Текст книги "Мы поднимаем выше стяги! (СИ)"

Автор книги: Иван Кузмичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Удивительно, но кажется, гренадерам все же удалось взорвать часть пороховых запасов, да еще и разворошить пару тройку хлипких лачуг, пускай порох и не взорвался, но и намокший он не представляет для нас опасности.

Из восьми тысяч налетчиков в лагерь вернулось пять с половиной. Почти три сотни гренадер из всего батальона остались в турецком лагере. Дорога к складам пороха оказалась кровавой. Но жертвы не бывают напрасными и каждая бочка пороха, пришедшая в негодность это десятки воинов в скором времени они займут позиции напротив армии Балтаджи. Такой наглости как сегодня великий визирь не простит, точнее не простят янычары. И если все пойдет, как задумано, то они разъярятся настолько, что полезут напрямую на нашу оборонительную линию!

Генералы сидели рядом со мной, не решаясь отвлечь от размышлений. Доклад командующего вылазкой, генерала-лейтенанта Рене, только что закончился, а он сам стоял передо мной, ожидая реакции с моей стороны.

–Я рад генерал, что ваша миссия завершилась успехом, надеюсь и в дальнейшем я смогу с гордостью говорить о ваших подвигах во славу Русскому царству!– слегка напыщенно сказал я ему, увидев, как зрелый муж, воюющий на стороне России уже десяток лет, счастливо улыбается.

«Пора вводить награды, а то слова это конечно хорошо, да вот только мат часть с видимым знаком отличия никто не заменит, что ж Георгия третий степени думаю, генерал-лейтенант заслужил. Но чуть позже, пока стоит думать о чем-то другом,– мысль мелькнула в голове и тут же пропала».

–Думаю, пара деньков у нас в запасе будет, пока Балтаджи армию немного переформирует, опять же глядишь, и князь с армией подойти успеет,– думать о том, что силы нужны на Западе страны, не хотелось, спешить в таком деле смерти подобно.

Глава 8.
5 июня 1711 года от Р.Х.
Москва.

Резиденция патриарха Московского и Всея Руси Иерофана.

–Что это, епископ?– за столом из мореного дуба сидел зрелый муж, наполовину седая борода, легкий прищур голубых глаз, нетерпеливое перестукивание пальцев по крышке…

Патриарх Иерофан листал белоснежные бумажные страницы, на которых мелким убористым почерком нового гражданского шрифта были написаны какие-то предложения. Собственно эти предложения уже витали в воздухе, в большинстве своем озвученные государем, но при этом не доведенные до ума. Правда почти каждое из них было крайне неприятным для церкви. Для ее структуры и замшелой закостенелости.

–Это новшества, которые желал бы видеть его величество в православной церкви, а так же часть требований к простому люду, которые обязательно должны быть доведены до всех русских граждан,– перед патриархом сидел двадцати трех летний епископ. В его руках была копия тех листов, которые лежали перед патриархом.

Как и ожидал Варфоломей, разговор предстоит тяжелый. Упускать власть из рук патриарх Московский и Всея Руси не захочет, тем более после того как был создан святейший Синод, в который вошли семнадцать иерархов Православной церкви, а так же тринадцать церковных советников из числа старообрядцев, мусульман и одного представителя буддизма.

Проект создания Синода предусматривал в себе участие в делах духовных всех основных концессий Русского царства. Конечно духовные лица, не принадлежащие к православной элите обладают властью всяко меньшей, чем иерархи, но однако все они понимают, что этот шаг идет на встречу всем людям государства. От слов царь перешел к делам. Давая возможность не православному меньшинству высказать все свои неудовольствия напрямую высшей инстанции – Синоду. Таким образом, обиды на почве религии должны со временем сойти на нет. Ведь зачем лить кровь, если можно сразу узнать у царя ответ на свой вопрос, стоит только обратиться к своему представителю при Синоде…

Не все обещало быть безоблачным, однако зачатки положительных сдвигов были видны уже сейчас. «Лед тронулся господа!»

