Текст книги "ГЕННАДИЙ ШИЧКО И ЕГО МЕТОД"

Автор книги: Иван Дроздов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

«...Деньги получают немалые, а расходовать их с умом не умеют. Вот и пьянствуют. Тем более, надо учесть, что интересы таких людей весьма неразвиты, у них приглушена тяга к культуре».

Да, люди единодушны в том, что алкоголь отнимает у человека все – и саму жизнь, но прежде всего, он холодит душу, выветривает из нее все человеческое. Недавно я читал книгу Юрия Николаевича Рериха «По тропам Средней Азии». Есть там описание одного видного китайского чиновника (дитая) Ма Фусиня. Необыкновенной жестокостью отличался этот человек.

«Это был деспот, – пишет Ю. Рерих, – не знавший пощады ни к китайцам, ни к местным тюркам. Он выстроил себе огромный дворец в китайском городе, или кашгарском Ханьчене, и владел несколькими летними резиденциями в окрестностях Кашгара. Он построил мосты и дороги и посадил вдоль них деревья, причем местному жителю, который осмеливался задеть дерево своей повозкой, отрубал на обеих руках пальцы. Дитай имел собственные предприятия вблизи Хотана, интересовался перегонкой нефти и держал большую фабрику по обработке нефрита, где работали лучшие хотанские мастера. Ма Фусинь безжалостно устранял конкурентов в коммерческих делах. Несчастных вызывали во дворец губернатора и там их казнили или увечили, отрубая руки. Сейчас многие из этих жертв умерли, но некоторые все еще просят милостыню на кашгарских базарах, являясь свидетелями кровавого деспотизма...»

Читаешь эти строки и думаешь: человек без сердца! Ни капли жалости и сострадания, только жестокость, подлость и коварство. В чем причина? Где искать разгадку такому гнусному феномену человеческой породы?

Юрий Николаевич отчасти помогает нам объяснить природу поступков этого человека.

«Он был известен... пристрастием к крепкой китайской водке, которую всегда пил за обедом».

Конечно, жестоких людей рождает и природа, злобным свойствам характера помогает развиться и среда, но здесь, очевидно, не последнюю роль играла «крепкая китайская водка». Дитай был постоянно пьян, не выходил из состояния наркоза; слабые зачатки добра, если они и были у него от природы, хмель подавлял, и пьяный деспот не знал, не слышал голоса собственной совести. Неограниченная власть и отсутствие здравого мышления породили чудовище, которое много лет наводило ужас на всю подвластную ему округу.

В народе говорят: «Пропил совесть».

Вы знаете только то, что человек пил, но вам неведома та повседневная, разрушительная работа, которую производит внутри организма алкоголь. Впрочем, если вы наблюдательны, вы заметите и внешние перемены: человек сутулится и голову держит на так прямо, как прежде, взгляд потух, под глазами мешочки, складки лица отяжелели, цвет кожи посерел, местами обозначились нездоровые, красноватые пятна.

И это происходит с умеренно пьющим, с человеком, который знает, с кем пить, когда пить и где пить. Подчас такой и неделю в рот спиртного не берет, но в другой раз – каждый день, через день... Глядя по обстоятельствам. Таких никто не считает пьяницами и причину метаморфозы их внешности и особенно характера склонны объяснять временем: мол, годы идут, они не красят. Но время не так скоро меняет черты лица. Характер перемен иной. Лицо трезвого человека умнеет со временем, становится более одухотворенным, привлекательным. А что до взгляда, то в нем с годами появляется свет опыта и знаний, магнетизм укрепившейся воли, очарование мудрости повидавшего жизнь человека.

У нас нет выбора: или вино – и с ним весь букет потерь и несчастий, или трезвость. Алкоголь и прогресс – несовместимы, они – антиподы, друг друга исключают.

Революция в семнадцатом году совершалась в трезвом состоянии. Трезвыми поднимали наши отцы страну из разрухи в двадцатых годах. Иные говорят: водку не продавали в магазинах, но люди гнали самогон. Да, гнали. Но количество самодельного спиртного зелья – самогона, браги, пива – было в десятки раз меньше, чем монопольной водки. На мужчину средних лет приходилось четыреста граммов спирта, или один литр водки в год.

