Текст книги "Изнаночные швы времени"

Автор книги: Иван Слепцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

III

– Значит, согласилась ваша Маша? – спросила Квира, глядя на сидящего в стороне от них с Андреем молодого человека. А тот прилип к виртуальному дисплею и поминутно теребил растущую на глазах бороду – она явно была ему непривычна.

– Это Норман Кирлин из НЦРИ. Он поедет вместе с нашими, – сказал ей десять минут назад Андрей. – Знакомьтесь.

Норман пожал Квире руку, слегка покраснел, когда она смерила его взглядом, и попросил, чтобы ему дали почитать некие «инструкции на первое время». Дескать, в отделе эмоционально-психологической подготовки говорили, что их лучше почитать перед самой переброской. Квира хмыкнула, помянула про себя «чертовых бездельников из ЭПП», усадила Нормана на диванчик поодаль и настроила свой киктоп на выдачу «Краткого курса прикладной хрономенталистики для стажеров».

Они втроем сидели в святая святых ЦПХ – в большом зале перебросок. Это было просторное треугольное помещение, одна из стен которого представляла собой громадный экран, вторая – прозрачную перегородку, отделявшую стерильную зону для участников экспедиции, а третья вполне могла бы быть уместной в каком-нибудь средневековом замке. Она была отделана дубовыми панелями, на ней висели несколько портретов мужчин при оружии и дам в платьях эпохи максимального облачения, а двухстворчатая дверь имела массивный запор, позволяющий выдержать небольшую осаду. Вдоль этой стены стояли несколько разномастных винтажных кресел и пара диванов, на одном сидел Норман, а в углу на стыке со стеной-экраном была оборудована небольшая кухонная зона. В центре зала располагался полукруглый блок рабочих мест, напоминающий штаб небольшого воинского соединения или фермерский офис крупного скотоводческого хозяйства.

Впрочем, сейчас зал освещала всего пара небольших плафонов, выхватывавших из сумрака только Нормана и Квиру. Она рассматривала его, а Андрей – ее. У Квиры была красивая привычка не одергивать короткое платье, если вдруг рука случайно упадет на подол, а наоборот чуть подтягивать его кверху. За шестьдесят четыре года своей сознательной жизни Андрей видел такое изумительное чудо только в исполнении двух женщин – Квиры и своей старшей дочери Лизы, когда та привезла к нему в парижскую квартиру будущего мужа. Его звали Петер Дюбуа, и был он наследником Луи-Филиппа Орлеанского, гражданина Эгалите2121
  Фамилию Эгалите (франц. – равенство) после Великой французской революции (1789—1799) приняли два представителя правящего дома Бурбонов – герцог Орлеанский Луи-Филипп-Жозеф и его сын, герцог Шартрский Луи-Филипп. Так они, убежденные либералы, продемонстрировали свой разрыв с традициями феодальной аристократии.


[Закрыть] и короля французов в 1830—1848 годах. Ради такого случая – не из-за аристократичности своего друга, конечно, а из-за замужества – она решила надеть платье, хотя обычной ее одеждой были майки, футболки и джинсы. Получилось очень мило.

– Согласилась, да, – наконец ответил он. – Пришлось, конечно, извиниться за тот случай. Свалил все на организационную неразбериху. Переходный период там, то да се. На будущее кое-чего пообещал.

– Поверила?

– Нет, конечно, – Андрей усмехнулся. – Она ж умная женщина. Но получить за семьдесят миллионов долларов экспедицию, которую в обычных условиях пришлось бы покупать за триста, – отличная сделка.

– Они же изначально хотели ведь из Неврюева войска за всем наблюдать, – вспомнила Квира. – Или это не принципиально?

– Нет, – Андрей покачал головой. – Это не важно. Безопаснее, конечно, с монголами идти, но Норман сказал, что ему в принципе все равно, но с ними было бы противно. Поэтому наш вариант всех устроил. Будем отправлять группу на базу в Мещере.

– А кто этот Норман?

Андрей почувствовал, что этот вопрос Квира хотела задать раньше.