–Хм, допустим, с первым предложением я согласен, да и, начав обучать семинаристов, азам богоугодного травничества и лекарского дела мы сами удовлетворяем нашим делам. Но вот скажи епископ, для чего ты мне тут о крещении написал, неужели возомнил себя Никоном, решив новые порядки вводить?!– патриарх со злобой посмотрел на молодого выскочку столь рано получившего столь высокий сан, а вместе с ним и пост.

–Что вы, ваше святейшество, как можно? Я только свел воедино все пожелания государя нашего и те заметки, которые были собраны с февраля месяца в окрестностях губернии у искусных повивальных бабок, по приказу Алексея Петровича. Да и ученики государыни вместе с сановниками великоросскими уже начали отбирать добрые приемы этих бабок для книги научной,– спокойно ответил епископ, глядя на хмурого патриарха.– Вот во всех записях сказано, что много младенцем умирает от хвори, в течении недели после крещения в холодной воде, поэтому я и внес этот пункт. Царь все равно даст добро на отмену этого правила, но он попросил меня посоветоваться с вами ваше высокопреосвященство, как со знающим иерархом, как заменить можно это действо? Ведь отродясь крестили в воде незамутненной и чистой.

–Не думает царь о том к чему приведут замашки его, ой не думает. Молод он, горяч, все мечтает мир перевернуть да вот только крестить младенцев все равно продолжат в холодной воде и этого не исправить, разве что новых священнослужителей по-новому обучать,– с некоторой тоской сказал Иерофан.– Что же до воды… воды, что нам с ней придумать то? Хотя, постой! Да ведь можно и это дело благообразным сделать, все же в церквях тепло и закрыто, пусть в них и крестят, а воду настаивают внутри, не грея никоим другим образом.

–Вот видите, ваше высокопреосвященство, получилось же! Может, и другие неблагонадежные пункты исправить сможем, чтобы и нам отрадно и царь в радости остался?– с некоторой надеждой спросил епископ Варфоломей.

Судя по всему, патриарх уже смирился с тем, что придется принять большую часть этих нововведений. Да и стоит ли нагнетать обстановку, когда тебе в руки дали такую власть, когда над тобой только государь стоит, а остальные всего лишь помощники и слуги. Конечно, патриарху хотелось бы, чтобы он вообще был первым или на крайний случай равным государю, но вот эти мечтания отпали у него еще во время февральских выборов. Не даст царь свершиться этому, зарубит все попытки, а строптивого иерарха сошлет в дальний монастырь, на Соловки, к примеру, всяко пользы больше будет. Глядишь, десяток другой пушек за все время пребывания отольет в их литейных мастерских.

Главным условием назначения Иерофана на столь высокий пост была его лояльность к будущим реформам и начинаниям, гладко стелящимся под новый уклад русской жизни. Ведь со стороны все эти начинания кажутся именно возвращением в прежнее русло, после двадцати летней ломки наших традиций иноверцами и «просветителем-Петром».

–Давай епископ дальше рассказывай о задумках еретических…

–Да как же можно то так, ваше высокопреосвященство?! Все ведь для блага народа русского, для единения его с малыми народами, сам государь мне об этом говорил!– негодующе нахмурился Варфоломей глядя на задумчивого патриарха.

–Да-да, конечно. Вот только ты не думал, отец Варфоломей, что все эти новшества царские к плачевным результатам приведут? Появятся новые раскольники богомерзкие, мытарства начнутся, люд побежит с землицы…

–Кхм! Не будет такого, не глуп русский народ, видит он все и чувствует, если царь-батюшка для него добро делать будет, пускай и наказывая за глупость несусветную и незнание черное. Причина бунта может быть в другом, мне о ней сам Алексей Петрович сказал.

–Это какая же причина такая?– поинтересовался патриарх.

–Если иерархи воспротивятся и палки в колеса ставить начнут. Только тогда проблемы с народом могут начаться.

–Умен царь, хотя и молод, понимает что к чему.

