Текст книги "Горбун"

Автор книги: Иван Лажечников

Радугин(обнимая его). Мой почтеннейший друг! Смею ли сказать по-прежнему, милая Вера Павловна!

Вера Павловна (подает ему руку). По-прежнему, Александр...

Радугин(целует руку Веры Павловны). Милая, бесценная Вера Павловна. И вы не забыли меня? Вы не переменились ко мне?

Вера Павловна. Разве можно перемениться? В моей ли это воле?

Радугин. Целых два года не видаться... ужасное время!.. целая вечность!

Вера Павловна. Помню, были два грустные, несносные года; но теперь, когда вижу вас, они представляются мне словно во сне. Мне кажется, только и было в моей жизни: первая минута нашего знакомства на бале у Солнцева и настоящая минута.

Радугин. О, как я счастлив!.. Нет слов выразить. Дайте ж мне теперь насмотреться на вас, налюбоваться вами!.. Как верно ни сохранял я, в эти два года, черты ваши в моей памяти и сердце, но вы все-таки лучше, чем представлялись моему сердцу и памяти. Видно, вы с каждым часом хорошели. Теперь от Павла Иваныча будет зависеть вполне нас осчастливить.

Кремонов. Выбор ее сердца я давно утвердил. По письму вашему вижу, что вы не переменили своих отношений к нам. И так, без дальних объяснений, да благословит вас Бог вместе со мною! (Радугин целует у Веры Павловны руку.)

Елисавета Андреевна(которая до сих пор дружески беседовала с Аполлоном Павловичем). Позвольте мне напомнить вам, любезнейший братец, что вы, в чаду ваших нежностей, забыли вовсе приличия. И вам выговор, любезная Вера Павловна! Александр, рекомендую тебе брата твоей невесты.

Вера Павловна. Виновата.

Кремонов. Виноват, это я должен был сделать.

Радугин(бросается обнимать Аполлона Павловича). Вместо всех рекомендаций, полюбите меня, как брата, как друга.

Аполлон Павлович. Счастлив буду, если заслужу вашу родственную любовь.

Радугин. Все, что вы делали для своих, доказывает, что вы не будете чужды и новых ваших родственных связей.

Аполлон Павлович. Что такое мог я сделать для своих, чего бы не сделал другой на моем месте!

Радугин. Не скромничайте, я все знаю. В Петербурге, в здешней губернии и в соседних, чужие и родные, тетка, сестра, все говорят о трудах ваших как об диве. Вот слова молвы: «Павел Иваныч сделался стар, прихварывать начал, и потому запустил было дела свои; но как скоро Аполлон Павлович принял их в свои руки, то в полгода трудами необыкновенными, оборотами, заботливостью, хозяйственным гением, для которого также надо родиться, привел дела в цветущее положение».

Аполлон Павлович. Всегда молва любит преувеличивать худое и хорошее. Лишнее говорили насчет расстройства наших дел, теперь и об устройстве их. Много точности и немного энергии, вот мои заслуги.

Радугин. Прибавьте и горячую любовь к родным. Говорят, вы и ночи мало спите... Для кого ж, как не для отца, для сестры, тратите свое здоровье!

Аполлон Павлович. Кто прочел в сердце человеческом? Может быть, на дне этого колодца найдете один эгоизм.

Радугин. Позвольте вам не верить. (Обращаясь к Павлу Иванычу.) А чтобы не откладывать долее счастья вступить в такое дорогое семейство, я буду просить вас, Павел Иваныч... (Дает знак сестре, чтобы они удалились, жмет руку своей невесты.)

Елисавета Андреевна(тихо Вере Павловне). Оставим их одних. Пойдем-ка под тень освежиться: ты вся горишь!

Вера Павловна Мудрено ль!

Радугин. До свидания, милый друг!

Елисавета Андреевна. Да скоро ли выдадут меня замуж? Ведь это должно быть презанимательно и превесело. (Уходят; вслед за ними и Аполлон Павлович. Кремонов и Радугин направляются к дому с левой стороны.)

Радугин. Два мучительных года я был женихом вашей дочери. Сколько я выстрадал в это время! каких опасностей для себя не придумал! Вознаградите меня теперь за эти муки, за эти страдания, назначив скорее день, когда я могу назвать Веру Павловну моею перед лицом Бога и людей.

