Текст книги "Сказочная Саня"

Автор книги: Иван Соловьёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Глава 1

Когда родилась Саша, стоял мокрый и до мерзости серый февраль 1995 года. Вместо снега на улицы стеной обрушивался дождь и смывал людей обратно в их квартиры. Серые сугробы скалили свои грязные зубы, а вода из луж так и норовила промочить носки. Одним словом, месяц был далеко не радостным и уж точно не женским, однако Саня решила родиться именно в это время и помешать ей никто не мог.

К слову сказать, появилась Саша на месяц раньше, чем её ждали, и это было первое, чем она смогла удивить родителей. Никого ни спрашивая, и тем более не предупреждая, она начала появляться из утроба матери в ночь с 22 на 23 февраля, тем самым сорвав «очень важный» праздник. Однако ради справедливости стоит отметить, что про него тогда даже никто не вспомнил и обвинить Сашу не смог, да и скорее всего она бы не извинилась и точно не полезла бы назад.

Сложно сказать, были ли счастливы её родителей, когда она родилась, их состояние можно было бы большей уверенностью назвать смятением. Многие планы были сорваны, беременность закончилась раньше и уголок Саши к тому моменту была не совсем готов. Только бабушка по папиной линии совсем не удивилась, она отнеслась к этому скептически и сразу сказала, что ребёнок будет не простым или очень болезненным. Можно ли винить в этом старого человека, выросшего на приметах и привычках, лично я бы не стал. Однако отчасти она всё же оказалась права.

Не стоит забывать, что перед тем как появилась сама Саня, были её родители, и будет не справедливо не уделить им немного времени. Мать Саши – Маргарита Викторовна, была среднего роста и возраста женщина с прямыми светлыми волосами, широко раскрытыми карими глазами и немного вздёрнутым и аккуратным носом. Хороший врач и кроме того очень надёжный и практичный человек, она всегда исполняла все свои обязанности и обещания, хотя и раздавала их очень скупо и всегда взвешивала все выгоды и невыгоды. Но, увы, она была без капли фантазии, даже нарисовать домик или найти рифму к слову выходило бы у неё с большим мозговым напряжением, а напрягаться без смысла, вот просто так, Маргарита Викторовна не любила. Она считала себя слишком занятой для этого. Работа она, к слову сказать, к той же больнице, что и рожала, и находится тогда в окружении коллег, ей было крайне неловко и из-за этого роды шли долго. Некоторые даже говорили, что она краснела не от напряжения, а от стыда. После этого она почти год не появлялась в их обществе, а те в свою очередь не понимали её осторожности. Проще говоря, и врачей и Маргариту Викторовну накрыла волна недопонимания, которая шалила на протяжении всего младенчества Саши. Не рабочая же жизнь матери Саши заключалась в изучении научных статей в области медицины, просмотр популярных тогда на телевидении сериалов, а также готовка специфических блюд. Специфика блюд (я знаю, что именно этот пункт больше всего заинтересовал читателя) заключалась в смешивании простых ингредиентов в обычных блюдах, но в самых необычных пропорциях. Так, например, в доме Морозцевых (а именно такова фамилия Саши) мог быть зимний салат без колбасы или горошка, сладкие вареники с кетчупом или же странный солоноватый плов без мяса. Всё это гастрономическое изобилие рождалось в кухне по одной просто причине, отец Сани периодически забывал купить нужные продукты и хозяйственной, но немного ленивой Маргарите Викторовне приходилось выкручиваться. Готовку она всегда считала своей обязанностью, а походы за продуктами заботой мужа и наотрез отказывалась выполнять чужую работу.