В 1925 году И. В. Сталин предложил вновь ввести «монопольку» – кстати, в беседе с иностранными рабочими он обещал, что мера эта временная, что производство алкоголя мы отменим, как только поднимем промышленность. Но, как известно, мера эта не была осуществлена. В 1925 году наш народ потреблял один-два литра в год на душу населения. Пил немного, а женщины, дети и даже молодые люди в ту пору не пили совсем. Сказывалась привычка к трезвой жизни, выработанная десятью годами сухого закона. Примечательно, что русский народ мало пил и в последующие годы. Перед войной, в 1940 году, мы потребляли всего по три литра в год на душу населения. Во время войны и вовсе мало пили – не до того было! Да и после войны в народе стойко держалось сопротивление зеленому змию. Даже в 1953 – 1955 годах мы потребляли три-четыре литра... И только с начала шестидесятых годов кривая потребления алкоголя резко поползла вверх.

Как-то попалась на глаза заметка из газеты «Правда Украины». Многое она объясняет: и количество пьющих у нас, и потери, которые мы несем от пьянства. Знаменитый на Украине кадровый рабочий Михаил Иванович Сукретный говорит корреспонденту газеты: «В сельском хозяйстве страда. Помочь убирать урожай надо – за это рабочих не стоит агитировать. Однако мы посылаем в совхоз имени 60-летия Октября несколько сот человек в месяц, а в совхозе из-за прогулов теряют больше человеко-дней, чем отрабатывают заводчане».

Постеснялся сказать рабочий: прогулы-то в основном из-за пьянства.

Десятки миллионов людей, неустойчивых в делах, ненадежных в дружбе, лишенных любви, уважения – ибо кто же будет любить пьяницу, кто понадеется на мужскую верность алкоголика, кто из детей, подростков возьмет себе в образец человека с идиотски пьяной физиономией? А скольким они отравили жизнь? Сколько по их вине разбитых судеб, обманутых надежд, горьких обид и разочарований?

Недавно журнал «Работница» сообщил:

«В Москве, к примеру, из молодых женщин и мужчин в возрасте от 18 до 30 лет треть одиноки. А в целом по стране людей брачного возраста, не состоящих в браке (наряду с холостяками и незамужними имеются в виду вдовы и вдовцы, а также бывшие супруги из распавшихся семей, которым пока не удалось выйти замуж или жениться повторно), – более 40 миллионов».

Вряд ли кто может привести точный анализ такого явления, но наверняка и здесь во многих судьбах злую роль сыграл все тот же зеленый змий. Как часто мы слышим: «Лучше жить одной, чем каждый день видеть пьяную рожу». Не всякая девушка пойдет замуж за пьющего парня. Если же мужчина заметит в своей избраннице тягу к спиртному, то едва ли отважится взять ее замуж. Скажет: «Сам пью, а тут еще жена будет попивать, – нет уж, увольте».

Где-то я слышал, что человеку, нашедшему средство лечения рака, будет поставлен золотой памятник. Но из какого же металла соорудят памятник человеку, которому удастся указать путь избавления человечества от алкоголя?..

Не люблю рассказов о чудесах – по той простой причине, что чудес не бывает. Но хорошо помню, с каким интересом мы в тот первый раз слушали рассказ Федора Григорьевича Углова о феномене Шичко. Он нам живо обрисовал картину: перед Геннадием Андреевичем Шичко, как ученики перед учителем, садятся двадцать человек алкоголиков. Прежде их воспитывали, увещевали, наконец, лечили и, может быть, не один раз, – но все бесполезно. Они пили. И катились вниз, в бездну. Рушилась семья, разлаживались работа, здоровье, но они пили. И, казалось, нет в природе силы отвратить беду. Наконец, кто-то им сказал: сила такая есть – Геннадий Андреевич Шичко, ленинградский ученый – философ, психолог, физиолог. И вот они здесь, сидят и слушают...

