Текст книги "Тайна Святой Эльжбеты"

Автор книги: Иван Погонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

* * *

– Плохо, очень плохо, господа! Тараканов!

– Я, ваше высокородие!

– Я же вам приказал бить, а не убивать! А вы? У убитого 7 пулевых ранений! Семь! И все в области головы и верхней части тела!

– Там темно было, ваше высокородие…

– Темно! Ствол револьвера пониже нельзя было опустить? Или со страха палили куда попало?

Тараканов молчал, опустив голову.

– Фокин, это ты додумался поленом работать?

Фокин вскочил.

– Я, ваше высокородие! Метод проверенный.

– Проверенный! Знаешь, что врач говорит? У Сыча – перелом основания черепа! Он в критическом состоянии, с минуты на минуту помрет. Нельзя было полегче бить?

– Вы же сами сказали: бить, что есть мочи…

– Я сказал! Я фигурально выразился, а ты… заставь дурака богу молиться… Прокурор подробный рапорт уже требует. Неизвестно, сколько мы теперь будем отписываться! Да и отпишемся ли? Я представляю завтрашние заголовки газет: «Чины сыскного убили обывателя поленом»! Дал бог работничков… Ладно. Всем отдыхать до завтра. Завтра на утреннее совещание каждый из вас должен предоставить соображения о том, где нам теперь искать главаря.

• 6 •

Собираясь со службы домой и надевая шапку, Тараканов обнаружил в ней дырку с оплавленными краями, на пол вершка выше того места, где обычно в шапке находилась его голова. Сразу же задрожали колени. Он сел на стул. Швабо, который стоял около двери и ждал Тараканова, с недоумением уставился на него:

– Осип Григорьевич! Ночевать здесь собрались?

– А?.. Нет, иду. – Тараканов тяжело поднялся.

– Что с вами? – Швабо внимательно посмотрел на коллегу, потом перевел взгляд на шапку, которую Тараканов держал в руках.

– Ну-ка, ну-ка. – Начальник летучего отряда решительно отобрал у Осипа Григорьевича его «пирожок» и засунул в пулевое отверстие палец.

– Да-с. Пойдем, Осип Григорьевич, в трактир. Вам надобно выпить.

С похмелья голова работала тяжело. Никаких мыслей по поводу того, где искать Семинариста, в нее не приходило, там вообще любые мысли помещались с большим трудом. «Господи, и зачем же я вчера так напился!» В трактире просидели до закрытия, потом взяли бутылку водки и дюжину пива и поехали к нему домой. Проснулся он в десятом часу утра, рядом с храпящим Швабо. Ему еле удалось растолкать чиновника для поручений. Они наскоро умылись и, не пивши чаю, помчались на службу. Едва высидев до конца совещания, Тараканов доплелся до кабинета и плюхнулся на стул. Швабо зашел следом.

– Вы, Осип Григорьевич, не похмеляетесь?

– Да не мешало бы. В голове – кузнечные молоты.

– А у меня кое-что припасено. Заприте-ка дверь.

Как только Тараканов подошел к двери, она открылась. На пороге стоял тучный господин в дорогом пальто и шелковом цилиндре.

– Михеев здесь? – громким басом спросил господин.

– Нет. Михеев через два кабинета помещается.

Не сказав ни слова, посетитель развернулся, подошел к нужному кабинету и без стука открыл дверь.

– Господин Михеев! – раздался с порога его бас.

– А, Ильин! Чем могу служить?

Дальнейшего разговора Тараканов слушать не стал. Он закрыл дверь на замок и направился к столу Швабо. Там уже стояла сороковка водки и тарелка с хлебом. Швабо, постелив на стол бланк какого-то протокола, резал на нем колбасу.

Только выпили по первой, как услышали за стеной какой-то звериный рык. Оба чиновника выскочили в коридор. Там стоял давешний посетитель и орал во все горло:

– Мало им невинного человека за решеткой держать, так они и обобрать его норовят! Но не на того напали! Я немедленно еду к градоначальнику! Я все сделаю, господин Михеев, чтобы вы оказались там, откуда я недавно вышел!

