Текст книги "В чертополохе"

Автор книги: Иван Дорба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Тихо, – вполголоса предупредил Буйницкий. – Вы, Алексей Алексеевич, идите с Зорицей на квартиру, а мы с Жорой будем тут охотиться за пьяницей… Он должен скоро прийти.

– Если будет не один, в драку не ввязывайтесь. В наших окнах будет свет. Понаблюдайте, что он станет делать, – инструктировал Хованский. – Берите его, когда он останется один.

Стрелка на будильнике Зорицы приближалась к девяти, когда в дверях послышался условный стук, Буйницкий с Черемисовым ввели в прихожую под руки невзрачного мужчину в грязном, поношенном плаще с поднятым воротом, из которого торчали длинная худая шея и давно не бритый подбородок. Сизый нос с лиловыми прожилками и водянистые глаза под воспаленными красными веками дополняли портрет пьяницы самого низкого пошиба. Он тупо уставился на Алексея, потом обвел взглядом комнату, пожал плечами и хрипло выдавил:

– Зачем силой в гости затащили?

– Ты с кем сюда приходил и что тут делал? – спросил Буйницкий.

– Иди ты… – огрызнулся тот. И тут же сморщился от боли – Буйницкий сильно сжал ему плечо.

– Ты все расскажешь, мой байо, не валяй дурочку и не ври! Рассказывай господину, не то ты у меня завоешь! – И Буйницкий так крутанул ему руку, что тот глухо вскрикнул.

– Больно! Скажу… С корешами сюда приходил. По тюрьме их знаю, сидели вместе лет восемь назад. Периша мой земляк, далматинец, не какой-нибудь золоторотец факин, а сын газды, богатея! А Мишо – русский, по мокрому делу всю катушку отсидел. Он злой. Он меня заставил влезть в окошко. Периша говорит жить не буду, но отомщу. Уехал, собака, два часа тому назад в Словению. Оба мне марки обещали, а расплатились, гниды, угощением. – Он тупо уставился в угол, изредка с опаской поглядывал на Хованского.

– Знаешь, что Драгутина забили палками? – не выдержал Буйницкий и ударил предателя кулаком в лицо. – Ты, гадина!

Тот отшатнулся и схватился за нос.

– За что бьешь? Драгутин коммунист, агент Москвы, – бубнил босяк, держась руками за нос, из которого потекла кровь.

– А чем тебе Москва помешала? Отберет у тебя поместье, дом, виллу на море? Дубина! Говори!

– Хальт! – остановил их Алексей. – Вышвырните этого дурака вон. Драгутин никогда не был коммунистом, как и Попов!

– Ошибаетесь, господин, Периша Булин говорил, что следил за тем и за другим еще до войны! – бойко загнусавил пьяница. – Драгутин держал кафану «Якорь», а когда вы, немцы, пришли, Драгутин скрылся и переехал на эту квартиру. Попов – майор, летчик, он живет возле Бледа, влез к усташам, мы читали его письма.

– Гут, это мы проверим, а сейчас ступай! Данке! Не суй нос не в свои дела. Зейне назе штекен не в свои дела, не то получишь по носу. Ферштайден? Понял?

– Ферштайден! Ни за какие деньги, господин! – Босяк радостно растирая правое плечо и руку, поглядывая укоризненно то на Буйницкого, то на Черемисова, которые хорошо усвоили приемы джиу-джитсу и полагали себя мастерами, но с таким жалким подонком не считали нужным использовать свой опыт.

2

Шел 1941 год. Приближалась Пасха.

Аркадий Попов приземлился со своим истребителем на склоне горы неподалеку от Бледа, небольшого курортного города, живописно расположенного на берегу озера. Склон горы, который «приютил» его самолет, сломал крыло и измял фюзеляж, и Аркадий, безнадежно вздыхая, прихрамывая, заковылял к видневшейся внизу церкви, окруженной нескольким, домами. О том, чтобы починить самолет, нечего было и думать.

Вышедший из дверей церкви священник сначала с опаской, а потом радушно пригласил летчика в свой дом, где осмотрел рану на его ноге.