–Умен, это вы правильно заметили, ваше высокопреосвященство,– хищно улыбнулся Варфоломей, маска почтения слетела с лица епископа будто ее и не было. Сидящий напротив него патриарх ощутимо напрягся, готовясь к худшему.– Радетель наш милостивый просил предупредить от глупостей всех тех кто решит что сможет в сторонке отстоятся и в тихую под себя грести. Такого не будет, как впрочем вы уже заметили. Нет ведь Яворского больше, в застенках сидит. Так и с остальными ослушниками будет, благо что раскольники угомонились уже, на места старые возвращаются, новшествам не противятся, так что сил у государя на розыск строптивцев найдется изрядно.

–Боже! Кого я пригрел на своей груди?– ошеломленно прошептал патриарх глядя в блестящие глаза епископа витязей.

–Успокойтесь, ваше высокопреосвященство, мы одно дело делаем и делать будем. Народ русский, православный не рабами себя чувствовать должен. Служителями и помощниками божьими! Так видит его наш государь батюшка, так и я его вижу, а вы поможете нам, и сами возвеличитесь, новых заблудших овец в лоно Церкви Православной приведя!

–Да ты понимаешь, епископ, сколько крови пролиться может из-за глупости этой несусветной?!– тихо спросил патриарх, начиная догадываться о том что хочет сказать его молодой протеже.

–Этого не будет, повторять ошибки прошлого мы не будем, нам нужно не так уж и много… время,– улыбнулся епископ, вставая с кресла.

Поклонившись и поцеловав золотой патриарший крест Варфоломей вышел, оставив на столе кипу бумаг, в которых были изложены все те новшества, которые в скором времени должны быть обязательно применимы в России. Вот только довести бы все понятно на Синоде всю полезность этих идей, тогда и проблем бы не было. Да вот только оппозиция, будь она не ладна, не дремлет!

*****
7 июня 1711 года от Р.Х.
Беркниш.

Армия Его Величества Алексея Второго.

Раннее утро. Солнце только-только показалось из-за горизонта, окрашивая землю в розовый цвет.

Зеленые колонны, разбавленные алыми мундирами гренадер и красно-зелеными некоторых пехотных полков, не успевших сменить старые мундиры на новые, не спеша, выстраивались в четыре линии. В низине трех пологих холмов, на вершинах которых высились оборудованные артиллерийские точки – люнеты, плюс к этому пара редутов, была выдвинута вперед на сотню саженей, между ними замерли два люнета, расположенные на сотню саженей ближе к нашим позициям, нежели редуты. За ними. По бокам расположились еще два люнета, «закрывающие горлышко» возможной ловушки.

В четырех редутах разместились семнадцать рот фузилеров и три роты гренадер, поровну раскиданных по редутам. Однако в люнетах на холмах разместилось два батальона и почти вся полковая артиллерия, за исключением десяти 18-ти фунтовых орудий, размещенных в паре выдвинутых люнетах.

В паре верст от холмов, в небольшом перелеске разместились два полка драгун и полу тысячный полк донских казаков. Кроме того, трехтысячный отряд калмыков дрейфовал за пехотными линиями, между которыми виднелись небольшие проемы с полковой артиллерией.

Вдалеке двигалась разномастная громада турецкого войска…

–Государь, позиции согласно вашим указаниям заняты!– фельдмаршал чуть слышно подошел сзади.

–Хм. Кажется наконец началось князь?– поднимаю на него свои красные от постоянного недосыпания глаза. Блеклые мушки мелькают перед глазами.

–Началось. Если удастся выбить янычар с первой атаки, то можно не сильно опасаться остального войска, разве что степняков, да и тех только на коммуникациях да в тылу,– задумчиво ответил старый фельдмаршал Шереметьев.

–После нашей ночной вылазки, Балтаджи обязан вступить с нами в бой, причем на наших условиях. А учитывая, что половина артиллерии у них осталась в лагере, то можно предположить, что гренадеры Петрова совершили очень удачный рейд.