– Родился у нас. Когда ему было пять лет, они с матерью переехали в Англию, к его отцу. В школу он ходил там, высшее образование получать вернулся в Москву. Три курса на истфаке МГУ, потом перешел в Сорбонну, там защищал кандидатскую по ранней истории Киевского княжества. Она оказалась весьма и весьма хороша, первая премия на каком-то конкурсе, и Мария пригласила его поработать в России, – Андрей коротко пересказал справку, которую ему переслали накануне вечером, и добавил от себя то, чего там не было: – И нашим обузой быть не должен. Мария мне сказала, что он очень хорошо подготовлен физически.

«Да уж, – подумала Квира, пытаясь представить, сколько ее ладошек нужно, чтобы обхватить бицепс Нормана. – Я бы даже сказала, отлично подготовлен».

Потом Андрей еще довольно долго, прохаживаясь туда-сюда, рассказывал, как они уточняли с Марией детали маршрута и как выдумали легенду для Олега и его группы, чтобы их дружелюбно встретили при дворе великого князя Владимирского Андрея Ярославича. Решено было, что они станут посланниками Даниила Романовича Галицкого2222
  Даниил Романович (1201/1204—1264) – князь Галицкий, Волынский, великий князь Киевский; в 1254 году принял от Папы Римского королевский титул. Участник первого сражения войск русских княжеств с монголами – битвы на Калке (1223). Выдающийся политический деятель своего времени, целенаправленно боролся против установления верховной власти монгольских ханов над галицко-волынскими землями, играл большую роль в межгосударственных отношениях в Восточной Европе. Способствовал строительству городов, привлечению в них населения, развитию ремесел. На дочери князя Даниила Анне (Устинье) с 1250 года был женат великий князь Владимирский Андрей Ярославич.


[Закрыть], которых тот отправил к своему зятю сообщить о планах собственных действий против монголов и о поиске новых союзников для борьбы с ними. Олег и Феликс будут знатными волынскими боярами, а Шурик с Норманом – персонами помельче. Норману при этом придется играть роль иностранца, потому что пройти даже сжатый курс адаптации своего лексического запаса к древнерусскому языку он никак не успевал.

Но Квира слушала его вполуха, она размышляла, что могут такие руки, как у Нормана, и стоит ли в них попасть, обратившись к их обладателю с прямым и нескромным предложением. Андрей заметил это, замолчал и, чтобы занять себя, стал прибирать в утилизатор распечатки карт, оставшихся после отправки вчерашней экспедиции. Часы показали 10.30, и автоматика стала готовить все к новой переброске. За стерильной зоной возник тихий гул. Это начали набирать мощность инверторы – странные машины, умеющие подменять значения в сетке координат пространственно-временного континуума. Стена-экран засветилась голубым, и в зале стало светло.

На одном из кресел из тех, что в старой литературе называли покойным, обнаружилась миниатюрная дымчато-серая кошечка. Она была точной копией той, что появилась в центре через пару недель после того, как ЦПХ заработал, и постепенно стала откликаться на имя Анно. Эта кошка прожила в центре четырнадцать лет, последние три – с дочерью, которую пытались назвать Рагира, но это имя не прижилось, и дочь переняла материнское имя.

Нынешняя Анно была уже восемнадцатой. В официальной «Описи оборудования и посетителей, имеющих право входить в залы перебросок» – документе, название которого Андрей хотел сменить каждый раз, когда он попадался ему на глаза, но потом всегда благополучно забывал, – она значилась аристократически: Анно XVIII. Ей было пять лет, она родилась спустя примерно два с половиной месяца после того, как Анно XVII переночевала в зале с незаблокированными инверторами.

Анно беременели раз в своей жизни. По крайней мере, об ином в ЦПХ известно не было. Обычно это случалось на пятом-шестом году жизни кошки и каждый раз тогда, когда ей удавалось всеми правдами и неправдами оказаться рядом с работающим оборудованием для перебросок в тот момент, когда за ним никто не присматривал.