Десять дней. Десять уроков, сеансов... И вот результат: восемнадцать из двадцати, а в другой раз и все двадцать перестают пить. Совсем. Совершенно. Не пьют ни капли и не угощают других. Два-три человека из двадцати и сами потом, применяя метод и приемы Шичко, отрезвляют других.

Но, может, это сказка об очередном «чуде»? Как понять, как убедиться в реальности феномена Шичко? И как, наконец, представить метод Шичко, постичь таинство его действий?

Другими словами, что оно такое – метод Геннадия Шичко? В номере втором журнал «Наш современник» за 1986 год был напечатан мой очерк о Шичко «Тайны трезвого человека». Там в общих словах я рассказал о сути этого метода. Но – в общих словах. У нас тогда не было ни достаточных знаний, ни накопленного временем материала. Теперь такой материал есть. В Москве и Ленинграде, в Горьком, в Новосибирске, на Дальнем Востоке, на Сахалине – во многих городах нашей страны есть люди, которые по методу Шичко освобождают людей от страшного порока, от недуга, который еще недавно казался почти неизлечимым. Вот некоторые из этих людей.

В Москве:

Нина Григорьевна Емельянова, Виктор Владимирович Юмин, Маргарита Анатольевна Зорько, Татьяна Григорьевна Коломиец;

В Ленинграде:

Родной брат Геннадия Андреевича – Александр Андреевич Шичко, Владимир Алексеевич Михайлов, Марина Глебовна Колесова, Василий Егорович Егоров;

В Ижевске: Николай Владимирович Январский, Нина Ивановна Гронцева;

В Чувашии в г. Маризенский Посад: Михаил Степанович Лысов;

В г. Ярославле: Петр Иванович Губочкин;

В г. Первоуральске: Валерий Иванович Мелехин;

В Новосибирске: Владимир Георгиевич Жданов;

В Алма-Ате: Александр Михайлович Сидоров, Александр Викторович Рырянов, Владимир Анатольевич Стрельцов, Люция Павловна Сагидулина;

В Арзамасе: Лариса Сергеевна Иванова;

В г. Абакане: Григорий Иванович Тарханов;

В г. Барнауле: Надежда Ивановна Шестакова;

В Горьком: Лилия Михайловна Маракулина.

Под Москвой большую работу для всего трезвенного движения ведет Михаил Павлович Баканов...

И много-много других последователей Г. А. Шичко отрезвляют людей в нашей стране.

Кто захочет обратиться к любому из этих подвижников и патриотов, тот зайдет в местное общество борьбы за трезвость и там получит их адрес. Можно в общество борьбы за трезвость написать письмо, предварительно обо всем договориться.

Многие энтузиасты трезвеннической работы хотели бы и сами овладеть методом Шичко, чтобы нести здоровье и радость жизни людям, но не знают метода, не владеют этим чудодейственным искусством.

К несчастью, Геннадий Андреевич Шичко ушел из жизни, не оставив нам печатных работ о своем методе, – оставил лишь учеников, тех, кто прошел курс его бесед и запомнил приемы и всю механику отрезвления слушателей. Часть его письменных работ я подготовил к печати и даю в этой книге. Наследие и архив Геннадия Андреевича мы изучаем и надеемся, что в скором времени станут достоянием печати и другие его работы

Мы говорим: «Курс его бесед»...

Да, именно бесед, потому что его метод нельзя назвать медицинским – он не применял ни лекарств, ни каких-либо лечебных процедур; его оружием было слово. И потому он называл свой метод скорее педагогическим, чем медицинским, хотя в его сеансах много внимания уделялось приемам психологического воздействия, а психология, как известно, близка к медицине. Недаром слово еще с древности почиталось едва ли ни первым средством лечения больных. «Слово лечит», – говорили в древности. Тогда же, в незапамятные времена, родились вещие слова: «Плох тот врач, от разговора с которым больному не стало легче».

