Текст книги "Волынщик у Врат Рассвета (СИ)"

Автор книги: Иван Безродный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Иван Витальевич Безродный
Волынщик у Врат Рассвета

Капитан Митчелл сосредоточенно набил чубук табаком и закурил. Он постоянно забывал, что я на дух не переношу табачный дым.

– Капитан, – укоризненно произнес я, тщательно выкрашивая свою бороду в ярко-синий цвет, – не будете ли вы так любезны…

– Ах, да-да, простите меня, Поль! – он соскочил с кресла и подошел к распахнутому окну. – Забыл… Вредная привычка, я знаю! Но… Всегда есть некоторые «но».

– Сходите к врачу, это излечимо, – посоветовал я.

– Так в том-то и дело, что не хочется… Парадокс, да? Такой уж имидж у всех капитанов – с трубкой.

– Не буду спорить, вам виднее Но, по-моему, все это просто идиотский стереотип современных мыльных опер, которые я видел у вас на корабле…

– Именно. И потому он безотказно действует на женщин. Я бы сказал, что в каждом минусе есть свой плюс. А, каково? Надо будет запомнить этот афоризм…

– Странные вы все… внешние… – отвечал я. – Мне вас часто трудно понять.

Он с интересом посмотрел на меня.

– Не удивительно. Я вас понимаю… Мы вас заберем с собой. Если вы, конечно, не против, – поправился сразу он.

Я промолчал, вымачивая губку в красящем растворе.

– Боже, да вы просто… просто… – капитан не находил подходящих слов, – золотое руно, восьмое чудо света, кладезь знаний для нас, ксеноэтнологов! Такое случается раз в сто лет!

Этот разговор он заводил каждый божий день!

– Может быть…

– Да не может быть, а точно! Знаете что, Поль…

– Капитан, я же вас просил! Хотя бы сегодня…

– Что?

– Называйте меня Иннатошоган Аугертамм Де.

– Ах, да! Что в переводе – «Синяя Борода»…

– «Тот, у кого растут волосы на подбородке и имеющий право красить их в священный синий цвет», – поправил я. – Примерно так.

– Да-да. Плохо без автоматического переводчика. Но, согласитесь, несколько длинновато…

– Короче не бывает – этого требуют местные праздничные традиции. Я не собираюсь их нарушать и не позволю другим. Милатохенов нужно уважать, если вы хотите получить от них какую-либо информацию. Вы же этнограф, должны понимать, как никто другой!

– Вы считаете себя одним из них!.. – казалось, с укоризной произнес капитан.

Опять двадцать пять!

– Вас это удивляет?

– М-м-м… Признаться честно – да. Только ведь все-таки… – Митчелл замолчал, видимо, боясь сказать что-то не то, понимая, что я давно уже не считаю себя землянином.

– Тогда не называйте меня Полем хотя бы при них, – наконец, согласился я. – Примут за крайнее неуважение к моей персоне. Не поймут. Даже принимая во внимание тот факт, что вы являетесь моими соплеменниками. В их понимании соплеменники – нечто иное. Все вы – просто представители моего биологического вида. Разве не так?

Я понял, что сказал что-то не так. Капитан вспыхнул, стиснув зубами трубку, глаза его засверкали, ноздри раздулись, а желваки нервно заиграли на его скулах. Длилось это буквально пару секунд. Взяв себя в руки, он быстро успокоился.

– Поймите меня правильно, – сказал я, оттирая специальным раствором кое-где измазанные краской щеки. – Я не хотел вас обидеть.

– Да, понимаю… Все-таки четырнадцать лет, проведенные на этой планете в изоляции от человеческой цивилизации…

– Вы хотите сказать, я теперь в чем-то ущербен? Превратился в примитивного аборигена, обгладывающего бедренные косточки косо посмотревшего соседа? В некоего инопланетного монстра?

Боже, я-то ладно! Они еще не знают об Иранге! О, Иранга, милая…

– Нет, конечно, нет! – замахал капитан руками, и искры посыпались из его трубки. – Э… Не нравится мне этот разговор, честное слово, больно уж деликатная тема… Вы, кстати, вчера вечером обещали мне рассказать об этой вашей синей бороде. Помните? И вообще об истории сегодняшнего праздника…

– Конечно, капитан, – я вытерся полотенцем и пододвинул стул к окну, к солнышку, чтобы борода быстрее высохла. – История эта длинная… – я развалился поудобнее и зажмурил глаза. Припекало.

