Текст книги "Наклонный горизонт"

Автор книги: Иван Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

4

После великих тягот и страданий Отечественной войны, когда обычные элементы человеческой жизни стали казаться почти сказкой – жить вместе с близкими в уютной, теплой комнате без ежеминутной угрозы быть убитым или раненым, мирно работать, спать в чистой постели, не голодать, – некоторые книги продолжают линию «успокоения» и смягчения суровости жизни. Это в какой-то степени демобилизует читателей, особенно молодежь, которая должна понимать, что пока для веселья планета мало оборудована, что жизнь вообще трудна и сурова в обстановке угрозы разрушительной войны и расколотого на враждебные лагери человечества.

Как ни странно, но в литературе только недавно заговорили о нехватке произведений, воссоздающих «вкус» труда. Мы еще говорим об удовольствии видеть результаты своего труда, например построенное здание или штабель напиленных досок, но почему-то упускаем из виду, что поработать в меру сил для здорового и недряхлого человека – тоже большое удовольствие, что сам процесс труда приносит и физическое и духовное удовлетворение. Мне как-то не попадалось в книгах ничего об очаровании работающей машины (для тех, кто ее обслуживает). Насколько приятна сама по себе работа с машинами на электростанции, буровой вышке, корабле, как спокойно и уверенно чувствует себя с ними знающий и любящий машины рабочий, техник, инженер! Однако почти не встречаются в нашей литературе простые ощущения трудового уюта машинных помещений. Мало написано яркими словами об отраде земледельца, распахивающего просторные поля жирной, пахучей, тысячелетиями родной человеку земли-кормилицы, о «вкусном» труде плотника, создающего топором кров людям или животным из бесформенных груд бревен и брусьев, о радости поставить жилье на пустом месте.

Более того, как часто едва появится в книге тот или иной рабочий или колхозник, сразу же автор торопится объявить, что он учится «на инженера или техника» (соответственно героиня становится тоже врачом или артисткой). Но делается это вовсе не из естественного стремления к образованию, к познанию себя и мира, желания стать интеллигентнее, – нет, об этом в большинстве произведений не говорится! Неприкрытая погоня за дипломом, за званием мне кажется не чем иным, как страхом писателя перед физическим трудом. Все, что угодно, лишь бы диплом, под которым подразумевается право на легкий труд! Вредное влияние этих тенденций уже дало себя знать среди молодежи, хотя в последнее время устанавливается более здравое отношение к физическому труду.

Вместе с тем, показывая, будто без диплома девушку замуж не возьмут, авторы очень легко прощают рабочей молодежи невежественность и неинтеллигентность. Это мне кажется чистейшей демагогией, недостойной нашей социалистической литературы, ибо прежде всего она должна заботиться о том, чтобы рабочий класс, ведущий в стране и несущий главную ответственность за ее судьбу, был интеллигентен. Невежество и неинтеллигентность должны теперь рассматриваться как явные пороки, носители которых являются дефектными членами социалистического общества, и литературе надо заявлять об этом с беспощадной прямотой!

Следует подчеркнуть, что вопрос об интеллигентности вовсе не связан только с определенным образовательным цензом, с дипломированным званием. Человек, понимающий нужды общества и свое место в нем, обладающий достаточными познаниями разных сторон человеческой культуры и при всем этом достигающий знаний не ради выгодного места в обществе, самовозвеличивания, и есть интеллигент. С этой точки зрения академик может не быть интеллигентом, а рабочий с четырехклассным образованием – может. Тому имеется много примеров, никак не отраженных в нашей литературе.