Кремонов. И для меня, чем скорее, тем лучше. Здоровье мое ненадежно. Кто поручится, что завтрашний день мой? И потому я желал бы хоть несколько времени насладиться счастьем дочери.

Радугин. Почему ж и без тревожных мыслей не исполнить нашего общего желания? Что ж через месяц и свадьбу?

Кремонов. Согласен, но есть обязанности у отца, о которых нам удобнее говорить в доме. Милости просим. (Уходят через террасу в дом.)

Явление VIII

Вера Павловна, Елисавета Андреевна и Аполлон Павлович. Вера Павловна и Елисавета Андреевна гуляют по саду: то показываются на сцене, то скрываются между деревьями; Аполлон Павлович следит за ними, не отделяясь от дома.

Елисавета Андреевна(у башни). Зачем не сломают этой старой, мрачной башни? И окошечко-то в ней точно в тюрьме! Зачем не срубят этих угрюмых вязов, которые с нею так дружны? Они на меня всегда наводят скуку.

Вера Павловна. Извини, это вкус моего брата. Он говорит, что в этой башне и деревьях много поэзии.

Елисавета Андреевна. Поэзия Юнга! Признаюсь тебе, я не люблю ничего угрюмого и старого. То ли здесь?.. все так молодо, все так улыбается (скрывается между кустами.)

Аполлон Павлович. Меня хвалят, благословляют меня! Я устроил счастье крестьян, благосостояние домашних, счастье сестры... и если б не ты, змея подколодная, шевелилась в груди моей, если б не ты, сова полуночная, завывала здесь днем и ночью, я также был бы счастлив! По крайней мере, я имею понятие, как человек наслаждается благами жизни, узнал, хоть издали, что такое делать добро... Я этого не знал прежде! (Задумывается.) Кабы это было все чисто, не отравлено!.. Нет, это не был мой удел!.. Вот и теперь, когда все вокруг меня радуется, кроме участников моего преступления, я сам, творец их радости, стою здесь на страже: не откроет ли эта башня свои недра, чтоб рассказать тайны свои, прислушиваюсь, камень не заговорит ли против меня... Сердце невыносимо замирает... полно, перестану... послушаю отца... кончу, разорю все..., отпущу бедного Шафа на волю...

Елисавета Андреевна(бежит за бабочкой к башне). Воля твоя, я мотылька поймаю – такой хорошенький! Настоящий гусарчик, и стянут, и с усиками, и в блестящем ментике.

Вера Павловна. Перестань, не мучь бедняжку.

Елисавета Андреевна. Хоть немного подержу в плену, и отпущу; так приятно ловить!

Аполлон Павлович(с беспокойством следя за ней глазами). Что делает эта вертушка у башни? Зачем нелегкая ее туда занесла? А! что-то стукнуло?.. Еще...

Елисавета Андреевна(оглядываясь). Не вы ли, любезный Аполлон Павлович, забавляетесь пускать в меня камешки?

Аполлон Павлович. Кто?.. я?.. я... и не думаю...

Елисавета Андреевна. Да вот и billet-doux! (Поднимает что-то с земли и показывает камешек.) Хороша конфетка! (Развертывает бумажку.) Писано, видно, в большом душевном волнении... какие-то чудные каракульки!.. на какой-то красной бумажке... точно ассигнация...

Аполлон Павлович (бросается через кусты и цветы, топчет все ногами и прямо к Елисавете Андреевне, у которой вырывает бумажку из рук).

Елисавета Андреевна(вскрикнув, бежит к Вере Павловне). Ай!.. Защити, он... убьет меня.

Вера Павловна (прижимая к себе подругу). Что с тобою, Аполлон?.. Ты в каком-то исступлении... опомнись.

Аполлон Павлович. Да... я обезумел... простите меня, простите... я вам объясню... это я некогда... писал... это тайна... но когда-нибудь расскажу... Вероятно, мальчишка дворовый нашел... изволит забавляться!.. Я дам ему забаву!.. Простите, еще раз, простите, милая добрая, Елисавета Андреевна. Забудьте этот случай... ради Бога, не говорите об нем вашему брату...

Елисавета Андреевна. Не понимаю ничего, но если тут кроются серьезные тайны, нельзя не простить... Однако ж не забуду еще дня два, потому что мне напомнят мои изломанные пальцы... Вы точно бешеный самозванец Сумарокова!..