– Вам, господин майор, придется остаться у меня, пока заживет рана, – участливо сказал священник. – Война кончилась. Итальянцы в Загребе, немцы в Мариборе, вот-вот будут здесь. Если увидят вас в форме, обязательно интернируют.

Прошла неделя, потом вторая. Патер тоже оказался ярым противником фашизма. В долгих вечерних беседах они нашли общий язык, и их знакомство переросло в подлинную дружбу.

Вскоре стало известно, что Словению немецкий фюрер и итальянский дуче поделили: северная часть отошла к рейху, южная, под названием Люблянский провинции, – к Италии.

– Ах, какие немцы разбойники, сын мой! – качал головой патер, когда они сидели за стаканом вина и горячо обсуждали известие о присоединении к Германии оккупированной части Словении и ее онемечивание. – Тотчас после присоединения Австрии к Германии многие богатые евреи бежали к нам, им отделили огромный отель «Еловицу», а теперь они снова убежали от нас, кто, разумеется, успел. Немцев интересует их золото.

– Его тут, наверно, немало, – заметил Аркадий. – Вы говорили, что и раньше сюда наведывались молодчики из гитлеровской разведки.

– Да, согласно планам Гитлера в Бледе должен обосноваться идеологический центр Третьего рейха. Мы в штабе ОФ уже знаем, что предстоит насильственное переселение словенцев из родного края в другое место. Эти сведения секретные, но немцы проболтались.

– А что значит ОФ?

– Мы стараемся распространить среди нашего народа подлое решение Гитлера. Ведь Штирийская часть Словении отходит под «Гау Штеиермарк», а Краньска под «Гау-Карнтен». Народ организует, сын мой, сопротивление, которое будет называться «Освободительный фронт». У Канариса много шпионов, завербованных еще до войны. Имена некоторых известны. Особенно опасны усташи.

– А что за люди, которые идут за Павеличем и Кватерником, организовавшим убийство короля Александра?! Я мало о них знаю, – расспрашивал Попов священника.

– История это долгая, сын мой. Усташи – сторонники сепаративной шовинистической террористической организации «Хорватское освободительное движение» и еще «Хорватская Революционная организация – Усташей». Их вождь Анте Павелич. Она возникла после провозглашения Александром Первым абсолютного режима [24]24
  Это произошло 6 января 1929 года.


[Закрыть]. Павелич бежал в Вену, потом в Болгарию, где познакомился с известным террористом и шпионом Буревым и, наконец, обосновался в Италии. А у Италии давний спор с Югославией. Ведь именно в Италии местопребывание главного усташского стана, хотя отделы есть в Бельгии, Голландии, Германии, Болгарии и Венгрии – в Явки Пуста.

– Да, – закивал Аркадий.

– Так вот, в Италии отряд усташей-террористов насчитывал поначалу человек десять-пятнадцать, потом их стало около сорока. Группировались они в Риеке и Задаре. Югославская разведка следила за ними, они все время меняли местожительства, таились и от местного населения. В декабре тридцать третьего года они попытались убить Александра, но аттентатор [25]25
  Покушающийся на жизнь кого-либо на политической почве (франц.).


[Закрыть]был арестован задолго до покушения. – Патер внимательно поглядел на Аркадия, как бы изучая, понимает ли Попов его рассказ, сочувствует ли ему, и продолжал: – Между Германией и Италией, несмотря на их близость, существуют глубокие противоречия. Гитлер понимал, что ключ юго-восточной политики в Европе находился в Белграде. И он завел флирт с Муссолини, но тому потакала Франция, тогда Гитлер стал искать «любви» у Белграда.

– Муссолини в связи с нацистским путчем и убийством канцлера Долфуса мобилизовал и сосредоточил на границе Австрии войска, – добавил Попов.

