Текст книги "Дневник попаданца (СИ)"

Автор книги: Иван Киселев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Эти сомнения. Эти вопросы. Почему я вновь испытываю свои принципы. Он же просто часовой. Такой же как я – человек. Мы не в бою, где система "он или ты" работает на максимум. Он не враг, который угрожает моему миру или моим принципам. Он просто парень выполняющий свою работу. Да, пусть и у бандитов, но всё же: жизнь крутится по разному. Я мог бы его вырубить. На крайний случай угрожать ему клинком.

Я попытался вылезти и оставить Молодого. Попытаться дать ему сигнал не убивать его. Но пока я размышлял, Молодой уже поднес к его горлу кинжал. Резким движением, он вспорол тому горло, а после тихонько повалил вниз. К тому времени подошёл и я, еле сдерживаясь, что-бы не врезать Молодому.

Горло часового было рассечено почти на половину – Молодой приложил все усилия. Глаза парня были широко расширенны от удивления, до тех пор, пока не пришло осознание его положения. Он начал задыхаться, медленно, пока кровь вытекала из раны и рта, он пытался то-ли что-то сказать, то-ли сделать последний вдох. Пока Молодой осматривал местность из окна, я стоял возле Часового. Он хрипел где-то минуту, после чего утих. Последние секунды жизни, он держал меня за руку. Я чувствовал, как его хватка постепенно слабеет.

Молодой положил мне руку на плечо. На его лице не было сожаления, только ненависть. Всё такая же жгучая и ядовитая. Но я не мог осудить его. Мне вспомнились мои рассуждения, когда я только въезжал сюда – " Ценой жизни одних – строится дорога другим". Как просто и лаконично. Только сейчас понимаю насколько эта фраза абсурдна для современности. Молодой подозвал меня к окну. Последний раз посмотрев на лицо Часового, я встал.

За окном были покрытые тканью железные клетки. Внутри были силуэты, скорее всего рабов. Мне подумалось, что наша цель и есть рабы, однако дело было не так. Молодой повернул голову так, что я смотрел ровно на большое здание у границ района, откуда бандиты выносили коробки со свёртками. Именно туда указал Молодой, доставая из сумки три бутыля и огниво.

План был ясен – сжечь. Передав мне одну бутыль, он собирался спускаться, однако я остановил его. Я показал пальцем на клетки с рабами. Там над тремя из них уже начиналась экзекуция. Бандиты с дубинками демонстративно забивали насмерть двух мужчин. Избивали их до тех пор, пока они не перестали двигаться, после чего их погрузили на телеги и увезли. Третьего оставили в живых, закинув в клетку и заперев на железную щеколду.

Молодой странно посмотрел на меня. Его выражение лица показывало недоумение и некое разочарование. Однако презрительно окинув взглядом клетки, он лишь подозвал меня спускаться.

Я отказался.

Я просто не могу смотреть как их забивают словно скот без шанса на выживание. Даже этот Часовой. Зарезали без задней мысли, будто он не человек. Не могу я смотреть на это. Пусть я и иду против своих же идей о невмешательстве. Просто не могу. Пусть даже придется пожертвовать своей местью.

В тихом гневе Молодой замахнулся на меня с кинжалом, однако остановился. Он умерил пыл и харкнул мне под ноги, уходя по переулкам к цели.

Ожидаемая реакция.

Я же, вернулся к окну, планируя побег для рабов.

Клетки стояли справа от въезда, коридором в два ряда напротив друг друга, как в зоопарке. Шли клетки до стенки разрушенного здания в конце. У въезда стояло подобие КПП, рядом с площадью, где был основной массив бандитов, ещё правее от площади жилые здания. Бандиты выстроились у КПП так, будто ожидали кого-то важного. Их было десять, если не учитывать подходящих к ним. Все стояли в ряд и подзывали других. Это был шанс. Пока они все в сборе, никто особо не патрулирует клетки.

Значит расклад такой: подбежать к клеткам, открыть щеколды. Дальше заключенные сами помогут остальным выбраться. С таким планом я спустился вниз. Маневрируя между тележками и коробками. С каждой перебежкой, я отдалялся от спасительной трубы. Пусть немного, но это играло на нервы. Однако до клеток осталось рукой подать.