Аполлон Павлович. Да, бешеный, безумный, все, что вы хотите, но только не помните зла, ангел во плоти!

Елисавета Андреевна(подавая ему руку). Забвение всего и мир неразрывный!

Аполлон Павлович(сестре на ухо). Прошу тебя, удалитесь... я так смущен, что ваше присутствие меня убивает... хотел бы хоть провалиться в землю.

Вера Павловна (увлекает подругу).

Елисавета Андреевна(дружески кивнув Аполлону Павловичу). Ну если эта записка была?.. Ужас приятно!.. (Скрываются.)

Явление IX

Аполлон Павлович(развертывает бумажку). Рука Шафа... его злодейская рука!.. (Читает.)

«Сжальтесь над несчастным страдальцем. Шесть месяцев томлюсь в этой башне, в душном подземелье... здесь совершаются дела ужасные, которых я невольный участник: здесь делают... Пускай схватят горбуна... все откроют... Вы получите награду от правительства...»

Дошло же послание по верному адресу!.. Дурак! сам на себя наложил новую петлю и, может быть, мертвый узел... А я думал еще освободить его!.. Не для того ль, чтоб эту неподвижную трещотку сделать ходячею, чтобы в нашем золоте, в наших перьях гулял этот герольд и трубил о делах наших? Нет, дитя, запой-ка лучше свою колыбельную песнь о Рейне, матери-сырой земле, и усни сам под эту песню сном непробудным!

АКТ III

Старинный господский дом, с стриженной аллеей; на конце пруд; крестьянки в праздничных нарядах, группою; впереди сцены стол, на котором огромная суповая чаша, стаканы, графины, бокалы и закуска. Множество слуг и дворовых девок в различных одеяниях, как водилось в старину в беспорядочных господских домах.

Явление I

Громодерин и Курилкин. Сидят за столом и ведут попойку.

Курилкин. Почему я не муха?

Громодерин. Потому, что ты человек.

Курилкин. Знаю, да почему я не муха?.. Окунулся бы в стакан пунша, да и утонул бы в нем.

Громодерин. Браво!.. правда, когда бы не вино, гадкое житье на свете!.. Ну, бабы, задремали!.. Эй, Дуная!

Крестьянки составляют кружок; одна из них надевает мужскую шляпу и ходит посредине хоровода; хор затягивает песню:

 
Как пошел наш молодец
Вдоль по улице в конец,
Ой, Дунай ли, наш Дунай,
Сын Иванович Дунай!
Ах! как звали молодца,
Позывали удальца,
Ой, Дунай ли, наш Дунай,
Сын Иванович Дунай!
Как во пир пировать,
Во беседушку сидеть,
На игрище поиграть,
Ой, Дунай ли, мой Дунай,
Сын...
 

Громодерин(махая рукой). Завыли! полно!.. полно!.. Настю сюда, злодейку Настю. (Слуга подзывает молодую, пригожую крестьянку; она отговаривается.) Проворней!.. не то... (Слуга подводит крестьянку; Громодерин дает ей поцелуй, потом свою руку поцеловать и вынимает из бумажника белую ассигнацию.) Вот тебе за боярский поцелуй! (Обращаясь к Курилкину.) Кой черт! братец, не работы ли горбунчика?

Курилкин(пожимая плечами). Сомнительная.

Громодерин. Ну да в нашем краю сойдут с рук! (Отдает другую бумажку.) А что ни говори, братец, скучно жить на свете. Эй! Гаврюшку да Соньку! славно разбойница поет под бандуру. Да кларнетистов!

Входит с бандурой молодой, красивый, бойкий парень, в сером армяке, между тем как жилет и прочее платье, довольно щегольское, обличают в нем дворового человека; за ним дворовая пригожая девка, богато одетая, но грустная; подле них становятся два кларнетиста: один с подбитым глазом, с красным носом.

Курилкин. Что это у тебя, Гаврюшка, под наказанием?

Громодерин. Дурь вошла в голову; полюбил Соньку, а она его, да я-то не полюбил; за эту страстишку задавал порядочную, страсть, да неймется: хочу в солдаты. Ну-ка заливную, про амуры ваши! Лихо, братец, поет, так и тянет за душу! (Певцы переговариваются с музыкантами. Указывая на Гаврюшку.) Ведь он у меня грамотник, своею охотой, собака!..