В «Литературной газете» 6 июля 1961 года была опубликована статья кочегара А. Залуцкого «Если заняты только руки». Главное в умной и глубокой статье А. Залуцкого – это горячая убежденность в необходимости широкого самообразования, духовного развития не ради утилитарной цели получения лучше оплачиваемой специальности, а по естественной тяге человека к знанию. Совершенно правильно расценивает автор статьи «всяческое воспевание» непременного стремления стать инженером, врачом или ученым как «отрыжку старого» пренебрежения к труду, как страх перед физическим трудом, свойственный буржуазному интеллигенту. Очень верно утверждение А. Залуцкого, что наши писатели нередко бросаются и в другую крайность – приписывают размеренному, однообразному труду на высокоспециализированных производствах то, что вовсе «не характерно для него», – творческий поиск и созидательное вдохновение в процессе работы. Наоборот, высокая специализация труда, пока еще не порученная автоматам (это дело недалекого будущего), освобождает мысль рабочего для обдумывания, для творчества в области рационализации или изобретения, для философских раздумий, наконец. Но это не то, что прежде понималось под творческим вдохновением мастера, – это новое явление в трудовом процессе, еще не отраженное в литературе. Многократно воспето в нашей литературе мастерство трудящегося человека, но иногда это восхищение мастерством переходит также известные пределы и превращается в переоценку профессии и профессиональной гордости. Для интеллигентного современного рабочего вполне под силу владение несколькими профессиями, и я убежден, что вскоре человек одной профессии или одной узкой специальности, не умеющий самостоятельно решить и выполнить целый ряд жизненных задач, будет казаться нам таким же нелепым, каким может показаться колхознику иной горожанин, не умеющий ни запрячь коня, ни срубить дерево, ни починить телегу (или, с другой стороны, тот же колхозник, не могущий исправить мотор, прочесть чертеж, вычислить размеры).

Попустительство пережиткам капиталистического прошлого нетерпимо в нашей литературе. С одной стороны, это поощрение погони за заработком, сейчас уже изживаемое, но все еще существующее в скрытом виде «мерила успехов» героев. Вместо того чтобы показать абсолютную нетерпимость зависти для члена нашего общества, писатели нередко считают этот маленький «порок» присущим всем людям. Есть даже выражение «хорошая зависть», хотя зависть – это бич в отношениях между людьми, погубивший много хороших людей.

Мещанство, по природе своей ненасытное, всегда прикрывается такой «хорошей завистью», на самом деле тая одно из самых примитивных чувств жадного собственника. Мне думается, что для решительной борьбы с мещанством литературе надо понимать формулу коммунизма: «От каждого по способностям, каждому по потребностям», – расширительно, говоря о потребностях, ограниченных в материальном, вещевом отношении и не ограниченных в духовном – образовании, развлечении, творчестве, путешествии и т. д. Мещанство ничем не насытится. Дайте квартиру в пять комнат – потребуется десять! Дайте автомобиль серебряный – понадобится золотой, мебель красного дерева – будет просить черного. Но черного дерева, автомобилей и бездны прочих вещей, какие могут навыдумывать мода и жадность, все равно не хватит на будущее многомиллиардное население нашей планеты, – этого сделать невозможно, да и вовсе не нужно. Однако расточительность ежегодной смены мод, изготовление ненужных предметов – все это бушует сейчас в капиталистическом мире и заражает и наших людей. Наша литература прежде всего призвана научить наших людей удовлетворяться хорошими, но простыми вещами, освободиться – при материальном обилии! – от рабства вещей, заботиться об огромном расширении духовных потребностей. Одна из наших задач – создать свой, коммунистический, естественный и красивый стиль жизни и одежды. Поиски этого стиля – дело не малое и, в сущности, еще почти не начатое.

После еще недавней, наивной и непродуманной популяризации собственничества – дач, машин, дорогой мебели и т. д. – литература нередко впадает в другую крайность – пропаганду экономии во что бы то ни стало и всеми средствами. Давно пора понять, что для социалистического государства нужна не всякая экономия, и не каждый сэкономленный рубль может быть одобрен совестью нашего общества. Например, выгодность этилированного бензина – яда, пусть медленно, но все же отравляющего людей, сомнительна. Равным образом, скажем, плохая типографская краска, удешевившая производство книг и учебников, но портящая глаза наших детей и вообще людей, тоже негодна для социализма. Подобные вопросы вообще почти не поднимались нашей литературой.

Ранее я уже говорил о необходимости развернутого диалектического показа литературой жизни во взаимосвязи всех процессов и поступков. Понимание этой взаимосвязи и есть основа коммунистического сознания. Следовательно, если экономия по одной линии, в одном месте, наносит ущерб людям в другом месте, – это уже не социалистическая и тем более не коммунистическая экономия. Если отношение к одному человеку причиняет беды другим, то надо обязательно проследить это во всех подробностях и ясно доказать читателю. Здесь и заключена бездна конфликтов, настоящих и серьезных конфликтов будущего. Тогда нашим писателям не придется пребывать в плену старых конфликтных схем и утрировать глупость и мерзопакость, якобы окружающую человека в жизни, а заодно еще и преувеличивать его чувствительность. Потому так часто и преувеличивается значение дряни в нашей жизни.

