355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Иван Кузьмичев » Поступь империи. Между Западом и Югом. » Текст книги (страница 1)
Поступь империи. Между Западом и Югом.
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 01:58

Текст книги "Поступь империи. Между Западом и Югом."


Автор книги: Иван Кузьмичев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Кузмичев Иван Иванович
Поступь империи
Книга 4
"Между Западом и Югом"

Вечная Память и Вечная Слава военным гениям России: первому императору Петру Великому за Воинский Устав и генералиссимусу графу Суворову-Рымникскому за вечную «Науку побеждать!»


Краткое отступление автора.

Уважаемые читатели, взяв в руки роман, я искренне надеюсь, что время, потраченное за чтением, не окажется напрасным и тем более утомительным. Как каждый писатель мне хочется, чтобы читатели «пропали» из реальности на час, два, а то и весь день, ведь именно состояние отчужденности показывает, как сильно тронула книга струны в глубине души читающего.

Приятного чтения, дорогие друзья!

Пролог

Конец декабря 1711 года от Р.Х.
Вена. Дворец императора Священной Римской Империи.

Очень часто случается так, что желания людей не зависят от их воли. Как такое возможно? Всё просто – государь стоит выше любого подданного настолько, что любой каприз правителя должен исполняться незамедлительно. Такова суровая правда жизни, людям приходится смирять гордыню и плыть по течению, ну а если находится смельчак, решивший противоречить государю, то он оказывается один против всех.

Одинокий и непонятый.

Два дня назад состоялась коронация нового императора Священной Римской ИмперииКарла Шестого, еще совсем недавно бывшего главным претендентом на испанский престол. Сейчас же он величественно восседал на троне великих предков.

Император мрачно оглядел придворных, с надеждой взирающих на нового властелина.

– И что мне с вами делать? На что годны, дармоеды? – Карл в сотый раз задал себе один и тот же вопрос, продолжая рассматривать однообразные блеклые лица, – И Евгения нет, ну да ладно, он важным делом занят: французишек бьет.

Минута тянулась за минутой, придворные подходили к трону, выражали почтение и отходили вглубь зала, освобождая место для очередных подданных. Австрийский двор ждали серьезные перемены, но об этом мало кто догадывался. Да и что можно ожидать от этого нескладного и мрачноватого императора?

– Пустышки… – не выдержав очередного приторного восхваления, прошептал Карл.

Придворные напряглись – может быть император, изволил заметить кого-то из них?

Но нет, взгляд правителя снова "плавает" по залу, огибая глубокие декольте и миленькие личики юных баронесс, графинь и герцогинь. Шопоток пролетел по рядам придворных, замолкая в задних рядах, словно рябь на гладком водяном зеркале озера после мимолетного ветерка.

Посидев с полчаса Карл, кивнул обер-церемониймейстеру, тот поднял жезл, инкрустированный сапфирами, и сильно ударил им об пол, оповещая благородных дам и господ об окончании приема. Император, не глядя ни на кого, встал с трона, подобрал алую мантию и неспешно пошел к боковой двери. Пара гвардейцев проводила взглядом нескладную фигуру монарха: короткие ноги плохо сочетались с очень длинными, чуть ли не обезьяньими руками. Придерживая края мантии, император ненадолго отвлекал взгляды от своих постоянно висящих вдоль тела рук. Чтобы там ни говорили, но подобная привычка никак не придавала Карлу величия.

Каким бы ни выглядел со стороны новый правитель дома Габсбургов, он был императором. Этот факт заведомо затенял большинство нелепостей в облике императора, например, полученные при рождении мелкие дефекты тела.

Толкнув дверь, Карл оглянулся через плечо, небрежно посмотрел сквозь придворных – подобный взгляд коробил многих. Мало кому нравится ощущать пристальное внимание императора, когда его мысли витают в облаках. Недаром в молодости он много путешествовал по Европе, полюбил искусство, получил представление о важности торговли. Однако как подойти к реализации своих благородных идей Карл не знал. Он с детства был невнимателен и излишне рассеян. Увы, но на свете мало людей, гармонично сочетающих в себе качества хорошего правителя и человека.