Но слово и на вооружении наркологов. И в семье на пьющего пытаются воздействовать словом. И общество в целом обращается к пьющим с горячим призывом не пить. (Правда, ныне этого призыва почти не слышно.) Обращение к совести, увещевание, устрашение – все делается при посредстве слова. Но почему же это слово не достигает цели? Почему целая отрасль медицины – наркология – да и вся медицина, оказались бессильны перед самой распространенной и самой страшной пагубой – алкоголизмом? Ведь только 6—7 процентов своих пациентов излечивают наши больницы и специальные колонии. А остальные 93 процента?..

Если поверить данным ученых, что в нашей стране алкоголиков и сильно пьющих сорок миллионов – какую же огромную часть своего народа мы обрекаем на муки и страдания! Люди цепенеют от ужаса при слове «СПИД». Но алкоголь пострашнее СПИДа – он уже унес миллионы жертв и сколько еще унесет, если мы его не одолеем! Алкоголь как смерть: с неотвратимостью судьбы нависает с колыбели над человеком – это как крест, без которого человек не может взойти на свою Голгофу. И все темные силы – властолюбцы и фарисеи, жадные сребролюбцы, негодяи всех мастей и оттенков – нам твердят: без пития вам не прожить, борьба с алкоголем – химера; пейте, пейте!..

Простаки лишь бездумно им вторят.

Каким же высоким духом наполнено сердце человека, вознамерившегося открыть средство избавления людей от спиртной чумы!

При детальном знакомстве с шичковским методом отрезвления пьющих невольно задаешься вопросом: как же понимать? И официальная наркология, тратя миллиарды народных денег, и неофициальный Шичко, не признаваемый при жизни, всеми гонимый, не взявший на свою науку ни копейки бюджетных средств, не принимавший за свой титанический труд даже цветов от пациентов, – наркология и этот одинокий чудак держали в руках одно оружие: слово, но достигали совершенно разных результатов? Шичко отрезвлял людей, наркология... От нее человек уходил с грустной припевкой: «Каким ты был, таким ты и остался».

Многие и ныне объясняют этот феномен примерно так: «Что вы хотите? Шичко ученый, кандидат наук. Он в Павловском институте занимался проблемой гипноза и внес в эту науку много нового. Он автор замечательной книги: "Вторая сигнальная система". Да такой человек любому перевернет мозги».

Да, Шичко – ученый, и несмотря на свое небольшое звание – ученый настоящий, смеем даже утверждать – большой ученый. Академик Углов, показывая мне его книгу, сказал: «Даже нам, хирургам, эта книга помогает».

И в науке о гипнозе он сумел сказать не просто новое слово, а революционное. И вдумчивые психиатры многое найдут для себя в учении Шичко о гипнозе. Но руководители института Экспериментальной медицины в Ленинграде не поняли, не признали трудов ученого: он был неудобен, слишком принципиален, порою резок – от него избавились. Инвалид войны, пострадавший под Сталинградом, оказался не у дел. Для всякого ученого – это смерть, Но Шичко и здесь выстоял. Больше того – устремился в новые бои. Подобно богатырю из русских сказок он вступил в схватку со Змеем-Горынычем. И – победил! Да, мы теперь можем сказать: он в этом бою долго нащупывал слабые места извечного врага человечества, а затем все-таки выковал оружие. Вручая его людям, мог бы сказать: «Десять тысяч лет вы сражались с этим врагом и не умели его победить. Я даю против него верное средство – действуйте!»

И люди взяли это оружие.

Недавно меня как автора очерка о Шичко и вдову Геннадия Андреевича Люцию Павловну пригласили на собрание-семинар руководителей групп отрезвления по методу Г. А., Шичко Москвы и Московской области. Полтора месяца назад мы были на таком семинаре – на него собралось двадцать человек, теперь я насчитал шестьдесят. Руководители делились опытом, а я решал несложную арифметическую задачу: шестьдесят помножить на двадцать, получится тысяча двести человек. Такое количество несчастных они пытаются вернуть к жизни каждые десять дней. Пытаются. А возвращают?