Певцы поют:

 
Смолкни, смолкни, молодой ямщик,
Мимо наших окон едучи;
Груди белой не надсаживай:
Сердце без тебя дивно болит.
 
 
Со востока пыль поднимется,
Запоет-то мой пригожий друг:
Он разбудит ночку темную,
Встрепенется алая заря.
 
 
Он зальется, словно реченька
Говорит в бегу по камышкам;
Он застонет, словно горлица,
Что воркует знойно во саду.
 
 
Будто чарами недобрыми
Песни те заговорил:
Сердце хочет выскочить от них,
Просится к нему душа моя.
 
 
Чу! запел он... припади к земле,
Ветер буйный, гость докучливей,
Замолчи, валдайский колокол:
Дайте мне наслушаться его.
 
 
Ах, прости, прощай, родимая!
Убегу, куда потянет песнь.
Пропадай, моя головушка,
Воля моя, воля девичья!
 

Громодерин. Прочь!.. И без вас тошно на свете... (Пьет и обнимается с Курилкиным.) Народ! умирать! (Все кругом Громодерина падают на землю.) «Жить и пиво варить!» (Все встают и поют.)

 
Мы с этого пива опять встанем,
Ладо, мое Ладо, опять встанем.
Мы с этого пива в ладоши ударим,
Ладо, мое Ладо, в ладоши ударим.
 

(Бьют в ладоши.)

 
Теперь, с этого пива, все передеремся,
Ладо, мое Ладо, все передеремся.
 

Женщины и мужчины все перемешиваются и под лад музыки толкают друг друга.

Курилкин. Ха, ха, ха!..

Громодерин. Довольно! по местам! (Все расходятся на свои места. К концу этой игры приезжают Останов и Сотов и становятся в отдалении.)

Сотов. Боярские увеселения!

Останов пожимает плечами.

Громодерин. Докажи дружбу, задушевный, любовую! (Пьют и обнимаются и таким образом подходят к пруду.) Хочешь, братец, докажу и я дружбу: брошусь для тебя в пруд!

Курилкин. Докажу и я: за тобой умирать, так умирать вместе. (Хотят броситься в пруд, люди их удерживают; слышны колокольчики и бубенчики; сходятся гости один за другим.)

Явление II

Те же, Останов, Сотов, Пурышков, Козявкин, Тузин, Переметкинский и Македонский.

Останов. Посмотри, наш Орест и Пилад где нашли умирать – в воде!

Сотов. Да, это не их стихия. Пойдут, как ключ, ко дну. А была, видно, попойка порядочная. Неужели в этой оргии мы выберем себе исправника?

Останов. Что ж делать, для успеха нашего дела надо с волками повыть.

Сотов. По-моему, чем волков тешить, надо их бить, где ни попадутся.

Останов. О, это не так легко, как ты думаешь по-своему, по-столичному! Эти гуси люди богатые; половина уезда им должна... задают пиры, купайся в вине по колено!.. в губернский город шлют обозы. Тут не много сделаешь!

Громодерин. Ну, до другого дня. (Увидав гостей.) Милости просим, милости просим, дорогие гости! Эй! малый, наливочки! Народ – долой. (Толпа крестьян и дворовых удаляются. Подают наливку. Останов пьет, Сотов отговаривается.)

Громодерин. Видно, не старого закала! Такой же хрустальный, как и Радугин, гвардеец и гордионец.

Сотов. Прошу о Радугине ни слова худого. Этот хрусталь обделан в таком огне, в каком вы не бывали – его с гордостью можно употреблять и за царской трапезой.

Громодерин(мигая вошедшему Македонскому). А, господин секретарь суда? как думаешь?

Македонский. Прошу послушать, господа! Дело криминальное.

Останов. Ну, полно, господа, разве мы приехали для ссоры? (На ухо Сотову.) И тебе охота связываться с пьяным?

Сотов. Однако ж к этому пьяному мы приехали трактовать о деле целого дворянского сословия.

Пурышков(раскланиваясь, Громодерину). Я не мог преминуть сей верной оказии, чтоб не засвидетельствовать вам моего нижайшего почитания.

Громодерин. А, здорово, всеобщий опекун! Говорят, славную старушку подцепил! Что выторговал-таки духовную?

Пурышков. Не даром, батюшка! три года ходил около постели хворой.