Карл долго желал стать исторической фигурой и вот сейчас, когда корона у него в руках, ему отчаянно хотелось вернуть время вспять. Пусть тогда были лишения и трудности, но у него была цель, а сейчас… Эх! Нет у императора цели, разве что глядеть на бестолковых придворных.

– Ну уж нет! Не для того я стал правителем, чтобы в одночасье впасть в меланхолию, империя будет жить, а вместе с ней и я! – император тяжело опустился в кресло, вытирая со лба капельки пота. День для него выдался ужасный.

Карл не заметил как вошел в королевский кабинет – задумавшись он мог делать привычные действия как марионетка: легко и беззаботно. В дверь тихо постучали.

– Кто там еще?

– Разрешите, ваше величество? – дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель протиснулся среднего телосложения мужчина с выпирающим небольшим животом, заработанным на государственной службе.

– А это вы, вице-канцлер, чего изволите на этот раз? Может короны, захотелось? – нахмурившийся Карл раздраженно дернул плечом, будто сгонял надоедливого комара.

– Как можно, ваше величество? – немного побледнел вице-канцлер Гельмут фон Адлер, сжимая в руках позолоченную папку с алой бархатной тесьмой.

– Можно или нет – это и вправду не важно, а вот предлагать глупости больше не следует! Как вы говорили вчера? Напомните, пожалуйста, а то я подзабыл, – усмехнувшись в жиденькие усики, император с интересом глянул на взмокшего вице-канцлера.

– Но как же, ваше императорское величество…

– Сейчас же! – сдвинул брови Карл.

– Как изволите, ваше императорское величество, – глубоко вздохнув, Гельмут выпрямился, словно готовился принять смерть, правда, героического вида у вице-канцлера не получилось – не тот типаж.

– Я предложил перебросить часть войск на нашу восточную границу, к границе Османской империи. После чего перейти границу и занять земли Темешвара, а если все сложится совсем удачно, то и Сербии.

– Молодец, вице-канцлер, вы не просто государственный деятель, но и стратег, как я погляжу, предлагаете Империи развязать еще одну войну в то время, когда Людовик того и гляди перейдет в контрнаступление? Страна не выдержит новой затяжной кампании, вы должны знать об этом. В чем дело? Неужели вас подкупили враги короны, и вы специально предлагаете начать заведомо проигранную войну?

Карл встал и подошел к разноцветному мозаичному окну, взгляд императора выделил в многообразии парка многовековой дуб, раскинувший ветви в стороны. Он походил на империю Габсбургов: такой же мощный и старый, но в тоже время уязвимый для короедов и прочей мелкой погани. Хотя ветви дерева раскинулись далеко в стороны, но без ствола они – всего лишь дрова, как, впрочем, и большинство провинций империи Габсбургов без Австрии.

– Позвольте объяснить причины подобного заявления, ваше императорское величество, – вице-канцлер немного пришел в себя – он "плавал" не первый год при дворе и научился лавировать в, казалось бы, безнадежных ситуациях. Здесь ведь как – не умеешь интриговать, значит, в скором времени вылетишь в глухую провинцию доживать свой век.

– Попытайся, голубчик, а я посмотрю, насколько интересны доводы, в противном случае, Гельмут, нам придется продолжить эту душещипательную беседу в одной из камер дворцовой тюрьмы, – блеснув глазами, император злорадно улыбнулся.

Пальцы Карла нервно теребили края пурпурной мантии. вице-канцлер поправил манжеты на рукавах, после чего сделал пару шагов вперед и негромким голосом сказал:

– Дело в том, ваше императорское величество, что султан сейчас не сможет воевать с нами. Новый царь России нанес турецким войскам два крупных поражения, турки просто не успеют собрать новую армию и отбить нападение. так что, если отдать часть "лишних" завоеванных земель, то воевать с нами султан не станет – он против России-то не может выстоять, а если к русским присоединятся и наши полки…

Что будет после того как австрийские полки вступят в войну против Османской империи вице-канцлер Адлер не сказал, а лишь многозначительно глянул на Карла, мол, все проще пареной репы.