Легкое отношение к выпивке и даже к более «крупному» пьянству, которое давно уже бытует в иных книгах, – вреднейший пережиток прошлого в литературных традициях. В стародавние времена для работавшего на свежем воздухе медлительного земледельца выпивка особенной опасности не представляла. В условиях напряженного труда на скоростных машинах алкоголь – яд, отравляющий нервную систему, пьянство – самоубийство, добровольное низведение себя на низкий уровень способностей и выносливости, а для транспортников или летчиков и прямое преступление. Я не имею в виду выпивки на работе – это уголовщина, к сожалению, еще слабо наказуемая (в будущем неизбежны очень строгие меры), а говорю об отравлении себя в нерабочее время. Честно, прямо и откровенно следует нашей литературе говорить о страшном вреде алкоголя, без скидок и всепрощения – с пьянством надо бороться всеми силами искусства.

Пора более серьезно поговорить о нашем спорте. В последнее время мы частенько соскальзывали с правильного пути советского спорта – его обязательной массовости – и переходили зачем-то к записному рекордсменству. С точки зрения социализма, несколько спортсменов, подготовленных до высших или средних показателей, гораздо ценнее любого олимпийского чемпиона. Нам нельзя расходовать основные средства и силы на «звезд» спорта. Кроме того, не всякий вид спорта полезен и нужен для общества, особенно – социалистического.

Пора обратить особенное внимание на тех зрителей, которые проявляют распущенность на стадионах. Зрелище ревущих, свистящих и улюлюкающих зрителей противно самому существу организованного и дисциплинированного социалистического общества, но в нашей литературе о них пишут с одобрительной ухмылочкой. Грубость так называемой «силовой игры» при хоккее может вызвать лишь возмущение, а ведь она рассматривается как нечто само собой разумеющееся. Пора литературе вступить в борьбу и против охоты с ружьями и собаками (конечно, спортивной, а не промысловой). С точки зрения любви к родной природе, охраны животных и воспитания передовой социалистической морали, массовое истребление зверей и птиц охотниками, которые теперь насчитываются миллионами, – типичный пережиток капитализма. Некогда охота для избранных была воспета крупнейшими писателями старой России. Однако надо понять, что времена переменились. Эти традиции должны отмереть, заменившись, скажем, охотой с фотокамерой или помощью ученым в наблюдениях и учете фауны.

Подобных перечисленным, новых точек зрения в литературе будущего найдется очень много. Главное же – надо сойти с утоптанной дорожки одного лишь индивидуального самосовершенствования, которому уделила столько внимания гуманистическая литература реализма XIX века. В условиях растущей плотности населения человек становится в очень большую зависимость от окружающих его людей, а удаление в пустынные места для самовоспитания, отдыха или творчества – не может быть решением вопроса в коммунистическом плане, то есть всеобщем и равном.

Поэтому вопросы поведения человека среди своих сограждан теперь стали настолько важными, что без их решения не может быть создана культура коммунизма. Именно в предвидении этой необходимости и сформулированы пункты Программы партии, говорящие о развитии коммунистической этики и о мерах общественного воспитания. Сюда относится и поведение людей на улицах, и в общественных местах, и в своем доме.

Тонкая разработка всей сложной структуры человеческих взаимоотношений в этом плане еще только начинается нашей литературой, иногда рассматривающей вопросы общественной этики по старинке, даже выступая за мнимую «свободу» поведения, абсолютно невозможную в социалистическом общежитии.

5

Мы преуспели в разоблачении пережитков прошлого, язв капитализма и в изображении тягот дореволюционной жизни. Это стало прочно завоеванной позицией нашей литературы, но беда в том, что часто изображению отрицательных сторон прошлой жизни и современности не противопоставляется реальных, четко понятых положительных черт.

Для прошлого это еще полбеды, просто будущие читатели могут удивляться, как же народ, до такой степени забитый и униженный при царизме, смог остаться великим, создать огромные культурные и материальные ценности и прийти первым к социализму.