На Михеева было больно смотреть – чиновник для поручений весь съежился и имел вид нашкодившего школьника, пойманного с поличным суровым инспектором.

– Успокойтесь, успокойтесь, господин Ильин! Завтра же я верну вам кольцо!

– Завтра? А мне надобно сегодня! Я сегодня уезжаю в Кисловодск лечить желудок, который благодаря вам испортил на казенных харчах.

– Хорошо, я вам верну кольцо сегодня. Во сколько у вас поезд?

– Вы за дурака меня держите? Сейчас скажете, что принесете кольцо к поезду, а сами не придете, и я буду вынужден уехать несолоно хлебавши. Вот вам! – Ильин показал чиновнику для поручений кукиш.

– Хорошо, господин Ильин, я принесу вам кольцо домой в течение часа, максимум – полутора часов. Вы все там же проживать изволите, на Ильинке?

– Да, все там же. Так и быть, я буду ждать вас, – Ильин достал из нагрудного кармана жилета золотые часы и отщелкнул крышку, – до часу дня. Если в час дня вы не явитесь, пеняйте на себя. Честь имею.

Ильин развернулся и, помахивая тростью, направился к выходу.

Швабо тронул Тараканова за рукав:

– Пойдемте, Осип Григорьевич, допьем – и за работу.

Они скрылись в кабинете. Тут же в дверь постучали. В кабинет зашел Михеев.

– Господа! Я надеюсь, вы не станете всем рассказывать о только что услышанном.''

– За что он так на вас взъелся? – спросил Швабо.

– Да за дело. Я его в марте арестовывал, и когда в ДоПр оформлял, изъял у него ценные вещи, как положено по инструкции. Запер в сейф. И лежало там все его имущество до позавчерашнего дня. А позавчера я взял оттуда одно колечко. Сын у меня женится, на купеческой дочке. Позавчера сговор был, ну и чтобы родителям невесты немного пыли в глаза пустить, я это колечко сыну-то и отнес. Он должен был в нем посвататься, а потом мне вернуть. А тут эта банда, я весь вчерашний день вместе со всеми, как бешеный пес, бегал, про кольцо и думать забыл. Да и сегодня с утра не вспомнил. Сейчас к сыну домой помчусь. Хорошо, если сынок его дома оставил, а если на службу надел – беда! Он у меня на железной дороге служит и сегодня утром в командировку должен был уехать. В Рязань.

– Постойте, постойте, Иван Александрович, – Тараканов почесал голову. – Ильин, с Ильинки, уж не тот ли это купец, которого мы по железнодорожному делу арестовывали?

– Он самый. Его следователь отпустил, как непричастного. Показаний на него никто из задержанных не дал, а про найденный товар он сказал, что приобрел его у неизвестных лиц, польстился, мол, на дешевизну.

Швабо сказал:

– Ладно, Иван Александрович, не беспокойтесь, мы никому про сегодняшний скандал говорить не станем. Может, водочки выпьете с нами?

– Благодарю! Я бы с удовольствием, но недосуг, к сыну помчусь. Да и боюсь я пить – вдруг к градоначальнику вызовут, если кольца не добуду.

– Хорошее хоть кольцо? – Швабо разлил водку и вручил рюмку Тараканову.

– Красоты необыкновенной. Из белого золота, все бриллиантами обсыпано, а сверху – крупный такой зеленый камушек, не знаю, как называется.

– Изумруд, – Тараканов поставил рюмку на стол. – Казимир Станиславович, нет ли у вас сухого чаю? Надобно нам с вами его пожевать, чтобы запах отбить. Извините, господа, но придется нам к начальнику сейчас же идти.