– Значит у турок все так плохо, что они не в состоянии удержать приграничные земли? Вы, Гельмут не боитесь ошибиться? – император стоял в пол– оборота к вице-канцлеру, задумчиво постукивая пальцами по столу.

– Сведения точные, ваше императорское величество. Еще батюшка нынешнего русского царя искал с нами союза, ну а коль можно выгадать почти даром для нашей страны земельные уступки, то почему бы и не воспользоваться случаем? Главное быстро перебросить полки к границе и задержать русских на их позициях. Не стоит этим варварам давать много воли, пусть в случае нужды армия сдержит их норов, от дальнейших захватнических идей, – вице-канцлер поклонился, выжидающе глядя из– под бровей на императора.

– Хорошо, я отдам приказ полкам встать на границе, но если ты что-то напутал, Гельмут, то расплата за ошибку будет равноценной промаху. Ступай.

Карл развернулся спиной к вице-канцлеру, давая понять, что прием окончен.

Побледнев Гельмут фон Адлер пятясь, вышел из кабинета, придерживая на уровне груди аляповатую папку. Увидь его лицо кто-нибудь из придворных дам, слухи о том, что вице-канцлер впал в немилость, поползли бы по дворцу, словно ядовитые змеи в девственном лесу Амазонии. Подавленный и несколько сконфуженный вице-канцлер – картина нечастая, тем более у того, кто живет при дворе большую часть жизни.

Однако если бы кто-нибудь смог увидеть в этот момент глаза вице-канцлера, то заметил бы лихорадочный блеск.

Вице-канцлер, не теряя времени, быстрым шагом направился прямиком к главным воротам императорского дворца. Здесь его ждала карета, запряженная четверкой вороных коней. Оглянувшись, он бросил взгляд на разноцветные витражи дворца и, поднявшись на ступеньку кареты, словно боясь задержаться возле резиденции императора, крикнул:

– Домой!

Гельмут быстро забрался внутрь кареты, облегченно выдохнув, скинул с плеч светлый кафтан и о блаженно вытянулся на пуховых подушках.

– Как прошла аудиенция?

Напротив вице-канцлера сидел мужчина средних лет с веселыми искорками в глазах на одутловатом лице.

– Вы, граф не представляете себе, как тяжело бывает с общаться монаршими особами, только я пообвык быть рядом с Иосифом, а он взял и умер! Разве это годится? – вице-канцлер тихонечко засмеялся, радуясь удачной шутке.

– Не знаю, господин вице-канцлер, но думаю, вы найдете ключики и к новому императору, не зря же вас так ценят придворные круги, – барон Гюйсен усмехнулся уголком рта, в его глазах вспыхнули веселые искорки… обманчиво веселые и доброжелательные.

– Найду, если только ваш царь выполнит обещание, иначе может статься так, что и вице-канцлер потом будет новый – веселость мигом спала с лица Гельмута.

– За государя не волнуйтесь, он выполнит обещания, главное, чтобы полки подошли в срок к границе, – граф спокойно глядел на нахмурившегося вице-канцлера.

– Они должны быть на месте не позже середины марта, иначе договор потеряет силу, запомните это хорошенько…

Стукнув по стенке кареты кучеру, граф, попрощался с вице-канцлером, вышел из кареты и исчез в лабиринте узких подворотен. Гельмут мысленно чертыхнулся. И угораздило его связаться с этим русским посланцем!?

Глава 1

Февраль 1712 года от Р.Х.
Рязань. Петровка. Корпус «Русских витязей».

Плац, занесенный ночью чуть ли не полуметровым слоем снега, снова пустует. Не проводится на нем строевых занятий, не тренируются на спортивных брусьях витязи, лишь изредка кто-то из провинившихся выбирается на улицу с лопатой в руках убирать снег.