–Вполне вероятно, вот только турок все равно раза в четыре больше чем нас. Пускай они и голытьба, но все же многочисленная голытьба.

–Они не смогут развернуться для атаки кавалерией, фельдмаршал. Дунай справа, лесной массив слева, сама полоса для сражения не более двух десятков верст, места для маневра у них нет,– покачав головой отвечаю ему.

–Если наши редуты с люнетами не остановят их первые линии на подступах, то наша артиллерия их может не достать,– засомневался фельдмаршал.

–Время покажет, князь, да и я не позволю солдатам в люнетах отбиваться самостоятельно, пехотные линии не для того стоят, чтобы просто смотреть на сражение. Роты уже закреплены, генералы на местах, все прекрасно знают что делать, накладок быть не должно.

–Будем надеяться, что так оно и будет,– впервые за долгое время Шереметьев улыбнулся, пригладив седые волосы, торчавшие из-под парика.

Я же сам подобные глупые привычки не приветствовал и уже многие новшества отца отменил. Незачем солдаты рюшечки и прочая глупая атрибутика клоунов, все должно быть практично, надежно и просто, иначе какой это боевой солдат? Скорее шут гороховый у которого на чистку мундира и башмаков уходит времени больше чем на выучку строевым приемам и штыковому бою.

Солнце постепенно поднималось все выше и выше, ослепляя своими лучами. Земля словно чувствуя будущее сражение, не желала просыпаться, трава даже после ночной росы осталась лежать, не решаясь приподняться…

Четыре пехотные линии ровно выстроились друг за другом, на расстоянии в четыре сотни саженей каждая. Так получилось, что пехотные полки молдаван и валашских стрелков были распылены в первой и третьей линии. Почти десять тысяч дополнительного резерва были не лишними, вот только оставлять их одних против турок было бы верхом недальновидности. А вот так, когда они смогут увидеть надежный русский тыл и защищенный фронт, тогда и биться станут не в пример самоотверженней, чем один на один.

Зеленые мундиры тут и там, на протяжении всей линии фронта были разбавлены бликами на стальных кирасах и шлемах витязей. Стрелковые взводы неравномерно распределили за первой трех шереножной пехотной линией. Ближе к центру их кучность была не в пример выше чем на окраине, но при всем при этом приказ у всех стрелков-витязей был один – убивать офицеров турецкой армии. Именно поэтому, пока разномастная армия противника идет на сближение с нами, витязи занимают позиции возле проемов в строю, там, где стояли трехфунтовые полковые пушки старого образца, заряженные бомбами или ядрами. Время картузов с картечью еще не пришло.

Тактика стрелков, успешно применяемая против турецкой армии, нуждалась в развитии. Первые «сырые» наставления уже давно напечатаны как дополнение к Уставу, осталось только их реализовать, а где-то и улучшить. Что делать, кто такие егеря в боевой обстановке Европа еще не знает, да и вряд ли узнает. Все же это витязи будут первыми и единственными, надеюсь, они будут оставаться ими как можно дольше.

–«Русским витязям» в атаку!– горнисты задорно заиграли незатейливую мелодию из переливов длинных и коротких звуков.

Зелено-серые витязи не спешно просочились сквозь строй и сопровождаемые барабанной дробью пошли на встречу противнику, преодолевшему треть пути. Где-то в середине нестройной толпы турок зашевелилась масса людей. Даже сюда, на мой командный пункт, небольшую вышку, выведенную чуть выше уровня трех холмов, доносились заунывные голоса мулл войска великого визиря.

–Бригадир Ильдешев, готовьте свой полк к атаке по команде.

–Есть, господин командующий!– четко без всяких лишних слов отозвался широколицый молдаванин, ведущий в бой Первый княжеский полк. В него, насколько мне известно, вошла почти вся малочисленная гвардия Кантемира, а так же ветераны столкновений с турками во время последнего «тихого восстания».