Быть главой семейства Морозцевых, мужем Маргариты Викторовны и отцом Сани было не просто, но Николай Игоревич справлялся, как ему казалось, на ура. Сам он был высоким, стройным и статным человеком, имел достаточно короткие, но всё же заметно кудрявые чёрные волосы, гордый орлиный нос и точёные, острые, всегда выбритые скулы. К сожалению, рождение Саши совпало с тем временем (а именно тремя годами), когда отец её работал грузчиком, хотя имел образование инженера, и, стоит отметить, получил его вполне заслуженно. Забегая вперёд, скажу, что состояние семьи Морозцевых поправилось к 1997 году. Николай Игоревич был не менее занятым, чем его супруга и, после событий 90-х годов, работал в должности инженера на лифтостроительном заводе, он очень гордился своей важной должностью и любил командовать. Однако его любовь к повелению совершенно растаяла с рождением дочери, дома он часто терялся и не понимал, чего от него хочет ребёнок, но свою нерасторопность и неопытность он и лихвой компенсировал тем, что всегда позволял очень многое дочери. Как уже было сказано выше, хоть он и был весьма важным человеком, он также был забывчивым и просто не внимательным, за что жизнь часто наказывала его, но едва ли ему хватило всех её уроков.

Человеком же, который всю жизнь был для Саши голосом разума и даже иногда помогал принимать правильные решения, была бабушка Катерина Владимировна. Описывать её я не вижу смысла, пусть каждый читающий представляет вместо неё самую строгую свою бабушку или тётку, а если таковой не имеется, то любую строгую и пожившую уже женщину из своей жизни. Две главные вещи в жизни Катерины Владимировны были работа и муж, оба этих предмета (если так вообще можно выразиться о человеке) занимали всю жизнь этой женщины и были безмерно ей любимы. Хозяйкой стоить сказать Катерина Владимировна была также отменной, но была слишком критична к себе и сама, без мужа, не могла в полной мере оценить своих стараний. Работала бабушка Сани в институте и даже занимала профессорскую должность, однако после смерти мужа её интерес к работе сильно истощился, и в 2000 году она вышла на пенсию и была репетитором.

Саша была первым и единственным ребёнком в семье Морозцевых, которые, не смотря на своё образование и зрелость, плохо управлялись с ней и часто прибегали к советам Катерины Владимировны. Именно она посоветовала назвать девочку Сашей, ведь её родители не могли принять решения и долго спорили и тянули. В ту самую ночь, когда родилась её внучка, Катерина Владимировна сказала: « Она родилась 23 февраля, значит, её нужно назвать мужским именем». Такая формулировка не очень понравилась Николая Игоревичу и Маргарите Викторовне, но поразмыслив, они сошлись на имени Александра, которое и звучало, и подходило под бабушкин совет, и так невероятно шло этой только родившейся и кричащей субстанции. Главное, вспомнила Катерина Викторовна, такое же имя носила её тётка, которая жила во время войны, но про неё почему-то никто никогда не слышал.

Глава 2

Итак, проведя неизвестно сколько (возможно потому, что Саша тогда не имела чувства времени) времени в родильном отделении Саня и Маргарита Викторовны, наконец, смогли вернуться домой. Хотя, по правде сказать, мягкий свет приёмного покоя, белые стены и мягкое подобие каши больше нравились Сане, чем холодная, мало освещённая (из-за экономии электричества конечно) с высокими грязными стенами квартира. Она не нашла ничего лучше как выразить недовольство через слёзы. Родителям Саши также не нравилась эта квартира. Сколько они не тёрли стёны, они не могли оттереть, казалось бы, многовековую грязь от желтоватых обоев. Находилось это жильё в откровенно отвратительном районе, и было к тому же невероятно тесным, как тогда казалось Николаю Игоревичу. Всю мебель, которую они покупали, становилась в два, а то и три раза больше, когда попала на территории этих злосчастных тридцати пяти квадратных метров. Не знаю зачем, кроме как от бедности, люди покупали эти одиночные камеры и селились туда целыми семьями. Родители Сани не любили и не понимали эту квартиру, однако тогда лучших вариантов просто не представлялось. Хотя всю радость семья Морозцевых осознала только потом, когда уже жила в просторных трёхкомнатных апартаментах с окнами на оживлённую пешеходную улицу.