Этот день обещал быть таким, как и предыдущий – в меру вьюжным, холодным – февральским. Вообще в России февраль – самый снежный, морозный и непредсказуемый месяц зимы. Снежная хозяйка, будто нарочно старается выгадать для себя денек-другой, не уступать же холодные белоснежные равнины молодой весенней Деве!

Да, день и впрямь должен быть снежным, морозным. За вьюгой не видно ни зги – вокруг сплошная белесая хмарь и ничего больше. Но пятерым отрокам на плацу не нужно разглядывать окрестности, все что от них требуется – это скрести выпавший снег.

На этот раз досталось двум первогодкам в компании с тремя второкурсниками. Увы, но мало кто из отроков способен решать проблемы без применения кулаков, не получилось мирно разойтись и у этой пятерки. Подобное поведение вне занятий по рукопашному бою на территории корпуса запрещено, но в мужском коллективе обойтись без него не удастся никогда: сдержать порывы молодежи еще можно, но вовсе искоренить их невозможно.

Потасовка началась с заурядной подначки второкурсником младшего собрата. Как известно по указу его величества в корпус могут поступать не только русские отроки, но и юноши благонадежных, верных народов, живущих в составе Русского царства.

Поэтому в этом году с первого августа под крышей второй казармы зазвучала незнакомая речь калмыков, своеобразный говор донских казачков, появилась пара десятков представителей северных народов России.

Всех отроков поставили в одинаковые условия, с одинаковыми правами и наделили единой ответственностью. Большинству первогодков первый месяц-два показались адом: постоянная муштра, уроки письма, азы счета, занятия на плацу, спортивные занятия…. Не привыкшие к подобным нагрузкам отроки падали без сил на топчаны и забывались беспробудным сном. А утром вскакивали и неслись по беговым дорожкам вокруг казарм – утренняя зарядка, как говорит старший наставник Михей, основа хорошего завтрака. Но как бы ни было трудно витязям – организм постепенно привыкал к ритму обучения, бешеный ритм учебы больше не пугал. Появилось свободное время, вот тогда-то юные витязи начали оглядываться по сторонам…

Все народы разные, трудно найти среди них схожие типы. Увы, но эта проблема при наборе новых витязей наставниками не учитывалась. Все первогодки распределялись между взводами равномерно, без объединения в отдельную группу. Мотивы поступить подобным образом у наставников были: отроки разных народов быстрее привыкнут друг к другу, сближение произойдет намного быстрее, если будет постоянное общение с русскими отроками.

Ну и, конечно, управлять подростками проще, когда они оказываются в незнакомой обстановке, оторванные от привычного окружения. Происходит переоценка приоритетов, меняются взгляды на жизнь, хотя, кажется, что у мальцов их пока быть не может, но это не так! Они думают о будущем больше, чем взрослые мужи – в их годы это позволительно.

Правда переоценка занимает у всех разное время, кому-то хватает нескольких месяцев, а кому-то не хватает и года. Так что недоразумения на почве противоречивых традиций возникали первое время постоянно, да и до сих пор случаются, но с каждым месяцев все реже.

Одним из таких неприятных моментов стала стычка между новым набором и второгодками.

Молодой калмык – Ялбу, сын Аюки-хана, поступивший в корпус вместе с двумя десятками соплеменников, с трудом привыкал к новому положению. Здесь он не был сыном хана – он всего лишь один из витязей. Никаких поблажек, никаких привилегий.

Да и в случае провинности, его наказывали как и всех. Если воинские науки Ялбу любил, то грамматика, математика, риторика вызывали у него зевоту. Единственное, что нравилось калмыку так это богословие, обсуждаемые епископом на уроках вопросы были интересны. Православие, как заметил Ялбу хоть и отличается от буддизма, но в конечном счете стремится к гармонии человека.

Задумавшись, сын хана Аюки шел по коридорам главного здания корпуса – учебного, в котором расположились классы и лекционные залы, на всех этажах для учителей выделены отдельные кабинеты. Ялбу в последнее время часто бродил по территории корпуса, сравнивая увиденное с тем, что он видел в Астрахани и теремах бояр.