Сотов. Утешитель духовный и телесный!.. Не безделица! Кто, кроме вас, взял бы на себя труд возиться с этим тряпьем?

Курилкин. В это тряпье завернуто золото, мой милый!

Сотов. Милый твой?.. Ошибся, видно, голубчик! (Курилкин махает рукой.)

Останов(на ухо ему). Ай, ай, какой ты задорный!.. Да угомонишься ли, братец?

Сотов. Он может так говорить с лакеем своим, или кто себя доброй волей запишет в его лакеи.

Козявкин. Здравствуйте, честная компания! Го, го, умора! Побился об заклад с Аполлоном Павлычем, что мой кривой иноход обгонит его тысячного рысака на трех верстах. Что ж, на одной версте засыпал его пылью. Правда, околели две пристяжные; пристяжных кучера долой... черт знает, не переломил ли себе ребра? да зато батюшка коренник честно вывез – не ударил меня лицом в грязь.

Громодерин. А что закладу?

Козявкин. С его стороны тысячный рысак и две сотни придачи, с моей иноходец и та же придача.

Курилкин. Что ему, горбуну? Плевое дело! у него, чай, в обоих горбах набиты ассигнации.

Громодерин. За здоровье батюшки-коренника!

Несколько голосов. За здоровье батюшки-коренника! (Все пьют, кроме Останова и Сотова, которые занялись жарким разговором.)

Сотов(Останову). Дети, достойные отца!

Громодерин(мигая на них). Ой, вы, иезуиты!

Македонский(униженно подойдя к Курилкину и потирая ладони). Ваше высокородие проговаривали что-то об ассигнациях и горбуне.

Курилкин. Ну, да, братец.

Македонский. Верьте Богу, все пустые слухи... злых людей не оберешься в наше время!.. Я за него готов идти к крестному целованию... А не ровен час, как ваше словечко поймают да пустят в ход... да как на деле не докажете... Вы сами изволите ведать, ложному доносчику... осмеливаюсь доложить из глубочайшего желания добра особе вашего высокородия.

Курилкин. И впрямь спасибо!.. Спасибо!.. пришли, родной, за овсецом-то. Подводы у тебя ведь ненанятые!

Македонский. Помилуйте, разве я из интересу, лишь из усердия...

Громодерин(обнимая вошедшего Тузина). Хорошо, дружище! в воскресенье откушать нашего хлеба-соли не приехал.

Тузин. Виноват, любезный, пробовал новую осетрину.

Громодерин. А у меня какая солонина духовая была! Чудо! деликатес!

Тузин. Солонина!.. Ах, Боже мой, солонина!

Громодерин. И стерлядка аршинная.

Тузин. И стерлядь. Да я хлеба лишусь на целую неделю. Лучше б не говорил, ночи не засну, все будут мерещиться солонина да стерлядь, стерлядь да солонина.

Громодерин. Ну, да, мы поправим скоро это дело.

Сотов(на ухо Останову, показывая на Переметкинского, стоящего подле них). Это что за новое лицо?

Останов(тихо Сотову). Татарин или жид, черт знает! Досталось ему здесь какое-то именьице, служил аферистом у наших и ваших. (Обращаясь к прочим.) Полноте, господа, из пустого в порожнее переливать; пора за дело. Сядемте-ка и потолкуем... Вспомните, через три дня дворянские выборы. Судьи и прочие члены судов назначены; ныне хотели назначить исправника.

Громодерин. Да, да, сядемте и потолкуем. Эй! Филька, наливки! (Все садятся в полукруг, кроме Македонского, который становится за стулом Курилкина.) Что ж ты!

Македонский(кланяясь). Я и постою-с.

Курилкин. Кого ж бы нам выбрать?

Громодерин. Есть один гусь на примете... рангу полковничьего... гвардионец... Надо бы проучить!.. Такой гордец, что и Боже упаси! Стариков нас и знать не хочет; приехал и визита мне не сделал – хоть бы из уважения к моему состоянию и летам!

Курилкин. Радугин! Да и у меня не был: гордион!

Переметкинский. И подступу нет ни с той, ни с другой стороны. Несносный человек!

Громодерин. На небо плюет!.. Ой, ой! Республиканец!

Тузин(задумавшись). Солонина!.. Стерлядь!..

Громодерин. Эх, братец, какая тут солонина, мы толкуем о Радугине.

