Текст книги "Дело Ирины Гай"

Автор книги: Иван Кирий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Затем я поинтересовался, как Евгений думает разоблачить Елкина. Ведь он опытный карась, сразу на крючок не зацепится, наверняка будет выкручиваться, выскальзывать из рук.

Евгений достал из папки чистый лист бумаги, из бокового кармана шариковую ручку, положил перед собой на столе.

– А вот над этим давай и помозгуем вдвоем. Подумаем и составим детальный план нашей работы. По пунктам, с подробностями выработаем для допроса основные вопросы.

Засидевшись за этим планом, мы не успели и оглянуться, как за окнами гостиницы загорелись вечерние огни.

15

Я сразу узнал его, едва только он переступил порог кабинета. Словно мы с ним были хорошо знакомы, но давно не виделись. Единственное, что настораживало, – это блестящая, во всю голову, лысина, о которой не знали ни Ирина Гай, ни Анастасия Павловна Сормова. Он приходил к ним с роскошным кучерявым чубом. Все же остальное: глаза, брови, нос, губы, уши – было абсолютно идентично на обеих фотокарточках, что лежали в столе Евгения.

– Добрый день, – живо поздоровался он приятным голосом. – Я Елкин Игорь Владиславович. Меня попросили зайти к товарищу Трястовскому.

– Трястовский – это я, – кивнул ему Евгений. – Садитесь, пожалуйста, и показал на стул напротив стола.

Елкин сел и сразу поинтересовался:

– По какому делу я вам понадобился? Чем могу быть полезен?

– Дело очень серьезное, Игорь Владиславович, – ответил Евгений. – Нам надо, чтобы вы помогли опознать одного человека, к которому у нас большой интерес.

Я внимательно смотрел на Елкина. Не сводил с него взгляда и Евгений. А он – никакой реакции. Лицо спокойное, не дрогнул ни один нерв, даже ресницами не моргнул. "Хорошую школу прошел в театре, – отметил я. Настоящий артист, хоть на сцену выпускай".

– Что ж, если смогу – помогу, – ответил. – Почему в добром деле и не помочь? Где он, тот человек?

Евгений достал из ящика стола несколько фотокарточек мужчин, среди которых была и та с чубом, что сделал фоторобот. Подал Елкину.

– Вот посмотрите на эти фотографии и скажите, кого вы знаете.

Елкин взял фотографии, внимательно посмотрел на каждую и положил их перед Евгением на стол.

– К сожалению, никого.

– А вот на этих? – Евгений подал ему второй комплект фотографий, среди которых было натуральное фото Елкина.

Развернув фотографии веером, словно карты, Елкин сразу же увидел свое фото и расплылся в усмешке.

– Шутите? Так это же я! Но откуда у вас мое фото?

Евгений словно не услышал его вопроса и переспросил:

– Итак, на фотографии вы?

– Конечно, – продолжал ухмыляться Елкин. – Только не понимаю...

Но Евгений не дал ему договорить и снова показал снимок фоторобота из первого комплекта.

– А это кто?

Елкин взглянул на него, покрутил головой и еще больше расплылся в улыбке.

– Чудеса! Этот человек немного похож на меня. Однако я его не знаю.

Теперь улыбнулся Евгений.

– Вот это действительно чудеса. Вы сами себя не узнали.

– Я вас не понимаю, – погасил улыбку Елкин и часто-часто заморгал ресницами.

– А что тут понимать? На той фотографии тоже вы. Только в парике.

Елкин демонстративно откинулся на спинку стула.

– Я никогда не носил парика, – возразил он. – Зачем? С какой целью?

– Об этом расскажете нам попозже, – ответил Евгений. – А сейчас, если вы отрицаете свою личность на этой фотографии, – взял снимок Елкина с чубом на голове, – мы проведем опознание. У нас есть люди, которые подтвердят, что видели вас именно с шевелюрой.

– Знаете, мне это не нравится! – Лицо Елкина стало сердитым, побагровело. – За кого вы меня принимаете? Я протестую, буду жаловаться!