Хуже с современностью. Главные положительные черты наших героев – честность, правдивость, близость к народу, мужество, непреклонность, – ведь все эти черты прославляются со времен древнего Египта, и обладающий ими герой еще не является достойным членом именно социалистического общества по той простой причине, что эти требования удовлетворяют идеалам любого общества и любой религии – от буддизма до ислама. Служение народу, высокая сознательность и самодисциплина, ясное представление своей роли в обществе и понимание неизбежного пути развития человечества, жестокая внутренняя борьба с пережитками отмирающей идеологии собственника в своей душе – такой герой или героиня уже гораздо лучше согласуется с представлением об идеале современности. Мало еще отображаются черты нашего советского гуманизма, подчеркнутые в Программе КПСС. От времен жестокой классовой борьбы и периода культа личности в некоторых произведениях современной литературы еще живы традиции замкнутости, недоверия и стремления к подавлению несогласий вместо широкого доверия, убеждения и непрестанной заботы друг о друге, гораздо более приличествующих людям высшей формы общества. Например, внесенная в нашу литературу А. Гайдаром идея тимуровского движения так и не получила дальнейшего развития. А надо без устали развивать идеи широкой взаимопомощи, показывать так часто и так ярко, как она того заслуживает, самую высшую, самую чистую радость, доступную человеку, – доставлять счастье другим людям.

Немало инерции прошлого видно в недостаточной борьбе с бахвальством, с искусственным разграничением между подчиненными и начальниками. Еще мало отражена необходимость простоты в отношениях между людьми (простоты в смысле ясности и открытости, а не упрощенческого подхода к людям), важность деликатности.

Писатели должны проделать гигантскую работу, чтобы вскрыть все общественные соотношения в различных разделах и стадиях производства и сделать зримой каждому его долю в создании общественного блага. Здесь, как нигде и никогда, литературе надо преодолеть плен утилитаризма, нередко принижающего и хорошие произведения. Иной раз гигантские успехи строительства социализма – исполинские электростанции, пылающие домны, беспредельные хлебные поля и миллионные стада, могучие корабли и космические ракеты – захватывают писателя настолько, что заслоняют от него главнейшее, то есть общество людей высшей сознательности, воспитания и образованности. Только для того, чтобы такие люди могли вырастать и совершенствоваться, и создается все это – другой цели нет!

Сам по себе высокий экономический уровень еще ничего не решает без идеи, без коммунистического сознания. Разве не убедителен пример Америки или «благополучных» маленьких стран Западной Европы?

Мало сделано, чтобы показать человеку всю великую сложность взаимоотношений индивида и общества. Я считаю, что на этом пути сделаны лишь первые шаги. Нужно раскрывать сложные качества человека, делающие его достойным высшего и светлого общества – коммунизма. Если учить людей необходимости общественной дисциплины и норм поведения, то делать это не канонически, а помня о том, что дисциплина есть необходимость и в то же время она может иметь оборотную сторону, подавляя некоторые положительные качества – инициативу, ответственность и другие тонкие чувства столь сложнейшего существа, как человек. Чем более сложными и дисциплинированными по отношению к обществу становятся люди, тем более бережно, чутко и внимательно должно воспитывать их общество, не требуя ни малейшей доли сверх того, что действительно нужно. Вопросы воспитания молодого поколения должны рассматриваться литературой как наиболее ответственное дело в жизни всей страны. Благодаря современной технике в руках нашего государства находятся небывало могучие средства просвещения и воспитания, как, например, кино и особенно телевидение. Но мы еще не умеем пользоваться последним.

6

Разумеется, очень трудно мыслить все время диалектически, но без этого литература не сможет отобразить взаимоотношения новых людей в новом обществе. Надо брать явление, событие или переживание не само по себе, а только в развитии и все время помня о двусторонности каждого действия и процесса. Как ни сложен мир душевных переживаний и впечатлений человека, все же он подчинен определенным строгим законам, и знание этих законов больше не может игнорироваться литературой. Широкое развитие и распространение научных знаний уже сделали нетерпимыми ошибки писателей в отображении научной стороны какого-либо явления природы или производственного процесса. Но почему-то ошибки и незнание научной психологии допускаются для психологической литературы – вероятно, из боязни впасть в идеалистические ошибки под влиянием буржуазной фрейдистской науки.

