Текст книги "Усиливая Боль/Советчики"

Автор книги: Иван Солнцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Катя закрывает квартиру, почему-то особенно внимательно прислушиваясь к щелчку замка. Спускается с девятого этажа на странно, угрожающе скрипящем лифте Щербинского лифтостроительного завода. На улице она неожиданно для самой себя поднимает глаза вверх и обнаруживает, что уже сейчас, в восемь утра, едва разогретое солнцем небо выглядит на редкость очаровательно, словно гигантский рекламный плакат то ли уже готовой войти в свои права осени, то ли напоминающего о своем относительно скором возвращении лета. Небо поразительно яркое, сочно-голубого цвета, украшенное множественными переливающимися друг в друга цветами и оттенками облаков – серым, белым, кремовым. Это здорово контрастирует с серостью и убогостью пейзажа обычного питерского двора, и Катя несколько огорченно возвращает взгляд вниз. Освещение мира вокруг являет собой нечто странное – свет словно бы спускается к земле слоями, и это услаждает взгляд Кати. Она ощущает прилив сил, но как только садится в машину, откидывается на сиденье и тяжело выдыхает, словно бы проделала путь через город, область и снова только вернулась домой. 

Понимает, что ехать в тишине, под гудение двигателя не сможет, а потому включает магнитолу, выбирает радио и останавливает поиск на волне «Радио Рекорд» – бодрые, танцевальные и лишенный, в основном, сколько-нибудь четкого смысла треки ей нужны, как никогда. Катя слушает разную музыку, не зацикливаясь на жанрах, но слово «меломан» ей режет слух, и на вопрос о музыкальных предпочтениях она предпочитает просто говорить, что любит во всем разнообразие. В случае с интернет-знакомствами такой ответ еще и дает явный намек на развращенность собеседницы, а потому является неплохой лакмусовой бумажкой для вычисления наиболее озабоченных собеседников – после такой реплики, как заметила Катя, именно эти личности начинают понемногу делиться своими сексуальными фантазиями и предлагать то или иное «разнообразие». Однако именно такие щедрые на фантазии деятели попадают в катин «черный список»  первыми, потому что в их сексуальном бессилии она уверена почти сразу, стоит только проявиться первым ноткам болтовни о том, как знакомый ей около получаса герой «вылизал бы киску», «вставил член резко и больно» или попросту «оттрахал бы в рот, ты же любишь такое, наверное?»

На перекрестке Катя становится на поворот налево, и когда она, пропустив встречный поток, приступает к завершению маневра, слева невесть откуда выскальзывает синий «сузуки свифт» и занимает законное место Кати в левой полосе, едва не оставляя при этом отметину своей краски на левом крыле «гетца». 

Катя ощущает прилив ярости и ненависти к девице в белой майке и темных очках, которую она успела разглядеть за рулем «свифта». Вдавливает акселератор на второй передаче, хочет догнать обидчицу и ответить чем-то подобным.

– Тупая сука! Овца!

Немного не дотянув до «свифта», Катя осознает, что эти слова произнесла она сама, одеревеневшей ногой выжимает сцепление и переключается сразу на четвертую, потому что развитая скорость это позволяет. Потирает ладонью круглую рукоятку рычага. Перестраивается вправо и старается забыть о «свифте», повторяя про себя «Пусть этой твари тоже повезет. Дай дураку дорогу. Будь умней». Эти аргументы могут со стороны казаться железными, но легче от них Кате не становится. 

Когда она выключает двигатель во дворе рядом с офисом, ее руки трясутся, и ей начинает жутко хотеться спать. 

– Кать, я не смогла дозвониться до Семенова из «Аттики», поэтому оставила тебе документы по нему. Разберешься?