Калмык стал частым гостем длинных коридоров учебки и спортивных залов.

В этот день Ялбу задумался настолько, что не заметил перед собой группу второкурсников. Легкий толчок в спину одного из старших витязей вызвал бурю злословия со стороны второкурсника:

– Куда прешь, недомерок?! Недавно из юрты выскочил, так иди на улицу, конуру поставь, глядишь и обвыкнешься, – бросил поджарый витязь с пренебрежением бросил витязь, – Ты меня слышишь, сучонок?!

Юноша с непониманием огляделся, словно спрашивал окружающих: "Что он сказал?".

– Ты красну девицу из себя не строй, авось в училище поступил, а не на ярмарку выбрался из вонючей юрты! – второкурсник разошелся не на шутку, схватил калмыка за грудки и резко развернул лицом к себе.

Рука Ялбу непроизвольно метнулась к поясу – но кинжала на месте не оказалось.

Запрет на ношение оружия действует на всей территории корпуса, кроме полигона и нескольких классов. Но сын хана не собирался прощать обидных слов. Сын хан не привык слушать подобные выражения в свой адрес – молодой степняк успел вкусить вкус власти.

В карих глазах калмыка вспыхнула нешуточная злоба, не сдерживая порыв ярости, первокурсник ударил в лицо обидчику: кулаком снизу вверх, же послав за правой рукой левую. Второкурсник, не ожидая подобной реакции, несколько растерялся и пропустил удар – костяшки калмыцкого кулака скользнули по скуле, но второй удар пропал втуне. Натренированное тело второкурсника само увернулось от нового удара.

Руки старшего витязя прикрыли голову и часть корпуса, изготовившись, он сам нанес удар под дых Ялбу, со всей силы вдавливая кулак в живот зарвавшемуся юнцу.

– Я тебе покажу, сопляк! Думаешь можно просто так ударить витязя? – хлесткий удар в голову сбил согнувшегося пополам калмыка на пол, кожаный сапог нанес сильный удар по ребрам, опрокинув вставшего на четвереньки паренька на спину. – Ничего, я тебя научу уважать старших, даже если для этого придется тебя изувечить…

Второкурсник не успел договорить – к нему подскочил стоявший неподалеку витязь– первогодок и, не глядя на остальных второкурсников, резко ударил его по лицу. Хрлум!

– Черт! – схватился за сломанный нос витязь, падая на пол. – Бей их ребята!

Ухмыляющиеся друзья второкурсника разом выдвинулись вперед, улыбки сами по себе сползли с лиц. Отроки, привыкшие к кулачному бою, старались бить в корпус и голову противника, намереваясь пробить блоки мальца за пару секунд. Хотя какого мальца? Скорее удальца – кровь с молоком: рост в четырнадцать весен выше большинства второкурсников, жилистые руки с гнут подкову…

– Защитничек значит? Это хорошо, поглядим на тебя поближе.

Один из них сместился вправо, второй влево – одновременно нанося удары в живот– голову – и вновь живот. Как бы не был силен помощник калмыка, но выстоять против двух противников он не мог. Удары второкурсников быстро пробили оборону первогодка, а выбив остатки воздуха из грудной клетки, опрокинули его на пол рядом с Ялбу.

Обоих младших витязей могли пинать еще долго, но наставник Тихон, очутившийся на этаже, быстро разнял драчунов, мигом определив для всей пятерки подходящее наказание.

И вот сейчас, волком глядя друг на друга, пятеро ребят с неохотой очищали плац от снега. Рядом с ними не было ни наставников, ни других витязей. Одни проводили занятия в учебке, а вторые. разумеется, присутствовали на них, хотя в курсантской жизни бывают и исключения, например такие как сегодня.

– Эй, калмык! Мы с тобой попозже поговорим, – перед тем как разойтись в стороны Андрей Смирнов – тот самый заводила, получивший по лицу от Ялбу, задержался возле невысокого степняка.