Согласно «Официальному указателю железнодорожных, пароходных и других пассажирских сообщений на летнее движение 1912 года», прямое сообщение с Минеральными Водами начиналось только с 1 мая. Справились в Агентстве международного общества спальных вагонов и на городской станции железных дорог и узнали, что господин Ильин Михеева обманул. Купец уезжал не сегодня. Он приобрел два билета в двухместное купе первого класса на скорый поезд Москва – Минеральные Воды, отправлением в 9 часов 45 минут утра завтра, 1 мая.

Кошко, по своему обыкновению, встал из-за стола и, заложив руки за спину, стал ходить по кабинету.

Остановившись, он повернулся к сидевшим подчиненным и спросил у Михеева:

– Узнали, где кольцо?

– Слава богу, сын в командировку его не взял. Я к сыну домой надзирателя послал, он кольцо уже сюда везет.

– Это хорошо. Но к Ильину вы отправитесь без кольца. Не можем же мы отдать ему такую важную улику! Придете к часу и скажете, что кольцо вернуть сегодня никак не можете. Пусть он идет к градоначальнику, пусть жалуется, поделом вам будет! Это же надо удумать такое! Не сыскное, а банда какая-то. Одни – палить начинают, как будто в Порт-Артуре, другой вещественные доказательства детям раздаривает.

– Я не дарил, я во временное пользование…

– Помолчите. Так вот, к Ильину пойдете без кольца. Градоначальнику я потом сообщу, что все это было заранее нами спланировано, для поимки преступников, но гнев его праведный некоторое время потерпеть придется. Может, он вам, Михеев, несколько суток ареста выпишет. Вы как раз в камере циркуляры разыскные подучите.

– А нельзя ли сразу его превосходительству сообщить? – робко спросил Михеев. – А циркуляры я и так выучу.

– Нет! Сразу нельзя. Его превосходительство актер плохой, а Ильин – калач тертый, вдруг чего заподозрит. Поэтому сообщу только после ареста преступников. В дом к купцу соваться не будем. Во-первых, Сашки там может не быть, а во-вторых, если он там, то может получиться так же, как в Сокольниках. А мне это ни к чему. Мне нужен хотя бы один живой преступник. Да, теперь я понимаю, почему ничего из похищенного в Москве не всплыло, – Сашка сбывал цацки Ильину, а тот продавал их по всей России, через тех же людей, которые продавали украденное из вагонов. К Ильину не суемся, берем его и Сашку на вокзале. Я лично буду руководить операцией, а непосредственно арестом займется Тараканов.

* * *

Как ни странно, Тараканов почти не волновался. Он хорошо выспался, напился чаю и в половине восьмого был уже в сыскном. Они с Фокиным тщательно почистили свои «наганы», после чего отправились к Кошко. После совещания у начальника Тараканов собрал всех переданных в его подчинение надзирателей.

– Учить вас, господа, не надо, но тем не менее… Никаких «вы арестованы», «будьте любезны пройти»! За Семинаристом полтора десятка трупов. Он вооружен, и если начнет палить, то мало никому не покажется. Поэтому по моему знаку подходим сзади и наваливаемся скопом. Главная надежда на вас, Белкин. – Тараканов посмотрел на саженного роста надзирателя с кулаками величиной с голову двухлетнего ребенка. – Всем все понятно?

На Казанский приехали в девять. Белкин был одет артельщиком, Тараканов, с наклеенной бородой, – богатым коммерсантом. Они встали у главного входа и закурили.

Тут же к Белкину подошла какая-то барыня:

– Любезный, возьми-ка мой багаж вон от того извозчика и отнеси к казанскому поезду.

– Не могу-с.

– Как это, не могу?

– Занят-с. У меня специальный подряд. Ждем-с одного генерала.

Дама фыркнула и отошла.

На ее месте тут же появился неприметный мужичонка в чуйке и потрепанных сапогах. Он тихо проговорил:

– Сейчас только телефонировали с Ильинки. Ильин выехал от дома на извозчике. Едет один.

– Значит, они с Семинаристом договорились у поезда встретиться. Белкин, пойдем на платформу.

По дороге Белкину еще несколько раз пришлось отбиваться от потенциальных клиентов.

