Текст книги "1941 – Бои местного значения"

Автор книги: Иван Байбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Поэтому – только ТБ-3. А эти тихоходные старички мало того что при значительной общей грузоподъемности имеют низкую именно пассажирскую вместимость, так еще и днем, в условиях господства в воздухе немецких истребителей, есть не что иное, как просто большие мишени, которые смогут долететь до места назначения только в том случае, если у немецких летчиков закончился боекомплект.

Отсюда следует, что переброска возможна только ночью, и этот вариант вроде как хорош еще и тем, что ТБ-3 штатно проектировались для ночных полетов (и ночного бомбометания) и оснащены для этого всем необходимым оборудованием, а их экипажи имеют соответствующую подготовку и немалый опыт ночных полетов. Но тут новая сложность – почти никто из летчиков 326-го десбап, дислоцированного рядом, на аэродроме Пуховичи, и с кровью оторванного от бомбежек для переброски бригады под Белосток, на тамошних аэродромах не был, особенностей взлетно-посадочных полос и ориентиров окружающей местности не знает. Нет, летают-то они хорошо, могут даже без привязки к наземным ориентирам, по приборам или по радиолучу, так что долетят, это не вопрос. Но вот как будут садиться – ночью, на незнакомую полосу, битком набитые десантниками, да еще и с грузом на подвеске?! К тому же и сами аэродромы – это тебе не гладкая и ухоженная бетонная взлетно-посадочная полоса, а перепаханная вражескими бомбами грунтовая полоса отнюдь не в идеальном состоянии…

Хорошо еще, что командующий Белостокским укрепрайоном генерал Хацкилевич оказался нормальным военным, без дурного начальственного гонора, без спеси и тупого чванства в стиле «делай, как я сказал!». Даром что танкист, а к проблемам переброски бригады отнесся со всем вниманием – не только собрал и сконцентрировал на оговоренном аэродроме уцелевший состав подразделений аэродромного обслуживания, но и выделил дополнительно в помощь людей, транспорт, быстро решил организационные вопросы размещения прибывающих десантников. Да и вообще, отнесся как к родному – полковник не ожидал такого доброжелательного отношения, и это слегка даже настораживало…

В общем, всем миром, но особенно благодаря героизму и самопожертвованию летчиков, которые всю эту короткую летнюю ночь трудились на пределе сил, справились! Десантников набивали в самолеты, как селедку в бочки, – в крыльевые ниши, в бомбоотсеки, проходы и пулеметные кабины, для экономии места с собой они брали только личное оружие, все остальное – под фюзеляжем, с использованием специальных подвесок конструкции инженера Гроховского, дай бог ему здоровья. Там же, под брюхом, между колесами, транспортировали штатную артиллерию и легкую бронетехнику бригады, а еще мотоциклы, боеприпасы, топливо, снаряжение и все остальное имущество, которого, после того как в суматохе передислокации выгребли склады, оказалось неожиданно много. В дальних закоулках нашлись даже несколько динамореактивных безоткатных 76-миллиметровых пушек Курчевского на колесном ходу, разработанных в 1930-х годах специально для применения в десантных войсках, и запас снарядов к ним. Их тоже взяли, а вот пулеметные броневики БА-20 Левашов, по согласованию с Хацкилевичем, решил с собой не брать. Они хоть и полегче тех же Т-37 и Т-38, но по силуэту значительно выше, за счет этого пристраивать их на внешнюю подвеску под фюзеляж – тот еще геморрой, а предварительно снимать и ставить потом пулеметные башни – оно того не стоит. Да и гусеничные плавающие машины в тех краях однозначно лучше будут. Поэтому броневики оставили, а взамен догрузили взрывчатку и гранаты – вот они уж точно лишними никогда не будут.