В один момент, прячась за очередной телегой, я услышал крик и стук ботинок. Чуть выглянув, я заметил уходящих в сторону Часового патрульных. Двое. Они кричали в сторону наблюдательного поста короткую фразу: "Ши-о-д". Похоже это было имя того Часового. Бляха...

Времени мало, я посмотрел в сторону клеток, а потом в сторону Часового. Патруля нет.

Моментально вскочив, я двинул к клеткам, чуть не врезавшись в бочку, в которую вонзили небольшой ножик. Он был маленьким, скорее всего охотничий, однако покрытый кровью. Приводнявшись, я заметил, что ножик был вонзён в чье-то отрезанное ухо. И хоть трогать его мне было мерзко, я всё-же вытащил его, после чего подбежал к первой же клетке.

Раздвинув ткань, я наконец увидел рабов. Это были побитые, небрежно выбритые люди с татуировками поверх тёмно-молочной кожи. У каждого была отметина на плече в виде непонятного мне символа. Среди них было пять женщин и один мужчина средних лет без уха. Израненные, побитые и униженные, все смотрели на меня с ужасом в глазах, иногда переглядываясь. Часть из них отстранялась подальше к стенам клетки.

Я открыл щеколду и дверцу клетки. Открыл им путь наружу и нервно подзывал за собой, периодически поглядывая в сторону наблюдательного поста. В любую секунду. Времени мало.

Однако те не хотели выходить. Они боялись. Даже тот мужчина забился в ужасе вглубь клетки. Даже когда я отошёл от клетки и открыл другую, результат был тот же. Они не хотели выходить. Всё напрасно.

От злости, я со всей силы ударил стенку самой первой клетки. С яростью, а точнее с отчаянием на лице, я смотрел на них, а они на меня.

Не верю. Не верю мать вашу.

Справа раздался крик. Я обернулся. Они нашли тело. Чуть приглядевшись, я заметил, что один из бандитов уже смотрит на меня с наблюдательного поста. Его лицо. Оно говорило за себя.

За клетками послышались шаги и крики. Бандиты с въезда идут сюда. Бежать было некуда. Обратно не добегу, там уже двое. Бежать по территории бессмысленно – быстро найдут. Бороться против этой толпы еще более глупая затея, чем та инициатива, которую я выполняю. Остаётся одно.

Кинув вынутый ножик в клетку в сторону мужчины без уха, я быстро начал открывать каждую клетку, дойдя тем самым до тупика, где на бочке лежала горевшая лампа. Послышались крики. Обвернувшись, сзади, в начале этого чертового коридора из клеток, стояли бандиты с ярым желанием прирезать меня на месте.

Они не подходили ко мне, а чего-то ждали. Не теряя времени, я вытащил бутыль и подобрал лампу. Теперь всё или ничего.

– Давай! – крикнул я им что есть мочи

Вряд ли они поняли, что я сказал, однако это раззадорило их. Они начали смеяться и подзывать меня. Толпа гнилозубых аборигенов не хуже тех, что в клетках.

– Ну давайте, твари! – вновь крикнул я.

В этот момент, толпа расступилась в стороны, освобождая проход для кого-то. Через секунду, моему взору предстал лик смерти. Арбалетчик.

Он прицеливался в меня. Мужики задорно поддерживали его и следили.

Прошлись мурашки по телу. Биение сердца будто замедлилось, а по лбу пошёл холодный пот. Я смотрел на него гадая – когда же? Когда же мать твою он собирается выстрелить. Успею ли я кинуть бутыль? Подожжёт ли лампа смесь? Или он выстрелит раньше. А если попадет, смогу ли сбежать?

Арбалетчик начал щуриться. Я отчетливо видел его надменное, растекающееся в улыбке лицо. В его глазах ни сомнения, ни сожаления, только азарт. Азарт охотника, что готовится выстрелить в оленя, а потом отрезать его голову как трофей. На миг, я увидел не человека, а чудовище. А ведь что я такого сделал? Неужели действительно можно убивать за такое? Где ваша человечность, ублюдки.