Несомненно, здесь сказалось и некоторое отставание нашей материалистической психологии. Однако показать подлинно марксистский, гуманистический анализ душевных явлений – благородная задача нашей литературы, и этого ждут от нее все передовые люди.

Доказывать то, что каждое душевное движение имеет в своей основе очень примитивный инстинкт, – это фрейдистское самокопательство ненужно и вредно. Наоборот, показать, как из примитивных инстинктов, из первичных основ психики вырастает то великое здание любви, самоотвержения, долга и чести, порыва к знанию и красоте, которое, собственно, и составляет человека и которое неизменно ему присуще, – вот путь советской литературы.

И еще одно. Пережитком прошлого является неверное представление о крайней ограниченности сил и способностей человека. Современная наука говорит нам о гигантских возможностях и мощи человеческого организма. Человеческий мозг обладает, например, такими запасами памяти, что вся сумма нашего образования кажется смехотворно малой перед тем, что способен мозг усвоить. Но, чтобы пробудить его способности, надо уметь учить, а это умение бесконечно сложнее современной примитивной педагогики. Сюда же относится малоизвестное свойство человеческой психики – потребность в сильной эмоциональной нагрузке. Недозагруженность эмоциями ведет к неврастении, диким выходкам, вроде хулиганства, и к понижению интеллекта. Я не говорю, что литература обязательно должна заняться этими вопросами с научной стороны. Но вселять в людей уверенность и показывать им всю безграничную мощь человеческого ума, перед которым ничто самые сложные счетные машины, – это прямой долг литературы, та основа, на которой должны строиться наши ощущения нового, в противовес уничижительным литературным психологиям Запада. То же можно сказать и о больших возможностях, скрытых в человеческом теле вообще, – мы даже не поднимали этих вопросов в наших книгах.

Наоборот, можно найти случаи, когда непонимание психологии человека или игнорирование ее в нашей литературе ведет к тяжелым последствиям в очень больших масштабах.

Примером возьму опять-таки женщин. Известный факт, что трудность рождения ребенка увеличилась среди жительниц городов, обычно объясняется недостатком физического развития, крепости тела. Однако и с распространением физической культуры мы все же не можем достичь той естественной простоты и сравнительной легкости акта рождения, которые были прежде обычным явлением, а сейчас встречаются у менее цивилизованных дочерей Евы. Исследование этого вопроса теперь показало, какую громадную роль во всем процессе родов играет психологическая подготовка. И оказывается, распространение страха перед родами служит отрицательной психологической подготовкой, очень резко тормозящей и утяжеляющей весь процесс. И в усилении этого страха немалую роль играет литература, которая для своих целей усиления конфликта, драматизма или трагедийности зачастую не скупится на описание родовых мук, страданий мужей в ожидальнях больниц при многочасовых родах и т. д. и т. п. Плохую услугу оказывает литература нашим матерям, – и все от пренебрежения психологией!

Помимо слабости научной психологической основы, наша литература мало насыщена научными данными, открытиями, разработкой психологии и ощущений научного творчества. Мало книг о деятельности ученых, врачей, конструкторов, изобретателей, К. Паустовский очень верно сказал, что широкое образование неизбежно ведет к приподнятому, романтическому видению мира. Действительно, знание того, насколько многообразен и обширен наш мир, знание интереснейшей истории человечества, знание почти необъятного разнообразия и красоты произведений изобразительного искусства, музыки, песен, танцев народов нашей планеты, понимание великих горизонтов, открываемых наукой, – все это так обогащает человека, что он живет всегда в приподнятом ожидании новых интересных открытий, книг, картин и путешествий.

Я имею в виду не только литературу, специально занимающуюся приключениями и поэзией науки – научную фантастику. Я считаю, что элементы нового представления о мире, научная база должна быть практически почти в каждом произведении литературы (и искусства вообще, но это – вопрос особый). Широкий успех даже слабых произведений научной фантастики показывает линию современных интересов читателя и в то же время является предупреждением авторам, игнорирующим новые потребности и увлекающимся лишь одной «музыкой слова».

В мире существует бездна интереснейших вещей и вопросов, познание которых наполнит жизнь миллионов людей и расширит кругозор, заинтересует десятки миллионов.