Левашов летел крайним самолетом – он, как и все покорители воздушной стихии, категорически избегал слова «последний». А до вылета всю ночь провел на аэродроме, в диком нервном напряжении, организовывая и утрясая, решая внезапно возникающие вопросы и проблемы, с каждым отправленным самолетом боясь услышать, что не долетел, и всеми силами заглушая в себе этот страх за своих ребят. И вот теперь он долетел крайним рейсом, и все его ребятушки и летчики долетели, и теперь все хорошо, и сердце отпустило. А дальше… дальше будет привычная боевая работа, рейды и диверсии в тылу врага – то, к чему так долго готовился он сам и готовил своих орлов. Ну, фашистские гадины, держитесь теперь за свои штаны – десант атакует!

Глава 1

Сергей, подстелив плащ-палатку прямо на утрамбованную землю поселковой площади, в состоянии комфортной расслабленности – «жизнь-то налаживается» – сидел возле трофейного пушечного бронетранспортера, привалившись спиной к его переднему колесу и устремив полузакрытые глаза в ярко-синее небо без единого облачка. Рядом была удобная тенистая скамейка, на которую при желании можно было даже прилечь, но ему сейчас почему-то хотелось именно так – сидеть, опираясь о нагретую палящим полуденным солнцем броню. А еще – вдыхать неповторимый букет из запахов бензина, масла и сгоревшего пороха от горячего, славно потрудившегося совсем недавно пулемета, при этом лениво перекатывая в голове мысли и эмоции после только что закончившегося боя.

Совсем уже скоро ему предстоит снова окунуться в обычные послебоевые хлопоты, в нынешней ситуации еще и осложненные вероятностью скорого появления противника, причем в неизвестном количестве. И значит, снова нужно будет распределять задачи, принимать быстрые и желательно наиболее эффективные решения по множеству вопросов, носиться в бешеном темпе туда-сюда, проверяя и контролируя. Ведь только что закончившийся бой – это первичная и самая, пожалуй, легкая часть операции по уничтожению противника и захвату трофеев. Теперь предстоит гораздо более трудоемкая фаза – эти трофеи сохранить, интегрировать в общие боевые построения отряда, да еще и придумать, как использовать их с наибольшей результативностью.

Ну а сейчас, пока кавалеристы капитана Сотникова, прекратив свои недавние выкрутасы в казачьей джигитовке, уже спокойно и вполне грамотно обеспечивают охрану периметра, в то время как бойцы атакующих групп с автоматическим оружием тщательно прочесывают весь поселок на предмет поиска возможно спрятавшихся где-нибудь особенно храбрых представителей немецкой армии, у него есть несколько свободных минут, чтобы расслабиться и неспешно упорядочить в голове свои ощущения и оценки событий по итогам боя, а заодно прикинуть задачи на ближайшее будущее.

Итак, собственно бой. Первый серьезный бой его первого подразделения в этой реальности. Несмотря на некоторые, глубоко запрятанные Сергеем опасения возможных ощутимых потерь – ведь тактики боевых групп или звеньев его бойцы пока не знали, одно поспешно проведенное вчерашней ночью занятие по тактике штурма помещений звеньями не в счет, – и захват бронетехники, и последующая атака поселка прошли почти в полном соответствии с планом. Захват техники – вообще отлично, замечаний нет. Действия атакующих групп – вот тут были те самые опасения, потому что для успешности действия таких групп необходимы и серьезное обучение, и многократные тренировки. Но в целом его бойцы справились без особых ляпов и самое главное – сумели выполнить боевую задачу без невозвратных потерь. Может быть, им в этом помогли напор и боевой азарт, а может, еще и то, что немцы совсем уж неприлично расслабились и не ожидали атаки, да еще такой яростной и настолько насыщенной огнем автоматического оружия. Как бы там ни было, действия атакующих групп, с учетом трех легкораненых и двух средней тяжести, вполне можно оценить на «хорошо».