На протяжении следующих пяти лет, у Сани всегда был свой маленький уголок в комнате, которая была сразу и гостиной, и спальней, и детской, но вся эту многофункциональность никак не смущала её, ведь можно было меньше ходить и больше видится с родителями. Уголок этот состоял сначала из детской кроватки, двух ящичков с игрушками, комода, на котором её пеленали, и пушистого синего коврика. Она его просто обожала и даже во взрослом возрасте она пыталась найти что-то такое же мягкое, но, увы… Маргарита Викторовна, когда уже знала, что будет девочка, купила несколько кукол, бантиков, плющевых игрушек, и каждый день выдавала их Сане поиграть. Мать надеялась, что женская натура пересилит её желание исследовать и делать всё по-своему. Первое время всё так и шло, но, когда Сане начали читать сказки и истории про рыцарей (она их любила в детстве и когда впервые увидела про них мультик, попросила рассказать об этих странных людях в доспехах, так и началась её любовь к этим людям ушедшей эпохи) все куклы сразу превратились в несчастных принцесс, а плюшевые медведи в страшных монстров. Как можно понять, любимой игрушкой Сани был рыцарь, называла она его просто – Семён, сделанный из не приятного прорезиненного голубоватого и вонючего пластика, но всё же почему-то бывшим фаворитом у девочки, и плюшевый дракон, которого Саша звала просто Кон, из-за не желания говорить букву «р». Нет, у девочки не было проблем с речью, она просто не хотела и не любила говорить эту букву. Возможно потому, что эта буква ассоциировалась у неё с ругательствами и криком.

Одним из важнейших и очень интересных этапов в только начавшейся жизни Саши был момент, когда она начала говорить. Произошло это, когда Сане был год и три месяца, в момент, когда отец, держал её на руках, агукая в лицо и в сотый раз повторяя эти всем известные слоги. «Ма-ма, ну скажи ма-ма, ей будет очень приятно услышать, если ты скажешь это первым словом» – говорил Николай Игоревич глядя Саше прямо в тогда ещё её васильковые глаза. (Они только потом стали металлического оттенка, как сказала Катерина Владимировна, из них ушло детство). Видимо устав от каждодневных тренировок девочка с только пробивающимися чёрными кудряшками и кислой миной сказала заветное слово – мама. Казалось бы, она уже давно знала, как говорить и это первое слово она вымолвила на радость отцу, хотя сама совершенно не видела в нём необходимости. Позднее такой же трюк она проделала и со словом папа и баба. После соблюдения необходимых формальностей по произношению ребёнком этих трёх слов, Саша начала учить новые, более интересные ей. Так, следующими стали вопросы «что это?» и «зачем?», и уж этими словами она не боялась сорить и разбрасываться. Отцу Сани очень нравился её ранний энтузиазм к исследованию и поглощению внутрь себя всего мира, и он охотно отвечал на вопросы, когда приходил с работы, но из-за чрезмерной усталости засыпал после 3-4 ответов. О Маргарите Викторовне сказать было этого нельзя, весь день она проводила в домашних заботах и находилась в замкнутом пространстве с этим маленьким генератором самых разных вопросов. Сначала Саня показывала пальцем на все предметы в доме и спрашивала что это, потом она начала делать это на улице и когда включался телевизор. Первые пару месяцев мать Сани отвечала на её вопросы и многое ей поясняла, но по пришествию времени начала уставать от этого и развязала небольшую войну, став игнорировать большинство вопросов дочери. Однако организм ребёнка устойчив к подобным мерам, именно он и подсказал, что в подобных случаях нужно устраивать истерику и требовать от взрослых своего. Тогда только Маргарита Викторовна прибегла к самому страшному и опасному оружию взрослых против детей, а именно к мультфильмам и сладкому. Эти две вещи успокаивали ещё её саму в детстве, и поэтому проверенно действовали и на Сашу. Временами, мать Сани также вдавалась в детство и смотрела телевизор вместе с дочерью или делила на двоих плитку шоколада. Ностальгия и бедность все-таки две очень страшные силы.