– Точно! Это было в конце, а еще точней, двадцать пятого июня тридцать четвертого года. Югославия тогда заявила, что не останется в стороне в случае интервенции Италии. Муссолини понял, что может вспыхнуть война, а к ней он был не готов, его интересовала Эфиопия. Первого сентября, собрав ближайших сотрудников, он поделился с ними секретными сведениями: для заключения договора с Югославией существует единственное серьезное психологическое препятствие – король Александр Карагеоргиевич, который «после множества безуспешных попыток сблизиться с Италией весьма на нас обижен». Присутствующий на совещании итальянский посол в Белграде, Гали, получил директиву дать понять наверху, что Муссолини готов договориться с королем. Однако югославский король Александр больше не верил Муссолини, он знал, что дуче встречался с вожаком террористов-усташей Анте Павеличем. Через свою разведку король знал и то, что в Италии готовят террористов с намерением его убить, когда он поедет во Францию через Италию. Он знал даже, что в Венгрии, на хуторе Янки Пуста, сидит банда усташей-террористов и ожидает его поезда. Но королю Александру все-таки надо было ехать… Королю был известен также любопытный документ министерства пропаганды Геббельса – детальный, хорошо отработанный план гитлеровской политики на Балканах на ближайшие годы. В документе рекомендовалось использовать недовольство Белграда Италией, вызванное «Римскими протоколами», в которых высказывались притязания Рима на северные области Югославии. Не радовал югославского короля и аншлюс, в силу которого Германия становилась будущей хозяйкой на Балканах. Вот почему казалось рациональным установить добрососедские отношения с Францией. Не радовала короля Александра пассивность Франции к югославским интересам. – Патер поднялся, подошел к окну и, глядя в даль, тихо заметил: – Господи, красота-то какая!…

– Король Александр был плохой дипломат! Возглавляя Малую Антанту, он мог заметно влиять на европейскую политику, – горячо заговорил Аркадий Попов, не обращая внимания на красоту, которую увидел в окне патер. – Югославия должна была искать поддержки у Советского Союза! Русские весьма популярны в Сербии и Черногории.

– Вы забываете наш страх перед «красной заразой», сын мой. Король Александр предполагал встретиться с советскими представителями во Франции, обговорив это с французскими лидерами, но он хотел и сближения с Германией, дескать, оно не пойдет в ущерб дружбе с Парижем и курсу Малой Антанты.

– Это верно, он пытался проводить собственную политику! – согласился Аркадий Попов. – Помните его слова: «Мы во многом обязаны Франции, но мы не их Марокко!», сказанные Жану Луи Барту?

– Это воля нашего народа! Наш характер! – вдруг загорячился патер. – Но мы не так сильны, как большие народы…

– И что же дальше?

– Король Александр боялся Гитлера. Поехать во Францию легко. Но что подумает об этом фюрер? Французская разведка не хотела брать на себя охрану короля в дороге. И потому было решено плыть по морю. И девятого октября крейсер «Дубровник» бросил якоря в Марсельском порту. Загремели залпы салюта, зазвучали фанфары. Толпы марсельцев, запрудив пристань, приветствовали нашего короля. Под восторженные овации король Александр пожимал руку склонившегося перед ним в почтительном поклоне седовласого семидесятидвухлетнего Луи Барту.

– Французы называли его Огнеупорным! – засмеялся Аркадий.

– Почему?

– Веселый народ, любят шутку, острое словечко: «Париж стоит мессы», «Государство – это я», «После меня – хоть потоп» – известные фразы королей; «Если бы бога не было, его следовало бы выдумать», – говорил Вольтер [26]26
  Эта фраза встречается у Вольтера, но она заимствована из 93-й проповеди кентерберийского архиепископа Джона Тилльтсона (1630-1694).


[Закрыть]. А Барту стяжал иную славу. Он не отличается остроумием. После открытия Амундсеном Южного полюса, когда ряд государств направил туда свои экспедиции, оппозиция во французском парламенте потребовала объяснения, почему не предпринимает никаких шагов в этом направлении Франция. Барту, в то время премьер, ответил депутатам, что на корабельных верфях уже строятся специальные огнеупорные суда, чтобы безопасно добраться до Южного полюса. На другой день, читая газеты, веселые французы хохотали до слез, называя премьера Огнеупорным. Извините, опять вас перебил!