Смысл прилетевшей словно бы из параллельного мира фразы бухгалтерши Насти доходит до Кати только спустя несколько секунд после того, как та, мило улыбнувшись и тыкнув пальчиком с вычурно удлиненным синим ногтем в тоненькую стопку документов, отходит от ее рабочего стола. Но и после этого Катя лишь безвольно кивает самой себе и мысленно отодвигает «Аттику», Семенова и трудности бухгалтерши на последний день, куда-нибудь ближе к Страшному суду. Она знает, что не решенный Настей вопрос все равно окажется на столе бухгалтерши, пусть это даже будет стоить не одного визита к директору. Катя уже отвыкла от того, что ей пытаются слить как можно больше работы. Выросла из этого, наработав определенную базу и получив последнее повышение. Когда-то – не так уж давно, – в ее жизни был период, когда она испытывала жуткую ненависть ко всей офисной технике и всему офисному антуражу – к компьютерам, ноутбукам, принтерам, факсам, даже стационарным телефонам. Даже дома ей трудно было усесться за ноутбук, чтобы что-то поделать, а все это – благодаря довольно длительному периоду смешения стресса от проблем в личной жизни и регулярных переработок, в том числе – сидений по ночам за документацией по сделкам, которые были запланированы на девять-десять утра следующего дня и которые ну никак нельзя было упустить. Катя с содроганием вспоминает тот период, когда истерика и кратковременные приступы паники были для нее регулярными явлениями, когда она пила «ново-пассит» и надеялась на лучшее, а лучшего все было не видать. Потом ситуация немного изменилась, поток спал, обороты проводимых сделок стабилизировались, и Катю даже отблагодарили за выдержку приличным бонусом, но осадок от пережитого остался. Со временем затерся и он. И сейчас наиболее точным определением отношения Кати к работе было безразличие. С механической точностью она обрабатывала документы, высказывала нужные слова нужным людям, смеялась там, где того требовал этикет и серьезно кивала там, где требовалось укрепить чье-то самомнение. Она не старалась заняться сублимацией личной жизни в работе – такой замены ей совершенно не хотелось, тем более, что в какой-то степени за длительный период провалов в личной жизни она ответственной считала именно работу. 

«…и она его, кстати, в ЗАГС привела…»

«…да плюнь ты на них, уважай себя…»

«…ой, девочки, а не пора ли нам чайку под сигаретку?..»

Катя кожей чувствует омерзение от реплик соседок и соседей по массивному, гудящему вентиляторами ноутбуков и сетевым принтером кабинету. Она почти уверена, что ее не самый ухоженный – на ее взгляд, – вид уже вызвал массу слухов и пересудов там, где ее нет. Она знает, что такие вещи в этом коллективе зарождаются быстро, и, увы, зачастую даже мужчины умудряются распространить какой-нибудь домысел быстрее женщин. Но нежная половина коллектива вызывает у Кати особую ненависть. 

Помимо обычных новостей, регулярной темой внутри этой части коллектива становятся всяческие примочки и лайфхаки для особо одаренных. И здесь – кто на что горазд и у кого сколько зарабатывает муж или любовник. Отсасывание жира с помощью микроволновки, выпаривание целлюлита утюгом, клизмы чаем с лимоном, и конечно, уколы всяческими составами для омоложения кожи и улучшения метаболизма по цене атомной бомбы каждый. Все это – ради того, чтобы не ходить на фитнес и не питаться нормально. Катя снова вспоминает про пропущенный снова фитнес и тихо хныкает сама с собой, но тут же возвращается к документам по сопровождению продажи крупной партии компьютерных комплектующих. Снова ощущает сонливость. Идет за кофе к уставшей на вид офисной кофеварке. По возвращению обнаруживает, что наступило время обеда. Достает из сумочки «нирдош» и спички. Забирает кофе. Выходит из кабинета, а затем и из здания. Курит. Болтает о чем-то несвязном и самой ей не очень понятном с приятным на вид, но совершенно незнакомым ей мальчиком по имени Рома из отдела продаж. 