Вот кавалерия… кавалерия, конечно, поставленные ей боевые задачи в целом тоже выполнила, но с определенными непредвиденными отступлениями от плана атаки, повлекшими за собой неоправданные потери. Ну не смогли лихие красные конники удержаться в рамках поставленных задач, под конец боя забыли про осторожность и начали демонстрировать свою удаль. А может, лихие рубаки попутно выплескивали на так кстати подвернувшихся врагов свои нервы и злобу, распиравшие их после злополучных боев начала войны. Как следствие, три кавалериста погибли, а еще пятеро ранены, хорошо хоть тяжелых нет, а то намучились бы сейчас с ними… с учетом таких потерь, оценить действия кавалерии даже как удовлетворительные можно лишь с большой натяжкой. Понимает это и «главный кавалерист», капитан Сотников, который сейчас в противоположном углу площади, подальше от Сергея, весь красный и с выпученными от гнева глазами, но стараясь при этом все же сдерживать громкость голоса, яростно воспитывает свой младший командный состав, используя для этого отнюдь не благопристойный литературный язык. Ну, а раз понимает и уже сам занялся воспитательными процедурами, особо ругать кавалерию, пожалуй, не стоит. Тем более что их экспрессивные выходки, судя по ужасу в глазах пленных немцев, отразились на психике последних весьма трагическим образом.

Причем особенно драматически радикальное расширение рамок осознания реальности непобедимых арийских сверхчеловеков произошло у дежурного радиста. Будучи в самом начале захвата техники легко оглушен, а затем связан и выброшен из кузова бронетранспортера на землю под ним, чтобы не путался под ногами пулеметчиков, он потом, в процессе штурма, очнулся и смог посмотреть представление с кавалерий, что называется, от начала до конца, к тому же из партера. Теперь радист, которого после боя за шиворот, как мешок картошки, перетащили в угол площади поближе к остальным пленным и там прислонили к невысокому забору, всем телом судорожно трясся мелкой дрожью, искательно заглядывал в глаза стоящей неподалеку охране и все время что-то бормотал по-немецки, очень часто употребляя слово «камраден». К тому же, судя по мокрому пятну на штанах, радист, в процессе его волочения к остальным пленным, похоже, попутно реализовал насущные потребности своего организма в избавлении от излишней жидкости. Хорошо хоть, на этом и остановился, а то потом допрашивать его было бы совсем некомфортно.

Подводя итоги, можно констатировать, что бой, в общем и целом, прошел успешно, поставленные перед боем задачи выполнены в полном объеме, боевые потери для первого раза находятся в допустимых пределах. Основное, ради чего все и затевалось, – у отряда добавилось мощной, высокопроходимой, маневренной и очень неслабо по нынешним временам вооруженной бронетехники, которая значительно усилит его боевые возможности. Пожалуй, в таких условиях наступает пора уже и «попрогрессорствовать» немного, в первую очередь в плане организации эффективного боевого применения боевой техники, как нашей, так и немецкой, а также обучения личного состава с этой техникой правильно взаимодействовать. Ну, и потихоньку саму технику начинать апгрейдить…

Теперь мысли на ближайшую перспективу…

«Первым делом технику трофейную с площади, а лучше вообще из поселка, надо поскорее убирать – в случае если сейчас еще немцы подойдут и новый бой завяжется, она там ни к селу ни к городу. Да и с воздуха слишком заметна, если противник в ходе боя авиацию вызвать успеет – тогда моим новым красивым и очень полезным трофеям полный п… в общем, уничтожат с воздуха мои трофеи. И самому поселку изрядно достанется при бомбежке… Зачем немцы вообще бронетранспортеры в поселок загнали, да еще и выставили их так глупо на площади, до сих пор понять не могу. Наверное, решили, что война на сегодня уже закончена и противника в ближайшей округе больше не осталось, а тут мы – “сюрпри-з-з-з!”… Ладно, эта задача Гаврилову, пусть броню пока гонит в дубраву, к остальной колонне, и там маскирует… и пусть сразу привлекает к этому делу пленных водителей – зря, что ли, их в живых оставили…