–Ваше величество, разумно ли посылать на убой два полка?– тихо спросил фельдмаршал, сидящий рядом со мной. Все остальные генералы оказались разбросаны по линии фронта или были заняты в резерве.

Светлейший князь, спешащий реабилитировать себя в моих глазах, возглавлял конную дивизию резерва, стоящую между третьей и четвертой пехотной линией. Почти семь тысяч драгун и донских казаков с нетерпением ждали своей минуты. Ждали мгновения ощутить всем сердцем упоения схватки, пролить кровь ненавистного врага, отомстить за гибель близких, доказать самому себе что он не трус… да мало ли какие причины бывают у человека?

Так что рядом со мной был самый опытный из них, попрекаемый моим батюшкой за неспешность в походе, вялых штурмах… Вот только почему-то мало кто говорит о том, что князь Шереметьев, подобно Михаилу Михайловичу Голицыну бережет своих солдат, стараясь облегчить и без того непростую жизнь. И не его вина в том, что снабжение на отвратительных дорогах хромает на две ноги. Так что подобно еще не родившемуся Барклаю де Толи во время его замечательного по своей реализации отступлению к Смоленску, фельдмаршал видел на порядок дальше чем остальные. Разумеется, сам Петр не мог этого не замечать, да вот только деятельная натура великого реформатора требовала своего деятельного участия. Вот и получалось, что старому командующему приходилось частенько выслушивать упреки своего молодого воспитанника.

–Первый княжеский полк пока будет стоять на месте, я приказал бригадиру для того, чтобы остальные офицеры Кантемира подобрались, ведь сегодня или завтра решится судьба княжеств, а может и всех православных народов.

–Хм, трудна задача, государь, крайне трудна, но может случиться так, что и она выполнена будет, благо, что англичане с французами бьются, в наши дела вмешаться не должны,– покачав головой сказал Шереметьев.

–Вот-вот, пока есть шанс надо им пользоваться, жаль только что сил у нас не так много, как хотелось бы. С Кубани армию к Крыму перекинуть надо бы, да вот беда не успеем. Нужно здесь дела решить, а потом и на османов с другой стороны давить.

–Ничего, ваше величество, управимся, вот только атаку турок сдержим и справимся. Запасов у нас вдосталь, снабжение и фуражиров у великого визиря казачки с витязями знатно побили, значит и шансы у нас неплохие имеются,– глядя в подзорную трубу, тихо сказал фельдмаршал.

Я ничего не ответил, только следил за движением турецкой армии, половина которой составляла легкая кавалерия. Ну, ничего, против них у нас имеется свое противодействие.

–Как думаешь, фельдмаршал, не пора ли секретные клинки перед нашими позициями разбросать?– глядя на непонятные экзерции противника спрашиваю князя Шереметьева.

–А куда их бросать то, ваше величество? На склоны холмов? Так вроде кидали уже там сеточки с «ежиками», а перед строем бросить, нам маневра не будет. Можно разве что рогатки выставить, по флангам наших позиций.

Подумав, я посмотрел вниз, на наши позиции. Хотя фланги, оставшиеся без кавалерии и выглядели маломощными, однако таковыми не являлись, все равно внушали опасения. Слишком большая масса катится на нас, одних конников больше ста тысяч!

–Пусть начинают ставить, в паре саженей от первых шеренг, глядишь, и пристреляться смогут быстрее,– даю отмашку одному из адъютантов.

Зеленое полотно взметнулось высоко вверх, послышался звук горна. Первая линия, состоящая из восьми полков в основной шеренге и двух полков резерва, побатальонно разбросанных за первой линией тронулась с места, занимая заранее намеченные позиции. Барабанная дробь с зычными командами командиров создавали неповторимую атмосферу, казалось еще чуть-чуть и…

Но нет, полки не пошли к люнетам и редутам. Двенадцать батальонов, по шесть слева и справа встали косой линией, перекрывая ходы между низиной холмов и лагерем. Оставляя для прохода только неширокую протоптанную дорожку в центре, которую закрывало только четыре батальона фузилер. Плюс к этому позади них стояли два полка резерва. Вторая линия русских шеренг начиналась только через две сотни саженей. Легкая добыча для конницы.