– Мы для того здесь и находимся, на этой планете, чтобы знать обо всех историях, – заметил Митчелл и, в свою очередь, залез на подоконник.

Я усмехнулся.

– Ну, все вы знать никогда не будете…

– С вами, Поль, невозможно спорить, на все у вас готов ответ… Но рассказывайте, прошу вас!

– Это случилось ровно пять лет назад, мне тогда было только двадцать два года. Ну, плюс-минус год. На Хэт'хэлле, или, как вы ее называете, Клондайке, год почти равен земному, хотя никакими вычислениями я специально не занимался, просто делал одно время зарубки на дереве, как Робинзон Крузо. Каковым, собственно, и являлся, заброшенный сюда из глубокого космоса волею судеб…

* * *

Хотя было еще раннее утро, солнце палило немилосердно. В практически обесцвеченном, белом небе, изливающем на ссохшуюся, покрытую крупными трещинами землю невыносимую жару, не гостило ни облачка. Ветерок, порывами долетающий из долины не только не ослаблял мучений, а даже наоборот, – обжигал и без того больную, зудящую кожу. Тень нисколько не спасала, но оказывала, тем не менее, некоторое психологическое воздействие.

Милатохены чувствовали себя не на много лучше. Имеющие от природы насыщенный красный цвет, они походили теперь на гигантских вареных раков, уныло бродящих небольшими группками по деревне безо всякой цели.

– Однако, совсем плохо, – печально сказал мне Ритер-На.

Его старая морщинистая кожа совсем съежилась, глаза обильно слезились, и вождь часто моргал ими, однако, не вытираясь, чтобы не подумали, что он плачет.

Мы сидели в уединенном местечке в густой рощице неподалеку от деревни, которое аборигены называли Тирампи-Уа-Да, что означает «Утреннее Место Размышлений Вождя». Есть еще «Вечернее Место Размышлений», оно располагается по другую сторону деревни, у небольшой группы скал. Я часто посещал их вместе с Ритер-Ной.

– Воды мало, приток Шаабы высох, а озеро цветет и гниет, – продолжал горестно он. – И Микке совсем худо. Сегодня вечером всей деревней будем молиться Великому Отма-Ту… А что делать, если Всемогущая Маала нас не слышит?

Я неопределенно воздел глаза к ненавистному небу, проглядывающему сквозь пожухлую листву дубравы.

– Как думаешь, Поль, стоит нам заплатить дань этим подлым, вонючим как дерьмо старого зарпуса, дартохенам, коли Микка отправится на днях в долгий путь до Парс-Здаалги?

Микка – парень чуть постарше меня (если правомочно, однако, сравнивать наши возраста), которого здесь называют «эниал», то есть человек, имеющий общие корни между двумя различными племенами. Корни эти, правда, должны быть высокого ранга – вождя, шамана или великого воина. Дартохены – родственные племена, контролирующие большую реку Шаабу к юго-западу от владений милатохенов, у которых я осел. Они были довольно-таки воинственны и вели полукочевой образ жизни, нередко нападая на своих соседей. Микка, а до него Дурба, убитый в стычке с турамиями, кочевниками с востока и Ирмат, нелепо погибший на охоте, являлся связующим звеном между этими двумя племенами, и по-хорошему договориться с дартохенами на счет воды мог только он. Однако, Микка не к месту заболел, подхватив какую-то заразу и, несмотря на неимоверные старания нашего шамана Фар-О-Пута, собирался в мир иной – по местным поверьям, счастливую страну Парс-Здаалг.

– Нужно уходить на север, в леса, – сказал я. – Или к ватанам, на запад, к морю. Да хотя бы к горам на северо-востоке, недалеко ведь!

Я это твержу ему уже три или четыре года, но у нас всегда происходит один и тот же разговор, слово в слово.

– Почему, о всезнающий Поль?

– Милатохены страдают! Ты и другие вожди в от ответе за свой народ…

– Это наша земля! Земля наших предков!