«…рост темпов…когда я приехал из Новгорода…морские ежи…новый «ягуар» ужасен… «Top Gear» могут прикрыть… бросать курить вреднее, чем курить…»

Катя ошеломлена количеством тем, которые умудрился связать воедино Рома. Уже после перерыва, предпочтя нормальному обеду травяные сигареты, кофе и по неизвестной причине врученное ей коллегой с этажа зеленое яблоко, Катя понимает, что Рома явно осуществил попытку заинтересованного, интеллигентного флирта, а она даже не удосужилась его поддержать. Немного жалеет, но подходить к нему сама в дальнейшем даже не думает. Еще чего не хватало.

Ближе к вечеру, умывая руки и лицо в офисном туалете, Катя снова прикасается к груди – там, где еще недавно красовался небольшой шрам. Сейчас она примерно прикидывает, откуда он мог взяться, отбрасывая версию с несуществующим котом. Припоминает, что она заболталась с одной знакомой по скайпу и умудрилась по рассеянности открыть и отпустить уже нагретый выпрямитель для волос их рук, а тот успел долететь до ее тела и прикоснуться краешком нагретой поверхности, но тогда она почему-то этого не заметила. Ей эта версия кажется наиболее достоверной, и форма шрама ей соответствует. Она плескает в лицо холодной водой, вытирает его салфетками, восстанавливает смытую тушь и добавляет немного светло-красной помады. Чувствует себя готовой к завершению рабочего дня.

Напоследок, из уст зашедшего на минутку коммерческого директора звучит сообщение о том, что на следующей неделе компания устраивает мероприятие выездного типа для сотрудников, на два дня, и приглашены все. Это подразумевает, что отказываться не следует – как и от возлияния в компании начальствующих персон на «корпоративах» местного значения. Катя ощущает теплую волну, ударившую в лицо. Ее жутко раздражает этот мотив безысходности. Меньше всего ей хотелось бы сейчас отправиться в алкогольно-пейнтбольный трип за город со столь милым ее сердцу коллективом. Поддержание корпоративного духа вообще стало в последние месяцы для нее делом, более изматывающим, нежели сама работа. Дежурные улыбки стали увесистее, лизание нагретых и разжиревших на паразитном, по своей сути, бизнес-посредничестве задниц начальников все менее приятным. Лживая атмосфера дружелюбия, создаваемая на корпоративных выездах перестала входить в рамки ее терпимости. Катя уже придумывает способ избежать поездки и готова ради этого отложить решение некоторых рабочих вопросов, потому что даже просидеть в одиночестве в офисе за работой видится ей более приятным, нежели уехать за город с компанией готовых  накачаться в хлам коллег и готовых самодовольно за этим наблюдать их начальников, бюджеты настоящего отдыха каждого из которых значительно выше суммарного счета за все, что могут съесть, выпить и проиграть все их подчиненные.

Почти в самом конце рабочего дня она вроде как случайно присоединяется к беседе, начавшейся за соседним столом. Робко высказывается на текущую тему, получает поддержку общества. Чувствует мерзкую гордость за соответствие хорошему тону коллектива. Суть беседы сводится к тому, что «Ольгинские ветераны» нынче рассматриваются как герои нации, потому как безобидны и бесполезны, а человек, который спас от изнасилования дагестанцем молодую девушку, оказывается за решеткой по причине причинения тяжких увечий ни в чем не повинному – не успевшему повиниться, – прохожему. Катя высказывается снова – на этот раз – насчет меры справедливости в демократическом обществе, – и теперь уже ловит на себе заинтересованный и даже уважительный взгляд вернувшегося под эту болтовню, чтобы призвать всех освободить рабочие места, молодого коммерческого директора. Катя ловит себя на мысли, что ей, несмотря на понемногу формирующееся презрение к коллективу, чертовски приятно, когда представители этого коллектива делают ей комплименты – вслух или молча – уже неважно. Понимает, что это делает ее зависимой от чужого мнения. Смущается. Выключает ноутбук и готовиться уйти с работы. Чувствует прилив усталости. Снова начинает клевать носом.

