на полу её и моей одёжки, она проснулась раньше, встала и даже успела немного прибраться после вчерашнего.

"Суббота, – подумал я. – Хорошо... А Ленка, значит, птичек любит. Не знал".

Я обнаружил её на кухне. Лена, в затрапезном цветастом халатике, сидела, подогнув под себя ногу, за столом и явно что-то подсчитывала с помощью старенького калькулятора, огрызка карандаша и клочка бумаги. Она сосредоточенно хмурилась и шевелила губами, а прямо перед ней по столу скакал тот самый снегирь.

– Привет.

Я сел рядом, приобнял её за плечи, провёл рукой по волосам.

– Привет, Ванюша. Мур. Ну что, понравилось? Не пожалел, что остался?

– Нет. Люблю тебя, Ленчик.

– И я тебя. А ломался-то...как девятиклассница. А у самого пустыня на личном фронте, впрочем, как и у меня сейчас.

Смущённый, я попытался сменить тему:

– Считаешь что-то?

– Ага. Мантику подсчитываю. Рейс перенесли на завтра, так что есть время всё посчитать. Путь неблизкий, лучше подстраховаться.

– Ааа, – понимающе протянул я, хотя мало что понял. – У тебя командировка?

– Ну, типа того.

– С авиакомпании звонили или с работы?

– Неее. Он сказал, – Лена, не отрываясь от вычислений, махнула огрызком в сторону птицы.

– Снегирь???

– Это не снегирь, а Фёдор Тимофеевич.

Птица меж тем вспорхнула мне на плечо, нагадила и неспешно ретировалась.

Лена рассмеялась:

– Ещё раз назовёшь его снегирём, он тебе на голову это сделает. Иди, Ванюша, умывайся. Позавтракаем, и придётся до вечера расстаться, мне собраться надо. Обсудим, пока едим, что делать будем, а вечером я заеду. Хоккей?

В полном недоумении я кивнул и на автопилоте направился в сторону ванной.

– Полотенце я повесила, в шкафчике есть лишняя щётка! – крикнула вдогонку Лена.

"Фёдор Тимофеевич... мантика... чёрт знает что. Иван, когда ты найдёшь себе нормальную бабу? Одной на тебя плевать, а вторая не то умом тронулась, не то пошутить шибко любит. Однако надо признать, что ночью всё было ого-го".

– Ты мне ещё веришь? – неожиданно прервал свой рассказ Иван. – Я не кажусь ненормальным?

– Нет. Пока ты говоришь вполне рационально. По-моему, эта твоя девица просто любила поинтересничать.

– Ты прямо дублируешь мои мысли! В тот день, вернувшись домой, я так и решил. Бабы вообще любят прикидываться Бог знает какими загадочными, чтобы сохранять над нами власть. Ладно, пойдём дальше. Скоро ощутишь себя примерно как Белая королева у Кэрролла.

Всё это не помешало мне вечером купить букет, с которым я и встретил вечером приехавшую ко мне Лену.

– Спасибки, Ваня. Очень приятно, – обрадовалась она. – А теперь на гульки поедем.

***

Жизнь интеллигента, пожалуй, самая скверная подготовка к встрече со сверхъестественным. Бронебойная самоуверенность, мальчишеский скептицизм или наоборот, безоговорочное доверие всему, что выходит за рамки приевшейся серой эмпирии, – и всё это помножьте на полное непонимание происходящего.

Мы ввалились к Лене, когда уже было совсем темно. В прихожей почему-то горел свет, хотя я ручаюсь, что хозяйка, заходя, не трогала выключатель. На вешалке сидел "Фёдор Тимофеевич" и внимательно созерцал меня бусинами глаз. Я помог Лене высвободиться из верхней одежды и поинтересовался:

– Ленчик, а куда ты завтра летишь?

– Куда – куда... На кудыкину гору собирать помидоры. Я, Ванька, вообще много летаю.

– Командировки?

– Ну, примерно так. Я ж стюардесса.

– Как это? Ты же в (я назвал контору, где уже лет пять подвизалась Лена) работаешь. Уволилась что ли? Или по совместительству?

– Ну, пусть будет по совместительству.