Ханский сын ничего не ответил, только глаза вспыхнули ярче звезд, но через мгновение погасли. Ялбу, привыкшему к другой жизни, было тяжело переучиваться, правда, русский язык давался ему легко. Только калмык предпочитал молчать, держать свои мысли при себе.

Наказание витязей длилось до позднего вечера, только к ужину им позволили прекратить очищать плац. Не разговаривая друг с другом, уставшие и замерзшие они разбрелись по казармам. Как ни печально сознавать, но заботу о солдате государство проявляло крайне неохотно, особенно в начале XVIII века. Хотя в корпусе эту ошибку старались ликвидировать всеми силами, но, в целом, в армии действовал петровский порядок постоя у местных жителей на квартирах.

Проекты постройки казарм в городах только рассматриваются государем и, когда они будут приняты, никто не знает. Пусть несколько зданий для солдат уже начали строить, но ведь их необходимо в десятки, а то и сотни раз больше! И не в одном месте, а во всех хоть сколько-нибудь значимых городах царства. В этом отношении корпус витязей бесспорно выигрывал. Пусть подобные солдатские дома государству выстроить повсеместно пока не по карману, но ведь отрокам можно сделать и поблажку, показать лучшие условия, дать ориентир к чему необходимо стремиться.

– Знаешь, Ялбу, ты все-таки мог хотя бы спасибо сказать, – вступившийся за калмыка однокашник хмуро глянул на молчаливого ханского сына. сидя на кровати напротив него.

В длинных комнатах, рассчитанных на группы, равные по численности полковому взводу, стояло больше двух дюжин кроватей. Казармы строились таким образом, чтобы на одном этаже могло разместиться не менее двух рот, вместе с хозяйственными помещениями для каждого взвода. Чаще всего они использовались для сушки вещей и починки одежды.

– За что мне тебе говорить спасибо, урус? – тщательно подбирая слова, ответил Ялбу, внимательно глядя на соседа по койке, являющегося заодно его капралом. Он копошился под своей кроватью, что-то озабоченно выискивая на полу.

Тот от подобной наглости онемел, не зная, что сказать, но потом все-таки выдавил из себя:

– За помощь.

– Спасибо, Ярослав, – улыбнулся калмык, с трудом выговорив имя соседа и, не желая больше говорить, отвернулся в сторону, тщательно растирая замерзшие ноги.

– Ну и хрен с тобой, если не хочешь разговаривать так и не надо, – махнул рукой на соседа капрал.

Из-за наказания витязи пропустили сегодняшние занятия. Ничего фатального в этом нет, молодых воинов часто ставят в караулы, готовят из них с первых дней не просто солдат, а будущих командиров. Так что пропуск занятий дело обычное, другое дело, что хочешь не хочешь, а пройденный материал – бесценные знания учителей, раз данный отрокам редко повторялся – слишком много нового следует дать алчущим молодым умам и так мало времени для учебы. Ничего не поделаешь – главная задача воспитать офицеров, а уж потом взрастить знающих ученых мужей.

Книги пока были роскошью и в руки отроков попадали не так часто. Единственные книги, широко доступные для всех – Воинский Устав и брошюра с петровскими артикулами, более детально описывающая некоторые аспекты солдатской жизни.

Купленные в Голландии печатные станки не могли справиться с поставленной задачей.

С каждым днем требовалось все больше и больше печатных книг: наставлений, букварей для открывающихся школ, предметных учебников, не говоря уже о тысячах новеньких библий для монастырей и церквей.

Патриарх, заинтересованный в распространении православия как никто другой, продавливал авторитетом политику ассимиляции северных и восточных народностей. А как это сделать быстрее? Только послав молодых миссионеров с библиями и церковной утварью, иначе проникновение веры может затянуться на долгие столетия, чего Россия допустить уже сейчас не может – мала паства у патриарха по сравнению с Римским Папой, даже мусульман больше в разы. Когда-то встреченная в штыки мысль епископа Варфоломея об изменении внутреннего курса православия в сторону ожесточения и подъема реваншистских настроений теперь не казалась патриарху Иерофану вероломной.