Сев в машину, она включает воспроизведение с USB, перематывает колесиком альбомы и находит «Rock Dust Light Star» 2010 года от Jamiroquai. Думает, какой трек бы выбрать и выбирает, в итоге, восьмой, который называется She’s A Fast Persuader. Под чарующие, расплывающиеся в салоне «гетца» ноты вступления заводит машину и начинает отъезжать с парковки. Катя готова признать, что у нее странный музыкальный вкус. Она слушает по радио, в основном, полные прямого бита и однообразных петель треки из области хаус, дип-хаус, транс и так далее, но на ее носителях – Arctic Monkeys, Jamiroquai и прочие оригинальные исполнители из области индии, фанка и других жанров, достаточно резонансно отличающихся от ассортимента «Радио Рекорд». Кате просто нравится такой контраст.

Кате когда-то говорили, что ей проще было бы добираться с работы домой и наоборот посредством метро, потому что это, дескать, был бы прямой путь по одной ветке, а так она выливает на асфальт бензина на пол-зарплаты. Катя на такие замечания просто улыбалась, говоря, что каждому – свое, а про себя думала, что говорящий явно плохо осведомлен о размере ее зарплаты, если считает, что она страдает от эксплуатационных расходов на «гетц». Безусловно, путь через «петроградку», Каменный остров, Каменоостровский, Троицкий мост, Садовую улицу на Московский проспект всегда был тернист и часто радовал обильными пробками, но Кате просто необходимо ощущение защищенности, ощущение нахождения внутри своего мирка, некоего континуума с границами, плотно удерживаемыми дверными замками. Ее пугает внешняя среда. Так было всегда, когда она ощущала себя одинокой и покинутой, и так есть сейчас, когда больше некому, кроме нее самой, защитить ее от агрессии, которая всегда таится в толпе вокруг. Треки меняются один за другим, правая рука Кати уже на чистейшем автоматизме переключает передачи, а левая лениво подруливает. Катя думает о качестве «наг-чампа» из «Сандалового Дома». О деньгах, которые угрохали на строительство «Галереи» на Восстания. О часах, которые там стояли и считали время назад до открытия. Время, отсчитываемое назад, безоговорочно, безвозвратно исчезает – эта мысль, без следствий и трактовок, сама по себе немного шокирует Катю, и она едва не опаздывает выжать сцепление и вдавить тормоз на очередном светофоре. Останавливается рывком в считанных сантиметрах от бампера впередистоящего черного «ауди». 

Катя подумывает о том, что за рулем новенького, блестящего «A5», наверняка, сидит какой-нибудь молодой или не очень молодой парень, делающий дело или пользующийся наследным капиталом. Парень, возможно, неженатый и открытый для контактов. Но этот парень не сможет ей дать ничего, кроме типичных ухаживаний и секса, а этим Катя уже, вроде как, наелась. С другой стороны, ей этого не хватает, но признаться в возможности снова окунуться в легкомыслие она не готова даже себе самой. Грубый звуковой сигнал, который посылает сзади «фольксваген транспортер», возвещает Катю о том, что пора двигаться. Она приказывает себе сосредоточиться на дороге и, включив первую, резво, немного отшлифовав колеса об асфальт, уходит вслед за уже отдалившимся «ауди».

Переключает на другой альбом. На этот раз The Fall от Gorillaz – на ритмичность и спокойствие трека Revolving Doors Катя возлагает искрение надежды в спасении ее внимания от странных, смешанных мыслей, понемногу роящихся в ее голове и заслоняющих реальность. Она перестраивается во второй ряд и подумывает вовсе сместиться  в правый, но там жуткая толчея, и это ее слишком раздражает. 

«There are doors that open by themselves. There are sliding doors. And there are secret doors»

Заунывное пение солиста немного отвлекает Катю от болтовни странных мыслей в ее голове – мыслей бесформенных, сплетенных между собой, кажущихся чужими. Она плавно останавливает машину и слышит глухой удар, сопровождающийся кратковременным визгом шин.