Слушал рассказы пионеров удивительного движения, родившегося стихийно и теперь распространяющегося по всей стране. Процент отрезвленных от шестидесяти до девяноста. В среднем, семьдесят пять процентов. Значит, почти тысяча человек в десять дней! А в месяц – три тысячи. В год – тридцать шесть! И это только в Москве и Московской области. А здесь ведь не все энтузиасты, работающие по методу Шичко. И ряды их растут. Сегодня их шестьдесят, ну может быть, сто, а завтра?..

Далеко уводили меня мысли о почти сказочном спасительно-благородном движении народа к своему здоровью, можно даже сказать, спасению, к радостной, трезвой жизни. Вновь вспоминаю, как уже не раз в истории, когда темные силы зла обрушивали на наш народ очередную беду, он находил в себе силы и сбрасывал со своих богатырских плеч смертельную напасть. По всему видно, одолеет врага и на этот раз.

Однако, стоп! Может, ты увлекся и какие-то химерические прожекты принял за действительность? Посмотри, как об этом же пишут другие авторы.

Ну что ж, почитаем статью Т. Дурасовой в газете «Ленинградский рабочий». Статья называется «"Оптималист" в трех лицах».

Сделаем выписки:

«После смерти Шичко некоторые члены клуба "Оптималист" отважились продолжить его работу по методике, которую они изучили на самих себе. И получалось! Думаю, что помимо методики Шичко играл роль еще один фактор – сила положительного примера».

Но, как часто бывает, ко всякому святому делу липнут ухватистые и небесталанные любители наживы, везде проникающие и все умеющие субъекты. Нашелся такой и среди тех, кого отрезвил Шичко – Юрий Александрович Соколов. В прошлом запойный пьяница, он объявил себя в Ленинграде лидером. Будем отрезвлять, но... не бесплатно! На отрезвление мы тратим энергию, а за это – плати! Пятьдесят рублей с носа. Аппетиты растут – не исключено, что со временем ставки повысятся. «Как? – возразили другие члены клуба. – Геннадий Андреевич отрезвлял бесплатно. И каждому говорил: у тебя есть единственная форма отблагодарить учителя – точно так же помогать другим».

Со строптивыми поступили просто, как некогда поступили в институте с Шичко: их устранили с дороги, то есть исключили из клуба. Среди исключенных оказались вдова Шичко Люция Павловна и его родной брат Александр Андреевич – кстати, убежденный пропагандист метода Г. А. Шичко, автор нескольких работ, развивающих идеи брата.

Сейчас среди инструкторов-отрезвителей идут споры: брать ли деньги с бедолаг-алкоголиков, и если брать – сколько?.. Кажется, побеждает идея платности занятий. Я много размышлял над этим явлением, со многими беседовал – и с теми, кто отрезвляет, и с теми, кого отрезвляют. Алкоголики на денежный сбор не сетуют: чего не отдашь за то, чтобы на всю жизнь быть трезвым. Ведь полсотню-то он пропьет за два-три дня, а тут... трезвость – и на всю жизнь! .. Инструкторы говорят: тратим силы, энергию, время... не бесплатно же! И еще важно: плата обязывает, вносит организацию, дисциплинирует. Если заплатил – надо ходить. И надо отрезвиться! Не даром же деньги отдал. А кроме того, оплатить помещение, обслугу, распечатать литературу, пособия. Без денег не обойтись!

Помню, когда я впервые познакомился с Геннадием Андреевичем Шичко – это еще до постановления о борьбе с пьянством было, – я видел, какие тернии преодолевал он на своем пути. Пенсия у него скромная, жена работала в музее – зарплата тоже небольшая. Все время в хлопотах, заботах. Звонит телефон: одни просят, умоляют принять в группу на отрезвление, другие отрезвляются, но просят совета, хотят излить душу... А для занятий нужно готовить новые беседы, подобрать факты, цифры. Супруги не спят иногда до трех-четырех часов ночи; Геннадий Андреевич готовит материалы, отвечает на письма – они изо всех городов; Люция Павловна печатает на машинке.