Минут через двадцать Ильин в сопровождении носильщика прошествовал в вагон первого класса.

В окно было видно, что в двухместном купе он сидит в гордом одиночестве.

До отхода поезда оставалось 15 минут. К ним опять подошел мужичонка в чуйке.

– Его высокородие приказал купца без Сашки не трогать. Осип Григорьевич, если Сашка не явится, садитесь в поезд. К сожалению, Белкин с вами поехать не может, у него одежка для спального вагона неподходящая. Но Фокин с Семеновым уже в поезде.

Дождавшись третьего звонка, Тараканов вскочил на подножку вагона.

Семинарист сел на поезд в Люберцах. Хоть и не доводилось Тараканову прежде его видеть, узнал он бандита сразу. Высокий красавец, одетый по последней моде, небрежным жестом сунул в руки носильщику рублевую купюру и зашел в купе Ильина. Тараканов, куривший в коридоре, выбросил окурок в плевательницу и зашел в свое купе.

Надзиратели вопросительно на него уставились.

– Сел.

– Как брать будем? – спросил Фокин.

– Самый простой способ – открыть дверь и начать палить в них из трех стволов. И нам безопасно, и казне на суд тратиться не придется. Да и бог нас за это скорее всего не накажет. А вот градоначальник с прокурором – не помилуют. Поэтому предлагаю следующий вариант: следим за ними непрерывно, и как только Семинарист отправится в ватерклозет, действуем: мы с Герасимом Ильичом дожидаемся его возвращения, сзади хватаем за руки, валим на пол и надеваем наручники. А ты, Семенов, в это время наблюдаешь за Ильиным. Твоя задача: не дать ему прийти к Сашке на помощь.

Семинарист захотел в туалет только в четыре часа. Они, дождавшись, пока он скроется в уборной, вышли в коридор и закурили. Семенов прошел до противоположного конца коридора.

Когда Семинарист возвращался в купе, Фокин, предупредительно подвинувшись, пропустил его мимо себя, а Тараканов, наоборот, – загородил дорогу.

– Сыскная полиция. Вы арестованы.

Сашка тут же схватил его за горло и повалил на пол. Тараканов захрипел, беспомощно суча руками и ногами. Неожиданно хватка ослабла. Тараканов оторвал от своего горла руки Семинариста и стал судорожно хватать воздух. Фокин в это время завел Сашке руки за спину и защелкивал на них наручники.

– Осип Григорьевич! Сам же сказал, чтобы никаких «вы арестованы»! – укоризненно глядя на губернского секретаря, произнес он.

– Ты где полено взял?

– Какое полено? А, шутить изволите! Я его вот этим – Фокин продемонстрировал рукоятку своего «нагана».

Начальник встречал их на Казанском вокзале лично. Ильина он сразу же велел посадить в свой автомобиль и подошел к Сашке:

– Я начальник сыскной полиции, Кошко. Как твоя фамилия?

Семинарист посмотрел на коллежского советника сверлящим взглядом и с расстановкой сказал:

– Вы мене, пожалуйста, не «тыкайте»; не забывайте, что я такой же интеллигент, как и вы.

– Хорош интеллигент, что и говорить! Ты не интеллигент, а убийца и изверг рода человеческого!

Сашка пожал плечами и замолчал.

С Кошко Семинарист беседовать отказался.

– Разговаривать буду только с юношей, который меня в поезде брал. Он вроде человек культурный.

Их оставили в кабинете один на один.

Семинарист попросил папиросу, молча выкурил ее, держа скованными наручниками руками, а затем сказал:

– Я все расскажу, если вы мне на один вопрос ответите. Как вы меня нашли?

Тараканов немного подумал и решил правду не скрывать.

– Да дружок ваш, Ильин, больно жадным оказался. Колечко приметное мы у него в марте отобрали, с одного из ваших грандов. А он, вместо того чтобы забыть про него, пришел за ним в сыскное, да еще и скандал здесь устроил.

– Ах он черт!