– Пожалуйста, жалуйтесь, это ваше право. – В голосе Евгения чувствовались спокойствие и выдержка. – А мы воспользуемся своим правом проверить и доказать, что на этом фото тоже вы, – потряс он фотографией в руке.

Елкин не хотел поступиться.

– Вы меня оскорбляете!

– Ни в коем случае, – возразил Евгений. – Это предусмотрено законом.

– Законом, законом, – продолжал возмущаться Елкин. – Почему вы не верите честным людям? Говорю же вам – на одной фотографии я, а на другой нет. На ней – похожий на меня человек.

– И все же опознание мы проведем. Оно нам необходимо, – настаивал на своем Евгений.

И как ни не хотел Елкин, как ни противился – опознание состоялось.

Заранее привезенная в управление майором Вечерей, Анастасия Павловна Сормова в присутствии понятых сразу же узнала Елкина.

Его посадили посредине четырех приглашенных на эту процедуру мужчин, и она без колебаний показала на него пальцем.

– Вот этот. Ему я давала адрес Виталия.

Елкин заерзал на стуле, воскликнул:

– Прекратите балаган! Это шантаж! Я никогда не видел этой старухи! Я требую!..

Его начали успокаивать, снова пригласили в кабинет.

Евгений подал воды, но он отказался.

– Я не нервничаю! Я возмущен! Я требую объяснений!

– Вот теперь мы вам объясним, что к чему, – пообещал Евгений. – Теперь можно. Садитесь, пожалуйста, и слушайте внимательно. И прошу не перебивать, вести себя спокойно, так как дело чрезвычайно серьезное, криком вы ничего не добьетесь, уверяю вас.

– Ладно, – пообещал Елкин.

Слушал он действительно внимательно, вперив глаза в одну точку на полу. Мне показалось, что он ни разу не моргнул ресницами, что лицо его окаменело, что он даже не дышал. Я позавидовал его выдержке. "Словно железный человек, – подумал. – Только что возмущался, кричал, краснел от крика, а теперь – как статуя".

Когда же Евгений закончил рассказывать и спросил, что он может на это ответить, Елкин, словно очнувшись ото сна, – повернул к нему лицо, тут же улыбнулся и ответил:

– То, что это сказочка о соломенном бычке. Никакой женщины с близнецами я не знаю, никогда никаких денег ни от кого не вымогал и больше разговаривать на эту тему не хочу.

– В таком случае мы вас задержим до полного выяснения вопроса, спокойно сказал Евгений, пряча папку с бумагами в стол.

Елкина это, наверное, серьезно испугало, и он не выдержал, повысил голос, сильно побагровев.

– Не имеете права! Постановление прокурора у вас есть?

– У нас есть еще и другое право – задержать вас по подозрению в совершении преступления, – объяснил ему Евгений. – Доказательств для этого имеется предостаточно.

Елкин уже совсем утратил такую, казалось, железную выдержку.

– Это произвол! Меня ждут в театре! Позовите своего начальника!

Пришел майор Вечеря, начал разъяснять, что следователь действует правильно и ему, Елкину, надо подчиниться порядку. Потом вызвал двоих милиционеров, и те отвели гримера в изолятор временного содержания.

Я спросил, что же Евгений думает делать дальше.

– Что-то будем делать. – Евгений встал из-за стола, прошелся по кабинету. – Может, у вас, товарищ майор, будут какие-то предложения?

Майор был опытным работником и ответил не задумываясь:

– Вы больше знаете это дело, и потому у вас должно быть и больше вариантов. А на мой взгляд, надо, наверное, показать этого гримера той женщине, которую он шантажировал, чтобы окончательно прижать его к стенке. Она его видела несколько раз и, конечно, запомнила больше, нежели старушка.

– Да, – согласился Евгений. – Я это имею в виду. А тем временем нам надо немедленно, сегодня же, произвести обыск на квартире, на даче Елкина и в гримерной театра. Может, найдем парик, каким он пользовался, и коронку, которую надевал на зуб.