Бабушка же не часто навещала свою внучку, пока та была в несознательном возрасте, она была поглощена работой, да и всеобщая бедность и не стабильность не давала лишнего выходного. Первые два года после смерти мужа она всеми силами цеплялась за работу и искала в ней покоя, но он всё не приходил и в скором времени любимый институт Катерины Владимировны ей опостылел. В таких случая люди либо успокаиваются, находя совершенно новое счастье в жизни, или же полностью в ней разочаровываются. Катерина Владимировна видела свое счастье в семье, но пока что очень смутно, и по тому не решалась уйти в неё с головой. С внучкой она, конечно, играла и занималась (по большей части читала ей), но не тыкала в неё пальчиками и не говорила: «а кто это у нас такой хороший?», она относилась к ней со всей серьёзностью. Едва ли годовалая Саша могла в полной мере понять оказываемую ей почесть, но со своей ролью в этой странной для неё игре она справлялась. Временами на Катерину Владимировну, конечно, накатывало хорошее настроение и, если она была в доме у сына, то могла и обнять и погладить по голове Саню. Саня же всегда с невероятно важным (для ребёнка конечно) видом выслушивала наставления или замечания бабушки и, если была с ними не согласна, высовывала язык и очень хитро улыбалась. После этого Катерина Владимировна обычно обижалась и переставала читать или разговаривать с внучкой, делаясь гордой и невозмутимой. Однако Саня быстро догадалась, и начала показывать язык и улыбаться без причины, просто для развлечения. После нескольких подобных шалостей Катерина Владимировна не выдержала и выругала Саню за её не воспитанность и отсутствие манер, девочка, конечно, не знала что это, но это не помешало ей разрыдаться, ведь бабушка сказала ей, что было что-то такое, что есть у всех, а неё не было. После этой ссоры родители Саши примерили обе стороны и показывания языка и упрёки, почти полностью исчезли.

Так Саня Морозцева жила первые годы своей жизни, в кругу этих трёх людей и редких гостей или родственников, которых она почти не запомнила. Первые свои дни рождения, которые, несомненно, как и новый год, были важнейшие праздники для детей, Саша не помнила, только потом она поняла, что это были лишь поводы для взрослых собраться или выпить, на тот момент она ещё не интересовала никого кроме своих самых близких трёх людей.

Глава 3

Жизнь Сани, а самое главное её родителей, начала менять с того момента, как её поставили на очередь в детский сад. И изменилась окончательно, когда она в него пошла. Это сильно развязало руки Маргариты Викторовны, и она даже завела дружбу с соседкой. Человеку необходимо с кем-то общаться и не менее важно приобретать и накапливать знания, и соседка тётя Наташа, как её называла Саня, неплохо подходила на эту роль. Она растила уже второго ребёнка и наученная ошибками поучала ещё молодую в этом плане Маргариту Викторовну. Стоит также отметить, что тётя Наташа сама начала знакомство с семьёй Морозцевых, так как они только переехали, и ей нужно было с кем-то постоянно разговаривать и обсуждать детей, а делать она это любила, а главное умела. Описывать её внешность не вижу смысла, ведь каждый знаком с этими пресловутыми мамиными подругами, которые любят лезть в жизни чужих детей, а ещё более в жизни молодых родителей. Впрочем, Маргарита Викторовна не считала её слишком уж назойливой или глупой и потому, их часто можно было найти на кухне семьи Морозцевых или у тёти Наташи.

У соседки было два ребёнка, одного звали Юра и он был старший, вполне самостоятельный и хитрый ученик третьего класса, младший Васенька был старше Сани на год и ходил в тот же детский сад, что и она, вряд ли тогда о нём можно было составить мнение как о личности. Всё чем он тогда обладал и отлично умел пользоваться – это взгляд его детских зелёных глаз.