ЭПИЛОГ

«Московской сыскной полицией задержан мещанин Камышкин, совершивший ряд вооруженных нападений с убийствами. При допросе в управлении сыскной полиции он намеревался совершить побег и наручниками нанес допрашивавшему его чиновнику несколько ударов по голове. Несмотря на сильные поранения, чиновник не растерялся и до прибытия помощи не выпускал из своих рук преступника.

Камышкин сознался в совершенных им преступлениях.

Пострадавшего отправили в больницу. Там ему наложили швы и перебинтовали голову».

Из газет

В этот вечер Тараканов с Настей договорились посетить Малый театр.

«В середине 1911 года в Московской губернии образовалась шайка вооруженных грабителей, занимавшаяся грабежами и убийствами. Работала шайка в Московской губернии. В Москве шайка появлялась налетом, дня на два, три, и затем исчезала. Награбленное сбывали обычно в провинции. Во главе шайки стоял Александр Камышкин, носивший кличку Сашка-Семинарист. Им и были убиты шоферы черного автомобиля, магистр фармации Белостоцкий и многие другие.

Камышкин раньше учился в Пензенской духовной семинарии, но был исключен за малоусидчивость. Он прибыл в Москву и стал готовиться на аттестат зрелости. Но здесь он попал в компанию молодых людей и женщин, быстро сбился с пути и иод их руководством всецело занялся мелкими кражами. Правой рукой Камышкина был студент университета Сергей Павлюченко. В банду также входили рабочий пивоваренного завода Николай Французов и два брата Сычевы.

В последнее время шайка обнаглела до невероятности и производила вооруженные ограбления среди бела дня под самой Москвой, в густонаселенном районе. Несколько дней тому назад в Сокольниках в ходе перестрелки с чинами сыскной полиции Павлюченко и двое братьев Сычевых были убиты. Еще раньше умер от последствия поранения в руку Французов. Живым был задержан только главарь шайки Александр Камышкин. Чиновник сыскного отделения задержал его в поезде Москва – Минеральные Воды. В кармане у него оказался заряженный «браунинг».

На допросе экспроприатор сознался, что участвовал в 35 убийствах и грабежах, причем в 14 случаях шайкой было убито 18 человек. В числе убитых – шофер Бектяев и слесарь Савинов, магистр фармации Белостоцкий, четыре старухи Петровского парка – хозяйка, две девицы-приживалки и служанка, два сторожа лесного склада и пр. Шайкой этой были ограблены: покойный председатель московской губернской земской управы Рихтер, доктор Постников, доктор Пряжков. Ими же было совершено нападение на колбасника Брота, причем тяжело ранена жена колбасника, нападение на англичан братьев Парни, компанию на Воробьевых горах, причем пострадал ребенок, доктора Барбарисова и купца Милованова.

Убийство шофера черного автомобиля экспроприатор объяснил желанием совершить ограбление колбасника Иванова, проживающего в деревне Купала. Ограбление должно было быть совершено под видом полицейских, причем у них в автомобиле имелась полицейская форма. Курьезно отметить, что сам колбасник Иванов помогал разбойникам вытаскивать застрявший в яме автомобиль.

В автомобиле находились Камышкин, братья Сычевы и Павлюченко; последний раньше учился специально для этого управлять автомобилем, но был еще неопытен и быстро свалил автомобиль в канаву. Камышкин решил убить шофера и механика внезапно. Шофер был убит на месте, в автомобиле, механик же Савинов был только ранен и бросился бежать, но грабители быстро его поймали и добили».

Из газет

«Сашка был приговорен судом к повешению, но по амнистии, последовавшей к Романовскому юбилею, наказание ему было смягчено до 20 лет каторжных работ.

Февральская революция освободила Сашку, пожелавшего якобы отправиться на фронт. На самом деле Сашка явился в Москву, где и принялся за прежнее. Он не забыл свести счеты с Ильиным и убил его.

Большевикам Сашка чем-то не угодил и был ими расстрелян в 1920 году в Москве».