Предшественник Андрея, Павел Петрович Несынов, руководивший центром до приватизации2323
  ЦПХ был приватизирован в 2240 году в рамках преобразования в частные или общественные ассоциации всех российских образовательных и научных учреждений. После серии приватизационных аукционов Андрей Сазонов, заработавший капитал на коммерческих трансвременных проектах в Европе, собрал 20% акций центра, а фонд «Настоящая история», куда он привлек группу инвесторов, в основном наследников пятой и шестой волн российской эмиграции, – 31%.


[Закрыть], настаивал на гипотезе, что Анно отправляются в Египет Среднего царства, где каждый раз спариваются с одним и тем же котом фараона Ни-Маат-Ра, более известного потомкам в качестве первого Аменемхета III, а потом возвращаются в свое время. Большинство сотрудников центра в это не верили, но Квира думала, что это может быть правдой. Временами ей даже казалось, что, наглядевшись в совершенно равнодушные, необычно голубые кошачьи глаза, представив Анно на палубе египетского корабля посреди Черной земли, можно наполнить себя чем-то вязким, густым, одурманивающим, сильно мешающим ровно пройти до рабочего места в центре зала, но потом почувствовать себя необыкновенно свободным. И в конце концов справиться с инверторами.

В пользу версии Несынова говорил и факт нелюбви Анно к окрестным котам. Квира однажды сама видела, как жестоко пострадал красавец из расположенной по соседству усадьбы. Их встреча с Анно XVII длилась не более трех секунд, после чего котяра, который был чуть ли не в три раза больше объекта своих ухаживаний, дико взвыл и удирал восвояси через площадку перед ЦПХ.

Анно неизменно рожали трех почти невесомых котят, из них выживал всегда только один. Вернее, одна кошечка. Молодая кошечка проживала три-четыре года вместе с матерью, а потом оставалась сама себе хозяйкой. Анно-предшественница исчезала, и никто не знал куда.

– А, ты здесь… Подслушиваешь? – Андрей присел на подлокотник кресла и нагнулся к кошке. – Пойдем лучше Квиру отвлечем. Работать скоро, а она на мужиков таращится.

Анно потянулась, спрыгнула с кресла, обошла по кругу зал, подошла к Квире и требовательно мяукнула. Та вздрогнула, как будто ее выхватили из транса, подняла глаза и увидела перед собой Андрея, который держал в одной руке чашку кофе, а в другой – пахучую самокрутку.

– Очнулась…

По интонации это мог быть и вопрос и утверждение. Впервые Квира почувствовала эту двойственность Андреевой речи за полчаса до того, как они стали любовниками. «Пойдем в кроватку», – сказал Андрей, когда они доедали фруктовый коктейль в одном из ресторанчиков на набережной Волхова недалеко от его маленькой городской квартиры, хотя в их отношениях ничто не предвещало возможности такого вопроса. «И ведь не спрашивает, сволочь», – подумала тогда Квира.

Потом за восемь месяцев их близкой дружбы было еще много таких вопросов-невопросов. Большую часть она не запомнила, но три в памяти остались навсегда. Это самое первое про «кроватку», потом «в попку», на что она неожиданно для себя согласилась, а затем ужасно перепугала Андрея жутким конвульсивно-обморочным оргазмом, и, наконец, «на работу», когда почувствовала, что все поменялось и больше – рука в руку, возбуждаясь от одного только скольжения указательного пальца по ладони, – они уже не ходят. А вот нормального «расстанемся» она так и не дождалась, хотя накануне Нового года в 2240-м только и делала, что репетировала свой ответ.

Она забрала у Андрея кофе, Анно прыгнула ей на колени, а он, попыхивая самокруткой, снова стал расхаживать по залу.

– Волнуешься?

– Как кофе? – спросил Андрей невпопад. – Хорош? Дай-ка, я тоже выпью, а то не спал совсем сегодня. Крючит…

Он отошел в кухонный угол, выудил из ящика для посуды чистую турку, поколдовал у плиты, и они уселись за аппаратурной стойкой. Сначала молчали, поминутно поглядывая на часы, а потом Квира вспомнила, что давно хотела пересказать Андрею случайно подслушанный ею разговор об очередной жалобе на него в Академию наук.