– Здесь плохо, сам же видишь.

– В этой долине погребены тысячи поколений славных сынов Великого То-Хена, здесь выросли мой дед, отец, я, три моих сына и семеро внуков. На самом деле нас очень много! Больше чем есть!..

Интересная логика, всегда отмечал я на этом месте.

– …Ты просто не видишь тех, кто сейчас в Парс-Здаале, тех, кто наблюдает денно и нощно за нами! Разве можно покинуть их, порвать нить, пуповину, связывающую нас с ними? Разве на земле предков может быть плохо?!

– Нужно собрать совет, – уклончиво ответил я.

Вождь задумчиво потер свои уши, которые у аборигенов, длинные и узкие, с характерным «пяточком» мочек, достигают скул. Сей же жест означал усиленную умственную деятельность.

– Надо подумать, – наконец, сказал он. – В нашей деревне эниала дартохенов больше нет. В Сиалпене тоже. В Тритуре их и не было никогда, больно они уж далеко от этих мест…

Перечислить остальные пять деревень Ритер-Не не дал мальчуган, ломившийся напролом через кусты. Он подлетел к нам и, с вытаращенными от страха глазами, начал оказывать формальные знаки внимания – сначала вождю, а потом и мне, как «Могучему и Мудрейшему Человеку-с-Неба», толком не отдышавшись и запинаясь на каждом хвалебном слове. Пот градом катил с него, заливая раскосые ярко-желтые глаза с узким вертикальным зрачком, как у земной кошки.

– Инетаны! Инетаны идут… – наконец, полепетал, захлебнувшись собственной слюной.

– Как?! Откуда?! Сколько?! Кто?! Что?!

Мы вскочили.

– Прискакал гонец дартонехов, говорит, целые их полчища идут с юга, из пустыни! Они скоро будут здесь!

Инетаны – очень опасные хищники, размером более метра, по виду напоминающие земных громадных скорпионов. Они имеют небольшую мерзкую головку с шестью маленькими глазками и пасть, усеянная режущими пластинами, светлый чешуйчатый покров, как у броненосца и восемь конечностей. И это, не считая клешней, свободно перекусывающих палец или среднюю по толщине палку. Сзади у них располагается жалящий хвост, разумеется, ядовитый, но и одного его удара хватает, чтобы выдрать из жертвы солидный клок мяса. В общем, ужасная тварь.

Обычно они держатся небольшими группками дальше к югу, к горячим пескам, периодически совершая набеги на флору и фауну северных, более влажных районов. В голодные же или засушливые годы, как этот, они собираются в гигантские стаи на подобие саранчовых и мигрируют в более перспективные земли. И тогда горе тому, кто встретится на их пути… На второй год моей клондайковской робинзонады я стал невольным свидетелем такого переселения, но оно, слава Богу, прошло несколько в стороне от здешних мест. Сейчас же рассчитывать на такое везение было бы не совсем благоразумно.

Мы опрометью бросились к деревне, и уже на подходе к ней поняли, что в ней творится что-то неладное. Инетаны! Они были уже здесь! Несколько особей молнией прошмыгнуло между домов, из окон которых на нас испуганно смотрели побелевшие лица женщин и детей.

А на центральной площади вовсю шла битва. Милатохены, сбившись в кучу, яростно отбивались длинными копьями и остро отточенными обсидиановыми топорами от пяти или шести тварей, окруживших их. Несколько аборигенов уже погибло, но и недвижные тушки гигантских насекомых, обагрив многострадальную землю милатохенов рыжей кровью, усеяли ее, показав путь продвижения хищников.

Ритер-На взревел и, выкрикнув несколько непонятных мне слов и выхватив топор у одного из воинов, ринулся в самую гущу, сразу же разрубив одного инетана пополам. Я не отставал от него – подобрал оброненное кем-то копье и последовал в гущу событий.

Признаюсь, было страшно. Аборигены любили рассказывать долгими темными вечерами всякие страхи про этих тварей, но тогда я не задумывался над этим. В такой свалке было важным не проткнуть своего – на моих глазах Каира, высокий медно-красный воин со скрученными в высокий колтун волосами, по неосторожности отсек своим топором ухо своего соседа, кажется, Папареле, пытающегося поддеть копьем особо изворотливого инетана.