А.Ф. Кошко. «Воспоминания русского Шерлока Хольмса»,

газета «Иллюстрированная Россия»,

№ 2 (35), 1926 год, Париж

«Действия Правительства.

Государь Император, по всеподданнейшему докладу кавалерской думы ордена Святого Равноапостольного князя Владимира, Всемилостивейше соизволил пожаловать, 22 сентября 1912 г., кавалерами Императорского ордена Св. Владимира четвертой степени… за исполнение поручения начальства, сопряженного с явной опасностью:…губернских секретарей:… младшего помощника участкового пристава московской столичной полиции Осипа Тараканова…»

«Вестник полиции. Еженедельный журнал с иллюстрациями»,

№ 50, декабрь 1912 года

ТАЙНА СВЯТОЙ ЭЛЬЖБЕТЫ
1914 год

• 1 •

«Руссо-Балт» свернул с Садового кольца на площадь Павелецкого вокзала. Едва автомобиль остановился, из него легко выпрыгнул молодой человек в кожаной куртке ярко-желтого цвета, обежал машину спереди, открыл дверь и подал руку даме в громадной шляпе, украшенной целым букетом цветов.

– Мадам!

Дама одной рукой подобрала платье, другой оперлась на руку молодого человека и аккуратно спустилась на булыжную мостовую. Потом шофер принял от сидевшей на заднем сиденье няньки полуторогодовалого мальчугана в матросском костюмчике и стал крутить головой в поисках артельщика. Долго его искать не пришлось – к выгодному клиенту их уже бежало несколько человек.

Распорядившись вещами, молодой человек с ребенком на руках в сопровождении дамы и няньки пошел к вокзалу.

Очень жаль, Осип, что ты все-таки не нашел времени проводить нас до Каширы.

– Настя! Ну сколько можно! Я же тебе сто раз говорил: перед отставкой надобно привести все дела в порядок. А у меня столько бумаг накопилось, что над ними днем и ночью приходится сидеть. Ну не могу же я быть свиньей и недоделанную работу товарищам оставить. У них и без меня забот полон рот. А в Каширу ехать – два дня терять. Да и не отпустит меня Кошко.

– Ну да, отговариваться ты горазд! Тебе бы только от жены улизнуть. Впрочем, на сей раз я потерплю – всего две недели осталось твоей казенной службе.

Тараканов вздохнул.

Нож в спину он получил совершенно случайно.

Вечером шел со службы домой и на Страстном увидел Лешку-Хлыста, за которым вся сыскная гонялась с самого Рождества. Лешка был не один: на каждой его руке висело по размалеванной девице. Тараканов повертел головой в поисках городового, но, как назло, рядом ни одного из них не оказалось. Пришлось действовать в одиночку. Револьвера при нем не было, да и если б был, стрелять он бы не стал: весь бульвар публикой заполнен. Поэтому коллежский секретарь приблизился к Хлысту вплотную и, ни слова не говоря, ударил его в челюсть. Хлыст беззвучно свалился на панель, его барышни завизжали, а Тараканов достал свисток и дал несколько коротких сигналов. Услышав далекие ответные свистки, Осип Григорьевич вынул из кармана пиджака веревочную связку и наклонился над задержанным. В это время одна из девиц достала из своей сумочки нож и со всей силы воткнула его в спину Тараканова. Он охнул, распрямился, схватил девицу за руку и потерял сознание.

После выписки из больницы Настя поставила условие: или служба, или она.

– Не надоело тебе по больницам валяться.'' Сколько раз тебя резали?

– Это первый.

– Осип! Мне не до шуток! Пулю из тебя уже вынимали, голова вся в шрамах, теперь вот нож… Ты о семье думаешь? Если с тобой что случится, куда мне с малым ребенком деваться? Кто нас кормить будет?

– Можно подумать, мы одним моим жалованьем живем.

– Вот и я про это – и без казенных денег обойдемся!