Днем беготня по учреждениям, просьба предоставить помещение. Дадут подвал, и из того гонят...

Работа адская, на износ. И Геннадий Андреевич не выдержал. Вначале перенес тяжелую операцию на желудке. Ему бы отойти от дел, отдохнуть, но где там! Чуть отдышался – и за дело. А поток желающих отрезвиться нарастал. Тут уже стали появляться статьи в газетах, сообщили по радио, телевидению. Телефон звонил беспрерывно. А силы-то все те же: он сам да верная супруга Люция Павловна. И сердце не выдержало. Утро последнего дня октября не предвещало трагедии. Геннадий Андреевич собирался в поликлинику. Собрался, но чем-то отвлекся, и вдруг – боль, страшная боль, такая, какой раньше не испытывал никогда. Так он сказал врачу «скорой помощи». Это было в пятницу 31 октября, а 3 ноября 1986 года его уже не стало.

Ныне его имя пользуется любовью тысяч и тысяч борцов за трезвость. Его удивительная, гениальная по своей простоте и безотказности система отрезвления шагнула за границу, заинтересовала друзей американского общества Анонимных алкоголиков,– они уже приезжали в Ленинград изучать этот метод. Теперь и наше Всесоюзное добровольное общество борьбы за трезвость повернулось к нему лицом – поддерживает последователей метода Шичко, распространяет о нем информацию – и лишь журнал «Трезвость и культура» глухо и упорно молчит о методе Шичко. На его страницах лишь изредка упоминается имя Геннадия Андреевича, но нет серьезных рассказов ни о нем, ни об энтузиастах-отрезвителях.

И, однако, же мы верим: недалеко то время, когда метод Шичко возьмут на вооружение тысячи инструкторов и начнется массовое освобождение алкоголиков от страшного недуга, а именем Шичко будет гордиться город на Неве, вся наша Родина, весь наш народ, вкусивший так много зла от алкоголя, уставший, ослабевший, но еще сохранивший силы для борьбы за свое выживание, за будущее своих детей.

Геннадий Андреевич вершил свое великое дело в одиночку; ленинградские власти были глухи к его просьбам, а тут еще материальные затруднения. И конечно же, имей он за свой труд хотя бы немного денег, он сделал бы много больше, сколько бы людей еще отвратил от пьянства, вернул кормильцев семьям, работников обществу. Вот почему я с пониманием отношусь к тем его последователям, которые подхватили его опыт, наследуют всю силу научного и нравственного подвига своего учителя, но в отличие от него берут за свой труд деньги.

И в то же время, не понимаю и никогда не пойму дельцов, превращающих метод Шичко в средство надувательства и наживы. Брать много денег с алкоголиков и безнравственно и несправедливо. Государство и общество однажды их уже обманули – их споили, отняли здоровье и радость жизни. Нельзя же обманывать их еще и во второй раз! Наконец, автор метода отрезвления был великим альтруистом. Благородство личности Г. А. Шичко, высота его подвига взывает к чести и порядочности. И если уж кто набивает карманы при помощи его метода, пусть хоть не называют себя последователями Г. А. Шичко.

Звон червонцев много погасил святых порывов. Но здесь мы не задаемся целью судить и рядить – нас интересует метод, его судьба. А он, как ни странно, живет и благотворно действует в любой обстановке.

Дурасова сообщает:

«Я слышала отчет Ю. А. Соколова на собрании 23 сентября 1987 года. За год через его занятия прошли 546 человек. Очередь к нему составляет 1427 человек – только иногородних. Очень много заявок на предприятиях».

Не стану углубляться в финансовые дебри Ю. Соколова, заметим, кстати и ко всеобщему удивлению: метод и здесь выжил, он и здесь совершает чудеса. Не берусь утверждать, что все цифры, сообщенные Соколовым, верны, но людей через «его руки» проходит действительно много.