Трофеи эти опять же… нет, техника нам, конечно, досталась очень хорошая, это не вопрос. Вопрос – откуда она тут вообще взялась?.. Не должно здесь и сейчас такой техники быть – все бронетранспортеры на первом этапе войны были сосредоточены в танковых и механизированных дивизиях, которые сейчас своими маневренными клиньями прорыва от Гродно и Бреста сошлись под Минском, блицкриг там реализуют!.. Впрочем, это наверняка прояснится в ходе допросов пленных фашистов, но вот, кстати, что касается именно этих короткобазных боевых машин – теперь однозначно и совершенно определенно мне ясно, что я сейчас не в прошлом моей реальности, а именно в реальности параллельной. Потому что в моем варианте истории такие вот двести пятидесятые “Ханомаги”, то есть легкие полугусеничные бронетранспортеры с укороченным десантным отделением, у немцев в войсках массово появились только к концу 1941 года, а конкретно вот эта модификация, с 75-миллиметровой танковой пушкой, вообще поступила на вооружение где-то уже в 1943-м…

И вот еще насчет воздуха – за воздухом надо бы повнимательнее наблюдать, а то как бы не вляпаться в большие неприятности. То, что мы тут уже вон сколько времени катаемся, а немецкая авиация ни перемещение отряда, ни только что закончившийся бой до сих пор не обнаружила, – это, как говорится, не наша заслуга, а их недоработка. Или, скорее, наше большое везение, а оно ведь рано или поздно неизбежно закончится. Отсюда вывод – режим маскировки и наблюдение за воздухом усилить, все зенитные средства в постоянную готовность к отражению воздушной атаки, благо у нас их теперь, с учетом кормовых пулеметов новых трофейных БТР, очень прилично. Это, пожалуй, я поручу организовать Игорю Петрову.

С остальными трофеями пусть старшина Авдеев разбирается, тут я ему под руку лезть не буду. Надо только не забыть напомнить, чтобы и немецкую форму, которая не сильно повреждена и не сильно в крови, с трупов тоже поснимали, может, потом для чего и пригодится. И чтобы документы обязательно у всех убитых собрали… а еще чтобы самих убитых из поселка поскорее убрали, пока трупы на этой жаре разлагаться не начали…

Поселок этот еще, теперь лишняя головная боль… вот уж воистину не было у бабы забот, так купила баба порося. С поселком, и особенно с его жителями, прямо как в том анекдоте, неудобно может получиться. Потому что в процессе азартного вожделения немецкой бронетехники, а также с целью пресечения бесчинств арийских супергероев, поселок и его население мы у немцев лихо отбили, это да, это хорошо и это нам плюсик в карму. Но вот теперь и думай, что с этим поселком и его населением дальше делать. Пожелать всего хорошего и чтоб держались там, оставить людей на произвол судьбы и идти дальше по своим делам? Так ведь немцы, как только его снова займут и прознают, что в этом поселке их боевых товарищей побили – а прознают они однозначно, потому что абсолютно все следы только что прошедшего боя уничтожить просто невозможно, – тогда поселку тут же и абздец наступит полный. Фашисты тут все сожгут однозначно, причем вместе с населением, и при этом населению еще сильно повезет, если его, это население, немцы убьют до того, как сожгут, а то ведь могут и заживо, были прецеденты…

Тогда что – брать поселок и его население под охрану и оборону?.. Пожалуй, все же придется, а иначе скотство получится, из-за таких вот подстав в стиле “немца убили и убежали, а местным потом отдувайся” многие местные жители на временно оккупированных территориях потом нашу армию сильно не любили и с немецкой администрацией сотрудничали… Да и белорусы – это тебе не всякие разные “петлюровцы”, “бандеровцы” и прочие “натерпевшиеся от москалей”, они реально братский народ, который всегда и во всем вместе с нами был. Тогда нужно продумывать и как-нибудь увязывать с нашими планами еще и этот вопрос.