– Так вот, наш Александр в отличие от Барту не страдал легкомыслием. Король помнил, что его могут убить и в Марселе, но так нервничал, что забыл надеть свой стальной панцирь. Роскошный черный лимузин медленно катил по улице Каннебьер, полицейские с трудом расчищали путь от народа. Несколько гвардейцев с саблями наголо гарцевали на сытых конях позади. Вдруг к машине подскочил человек с большим пистолетом в руке и рванул дверцу. Шофер заметил наглеца, но ничего не успел сделать. Оцепеневшая от неожиданности толпа только ахнула. Барту беспомощно закрыл лицо руками, и в тот же миг убийца выстрелил ему в голову. А король увидел аттентатора слишком поздно, у самой машины, он успел только распахнуть дверцу и повернуться, чтобы выскочить, но выстрел в спину раздробил ему позвоночник между лопатками, и король умер мгновенно. Подскакавший гвардеец ударил убийцу саблей, тот упал, заливаясь кровью, разъяренная толпа его тут же растерзала. Эта кровавая драма сыграла немаловажную роль в истории отношений между Югославией и Францией, лишила Югославию твердой руки, Малую Антанту – вожака и кинула нашу страну в объятия фашизма. Народ твердил не зря: «Король поехал во Францию, чтобы договориться с матерью Россией, и за это его убили».

– Вы думаете, это сделал Гитлер? Дело темное! Между двумя стульями не сядешь, – вздохнул Аркадий.

– Разделяй и властвуй, говорили еще римляне, – спокойно продолжал патер. – Малые народы всегда ждут, кто стучится в дверь. Кто войдет. Или кто вломится. Посмотрите: славяне не могут объединиться! Арабы не могут! Африканские народы тоже враждуют между собой. Их кто-то разделяет… Их ссорят между собой по разным поводам – религиозным, политическим, идеологическим, экономическим… Если бы Сталин…

– При чем тут Сталин? Партия, русский народ, все советские народы не потерпят немцев! – горячился Попов. – С «пятой колонной» в России у Гитлера ни черта не выйдет!

– Да, конечно, у нас в Словении «пятая колонна» работала уже давно, – смиренно закивал священник. – Когда в Блед прибыли гестаповцы и абверовцы, они уже знали фамилии врагов Третьего рейха, какие здания захватывать, с кем держать связь и на кого опираться. В нашей Крайне тоже скоро начнется выселение словенцев, как это немцы делают в Корушке. Рейхсфюрер Генрих Гиммлер еще в марте приезжал в Целовац, это на самой границе. К нам в Блед прибыл майор СС Фриц Волкенборн вместе с двумястами полицейскими из Корушки. С двадцать первого апреля начало работу гестапо во главе с Гельмутом Розумеком, капитаном СС, а срезских начальников сменили немецкие политические комиссары. Кстати, Розумек поселился на Прешерновой улице в вилле «Влтава», мы там с вами, сын мой, проходили. Большое здание, окрашенное в желтый цвет, со множеством окон, среди огромного сада. Пред домом маленький фонтан. Помните?

– Как же, напротив «Фото-Водичке»!

– У вас хорошая зрительная память, сын мой, постарайтесь запомнить, что хозяина виллы зовут Звонко Янежич, Звонко Янежич! О нем и о его жене Анджеле мы еще поговорим, если…

– А зачем мне его запоминать? Не собираюсь задерживаться в Бледе.

– Разве вы не хотите продолжить борьбу с фашизмом? Разве не хотите помочь своей теперешней родине – Югославии и прежней – России? Дезертируете? – насупился патер.

– Ну ладно, хватит! – вспыхнув, рявкнул Аркадий и энергично рубанул воздух рукой. – Я намерен пробираться в Белград не для того, чтобы играть в бирюльки! Вам со своей паствой остается лишь молиться, а у меня в Белграде боевые товарищи!

– Да, в Сербии, сын мой, товарищей много, а у нас, здесь, их пока мало, особенно таких решительных и сильных, как ты! И я буду просить тебя, Аркадий, – патер нажал на слово «просить», – остаться на некоторое время здесь, помочь в очень важном деле с усташами…

– С усташами? Значит, вы не случайно рассказали мне о них? Анте Павелич в Загребе вроде бы сотрудничает с итальянцами…

– Да, усташи сотрудничают и с ними, и с немцами, вербуют в свои ряды заблудших, проповедуют убийство и грабеж сербского населения: «Режь православную веру!», «Грабь, насилуй! Забивай палками!» У них большая сеть осведомителей. Оккупационные власти, понимая, что в Хорватии и Словении может подняться восстание, вооружают хорватских националистов, создают карательные отряды во главе с усташскими эмигрантами.