Не скрою, я также уничтожил одну бестию, удачно загнав ей копье прямо в голову, в мягкое место между ушным отверстием и рядом глаз.

В считанные минуты все было кончено. Деревня понесла достаточно большую потерю – на площади полегло пять воинов, но еще двое корчилось в предсмертных муках, отравленные ядом чудовищ, которых, в свою очередь, было уничтожено более дюжины.

Ко мне, надрывно дыша и потрясая топором, с которого капала яркая кровь, подскочил Ритер-На.

– Поль! Поль! Они самки! Самки! Понимаешь?!

– Самки? – я недоуменно поглядел на все еще конвульсивно подрагивающую тушку хищника.

– Ну, да! Видишь, они какие темные, шип на хвосте мелкий и сильно изогнут кверху, а клешни очень крупные! И эта бахрома вдоль панциря…

Если и были какие-то отличия, я их не знал, ибо видел инетанов в своей жизни всего несколько раз.

– Ты хочешь сказать, что…

– Да! – его лицо приняло выражение безраздельного отчаяния.

Нам мог прийти полный каюк. И я сразу же вспомнил один из своих планов, который пришел как-то мне в голову после очередной басни милатохенов об инетанах. Тогда это была просто мечта, безрассудная идея, но сейчас выбирать и выдумывать какой-либо другой план спасения просто не было времени.

– Мне нужна живая самка! – заявил я. – Слышите?! Нельзя терять ни минуты!

Теперь Ритер-На удивился, едва не выронив топор, а воины недовольно зароптали, ибо хороший инетан – мертвый инетан…

– Но зачем, о всезнающий Поль?!

– Объясню потом! Необходимо поймать ее в клетку для ллалов, наверняка где-то поблизости они еще бродят! Я отведу самцов от деревни! Понимаешь?! Быстрее, Рит!

– Слушайте! – рявкнул вождь. – Принести клетку для ллалов и все на поиски самки! Род Кул-Зека, в дозор, следить за приближением инетанов! О, Великая Маала, Поль, что ты задумал?!

Не отвечая, я бросился с несколькими воинами вдоль улицы, в конце которой тут же мелькнул силуэт твари. Они ужасно ее боялись, но вождя ослушаться не смели.

– Не представляю, как мы ее поймаем! – крикнул мне толстый Нек, смешно подбрасывая на бегу колени.

– Накинем сеть, которую мы используем для зухов и брахов, затащим в клетку. В крайнем случае, попробуем оглушить. Может, шип отрубим, хотя это нежелательно, – отвечал я. – Зайди за сетью!

Нек нырнул в ближайшую хижину, а мы выскочили на небольшую полянку, по бокам которой росли ветвистые кусты, у которых в угрожающей позе встало два инетана, воинственно щелкая клешнями. На подрагивающих шипах, венчающих суставчатый хвост, скопились крупные мутные капли смертоносного яда.

– Стоять! – приказал я. – Ждем Нека.

Милатохены остановились, растянувшись в шеренгу, чтобы не дать тварям уйти, морщась и закрывая ладонями уши – самки издавали сильный ультразвук, который воспринимали аборигены, но я, по счастью, нет. Именно на это свойство чудовищ, а так же на издаваемый самками сильный запах я возлагал свои надежды.

Через несколько мгновений появился толстяк с плотной двойной сетью, и инетаны тут же кинулись в атаку. Все произошло очень быстро – одного сразу же зарубили топорами, так как он слишком близко подпрыгнул к аборигенам и даже успел сильно поранить одного воина, но на второго все-таки накинули сеть. Тварь, запутавшись в ней своими многочисленными конечностями, жутко верещала, перейдя в слышимый мне диапазон, извивалась и рвала сеть, но, слава Богу, подоспела команда Ритер-Ны с большой клеткой для ллалов – диких злонравных животных типа кабанов, которых милатохены пытаются приручить на благо племени.