Тетка на прошлый Покров преставилась, и Осип Григорьевич унаследовал ее мясную торговлю. Он съездил в Тулу, обошел вместе со старшим приказчиком все четыре, теперь уже свои, лавки, позвал приказчика в трактир, угостил его обедом, распил с ним за помин теткиной души полбутылки водки и сказал:

– Вот что, Кузьма Матвеевич. Я в Тулу перебираться пока не собираюсь, так что вся торговля теперь в твоих руках будет. Условия у меня такие: ты воруй, сколько хочешь…

– Да что ж вы такое говорите, Осип Григорьевич! Да я за всю службу и копейки из выручки не взял!

– Ну да, ну да, рассказывай. А на какие шиши ты у себя в деревне двухэтажный дом выстроил? Ась? На сорок рублей жалованья? Люди сказывают, что у тебя в том дому даже орган трактирный стоит.

Приказчик опустил голову.

– В общем, воруй, как воровал, но с одним условием. Мне пятьсот рублей в Москву будешь присылать ежемесячно.

– Побойтесь бога, Осип Григорьевич! У нас и оборотов таких нет!

– Обороты у нас, Кузьма, многотысячные. И не торгуйся, я тебе не лавочный покупатель. Мне пятьсот, да мамаше моей в Каширу радужную. А не согласен – скатертью дорога. На твое место много охотников сыщется.

Кузьма поскрипел зубами, но согласился.

Молодые переехали в трехкомнатную квартиру на Большой Дмитровке, полностью сменили обстановку и подумывали летом, оставив Ванюшку на попечение бабушек, прокатиться по Европе. Настя грезила Парижем.

Но планам не суждено было сбыться: в конце мая Тараканов получил ножа, а по выписке из больницы – ультиматум от супруги. Пришлось уступить. Он написал прошение и пошел к Кошко.

Начальник долго его уговаривал, а когда понял, что решение коллежского секретаря твердое, сказал:

– Что ж, воля ваша. Только будет у меня к вам одна просьба – послужите хотя бы до августа, а? Дайте мне спокойно в Департамент перебраться. Уйдем из Московского сыскного вместе.

– Значит, это не слухи?

– Не слухи. Я назначен командовать всем сыском империи.

– Разрешите поздравить, ваше высокородие!

– Поздравляйте. Так послужите до августа?

– Конечно.

– Тогда позвольте дать совет: напишите рапорт на отпуск на два месяца, с первого августа. Погуляете, содержание получите, два месячных оклада-то не лишние. Ну а после отпуска – и в отставку.

Конец лета решили провести у матери, в Кашире, Ванюшке был полезен и свежий воздух, и бабушкины молоко с маслом. Где будут жить после отставки, пока не решили: неожиданно для Тараканова Настя стала подумывать о переезде в Тулу.

– Дом твоей тетушки добротный, светлый, просторный, на тихой улице. Театр у вас есть, рестораны неплохие, сады хорошие. Ты с утра будешь в лавку ходить, я по хозяйству хлопотать, а вечером буду кормить тебя ужином. Сделаюсь совсем купчихой. А заскучаю, так всегда можно в Москву вернуться. Что ты на это скажешь, Ося?

Представив баронессу фон Клопп тульской купчихой, Тараканов заулыбался.

В благодарность за отыскание убийц своего шофера владелец «Парижского гаража» предложил Тараканову бесплатно обучиться езде на автомобиле. Полицейский, не раздумывая, согласился. Кошко, узнав о том, что его подчиненный получил шоферское удостоверение, несколько раз просил Осипа Григорьевича подменить его водителя, а убедившись в квалификации сыщика, стал разрешать пользоваться своим автомобилем, и не только по служебной необходимости.

Бумаги Тараканов исполнял до полуночи. Когда глаза начали слипаться, он отложил перо и откинулся на спинку стула. Только теперь он обратил внимание на стоявший на улице гул многотысячной толпы. Осип Григорьевич убрал бумаги в сейф, потушил лампу, надел тужурку и пошел домой. Когда он вышел на бульвар, ахнул: напротив дома градоначальника колыхалось людское море. Конца и края этому морю видно не было. То и дело из толпы раздавались крики «Ура!», «Долой Австрию!», «Долой Германию!», «Да здравствует Сербия!».