К трём годам Саня подросла. Она уже вполне осмысленно смотрела двумя своими голубыми огоньками из под чёрной чёлки. Они никогда не гасли, пока её занимали чем-то интересным, но тут же тухли, если ребёнок скучал. Ходить Саня научилась так же легко, как и говорить, однако родители продолжали выказывать знаки восхищения перед её талантом быть обычным ребёнком, чего Саня уже тогда не понимала, но всё же ей, как и любому живому человеку, было приятно, что её хвалили и уделяли внимание. Бабушка уже чуть больше участвовала в её воспитании, но всё ещё держалась поодаль, Саня лишь слышала, как вечером на кухне она тихим голосом хвалила её и родителей, после этого девочка всегда слаще засыпала.

Детский сад стал для Саши, как и для большинства детей, стал открытием и притом, не совсем приятным. Во-первых, её на долгие часы разлучали с родителями, и первое время она много плакала и просилась домой. Саня казалось, что родители поступает с ней так, только потому, что злая воспитательница или, ещё хуже, нянечка заставляет их отдавать её им на целый день, и родители также плакали и страдали как дочь. Жаль обнадёживать каждого юного детсадовца или человека только готовящегося вступить в их ряды, но это не так. Ни родители Сани, ни родители кого-либо другого не страдали, отдавая ребёнка в детский сад, ведь они уже наигрались им за два года и хотели немного отдохнуть (или дать поиграть другим, кто знает?), и, как не странно, пойти на «нелюбимую» работу. Во-вторых, немало Саню потрясло и количество ползающих, жующих всё подряд и не имеющих пока никаких манер и культуры молодых людей, с которыми её оставили родители. Если воспитательница ещё могла формировать из мыслей предложения или читать, то с остальными всё было куда хуже. Не то чтобы Саня была вундеркиндом или обгоняла остальных детей на несколько этапов развития, но её мозг позволял ей осмыслить ту информацию, что она не единственный такой ребёнок на свете и удивиться этому.

Однако об этих двух фактах девочка забывала за первые часы, а через пару месяцев и вовсе не думала об этом. Саня принимала свою обязанность ходить в детский сад, это была её своего рода, горькая пилюля, которую нужно было проглотить, как у родителей ходить на работу. Хотя не каждый день ей доставлял много радости, но маленькое сердечко согревалось от мысли, что сегодня её снова заберут домой и там она отдохнет от общения и суеты.

Стоит уделить немного времени описанию здания и персонала детского сада, где провела свои самые юные годы Саня. Ведь даже такие мелочи могли повлиять на мировосприятие ребёнка. Так вот, Государственный Городской Детский Сад № 15 находился не далеко от дома Морозцевых, дорога до него занимала минут пятнадцать. Однако, как казалось Сане, когда они с мамой шли туда эти пятнадцать минут растягивались в добрые полчаса, а когда шли обратно, то пролетали за пять минут. Тогда она ещё не понимала всей магии времени, но уже замечала её проявления. Мать Сани жила в постоянной спешке, когда вышла на работу. Она не любила опаздывать и терять драгоценные минуты, из-за чего ей часто приходилось бегать, волоча за руку упрямящегося или плачущего ребёнка. Со стороны даже могло показаться, что она плохая мать или даже не любит свою дочь, но если бы вы спросили уже взрослую Саня, она сказала бы, что это не так. А кому как не ребёнку знать своего родителя лучше всего?