Мы повредили самке инетана клешни, чтобы она не раскрошила клетку и совместными усилиями, поддев ее копьями и дубинами, затащили тварь внутрь, плотно и надежно закрепив дверцу. Животное бесилось, прыгало, каталось по полу, беспомощно шевелило изуродованными клешнями, разбрасывая обрывки сети по клетке, но толком ничего поделать не могло. Аборигены, столпившись рядом, благоговейно смотрели на нее, издавая победные крики и потрясая оружием. Когда я удостоверился, что первая часть моего плана удалась, я приступил ко второй.

– Рит, – позвал я вождя, также не отводившего глаз от эффектного зрелища, – охраняйте это чудовище, я сейчас подъеду на краулере!

На языке милатохенов это звучало как «прискачу на Живой Скале», но сейчас было совсем не до смеха. Вождь степенно кивнул, не поворачивая головы.

– Скорее, о Поль! Мы ждем тебя!

Строительный краулер KZ-23 «Marantz» находился на площади, на возвышении, как памятник. В последнее время я на нем практически не ездил, только изредка проверял работоспособность главного двигателя, так как по данным, выдаваемым его главным компьютером, в связи с не совсем мягкой посадкой «Птолемея», на котором я сюда прибыл, ресурса машины хватит не более, чем на двести-триста миль. И их нужно было беречь.

Сломя голову, я побежал к нему. Только бы все получилось, слишком многое поставлено на карту! На площади никого не было, если не считать Маиаги, деревенского дурачка, ковыряющегося палкой в останках одного из инетан.

– Убирайся прочь, придурок! – крикнул я ему. – Уходи! Иди в дом, а не то будет больно!

Тот заулыбался, забулькал что-то довольное в ответ, но свое занятие не оставил. Да и черт с ним, некогда мне с ним возиться. Я забрался в краулер, завел его и, завывая неисправным двигателем, под улюлюканье Маиаги осторожно пополз между хижинами, к месту, где мы поймали инетана. Внутри стояла невыносимая жара, кондиционер не работал, и я сразу взмок, еле успевая оттирать глаза от едкого пота, заливающего их. Бортовой компьютер что-то недовольно бурчал, но я не обращал на него никакого внимания.

Меня всего трясло, аж зубы клацали, и предательски дрожали колени. Тогда я во всю глотку начал богохульничать и материться на чем свет стоит (по-английски, конечно), чего давно уже не позволял себе. Вроде полегчало.

Тем временем милатохены начали исполнять вокруг клетки ритуальный танец, входя в своеобразный транс. Этого еще не хватало!

Ритер-На отплясывал в первых рядах, закрыв глаза и вертя над головой увесистым топором. Как он тогда кого-нибудь не задел, осталось для меня полной загадкой. И, разумеется, меня никто не заметил. Пришлось несколько раз посигналить и, высунувшись из люка, добавить несколько нелестных замечаний по поводу их поведения. Милатохены немного пришли в себя и тут же отбежали от клетки, предоставляя мне полную свободу действий. Я развернул стрелу маленького вспомогательного крана, которым был оборудован краулер и крепко подхватил пойманного инетана манипуляторами, сжав клетку для верности с нескольких сторон. Тварь вовсю бесновалась. Затем я снова развернул стрелу, уже назад, но оставил клетку в подвешенном состоянии, в паре метров от земли. Пока все шло по плану.

– Уходите в рощу! – крикнул я Ритер-Не, снова выглянув из люка. – Спрячьтесь на деревьях. Да не мне тебя учить, Рит. Сутки продержитесь…

– А ты куда и что ты задумал?

– Я отведу стаю. С помощью этой самки, неужели вы еще не поняли? Как ваш Паркс из легенды, к Вратам Рассвета…

Милатохены вмиг притихли, но, осознав, что я хочу сделать, вновь загалдели.

– Паркс! Паркс! Поль – святой Паркс!

– Но у Паркса была священная свистулька! А как же Поль без нее?!

– Паркса благословляла сама Маала…

– Ты не Паркс, хотя и Поль!

– Нужно и этого инетана добить, горе нам, о горе, если мы не сделаем это!

– Не надо, Поль!

– Мы не трусы! Мы – милатохены! И не привыкли отступать перед какими-то паршивыми шестиногами!

– Он не Паркс! Не Паркс!

– Да заткнитесь вы, длинноухие морковки!!! – взвизгнул я, потеряв самообладание. – Сейчас командую здесь я!