– А много ли усташей было в Италии? – заинтересовался Попов.

– А кто их считал! Они жили и в Австрии, и в Германии, даже в Бразилии! В Вене у них выходил «Грич», в Берлине «Независимое государство Хорватия» и «Кроатия Пресс». В Италии газета «Усташ». Даже в Соединенных Штатах в Питтсбурге печатается листок «Независимая Хорватия». Усташи, конечно, были малочисленны, поэтому немцы делали ставку на Владко Мачека, который согласно договоренности делил власть в королевской Югославии с Драгишей Цветковичем. Осторожный Мачек не верил в победу фашизма и уклонился от предложения немцев возглавить Хорватию под протекторатом Германии. Теперь осуществляется итальянский вариант.

– Неужто немцы уступили Хорватию итальянцам?

– В какой-то мере. Когда гитлеровские части вошли в Загреб, бывший австро-венгерский полковник Генштаба Славко Кватерник, агент абвера, провозгласил создание Независимого Государства Хорватии (НДХ) [27]27
  Народна Држава Хрватска.


[Закрыть]и от имени «вождя усташей» Анте Павелича. А сам «вождь» в то время еще находился в Италии и узнал об этом по радио.

– Экий запутанный клубок! Ей-богу! – всплеснул руками Попов.

– Весьма. Муссолини пригласил Павелича к себе и объявил ему, что настало время готовить к акциям своих усташей. Потом состоялась вторая встреча. Все находящиеся в Италии усташи были собраны в городке Флорентийской провинции Пистоя, обмундированы и вооружены. Итальянские войска уже вступили в Словению и Хорватию, поэтому всю группу усташей, а их и было-то человек четыреста, направили на машинах в Загреб. Однако по дороге немцы всю группу задержали в Карловце, поставив свои требования. Муссолини, опасаясь, что Павелич откажется от принятых в Риме обязательств, послал к нему в Карловац своего доверенного за подтверждением, что Павелич, верный договоренности, будет учитывать при определении границы между Хорватией и Далмацией интересы Италии. Так что нынешняя Хорватия не только зависит всецело и от Италии, и от Германии, но, по существу, оккупирована.

– Как же относится к этому церковь? Архиепископ Алойзо Степинац?

– Когда Павелич прибыл со своими усташами в Загреб, Мачек не только подписал обращение к народу Хорватии о покорности новому правительству, но и передал в распоряжение Павелича своих головорезов из «селячкой защтиты» в количестве десяти тысяч человек. И архиепископ Алойзо Степинац благословил такой порядок! Это очень хитрый человек! – Патер Йоже задумался, опять встал со стула и прошелся до окна.

Аркадий подумал: «Сколько сил физических и духовных у этого священника. Какая убежденность! Он общается не только с Богом, но и знает, что происходит в мире!»

– Алойзо Степинац, являясь австрийским офицером, ушел в тысяча девятьсот семнадцатом году на фронт. В восемнадцатом сдался в плен союзникам и, вступив в Югославский легион, сражался за создание Великой Югославии на Салоникском фронте. В двадцатом году Степинац после демобилизации принялся за учение, хотел даже жениться на некой Марии Хорват, но не женился, а только опозорил девушку. Ей пришлось покинуть родное село в Хорватии и поселиться у нас в Бледе, устроиться на работу горничной в отеле. Сам Алойзо Степинац уехал в Рим, в Ватикан, учиться в «Германикуме». Будучи по своему нутру конвертитом [28]28
  Конвертит – изменивший вероисповедание (лат.).