Правда, шести шереножный строй мог бы улучшить положение хлипких линий центра, при этом, позволив врагу вырезать как минимум две первые шеренги, для того чтобы остальные смогли отбить атаку неприятеля. Однако никаких перестроений в наших войсках не было, скорее, наоборот, вместо растянутого каре, когда поддержать товарища по оружию может сосед, полки растягивались в зыбкую вялую цепочку.

–Вторая линия, вперед!– даю отмашку вниз и новый сигнал горниста, более долгий, прерванный короткой паузой унесся далеко ввысь.

Следом за ним вторая линия обороны тронулась с места под мерный, однообразный барабанный бой. Шеренги слегка искривившись, подобно первой линии разбились на три группы и раскололись, уходя каждая к своей позиции. Только полковая артиллерия второй линии в отличие от первой не ушла на фланг, а выдвинулась на прямую наводку, аккурат между парой люнетов и двумя редутами.

Легкая кавалерия турецкой армии начала огибать первые ряды своего войска, заходя во фланги наших редутов, пехота же только-только начала выставлять рогатки. В трех шереножном строю каждый пятый фузилер, кроме пикинеров получал свой брус-основу или одну из двадцати шести пик, прикрепляемых к этому брусу. Видно как болтаются фузеи на погоне солдат, несущих пики, пика же устремлена высоко вверх. Вот то один то другой солдат меняясь с напарником отдыхал на марше от тяжелого бруса.

Вот раздалась неслышная команда: «Ставь рогатки!», брусья выносят на пару саженей перед первой шеренгой, пара солдат придерживают его за концы, а кто нес пики сноровисто вставляют их в специальные выемки, сразу же закрепляя между собой при помощи железных крючьев, в торцах брусьев.

–Хорошо, что отец в свое время позаботился о рогатках, иначе атака кавалерии, пусть и не лучшего качества смела бы весь строй,– замечаю вслух.

–Может и не смела, но потери уже после первой атаки были бы большими,– согласился фельдмаршал.– Хотя должен заметить, ваше величество, что кавалерия уже не выполняет того предназначения что раньше.

–Это почему же, князь? Мне кажется что и сейчас у нее те же стремления, просто навыки нуждаются в большей отработки, опять же тактические построения нужны не просто так, а для улучшения боя самой конницы.

–Пусть так, но ведь если есть достаточное количество орудий, и пехоты, то кавалерия не так уж и страшна в открытом бою.

–Именно в открытом бою, а вот, например коммуникации, или фуражиров пощипать она способна знатно, да и колонны на марше атаковать ей сам бог велел,– поправил я фельдмаршала.

Первая линия наших солдат выстроилась за рогатками, первая шеренга встала на колено, вторая замерла над ней, третья в шаге от второй, приложила березовые приклады к стопе. А впереди, на расстоянии в пару сотен саженей неровными, куцыми линиями стояли закованные в стальные кирасы витязи, приготовившись начать отстрел идущего на них врага. Конница турецкой армии, будто специально игнорировала их, продолжая уходить в стороны.

Помню, когда-то мне приходилось сидеть за хрониками английских колонизаторов в Африке. Их действиях, столкновениях с туземцами. В основном бои велись в соотношении один англичанин на пятнадцать – двадцать туземцев. Бои шли с огромным преимуществом подданных туманного Альбиона, но запомнился мне один случай, когда был вырезан полк (!) англичан, вооруженных тремя пулеметами марки Максим. Этот эпизод показал одну очень отличительную особенность любой армии когда она начинала зазнаваться и кичиться своей историей больше чем боевой подготовкой.

Вождь туземцев выставил против восьми сот англичан около пяти тысяч своих воинов, вооруженных костяными копьями, луками со стрелами, наконечники которых были так же костяными, и за редким исключением у некоторых воинов имелось железное оружие, на телах у них были только набедренные повязки и ничего более.