Несколько рискованное заявление, тем более что тогда я еще не обладал статусом Синей Бороды, и за такие слова мог запросто поплатиться жизнью. Но вождь милатохенов обладал недюжинным для аборигенов умом и чувством юмора.

– Тихо! – рыкнул он, демонстративно прикрыв на секунду свои уши ладонями. – Я думаю…

Думал он мучительно долго, я даже двигатель заглушил.

– Я решил, – медленно произнес Ритер-На через пару минут (мне они показались бесконечными). – У нас нет выбора. Пусть Поль едет. У всякой легенды есть свое продолжение. Он – Паркс! И Маала благословляет его…

– Он – Паркс! Он – Паркс! – исступленно закричали милатохены.

– Но с одним условием, – продолжал Ритер-На. – У Паркса был друг. И звали его Нек.

Я не успел и рта раскрыть, как вождь схватил нашего толстяка Нека за шиворот и подтолкнул к краулеру.

– Иди, о славный Нек! И освободи нашу землю от этой нечисти…

Тот, радостный, бросился к машине, вскарабкался на нее и, воспользовавшись моим замешательством и откинув второй люк, который я по своей забывчивости не запер, нырнул внутрь, стукнувшись, к моему злорадству, о переборку.

– Подожди, Рит! – запротестовал я. – Это может быть очень опасно! Я…

– Мы ждем вас… – тихо сказал вождь. – Возвращайтесь живыми и невредимыми…

– Ты – Паркс, а я – Нек, – подхалимно донеслось из глубины краулера.

– Тьфу! – только и мог сказать я.

Может, оно и к лучшему. Спорить уже не оставалось времени.

– Уводи деревню! – крикнул я напоследок Ритер-Не и закрыл за собой люк.

Нек забился в угол и глупо заулыбался, преданно расширив зрачки. Ишь ты, в мифологические герои заделался!

– Садись в кресло, придурок! – грубо рявкнул я. – Или хочешь, чтобы тебе вообще башку разнесло?

Нек смущенно потер ссадину у левого виска и перебрался в штурманское кресло. Я пристегнул его, завел двигатель и, продравшись сквозь кусты, выехал за околицу. Надо было двигаться на юго-запад, к владениям дартохенов. Но куда именно… Не поторопился ли я? Безо всяких сведений о передвижении тварей… Кажется, прибегал какой-то дартохен… Мой план стал понемногу трещать по швам. Вот что значит спешка!

– Дартохен сказал, инетаны идут по Ущелью Радости, – словно угадав мои сомнения, заявил Нек, страшно довольный, что может чем-нибудь помочь. – Ночью они были в районе Голубых Скал.

В моем возбужденном воображении возникло ночное ущелье и сотни, тысячи, миллионы тварей, покрывающих ее дно и склоны, недвижно застывших в холоде сумерек и мертвенно поблескивающих в призрачном свете луны Клондайка. Вот первые лучи утреннего солнца достигают покрытых прозрачной росой коричневых панцирей инетанов, вот ярко-оранжевая кровь все быстрее и быстрее струится по их венам, вот начинают шевелиться их суставчатые конечности, а яд скапливаться в смертоносном шипе. Одна, две, три, двадцать, двести тварей поднимаются и вздрагивают, пробуждаясь от ночного небытия, и вот постепенно возникают в их примитивном сознании мерзкие, потусторонние желания и побуждения. Все активнее продвигается по дну ущелья одеяло, сотканное из мириадов ненавистников всего живого в округе… Вот уже целое войско, непобедимая армада движется на земли милатохенов, уничтожая все на своем пути…

Как и в прошлый раз, курс стаи самцов мог пролечь стороной, но вероятность такого события равнялась практически нулю, ибо если самки оказались в районе деревни, «линия фронта» должна была пройти именно здесь. Самцы идут по их следам, по запаху, оставленному Будущими Матерями, которые небольшими группами передвигаются впереди основной массы в поисках лучших угодий для разведения себе подобных. Остальные группы самок вряд ли расположились далее, чем две-три мили в сторону, так что не заметить колышущуюся массу членистоногих мы не смогли бы при всем желании.

– Поль… – неуверенно проговорил Нек.