Стоило мне смириться с судьбой, фортуна вновь дала шанс.

Из клетки выпрыгнул тот самый мужик без уха. Он с криком набросился на арбалетчика, закалывая его ножом. За три секунды, он нанёс ударов восемь в его горло, пока остальные бандиты резали его. Однако тот будто не чувствовал боли. На его лице было безумная ярость. Он продолжал и продолжал резать ему глотку, словно пытаясь отрезать голову.

Вот он шанс! Пока бандиты отвлеклись на него, я со всей силы швырнул в них бутыль с смесью. Немного пролетев, та разбилась от шального удара мечом, окропив ткань покрывающую клетки смесью. Не медля, вслед за бутылкой я кинул и лампу.

Бандиты уже разобрались с нападавшим. И хоть он уже лежал весь в крови, а его кровь пропитывала землю под ним, бандиты продолжали колоть и рубить его тело, что стало для них роковой ошибкой...

Лампа подожгла ткань и нескольких бандитов. Началась паника. Горящие бандиты крутились по земле в то время как остальные пытались потушить их лупя тканью. Пламя удивительно быстро распространилось, покрывая ткань закрывающую клетки огнем. Из своих жилищ в такой же панике как и бандиты начали выбегать рабы.

Еще не оправившиеся те ничего не успели предпринять. Толпа рабов выбегала из зоопарка с диким воплем. Кто-то из рабов лупил бандитов, кто-то просто убегал. Наконец они начали что-то делать.

Я попытался смешаться с толпой рабов, продвигаясь через массив вместе с ними, однако место среди них мне не было. Некоторые из них начали либо толкать, либо нападать на меня. Один из них пытался отобрать мой меч. Это был большой бугай, который мог меня смести в долю секунды. Одним ударом, он откинул меня и впечатал в решетку клетки, однако закончить дело он не успел, ибо в общей суматохе получил копьем в живот от одного из бандитов.

Посмотрев на свою рану, он упал на колено, после чего бандит вновь нанес ему удар, попав острием в глаз и повалив последнего на землю.

Однако и среди бандитов мне тем более не было место. Добив бугая, он обратил внимание и на меня – виновника торжества. Но вот вытащить копье он не успел – оно застряло. Фортуна вновь улыбается мне. Впервые, я использовал свой меч по назначению. С криком я замахнулся в его сторону, готовясь нанести горизонтальный удар. Бандит тем временем пытался вытащить копье, однако поняв, что не успеет, выставил руки вперед пытаясь то-ли сдаться, то-ли защититься.

В короткий миг, лезвие моего меча соприкоснулась с его правой кистью. Я вложил в удар весь торс, всю руку, всё, что мог. И в этот миг. В этот короткий миг, я словно резал ножом масло. Его кисть отлетела в сторону, а он с криком упал на землю, схватившись левой рукой за отрубленную часть.

Некоторое время я стоял, наблюдая как он корчиться от боли. Смешанные чувства. Одновременный ужас и радость. Одна часть меня говорила: Так ему и надо! Он заслужил. Другая же сомневалась в принятом решении. Однако тело неожиданно начало двигаться само. Я занес клинок над его телом. Голова вмиг стала пустой. Ни мыслей, ни ответственности. Проснулась странная ярость. Но доделать свою работу я не успел. Пробудился ли во мне инстинкт, или это была подавленный яростью разум – не знаю. Однако что-то сказало внутри меня " Бежать ". Надо было бежать.

Голова отрезвела. Почти все рабы выбежали. Нельзя терять голову. Я спешно покинул раненного бандита и побежал в сторону наблюдательного поста. Огладываясь, я замечал убегающих рабов, что своровали оружие задавленных их массой бандитов. Некоторые рабы дрались за свободу у въезда. Кто-то убегал вглубь района. Третьи так вообще последовав моему примеру, брали лампы и поджигали все вокруг.

Я же в свою очередь уже забежал в наблюдательный пункт, даже не заметив, как переступил через Часового. В голове была лишь мысль "Справился Молодой?". И черт возьми – да. Здание горело, а небольшой ветерок доносил до меня этот знакомых запах. Вот только... Где он?