"Да ну, ерунда какая-то. Какая ещё, нафиг, стюардесса? Это очень тяжёлая работа, отнимает кучу времени и сил. Нереально её с чем-то совмещать. Слушайте, мне это всё уже немного надоело", – подобные мысли крутились в этот момент у меня в голове.

Елена меж тем зажгла свет в комнате. Словно иллюстрируя её слова, моим глазам предстала прилаженная к ручке дверцы шкафа вешалка с висящим на ней форменным костюмом: тёмно-синий с белым двубортный пиджак, синяя же юбка, белая блузочка. Немного опешив, я решил отпустить игривую шутку:

– Ролевая игра? "Пассажир и стюардесса"? Ну-ну. Прикольно. Лучше, чем истории про говорящих снегирей.

Улыбнувшись, я по привычке начал ерошить правой рукой волосы на своём затылке. Лена хранила молчание, и лишь в её тёмно-карих глазах, казалось, мелькнуло что-то вроде струек огня. Я же вдруг ощутил, что не могу убрать от головы руку, ладонь которой словно приколотили к затылку. Полюбовавшись моими бесплодными усилиями и недоумевающей физией, Лена поудобнее устроилась в кресле, положила ногу на ногу, а на подлокотник опустился "Фёдор Тимофеевич".

– Лена, ЧТО ЭТО?

Ответом мне была лукавая улыбка.

– По-моему, Иван понял, что быть профаном ему больше не нравится, – девушка явно обращалась к снегирю.

– Лена..,– стиснув зубы, я безуспешно боролся с непослушной рукой.

– Ауси? Не дёргай ты так, растяжение заработаешь.

– Ленааа.., – я чувствовал себя полным идиотом. А ещё во мне нарастал страх. Страх чего-то нечеловеческого, какой-то чуждой мне инаковости. – Да что же это такое-то!?

– Ванюша, всё справедливо. Ты решил посмеяться надо мной, теперь моя очередь.

– ААААА!!!! – теряя контроль над собой, я завопил уже просто благим матом, а потом взмолился. – Пожалуйста, Лена! Мы же любим друг друга!

Она прищурилась, капризно оттопырила нижнюю губу.

– Ну, ладно. Сердцу не прикажешь. Скажи, ты ведь больше так не будешь?

– Нееет!

– Точно?

– Да, да, да! Лена, ну, пожалуйста!..

– Ну ладно, – она устало махнула рукой, и неведомая сила, сковывавшая мою конечность, исчезла. Оглушённый всем этим, я бессильно повалился на диван и вскоре ощутил, как женские пальцы коснулись моих волос.

– Ваня, я не со зла. Просто лучше один раз показать, чем весь день объяснять.

– Лена, что это было? – чуть не расплакался я. – Гипноз? Ты экстрасенс, да?

– Просто ведьма.

– Ведьма...стюардесса... За что мне всё это? Кто ты???

– Ведьма – стюардесса.

Лена весело подмигнула мне.

– Ааа. Понятно, – покорно пробормотал я и отключился.

***

Проснулся я уже на заднем сиденье её жигулёнка. Лена, в пальто, устраивалась за рулём.

– Добрый день, Ваня. Как самочувствие?

– Вроде, нормально... Какой хреновый сон я щас видел. Наверное, в этом баре наливают палёнку.

– Это был не сон.

– О, нееет! – простонал я, обхватив голову двумя руками. – Опять...

– Фёдор Тимофеевич посоветовал навести на тебя морок, иначе этап отрицания мог бы затянуться. Нам с ним надо было выспаться перед рейсом, да и тебе отдохнуть не мешало. В итоге ты продрых часов десять. Сейчас закину тебя домой, а сама поеду по делам. Через три дня я вернусь, созвонимся.

Лена повернулась ко мне. Лицо её показалось мне таким трогательно-милым и открытым; на дне широко открытых глаз прыгала тревога. "Ну, какая она ведьма?"

– Мир? – спросила девушка. Я устало выдохнул.

– Мир...

– Поцелуй меня.

От неё слегка пахло духами. Машина тронулась с места.

"Бог мой, она и вправду не держит руль. Это ведро с болтами движется само по себе". Я ощутил, как подымаются волоски на моей коже.

– Что-то мы скучно едем. Ну-ка!

Лена ткнула пальцем в магнитолу, салон затопили The Сure.

Distant noises, other voices...