Само строение детского сада не выглядело радостно или по-детски, оно не было ярко выкрашено как сейчас, во дворе его не было никаких детских площадок, были лишь каменные полукруглые беседки с крышей, под которыми укрывались от солнца и дождя. Здание было серое, широкое и двухэтажное, походящее на большую коробку от обуви. Внутри находилось чуть больше десятка комнат под группы, в каждой были столовая, большая спальня, игровая, туалет и столы с доской, как в школе, для дошкольных занятий. Группа, в которой в тот год была Саня, называлась – «Колокольчик», спальня у них была совмещена с учебным пространством, а столовая была в одной большой комнате с массивным, грязным исполинским ковром на котором дети играли. Каждая группа выглядела индивидуально, ведь у каждой из них были по-своему покрашены стены, в разных местах находились окна, и каждая украшалась рисунка, игрушками и подделками, которые делали сами дети. Желтые с двумя голубыми полосками сверху и снизу стены группы «Колокольчик» помимо листов с рисунками запомнились Сане изображением большой фиолетовой гусеницы, там были и другие персонажи, но из всех них девочка помнила только её – забытый призрак советского прошлого. Вообще у Сани были смешанные чувства и ощущения от детского сада, он всегда ассоциировался у неё с холодом, сырость, тем самым большим и грязным ковром и гусеницей на стене. Гораздо приятнее было гулять, ведь на улице, на свежем воздухе, который она так обожало, не смотря на его холодность или духота, Сашина детская фантазия могла разгуляться. Девочке рано пришлось полюбить и научиться фантазировать, ведь она росла во время, когда новая жизнь в стране только устанавливалась, когда все ругали прошлое, но донашивали и ещё долго не меняли его достоинств. Денег тогда не было ни у кого и для родителей Сани было огромной радостью, что она вообще смогла поступить в детский сад, к тому же так близко к дому.

Первых своих воспитателей и друзей или детей из группы Саня плохо запомнила, на то были причины. Одной из них было качество девочки, которое, казалось бы, родилось вместе с ней и прошло через всю жизнь, и состояло оно в том, что Саня просто не могла и не хотела заниматься тем, что ей не интересно. Всё что её увлекало, занимало всё её внимание, однако также быстро гасло, как зажигалось. Из-за этого её круг общения всегда менялся. Помимо прочего девочка была и невероятно упёрта в том, что её увлекало. И родители, и бабушка очень часто замечали это за ней ещё с самого детства и считали тогда, что она далеко пойдёт и будет учёным или политиком. Как-то раз, в гостях у Катерины Владимировны, пока Саня играла, бабушка говорила её родителя: «Когда Александра вырастет, она будет как носорог долбиться в одно стену, пока либо не пробьёт её, либо пока не расшибёт себе лоб, она уже сейчас такая. Сама она принимать решений не может и вам нужно направлять её в нужную сторону, только тогда выйдет из неё что-то путное». После этого Маргарита Викторовна и Николай Игоревич пытались контролировать интересы дочери, и это даже получалось до определённого момента. Проблемы была в том, что время было трудное и на ребёнка не было и не могло быть потрачено слишком много времени, и Саня постепенно сама начала искать себе интересы и воспитывать себя сама. В более осознанном возрасте, когда ситуация в семье и стране поправилась, родители Саши возобновляли попытки контроля увлечений дочки, но слишком сильно отстали от неё и догнать уже не могли.

Ещё одной причины отстранённости Сани от других детей и отсутствия большого количества воспоминаний о первых годах в детском саде была болезненность девочки. Как и предсказала Катерина Владимировна, за что ей это потом не раз припоминали, Саня была склонна к спонтанному кашлю или температуре из-за чего её часто оставляли дома с отцом, который мог днями сидеть дома без работы, или, в особо тяжёлых случаях с Маргаритой Викторовной, которая стиснув зубы, брала больничный. Вообще эти три, вроде бы не самых сложных и длинных года сильно измотали мать Саши, она стала больше нервничать, меньше спать и соответственно больше раздражаться и стареть. За три года её свежее тридцатипятилетнее лицо было украшено двумя большими морщинами на лбу, складками у глаз и немного обвисшими щеками. Волосы слегка утратили блеск, глаза немного замутились, а кожа подёрнулась едва заметной желтизной. Но Саня и Николай Игоревич, который хоть и работал много, но постарел гораздо меньше, любили её и ничего не говорили ей про вторую, а может и третью, свежесть её лица.