И пересказала. Он немедленно ей ответил: пусть жалуются сколько угодно. Больше не будет ассигнований на бесконечные работы типа сотой попытки подтвердить потери японской эскадры во время боя с «Варягом»2424
  «Варяг» – построенный в США в 1900 году для российского императорского флота бронепалубный крейсер. В феврале 1904 года в бою у Чемульпо – первом морском сражении проигранной Россией войны с Японией – встретился с эскадрой противника, которая обеспечивала высадку сухопутных войск в Корее. Крейсер неудачно попытался прорваться к основной базе русского флота – арендованному у Китая Порт-Артуру. Находился около часа под огнем противника, в основном броненосного крейсера «Асама», получил ряд повреждений. Командир «Варяга» капитан I ранга Всеволод Руднев в рапорте после боя сообщил о многочисленных попаданиях в японские корабли, об уничтожении миноносца, о гибели одного крейсера после боя и о доковании двух других, однако впоследствии эта информация не подтвердилась. После войны, несмотря на героизацию «подвига „Варяга“» карьера Руднева быстро завершилась.


[Закрыть] или определить с точностью до четвертого знака после запятой численное превосходство турецкой армии над русско-австрийской в Рымникской битве2525
  Рымникская битва – одно из важнейших сражений русско-турецкой войны 1787—1791 годов, в которой Россию после объявления ей войны поддержала Австрия. В сентябре 1789 года на реке Рымник встретились примерно 100-тысячная турецкая армия, 18-тысячный австрийский корпус и отряд будущего генералиссимуса Александра Суворова численностью около 7000 человек. Благодаря энергичным действиям Суворова турки были обращены в беспорядочное бегство, потеряв более 10 000 солдат. За эту блестящую малокровную победу Суворов получил титул графа Рымникского в России и графа Священной Римской империи в Австрии.


[Закрыть]. Будут только исследования, представляющие интерес для широкого круга специалистов, чтобы очередь за результатами выстраивалась, и только проекты, приносящие деньги. Если во всем мире индустрия так устроена, то почему в России должно быть иначе?

После этого разговор постепенно закрутился вокруг отношений Андрея с теми сотрудниками Центра прикладной хрономенталистики, которые эту концепцию не одобряли, сами себя называли «старой гвардией», а он их – лучшим доказательством того, что рост продолжительности жизни сослужил дурную службу науке.

Примеров его правоты было множество, а последним стало предложение провести несколько экспедиций, чтобы доказать гипотезу: запорожские казаки были аналогом европейского духовно-рыцарского ордена. Андрей рассказывал об этом Квире, как обычно негодуя, когда прошелестела входная дверь – пришел Олег.

Он поздоровался, хлопнув их по очереди по плечу, устроился справа в кресле и начал выводить из своего киктопа распечатки каких-то записок, рисунков и карт. Минут через пять под конвоем Феликса появился Крутюнов. Он был мрачен, опасливо поглядывал на Андрея.

«Ну, все, надо браться за работу», – подумала Квира. Она спустила Анно на пол и перевернула чашку на блюдце и глянула на получившийся узор. Он сулил ей легкую удачу.

«Ну и славно», – сказала она себе чуть слышно, встала и пошла к своему рабочему месту. Над ее креслом висела табличка: «Пост эпиго. Не подходить». Квира смахнула ее на пол, села и оглядела стол, в который была утоплена кювета с черной массой, до первого прикосновения напоминающая глину, а после – легкий слой пыли, рассыпанной по чему-то тонкому, но твердо-упругому, сверхрезиновому. Некоторые говорили, что так издали выглядит ребис средневековых алхимиков после стадии нигредо2626
  Нигредо (лат. nigredo) – букв. «чернота», алхимический термин, обозначающий полное разложение либо первый этап создания философского камня – некоего реактива, необходимого для успешной трансмутации металлов в золото, а также для создания эликсира жизни.


[Закрыть].