[Закрыть], перевертышем, Алойзо из одной крайности фетишизации Югославии впал в другую крайность – стал ультрахорватским националистом. При содействии Ватикана он быстро продвигался по иерархической лестнице, чему способствовал и немецкий абвер. Степинац однажды провозгласил, что только католицизм в состоянии вести успешную борьбу с коммунизмом. Это прозвучало как призыв против православия. Не менее интересны беседы архиепископа с принцем Павлом и с председателем Совета министров Миланом Стоядиновичем, а также с патриархом Варнавой. Архиепископ предлагал сербам-схизматикам перейти в католичество и подчиниться римскому папе. Но Милан Стоядинович пошел на попятную, в «православную Каноссу» и обещал не ставить на обсуждение сената уже ратифицированный конкордат.

– Насколько я помню, патриарх Варнава яростно сопротивлялся конкордату, – сказал Попов. – Как вы думаете, может, Варнава и умер по вине архиепископа?

– Кто знает… Не хочу брать греха на душу. Алойзо Степинац возглавлял правое крыло хорватской буржуазии. С приходом Павелича Степинац издал циркуляр, в котором заявил, что церковь поддерживает режим усташей. Еще до войны в Хорватии при помощи католической церкви была создана из студентов и мещан организация «крестоносцев». Степинац присоединил «крестоносцев» к усташам Павелича. Так что НХД – создание Мачека и Степинаца. Эти люди позволили немцам легализовать и посадить к власти квислинга [29]29
  Квислинг Видкун – главарь норвежских фашистов, один из главных военных преступников. Глава назначенного немцами правительства. Был казнен. Его имя с самого начала (1940 г.) стало нарицательным для изменников и палачей своего народа.


[Закрыть]Павелича и его банду.

– Степинац ваш владыка, можно оказать генерал-архиепископ! – ехидно засмеялся Аркадий.

– Избави Бог! – Патер тоже перекрестился. – Мы, словенцы, не подвластны папе. Старая цесарско-королевская Австро-Венгрия еще в тысяча восемьсот семьдесят четвертом году разрешила нам создать старокатолическую церковь, которая в отличие от римско-католической правит службу на своем языке. Наши священники и епископы могут жениться. Браки по нашим уложениям могут быть расторгнуты, священников и епископов избирает народ на жупских скупщинах и церковных соборах, церковным имуществом управляет народ, а церковное управление имеет лишь инспекционные функции.

Жупники [30]30
  Жупник – приходский священник.


[Закрыть]получают месячное жалованье и все требы совершают бесплатно. Папу главой церкви мы не признаем. Нет-нет, первым епископом старокатолической церкви с резиденцией в Загребе у нас был избран бывший каноник Сплитского каптола [31]31
  Каптол – капитул – здесь: место, где собираются священники.


[Закрыть]Марко Калоджера. Согласно конституции, наша старокатолическая церковь признана не только в Словении и Далмации, но и в Хорватии. Теперь архиепископ Степинац с согласия немцев и итальянцев намерен обезглавить старокатолическую церковь. Уже арестованы многие: жупники и капелланы в оккупированной немцами части Словении. Я тоже жду со дня на день ареста. И за мной явятся и посадят в лагерь… – Патер Йоже крепко сжал кулаки, встал и заходил по комнате. – Но мы не сдадимся…

– Чего же вы ждете? Уходить надо! В горах уже постреливают партизаны! Вы там нужнее.

– К партизанам, может быть, я и уйду, но пока не могу. «Освободительный фронт» нуждается в знающих людях, в хороших осведомителях. Если не знать, что делает враг, нас уничтожат.

– Вы хотите, чтобы я пошел к усташам? – вдруг догадался Попов.

– Да, сын мой! Но не завтра и не послезавтра, – скорбно произнес патер Йоже.

Попов откровенно, хоть и не очень весело расхохотался:

– Ведь они меня убьют! Как православного, как русского схизматика. Уж лучше мне идти к четникам!

– Ты, Аркадий, летчик! Ты белый эмигрант и летчик. Усташам нужны летчики! У меня созрел тут – он постучал указательным пальцем по лбу, – великолепный план. Мотор твоего самолета исправен. Не можешь ли ты отремонтировать свой самолет?

– Повозиться, конечно, можно, – опять рассмеялся Попов. – Если мальчишки самолет уже не растащили.