Впрочем, если все сложится так, как оно сейчас выстраивается, и если все мои задумки удастся успешно реализовать, то линия обороны, пожалуй, может пройти и так, что этот поселок вообще в нашем тылу окажется. Но про это сейчас рассуждать еще рано, тут все будет зависеть от численности и диспозиции немецких войск в окрестностях Суховоли, а это, в свою очередь, станет ясно только по результатам разведки…

С местным населением, кстати, в любом случае работу надо будет провести, разъяснить текущий момент и дальнейшие возможные перспективы. А заодно узнать, когда и кто тут проезжал, проходил, проползал. И еще – что и где тут поблизости было брошено, спрятано, а может, и кто живой спрятался. Детишек на эту тему порасспрашивать… обязательно разузнать про местные дорожки и тропинки, которых на картах нет. Официальная часть, политинформация и доведение текущего положения на фронтах – это, пожалуй, к Трофимову. А вот насчет расспросить и разузнать про всякие спрятанные полезности – тут лучше Пал Егорыча никто не справится. Ну, а быстро и качественно пошарить потом по окрестностям, отыскивая указанные места – это пускай Сотников со своими буйными и недисциплинированными архаровцами реабилитируется…

Но вот тащить сюда все, что по округе найдем, наверное, не стоит, иначе погрязнем в имуществе, отяжелеем и потеряем маневренность. Значит, искать все подряд, но брать и тащить к поселку только то, что нам нужно сейчас для выполнения задачи рейда. А остальное – учесть, отметить местоположение, при необходимости дополнительно замаскировать и оставить на будущее для эвакуационных команд…

Теперь – что именно из найденного нам будет нужно? Ну, начну, пожалуй, по нарастающей.

Все легкое стрелковое оружие, а также все пулеметы, в том числе станковые и крупнокалиберные, минометы всех калибров, противотанковую артиллерию – собираем и берем с собой обязательно. Полковые пушки, если найдем, тоже. Все это вооружение не особо тяжелое и габаритное на чем везти и чем буксировать имеем, а дополнительная огневая мощь еще никогда никому не мешала. Всю остальную артиллерию не берем, она нам сейчас не нужна, а на ногах повиснет гирей.

Броневики – их тоже берем все. Учитывая, что в ближайшее время планируются в основном боевые операции с использованием дорог, а также то, что все наши броневики по мотору, трансмиссии и ходовой – те же автомобили, они нам в любом количестве не помешают.

Танки… вот тут надо смотреть, какие именно танки. Все танкетки, все малые, а в особенности плавающие танки типа Т-37, Т-38 и, конечно же, Т-40 берем однозначно. Разведка, связь, боевое охранение, легкие диверсии, да та же буксировка – везде им применение найдется. А вот все остальные танки – легкие, типа Т-26 и БТ всех модификаций, средние Т-34 и Т-28, тяжелые КВ – все это нам вот конкретно сейчас не нужно, поэтому пусть пока постоят.

Транспорт тоже не весь нам сейчас потребен будет… легковушки, например, отряду сейчас только для лишнего форсу, поэтому в любом техническом состоянии пока не нужны. Вот грузовики – это да, грузовики берем все, причем даже требующие посильного ремонта – если после освобождения пленных еще одна моя идея выгорит, грузовики нам очень понадобятся.