Приведу один из множества отзывов о методе Шичко:

«Еще десять дней назад была я одна на земном шаре с погибающим сыном на руках, и как я ни кричала о помощи, меня никто не слышал, для меня земной шар был пуст, как после атомной войны. Люди! Да делайте вы что-нибудь, чтобы внедрить в жизнь этот такой простой метод исцеления людей!»

В Ленинграде много последователей Г. А. Шичко, и Соколов наиболее спорный из них, – может быть, он менее других подготовлен к ведению таких занятий, но он напорист и широко поставил рекламу. И польза налицо.

У некоторых последователей Шичко я был на занятиях – много своего, оригинального привносит каждый в методику основателя. И почти все известные мне приемы заслуживают внимания. Вот руководитель группы... Говорит уверенно, убежденно. Отдельные места диктует как педагог. И это привлекает, гипнотизирует слушателей, рождает веру в учителя. Вот он требует: запишите важную мысль, обведите рамкой: «Характерны для любого пьяницы: лживость, бахвальство, эгоизм». А вы почему не пишете? Хорошо устроились! Пошли дальше: «Выпил рюмку – поглупел на рюмку, выкурил сигарету – укоротил на нее жизнь. Пьянство – шагреневая кожа жизни».

Люди пишут. А если человек пишет да еще обводит написанное рамкой, он крепче запоминает. В сознание внедряются те самые мысли, которые начинают подтачивать питейную запрограммированность, дробить и разрушать засевшую с детства убежденность, что пить не так уж и вредно, все пьют и я пью, пить нехорошо помногу, до свинства, а если в меру, да к случаю, оно и ничего. Постепенно, мало-помалу вымывается весь набор аргументов, которыми оперирует и спившийся с круга пьяница, и дипломат, академик, министр, умеющий попивать «культурно», но до старости не сумевший усвоить простую истину, что нельзя попивать культурно, как нельзя культурно принимать яд, наркотики, культурно сквернословить, воровать, хулиганить.

В Москве я посетил занятия, которые проводят в своих группах две замечательные женщины – Нина Григорьевна Емельянова и Татьяна Григорьевна Коломиец. Татьяна Григорьевна – ученица Емельяновой. Результаты у них примерно одинаковые – они отрезвляют 80 – 85 процентов слушателей. Между тем обе женщины, как, впрочем, и все люди на свете, совершенно разные и по уровню знаний, и по роду занятий, и по манере общаться с аудиторией, внушать свои мысли. Нина Григорьевна – нарколог, и не рядовой; она многие годы заведовала наркологической службой в одном из московских районов. Я еще не видел ее, а уже слышал о ее больших, можно даже сказать, выдающихся способностях отрезвлять обращавшихся к ней за помощью пациентов. И все время хотел узнать, как это ей удается, какие она использует лекарства, средства лечения, как и о чем говорит с пациентами. И когда встретился с ней и стал говорить комплименты, она меня перебила:

– Что вы, какие там успехи? Ну, десять процентов, – может быть, двенадцать из обращавшихся ко мне. Разве это результаты? Вот вы написали о Шичко. Читала журнал и, признаться, не верила – не может такого быть! Но и оснований не верить вам нету. Очень бы хотелось самой побывать на занятиях Геннадия Андреевича да поучиться у него.

Я ей сказал:

– Обычно наркологи с ходу отвергают всякое вмешательство в их практику, не верят, всех называют шарлатанами. Я получаю от них письма, они звонят. И все единодушны, все раздражены.

– Да, я знаю. Многие из них даже довольны и тем, что шесть-восемь процентов излечивают. Мы, говорят, творим невозможное: врачуем неизлечимых. А я не хочу мириться. Очень хочу посмотреть на дело с иной, не с нашей наркологической стороны. Ведь, кажется, всем ясно: нельзя нам, наркологам, жить так дальше, есть хлеб, который мы не зарабатываем. Служба есть, на нее тратят миллионы, а результатов от нее с гулькин нос. Уж очень живуч бюрократизм в медицинских сферах. Мне думается, и нет нигде таких самодовольных, чванливых бюрократов, как среди отцов здравоохранения. Душно нам! Хочется раскрыть двери и окна.