Послышалось бряцанье доспехов. Справа от окна пробегал большой отряд видимо тяжелой пехоты бандитов. Все направлялись к въезду, а их броня уже была в отпечатках от крови.

Досматривать этот кошмар не было ни смысла, ни желания. Нужно было бежать.

В быстром темпе, я спустился к трубе и принялся убираться от сюда к черту. Даже зловонный запах уже не так действовал на нервы и желудок. Однако была странность. Среди всего этого дерьма встречались красные пятна.

Почти что выпрыгнув из трубы, я облокотился о стенку. Надо было прийти в себя.

Возможно, я поступил глупо. Сегодня походу день моих глупых решений. Черт дери и зачем я пошёл спасать рабов. Да даже если-б я их идеально спас – что толку? Их найдут. Их снова сделают рабами. Какой в этом был смысл? Может, не помогая я им, они были жили себе на этих плантациях или где еще. А сейчас они умирают за бестолковое дело из-за меня. Героизм, сука. И ведь не только они. Молодой, он ведь тоже мог помереть там. Отказался ему помочь, что-бы ввязаться в это. Я идиот. Я законченный идиот...

Мои терзания прервало одно наблюдение – кровь. Я видел след от крови уходящий вверх из канавы. Надежда и страх нахлынули на меня. Молодой...

Молодой, живой сволочь. Я оплачу тебе выпивку. Меч продам и куплю. Только жив будь.

Выбравшись из канавы, я проследовал за кровью, уходящей в узкий кишкообразный переулок. За каждый поворотом были пятна крови. Сначала её было много, а потом становилось меньше и меньше. Страх всё сильнее захватывал меня.

Наконец, за очередным поворотом меня встретил он – Молодой.

Он еле как стоял на ногах, держась окровавленными ладонями о стенки.

– Молодой, живой! – вскрикнул я с улыбкой.

От удивления, тот повернулся ко мне. Его лицо было бледным, но глаза удивленно смотрели на меня. Он улыбнулся в ответ.

– Давай помогу. – сказал я, схватив его за подмышки – Ты держись.Тебе в пабе помогут, я уверен. Рыжий уж точно поможет.

Я помогал ему, поддерживая как мог. Положение у нас было не самое удобное, но всё же я пытался. Молодой говорил мне что-то. Я не понимал его речи, но она пугала меня. До чертиков пугала. Однако я не хотел, что-бы он переставал говорить.

Мы вышли из этого чертового переулка и я смог нормально перехватить его за плечо.

– Давай, осталось немного идти. – говорил я.

Молодой уже слабо реагировал на мои слова. Его ноги подкашивались. Нести его становилось тяжелее с каждым метром. Осознание приходило не быстро, но приходило.

Мы вышли на улицу. На моё удивление – уже вечерело. Толпы зевак смотрели на горящий район и бандитов, что окружили вход в него. Их стало еще больше, чем было вначале. Мелкие ворюги на обратном пути расходились по сторонам при нашем виде. Они удивленно смотрели на нас, но богу слава не препятствовали. Наконец, я добрался до паба.

На пороге стоял Старый и Рыжий. Старый смотрел на нас с шоком на лице. Рыжий же, при виде Молодого, сразу бросился помогать его тащить. Вместе, мы зашли за паб, где было небольшое здание. Мы затащили туда Молодого. Внутри был стол, на которым были склянки, печь, а также множество шкафчиков. Рыжий сразу достал ведро воды за печью и лоскутки ткани из одного из шкафчиков. Положив на стол и раздев Молодого, мы обнаружили множество колотых ран у брюха. Рыжий лил воду на лоскутки и добавлял в них какие-то травы. Я же просто стоял.

Не знаю сколько длилась эта операция. Я лишь смотрел в ожидании. Смотрел на лицо Молодого, оно уже было мертвецки белым.