Тракторы, они же тягачи для артиллерии и всего остального, что в Красной армии предполагалось тягать. Здесь тоже надо смотреть, какие именно тракторы и какие тягачи. Все обычные тракторы, хоть колесные, хоть гусеничные, которые без переделок попали в армию прямиком из народного хозяйства по мобилизации, нам однозначно не подойдут ввиду тихоходности и принципиальной неприспособленности к использованию в условиях боевых действий. Есть еще отдельная категория специализированных гусеничных тракторов и артиллерийских тягачей, разработанных специально для армии. Это тяжелый тягач “Коминтерн” и его более современный аналог “Ворошиловец”, средние транспортные тракторы СТЗ-5 и С-2 “Сталинец”, а также легкий гусеничный бронированный артиллерийский тягач Т-20 “Комсомолец”. Тяжелые и средние тягачи нашему отряду тоже пока без надобности, хотя машины в принципе хорошие и, безусловно, очень полезные. А вот легкий артиллерийский тягач “Комсомолец” – это Вещь с большой буквы, и вот он нам однозначно будет потребен в любом количестве. Очень удачная машина, изначально спроектированная для выполнения множества задач, от буксировки легкой артиллерии и перевозки грузов, личного состава по бездорожью до эвакуации раненых прямо с поля боя. Их в моем времени еще партизаны очень любили использовать, потому что очень проходимы они были по лесным дорогам и малые габариты имели. А еще эти машинки простые и неприхотливые в эксплуатации, несложные в ремонте, сделаны на базе автомобильных агрегатов, поэтому с запчастями проблем не будет… вот их бы насобирать, да побольше, побольше…

С найденышами тоже не все просто вырисовывается. Ведь среди отступающих в беспорядке советских войск сейчас имеется в наличии изрядное количество немецких шпионов из их фронтовой разведки. И наверняка в общей массе народа, что сейчас конкретно возле этого поселка прячется по лесам, сколько-то агентов абвера обязательно затесалось. Это проблема, которая в наших условиях – дефицита времени и ограниченности в способах проверки – эффективного решения не имеет в принципе. Ну, конечно, кроме как не брать вообще никого. А это решение мало того что непродуктивное для целей сбора людских ресурсов, так еще и вредное, поскольку немецкие шпионы там отираются не просто так, а с целью скорейшего истребления этих самых людских ресурсов путем наведения на них своей авиации и прочих средств уничтожения… Поэтому найденных по лесам и кустам бедолаг мы собирать все равно будем, но дальнейшие боевые действия надо строить с учетом возможного наличия среди них вражеских глаз и ушей. Лишняя головная боль, конечно, но тут ничего не поделаешь. В связи с этим надо будет предупредить Трофимова об усилении режимных мероприятий и отдельно проинструктировать Сотникова…

И вот теперь, рассматривая все это совместно, в комплексе: необходимость сбора найденышей, но при этом создания для них временного карантина для проведения контрразведывательных мероприятий; необходимость сбора техники и вооружения, но при этом выбора места, где часть ее можно и нужно будет временно оставить; а еще необходимость оставить раненых и часть уже имеющегося, но не нужного в ближайшее время обвеса… – пожалуй, наиболее простым и эффективным решением всех этих задач будет организация некой временной промежуточной базы, причем базу можно устроить как раз здесь, в этом самом поселке…

А что, мысль и в самом деле очень интересная. Тогда, помимо уже перечисленных задач, здесь же можно будет развернуть временный медицинский пункт для раненых и больных, а также небольшой такой пункт тылового обеспечения нашего мобильного отряда боеприпасами и прочими расходуемыми ресурсами. Отсюда же можно будет организовать дальнюю разведку окрестностей… Ну, а местное население, думаю, нашу помощь и наше присутствие с большим энтузиазмом воспримет, особенно после сегодняшнего, и активно помогать будет… Нет, обязательно потом, после разведки и уточнения обстановки вокруг поселка, эту идею нужно будет с Трофимовым проговорить…

А еще, как только разведка вернется и все окончательно прояснится, обязательно надо будет с ним наши перспективы и дальнейшие действия обсудить, насчет пленных и Суховоли, а то прямо неудобно получается, будто я его втемную использую. Оно, конечно, это совсем не так, и раньше только мысли да хотелки были, а все окончательно только сейчас и здесь сложилось, после атаки поселка и захвата трофеев, но особист все равно меня неправильно понять может, обидится еще, поэтому надо будет аккуратно разъяснить…»