Тузин. Да, да, нехороший человек и стола с нами гнушается!

Пурышков Что ж? Почему бы не проучить голубчика! Выбрать его в исправники.

Курилкин. Ему, чай, мало в губернаторы!

Громодерин. Пожалуй, в обер-прокуроры захочет!

Несколько голосов. Проучить!.. в исправники его!.. пускай потрет лямку! (Шепчут между собой и смеются.)

Сотов. Позвольте...

Переметкинский. Не дозволяем.

Сотов смотрит на него с презрительною усмешкой.

Останов(Сотову тихо). Ради Бога, не мешай. Я сам, через протоколиста моего, навел их на этот путь. Меня просил новый губернатор, человек благороднейший.

Сотов. Такой же, как и прежний.

Останов. Боже упаси!.. К этому не прислала бы императрица кошелька в день именин. О, этот человек благороднейший! Он умолял меня постараться выбрать в исправники Радугина, который некогда служил в одном с ним полку. Сказал мне по секрету: «Открывается дело очень важное по вашему уезду... Нарочно не произвожу следствия... дождусь Радугина следователем».

Сотов. В таком случае я поддержу вас (громко). И я предлагаю полковника Радугина в исправники, но не потому, чтобы мстить за личные неудовольствия: это неприлично русскому дворянину! нет, а потому, что я уверен в благородстве и твердости его правил, и ручаюсь, что он поддержит достойным образом наш выбор, защищая крестьян от незаконных поборов и бедных от угнетения. Вы хотите его унизить, а он себя возвысит своею должностью. (Слышен ропот.)

Останов. Позвольте мне сказать слово за Радугина. Вышедши в отставку и собираясь жениться, он должен был, тотчас по приезде своем, заняться хозяйственными делами, и потому не успел воздать должное почтеннейшим своим соседям. Я уверен, обживясь, он постарается загладить свою невольную вину. А, между тем, за тайну должен сказать вам, господа, что и сам губернатор меня об этом просил.

Несколько голосов. Сам губернатор! Сам губернатор! В исправники Радугина! решено!

Переметкинский. Честию клянусь, будет образец исправникам.

Останов. Да как же вы его давеча бранили?

Переметкинский. Ну, да вы видели, ведь надо было par camaraderie...[2]2
  par camaraderie... – за компанию... (фр.)


[Закрыть]

Останов. А кто от слова своего отступится, господа, да будет тому стыдно!

Все(единодушно). Да будет стыдно!

Громодерин. Эй, шипучки! Вспрыснем заочно нового исправника!

Пурышков. Вот и Кремоновы. Что-то они скажут о выборе будущего зятька.

Македонский. Осмелюсь доложить, и у них сильная партия – жалисты! Опасно-с, как бы не укусили-с!

Явление III

Те же, Кремонов и Аполлон Павлович.

Громодерин(обнимая Кремонова). Добро пожаловать, поздние гости!

Кремонов. Дел куча, выдаю дочь; а не смел отказаться, мой почтеннейший друг!

Громодерин(Аполлону Павловичу, ударяя его дружески по ладони). Здорово, здорово, дружище!

Аполлон Павлович. Я увлек уж батюшку; мы так много уважаем вас, что готовы бросить самые важные дела, лишь бы провести несколько часов в вашей приятнейшей беседе.

Сотов(Останову). Только не делание...

Останов(дернув его за рукав, на ухо). Язык мой, враг мой!.. Даст выпить кофейку – так закусишь его.

Сотов. Боюсь я его кофейка!..

Курилкин(Кремонову). Здорово, родной, сколько лет, сколько зим! (Обнимаются.)

Громодерин. Эй, карты! Аполлон Павлыч любит бостончик.

Аполлон Павлович. Не прочь.

Козявкин(Аполлону Павловичу). Рысачок мой.

Аполлон Павлович. И с ним 200 рублей.

Козявкин. Помилуйте, совестно, хоть рысачка-то одного.

Аполлон Павлович. Разве вы хотите меня дарить? я подарков не беру.

Козявкин. В таком случае не прочь и от денег (тихо пожимая ему руку). Прошу во всяком случае располагать мною.

Аполлон Павлович(Пурышкову). Я написал полную квитанцию об опеке вашей и отослал ее в суд.

Пурышков. Не знаю, как изъяснить вам мою благодарность, достойный муж; без вас дело проволокли бы Бог знает сколько.