Чуть не разбивая всё на своем пути. Он что-то искал среди шкафчиков. Через минуту, он наконец достал из одного небольшой закупоренную склянку. Быстро открыв её, он влил её содержимое в рот Молодого. Однако магии не произошло. Рыжий прислонил ухо к груди Молодого. Его лицо было сложно описать. Однако разглядеть его полностью мне не дал Старый. Он вытянул меня из помещения и отмахиваясь рукой сопроводил в далекоё от греха. Может он и прав. Рыжий наверняка меня бы не простил. Я и сам вряд ли могу.

Голодный, подавленный и уставший, я вернулся к ярмарке. К моему приходу та уже начала закрываться. Непроданные товары начали грузить в повозки, а лавки разбирать.

Я подошёл к Кучеру. Он встретил меня с удивленным лицом и хотел-бы что-то спросить у меня, однако увидев моё лицо и меч, решил этого не делать, лишь указав большим пальцем на кузов. Последовав направлению, я залез внутрь.

Кучер отодвинул шторки и зашёл ко мне в кузов, передав хлеб с бурдюком. Я посмотрел на него с удивлением, но тот лишь хитро улыбнулся похлопав меня по плечу.

Я быстро съел хлеб и жадно присосался к бурдюку. Хоть я и не наелся, но ощутил весь спектр эмоций. Я чувствовал, как веки опускаются. Не было сил даже осмыслить события минувшего дня. Я засыпаю...

Рефлексия

Десятки людей объятых огнем воплями составляли адский хор. Стоящие над ними люди с ликованием и диким гоготом закалывали их копьями, неразборчиво говоря о чем-то. Каждый из палачей выглядел чрезмерно возбужденно, словно получил возможность отыграться и выпустить свою истинную сущность. Эта картина боли, кричащая и смеющаяся. Она пугала меня, но в то же время вызывала жгучую ненависть.

Вдруг, что-то резко изменилось. Тела перестали дышать, а палачи стали колоть друг друга в безумной лихорадке с ужасом и отчаянием на лице. Они огрызались друг на друга, превращаясь после смерти в зверей. Одна и в облике зверя они продолжали вцепляться в горло друг друга.

Одно из тел направилось ко мне. Побитое, с разрезанным горлом, оно двигалось. Требовало что-то. Оно было человеком без лица, покрытым слоем стекающей чёрной жидкости. Оно что-то говорило, странным неестественным для человека голосом. Его речь была прерывистой. Его движения были замкнуты, словно кто-то дёргал его за ниточки. Однако дойти до меня он не успел. Голова прояснилась раньше.

Вновь тьма, погружающее сознание в отчаяние. Вновь это место, где нет ничего. Я уже начал привыкать к неожиданным выбросам в эту реальность. Исходящий от сферы свет некорое время слепил меня. Я успокоился. Во мне, кажется, ничего не изменилось. Я осмотрел себя с ног до головы еще раз. Действительно – не изменилось. Закончив осмотр себя, я обратил внимание на соседа.

Он стоял на краю островка, смотря в темноту и пытаясь что-то разглядеть, крепко сжимая какой-то медальон на цепочке. Его доспехи стали выглядеть немного побитыми, в основном небольшие царапины и вмятины. И так скудный блеск металла уже перестал отражаться от света наших сфер. Его, к слову, сияло необычно ярко.

Я подошёл к нему, решив составить компанию в наблюдении. Он развернул голову, то-ли услышав, то-ли почувствовал моё приближение, однако быстро потерял ко мне интерес и продолжил смотреть. Я встал возле него. Мы смотрели в никуда, под светом наших сфер. Он всё так же продолжал игнорировать моё присутствие, однако теперь я был уверен, что он обо мне точно знает. Кажется, угрозы во мне он не видит, как впрочем и товарища по несчастью.

Там, в темноте, ничего конечно же не было видно. Однако это был отличный шанс подумать. Ничто не отвлекает тебя. Никто не тревожит. Вот она – радость интроверта.

Кем же я был в том мире? Вряд ли меня можно было назвать героем. Судя по последней главе, я так вообще злодей. Каким странным человеком я был. Поставил чувства выше рационализма. Сначала поддался жажде мести, а потом решил расчувствоваться перед рабами. Как итог – смерть Молодого и рабов. Хотя, с другой стороны, это был отличный опыт для него.