Однако ни в театре, ни на квартире, ни на даче Елкина парика и искусственной коронки не обнаружили, хотя обыск был проведен самым тщательным образом. В театре работникам милиции даже помогал друг майора Вечери, известный певец, потому что на фотографии он узнал парик, которым пользовался Елкин. Тот же парик в одной опере надевал и он.

Что же было делать? Евгений доложил о неудаче прокурору города, с которым согласовывал обыск.

– Плохо искали, – ответит тот по телефону. – Ищите дальше.

Но и повторный обыск не дал ничего. И тогда Евгений вспомнил – они же совсем забыли про машину Елкина.

В машине-то и нашли парик и искусственную коронку, сделанную под золото.

Через три дня по просьбе Евгения была доставлена в Одессу Ирина Гай, и она тоже сразу опознала Елкина.

Однако упрямый гример продолжал упорствовать.

– Я не знаю этой женщины, впервые ее вижу. Она меня с кем-то путает! Разве мало похожих между собой людей?

Тогда Евгений достал из стола парик и коронку и положил на край стола перед Елкиным.

– Узнаете? Или, может, будете доказывать, что тоже впервые их видите?

Елкин исподлобья обреченно взглянул на Евгения, потом на Гай, и я понял – сдастся. Дальше отказываться бессмысленно.

Так и случилось.

Шумно вздохнув, он отвернулся от всех нас и глухо произнес:

– Не буду. Все, о чем рассказала эта женщина, – кивнул в сторону Ирины Гай, – правда.

– Какой же вы негодяй! – сказала она ему гневно. – А наверное, и сам отец, у самого дети есть!

Евгений поспешил успокоить Гай и, чтобы она не расплакалась, поблагодарил за помощь, а потом приказал конвоиру увести ее.

Гай еще раз гневно взглянула на поникшего около стола Елкина и, кивнув нам с Евгением на прощанье, вышла.

– Продолжайте, – обратился Евгений к гримеру.

– Что? – Тот очнулся словно ото сна. Лицо его за эти несколько минут после признания осунулось, стало землистым, под глазами легли сине-черные тени. Недавнюю напыщенность словно рукой сняло.

– Расскажите все, как было, – потребовал Евгений. – Как вы узнали о Гай, о том, что она будет брать детей? От кого? Где и когда?

Елкин сокрушенно покивал лысой головой.

– Все, как было... Все началось с нее... Это она подбила, – произнес тихо. И замолчал.

– Вы имеет в виду Домрину? – спросил Евгений.

Елкина словно кто окатил холодной водой. Он вздрогнул и вперился в Евгения широко открытыми глазами.

– Вы... вы знаете о ней?

– Представьте себе – знаем, – подтвердил Евгений. – И не только о ней. Итак, рассказывайте.

...Познакомился он с ней давно, более двадцати лет назад. Она была молодой, симпатичной. Влюбился.

Начались тайные встречи (потому что он уже был женат), счастливые вечера, а иногда и вместе проведенные ночи.

Соответственно были и дорогие подарки возлюбленной, давал ей и деньги на так называемые мелкие расходы.

Постепенно появлялись новые требования. Как-то Домрина сказала, что неплохо было бы ей вступить в кооператив и иметь свою квартиру. Он пообещал, что уладит это дело. Но возникла проблема денег – надо было вносить за квартиру первый взнос. И тут уже она проявила инициативу, предложила способ, как их легко раздобыть. Половину этого плана должна была осуществить она, а половину, решающую, он. Она нашла детей для Гай, а он, шантажируя, содрал с нее две тысячи рублей, которые Домрина через день внесла за кооперативную квартиру. Шло время, и однажды она намекнула – квартиру надо заново обставить, да еще и импортной мебелью. И тогда поехал Елкин к Гай в Николаевскую область взять денег у нее. Чего только не сделаешь для любимой женщины! Взял, обставили квартиру.