Македонский(Аполлону Павловичу, пожимаясь). Дрожечки-то у вас, конечно, московские?

Аполлон Павлович. Арбатского. А что – понравились? Купите.

Македонский. Помилуйте, по вашим ли деньгам?

Аполлон Павлович. Заплатите мне 50 рублей, и они ваши.

Македонский спешит вынуть из бумажника деньги.

Аполлон Павлович. Пришлите прежде за дрожками, а там сочтемся. (Македонский, униженно кланяясь, прячет деньги. Громодерин подает Аполлону Павловичу карту.)

Аполлон Павлович(не принимая). Помилуйте, есть постарше меня: я возьму после.

Громодерин. Вот за это люблю молодого человека; стариков таки уважает, не то, что какой-нибудь шематон... (Сотов, который стоит подле него, берет карту без приглашения; за ним Останов, Тузин и Аполлон Павлович садятся за карточный стол, по временам слышны: «бостон», «шесть в сюрах», «вист», «ремиз». Прочие гости и хозяин то прохаживаются по саду, то попивают; Кремонов садится на углу карточного стола, возле стола.)

Аполлон Павлович (Тузину). Какие балыки я получил! Янтарь настоящий!

Тузин. Откуда вы это, родной, достали?

Аполлон Павлович. Это моя тайна! Угодно, поделюсь.

Тузин(подавая ему руку через стол). Благодетель!

Громодерин. А знаете ли, Павел Иваныч, мы без вас к будущим выборам исправника назначили.

Кремонов. Кто ж удостоился?

Громодерин. Да, не взыщи, родной: твой будущий зятек, Радугин.

Кремонов. Помилуйте, как это... (Аполлон Павлович толкает его коленкой.) Полковник гвардии – только что из службы...

Останов. То была служба коронная, а теперь не откажется сделать нам честь послужить дворянам.

Кремонов. Почему б... только... не успел оглядеться... свадьба... куча дел...

Аполлон Павлович(толкая его опять коленкой и значительно взглянув). Я уверен, Александр Андреич почтет за особенную честь исполнить желание здешнего дворянства. Он постарается доказать, что не место возвышает человека, а человек место.

Переметкинский. Ваши слова, вельможный господин, надо записывать золотыми буквами.

Аполлон Павлович(кланяясь). О!..

Сотов. Игра кончена.

Аполлон Павлович(рассчитав). От меня приходит вам 95 рублей (вынимает из бумажника ассигнации).

Сотов. Я ассигнаций не беру.

Останов бледнеет и видимо смущен.

Аполлон Павлович. Почему так, милостивый государь.

Сотов. Так, потому что не беру.

Аполлон Павлович. У всякого барона своя фантазия!.. В этом случае добрый хозяин поможет мне.

Громодерин. Что это за вольнодумство!.. Начитался Вольтера, да и хочет весь мир поставить вверх дном. Вы, господин Сотов, обижаете гостя и вместе хозяина. Я давно заметил, вы своей имажинацией разстраиваете нашу компанию. Не любо вам у нас, так вот вам и двери, а погорячитесь, так и не прогневайтесь, полетите и в окошко.

Сотов(играя перочинным ножиком, который вынул из жилета). Прежде тот полетит на тот свет, кто осмелится наложить на меня руку.

Останов(Громодерину). Успокойтесь.

Сотов. Я сам за честь почитаю оставить вашу достопочтеннейшую компанию, а все-таки (иронически) ассигнаций от господина Кремонова не беру... (удаляется).

Громодерин. Эй, дворецкий! Наклади Сотову в его экипаж меди на 95 рублей. Прежде не пускать его со двора! Слышь?

Все гости(ходят и кричат). Браво!.. славно отделал молодца.

Переметкинский. Соломоново решение!

Аполлон Павлович. Сделайте одолжение, оставьте этого сумасшедшего. Мы с ним иначе разделаемся.

Громодерин. Нет, нет, проучить молокососа! Слышь? Меди ему на 95 рублей. Однако ж господа, дождик накрапывает, лучше под крышу. (Все начинают уходить, один за другим, вслед за хозяином.)

Кремонов(тихо сыну). Переживу ли я этот день!

Аполлон Павлович(любуясь мимоходом цветами, громко). Какие пышные пионы!.. жаль, облетят ныне же...