Хм, а почему для него?

Забавно. Я так спокойно рассуждаю, словно это были не мои ошибки. Как будто я действительно читаю роман о незнакомом мне человеке. На душе нет тревоги или сожалений, лишь интерес. Интерес к продолжению моей истории.

Моей?

Занимательно. Является ли моё "Я" моим? Тот ли мы человек? Если мы едины принципами – то почему я не разделяю те же принципы? Если мы едины чувствами – то где те же чувства? Ведь если так смотреть, то мы разные друг для друга люди, единые лишь оболочкой. Возможно мы совершенно разные сущности. Или наоборот, сущность мы одна, но в разном времени.

И если так смотреть. Интересно, насколько я тогда могу судить свои же действия? Имею ли на это право, будучи тем, кто проснулся на острове в нигде, без памяти и знаний? Я ведь действительно не помню ту жизнь до попадания сначала в тот, а потом и в этот мир. Лишь то немногое, что мне предоставил дневник.

Может потому для меня и выглядят загадкой его действия. Возможно, я просто не разделяю с ним некоторых воспоминаний, что поставили бы нас на одно место. Но кто будет на том месте – Я, или Он? Наверное то же самое испытывают люди с амнезией. Однако, думаю, глупо задаваться таким вопросом.

Надо относиться к этому проще. Буду представлять, что я нахожусь в будущем. Как взрослый человек, что читает свой детский дневник. Пусть я не всегда буду понимать себя из прошлого, но это часть меня. Часть из-за которой я попал сюда.

Да. Так определенно лучше.

Я покинул моего соседа и сел обратно за стол, раскрывая книгу. На страницах начала проявляться новая глава: "Рефлексия".

Стук колес и постоянные кочки на пути, по воле чьих я летал в кузове и не смог доспать. Какое-то время я привыкал к этому ощущению. Когда каждый проделанный шаг мог саботироваться резким уклоном вправо от очередной ловушки на дороге. Впрочем к этому привыкаешь со временем. Тут главное держаться. И лучше всего было на четвереньках.

Я подполз к Кучеру. Раздвинув шторки, в глаза мне ударил белый свет, однако вместе с ним и забытый мной зеленый вид хвойного леса. Давно я не видел так много зеленого. Это немного выбило меня и кольи. Сам не знаю, радоваться этому или нет. Однако в голове даже и не рождалась мысль – "Где мы?". С непритворным любопытством на лице, я разглядывал лес, будто заново открывая его для себя. На душе становилось спокойно, однако оставалась мысль о незакрытом гештальте. Какой-то очень важный вопрос терзал меня и нужно было найти на него ответ.

Однако пока этот момент не наступил, я просто смотрел в лес, сопровождающий нас на этом пути. Эти высокие, могучие сосны и ели. Слабозаметный туман в лесной чаще. Свет закрытого облаками утреннего солнца, иногда выглядывающего и освещающего верхушки деревьев. Одна благодать да спокойствие. Кажется, те же чувства разделял со мной и Кучер. С закрытыми глазами он глубоко дышал носом, а его лицо растворялось в улыбке. Мы бы так и продолжили наслаждаться природой, но за это есть своя цена. В минуту свежести и благодати, мы снова наехали на кочку.

Нас немного тряхнуло. Кучер не подал реакции и продолжил сидеть с улыбкой, смотря на повозки впереди нас. Я немного завидовал ему. Он наверняка видел больше чем я в этом мире. Уже небось привык ко всему и знает: что и где в этот мире есть. Он едет себе в дали, да расширяет грани.

Повозки вдруг начали останавливаться. Мы приехали на поляну возле дороги, где было много упавших деревьев и небольших холмов покрытых кустами и высокой травой. Некоторые деревья обуглились, словно был пожар или по ним ударила гроза. Другие деревья были будто повалены на землю вместе с корнем. В общей сложности это создавало незамысловатую, но в тоже время интересную для изучения картину.