Но нет границ потребностям подобных людей. Запало Елкину в душу, что совсем было бы неплохо иметь где-то подальше от города, но, конечно, над морем, дачку. Ездить туда по выходным дням на отдых – когда с семьей, когда с возлюбленной. Кроме Домриной, у Игоря Владиславовича завелось еще две. Однако посоветовался он по поводу дачи именно с ней, с Валентиной Прохоровной. Она одобрила этот план, и поехал Игорь Владиславович снова к Гай, но... Ее уже там, в совхозе, к сожалению, не было. Выехала. Куда – не стал расспрашивать, решил узнать об этом у Сормовой, о которой знал. Он еще тогда проследил, куда добралась с детьми Ирина Гай, и у соседей навел о старушке все справки. Доверчивая Анастасия Павловна дала адрес, и Елкин нашел Гай в Буче. Взятых у нее денег оказалось мало, пришлось немного доложить из других прибылей, и дача была куплена.

Но на дачу надо же чем-то ездить. Автобусом и попутными машинами неудобно. Да и не тот эффект, на дачу – и автобусом. Можно, правда, морем, на рейсовом катере, но тоже не то. Не к лицу как-то с любимой женщиной толкаться в толпе людей. Да и опасно, глядишь, еще на знакомого наткнешься. Лучше всего ездить на дачу машиной. И поставил Игорь Владиславович себе цель – приобрести машину. Однако не торопился, дабы не привлекать к себе излишнего внимания.

Стал распространять среди знакомых слухи, что собирает деньги, экономит каждую копейку, мечтая купить какой-нибудь там "Запорожец". Несколько позже встал на очередь, поступил на курсы шоферов-любителей. И ровно через пять лет после приобретения дачи, когда в кармане уже были водительские права и подошла очередь получать машину, опять отправился вымогать деньги у Гай. В Буче ее уже не было, сказали – переехала в Киев. Взял в справочном бюро адрес, нашел. Плакала, умоляла – нет денег. Но он сказал – надо! И пообещал, что в последний раз. Действительно, он бы ее больше не тревожил. Но вышло так, что потревожили его самого. Дачей он хоть немного да попользовался, а вот на машине не успел наездиться.

– И вы считаете, что вам крупно не повезло? – не воздержался от иронии Евгений.

Елкин или не нашел, что ответить, или просто не захотел отвечать. Промолчал.

Тогда Евгений сказал ему, что подлость его двойная, что он Ирине Гай нанес не только материальный, но и моральный ущерб: из-за него она сейчас отбывает наказание в колонии.

– Как?.. – не понял Елкин.

– А вот так, – ответил Евгений и объяснил, что привело женщину на скамью подсудимых.

Елкин выдержал паузу и только потом изрек:

– Жаль, конечно, что так случилось.

– Для нее – жаль, а для вас – нет, – подправил его следователь. – Для вас такой конец вполне закономерен. Запомните, Елкин, мудрую народную поговорку: берет волк – возьмут и волка. Вы думали, всю жизнь будете так легко жить за счет других?

Елкин не оправдывался, наверное, осознал, что сел на мель крепко и надолго.

– И, наконец, еще несколько вопросов к вам, – произнес после длительной паузы Евгений. – Полгода назад, занимаясь делом Гай, я был в Одессе и встречался с Домриной, допрашивал ее как свидетеля о близнецах. Она вам говорила об этом?

– Говорила, – буркнул.

– И это вас не насторожило?

– Она высказывала тревогу, но мне это показалось несущественным. Ведь речь шла не о нас, а о претензиях родной матери к названной. Я убедил ее, и она успокоилась.

– Вы и до сих пор с ней в хороших отношениях, поддерживаете интимные связи?

– Последнее время, месяца два, не встречались, хотя она часто звонила мне на работу.

– И последний вопрос. Домрина звонила вам всегда только на работу?

– Да.

Евгений вызвал конвоира и приказал отправить Елкина в следственный изолятор.