Сначала как обычно бывало, английский полковник выстроил свои войска в полковое каре с тремя пулеметами по центру, полевой артиллерии у полка не было. Не зачем она в войне против туземцев, у которых ни крепостей, ни собственной артиллерии нет. Каре замерло на месте, дожидаясь нападения туземцев.

Вождь, как и многие до него направил свою армию прямо на пулеметы, теряя сотни воинов, но продолжая наступать. Английские стрелки же как бездушные машины подкомандой своих командиров расстреливали бегущих чернокожих воинов. Как и раньше это бывало туземцы не выдержали свинцового шквала и начали паническое бегство…

Вот только англичане не успели порадоваться: с флангов и тыла на них выходили новые отряды туземцев, с яростным остервенением лезущие на плотный строй. Перебросить пулеметы полковник просто не успел. С тыла атакующие расстреливали англичан из своих примитивных луков, оказавшихся более скорострельными, чем ружья белокожих завоевателей. Надо ли говорить, что строй быстро поломался, лишившись своей монолитности….

С поля боя не ушел ни один солдат туманного Альбиона.

К чему собственно я вспомнил все это? Все очень просто, сегодняшняя тактика великого визиря почему-то напоминала мне «удар быка» того самого африканского вождя, когда приходится жертвовать частью войска, для уничтожения врага. Конечно положение у нас лучше чем у англичан, да и рельеф местности за нас играет, да вот больно ненормально ведут себя конники Балтаджи. Или они вообще отморозки? Непонятно.

Между тем витязи начали постепенно отходить назад, сменяя позиции по какой-то непонятной схеме. Каждая рота действовала отдельно, однако уловить общую закономерность в их действиях было все же возможно. Построение цепями, наиболее оптимальное и действенное тактическая формация стрелков-егерей, еще не появившихся в Пруссии, но уже начавшие свои боевые марши в России!

Воинский Устав позволял командирам самим выбирать лучшую тактику для боя, если его соединение не занимает какое-либо положение в общем строю, например полку. Вот и получалось, что капитаны и лейтенанты изощрялись как могли лишь бы не подставить своих солдат под удар кавалерии и в то же самое время выполнить приказ командующего.

Часто слышались хлопки взрывов мортирок, чьи снаряды падали за первые шеренги строя, витязи же быстро меняли позиции, отстреливали боезапас и вновь меняли позиции, отходя к нашим позициям, то и дело, останавливаясь для прикрытия пары мортирщиков, с завидным упорством прицеливающимся по надвигающемуся врагу.

Однако долго продолжаться это избиение не могло. Стрелы, пущенные турецкими лучниками за редким исключением долетали до витязей, но почти всегда отскакивали от кирас, лишь дюжину раз упали не на гребенчатые шеломы или кирасы, а на ноги, легко ранив воинов, которых тут же поспешили отправить обратно в лагерь.

Несколько сотен легкой кавалерии с завываниями и дикими визгами оторвались от неторопливого демарша общего строя и поскакали наперерез зарвавшимся гяурам. Вот только не учли одного небольшого обстоятельства турецкие всадники, прежде чем они смогли вклиниться в ряды витязей они ощутили на собственной шкуре какого это быть мишенями для ручной артиллерии. Конечно, звезд с неба мортирщики не хватали, но работать в парах были обучены, поэтому пускай и неточно, но зато кучно снаряды ложились друг рядом с другом, убивая и раня коней степняков.

Неблагородно, да и скотинку неповинную жалко, но ведь это война, кто тут смотрит на благородство? Идиоты и романтики, да шизофреники какие-нибудь. Так что почти полторы сотни мортирок буквально перепахали небольшой участок земли перед конскими мордами, а порой и вместе с ними…

–Полк повзводно на позиции стройся!– Прохор на гнедом жеребце проскакал вдоль замерших шеренг витязей, на полверсты удалившихся от собственных рядов.