Кучер вышел на поляну вместе с остальными. Меня он жестом попросил принести тканевые свёртки, а точнее палатки. На улице шли жаркие обсуждения. С Кучером другие повозчики общались с неприкрытой злостью. Причину установить я не смог. Но работа у меня и так была, а потому отвлекаться на их разборку не было смысла.

Вместе с мужиками, скорее всего такими же попутчиками или нанятыми работниками, мы начали ставить палатки. Меня от этого дела пару раз чуть не отстранили под благие крики, так как я три раза не смог нормально растянуть эту чертову ткань. Однако мне повезло. Подошедший ко мне лысый громила, с шрамом у горла, попытался научить меня основам так называемого "Кемпинга". Несмотря на его грозный вид, мне сложно было назвать его плохим человеком. У него был забавный голос, немного высокий, как у персонажа мультфильма. А лицо хоть и было как у убийцы, но он постоянно улыбался мне, когда я не понимал его речи. Другие мужики тоже утихли, когда я пропал с их поля зрения. То-ли из-за меня, то-ли из-за него.

Сначала мы растянули ткань и закрепили концы колышками, потом связали верх веревкой, подложили в палатку мех, а сверху накрыли кожей. Сама палатка едва ли вмещала более двух людей, не говоря о громиле. Бог знает где он спать будет. Всего мы с мужиками наставили где-то десять палаток, расположив их вокруг заготовки для большого костра. Но вот в самих палатках расположились повозчики. А нам видать спать в их повозках.

Впрочем, меня не волновал вопрос где спать. Я планировал всю ночь сидеть у костра. Романтика похода там. Ну и вдобавок простая лень. Хотя, с другой стороны, поспать всё же стоило бы. Не ради восстановления организма и прочего. Скорее ради завтрашнего дня. Наверняка он будет куда более насыщенным на события. Ведь сегодня у нас в списке дел лишь установка лагеря.

Впрочем, палатки и прочее мы поставили быстро. Было время даже прогуляться по лесу, чем я и воспользовался, пойдя на прогулку с тремя мужиками. Но наша прогулка была не для души – мы искали ягоды, грибы и прочие дары природы. Пару раз мы находили лисички. Из всех грибов, я знаю только эти. Также тут было пару кустов дикой яжевики, которую мы радостно слопали с мужиками не относя в лагерь.

Встречались мне и странные растения. Был гриб, или цветок, похожий на шарик поставленный на стенд. Ствол держал шар, а шар был покрыт подобием лепестков. Из-за лепестков это напоминает цветок, но ствол растения явно грибной. Вообщем странное природное сокровище. Однако мужики были радостны. Они сразу срезали это чудо и показали мне с улыбкой. Мужики смеялись и что-то обсуждали. Среди них был такой же как и я, что совершенно не понимал о чем речь. Ему двоё упорно пытались что-то объяснить, но тот лишь махнул рукой.

Тогда эти двое обратили внимание на меня. Мы встали с ними в треугольник и удерживающий гриб седовласый парень открывал лепесток за лепестком. Обратная сторона лепестков были покрыта мухами и насекомыми, зафиксированные чем-то очень липким. Парень достал нож и расковырял шар. Из отверстия потекла странная бирюзово-розовая жидкость, которую он хлебнул, а потом передал второму. Тот тоже хлебнул и передал мне. С одновременным отвращением и недоумением на лице, я посмотрел на них. Они смеялись и жестами предлагали выпить.

В какой-то момент я сдался и сделал глоток. Не ожидая ничего, я был приятно удивлен. Эта жижа, больше напоминавшая джем, на вкус была как переслащенный яблочно-морковный сок. Не скажу, что могу стать фанатом этого. Но вкус был приемлемым.

Когда я закончил, то передал парнишке с ножом гриб. Он разрезал шар на три части и дал каждому по кусочку. Однако я быстро вернул свой ему обратно. Внутри шар был полон странных красных волдырей с чем-то белым на концах. Внутренности гриба напоминали чей-то язык со всем этим. От этой мысли становилось противно есть. Пусть даже на вкус оно может и приятно.

Мужики пожали плечами, а я махнув им рукой пошёл в лагерь.