– А… Да…

Я врубил скорость, и мы на полной скорости, какую только позволял бортовой компьютер, ринулись к Ущелью Радости, до которого оставалось около пятнадцати-семнадцати миль. Ущелье Беритава-Го, протяженностью более пяти миль, находилось еще дальше, в пяти-шести милях северо-западнее, а Врата Рассвета, наша цель, – в его конце. Таким образом, мне придется вести инетанов не менее десяти-двенадцати миль. Получится ли? Я старался не думать об этом. Отступать было поздно. Идеально, если твари еще не вышли из Ущелья Радости, так как их было бы легче перехватить у поворота к Беритава-Го, чем пытаться свернуть колонну уже по дороге сюда…

– Паркс… Э… Поль, – подал голос Нек, – а у тебя есть свистулька?

– Свистулька? – не понял сначала я. – Ах, вот ты о чем… Наша свистулька болтается там, в клетке. Разве не ясно?

У него вытянулось лицо.

– Но… как?

– Мы встретим самцов, ведь там самцы, не так ли? Подъедем к ним вплотную (у Нека от ужаса округлились и без того круглые глаза), они учуют нашу самку и пойдут за нами. А мы их отведем к Вратам Рассвета…

– Чтобы Великая Маала покарала их?

– Да нет же! То есть… Мы просто свалим их в Бездну! Подъедем к пропасти как можно ближе и встанем. А инетаны, напираемые сзади вновь прибывающими сородичами, поневоле скатятся вниз. А выхода, как ты сам знаешь, оттуда нет. Оставшиеся несколько десятков тварей опасности нам уже представлять не будут.

– А!.. Гм…

– Понял?

– Не-а, – честно признался толстяк.

– Ладно, увидишь.

Увидим ли? Вот в чем вопрос. Врата Рассвета представляли собой две высоких скалы в самом конце ущелья, называемые так потому, что в определенное время года, будучи обращенные точно на восток, они служили как бы колыбелью солнца, по утрам встающего точно между ними. И сразу же – обрыв, гигантский колодец, по моим подсчетам, глубиною не менее трехсот футов. Аборигены называли его просто Бездной, слепо веря, что светило рождается именно там. Это были священные для них места – возможно, поэтому Ритер-На и позволил мне отвести туда инетанов, видимо, предполагая, что подземный жар вмиг испепелит ненавистные чудовища.

Десять минут прошли в полном молчании, ужасно действующих на нервы. Нек молчал, я тоже не раскрывал рта. Говорить было не о чем, все мысли были только об одном. Краулер же трудолюбиво перемалывал сухую красноватую почву Клондайка, подминая под себя чахлую растительность и распугивая мелкую живность.

Скоро местность стала более каменистой. То здесь, то там торчали острые пики скал и небольших утесов. Появились ярко-фиолетовые кактусы и гигантские разноцветные бабочки, порхающие между ними. Слева, на горизонте, пышным цветом зеленели берега поблескивающей на солнце реки – мы почти вошли во владения дартохенов.

С другой стороны, я заметил, что крупных животных практически не стало, даже летающие ящеры, папарасвы, и те куда-то сгинули. Мир, казалось, замер.

А потом встретили двух несущихся навстречу дазимаров – безобидных травоядных, по виду нечто среднее между жирафом и бегемотом – они галопом пронеслись мимо, чуть не столкнувшись с машиной. Нетипичное для них поведение. Знак! Инетаны близко! И все бегут прочь…

И тут мы увидели ИХ. Первоначально тоненькая светло-желтая полоска, появившаяся из-за скопления скал, разрастаясь, превратилась в настоящий ковер из шевелящихся, копошащихся тварей. Инетаны упорно продвигались по равнине, обтекая утесы и перепрыгивая через ямы и рытвины. Их чешуйчатые панцири отбрасывали миллионы бликов. Мне показалось, что уже слышно громоподобное клацанье когтей о камни, шорох миллиардов осыпающихся песчинок из-под мельтешащих суставчатых конечностей, боевой перестук острых, как бритва, клешней и призывный, захлебывающийся писк, предвещающий скорую добычу, вблизи запросто сводящий с ума.

Ширина «фронта» составляла около трехсот футов, и животные-насекомые уже шли по равнине. Мы не доехали каких-нибудь полторы-две мили… У меня перехватило дыхание.