Эта кювета и была главным элементом всей массы оборудования, смонтированного в зале – и главным исключением. Как работают и что делают многочисленные компьютеры, сканеры пространственно-временного континуума и инверторы полей его силового корсета, хотя бы в общих чертах понимали даже сотрудники отдела эмоционально-психологической подготовки, а вот как устроен пралш (та самая кювета вместе с ее содержимым) и что на самом деле происходит в минуты, когда руки Квиры или другого эпиго погружены внутрь, не представлял себе никто. Только он, эпиго, мог сделать что-то фантастическое, чтобы инверторы включились, забрали на себя то или иное количество энергии, иногда равное недельным потребностям десятитысячного городка, и то, что называлось переброской, удавалось… Или не мог. И она не удавалась…

Квира сняла перстни, опустила руки на черную пыль, испачкала в ней ладони, попробовала запустить пальцы вглубь. Ногти входили легко, подушечки пальцев проминали верхний слой, но вещество под руками пружинило, и все возвращалось в исходное состояние. «Врет кофе. Чудес не бывает», – сказала себе Квира, откинулась на спинку кресла и огляделась.

Собрались уже почти все, кому надо было присутствовать. Феликс и Олег настойчиво подталкивали покрасневшего Крутюнова к двери с надписью «Участники экспедиции». Андра Ушшос, руководитель отдела эмоционально-психологической подготовки, и несколько ее блондинистых помощниц с глазками хлоп-хлоп обступили Нормана. Саша Керцль, технический директор, полушепотом проверял, склонившись над своим киктопом, все ли техники за периметром зала на местах и вообще все ли нормально по его части. Андрей сидел на месте Олега и мечтательно смотрел на ноги Квиры. Мечты эти были, без сомнения, прекрасными.

– Готова? – отвлек Квиру Керцль.

– Думаю, да. – Квира снова опустила ладони в пыль пралша. – Да, готова!

Тогда Андрей щелкнул клавишей, включавшей громкую связь:

– Коллеги! Всем – внимание! Готовность через семь минут!

«Спокойно жить осталось семь минут», – подумала Квира, зал меж тем крутанулся по часовой стрелке и замер. Девушки Андры и Норман скрылись за дверью для участников экспедиции, а Керцль замолчал и перевел свой киктоп на режим «только прием».

– Начинаем! – негромко сказал Андрей и выставил небольшой рычажок справа от себя в положение, обозначенное иконкой со знаком бесконечности. На большом экране загорелась надпись «Экспедиция №2148. Точка отправки: 27.04.2246, Великий Новгород, Марфопосадская набережная, 248. Точка выброски: 15.05.1252, окрестности объекта „Бета“». Часы начали обратный отсчет, а на мониторах компьютеров на стойке засветились разнообразные графики и диаграммы.

Квира подняла руки к лицу, посмотрела, как сухая черная пыль стекает на запястья по линиям на ладонях, попыталась, как обычно делала, сосредоточиться на какой-нибудь картинке из того времени, куда ей надо было отослать коллег, опять положила руки на пралш и вдруг поняла, что ничего не получается. Да, у нее в голове было много образов из русской истории XIII века – страшного времени, когда из Великой степи чаще прежнего нужно было ждать разорения, пожаров, смерти и плена, а князь, которого, как рассказывали деды, когда-то давно позвали из-за моря именно для защиты страны от врагов, теперь даже и не постарается помочь. Это были картинки сожженных деревень, обугленных городских стен, детей, которых насилие раньше времени сделало взрослыми; картинки времени, когда население целого города легко превращалось в колонну рабов, бесчувственно бредущих за повозками победителей. И все это не было для нее почерпнутой из книг абстракцией: она очень хорошо знала, как это – идти в обозе монгольского карательного отряда из разоренной Твери2727
  Квира, судя по всему, имеет в виду тверское восстание 1327 года, подавленное войсками Золотой Орды, которые призвал московский князь Иван Калита. От этого разгрома Тверь, до тех пор крупнейший город в землях, которые признавали верховную власть великого князя Владимирского, никогда не сумела оправиться.