– Ну, как говорится, вот так вот, значится, вот в таком вот разрезе и будем действовать, – чуть пародируя Аркадия Райкина, пробормотал себе под нос Сергей, довольный своими мыслями и прикидками. – Ладно, вроде все первичные общие задачи и порядок действий по их решению определены, поэтому хватит, пожалуй, дышать воздухом и любоваться солнцем – пора и делами заняться. Сейчас соберу командный состав, доведу задачи… И что там у меня самого на повестке дня первым вопросом? Правильно – информация и источники ее получения. Где там наши источники?!

Ближайшими источниками информации, на расстоянии всего-то встать и с широким шагом пнуть ногой, были две раненые и добротно связанные пленные тушки, которые все время, пока санитары занимались сначала своими ранеными, потом найденными в кузове бронетранспортера избитыми танкистами, а потом уже пленными врагами, пачкали землю своей кровью и генерировали голосовые сообщения.

Одна из тушек принадлежала немецкому лейтенанту, которого Сергей аккуратно ранил в оба плеча, когда тот выскочил из дома, где отдыхал, в расстегнутом кителе и с пистолетом на изготовку. Лейтенант, надо отдать ему должное, даром что фашист и сволочь, но воякой оказался храбрым и упорным – будучи ранен единожды, он перехватил пистолет в левую руку и попытался все же принять бой. Не преуспел и в результате только добавил себе в организм вторую пулю. Но даже и после этого, сейчас, будучи связан и потихоньку истекая кровью в ожидании своей очереди на медпомощь, немец всеми силами старался сдерживать стоны и, с ненавистью оглядываясь вокруг, только тихо сыпал ругательствами на языке своей родины.

А вот вторая пленная тушка, которая с успехом обеспечивала громкость звукового фона за обоих, принадлежала тому самому угодливому немецкому пособнику в польской конфедератке, который сейчас был красочной иллюстрацией смысла философского выражения «от судьбы не уйдешь». Он, в качестве переводчика широкого профиля (немецкий, русский, белорусский и свой родной польский), постоянно отирался возле немецкого офицера, выслуживаясь и пресмыкаясь намного искуснее приснопамятного шакала из мультика про Маугли. Он же, пока господин лейтенант оценивал комфортность тенистой скамейки на площади, угрозами выдавил из старосты поселка праздничный обед с последующей баней и красивыми девушками в ней «для пана офицера», втайне надеясь попользоваться и обедом, и девушками после пана офицера. Но когда в поселке началась яростная стрельба и послышалось столь ненавистное ему лично русское «ура», этот недостойный выродок польского народа жо… спинным мозгом почувствовал, что обстановка кардинально изменилась и вместо вкусной еды сейчас будут раздавать невкусные трындюли… В общем, ничего хорошего ни лично для него, ни для его новых хозяев уже не предвидится. Однако вслед за немецким лейтенантом воевать не побежал – не та оказалась порода, вместо этого кинулся прятаться в доме старосты, на чердаке. А когда бой закончился для его новых хозяев неудачно и «кляти москали» стали тщательно проверять все дома, постройки, кусты и закоулки в поисках таких вот спрятавшихся героев-завоевателей, поляк по-тихому, через второй выход на задний двор покинул дом и решил схорониться на сеновале, где при появлении бойцов от страха непроизвольно выдал себя громким звуком желудочно-кишечного тракта, но вылезать из сена категорически не захотел и в результате расстрела сеновала из автомата на звук поймал случайную пулю прямо в пятую точку. Теперь поляк, стараясь так удачно связанными за спиной руками зажать рану, чтобы уменьшить кровопотерю, пытался одновременно с этим сделать три вещи: он громко скулил, громко требовал оказать ему медицинскую помощь самому первому и не менее громко ругался на всех вокруг, причудливо перемежая при этом русские, белорусские, польские и немецкие выражения.