Действительно важным праздником для Сани и всей её семьи оказался новый год. С начала декабря девочка болела, хотя совсем не хотела этого. Всё что её тогда интересовало – это участие в новогоднем утреннике, о котором им так интересно рассказала воспитательница. У Саниной воспитательницы вообще был особый дар заинтересовывать и общаться с детьми. Она рассказала, какое это важное и самое главное для Саши, весёлое событие. И весь декабрь она учила с детьми стихи, готовила костюмы, рисовала рисунки и помогала делать подделки в подарок родителям. Саня же была по большей части лишена этого волшебства и в скуке сидела дома с температурой и красным, но совсем не новогодним, носом. Николай Игоревич, вызвавшийся сидеть с дочерью, старался всячески её подбодрить и развеселить и, когда она пошла на поправку, тоже начал с ней рисовать и учить слова. Мать Сани же выпросила на собрании для дочери самую большую роль, ссылаясь на то, что если ей такой не дадут, ребёнок не даст ей покоя. Увидев замученное и грустное лицо Маргариты Викторовны, которое выглядело исключительно правдиво, родители других детей согласились. С середины декабря Саша уже учила свою роль и была этим крайне довольна.

Утренник приходился на двадцать первое число, в это время в городе уже обычно бывало очень снежно, и стоял едва пощипывающий за нос и щёки морозец. Идеальное время для новогодних чудес. С раннего утра Саша бегала по дому, выкрикивала свои реплики, была очень весела и много смеялась. Естественно, что именно она разбудила родителей, ведь нельзя было допустить чтобы они проспали, а ведь поспать они любили. Завтрак и поход до детского сада прошли быстро, Саня необычно много разговаривала и часто прерывалась и не заканчивала фраз, а вместо этого очень лукаво смотрела на родителей и улыбалась, от чего те не могли не улыбаться в ответ.

Наконец её привели, усадили за стульчик рядом с другими детьми из группы. Кто-то расчесал Сане две её чёрных косички, кто-то другой заглянул ей в лицо и улыбнулся, третий дёрнул за платье, четвёртый что-то сказал. Саня этого не замечала, она сидела и смотрела, широко открыв глаза, на украшенный зал, который казался ей волшебным ледяным дворцом из-за обильного количества зеркал. Украшения в тот год были более чем скудные, костюмы чуть менее чем дешёвые, каждый взрослый замечал это и многие родители шептались и удивлялись, и говорили потом, что в их детстве было намного лучше. Или, может быть, им тоже тогда казалось?

Когда детей вывели в центр зала и начали водить с ними хоровод, Саня в голове лишь повторяла и повторяла свои слова, ни что другое её не занимало, все возможности детского внимания были сконцентрированы на том, как бы показать родителям что она тоже большая и вполне может выступать на сцене. Она прекрасно знала, что её черёд будет после танца снежинок и двух стихов. И он настал. Началась незамысловатая детская новогодняя сказка. Такая невероятно важная для Сани, её роль состояла в то, чтобы сказать несколько четверостиший и вот ей, наконец, дали микрофон, который вряд ли был необходим в таком маленьком зале и нужен был лишь за тем, чтобы смущать детей.