[Закрыть], наблюдая, как невдалеке едут бок о бок союзники – московский боярин и сотник-ордынец.

Но пралш не реагировал.

Прошло пять минут, десять, двенадцать… Никаких изменений.

Квира беспомощно повернулась к Андрею, попыталась улыбнуться ему, но получилось только какая-то печальная гримаска: ну вот, а ты на меня рассчитывал.

Да, Андрей любил, чтобы его проектами занималась Квира. В ней, по его словам, была мощь и что-то от ведьмы. Те несколько месяцев, когда они были вместе, заставили его поверить, что чудеса – это ее профессия.

Сейчас гримаски Квиры Андрей не увидел, он по-прежнему рассматривал ее ноги. Она тоже опустила взгляд, обнаружила, что ее платье превратилась в какую-то скомканную на бедрах чушь, невольно усмехнулась, вскинула снова глаза на Андрея и…

…теперь поймала его улыбку – нечто такое, что даже у Чеширского Кота не всегда встретишь.

А дальше пошла череда озарений. Квира поняла, что именно из-за похожего движения губ и сопровождавшей его искорки в глазах она и сказала Андрею «хорошо бы» в ответ на его «в кроватку». И сразу же пришло понимание, что же на самом деле помогает ей проводить переброску. Она поймала наконец-то внутри себя чувство, которое позволяет ей переломить сопротивление материи, пропустить пальцы вглубь пралша и запустить переброску. Это был тот самый переток эмоций, который до сих пор она лучше всего знала по моментам, когда после пятнадцатиминутного знакомства в баре дрейфовала от «да ну!» через барьер «ты уверена?» к «а почему бы и нет».

Она еще раз – на этот раз прямо и довольно долго – посмотрела на Андрея, подтянула коленку вверх к стойке, насладилась движением вверх бровей на лице Андрея и сказала себе: «А почему бы и нет!» И ее пальцы легко скользнули вниз, погрузившись во что-то теплое, покусывающее поры, напоминающее дорогущий крем. Графики на мониторах прыгнули вверх, на большом экране расплылась широкая панорама вневременного среднерусского мелколесья, Анно юркнула куда-то в самый дальний угол, а Андрей рявкнул:

– Техников!!!

– Техники! – как эхо повторил Керцль.

Техников не пускали в зал до установления контакта. Считалось, что их – точных людей с инженерным образованием – присутствие мешает эпиго сосредоточиться и «дать результат».

Теперь, когда они вошли, в зале сразу стало очень людно. Бригадир техников, усевшийся рядом с Квирой, недоверчиво посмотрел на показания индикаторов, перезапустил тестирование нескольких параметров, а затем обернулся к Андрею:

– Очень удачно. Устойчивость контакта восемьдесят процентов, вероятность временной точности попадания – девяносто два.

– Спасибо, Квира, – откликнулся Андрей. – Ищем вешку.

Квира пошевелила пальцами, зелень леса на большом экране на пару секунд превратилась в смазанную акварель, но четкость изображения быстро восстановилась, и собравшимся в зале теперь казалось, что они летят на небольшой скорости над бесконечным лесным массивом.

– Есть вешка! – подал голос другой техник. – Надо сдвигаться. На восток до меандра ближайшей реки, а потом строго на север.

– Квира, двигаемся, – подтвердил Андрей. – Но пойди, пожалуйста, пошире, давайте карту пятьсот на пятьсот сделаем, раз у нас сегодня все так хорошо.

– Смешанный лес, сосна, береза, осина. Кустарник определить не могу. Средняя высота деревьев шестьдесят метров. Деревня. Около двадцати дворов, – фиксировал голос из-за кадра. – Следы лесного пожара…

– Подсека, – поправил Андрей.

– Еще подсека. Озеро. Лес. Кусок пашни – примерно километр на три. Еще деревня. Двадцать дворов, не больше. Пустая. Часть горелая. Лес. Лес. Здесь больше березы и осины. Еще пустая деревня. Дворов пятьдесят… Было… Лес. Сосны почти нет.