Третий и наиболее перспективный в информационном отношении кандидат для допроса, а именно немецкий радист, конечно, был наиболее предпочтителен, но он еще явно не отошел от шока, и Сергей пока опасался его трогать, чтобы тот не повредился рассудком окончательно.

Были еще пленные водители, которых тоже нужно было допросить, но это, пожалуй, в последнюю очередь, поскольку на них Сергей особых надежд не возлагал, считая, что никакой серьезной информацией водители не обладают.

– Так с кого же начать-то, при таком многообразии выбора?..

Размышления Сергея прервали громкие крики на русском языке, но с таким сильным акцентом, что смысл их сразу и не разобрать было. То ли «не убивай», то ли «не убивал». Отвлекшись от выбора первоочередного кандидата для допроса, он с интересом воззрился на двух бойцов, которые волокли прямо к нему через площадь невысокого и щуплого немца, больше похожего на подростка, но одетого тем не менее, в черную униформу танковых войск. Немец не делал никаких попыток вырваться или оказать сопротивление, а только все время кричал по-русски эти два слова.

Сергею молоденький немчик, назвавшийся Куртом, мешая от волнения немецкие и русские слова, а последние еще и сильно коверкая, рассказал поистине нетривиальную историю своего появления в этом маленьком поселке в составе механизированного разведывательного взвода разведбата немецкой танковой дивизии. Как оказалось, русский язык он знает потому, что не совсем немец. Ну, или немножко русский – это как посмотреть. Если более конкретно, то у него была русская бабушка и дед из поволжских немцев, отец, соответственно, двуязычный полукровка. Сам отец, в том числе и по наследству от деда, очень хороший механик-моторист, много лет проработал по этой специальности в российском торговом флоте, исколесил полмира. В Германии встретил Марту, впоследствии мать Курта, женился и обосновался там, работал на автомобильном заводе, инженером в моторном цехе. Сам Курт с детства рос болезненным и физически слабым, но при этом был умным и любознательным, очень способным ко всякой механике и, как говорится, с золотыми руками, что немудрено, при такой-то наследственности. Поэтому еще даже школу не окончил, а уже на том же автомобильном заводе, что и отец, слесарем подрабатывал.

Ну, а сразу после школы Курт – уже младший механик-моторист на участке сборки двигателей, причем хороший, начальство его ценило. Казалось бы, удачный, динамичный старт благополучной жизни и успешной карьеры уважаемого немецкого специалиста. Вот только, когда по заводу поползли слухи о скорой войне с русскими и в курилках вонючей пенной волной начал бурлить национал-шовинизм, Курт, воспитанный отцом в любви и уважении к обеим великим нациям, пару раз высказался в коллективе. В том смысле, что Германии с Россией всегда не воевать, а дружить надо было, и тогда они, вместе, давно бы всех своих врагов по всему миру уничтожили. А мир, как известно, не без подлых людей. Вот и тут нашелся… особо озабоченный и сильно завистливый патриот… настрочил в гестапо весточку. Мол, работающий на заводе, да еще незаслуженно много зарабатывающий молодой сопляк Курт – он ведь за Советы, против фатерланда и вообще, наверное, скрытый коммунист, а потому неблагонадежен. Гестапо радостно прореагировало, и началось кипучее расследование. Кто, что, когда и кому сказал, где и от кого такие мысли взял? Отца, про которого Курт за все время дознания не сказал ни слова, все равно чуть не выгнали с завода, а потом перевели, с его-то квалификацией и опытом, на минимальную оплату. Самого же Курта три месяца держали в камере и изводили на допросах, совершенно не стесняясь в методах физического воздействия, в результате чего парнишка только чудом избежал непоправимых увечий.