Гример не спеша поднялся со стула, так же не спеша пошел к двери. Сутулый, усталый, сломленный.

Из последних вопросов Евгения к нему я понял: на очереди – допрос Домриной.

16

Домрина, как ее и вызывали, пришла ровно в десять часов утра. Строгая, собранная, как и надлежит женщине ее лет, в меру накрашена, в меру надушена. По выражению лица было видно, что настроена она воинственно: у нее, мол, неотложная работа, а тут вызывают. Однако поздоровалась вежливо, иронически пошутив, не опоздала ли случайно.

– Нет, нет, – ответил Евгений. – Если бы все были так точны, как вы. Садитесь, пожалуйста, и извините, что потревожили.

Я видел, вернее – догадывался, что, сказав Домриной эти вежливые слова, Евгений лихорадочно думал: "Знает или не знает она об аресте Елкина?" Только что перед ее приходом мы об этом говорили, и Евгений навел справку в театре: не звонили гримеру за эти дни какие-либо женщины? Оттуда ответили – нет. Итак, если Домрина не знает, где сейчас ее любовник, – один вопрос, если же знает – другой.

– Зачем же я вам понадобилась опять? – важно усевшись на стул, поинтересовалась Домрина. – Неужели дело о тех близнецах и до сих пор не закончилось?

– И да и нет, – уклончиво ответил Евгений. – К этому делу, как выяснилось, причастен один симпатичный молодой человек. Вот вам фото, достал из папки фотографию Елкина в парике. – Посмотрите внимательно и скажите, не знаете ли вы его случайно?

Домрина несмело взяла фотографию и, взглянув на нее, сразу растерялась, побледнела, но тут же взяла себя в руки, выдержала паузу и ответила:

– К сожалению, должна вас разочаровать. Этого человека я не знаю, не видела никогда. – И положила фотографию на краешек стола.

Евгений, не давая ей опомниться, подал другое фото Елкина – в натуре, лысого.

– А этого?

Я заметил, как на этот раз Домрина растерялась еще сильнее, заморгала наклеенными ресницами, крепко сжала полные, накрашенные губы. Видимо, она не надеялась на такой поворот дела.

– Этого тоже не знаю, – отрицательно качнула головой. А потом прибавила: – Хотя они вроде и похожи.

Ей, конечно, некуда было деться: сказав "а", надо было говорить и "б".

Евгений же на этот ее ответ отреагировал скупой улыбкой.

– Что же вы, Валентина Прохоровна, не узнаете своих хороших знакомых? Да ведь это же Игорь Владиславович!

Домрина уже, наверное, все поняла, но решила твердо стоять на своем.

– Какой еще Игорь Владиславович? У меня нет такого знакомого!

– Игорь Владиславович Елкин, гример оперного театра, – объяснил ей Евгений, – с которым вы дружите двадцать лет и активно занимались шантажом Ирины Гай. На ее деньги построили себе кооперативную квартиру, купили импортную мебель...

Дальше Домрина не выдержала, прервала Евгения истерическим криком:

– Прекратите, прекратите! Вы не имеете права меня оскорблять! Я честная, порядочная женщина! Меня уважают в коллективе! Я буду на вас жаловаться!..

Евгений не останавливал ее, не стал успокаивать. Терпеливо ждал, пока пройдет вспышка истерики.

Наконец Домрина затихла, слышалось только тяжелое дыхание.

Евгений подал ей стакан воды.

Молча взяла, выпила.

– А теперь послушайте меня дальше, – произнес Евгений тихо, убедительно. – Припоминаете наш с вами разговор летом? Тогда я вам ничего подобного не сказал. Спросил, что меня интересовало. Вы ответили. Я вам поверил, и мы распрощались. Так?

– Так, – кивнула головой.