– Мама… – пискнул Нек и обхватил себя руками. – Поль, о великий Поль, мы погибли… – он умоляюще посмотрел на меня.

– Не дрейфь! – процедил я сквозь зубы. – Мне тоже несладко.

Я на полной скорости понесся навстречу инетанам. Нек зажмурил глаза, бормоча какие-то молитвы, изо всех сил вцепившись в подлокотники кресла.

Настал решающий момент. Заметят ли меня? Повернут ли? А все или часть? В зеркало заднего обзора я видел, что наша самка оживилась и вертелась в своей клетке, как только могла. Что ж, она явно будет посылать сородичам сигналы. О помощи или еще какие, неважно, лишь бы те последовали за мной… Лишь бы последовали… Лишь бы…

До первых рядов тварей оставалось не более ста пятидесяти футов, как я заметил в них некое замешательство. Вряд ли это была реакция просто на появление краулера. Центр несколько сбавил темп, из-за чего на передние стали залетать последующие ряды, подминая их под себя, а левый фланг стал резко заворачивать ко мне. Правый фланг пока медлил, но вот и он дернулся и начал неуверенно оттеснять меня к левому. Центр остановился. Я понял, что меня окружают. Удивительно! Коллективный разум? Или выпестованные временем боевые инстинкты? С одной стороны, это поможет мне завести их к колодцу, но вот потом…

Я резко свернул вправо, благо, ущелье Беритава-Го находилось именно в той стороне и… тоже громко принялся молиться Богу – от нас уже почти ничего не зависело… Лично нам с Неком опасаться было нечего – бронированный краулер выдерживал и не такое, но на карту была поставлена судьба народа, который приютил меня, уважал меня и в подобной ситуации вел бы себя точно так же.

Инетаны бросились за нами. Скорость их передвижения была что-то около восьми миль в час, поэтому я без труда, подпустив их на расстояние ста футов, повел за собой. К счастью, повернула вся стая. Огромное колышущееся море текло за нами, поднимая столбом пыль, которая уже затмевало еще невысоко вставшее солнце.

Нека била дрожь.

– О, Маала! О, Маала! – причитал он. – Избави нас от этой напасти, защити сынов своих лучших от участи страшной, незаслуженной…

– Успокойся, Нек, – говорил я. – Все будет о'кей.

– Я не знаю, о, Тот-Кто-Прибыл-С-Неба, может, твой бог Окей и сильный чародей, но инетанам покровительствует сам Черный Властелин… – отвечал в страхе тот, с невообразимой скоростью перебирая руками четки, изготовленные из плодовых косточек. – Только Маала может совладать с ним…

Я не спорил. И зачем только я согласился взять его с собой?! Нервы себе трепать?

Скоро мы выскочили на все понижающееся каменистое плато, пустынное и мрачное, в конце которого вздымался высокий ряд скал – искомое Беритава-Го. Твари практически не сбавили темп, перепрыгивая через небольшие валуны и обтекая крупные, но мне приходилось постоянно лавировать среди них, поэтому я прибавил скорость – мне вовсе не улыбалось оказаться среди массы инетанов именно сейчас. А проеду ли дальше? Не застряну ли? Я ходил несколько раз в Беритава-Го вместе с милатохенами в Святые Дни Солнца, на Веселые Праздники и на Новое Открытие Маалы, и особо крупных преград не помнил, но все-таки… Я старался не думать об этом.

Неожиданно двигатель обречено фыркнул, компьютер жалобно что-то мяукнул, и мы… встали. Этого еще не хватало! Такое иногда случалось и раньше. Я даже не знал в чем причина – краулер был полной развалюхой, а в технике я не соображал до такой степени, чтобы что-то чинить, да и нечем бы чинить…

– Мы будем биться здесь? – Нек тяжело дышал. Его кошачьи зрачки то сужались в щелку, то расширись на весь глаз.

– Нет… – не стоило его пугать раньше времени. – Небольшая остановочка…

Я откинул крышку панели управления и тупо уставился в ее внутренности. В чем же дело? Энергоаккумулятор вроде бы в порядке… Я пошевелил контакты. Нажал кнопку запуска. Тишина.