– Прекрасно, блин!

Спереди, у самого светофора черный «нисан микра» аккуратно вписывается в заднюю часть «вольво 850», и полоса понемногу перекочевывает влево, потому что справа все слишком плотно, и озлобленные лица водителей в ряду не говорят ничего хорошего. Улучив момент, Катя дает волю негативу, успевшему скопиться за время медленного продвижении по светофорам и делает рывок, не дожидаясь стоящих впереди с «поворотниками» участников движения. Прорезает своим маневром сразу две полосы и, переключив на вторую, снова утапливает газ, устремляясь по левой полосе вперед, ровно до двух стоящих на разворот машин. Прикинув, реакцию окружающих на этот маневр, Катя ощущает легкую гордость за свои способности к вождению, разработавшиеся, в общем-то, довольно быстро. Как только она приостанавливается, чтобы аккуратно перестроиться вправо, ее восприятие оказывается полностью захвачено странной, непонятной ей самой мыслью, и она в страхе давит на тормоз. Машина глохнет, и Катя импульсивно выключает зажигание. Хлещет себя ладонью по щеке.

«But they are trapdoors that you can't come back from»

Снова заводит машину, осматривается, видит, что приостановившийся седан «ауди» моргает ей дальним светом, быстро перестраивается и наудачу тыкает в кнопку «аварийки», чтобы выразить благодарность, как ее учил когда-то инструктор. Забывает про «аварийку» и перестраивается снова в левый ряд, хотя здравый смысл бьется головой о стены черепа, призывая ее уйти вправо. 

Катя представляет себе странную картину. Тела, сброшенные одежды, секс, бутыли с вином, странные однообразные лица участников всего этого. Черное постельное белье. Черное.

 Колесо. Колесо вращается, смещается на белую полосу, возвращается на асфальт, но тут же захватывает другую белую полосу. Спереди мигает свет. Катя не понимает, что это может значить, потому что болезненные, вызывающие мурашки по всему телу ощущения от увиденной картины заставляют ее на миг забыть обо всем, и только услышав пронзительный звуковой сигнал опасно уходящего от столкновения правее «митсубиси лансер»,осознает, что движется, увеличивая скорость, по встречной полосе. Рывком уходит вправо, понимает, что ее несет прямо в бок старой, дряхлой «оки», за рулем которой сидит ни о чем не подозревающая дама лет пятидесяти. Выравнивает направление движения, сбрасывает скорость, останавливается прямо в левой полосе, вызывая буйство звуковых сигналов и обилие изысканных ругательств со стороны водителей сзади. Громко, со стоном выдыхает. Учащенный пульс отбивает канонаду в ее голове. Ее руки и ноги скованы холодом. Адреналин сужает ее мир до кусочка картинки за лобовым стеклом и странной, кажущейся неправильной, сломанной округлости рулевого колеса.  

Катя закрывает глаза и утыкается лбом в рулевое колесо. Спустя минуту. Подняв голову и осмотревшись, понимает, что ей жутко хочется спать, что в руки и ноги возвращается тепло, что снаружи в стекло с ее стороны стучится молодой парень с обеспокоенный видом и что-то спрашивает. Очевидно, интересуется, как она. Прикинув, не состыковался ли этот парень с ней, когда она остановилась и не обнаружив в воспоминаниях ощущения удара, Катя опускает стекло.

– С Вами все в порядке? Вам плохо?

Катя вяло улыбается, но не милой заботе паренька, а непоследовательности его вопросов. 

– Простите. Все в порядке.

– Господи, на Вас лица нет. Может, нашатыря?

Парень явно серьезно обеспокоен. Его синий «фиат стило» стоит прямо за «гетцем» на «аварийке». 

– Нет, спасибо. Просто плохой день. Нервы, знаете… Я сейчас перестроюсь.