Царь дал молодому епископу карт-бланш на разработку и создание подходящей теории, так зачем этому противиться? Патриарху стоит смириться и плыть по течению, продолжая делать вид, что все идет строго по намеченному именно им пути. Ведь он и никто другой поведет весь православный люд к царству небесному.

В вопросе просвещения населения помогали еженедельные выпуски сотен экземпляров газет "Ведомости" с новым русским алфавитом на последней странице. Трех типографий катастрофически не хватало, а когда удастся купить новые не известно, отвлекать умы корпуса и токарных мастерских барона Либераса государь не счел нужным – проблем с созданием оружия по– прежнему слишком много и пока их большая часть не исчезнет о других делах лучше вовсе не думать.

Прошла неделя с момента ссоры Ялбу и Ярослава с второкурсниками. Казалось, жизнь вновь вернулась на круги своя: побудка, зарядка, учеба, прием пищи, личное время, тренировки и… отбой. Так изо дня в день, разве что в субботу и воскресенье личное время увеличено в два раза, да подъем на час позже.

В зимнюю пору и в ненастье витязей старались не гонять на полигон: здоровье молодых воинов берегли и от лишних неприятностей ограждали. Тем способом, который казался наставникам предпочтительней. Почти два полноценных батальона отроков нуждались в четком отлаженном управлении. Так получилось, что из-за нехватки наставников взводы получили одного наставника на двоих, то есть на роту приходилось всего два ветерана– наставника.

Ну а то, что повидавшие жизнь ветераны не будут возиться с отроками, было понятно любому понимающему человеку. Поэтому вместо полигонных занятий стали практиковать строевые приемы на плацу воинскими подразделениями до роты включительно. Однако и про полигон старались не забывать, устраивая раз в неделю-две боевые учения. Причем в них не делалось различие кто перед кем стоит: рота второкурсников или первогодки, а может и третьекурсники, сейчас покинувшие стены корпуса "Русских витязей".

– Слушай Ярослав, ты у нас капрал, так расскажи в чем дело? – один из витязей стоял по стойке смирно рядом с капралом Тихим.

Взвод построили десять минут назад, но никаких задач не поставили. Обычно, если их снимали с занятий, то говорили о том, зачем они понадобились. Чаще всего такое было, когда приезжал Старший брат или куратор корпуса – Кузьма Астафьев, поручик Преображенского полка. Они проверяли строевую подготовку, изредка проходила тренировка повзводной стрельбы на полигоне или двустороння учебная атака.

– Сегодня прибыл куратор, – хмуро бросил Ярослав.

– Тишина в строю! – прикрикнул сержант первого взвода Жиров, рядом с ним стоял наставник Александр Петрович Путятин.

– Правильно Егор, дисциплина – сестра победы и мать порядка, вот бы еще второй взвод приучить к ней… – нахмурился наставник, поглядывая на пару перешептывающихся витязей из соседнего взвода. – Лодьев! Мишин!

– Я! Я! – названые курсанты вышли из строя на пару шагов.

– Упор лежа принять!

Курсанты горестно вздохнули, но не произнеся ни слова протеста, опустились на пол, приготовившись отжиматься.

– Начали, кого ждете? Вы теперь будете скрашивать наше ожидание, – размашисто показал на вытянувшийся двухшереножный строй наставник. – А то ишь, взяли привычку…

И раз-з! И два-а…

Пара курсантов не успели отжаться и дюжины раз как из дверей показался запыхавшийся командир второго взвода:

– Господин наставник в оружейной комнате готовы выдать фузеи!

– Хорошо, – немного горестно вздохнул Александр Петрович. – Вставайте орлы, надеюсь в голове у вас хоть что-то отложилось, впрочем лишнее напоминание не помешает. После отбоя оба зайдете ко мне, думаю я смогу найти для вас работу….

– Становись! – скомандовал наставник, как только провинившиеся заняли пустующие места.