Уже начало темнеть. Лагерные начали разжигать костер. Выстроив конусообразный каркас из больших веток, они разложили под ним хворост в перемешку с сухой травой. Потом подошёл Лысый с огнивом. Он быстрым и четким движением дал искру, после чего начал раздувать образовавшиеся на сухой траве искры. Работала его дыхалка как меха в кузне того дедушки. Хворост всполыхнул и во вспышке разлетелись небольшие фрагменты обгоревшей травы.

Мужики громко похлопали Лысому, что-то с улыбкой горланя. Лысый же ушёл за повозку и вытащил оттуда небольшой бочонок по моё колено. Внутри что-то плескалось, а мужики тем временем начали свистеть и доставать кружки. Кажется, я уже понял к чему идет дело. И терять такой возможности я не стал.

Своровав бесхозную кружку около повозки, я подоспел ровно в момент разлива содержимого бочонка. Это была сильно пахнущая спиртом и хлебом жидкость. Подставив кружку, Лысый с радостью налил мне этого напитка, да так, что оно часть его начало вытекать за края, заставив меня ловить волну алкоголя ртом. На вкус это было пиво, но чрезмерно спиртосодержащее и с нотками яблока. Может они пытались изобрести сидр? Или, что более вероятно – это и есть сидр до его индустриализации.

Однако за время приключения, я удивительно быстро привык к крепкому алкоголю. Вкус даже начал мне нравится со временем. Не помню, что конкретно мне понравилось. Но могу точно сказать, что любой алкоголь в хорошей компании вкусный.И компания была хорошая. Они смеялись и переговаривались, периодически соревнуясь в силе и играя в какие-то игры. Некоторые показывали друг другу ножи и гордо с самовлюбленным лицом размахивали им. Длительность такого мероприятия заканчивалась до прибытия еще более крутого ножа и еще более самовлюбленного павлина. Обидно было лишь то, что я их не понимал. Я мог только наблюдать и строить догадки.

Но я не был несчастлив. На самом деле я всегда любил такие посиделки с друзьями в лесу. Под перебор гитары и разговоры о насущном. Про планы на будущее и текущее. Не без шалостей, конечно: когда мы отдыхали с палатками и кто-то решил подкинуть нам скелет крысы. Или когда один решил голым на дерево залезть, сказав в горячке, что он тарзан.

Хотя, сейчас вряд ли вышло бы собрать старых друзей. Время уже и возраст не тот, что-бы по лесным чащам бродить. Но всё же скучаю я по тем временам, когда можно было собрать ребят. Когда у всех много времени. Когда не было болезни сверх амбиций или абсолютной лени. С другой стороны – я не лучше. Не последний вышел из компании. Любовь способна на многое. Да...

Оглядевшись, я заметил странность в соседе. Лысый, что сидел рядом со мной, был удивительно спокоен. Он смотрел на всех выпивающих безнравственно. Это разительно отличалось от того, что я видел ранее. Он даже не пил. Лишь смотрел в лесную темноту.

Я понятия не имел, что у него на душе. Может он вспоминает что-то. Нечто, способное заставить бросить пить в компании. Нечто, преследующее его по пятам, словно болезнь идущая сквозь города. Болезнь, которую ты не можешь побороть, пока не впустишь. Возможно я несколько преувеличил своё непонимание.

Отложив наполовину полную кружку, я отошёл от костра на несколько метров и отравился к ближайшим кустам. В голове витали мысли, слишком быстрые, что-бы поймать и слишком прозрачные, что-бы понять. Это не действие спирта – в том я был уверен. Я не был пьян. Моя голова почему-то блокировала попытки к размышлениям, ставя в приоритет текущие желания. Однако, когда я закончил своё дело, голова прояснилась. Неожиданно для меня, по моей щеке потекла слеза.

Облокотившись спиной на дерево, я посмотрел ввысь, на звёзды. Они были удивительны. Яркие, окруженные космической пылью, словно покрывалом. Миллиарды и больше в сотнях световых лет от меня. Они показывают нам себя. Свою красоту. И пусть даже они уже мертвы, но их свет всё равно доходит до нас. Словно пытаются заявить о себе – мы были.