– Я прикрою, если что. Подадите сигнал, когда будете готовы. Точно справитесь?

– Да, да… – Катя целиком погружает бессмысленный взгляд в длину двойной сплошной линии. Закрывает глаза. – Только отдышусь.

– Давно за рулем-то? 

Парень явно пытается убить двух зайцев, думает Катя. Но ей плевать. Ей не до любезностей с этим «итальянцем». Больше всего ей хочется домой. Лечь и уснуть. Прийти в себя.

– Не очень. Я поеду уже. Спасибо Вам.

– Да, всегда пожалуйста, – парень немного обескуражен, но что-то предпринять не решается и уходит в «стило».

Катя начинает перестраиваться, и «фиат» осторожно движется, давая ей возможность быть уверенной, что полоса свободна. Катя видит в этом странную, возможно, извращенную, но галантность, но благодарить парня точно не намерена. Она просто хочет как можно быстрее уехать отсюда, потому что иначе стыд и страх рецидива, наполнившие ее сознание, сметут остатки ее уверенности напрочь, и снова начнется паника. Тем более, что паника уже подступает, когда «гетц» встает в полосу и движется прямо. Кате кажется, что ве равно что-то не так, что ей не нужно ехать прямо. Ей становится тесно и душно в салоне, и она опускает стекло, но шум снаружи заставляет ее судорожно вдавить кнопку стеклоподъемника с другой стороны.

На ее глаза наворачиваются слезы, и она переключается на третью, на четвертую. Разгоняется. Уходит от «стило» и всего того ужаса, что ей пришлось пережить за несколько секунд.

Во дворе Катя ждет около минуты, пока девушка в массивных очках на «инфинити эф-икс-25» пытается в восемь приемов развернуться на перекрестке дворовых дорожек, где, даже с учетом ее немаленьких габаритов, это можно сделать за один заход. Когда, наконец, девушка справляется с задачей, Катя, уже успокоившаяся внешне, раздраженно цокает языком.

– И кто вам, бля, права выдает, домохозяйки долбанные, – произносит она лишь потому, что знает, что никто ее сейчас не услышит.

Она подъезжает к своему дому, видит три свободным парковочных места и встает на полтора из них, полагая, что, при большой необходимости, на свободном пространстве вполне поместятся две машины.

«Норвежский националист, осуществивший 22 июля 2011 года в Осло и на острове Утойя теракты… Считается также автором текста „2083: Декларация европейской независимости“, насчитывающего более 1500 страниц и обосновывающего радикальную борьбу с „исламизацией“ и усилением….»

Катя докуривает одну сигарету «нирдош» и принимается за вторую. Она знает, что больше двух выкурить просто не сможет, потому что травяной привкус начнет преобладать, и от омерзения к процессу ей захочется выбросить всю пачку, но в этом, вероятно, и есть суть метода избавления от курения с помощью этого заменителя. Продолжает читать новости из новостной ленты «вконтакте», чтобы успокоиться.

«Наука отправила человека на луну а религия в небоскрёбы»

Катя пытается насладиться хотя бы первой затяжкой вновь закуренной сигареты, но неприятный привкус уже начал аккумулироваться на ее языке, и выходит не очень.

«Однажды человек посадил розу, искренне за ней ухаживал, поливал.. он видел шипы и нераскрывшийся маленький бутон. Подумав, что ничего красивого из растения с шипами не сможет вырастить, он опечалился и забросил поливать розу.. цветок погиб, так и не успев расцвести»

Господи, ну сколько можно этой слюнявой чуши, думает Катя и исключает страницу, с которой пришла эта новость, из списка одобренный для приема обновлений. Не докурив, откладывает сигарету на ребро пепельницы. Снимает трусики, единолично присутствовавшие на ее теле. Вытягивает из ушей серьги. Распускает волосы, снимая заколку. Проводит двумя руками по груди и животу и потягивается. Движения даются ей с трудом, она жутко скована, и принять душ сию минуту видится ей просто необходимым. Демонстративно опустив экран ноутбука, но тут же открыв его обратно, уходит в ванную.