Тараканов остановился рядом с городовым, стоявшим у ворот дома градоначальника, и закурил.

– По какому поводу демонстрация? – спросил он у городового.

– Как по какому? Да нетто вы не знаете? Австрияки сербам войну объявили! Об этом все газеты пишут.

– Вот оно как. Значит, все-таки решились…

Тараканов выкинул недокуренную папиросу, переложил кошелек из заднего кармана брюк в карман тужурки и стал пробираться сквозь толпу в сторону дома. Когда он дошел до Страстной, с балкона ресторана Козлова грянул гимн.

* * *

Именины отмечали в узком семейном кругу, в Кашире.

Поставив на стол выпитую рюмку, теща спросила.

– Чего же вы, Осип Григорьевич, вчера не приехали, в свой день рождения? День-то был неприсутственный.

– Наша служба неприсутственных дней не знает, Генриетта Витольдовна. Меня и сегодня отпустили только потому, что я с завтрашнего числа в отпуске. Настя, чем будем завтра заниматься? Может, по грибы? Говорят, лисичек в лесу – пропасть.

– Можно и по грибы. Кстати, ты где собираешься товарищей по случаю отставки угощать? Дома или в кухмистерской? Я потому спрашиваю, что ежели дома, то мне надо будет в Москву съездить, все подготовить.

Тараканов замялся.

– Чего молчишь?

– Видишь ли, Настенька, я не считаю возможным сейчас уходить в отставку.

– Осип! Мы же обо всем договорились!

– Когда мы договаривались, войны не было.

Настя бросила салфетку на стол.

– Может быть, ты еще на фронт попросишься?!

На фронт Тараканов уже просился. 21 июля он пришел в городское по воинской повинности присутствие, безропотно отсидел два часа в очереди и предстал перед худым, как щепка, сорокапятилетним штабс-капитаном с испитым лицом.

– Да вы что! Какой фронт! Какой охотник[5]5
  Здесь доброволец (Прим. автора)


[Закрыть]! Мы запасных по жребию призываем, да и тех размещать негде! Сапог на всех не хватает. У нас роты – сплошь из унтеров. А вы? Вам из винтовки стрелять приходилось?

– Нет.

– Ну вот. Да вас элементарным вещам учить надо, по крайней мере полгода. А через полгода, бог даст, мы уже Берлин возьмем. Где служить изволите?

– По полиции.

– Кхм. Занятие неплохое. И нужное. В каком участке?

– Я в сыскном…

– Тем более! Ворья-то сколько кругом развелось. Вот я в прошлом месяце задремал на скамеечке на бульваре, просыпаюсь, а бумажника-то и нет!

– Заявили?

– Не стал. Все равно не найдете.

– Откровенно сказать, найти украденное в данном случае действительно крайне тяжело.

– Вот-с! Но с ворьем бороться надо. Поэтому ступайте, молодой человек, и служите там, где служите. А у царя-батюшки и без вас штыки найдутся.

– А ты считаешь, что я должен сидеть в тылу?

– Я считаю, что в первую очередь ты должен думать о своем ребенке. Тебе и вправду не терпится сиротой его сделать?

– Да ты не переживай, Настенька, – вмешалась в разговор мать, – не возьмут Оську в солдаты, один он у меня, а таких не берут, я у нашего воинского начальника узнавала.

– Да он, маменька, охотником задумал поступать!

– Ничего я не задумал. А только службу оставить не могу. И все, хватит на эту тему говорить. Не портите мне праздник. До конца войны моя отставка отменяется.

Тараканов пробыл в отпуске три недели. За это время он отоспался, поправился на 5 фунтов на матушкином молоке и сметане, съездил в Тулу, проинспектировал торговлю, попил водки с Масловым, купил домой новый самовар, а 25 августа вышел на службу.