Тут же роты разбились на взводы и без понуканий командиров заняли отведенные заранее позиции, в шахматном порядке глубиной в три шеренги. Причем каждый витязь стоял друг от друга на расстоянии не меньшем чем в пяток шагов. Вот и получалось что полк в трех шереножном строю вместо чуть более сотни саженей занял все триста, мог бы и больше, да вот Прохор Митюха решил не рисковать напрасно подставляя своих братьев. Однако и придерживаться старых правил не стал, выдвинув в первую шеренгу всех мортирщиков.

Около пяти минут заняли все действия, турецкая армия приближалась. Вот стали видны почерневшие от круглогодичного солнца лица египетских мамлюков, а вон там идут африканские дикари, нацепившие на себя разноцветную парчу, но где-то в центре войска спокойно и даже величаво маршируют янычары, почти пятьдесят тысяч.

–Первый выстрел по команде, остальные по готовности!– Прохор замер в центре построения, вынул саблю из ножен, поправил обрез и выжидающе замер, подняв клинок вверх.

Пыль, поднимаемая турецким войском, оседала далеко позади, небольшие лошадки степняков взбрыкивали и негодующе глядели по сторонам не понимая, куда они собственно бредут. Так продолжалось недолго, до той поры пока командиры не разглядели отблески гяурских кирас и их шлемов-шеломов.

Тут же последовал приказ всем конным отрядам следовать по тому маршруту, который и был задуман ранее. Никаких приказов на счет замершего полка командующий не дал, решив просто опрокинуть его силами первых линий. Как бы хороши не были русские солдаты, но против десяти кратного превосходства в чистом поле они ничего не смогут противопоставить.

Одновременно с тем, как начали отделяться от войска два крыла степняков, заходящих во фланг русским позициям, Прохор отдал команду мортирщикам, уже приготовившим к стрельбе первые малые «кубышки».

Дымные следы разрезали голубой небосвод, пороховой заряд иссяк, и продолговатые снаряды упали под ноги первым шеренгам разномастного воинства, кому-то не повезло, килограммовые чушки проломили головы, поломали ключицы, выбило плечевые суставы. Секунда, снаряды рвутся под ногами мусульманских воинов, калеча и убивая ошеломленных, порядком дезориентированных солдат. Хлопки взрывов смолкли, для того чтобы через полминуты вновь огорошить выживших солдат.

После третьего выстрела мортирок со стороны осман раздался яростно-восторженный рев и почти десять тысяч пехоты кинулись бегом к витязям.

Атака кавалерии провалилась даже толком не начавшись, однако и витязи, не слывя дураками после этого явно не дружественного шага со стороны турок решили не искушать судьбу и начали спешно отходить к нашим позициям.

–Князь, витязей надо поставить в резерв в третью линию, на центральный холм, возможно, скоро они нам понадобятся,– смотрю в подзорную трубу.

–Не лучше ли на правый фланг их перебросить? Кажется, турки туда силенок то побольше нашего кинули, а у нас там только семь полков стоит поблизости. Выдержат ли?– засомневался Шереметьев.

–А редуты с люнетами на что? Продержаться, да и резервы стоят неподалеку, должны успеть, ставить всех в одну линию нет смысла, только мешаться друг другу будут,– отвечаю ему.

–Это конечно правильно, но артиллерия должна все-таки неприятеля проредить иначе прорвут оборону, а то и вообще взберутся по склонам…

Фельдмаршал замолчал на полуслове, глядя вперед себя. Турецкая конница, до этого обходившая фланг внезапно поменяла свою первоначальную цель и нахлестывая коней бросилась в стыки между боковыми люнетами, сразу с двух сторон. Завывания толпы полубезумных воров-фанатиков стали еще громче, разномастная толпа пехоты с криками бросилась вперед, оставив за спинами мерно шагающую элиту турецкого войска – янычар. Полотнища с полумесяцем яростно развевались на ветру, где-то вдалеке начали собираться тучи. Казалось что даже солнце начало светить ярче, играя бликами на оружие обоих армий.