Вечер не предвещает особо важный событий, и сейчас, ловя максимум тепла и уюта от потока мощных струй воды из массажной лейки, Катя старается и на этот факт смотреть с точки зрения нахождения преимуществ. По крайней мере, ей никто не будет трезвонить, с нее никто не спросит за то, сколько вина она выпьет, чтобы расслабиться и с кем она будет болтать. В свое время, ее парень, с которым она поддерживала наиболее длительные отношения, довольно ревностно относился к ее склонности к периодическому употреблению алкоголя в компании подруг или за ужином, но он и сам не был ярым трезвенником, а потому попытки ограничить ее в этом увенчались провалом. Конечно же, Катя говорила ему, что не пьет на встречах с подругами, одногруппниками, коллегами, потому что эта ложь его устраивала, а Кате было достаточно не дать перегару добраться до отнюдь не самого тонкого обоняния любимого. Она бросала при нем курить четырежды, и каждый раз клялась, что больше не примется за старое, что не зависима от сигарет и может сама выбирать, курить или не курить, но ради него готова бросить с концами. По итогу, бросить ее заставило не сильное чувство к молодому человеку, а одиночество. Она попыталась заняться самосовершенствованием, о котором так ревностно распространяются сторонники теорий о пользе одиночества, но понимание того, что стремиться быть совершенной и быть при этом одной – есть нечто несуразное и бессмысленное, приводило ее к мысли, что сейчас она ради того, кто ее полюбил бы и стал ей близок, бросила бы что угодно – пить, курить и так далее. Правда, между теорией и практикой по этому вопросу всегда были некоторые нестыковки, но Катя полна уверенности, что все они решатся, появись лишь тот самый, ради кого можно будет меняться в лучшую сторону. А пока она бросает курить, и на этом можно остановиться.

Сонливость вынуждает Катю сразу по выходу из ванной прилечь на кровать и закрыть глаза. Дрема постепенно настигает ее, но воспоминание об инциденте на дороге резко выводит из состояния расслабленности. Она пытается понять, что вообще стряслось с ее сознанием и почему это произошло в движении. Понимает лишь, что была рассеянна и невнимательна весь день, и, вероятно, под вечер напряжение встало внутри нее во весь рост. 

Поворачивает голову в сторону терпеливо ожидающего ее ноутбука, на экране которого отображаются список ее контактов в «экзисте», уменьшенное окошко медиаплеера и часть окна браузера. Думает, имеет ли смысл сегодня снова садиться за болтовню и пустое в остальном времяпрепровождение в интернете и понемногу склоняется к тому, чтобы уснуть пораньше. Ощущает легкий голод и подумывает перекусить перед сном фруктами, но ни в кое случае не чем-нибудь тяжелее, как ни велик соблазн, порождаемый стрессом. Снова обращает внимание на список контактов «экзиста» и замечает, что контакт вчерашнего мальчика, который она специально пометила так, что его было видно лучше других издалека, все еще офф-лайн, а он обещал всеми правдами и неправдами – хоть через «андроид», хоть с таксофона зайти еще в восемь вечера, то есть час тому назад. 

Катя горько усмехается. В общем-то, примерно такого расклада она и ожидала, да и больших надежд на близость с этим пареньком она не питала. В любом случае, в крохотном окошке рядом со списком контактов были обозначены новые запросы на добавление в контакт-лист, а потому собеседником на вечер Катя была обеспечена. Вопрос был лишь в том, будет ли стоить того потраченное время. 