Первые пару секунд Саня провела в молчании и жмурила глаза. Потом резко открыла их и окинула взглядом весь зал, она искала родителей. Ещё секунду и её яркий луч её васильковых глаз попал в глаза матери, та улыбнулась и лишь губами сказала: «Давай!». Саша резко очнулась, поняла, что её ждут уже несколько секунду (к тому моменту она ещё сильно раскраснелась) и чётко и быстро, как скороговорку, проговорила и даже слегка пропела свои слова. Многие взрослые тогда тихо похлопали, но Сане была важна лишь реакция родителей, отец встал и с доброй и радостной улыбкой разразился аплодисментами, однако многие очень сильно удивились и он быстро сел и извинился себе под нос, даже он сам был удивлён потом своему поступку. Дальше представление пошло скудно и вяло, два мальчика заплакали, когда должны были говорить свои слова, одна девочка убежала со сцены. Словом всё пошло, как это обычно идёт при работе с маленькими детьми, но Саню это ни капли не расстроило, она с довольным лицом дотанцевала все хороводы и вместе с другими детьми начала звать деда Мороза, который пришёл почему-то, только когда его позвали в третий раз. Всё было хорошо в этот день, только дед Мороз был каким-то ненастоящим, борода была ватная, а тулуп совсем странным, но Саня подыграла ему, рассказав свой стих и к превеликому удивлению получив за него подарок. Это была её первая награда полученная честным трудом и она рассказывала о ней каждому взрослому, кто подходил к ней.

Сам же новый год прошёл достаточно обыденно для любой российской семьи того времени. Родители Сани утром готовили салаты и другую еду на стол, весь день работал телевизор и показывал каких-то певцов и новогодние фильмы, это мало интересовала маленькую девочку, ведь помогать она ещё не могла, а программы по ТВ не понимала.

Вечером к ним как обычно пришла Катерина Владимировна, и ещё чуть позже заглянула соседка с детьми. Пока взрослые ели, пили и смеялись за столом, Саня играла с Васей, они, хотя и были детьми одного возраста, были совершенно не похожими, ведь Саня больше любила бегать и играть, а Васю больше любил смотреть телевизор и сидеть. Юра сидел за общим столом и считался за взрослого, он много слушал и мало говорил, а ещё меньше этого ел. Когда время начало подходить к девяти: ушла и Катерина Владимировна и соседка решила возвратиться к себе. Уставшую и засыпающую Саню положили в её кроватку, и она заснула. Она знала, что родители тихо ушли, но она не боялась, её покой охранял новый, подаренный дедом Морозом дракон на батарейках, который и по сей день стоит где-то в шкафу у Маргариты Викторовны, но и она и Саня про него давно забыли.

Глава 4

Следующие несколько лет пролетели незаметно, как пролетает любое детство, даже самое раннее. Саня меньше болела и больше гуляла и ходила в детский сад. У неё даже появились там некоторые приятели, в том возрасте их сложно было назвать друзьями. Имена давно стёрлись из Сашиной памяти, да и вспоминать о них было нечего. Дни тянулись и были хотя и не совсем одинаковые, но с явным налётом серости и обыденности. Каждый день Саня вставала, шла в детский сад, жила там по расписанию, потом её забирали, и дома она уже отдыхала от общения. Вообще она довольно рано поняла, что общение с людьми, как сытная пища, часто её пресыщала и, когда она это чувствовала, старалась спрятаться ото всех. Ни в детстве, ни во взрослой жизни никто особо не понимал этой её привычки.

Родители Сани жили не так сладко и безмятежно как их дочь, 2000 год для них был особенно тяжелым. Работы было мало, денег ещё меньше. Николай Игоревич уже не работал грузчиком и был на заводе, но и там часто задерживали зарплату или снижали её разными штрафами в целях экономии денег. Он работал много, может быть гораздо больше своей жены, но он не был так чувствителен как она. Он мог спокойно отдохнуть и продолжить работу на свежую голову невзирая ни на что, Маргарита Викторовна позволяла это ему, так как любила. Мать Сани очень много переживала и нервничала последние два года. Маргарита Викторовна всегда близко к сердцу принимала жалобы и болезни пациентов, а дома она волновалась из-за дочери и мужа, так и получается, что на душе у неё никогда не было спокойно, даже ночью она не всегда могла спокойно заснуть. Саня и Николай Игоревич старались поддерживать её, но выходило это слабо, ведь отец Сани сам уставал и хотел отдохнуть, а сама Саня была ещё слишком мала, что всё хорошо понять.