– Теперь же дело приняло другой поворот. Теперь у меня есть факты, свидетельствующие, что в тот раз, летом, вы сказали неправду, что детей-близнецов Ирине Гай, если можно так выразиться, организовали вы, а заодно подговорили вашего хорошего знакомого Игоря Владиславовича Елкина путем шантажа брать у нее большие суммы денег и тратить их на вас и на себя. Об этом он сам рассказал вчера вечером в этом кабинете, сидя на том же стуле, на котором сидите сейчас вы. Вот его показания, почитайте, – и протянул ей протокол допроса Елкина.

Домрина не взяла его в руки, отказалась читать.

– Это поклеп! Я не знаю никакого Елкина! Думаете, если я одинокая, так все обо мне можно говорить! Я буду на вас жаловаться, подам в суд!

Евгений прервал ее:

– Значит, вы все отрицаете?

– Отрицаю и буду отрицать! – Домрина явно вызывала в себе злость. – Обо мне еще никто подобного не говорил.

Евгений сочувственно развел руками.

– Мне тоже неприятно об этом говорить, но что поделаешь. Вы врач и должны меня понять. Врач, пока не поставит диагноз, не говорит больному, какая у него болезнь. Мы, следователи, тоже, пока не проверим факты, не говорим человеку, что он совершил преступление. Если же вы и сейчас все отрицаете, попробуем убедить вас давним, проверенным способом. Подождите одну минуту.

Он встал из-за стола и вышел. Мы с Домриной остались вдвоем. Она вздохнула устало и хотела, наверное, о чем-то спросить, так как повернулась ко мне лицом, но не успела – вошел Евгений.

– Сейчас, – бросил ей, направляясь к столу. – Сейчас все станет на место, чтобы вы не возмущались, не кричали, будто на вас возводят поклеп.

Я догадался, что он решил сделать, и приготовился наблюдать, какую реакцию вызовет это у Домриной.

Она тоже, наверное, ощутила что-то неприятное и только посматривала на нас с Евгением холодными глазами. С него на меня, с меня на него. Словно хотела загипнотизировать нас.

Но вот отворилась дверь, и, держа руки за спиной, порог переступил Елкин. В помятом костюме, расхристанной сорочке, заросший рыжей щетиной. Куда подевались за эти дни его наглость, показная интеллигентность.

Взглянув на него, Домрина в первое мгновение хотела было что-то сказать, но спохватилась, да так и окаменела с полуоткрытым ртом и широко раскрытыми глазами.

Евгений пригласил Елкина сесть на свободный около стола стул напротив Домриной и, когда тот сел, обратился к ней:

– А что вы теперь скажете, Домрина? Будете отрицать, утверждать, что не знаете этого гражданина, не верите, что он во всем сознался?

– Верю, теперь верю, – зло прошептала Домрина и уставилась на Елкина. Так вот каково твое слово, негодяй, твоя клятва! Клялся, божился, что в случае чего возьмешь все на себя, обо мне не проговоришься и словом, а коснулось дела, так все вылетело из головы! Клялся в любви, а любил, как волк козу! Загубил мою молодость, мою жизнь! Так тебе и надо! Я теперь тоже молчать не буду, расскажу, чем ты еще занимался, чтобы судили тебя сурово, чтобы ты из тюрьмы и не вернулся!

Елкина этот поток слов явно возмутил, потому что у него даже лысина покраснела.

– Ну ты, говори, да не заговаривайся! – буркнул ей.

– А ты мне рот не закрывай! – повысила голос Домрина. – Хватит, натерпелась!

Это, по-видимому, и было как раз тем пределом, до какого Евгений решил допустить их в перебранке между собой.

Все стало понятным – Домрина с головой выдала себя.

И следователь своевременно постучал шариковой ручкой по пустому стакану на столе.

– Граждане, хватит пререкаться! Не забывайте, где вы находитесь.

Домрина и Елкин сразу же замолчали, словно воды в рот набрали, и демонстративно отвернулись друг от друга...

Когда мы с Евгением остались в кабинете вдвоем, он задумчиво сказал:

– Вот и конец делу Ирины Гай. Жизнь, как видишь, поставила все точки над "и".