Все же, ей интересно, почему решил слиться тот паренек – несмотря ни на что, самолюбие и гордость, да и желание видеть затраты своего времени оправданными заставляют Катю об этом задуматься. Наиболее вероятным ей кажется, что она уязвила-таки самолюбие паренька своим холодком и спорным характером обещаний, но что он хотел с первого раза? Если в этот вечер им также движет желание знакомства и секса, думает Катя, скорее всего, его понесло в какой-нибудь клуб, а уж там никакой интернет-месседжер ему и даром не нужен. С другой стороны, он может еще пожалеть о том, что не развил тему с достойной девушкой, а в очередной раз снял потаскуху из ночника. Так резюмирует все это Катя. И с этим отправляется ставить кофе, а затем садится за ноутбук. Не рвется сразу переписываться с кем-то, а проверяет почту и читает новости. Однообразная, скучная новостная лента «майл.ру» ее сегодня совершенно не впечатляет – ей попросту  не за что зацепиться взглядом, все заголовки серы, как осеннее небо. Катя отводит взгляд к окну и обнаруживает, что на нем снаружи появились мелкие, едва заметные капельки. Думает о том, что будет завтра с утра и в чем пойти, если ночью начнется ливень, и к утру он не уймется. Думает о том, что пора поужинать. О пропущенном фитнесе. Берет мобильник и раздвигает на всю ширину рабочего стола желтый листок электронной заметки, после чего вносит туда текст «ИДИ НА ФИТНЕС, ЖИРНАЯ КОРОВА!!!» Надеется, что уж такое напоминание ей точно поможет после работы не сорваться сразу домой, а отправиться в спортзал.

Проверяет лист запросов. Спустя пару секунд к ней стучится еще один экземпляр. Профиль ярко выраженной кавказской национальности, пропитанный гордостью за свою расу, нацию, свою кепку FBI или еще что-то – Катя уже давно не распознает людей в таких занятных экземплярах, хотя раньше общалась с одним пареньком по имени Артур, и до поры до времени он ее не сильно раздражал. 

«Красавица, давай познакомиться. Я тебе дам поиграть с моей большущий игрушка. И полизать тебя хочу»

Катя говорит себе спасибо за то, что не поела, прежде чем прочесть это, потому что в этом случае ужин наверняка ушел бы в унитаз. Быстро блокирует контакт через добавление в черный список. Она не националистка и не питает какой-то ярой ненависти или, как модно говорить в правительственных кругах, ксенофобии. Однако же, такого рода экземпляры, потерявшие или никогда не приобретавшие здравый смысл, так, вообще какие-нибудь человеческие качества, кроме тупой похотливости, вызывают у нее исключительно омерзение. Она понимает, что в интернете они живут, здравствуют и регулярно нервируют нормальных девушек благодаря тем деятельницам, которые отвечают интересом на их запросы, встречаются с ним, занимаются сексом, да даже просто терпят их пошлые домогательства в виде сообщений подобного рода. Тем не менее, с девушками, способными опуститься до такого рода животных – не важно, какой национальности и те, и другие, уже ничего не сделать, да и незавидная, как правило, судьба их Катю беспокоит немного меньше, чем судьба космической программы США на следующий год. Тем не менее, ей было бы гораздо спокойнее, не приходи к ней такие запросы.

А ты не тупи в интернете ночами, дура.

Она смеется этой фразе, тихо и скромно прозвучавшей где-то в глубине ее сознания и старается скрыть от самой себя степень серьезности этого замечания. Здравый смысл говорит ей, что здесь – в чатах и форумах Сети, – действительно нечего ловить, но чувство несправедливости, рождающееся при осознании того, сколько времени потрачено впустую, не позволяет ей отступить на полпути. 

Она принимает один из запросов. Светловолосый мальчик в очках, довольно приличного вида с интеллигентно заполненным профилем.  Здоровается на «Вы», что в нынешнем интернете крайняя редкость, и Катя сходу ставит парню один плюсик. Хочет верить, что не придется тут же перечеркнуть все это жирным минусом типа быстрого сексуального домогательства.

С кухни сигналит кофеварка, и Катя уходит за кофе. Вернувшись, обнаруживает, что паренек искренне рад приему предложения.