Карта вокруг пульсирующей точки расширялась широкими мазками, на двух мониторах появилось конкретизация рельефа и описание биосферы.

– Озеро. Болота. Река. Пустая деревня. Еще. Еще деревня, но уже не пустая.

– Стоп, Квира, – это сказал уже Андрей. – Нормальная карта получилась. Давай теперь к вешке, и будем бросать ребят.

Изображение на большом экране снова на четыре-пять секунд стало неразличимым в деталях. Потом движение замерло, и все как будто бы оказались в кабине антиграта2828
  Антиграт – летательный аппарат, использующий в качестве подъемной силы локально сконцентрированную гравитацию ближайших к Земле небесных тел.


[Закрыть] или вертолета, зависшего не высоте пятидесяти-шестидесяти метров перед лесной опушкой, почти вровень с верхушками самых высоких деревьев.

У бригадира техников замигала красная точка на мониторе.

– Устойчивость контакта снижается, – чувствовалось, что он изо всех сил удерживается, чтобы недовольно не покоситься на Квиру.

Андрей посмотрел и понял, что куража не хватает и что Квира очень устала. На платье сзади у нее проступили пятна пота, шея блестела, глаза явно слипались, она была очень бледна, а руки, погруженные в посветлевшее содержимое пралша, сильно дрожали.

– Пространственная точность попадания? – спросил Андрей.

– Пять-десять километров, но снижается по мере снижения устойчивости контакта, – недовольно ответил техник.

– Я знаю про снижение в этих условиях, – одернул его Андрей и посмотрел на подошедшего Олега. – Справитесь?

– Справимся, думаю. – Олег развернулся и пошел к двери в комнату для участников экспедиции. – Места, как вижу, малолюдные, пугать некого, а мы люди крепкие, доберемся. Пошли, Фил, раздеваться.

Они скрылись буквально на пару минут за дверью, появились уже вчетвером, вместе с Кирлиным и Круюновым, завернутые в простыни. Шурика, передвигающегося с трудом, вели под руки.

Керцль хохотнул вполголоса:

– Загрузили под завязку, видимо. Постарались наши девочки.

Четверка зашла в небольшой стеклянный отсек и начала устраиваться там в шезлонгах. Андрей сбегал к буфету, нацедил пятьдесят граммов виски, потом вернулся к Квире и с рук заставил ее выпить.

– Пять минут, – сказал он ей. – Пожалуйста.

Она оглянулась.

– Не беспокойся. Я смогу.

У Андрея на мониторе зажегся индикатор, показывающий, что за стеклянной стеной с ним могут говорить.

– Все в порядке? – спросил он.

– Да, готовы, – откликнулся Олег. – Саша, перестань крутиться!

Крутюнов замер на боку и зажмурился, а Андрей отключил связь и скомандовал:

– Переброску начать!

Пока техники давали друг другу команды, дублировали и выполняли их, Андрей наполнил еще стакан виски – теперь до краев, вернулся к Квире, поставил его перед ней, а сам встал напротив стеклянной стены, отделяющей от него людей в шезлонгах.

Этот отсек постепенно заполнялся светом. Казалось, что ярче и ярче гореть начала каждая молекула воздуха. Андрей зажмурился, достал из кармана затемненные очки, надел их и снова открыл глаза. Людей в световом мареве за стеклом уже не было видно.

– Есть переброска, – доложил Керцль.

Квира выпростала руки, схватила стакан, расплескала чуть ли не с четверть, пока несла к губам, залпом выпила и еле набрала сил, чтобы поставить, а не уронить его на стойку. Потом положила рядом свои руки и опустила на них голову. Темная пыль, смешавшаяся на кистях ее рук с потом и превратившаяся в грязь, быстро высыхала. Вокруг ногтей проступило что-то ярко-красное, вещество в пралше, наоборот, теперь сияло чистейшей белизной.

– Альбедо2929
  Альбедо – второй этап создания философского камня алхимиком: исходное вещество приобретает сияющий белый цвет.


[Закрыть], – пробормотал Андрей. – Альбедо на крови.