Я потом долго не встречал Нину Григорьевну и вдруг слышу: набрала группу и ведет занятия по методике Шичко. А когда пришел на ее занятие, она уже несколько наборов выпустила.

Любопытно, как меняется человек, когда он вдруг убедится, что нужен людям, что делает большое, нужное дело. Нина Григорьевна вся светилась, говорила с вдохновением, с каким-то молодым, наступательным задором. У нее была тема: «Бывает ли культурным винопитие?» Коротко, но емко изложила свои понятия «культурного» пьянства, приводила высказывания великих людей, особенно много брала сведений из книг академика Углова. И все это перемежала со своими собственными наблюдениями врача-нарколога.

В перерыве я беседовал со слушателями. К удивлению и к радости, большинство из них не нуждались в отрезвлении; они сами готовились к ведению занятий по методике Шичко. Они тщательно записывали беседу Нины Григорьевны; записывали названия книг, статей, очерков, где содержались нужные сведения. Впрочем, четырнадцать человек были пьющими, и большинство из них сильно пьющими. Четверо кисло улыбались, со знакомым мне, закоренелым скепсисом повторяли: «Говорильня все это! Слышали...» – «Но зачем же вы ходите на занятия?..» – «Надо же испробовать. Да и дома хотят».

Некоторые незадолго до занятия приняли свои сто грамм, а то и двести. Эти смотрели нагло, говорили зло, с издевкой и обреченно махали рукой.

Пригласив всех садиться, Нина Григорьевна продолжала урок. Скептики переговаривались, отпускали реплики. Мешали, конечно, но Нина Григорьевна с прежней настойчивостью продолжала нелегкое дело перепрограммирования сознания.

Скептики становились тише. На них шикали товарищи, зло обрывали, и это был тоже процесс подавления злых начал в организме и внедрения того необходимого духа, который уже коснулся сознания и начинал свою благотворную работу.

Это было третье занятие с группой, а я потом пришел и на восьмое. Скептиков оставалось двое. И те уж были не так агрессивны, не так уверены. Спасительный дух веры и надежды на отрезвление залетел и в их замутненные головушки, и хотя исподволь, медленно, но уже начинал расшвыривать накопившиеся за многие годы губительные завалы.

Бывал на занятиях и у Татьяны Григорьевны Коломиец. Ей так же, как и Емельяновой, лет сорок, но обе они выглядят на тридцать с небольшим; обе сохранили девически стройную фигуру, обе на свой лад красивы. Нина – типичная славянка с большими синими глазами, Татьяна, напротив, брюнетка, с цыганским, открыто-доверчивым улыбчивым лицом и постоянным добрым выражением. Татьяна – научный работник, проблемой пьянства занялась случайно. Где-то услышала лекцию новосибирского физика Владимира Жданова и была поражена важностью и остротой проблемы. И как человек с сильно развитым чувством патриотизма стала искать пути отрезвления людей, много читала, познакомилась с авторами статей и книг на эту тему. Она еще пятнадцать лет назад появилась у нас в дачном поселке. Зашла к живущему со мной по соседству поэту Игорю Ивановичу Кобзеву. Он уже тогда писал стихи о трезвости. И с академиком Угловым познакомилась. Наконец, вслед за Емельяновой в Москве набрала группу алкоголиков, стала их отрезвлять.

Я сидел у нее на занятиях, слушал. Поначалу мне казалось, что дело это не ее, педагогических способностей у нее нет – говорит негромко и вроде бы неуверенно, однако все двадцать алкоголиков слушали ее внимательно. Это были все больше рабочие столичных заводов, был инженер, врач, спившийся с круга, художник... Они слушали эту хрупкую, симпатичную женщину и, может быть, как и я, опасались за нее, за благополучный исход ее высокого, благородного и слишком уж непосильного дела. Однако Таня говорила. И чем дальше, тем больше приводила цифр, сведений. Иногда неожиданных, вроде бы выпадавших из логического строя беседы.