Сержанты встали впереди своих взводов. – Смирно! Напра– во! В оружейную шагом а– арш!

Полсотни витязей подошли к одной из оружейных в тот момент, когда оттуда выходили два взвода шестой роты. Лица первокурсников светились счастливыми улыбками – какой мужчина, пусть и отрок, не любит оружие?

На старых фузеях уже примкнули штыки, но снять кожаные чехлы не сняли. По правилам положено, чтобы до боя все холодное оружие находилось в ножнах или в чехлах. На учениях витязи примыкали штыки в оружейной до выхода. Тренироваться ходить строем с оружием следует начинать не перед неприятелем, а задолго до первого боя. Тяжело в ученье – легко в бою!

– И чего они радуются? – буркнул Игорь, рыжеволосый паренек с веснушчатым лицом.

– Возможности отличиться, – внезапно ответил Ялбу.

На калмыка недоуменно воззрилось все капральство и Ярослав в том числе. Ханский сын редко разговаривал с ними, чаще всего только на уроках, да и то не всегда.

Вообще соплеменники Ялбу оказались более общительными и даже успели обзавестись если не друзьями, то знакомыми точно, лишь он один продолжал приглядываться к окружающим его людям.

– Ялбу прав, для многих из нас только полигон дает шанс подняться чуть выше, – подтвердил капрал, выравнивая шеренгу: последний витязь из шестой роты вышел из оружейной.

– Повзводно для получения оружия, а– арш! – скомандовал наставник, оглядывая выровнявшихся воинов.

Спустя полчаса ровные колонны витязей поползли в сторону полигона. Несмотря на зиму, полигон оставался пригодным для учений. Пускай снега на нем уйма, однако разместить на нем 10–12 рот витязей можно свободно.

Так повелось, что все важные учения проходят между первым и вторым курсом, ну а третьего курса здесь просто не было: старшие витязи давно встали в строй и воюют во имя Отечества. Выстроившись друг напротив друга, на расстоянии в четверть версты курсанты замерли в ожидании приказа. По традиции первыми должны атаковать старшекурсники.

Учебную атаку старались сделать приближенной к настоящей, той которую в последние год– полтора используют гвардейские полки и часть наиболее подготовленных регулярных полков: Астраханский, Новгородский, Первый Московский, Рязанский и Тверской.

Расстояние до врага делится на три рубежа. Первый рубеж выбирается, исходя из максимальной дальности картечного огня полевых орудий – около 80 саженей, (наличие "колпаков" у врага не предусматривается). Начальный рубеж следует преодолевать быстрым шагом или бегом, 30–40 шагов и солдат в меньшей степени подвержен огню орудий.

Далее следует рубеж полковой артиллерии, ее картечного огня – 50–55 саженей, его также преодолевают бегом. После чего атакующие идут быстрым аршинным шагом прямо на врага, не доходя 25–30 саженей останавливаются для прицельного повзводного залпа, а после него идут в штыковую атаку. Тактика применения казеннозарядных фузей несколько отличается. Залпы следуют один за другим до того момента, когда в стволе не осталась последняя пуля, предназначенная для экстренного случая: первого врага коли штыком, второго застрели в упор, а третьего ударь прикладом и добей штыком! – так было прописано в наставлении.

– Приготовиться к атаке!

Второкурсники напряглись, пальцы крепче сжали фузеи, неудобные кирасы заледенели, но курсантов эта мелкая проблема не волнует – впереди враг и его нужно победить.

Хотя бой учебный, травмы все-таки случаются.

Внезапно литавры коротко протрубили "В атаку!". Пять рот витязей, выстроились в четыре шеренги. Барабанщики вместе с горнистами идут позади строя на почтительном расстоянии от прапорщика, задают темп марша и направляют действия атакующих. Вообще в бою горнисты подчиняются напрямую полковнику или майору, в зависимости от того, какое войсковое соединение участвует в сражении. Специально для роты горнист не предусматривается, так как расстояние визуального контакта "командир– рядовой" не превышает 25–30 саженей.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю